"Среди Йоркширских холмов" - читать интересную книгу автора (Хэрриот Джеймс)

24

- Мне бы ветеринара с барсуком.

Передавая трубку нашему новому помощнику, я подумал, что все чаще слышу эти слова - и слышу с удовольствием. Они означали, что фермеры считают его своим. Я ничего не имел против, если некоторые предпочитали его мне. Меня страшила возможность услышать в трубке: "Только этого вашего растяпу не присылайте!". О подобном приходилось слышать от некоторых коллег, обзаводившихся новыми помощниками.

Нам так повезло с Джоном Круксом, который стал просто украшением нашей практики, что, казалось, надеяться получить второго такого же блестящего специалиста - значило бы искушать судьбу. Все новые выпускники ветеринарных колледжей были гораздо образованнее, чем в свое время я, но имелись иные причины, почему у некоторых дело не шло. Одни просто не выдерживали тягот сельской жизни с ее немыслимыми часами работы, другие не умели найти общий язык с клиентами, а двое-трое, теоретически прекрасно во всем разбиравшиеся, терялись, когда дело доходило до конкретного применения знаний.

Колем, к великому моему облегчению, чувствовал себя как рыба в воде, но, как Джон и Тристан отличались друг от друга, так и он отличался от них. Очень отличался. Неразлучный с ним барсук просто завораживал людей, высокая фигура, моржовые усы, искренняя дружелюбность и своеобразный взгляд на жизнь придавали ему особый интерес в глазах как фермеров, так и владельцев мелких животных, но самое главное - он знал свое дело. И оказался прекрасным ветеринаром.

Фил Колверт, наш старый клиент-оригинал, который не называл меня иначе как Счастливчик Гарри, когда я заехал на его ферму, сообщил мне свое мнение о Колеме с обычной прямолинейной лаконичностью: "Этот парень - во, ветеринарище!".

А теперь коллега положил трубку и обернулся ко мне:

- Эдди Коутс. Сказал, что у него бычок "скукожился немножко". Я становлюсь просто специалистом по скукожившейся скотине.

Я засмеялся.

- Отлично, Колем. Так поезжайте. Он вдруг задумался, а потом сказал:

- Я вот о чем хотел вас попросить, Джим. Можно, я изменю свои рабочие часы?

- В каком смысле? Хотите перенести свой свободный день?

- Нет. Я предпочел бы начинать в шесть утра и кончать в два. Я уставился на него в изумлении:

- Но почему?

- Так у меня будет больше возможности ознакомиться с окрестностями, узнать поближе здешних диких животных и растения.

- Очень жаль, Колем. Я знаю, как все это вас интересует, но такой рабочий день крайне неудобен. Просто ничего не получится.

Он философски пожал плечами.

- Ну что же... - И повернулся, чтобы уйти.

- Минутку, Колем, - сказал я. - Раз уж мы коснулись этой темы, мне бы хотелось кое о чем с вами договориться. Вы слишком неуловимы.

- А?

- Да-да. Вас трудно отыскать в случае необходимости. Вы же знаете, на мелких фермах почти нигде нет телефонов, и нередко связаться с помощником я могу только в обеденные часы. Но вы питаетесь без всякого расписания, приходите и уходите так, что я об этом не знаю, а всегда может возникнуть что-нибудь неотложное. И потому, пожалуйста, отправляясь обедать, звоните мне.

Колем насмешливо отдал мне честь.

- Есть, сэр! Буду неукоснительно докладывать о своем местопребывании.

Мы вместе направились в аптеку, но едва вышли в коридор, я чуть не задохнулся от невыносимой вони. Гнусная, тошнотворная, она, казалось, доносилась сверху, и тут я заметил струйки пара, сочащиеся из квартирки Колема.

- Черт, Колем! Ну и вонища! Что у вас там делается?

Он посмотрел с легким удивлением.

- Просто я поставил вариться требуху для моих животных.

- Требуху! Какую требуху?

- Просто коровьи желудки. Залежались у мясника. Он обещал отдавать мне чуть тронувшуюся требуху.

Я закрыл лицо носовым платком и завопил сквозь него:

- Протухшую требуху! Да вы шутите! Бога ради, бегите наверх, снимите с газа чертову кастрюлю. И откажитесь от своего договора с мясником!

Пошатываясь, я выбрался в сад и принялся глубоко дышать. Потом прислонился к ограде, и мне вдруг пришло в голову, что, конечно, у нас с Колемом складываются замечательные отношения, но ничто в мире не совершенно.

Днем, когда я вернулся пообедать, звонок по телефону подтвердил, что, Колем запомнил мои утренние наставления. Голос в трубке отчеканил:

- Прошу разрешения поесть, сэр!

- Разрешаю, молодой человек, - ответил я, с удовольствием подыгрывая. В тот момент я еще не знал, что буду слышать эту фразу каждый день, пока он с нами не расстанется. Он всегда звонил перед обедом, и теперь, вспоминая его в те годы, я словно снова слышу:

- Прошу разрешения поесть, сэр!