"Горди Хоу, номер 9" - читать интересную книгу автора (Вайпонд Джим)

Тренеры

Когда Хоу прибыл в сентябре 1968 года на тренировочный сбор перед своим 23-м сезоном в «Детройт ред уингз», его подвели к новому тренеру. Собственно говоря, особых церемоний представления не понадобилось, ибо новым тренером был его старый партнер в игре и бизнесе Билл Гэдсби.

Как-то сложится их новый альянс? Как пойдет совместная работа? Ведь они выступали вместе много лет, побеждали как игроки в чемпионатах… Они дружили семьями и проводили вместе отпуска. Однажды вместе они создали серию учебных фильмов о хоккее, образовав для этого компанию под названием «Хоккейная школа Гэдсби – Хоу» с отделениями в Детройте и Торонто.

Карьеры Гэдсби-защитника и Хоу-форварда развивались параллельно, и в один год, 1966-й, они вошли вместе в своеобразный закрытый клуб игроков, проведших в НХЛ 20 сезонов. С ними в этом клубе стало три. члена, так как за 19 лет перед этим его основал Дит Клэппер из «Бостон брюинз». Но он, впрочем, тогда же, 19 лет назад, оставил спорт. Для вступления в этот клуб 20-летний стаж набрал в следующем, 1967 году Ред Келли, а год спустя членом стал Аллан Стзнли.

На этом похожесть карьер Гэдсби и Хоу, пожалуй, заканчивается. В то время как Горди провел все эти годы в «Детройт ред уингз» и четырежды помог команде выиграть Кубок Стэнли, Билл Гэдсби кочевал между Чикаго, Нью-Йорком и Детройтом и ни разу в жизни не отхлебнул шампанского из старой заветной чаши. Гэдсби бросил играть по окончании своего 20-го сезона, а выступления Хоу продолжались, и конца им не предвиделось. И вот они вновь в одной раздевалке, но в разных качествах. Что это принесет?

Само по себе присутствие в команде опытного правого крайнего, который был бы в хоккее такой заметной фигурой, как Горди Хоу, не сулило новому тренеру ничего, кроме добра. У Хоу, к примеру, сложились отличные отношения с тренером в аналогичных обстоятельствах, когда этот пост занял его старый партнер по звену Сид Эйбл. Он лишь проявлял дополнительное усердие на тренировках, помогая своему бывшему партнеру.

Пятеро людей, которые до того тренировали Хоу, при всем различии характеров и темпераментов были, каждый на свой лад, опытными и искусными профессионалами. Румяный Джек Эдамс, бесконечно преданный хоккею человек, создал «Детройт ред уингз» и добился того, что команда Национальной хоккейной лиги стала привлекать на свои матчи толпы болельщиков в городе, где до этого безраздельно царил бейсбол, Томми Айвэн, маленький щеголь из Брантфорда (Онтарио), не мог подняться как игрок выше любительской команды, однако его успехи в качестве тренера профессиональных клубов-чемпионов расцениваются весьма высоко.

Джимми Скиннер, который как хоккеист-любитель стал первым носить шлем на матчах лиги Западного Онтарио, затем перебрался на Восток, где стал тренером. Его неустанный поиск хоккейных талантов принес ему впоследствии пост тренера ведущего профессионального клуба. К сожалению, болезнь не дала ему возможности развернуться на тренерском посту, требующем огромных нервных затрат.

Сид Эйбл вернулся в «Ред уингз» из-за океана, где воевал в составе королевских военно-воздушных сил Канады во второй мировой войне. Он провел на льду еще шесть лет, прежде чем оставил хоккей. Эйбл был эффективным ветераном-центровым в первоначальном составе «конвейера», где направлял действия Хоу и Линдсея.

Во время 22-го сезона Горди тренером команды стал маленький Баз Бастьен, потерявший глаз вратарь-профессионал. Он тоже получил известность как настойчивый искатель талантов среди любителей сначала для «Торонто мэйпл лифс», а затем для «Детройт ред уингз». Отличительной чертой Бастьена было чувство юмора. Он согласился стать временным тренером команды в середине сезона 1967/68 года, чтобы дать возможность разгрузиться менеджеру клуба Сиду Эйблу и выкроить время для проведения в жизнь задуманной реорганизации.

Ни один из этих пятерых не встречал трудностей с Хоу, мотором команды и ее главной силой. Томми Айвэн, который вступил в организацию «Ред уингз» в 1938 году, впервые встретил Хоу на тренировочном сборе 1945 года в Виндзоре. Он присматривал игроков для Детройта в финансируемых этим клубом командах младших лиг. Его задачей в ту осень было готовить списки четырех смен хоккеистов, а затем проводить с ними тренировочные занятия. «Ред уингз», имевшие филиалы в лице команд городов Омаха и Индианаполис, пригласили на тот сбор более ста игроков.

«Я был бы болтуном, – говорит Томми Айвэн, – если бы заявил, что сразу разглядел будущую сверхзвезду в том долговязом, крепком и нескладном 15-летнем парне с Запада. Но он проделывал с шайбой вещи, которые не могли делать более старшие и опытные игроки.

Товарищество всегда было важным для Горди. Я помню, как Джек Эдамс и я вызвали его и сообщили, что направляем его в Голт, В своей обычной лаконичной манере, к которой мы скоро привыкли, он сказал спокойно, что это прекрасно, но он бы хотел сначала выяснить, поедет ли туда и Терри. Мы заверили Горди, что в нашей организации найдется место и для Кавано.

Перед самым уходом Хоу спросил, нельзя ли ему получить один из форменных пиджаков «Ред уингз», что ему немедленно было обещано. К сожалению, из-за нехватки времени и общей неразберихи обещание не было выполнено».

В те дни юнца в 16 лет разрешалось делать профессионалом, а Эдамс и Айвэн увидели вполне достаточно, чтобы осознать, что они могут сделать из Хоу отличного хоккеиста. Уже следующей осенью они предложили ему профессиональный контракт на сумму 2200 долларов плюс 500 премиальных. Он подписал.

Все трое – Эдамс, Айвэн и Хоу – сидели в просторном номере Адамса в гостинице «Нортон Палмер» в Виндзоре, разбирая условия договора. Все было согласовано, и встреча шла к концу, когда вдруг возникла пауза. Горди сидел неподвижно и явно не собирался подниматься.

– Ну что, мой мальчик, все в порядке? – спросил Эдамс.

– Еще одна вещь, сэр.

– Что же это, сынок?

– Как насчет пиджака, который вы обещали мне в прошлом году?

Эдамс и Айвэн посмотрели друг на друга, и Веселый Джек подмигнул.

– Ты получишь свой пиджак, сынок.

– По сути дела, – добавил Айвэн – мы дадим тебе два – темный, чтобы носить дома перед играми, и светлый – для выездов.

Хоу был направлен в Омаху вместе с Томми Айвэном. Оба новобранца двинулись на Запад, и обоим было суждено стать звездами: Хоу– в качестве игрока, Айвэну – в качестве тренера. Это было первое назначение Айвэна на самостоятельную тренерскую работу в профессиональной команде, и он должен был играть большую роль в становлении Хоу как хоккеиста в предстоящие 10 лет.

У Томми Айвэна остался сувенир от первого года работы с Хоу – шрам на подбородке. Дело в том, что в команде существовало сильное соперничество между игроками с Востока и Запада. Было решено выяснить, кто лучше, в товарищеском матче на День благодарения, отмечаемый в конце ноября. Точкой разделения Запада и Востока был избран город Виннипег, и 16 хоккеистов разбились на две команды. Айвэн должен был судить матч, но перед игрой сломал руку кто-то из ребят с Востока.

Трекер, который был родом из Брантфорда, то есть с Востока, надел форму и начал игру против команды Запада. Это был упорный и жесткий хоккей. Хоу даже в таком нежном возрасте не испытывал почтения к любому сопернику. Тренер или не тренер – для него Айвэн был противником, который вскоре получил материальное подтверждение силы и жесткости своего новичка. Хоу загнал тренера в угол, и тот вышел оттуда с кровоточащей раной на подбородке.

Как и любой хоккеист на его месте, Томми Айвэн считал травмы делом обычным в своей профессии, поэтому он подъехал к своей скамье и попросил массажиста наклеить кусок лейкопластыря на рану, после чего немедленно вернулся на лед. Лишь после окончания матча он обратился к врачу команды в кабинете последнего. Доктор наложил восемь швов, прежде чем прекратилось кровотечение. «Я так и не понял, чем это он меня – локтем или клюшкой», – смеется теперь Томми.

Хоу был на тренировках так же беспощаден, как и в игре. Его соседом по комнате был другой парнишка с Запада – Джордж Гомонюк. Вне льда их было не разлить водой, но на тренировках они находили особое удовольствие, врезаясь друг в друга на полном ходу, «Горди был задирой, – вспоминает Айвэн. – Он получал массу штрафных минут, но явно хотел доказать всем, что он не слаб и не труслив. Помню, он однажды нанес одному парню действительно страшный удар и был за это наказан.

«В чем дело? – спросил я его потом. – Ты что, ненавидишь этого малого?»

На это последовал ответ: «Я никого не люблю».

Айвэн повернулся спиной к Хоу и улыбнулся, Он-то знал, что владельцы детройтского клуба заполучили новичка, готового драться за место до последнего. И цена Хоу немедленно поднялась. Слухи о нем поползли по хоккейному миру. Тренеры потянулись в Омаху посмотреть на здоровенного парня, играющего на правом краю. Среди посетителей были тренер «Торонто мэйпл лифс» Хэп Дей и главный селекционер клуба Скуиб Уокер, Горди произвел на них впечатление, и они попытались заключить сделку с Детройтом. Но администрация «Ред уингз» не проявила к продаже новичка никакого интереса.

Тем временем Айвэн направлял еженедельные отчеты Эдамсу о состоянии и прогрессе своих хоккеистов. Имя Хоу упоминалось в них все чаще. После сезона Айвэн поехал в Детройт, чтобы лично сообщить Эдамсу свое мнение об игроках этого клуба-филиала.

«Томми, – сказал Эдамс, – составьте список игроков из Омахи, которые были бы достаточно хороши, чтобы их повысили и перевели в команду Индианаполиса…»

Томми немедленно написал четыре или пять имен. Эдамс пробежал их лазами и поднял голову в явном недоумении:

– Я не вижу здесь этого здоровенного парня, о котором вы мне писали всю зиму.

– А он не будет играть в Индианаполисе.

– Это почему?

– Он будет выступать в составе «Ред уингз».

Айвэн и Хоу расстались на год, Горди был зачислен в «Ред уингз» на сезон 1946/47 года, а Айаэн, чья стажировка в Омахе была признана успешной, был повышен и командирован в Индианаполис. А на следующий год Айвэн начал работу с командой большой лиги, так как Эдамс решил разделить функции менеджера и тренера, которые до этого совмещал.

Прибытие Томми Айвэна в команду на пост тренера ознаменовало начало годов величия в истории детройтского хоккея. Его команда выиграла шесть раз звание чемпиона лиги и завоевала три Кубка Стэнли за семь лет. Основу силы команды составлял Хоу, и благодарные товарищи прозвали его Пауэр – «мощь».

Айвэн все еще говорит о Хоу восторженно, как о герое, не скупясь на выражения, более приличествующие пристрастному болельщику, нежели видавшему виды хоккейному тренеру и менеджеру, которого счастливая судьба свела со многими звездами этого спорта, включая Бобби Халла и Стэна Микиту, когда Томми работал с «Чикаго блэк хоукс».

«Послужной список Хоу говорит сам за себя, – замечает Айзэн. – Его игра делает честь хоккею. Он подлинный профессиональный атлет в точном смысле этих слов. А как личность он человек легкий в общении, добродушный и веселый. Как и у Горди, у меня было тяжелое детство, и я высоко ценю то, каким человеком он в конце концов стал».

В вестибюле ледовой арены «Аксарбен филд» (первое слово – это название штата Небраска, написанное наоборот – Д. В.) в Омахе, штат Небраска, висит только одна картина. Там запечатлен эпизод хоккейного матча с надписью: «Здесь играл Горди Хоу». Капитаном команды в Омахе был Джимми Скиннер, впоследствии тренер «Ред уингз». Он встречался с Хоу задолго до этого, но поначалу Джимми не сумел сразу припомнить этого. В давние времена Скиннер играл в любительской команде города Флин-Флон, в западноканадской провинции Манитоба.

«Я тебя помню, – сказал ему Горди, когда их представили друг другу во время тренировочного сбора в 1945 году. – Ты приезжал со своими к нам в Саскатун на игры. А я норовил носить твои клюшки на каток, где проводились матчи. Ты обычно носил шлем во время игры, но однажды почему-то вышвырнул его за борт. Я храню его дома как сувенир».

Джимми вспоминает Хоу как способного «начинающего бизнесмена» в дни, когда тот выступал в Омахе. «Я был с бедного Запада, – вспоминает Скиннер, – и считал, что одного костюма человеку вполне достаточно. Думаю, что такого же взгляда придерживался и Горди, пока его не поселили в комнату с хоккеистом постарше и обладавшим к тому же неистребимой жаждой обновлять свой гардероб как можно чаще. Это был Ганнер Мэлоун (Пушкарь), Он появился на сборе с целым ворохом одежды, но одновременно с ростом его аппетита к нарядам уменьшались и его заработки, так что он был вынужден начать распродажу своей коллекции, Тут Горди и накупил себе практически не ношенных костюмов по сильно сниженным ценам.

Хоу начал обнаруживать задатки великого хоккеиста уже в 17 лет. Я помню, как Отт Хеллер, один из игроков «Ред уингз», как-то сказал Эдамсу: «Это будет отличный „полицейский“ для нас» («полицейским» называют физически сильного хоккеиста, готового в любую минуту утихомирить соперников, если они чересчур разошлись). Горди выглядел на льду медленным, но противникам никак не удавалось его догнать».

Скиннер вспоминает, что на тренировках Хоу буквально истязал себя, стремясь непрерывно улучшать все элементы игры, так как беспокоился, что его не возьмут в «большую» команду.

«Эдамс однажды велел мне не допускать по какой-то причине Хоу на тренировки. Это было просто невозможно. Помню, однажды я привез в „Олимпию“ группу игроков на разминку. Когда мы вошли в здание, с площадки донеслись характерные удары шайбы о борт. Это был Хоу, в полной хоккейной выкладке и на коньках, который тренировался в одиночку».

– Горди, убирайся отсюда, иначе Эдамс снимет с меня скальп.

– Но, Джимми, я не могу бросить это, – Какое мне дело! Отправляйся в раздевалку и подумай, если не о себе, то хоть обо мне.

«Хоу напряженно работает в хоккее, – сказал однажды Джимми Скиннер, главный селекционер детройтского клуба. – Он по-прежнему трудится, хотя выступает уже 22 сезона. Я сам наблюдал, как он загоняет в ворота по сотне шайб за тренировку, чтобы сохранить силу кистей рук. Для меня будет поистине черным день, когда он уйдет».

Шесть лет Джек Эдамс и Томми Айвэн искали достойную замену ветерану Сиду Эйблу, центровому знаменитого «конвейера». Когда он вернулся в хоккей в 1945 году после войны, которую провел в военно-воздушных силах, Эйбл, по общему мнению, находился на закате карьеры. Во время предсезонного тренировочного сбора руководство экспериментировало с несколькими многообещающими центрами для ударной тройки. Сначала ведущими кандидатами считались Макс Макнэб и Датч Рейбел, но каждый раз после нескольких матчей приходилось возвращаться к старому варианту звена. Эйбл был идеальным партнером на своем месте. Более того, он был боссом. Он умел руководить своими крайними с их абсолютно противоположными характерами. Горди на площадке выглядел апатичным, что было зрительным обманом, индифферентным, меряющим лед длинными, накатистыми движениями. Со стороны казалось, что ему нужно наподдать, чтобы он завелся и пошел в атаку.

Неистовый Тед Линдсей был совершенной противоположностью. Сочетание всех троих работало безотказно, и в течение долгих шести лет этот триумвират царствовал в хоккее.

«Я мог бы делать свою работу, развалясь в кресле-качалке», – сказал как-то Сид Эйбл, а Хоу и Линдсей позаботились, чтобы этот афоризм получил известность. Они устроили так, чтобы старый Носач дал интервью и был сфотографирован для печати, сидя в уютном кресле-качалке в средней зоне хоккейной площадки.

Весной того года «Ред уингз» проводили товарищескую игру в Сарнии, городе в провинции Онтарио. Как обычно, их сопровождал судья-информатор Дворца «Олимпия» хоккейный радиорепортер Бадд Линч из Виндзора, Линч был во время войны майором канадской армии и потерял руку в Бельгии в 1944 году. Теперь, в 1952 году, он вел интересную и бурную жизнь хоккейного журналиста да еще был большим другом Хоу и Линдсея, откуда и взялась его кличка Бэдд – «приятель».

На пресс-конференции в Сарнии какой-то молодой журналист задал вопрос, кто может заменить в первой тройке Сида Эйбла на месте центра. Ситуация была слишком заманчивой, чтобы Хоу, большой любитель розыгрышей, не воспользовался ею. С серьезной миной он протянул, как обычно, слегка в нос: «А вот Бадд. Хоть у него и одна рука, но его пробуют на место центра в нашем звене». Репортер добросовестно изложил записанное им на пресс-конференции да еще позвал фотографа газеты, чтобы снять новую тройку в полном составе.

Эйбл получил Приз Харта как самый ценный игрок НХЛ в 1952 году, незадолго до того, как расстался с хоккеем. Шесть лет спустя он вернулся в «Ред уингз», уже как тренер. Линдсей к тому времени покинул команду, но Хоу по-прежнему был ее мотором. Джимми Скиннер серьезно заболел в декабре 1957 года и попросил освободить его от обязанностей тренера. Эйбл, проведя на тренерской работе в Чикаго два года, вернулся в Детройт и стал там радио– и телевизионным комментатором. Он был в городе, имел квалификацию тренера и вскоре занял место за скамьей родной детройтской команды, Вскоре после того, как он принял клуб. Эйбл ввел правило – обязательно пропускать всех новичков во время переездов через соседство с Хоу по номеру. «Я полагаю, – говорил он, – что для любого паренька-независимо от того, прижился он в команде или нет, – очень важно иметь возможность сказать при случае: „Я жил в одной комнате с Горди Хоу!“

Эйбл считает источником вдохновения для молодежи то, что Горди продолжает неустанно работать над совершенствованием как отдельных приемов, так и своей игры в целом, находя в ней все новые элементы, шлифуя новые грани в технике.

«Я помню, – рассказывает Эйбл, – в начале моей карьеры – а было это в первый или второй сезон Горди – мы играли в Бостоне. Шайба была у Горди, и он обвел защитника Дита Клэппера. Затем он выманил вратаря и бросил шайбу верхом, однако она прошла мимо. В ту же смену Горди вновь проделал все в точности, как и в первый раз, и забил гол. Он сказал мне потом, что знал, что шайбе после броска с той позиции просто некуда деваться, кроме сетки. У него это не просто инстинкт. Он постоянно думает и работает над своими трюками».

В первый год работы с «Ред уингз» Эйбл учредил своего рода консультативный совет в помощь трекеру. В него вошли капитан команды Алекс Дельвеккио, Хоу и Билл Гэдсби. Хоу и Гэдсби собирались достичь рубежа в 20 сезонов в НХЛ. Они уже играли почти столько же, сколько сам Эйбл, который высоко ценил их опыт. Тренер часто обращался ко всем троим за советами по поводу изменений в составе и других проблем, с которыми сталкивается профессиональный клуб. Эта система консультаций работала несколько лет, но была отменена, когда Билл Гэдсби ушел со льда.

Появление в команде в качестве тренера База Бастьена на первой тренировке осенью 1967 года было встречено игроками с настороженностью. Он занимался административными делами, тренерской и селекционной работой в младших лигах столько же, сколько Хоу выступал как игрок за старшую – Национальную. Обычно из года в год Бастьен появлялся на пару недель в тренировочном лагере «Ред уингз», а затем удалялся на весь сезон с каким-либо клубом-филиалом. Хоу он едва знал.

И вдруг его назначают помощником тренера, поручают все больше времени проводить с игроками на льду, пока, наконец, Сид Эйбл не передает ему фактическое руководство командой с тренерскими полномочиями.

«Мне не о чем было беспокоиться.– вспоминает Бастьен, – Горди мне все максимально облегчил. Он первым выходил на лед, был первым на тренировках и тактических занятиях и ни одного заданного мною упражнения не делал вполсилы.

Мы сыграли два товарищеских матча со сборной Канады в Виннипеге (национальная любительская сборная Канады на Кубке столетия в 1967 г. – Д. В.), выиграв оба со счетом 5:1 и 2:0. Горди творил на льду нечто феноменальное. Он сказал мне перед первой игрой, что чувствует такое же волнение и ответственность, как перед календарной встречей чемпионата НХЛ. Я думаю, что, как и другие наши игроки, он твердо решил, что профессионалы просто должны победить».

Подобно всем людям из организации «Детройт ред уингз», Бастьен не устает говорить о теплоте и отзывчивости ветерана вне игры. Как он дружелюбен с другими в гостиницах, как он разговаривает и шутит с людьми, подходящими к нему за автографами, как он добр с детьми.

Бастьен сошелся с Хоу совсем близко. Он остался в клубе помощником тренера по подготовке молодежи к карьере профессионального хоккеиста. Осенью 1968 года Эйбл окончательно сконцентрировался на административных делах, а Билл Гэдсби вернулся в команду тренером. Дельвеккио был все еще капитан, но ожидал по собственной просьбе замены на этом посту более молодым игроком. Алекс провел на льду уже 17 сезонов и хотел дотянуть до 20. И только Горди Хоу по-прежнему был мотором команды «Детройт ред уингз».

Осталось рассказать лишь о его первом тренере, Джеке Эдамсе. Биография Эдамса неразрывно связана с биографией Хоу. В прошлом хоккеист-любитель, а затем профессионал, Джек Эдамс закончил играть в хоккей в 31 год. В это время освободилось место менеджера в Детройте, и Эдамс решил попытать счастья на новом поприще.

Перед тем как туда пришел Эдамс, «Детройт кугэрз» – под этим именем городская команда вошла в НХЛ– за год сменила двух менеджеров и понесла убыток в 84 тысячи долларов. Это был первый сезон клуба. В первый же год под руководством Эдамса эта профессиональная команда принесла 175 тысяч долларов прибыли. Но разразился Великий кризис, и излишки на банковском счету быстро растаяли.

В 1933 году командой заинтересовался покойный Джеймс Норрис. Он сам играл в хоккей в юности и даже выступал за монреальский клуб «Уингд уилерс», сохранив и в зрелые годы любовь к этому спорту. Норрис, и тому времени создавший целую империю в области торговли зерном, купил на корню детройтский клуб. В память о своих юношеских подвигах на хоккейной площадке он решил изменить название команды «Кугэрз» на «Ред уингз» («Красные крылья»). Официальной эмблемой стало заимствованное из монреальского прошлого красное крылатое колесо, что было как нельзя более подходящим символом для команды Города моторов.

В день, когда Норрис приобрел профессиональную хоккейную команду, он вызвал Эдамса и сказал, что дает ему испытательный срок в один год. Менеджер вызов принял, и в результате испытательный период перешел в более чем двадцатилетний срок, в течение которого между двумя этими людьми установились отношения подлинного взаимопонимания и сотрудничества.

Эдамса часто сравнивали с Бранчем Рикки, которого называли «магараджей бейсбола». Эти двое никогда не были знакомы, но были поразительно схожи в манере вести дела. Оба необычайно точно чувствовали и понимали, когда игрок подходит к концу периода максимальной отдачи или, если использовать трафаретное выражение спортивных журналистов, переходит вершину холма. «Если игрок становится слишком велик для клуба, он перестает быть его частью», – говаривал меняла Эдамс, и это было его кредо преуспевающего администратора.

Рикки и Эдамс имели еще одну общую черту – заботу о постоянном притоке новой крови в команду с помощью разветвленной системы клубов-филиалов – «ферм», как их называют в Северной Америке. Оба менеджера весьма преуспели в этих начинаниях.

Эдамс создавал целые команды вокруг талантливых молодых игроков. Он сколотил такую молодежную команду вокруг Хоу, когда тому было всего 16 лет, а в 17 сделал его игроком большого профессионального клуба. И не ошибся. Двенадцать раз команда, руководимая Эдамсом, была чемпионом НХЛ и семь раз получала Кубок Стэнли.

В течение 21 года, начиная с сезона 1938/39 года, клуб Эдамса ни разу не пропустил кубковых финалов. Да и перед этим он трижды был первым в чемпионатах и дважды завоевал Кубок Стэнли.

До конца дней своих Эдамса раздражала манера Хоу играть расчетливо и внешне неторопливо, как бы прогуливаясь по льду. Его кровяное давление часто достигало опасного предела, когда он следил за действиями своего воспитанника на площадке. Однажды в самом начале своей карьеры Горди в матче с «Чикаго блэк хоукс» получил пас в средней зоне и ворвался в зону противника. «Бросай, бросай, бросай!!» – орал Эдамс. Но Хоу методично продолжал свое. Он свернул в сторону и был уже явно не в позиции, удобной для броска. Шайба была по-прежнему у него, и он обводил соперников одного за другим, пробираясь на точку, откуда бросить было бы удобно. Эдамс в оцепенении глядел одним глазом на шайбу, которую контролировал Хоу, а другим на секундную стрелку часов, Матч заканчивался, и «Ред уингз» проигрывали одну шайбу. Им нужен был гол, чтобы свести игру к ничьей. Вдруг Хоу тормознул, защитник попался на финт, а форвард Детройта сделал полшага вбок и без подготовки пустил шайбу низом со страшной силой. Она оказалась а сетке, и немедленно зазвучала сирена, возвещая окончание встречи.

Для Эдамса это было выше его сил, Отдышавшись и все еще отирая лоб, он ворвался в раздевалку «Ред уингз».

– Горди, у тебя было два верных шанса для прицельного броска! Почему ты их не использовал? Чего ты ждал? – волновался он.

Сидя на скамье в пропитанной потом форме и опустив г изнеможении голову между коленями, Хоу сосал дольку апельсина. Он поднял наконец голову, посмотрел на менеджера и сказал спокойно:

– Мне просто хотелось быть полностью уверенным в броске.

В 1950 году, на пятом году своей работы в высшей лиге, Хоу был признан звездой. Весной следующего года ему был вручен его первый приз – Приз Харта, а незадолго до этого Эдамс произнес свою знаменитую тираду о Горди, ставшую памятником его хоккейной проницательности и подтвержденную двумя десятилетиями игры выдающегося хоккеиста.

«Просто и безоговорочно, – заявил Эдамс, – Горди Хоу – лучшее, что знает хоккей за последние двадцать пять лет. Он столь же хорош, как Хауи Моренц, а я, как вы знаете, не пытаюсь принизить современное, взывая к старым добрым временам. На мой взгляд, Хоу еще не достиг вершины».

Этот комментарий часто повторяли и много лет спустя, когда пути Эдамса и «Детройт ред уингз» разошлись, В том, 1950 году Хоу забросил 43 шайбы, а через 17 лет он забил 39 голов за сезон.

В 1955 году Эдамс потряс мир профессионального хоккея, выменяв восьмерых своих игроков, которые помогли клубу семь раз подряд победить в первенстве лиги. Но принцип Эдамса никогда не сохранять чемпионский состав команды был важнейшей частью его успешной политики как администратора. Он совершал сделки, особенно часто с Чикаго, что навлекало на него огонь со стороны критиков, но именно массовые обмены летом 1955 года, которые меняла Эдамс совершил с клубами Чикаго, Бостона и Нью-Йорка, дают полное представление о неугомонном характере неистового хоккейного дельца. Он всегда говорил, что необходимо давать место в команде молодым игрокам, и никогда не колебался подтвердить свою правоту действиями.

Неизбежно как с командой, так и с отдельными игроками случаются спады в течение сезона, в котором более 70 календарных матчей. Опытный тренер должен быть более или менее подготовлен к этому. Но темпераментный Эдамс давал волю своему гневу в минуты спада в игре, швыряя в хоккеистов в раздевалке кусками апельсинов. И Горди на собственной шкуре убедился, что с такой рукой Эдамс должен был стать подающим в бейсболе – настолько сильными и точными были его броски. На долю Хоу пришлось немало апельсинового сока, который ок вытирал со своей головы после «подач» раздосадованного Эдамса. Ореол величия не был защитой Хоу от этой формы выражения неудовольствия.

Тем не менее Джек Эдамс по-отцовски относился к Горди, и между ними существовали очень тесные дружеские отношения.

Весной 1959 года «Ред уингз» скатились в первенстве лиги на последнее место, называемое на хоккейном жаргоне «погребом». И хотя в следующие два сезона они все-таки попадали в розыгрыш Кубка Стэнли, владелец клуба решил, что пора привлечь к оперативному руководству клубом человека помоложе. Эдамс провел в лиге уже больше 30 лет игроком, тренером и администратором, ему было 63 года, и он постепенно терял свои знаменитые напор и хватку. Ветерану было сохранено почетное место в иерархии профессионального хоккея, а именно: он был назначен первым президентом только что созданной Центральной хоккейной лиги.

Сразу после своего ухода из клуба Эдамс написал Хоу такое письмо:

«Дорогой Горди! Тебе, вероятно, известно, что я покидаю „Ред уингз“ после 35 лет работы в этой организации, но я не могу просто собрать вещи и удалиться, не послав тебе этого письма. Я хочу, чтобы ты знал, как ты мне дорог. Однажды наш доктор Грин сказал, что даже если бы ты никогда не брал в руки клюшки, ты все равно был бы лучшим в мире спутником на рыбалке. Я же хочу поблагодарить тебя не только за твой вклад в славу „Ред уингз“, но и за вклад в развитие всего Хоккея. Ты делал честь нашему спорту как на льду, так и вне его. Когда сегодня меня спрашивают газетчики или ребята с радио или телевидения, какое самое большое потрясение в жизни я испытал, я без колебаний отвечаю, что это было открытие величайшего хоккеиста, которого когда-либо видел свет. Я хочу воспользоваться возможностью пожелать тебе всех удач в этом мире – в хоккее, да и везде, где ты сам пожелаешь. Я убежден в том, что ты побьешь все рекорды результативности, перед тем как уйдешь из хоккея сам».

И впоследствии Эдамс не уставал восторженно говорить о своем любимом воспитаннике. В мае 1968 года, за шесть месяцев до смерти и спустя несколько недель после того, как Горди закончил свой 22-й сезон в НХЛ, он сказал в интервью Майку Сэрри из детройтского журнала «Мичиган спортсин» («Спортивная панорама»): «Хоу велик как хоккеист, поскольку одарен от природы силой и скоростью. Во-вторых, ему нет равных во владении клюшкой, ибо он одинаково хорошо бросает с обеих сторон. Далее, он агрессивен и бесстрашен, поэтому никто не может выключить его из игры. Он один из лучших в умении держаться на коньках – как на бегу, так и в статичной борьбе, – и, наконец, ему никогда, даже в самые напряженные и острые моменты, не изменяет хладнокровие.

Были игроки физически слабее его, которым удавались некоторые его молниеносные трюки, были и здоровяки, которым по плечу было кое-что из его арсенала силовых приемов, но только этот большой и могучий атлет может на льду все».

Майк Сэрри попросил Эдамса сравнить правого крайнего с другими звездами этого спорта. «Невозможно, – отрезал тот. – С Хоу не сравнится никто. Есть Горди Хоу, и есть другие хоккеисты, каждый из которых велик посвоему. Но Большой в этой лиге один, он стоит особняком, он сам по себе. Для хоккея он то же, что легендарный Бейб Рут для бейсбола, да только, пожалуй, еще значительнее».

Покинув свой кабинет в «Олимпии», Джек Эдамс в течение еще нескольких лет продолжал весьма активную деятельность на посту президента новой профессиональной лиги.