"Маргаритки на ветру" - читать интересную книгу автора (Грегори Джил)

Глава 7

– Как вам спалось?

Он мог бы и не спрашивать. Ребекка Ролингс, подметавшая крыльцо и хмуро взглянувшая на него, выглядела очень уставшей. Темные круги под глазами, побледневшее лицо, опущенные плечи.

Вольф почувствовал угрызения совести. Оставить девушку на всю ночь одну в доме, где лежит труп, было с его стороны преступлением. Но даже несмотря на страшную ночь, при ярком свете утреннего солнца Ребекка осталась такой же прекрасной. Полосатое голубое платье с высоким воротником подчеркивало фигуру, черные волосы блестящим каскадом падали на плечи, чувственный рот, казалось, ждал поцелуя.

Только на щеке багровел кровоподтек.

Вольф сразу пожалел, что его слова прозвучали злой насмешкой, но сказанного уже не вернешь. Спрыгнув с лошади, он направился к девушке, неподвижно стоявшей на крыльце со щеткой в руках.

– Спалось мне прекрасно, – вызывающе ответила Ребекка.

Девушка с усилием расправила ноющие плечи. Все мышцы болели, в голове стучало. Но она бы скорее умерла, чем показала ему свою слабость.

Ну почему он такой бодрый и веселый, такой сильный и красивый? Вольф шел к ней по тропинке легким шагом, солнце играло на его оружии. Как бы ей хотелось врезать ему по физиономии.

Вместо этого Ребекка изобразила ледяную улыбку, как у Алтеи Оксфорд, заместителя директора школы мисс Райт и самой бесчувственной из всех знакомых ей женщин.

– А почему бы мне не спать? – продолжала она, беззаботно махнув рукой. – Я уютно устроилась в собственном доме, вот большой и красивый лес, кругом – ни души на несколько миль вокруг, разве не идеальное место для отдыха?

– И вам совсем не было страшно?

– Чего я должна бояться? – Ее усмешка вышла очень естественной. – Привидений? Мертвеца? Такими пустяками меня не испугаешь, шериф Бодин.

Ну что на это сказать? Она бы почти убедила его, если бы не темные круги у нее под глазами. И появились они по его вине.

– Я сейчас же вынесу Джонса из вашего дома, – сказал он, направляясь к двери. – Вы можете подождать на кухне, пока…

– Не беспокойтесь. Его там нет.

Вольф застыл на месте, потом медленно обернулся и уставился на нее:

– Что?

– Его там нет, – повторила Ребекка и спокойно продолжила уборку, нарочно задевая шваброй ноги Вольфа, отчего ему приходилось скакать по всему крыльцу, а она делала вид, будто не замечает этого. – Слишком долго вас приходится ждать, шериф, и я сама обо всем позаботилась. То есть попросту выволокла тело из дома. Как видите, я не такая уж слабая. И не брезгливая. Если вы помните, вчера я застрелила человека. К тому же, – продолжала она небрежным тоном, хотя отвратительный труп все еще стоял у нее перед глазами, – воздух в комнате начал портиться, а я, знаете ли, не люблю дурных запахов.

Вольф взял девушку за плечи, борясь с искушением встряхнуть ее хорошенько. Что за упрямая женщина!

Когда Ребекка вскинула голову и вызывающе посмотрела ему в глаза, он вдруг заметил, что под напускным безразличием скрывается глубокое потрясение. Лицо у нее осунулось, в глазах невероятная усталость.

– Почему вы не дождались меня? – Голос Вольфа прозвучал довольно грубо. Он чувствовал свою вину и сожалел о том, что уже ничего не изменишь. – Я же обещал все сделать.

Ребекка нервно сжимала и разжимала кулаки. Ослепительные лучи августовского солнца били в глаза, и от этого становилось еще труднее бороться с подступавшими слезами. Тащить Джонса было невыносимо физически и морально, но в одном она не солгала: запах в доме с каждой минутой становился все гаже. А еще претило зависеть от Вольфа Бодина, пусть не думает, что она нуждается в его помощи… или чьей бы то ни было.

Она чуть не надорвалась, вытаскивая тело, да еще провела целый час на корточках, отскабливая кровь с пола. Зато там нет больше ни пятнышка, она даже тщательно вымылась в ручье, после чего вернулась к работе на кухне.

«Кажется, я неплохо держусь», – подумала Ребекка, но ее оптимизм улетучился, как только она увидела ярость, пылавшую в глазах Вольфа.

– Вы самая глупая, своенравная, капризная из женщин, каких мне доводилось встречать. – Его пальцы впились ей в плечи, и она едва удержалась, чтобы не вскрикнуть не столько от боли, сколько от ужаса, в который ее повергла сила ярости, исходившая от этого большого человека. – Я же дал вам слово, что вынесу труп, но вы слишком нетерпеливы, чтобы немного подождать!

– Ваша помощь мне не потребовалась. Я не желаю быть зависимой ни от вас, ни от кого другого. Это не в моих правилах, поэтому я сделала все сама. А если вы не хотите закопать тело, я и с этим справлюсь без вас, шериф Бодин. Собственно, лопата в сарае, чего ждать? Сейчас этим займусь.

Ребекка попыталась вырваться, но он удержал ее:

– Как бы не так! Оставайтесь на крыльце. Вы будете делать то, что я вам скажу, даже если мне придется вас отшлепать. В общем-то неплохая идея.

Краска гнева залила ее щеки.

– Как вы смеете!

– Смею, и все тут. Честно говоря…

Ребекка ахнула, поняв серьезность его намерений, ибо в глазах Вольфа загорелся дьявольский огонек, и он схватил ее за руки.

– Похоже, мисс Ролингс, хорошая порка вам не помешает.

– Вольф Бодин, отпустите меня сию же минуту!

– Почему?

– Потому что вы не имеете права… ах! Отчаянно рванувшись, она вдруг освободилась из его рук и побежала в дом, как заяц, преследуемый гончими. К ее ужасу, Вольф последовал за ней, грохоча по полу тяжелыми ботинками.

– Шериф Бодин, вон из моего дома! – завопила Ребекка. Ее разъяренный взгляд был устремлен на Вольфа, и поэтому она не заметила перед собой ведро, которое использовала при мытье пола. Оно перевернулось – по всей гостиной растеклась вода, а сама Ребекка грохнулась на диван. Вольф, который бежал на шаг позади нее, поскользнулся и упал на нее сверху.

В последний момент он успел выбросить вперед руки, чтобы не ушибить ее, но оба оказались в крайне неловком положении: мощное, тяжелое тело Вольфа придавило ее, а его лицо было всего в паре дюймов от ее лица.

– Вы самая неуклюжая девчонка! – воскликнул он и неожиданно смолк, изумленно глядя в лицо, выражавшее панический испуг.

Ребекка даже перестала дышать, в ее глазах застыл ужас.

– Черт возьми… – пробормотал Вольф, инстинктивно отводя волосы с ее щеки.

– Не надо! – взмолилась она, дернувшись всем телом. – Пожалуйста, не надо!

Его рука застыла и опустилась.

– Не буду, – ласково сказал он, хотя так и не понял, о чем его просили. Довольно странный испуг для Ребекки Ролингс, которая стойко перенесла вчерашние беды, а теперь почему-то дрожала и побледнела как смерть. – Я не буду вас пороть, – продолжал Вольф, чувствуя себя немного глупо. – Я вообще ничего вам не сделаю, – заверил он и отодвинулся, давая ей возможность встать с дивана.

Ребекка молниеносно выскользнула из-под него и бросилась прочь, остановившись на безопасном расстоянии. Она тяжело дышала, лицо исказилось.

– Буду очень признательна, если вы сейчас покинете меня, – заявила девушка, хотя он видел, каких трудов ей стоило говорить спокойно.

– Что вдруг на вас нашло? Почему вы меня так испугались? – недоуменно спросил Бодин, поднимаясь и надевая шляпу. Несколько минут назад он бы поклялся, что Ребекка ничего на свете не боится. Он старался не делать резких движений, чтобы не встревожить ее, не повышать голоса, словно перед ним находился раненый зверек, требующий его заботы. – Только не говорите, что вы подумали, будто я собирался вас изнасиловать.

– Уходите.

– Значит, вы так думали? – недоверчиво, но без гнева спросил он.

Ребекка не ответила, лишь смотрела на него своими бездонными темными глазами.

«Кто-то ее обидел, очень жестоко обошелся с ней». Вольфа почему-то охватила внезапная жажда мести.

И тут за распахнутой настежь дверью оба услышали на крыльце шаги и женские голоса.

– Что, скажи на милость, ты здесь делаешь, Вольф? – спросила с порога женщина. – Мэри сказала, что твоя лошадь во дворе, но я не поверила. Я думала, ты отправился в город. Мисс Ролингс? – Она прищурилась, вглядываясь в темный силуэт девушки, неподвижно стоявшей посреди гостиной. – Я Кетлин Бодин, а это Мэри Адамс. Мы хотели поздравить вас с новосельем и преподнести скромный подарок.

К Ребекке наконец вернулось самообладание. Страх начал исчезать, сердце забилось спокойнее. Вольф Бодин казался уже не злодеем, а просто большим, суровым и красивым человеком, глаза которого словно прожигали ее насквозь. Она старалась не смотреть на него, изучая Кетлин Бодин, пока Вольф представлял свою мать и ее спутницу. Постепенно лицо Ребекки оживало, теряя мертвенную бледность.

Видимо, Кетлин было уже за пятьдесят. Несмотря на свой рост, не выше пяти футов, эта маленькая женщина казалась волевой, даже неукротимой. Аккуратно одетая, с молочно-голубыми глазами на темном морщинистом лице, с тонким носом, похожим на птичий клюв, и решительным подбородком, свидетельствующим о твердости характера. Стоявшая рядом веснушчатая девочка лет четырнадцати с явным любопытством разглядывала Ребекку. Она держала плетеную корзину, накрытую красно-белой салфеткой, – подарок на новоселье.

– Здравствуйте, миссис Бодин, – произнесла Ребекка, скрывая удивление. – Очень любезно с вашей стороны, что вы пришли навестить меня. Не входите, пожалуйста, я опрокинула ведро и залила весь пол. Разрешите мне сначала убраться, чтобы я смогла пригласить вас в дом.

– Мэри вам поможет, – ответила Кетлин. – Мы затем и пришли, чтобы сказать вам: «Добро пожаловать в Паудер-Крик» – и помочь устроиться. Мы ваши ближайшие соседи, мой сын уже говорил вам? Тут никто не жил Бог знает сколько времени, так что работы много, в одиночку молодой леди не справиться.

– Только не нашей мисс Ролингс. Она справится с чем угодно, – сухо заметил шериф, вспомнив о трупе на заднем дворе.

– Вольф, – сказала Кетлин, повернувшись лицом к сыну, – у тебя разве нет дел в городе?

– Есть.

– Тогда займись ими, – скомандовала мать. – Ты нам здесь не нужен, по крайней мере сегодня. Может, потом как-нибудь дров наколешь для мисс Ролингс, – добавила она, поразмыслив. – А сейчас тебе лучше всего уехать, чтобы мы спокойно занялись женскими делами.

Ребекка удивленно поглядывала на обоих. Трудно поверить, что мать Вольфа Бодина желала помочь ей устроиться в доме? Еще ни разу в жизни ее нигде не принимали радушно. Но эта женщина, кажется, не из тех, кто лжет, она внушает доверие. У нее была прямота и честность, которые Ребекка не могла не заметить, несмотря на свои сомнения.

– Очень признательна вам за помощь, миссис Бодин, – медленно произнесла она и показала Мэри, куда поставить корзину. Затем холодно взглянула на Вольфа, стараясь не думать об ощущении, которое испытала за миг до того, как ею овладела паника: – Что-нибудь еще, шериф?

– Ничего. Кроме одного пустяка на заднем дворе. Это не займет много времени.

Ребекка стремительно обогнула лужу на полу и пошла за ним к двери.

– Пожалуйста, закопайте его подальше от моего дома, – прошептала она. – Я не хочу каждый раз вспоминать о Фессе Джонсе, когда буду выходить из кухни.

– А вы говорили, что не боитесь ни привидений, ни мертвецов.

– Страх тут ни при чем.

Вольф смотрел в ее сверкающие фиалковые глаза, полные упрямства и гнева. Перед ним стояла та самая Ребекка Ролингс, которую он знал, а не перепуганная насмерть женщина, которой она была всего несколько минут назад. Он поднял руку, чтобы она не успела бросить какого-нибудь ядовитого упрека.

– Думайте, что говорите, мисс Ролингс. Я никого не собираюсь закапывать перед дверью вашей кухни. Тело Джонса будет отправлено к могильщику, а потом должным образом захоронено в Бут-Хилле. Вам не придется вспоминать ни о нем, ни о его могиле.

Она буквально заставила себя выдавить:

– Благодарю вас.

Вольф приложил руку к полям шляпы, глаза его блеснули.

– Видите, оказалось совсем не трудно, – очень тихо, чтобы не услышали остальные, сказал он. – С новосельем, мисс Ролингс.

Это было странное утро. Мэри Адамс и Кетлин трудились бок о бок с Ребеккой: стирали занавески, вешали их сушить, выбивали старый ковер, носили воду из ручья и выливали в бочку. Кетлин могла выполнять лишь ту работу, которая не требовала хорошего зрения, и была неутомима и деятельна, ни на минуту не присела отдохнуть. В полдень Ребекка выставила на стол все, что гостьи принесли в корзине.

– А мое персиковое варенье уберите в кладовку, – сказала Кетлин, протягивая ей банку. – Это, можно сказать, дополнительный подарок на новоселье.

Ребекка с волнением прижала банку к груди. Никто, кроме Бэра, никогда ей ничего не дарил. А подарок старой женщины особенно дорог, ибо сделан он от чистого сердца. В горле у нее пересохло. Она, хозяйка, стоит в собственной, идеально чистой после уборки кухне, вдыхая пряные ароматы простой и сытной еды, а в окна веселым потоком врываются солнечные лучи, и синие горы вдали хранят благородное молчание. Соседки смотрели на нее с улыбкой, и в их доброте не надо было искать подвоха.

Ребекка вдруг осознала, что навсегда рассталась со школой мисс Райт, с Алтеей Оксфорд и Энели Карутерс.

– Спасибо вам за все, – тихо сказала она и, поставив варенье на стол, с благодарностью пожала руку Кетлин. – Вы так добры. Знаете, – она глубоко вздохнула, – я еще не встречала такого доброго человека, как вы.

Кетлин ответила на рукопожатие и обернулась к Мэри:

– Дорогая, вымой, пожалуйста, посуду. Нам уже пора возвращаться. Но прежде, мисс Ролингс…

– Ребекка.

– Прекрасно, Ребекка, давайте сядем и поговорим. Я хочу расспросить вас кое о чем.

Садясь рядом с ней на диван, Ребекка думала о том, что мать и сын Бодины мало чем похожи друг на друга. У Кетлин лицо маленькое, с тонкими мягкими чертами, у Вольфа же удлиненное, худое, с резко очерченными скулами. Вспомнив о нем, Ребекка ощутила тревогу и поспешила отогнать его образ, сосредоточившись на том, как непривычно сидеть рядом с этой удивительной маленькой женщиной, испытывая не обычные стеснение и неловкость, а странное тепло.

– Итак, – деловито начала Кетлин, – вы хотите занять место учительницы в нашей школе?

Ребекка изумленно уставилась на нее:

– Откуда вы знаете?

– На Западе, милая, слухи ветер разносит. Очевидно, кто-то из пассажиров дилижанса, на котором вы приехали, рассказал об этом в гостинице, и вот сегодня утром ко мне с новостью прибежала Миртль Ли Андерсон. Она была вне себя от восторга. Нам, знаете ли, позарез нужна учительница, а то уже почти год наши дети не ходят в школу. Последняя испугалась зимы, собрала вещи и уехала из Монтаны. У вас, кажется, характер покрепче.

– Такой же, как у всех. – Ребекка опустила глаза и принялась внимательно разглядывать свои руки, лежащие на коленях. – Хотя погода меня не пугает. Честно говоря, меня вообще мало что пугает. – Она столько раз повторяла это, что уже сама поверила, и ее слова прозвучали очень убедительно. – Но я не собиралась учить детей. Я приехала сюда заниматься ранчо. И хотя, как выяснилось, работы здесь немного больше, чем я ожидала, мне все же не хочется отказываться от своих планов. Боюсь, Паудер-Крику придется искать другую учительницу.

Ну вот. Сказала. Ребекке было неприятно лгать Кетлин, однако и принять сразу ее предложение она тоже не могла. Если в городе подумают, что ей необходимо это место, то, пожалуй, изменят решение. А она не хотела, чтобы все узнали, в каком отчаянном положении она находится, отказавшись от добытого чужой кровью наследства. Во-первых, ее дела никого не касаются и, кроме того, это было бы предательством по отношению к Бэру: открытое признание того, что ее отец – преступник. Она слишком многим ему обязана, хотя в душе осуждает его неправедные поступки. Ребекка сознавала, что для нее лучше всего казаться равнодушной. Тревожило ее и предостережение шерифа Бодина о том, как воспримут жители появление в городе дочери Бэра Ролингса. Появятся, конечно, яростные противники того, чтобы позволить ей учить детей. Будут, наверное, и защитники, но если она проявит излишнее рвение, их скорее всего заставят передумать. Пусть они сами придут к ней. Пусть уговорят.

Возможно, она требует слишком многого, тем не менее не следует давать этим людям, которых она даже никогда не видела, повод оскорбить ее.

Кетлин и глазом не моргнула, выслушав отказ Ребекки, и после короткой паузы, наполненной жужжанием пчел за окном да благоуханием вереска, заговорила снова:

– Жаль. Вы нам очень подходите. Но думаю, ваш отец оставил достаточно денег и вам не нужно заботиться о куске хлеба.

– Дело в том, миссис Бодин, что я не расположена преподавать, – ответила Ребекка, почти не солгав. – Мне не хочется брать на себя ответственность за чужих детей. – Она глубоко вздохнула. – Я искала покоя и уединения. Монтана – огромный край, прекрасный край, тут хватит места всем, тут можно просто жить. Я не хочу ни за кого отвечать, быть кому-то обязанной, еще чем-то связанной, кроме моего ранчо и своих планов. Конечно, – поспешила добавить Ребекка, заметив, как на лице Кетлин мелькнула тень разочарования, – вы были очень добры, и, надеюсь, мы останемся друзьями, но… Ваш сын прав, другие в Паудер-Крике не будут столь расположены ко мне, многие не согласятся, чтобы я учила их детей.

– Ах вот, значит, что вас беспокоит, – ухватилась Кетлин за ее последние слова. – Ну об этом мы позаботимся. Знаете, дорогая, хоть мои старые глаза почти не видят, в людях я разбираюсь получше иного зрячего. Может, вы и дочь преступника, Ребекка Ролингс, но вы не менее честны и порядочны, чем я. Сегодня утром мне пришла в голову одна мысль, по-моему, совсем неплохая. Хотите расскажу?

– Будьте добры.

– Устроим городское собрание. Придете? Встретитесь с людьми, расскажете о своем образовании, работе. Я слышала, вы несколько лет преподавали в какой-то респектабельной частной школе на востоке.

– В школе мисс Райт для молодых леди. – Ребекка поморщилась и сухо продолжала: – У меня хорошее образование, диплом учительницы, много превосходных книг. Еще, кстати, не распакованных, – прибавила она с улыбкой. – Только вряд ли у меня есть желание встречаться с жителями города и выставлять себя на их суд. Нет, спасибо, миссис Бодин.

– А если мы с Вольфом уговорим их отдать вам эту должность? Без вашего присутствия и выступления на собрании. Тогда вы согласитесь?

Ребекка очень сомневалась, что Вольф Бодин сумеет уговорить их на что-нибудь еще, кроме как вымазать ее дегтем и вывалять в перьях. Но она была уверена, что Кетлин со всей серьезностью выступит за нее, и испытывала к ней необычайно теплое чувство. И все же Ребекка колебалась. Деньги ей просто необходимы, без них она долго не продержится, однако нельзя забывать и о причинах отказа, которые она изложила Кетлин. Но победила все-таки практичность. «К тому же, – думала Ребекка в тот момент, когда вернулась Мэри и Кетлин встала, чтобы попрощаться, – дети в Паудер-Крике, может, не такие испорченные, как девчонки в школе мисс Райт. Может, я действительно смогу принести им какую-то пользу». Жизнь покажет.

– Поступайте, как сочтете нужным, – сказала она небрежным тоном. – Если будет сделано предложение, я его приму.

«Гордая девочка», – с одобрением подумала Кетлин, догадываясь, что Ребекка по каким-то своим причинам хочет казаться равнодушной.

Домой они с Мэри возвращались в молчании. Миссис Бодин вспоминала утро, проведенное на ранчо Ребекки. Ее ум и интуиция не притупились с годами, как зрение. Слушая приятный спокойный голос Ребекки, она решила, что это умная и образованная девушка. Кетлин также поняла, что она ранима и очень одинока.

Была ли она преступницей? Ни в коем случае.

Кетлин гнала от себя подобные подозрения, доверяя своей интуиции. Тогда зачем приходил к ней вчера Фесс Джонс?

Явно не с благими намерениями.

Похоже, у девочки какие-то серьезные неприятности, а она слишком горда, чтобы обратиться за помощью.

«Дело Вольфа – следить, чтобы с ней ничего не случилось, – решила Кетлин. – Я сама напомню ему об этом».

Ей очень понравилась Ребекка Ролингс, и, к своему удивлению, она ловила себя на мысли, что и Вольфу тоже. Хотя с уверенностью можно сказать только одно: девушка не оставила его равнодушным. В его голосе, когда он разговаривал с Ребеккой, она уловила интонации, которые не слышала уже много лет.

Мэри правила к дому, а Кетлин тихо сидела рядом и чему-то улыбалась.

Ребекка стояла у окна, задумчиво глядя на бирюзовое небо в кружевной дымке облаков. Вспоминая разговор с Кетлин Бодин, она подумала о том, что та ни разу не упомянула о жене Вольфа или его семье.

Ветер принес в кухню душистую сладость диких цветов, но Ребекка была слишком занята своими мыслями, чтобы обращать внимание на запахи.

Она закрыла глаза, уперлась пальцами в нагретый солнцем подоконник. Почему она сама не спросила о Вольфе?

Ребекка снова открыла глаза и хлопнула себя по руке, словно стряхивая паутину неуместного любопытства. «А зачем?» – сердито вопросила она и откинула прядь черных волос со вспотевшего лба.

«Затем, что тебе до смерти хочется знать», – ответил ей внутренний голос. В ее душе все еще жили остатки глупой детской мечты, романтических фантазий о прекрасном ковбое с доброй улыбкой и пылким взором.

– Глупости! – пробормотала Ребекка, отворачиваясь от чарующего вида за окном. В доме и во дворе еще полно работы, нечего тратить время на дурацкие грезы о Вольфе Бодине.

Остаток утра и весь день Вольф был по горло занят разными делами. После того как он отвез тело Фесса Джонса могильщику для захоронения в Бут-Хилле, его вызвали в салун «Золотой слиток», чтобы прекратить кулачный бой, а оттуда он помчался к «Койоту», где тоже завязалась драка. Потом выступал свидетелем в суде Хелена, а вернувшись в Паудер-Крик, засел за бумажную работу – обременительную, но неизбежную обязанность. Потом ему пришлось арестовать пьяного ковбоя по имени Шорти Маккол с ранчо «Сломанное дерево», который устроил стрельбу в борделе «Шелковые шторки», перебив там все окна и зеркала.

Этот день ничем не выделялся из ряда ему подобных.

Вольф уже собирался закрыть контору и ехать домой, когда появился мэр Дюк и, протягивая на ходу пухлую руку с коротенькими пальцами, бросился к Вольфу, сидевшему за столом:

– Только одну минуту, шериф, не больше. Не сердитесь. Я просто хотел сообщить вам, что Миртль Ли Андерсон созвала общее городское собрание. Завтра вечером в гостинице. Дело касается молодой леди, которая вчера приехала в город. Это правда, что она дочь Бэра Ролингса?

– Ну а если да?

Мэр Дюк покачал седой головой:

– Миртль Ли будоражит народ. Все помнят, как шайка Бэра лет шесть-семь назад ограбила наш банк и как его бандиты убили кассира, а убегая, задавили на улице дочку Эда Мейсона. Люди не допустят, чтобы дочь головореза жила здесь, а тем более учила их детей. Ах да, – черные глаза Дюка не мигая смотрели на шерифа, – Миртль сказала, что у Кетлин есть свои мысли на этот счет. Но лучше отказаться от подобных затей, Вольф. Считайте, нам повезет, если эту маленькую мисс просто выгонят из города без дегтя и перьев.

– На моей территории ничего подобного никогда не произойдет. – Шериф встал из-за стола. В его взгляде, направленном на мэра, читалось спокойное, но жесткое предостережение. – Возьмите себя в руки, Эрнест. Не впадайте в истерику, как Миртль Ли.

– Ох-ох, если бы вы знали, как мне все это не нравится. Люди сердятся даже при одном упоминании имени Бэра Ролингса, не говоря уж о близком соседстве с его родственницей. В гостинице и «Койоте» толкуют, что этой барышне здесь не место, она, мол, замышляет ограбление банка с проходимцами вроде Фесса Джонса. Я слышал, вы пристрелили этого молодца у нее в доме. Что он там делал? Они были в сговоре?

– Эрнест, мисс Ролингс замышляет только навести порядок на ранчо Пистоуна. Других улик против нее нет. Бэр честно выиграл в карты этот участок у Амоса, и, может, это единственная собственность, доставшаяся ему без воровства и насилия. Мисс Ролингс имеет право жить там до тех пор, пока не причинит никому беспокойства. И точно так же никто не вправе беспокоить ее. Ясно?

Эрнест Дюк заморгал, не выдержав угрожающего взгляда холодных серых глаз Бодина. С этим человеком лучше не спорить, если вам дорог покой. Обычно Вольф добродушно-веселый, и беседовать с ним по большей части удовольствие, никто в городе не может упрекнуть его в недостатке обходительности. Но Эрнесту всегда казалось, что под всем этим тлеет гнев, который, прорвавшись наружу, будет подобен адскому пламени.

Эрнест Дюк не хотел раздувать это пламя.

– На мой счет не беспокойтесь, шериф, – быстрая ответил мэр, спеша отвести от себя подозрения. – Я только передаю вам, о чем спорят в городе. – Он нервно подергал отворот своего дорогого черного костюма. – Лично меня все это не касается, но вам, по-моему, нелишне было бы знать.

– На какое время назначено собрание?

– На семь. Хотите прийти? Вольф кивнул.

– Хорошо, очень хорошо. Там и увидимся. Вежливо улыбаясь, мэр склонил голову в знак прощания. В его движениях и улыбке Бодин заметил какую-то неловкость. «Миртль Ли успела взвинтить людей сильнее, чем он говорит», – заключил шериф.

Проводив мэра взглядом, он закрыл ставни. Шорти Маккол храпел в камере, похоже, до утра он не придет в сознание. «Ладно, скоро придет Эйс Джонсон и присмотрит за ним», – решил Вольф и, не дожидаясь своего помощника, вышел на улицу. Он вспоминал разговор с мэром и удивлялся, почему люди всегда готовы думать про чужаков только самое плохое. Конечно, он тоже отнесся к Ребекке Ролингс с подозрением – честно говоря, он до сих пор не изменил своего мнения, – но ведь у него такая работа, черт побери! И будь он проклят, если допустит, чтобы истеричная толпа нарушила в Паудер-Крике закон, выгнав из города одинокую беззащитную женщину.

Даже если она дочь Бэра Ролингса.