"Чертовски знаменита" - читать интересную книгу автора (Коллинз Джоан)ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯКитти с энтузиазмом погрузилась в предсъемочную подготовку к сериалу «Все, что блестит». Ее дни были заполнены примерками роскошных костюмов и париков, просмотром французских и английских актеров и актрис и репетициями с режиссером Джо Гаваной. Джо еще недавно был широко известен съемками острых, жизненных мини-сериалов, но в последнее время телевидение к нему охладело. Он был низеньким, коренастым американцем итальянского происхождения, с гривой спутанных седых волос и неизменной сигарой в зубах. Придумал пригласить его Квентин, несмотря на то, что Гавана в Голливуде впал в немилость после провала его последнего телевизионного фильма. Китти нравился Джо. Она не была уверена, что его бурный и крутой подход годился для фильма, повествующего о далеком прошлом, но, поскольку теперь ее ночи снова были заполнены страстными признаниями Жан-Клода и чувственной демонстрацией этой любви, она старалась над этим не задумываться. Каждый день она звонила Томми, который настолько прекрасно проводил время с Тоддом в Хамптоне, что не хотел пока ехать в Париж. Катерин была этому рада. Одним поводом для беспокойства меньше. Хотя Томми поклялся ей, что больше не употребляет наркотики, она знала, что в Париже полно искушений. Жизнь на свежем воздухе подходила ему больше, к тому же отец Тодда – мужчина серьезный и с детьми строг. Париж был прекрасен этим ранним летом, а Жан-Клод после своей исповеди стал совсем другим человеком, более нежным и еще сильнее влюбленным в Катерин, чем раньше. После начала съемок они каждый вечер после ужина собирались в баре «Ритца» с кем-нибудь из съемочной группы, чтобы обсудить события дня. Однажды пришел Джо, причем его обычно взлохмаченные волосы на этот раз вообще стояли дыбом. Бросившись на стул, он швырнул потрепанный сценарий на стол и рявкнул услужливо стоящему официанту: – Поскорее принесите мне пива. – Потом повернулся к собравшимся: – Этот сценарий – дерьмо. – Поздновато ты это решил, не так ли? – саркастически заметил Жан-Клод. – Мы уже шесть дней снимаем. Насколько плохо дело? Джо сделал глоток из бутылки. – На канале говорят, потребуется уйма работы, и, с их точки зрения, все это никуда не годится. Им плевать, кто его написал, пусть хоть лауреат премии Пулитцера. – Но у нас больше нет времени копаться со сценарием, – заметила Китти. – В середине сентября я возобновляю съемки в «Скеффингтонах». – Знаю, знаю, но начальство грозит все прикрыть, если мы быстренько не найдем кого-нибудь, чтобы переделать сценарий, – сообщил Джо. – И кого-нибудь толкового. И он нужен нам – Это невозможно, – окрысился Жан-Клод. – Во-первых, ни одного стоящего автора нам так быстро не достать, и во-вторых, нельзя смириться с простоем всей съемочной группы. Почему нельзя снимать по этому сценарию? – Потому что нельзя, – огрызнулся Джо. – На канале говорят, что это дерьмо, и считают, что если мы станем по нему снимать, то нам не миновать катастрофы. – Но это не так, – вмешалась Катерин. – Сценарий замечательный, мы все это знаем. – Ну, еще бы, – согласился Джо. – Но, к несчастью, ребятки, того парня, что зажег нам зеленый свет, только что уволили, а новый придурок, теперь заведующий мини-сериалами, хочет взять нас за грудки, если мы не модернизируем диалоги так, чтобы они годились для тех, кому меньше двадцати пяти. Трудно поверить, но это так. – Бред собачий, – заметил Жан-Клод. – Эти мне американцы. Как можно модернизировать Францию восемнадцатого века? – Да, признаю, задачка не из легких, – согласился Джо. – Но приличный автор может это сделать, и быстро. Если мы вообще хотим, чтобы что-то вышло, нам придется смириться, ребятки. – А как насчет Стива? – предложила Катерин. – Стива Лея? Он прекрасно умеет переделывать диалоги, к тому же, мне кажется, что он сейчас свободен. Он за сутки все приведет в нужный вид. Стив постоянно этим занимается на телевидении, и его там все обожают. Что скажете? – Звони ему. – Джо закурил одну из своей ежедневной дюжины сигар. – И пусть летит следующим гребаным рейсом. Стивен прилетел ближайшим рейсом в Париж, причем сделал это охотно. Он уже два месяца не работал и сходил с ума в пустом доме, где было очень одиноко без Мэнди и девочек. Но еще больше он скучал по Катерин, их совместным шуткам, дружбе, ее красоте. В самой глубине души он знал, что любит ее, возможно, всегда любил и всегда будет любить. Он встретил её в одном из павильонов студии. Ему показалось, что она никогда не была такой прекрасной. Та напряженность, которую он заметил в ее лице на вечеринке, исчезла. Как сказать, подумал он, возможно, из этого брака что-то еще и получится. Господи, он так на это надеялся, по крайней мере он Неделю они трудились все вместе, и через десять дней Стивену удалось создать нечто достаточно современное, чтобы телевидение снова дало им добро. Съемки в Париже возобновились 30 июля. Стивен сунул голову в дверь походной гримерной Катерин. – Заходи, я уже заканчиваю, – сказала она. Она сидела перед туалетным столиком в роскошном белом атласном платье в стиле восемнадцатого века, в настоящих драгоценностях и большом высоком белом парике, который локонами падал на плечи. У Стивена перехватило дыхание. – Пришествие Снежной королевы. Ты вроде в отличном настроении? – Потом мягко добавил: – Я не ошибаюсь? – Да, спасибо, все теперь выяснено, Я понимаю, что заставляет Жан-Клода иногда так себя вести. – И что же это такое, ради всего святого? – Я не могу тебе рассказать, Стив. Когда-нибудь потом. Но мы все уладили. Мне не надо твоей жалости, я хочу лишь, чтобы ты меня понял. – Она вопросительно взглянула на него. – Твоя взяла. – Он нахмурился. – И откуда это? – «Сладкоголосая птица юности». – Они улыбнулись друг другу. – Верно. Ты начинаешь исправляться. – Послышался стук в дверь и помощник режиссера позвал: – Китти, пора снова за работу. Ты готова? Стивен стиснул ей руку. – Всего хорошего, детка, у тебя все прекрасно получится, я уверен. Вместо того чтобы устроить свой офис на студии вместе с остальными режиссерами, Жан-Клод снял маленький номер вниз по коридору от их люкса в гостинице. Там он установил самое совершенное канцелярское оборудование и проводил там все время за компьютером, если только не встречался с Джо Гаваной или не звонил на телестудию или Луи Люпино. Китти почти его не видела, разве что за ужином в каком-нибудь из очаровательных парижских бистро. Всегда находилось много тем для обсуждения, поскольку в фильме были заняты многие ведущие актеры и актрисы Франции и Англии. Главные роли исполняли сэр Джон Гилгуд, Найджел Хоторн и Жан Маре, а Людовика XV играл француз Жерар ле Бланш, причем с тем потрясающим очарованием, которое делало его звездой во Франции вот уже тридцать лет. Теперь ему было слегка за пятьдесят, седина явно закрашена, но годы ничуть не умалили его удивительной сексапильности. Для Катерин, вынужденной четыре года сниматься с ужасным Альбертом Эмори, было приятным разнообразием на этот раз видеть напротив себя такого очаровашку. Через три недели после начала съемок в передвижную уборную Катерин влетела Бренда. – Только что звонила Мария. Она в истерике, потому что позвонили из компании по электроснабжению и пригрозили отключить в доме электричество. – Ты шутишь. – Катерин готовилась к съемкам с сэром Джоном Гилгудом и слегка нервничала. Она обильно пудрилась и одновременно пыталась выучить текст. Под корсаж были подложены подушечки, поднимающие ее грудь. Талия была затянута на мучительные двадцать три дюйма, а парик высотой в два фута представлял собой сложное сооружение из ниток жемчуга, атласных лент и шифоновых бантов. Даже просто удержать это сооружение на голове являлось подвигом, так что сказать, что ей оно причиняло неудобство, было равносильно тому, чтобы не сказать ничего. – И не думаю шутить. Вот, читай. – Она протянула Китти листок бумаги. – Мария в полной панике, Китти. Нам надо что-то сделать. Если они отключат электроэнергию, Мария уйдет, так она сказала, а нам – Давай короче, – попросила Катерин. – Мне пора на съемочную площадку. Сэр Джон ждет, я уже запаздываю. – Ладно. Итог. Как ты знаешь, все счета пересылаются твоему дражайшему любящему мужу. – Да, потом он отпечатывает чеки, я их подписываю, и ты их пересылаешь. Так в чем проблема? – Ты когда в последний раз подписывала чеки? – спросила Бренда. На лице Катерин появилось удивленное выражение. – По правде сказать, я не помню, чтобы я что-то подписывала после вечеринки. А прошло уже больше месяца. – Верно. Как верно и то, что тебя не следует беспокоить по этому поводу, но Мария говорит, что не только компания прислала последнее предупреждение, но и всем, кто работал на вечеринке, тоже еще не заплатили. Кредиторы уже несколько недель стучатся в двери, абсолютно все, от оркестра до ресторана. Мария просто с ума сходит. – Но где же все счета? Почему Жан-Клод не дал их мне на подпись? – Не спрашивай меня. Лучше зайди к нему в его берлогу и спроси. Памяти Бренды слон бы позавидовал, и она не забыла случая с камерой. Она с той поры не доверяла Жан-Клоду, но, поскольку вроде бы все утряслось, держала свои подозрения при себе. Китти не задумывалась, уплачено ли по счетам или нет; как большинство актеров, она плохо разбиралась в финансовых делах. Когда Жан-Клод взялся за ее дела, она по его предложению обзвонила банки и акционерные общества, чтобы проверить его выкладки. Но вскоре, чувствуя себя в полной безопасности, перестала это делать. – Я поговорю с ним сегодня вечером, Брен, обещаю, а сейчас не могу. Сэр Джон ждет, и я отчего-то жутко нервничаю. Из-за того, что съемки затянулись до позднего вечера, Катерин на другое утро была свободна и собиралась пойти с Брендой по магазинам на левом берегу. Перед тем как уйти, она постучала в дверь офиса Жан-Клода. – Что тебе нужно? – Ему явно не хотелось ее впускать. – Поговорить с тобой, дорогой. По важному делу. – Ладно, пошли к нам в номер. – Он начал было закрывать дверь, но она скользнула мимо него в его святая святых. Он устроил себе здесь точное подобие его офиса в Лос-Анджелесе. На мебели в стиле Людовика XIV громоздились ящики для папок, а на великолепном антикварном инкрустированном столе стояли три разных компьютера. Али с рассыпавшимися по плечам рыжими волосами и в самой короткой мини-юбке, какую Катерин когда-либо приходилось видеть, что-то записывала. Жан-Клод махнул ей рукой, она встала и поспешно вышла. – Я решил, ты пошла по магазинам. – Он был явно недоволен. – Я и собираюсь, но сначала нам надо обсудить небольшое дельце. – Тебе пора научиться использовать свое свободное время не только на беготню по магазинам и парикмахерским. Катерин не потрудилась ответить. Бесполезно объяснять, что она крайне редко бывает в магазинах, а прической занимается, лишь когда это надо для съемок. Оглянувшись, она заметила стопку счетов на подносе. Катерин пролистала их. – Милостивый Боже, Жан-Клод, ты только взгляни! Тут не меньше пятидесяти неоплаченных счетов. Почему ты не выписал по ним чеки? – У нас еще много времени, – Но здесь счета от всех кредитных компаний, Жан-Клод. Взгляни! «Виза», «Дайнерс», «Америкэн экспресс». Мы им уже Его лицо приняло упрямое выражение, которое она ненавидела, и он продолжал смотреть в пространство. – Я собираюсь сегодня по магазинам. Если по счетам не уплачено, я не могу пользоваться этими карточками, их нигде не примут. – Забудь обо этом, Сдвинув в сторону бумаги и все остальное, Катерин сердито наклонилась к нему. – Выпиши-ка лучше все эти чеки, Жан-Клод, понял? Сделай это, и не вечером или завтра утром – немедленно. Он оценивающе оглядел ее. На ней были бежевые брюки и шелковая блузка. Задницу как ножом срезали, подумал он без всяких эмоций. Он велел ей сесть на диету, но сейчас она выглядела просто тощей. Хорошо еще, что эти костюмы скрывали дефекты фигуры. – Может да, а может, и нет. – Ты выпишешь эти чеки, Жан-Клод, – зловеще произнесла Катерин. – Иначе я все перешлю Кену и велю ему ими заняться. Он оглядел ее ледяным взглядом. – Лучше тебе ничего такого не делать, Катерин, на этот раз решившая, что ему так не отделаться, помахала пачкой счетов перед его носом. – Жан-Клод, это мое дело. Не смей мне говорить, что я не могу вмешиваться в свои собственные дела. – У тебя ничего не было, Катерин Беннет, когда мы с тобой познакомились, и без меня у тебя ничего не будет, запомни это. – Его лицо налилось кровью от злобы. – В делах тебе грош цена, и ты потеряешь все, если я не приму меры. Катерин пришла в такое бешенство от того, что он действительно так думает, что отказалась спорить дальше. Верно, главная чековая книжка у него, но у нее есть своя собственная. – Ну что же, – огрызнулась она. – Если ты действительно так думаешь, то совсем рехнулся. С этими словами она хлопнула дверью, вернулась в свой номер и выписала чек для электрокомпании. – Вот, Бренда, перешли это Марии экспресс-почтой немедленно. И ради Бога, пошли в магазин. – Да уж, когда худо, то куда же еще деваться. – Бренда с облегчением улыбнулась. – Ты это заслужила. Но к величайшему стыду Катерин, ни в одном из магазинов не приняли ее кредитные карточки. Ей раз за разом отказывали в покупке, и лицо ее краснело от гнева. В гостиницу она вернулась в воинственном настроении, но тут же увидела на своем столе пачку аккуратно отпечатанных чеков, готовых к подписи. Более того, Жан-Клод был весь очарование, ласковый и влюбленный муж. Но Катерин уже трудно было провести. – Ты хоть понимаешь, что мой кредитный рейтинг сейчас практически уничтожен? – резко спросила она. – Я уже однажды прошла через весь этот кошмар, когда налоговое управление сняло все деньги с моего банковского счета в счет налогов. Я поклялась себе, что никогда больше не позволю себя так унизить, и я намерена эту клятву сдержать, ты понял, Жан-Клод? На его лице появилась улыбка, от которой ее сердце должно было растаять, и он попытался приласкать ее, но она сердито отодвинулась. – Успокойся, – Можешь поклясться своей задницей, что я слишком много работаю, – продолжала бушевать Китти. – Каждый день я должна выучить по диалогу, терпеть эти мучительные корсеты и парики и при этом сознавать, что дела мои в полном развале. Я ощущаю себя последней идиоткой. Жан-Клод, черт побери, ты что, решил свести меня с ума? – Теперь все будет хорошо, Она вгляделась в его спокойное лицо. Он уверенно обнял ее, стараясь дать ей почувствовать, что ее любят и о ней заботятся. – Ради Бога, перестань играть в эти безумные игры, – прошептала она. – Ты должен понять, я больше не могу этого выносить. Честно, не могу. – Ты напридумывала всякой ерунды. Я все делаю в твоих интересах. Я хочу для тебя того же, что и для себя, потому что я люблю тебя больше, чем себя. – Он гладил ее плечи, и она вздохнула, чувствуя, как ее тело отвечает на его ласки. Он прижал ее покрепче и пробормотал: – Никогда не оставляй меня, Китти, и не угрожай мне. Если ты когда-нибудь оставишь меня, я… – Что ты сделаешь? Он не ответил, осторожно расстегивая ее блузку и ласково касаясь губами шеи. – Что ты тогда сделаешь, Жан-Клод? – Убью тебя. – Он улыбнулся ангельской улыбкой, поцеловал податливые губы и поднял жену на руки. Потом отнес в смежную спальню. Надевая прозрачный кружевной пеньюар для первой сцены насилия, Катерин неосознанно нервничала. Костюм казался хрупким и уязвимым, как и она сама. На самом же деле он был на редкость прочным. Каждый раз после того как Жерар ле Бланш срывал его с нее, костюмерша быстро зашивала пеньюар для следующего дубля. Это было сложное сооружение из шифона и шелковых лент, дающее ощущение наготы, на самом деле ничего не показывая, чтобы не возбудить гнев бдительных телевизионных цензоров. Джо хотел снять сцену за один дубль, так что все к началу съемки ужасно нервничали. В этой сцене пьяный король входит и застает Полетту де Валднер, которую играет Китти, роющейся в его сундуке. Он начинает оскорблять ее, перепалка разгорается, но потом король говорит: «Если подумать, дорогая Полетта, возможно, ты именно та женщина, которую я так долго ждал» – и угрожающе надвигается на нее. Полетта разбивает бутылку и наставляет на него отбитое горлышко, но король лишь хохочет и хватает ее. Во время этой сцены Катерин заглянула в глаза Жерара и увидела там Людовика XV. Чувственного, необузданного, устрашающего. Завороженная страстью актера, она забыла обо всем, кроме настоящего момента. То была уже не игра, то была реальность. Влажная ночь в Версале 1776 года. Она – взбалмошная Полетта де Валднер, женщина, завороженная королем Франции и одновременно испытывающая к нему отвращение. Сцена их битвы была отрепетирована до мельчайших деталей. Жерар швырнул ее на диван; Катерин пыталась увернуться от его требовательных рук и губ. Свалившись с дивана, она едва не улизнула, но он поймал ее за край пеньюара и сорвал его с нее. Когда она упала на пол, они принялись бороться всерьез, пока Жерару не удалось поймать Китти, схватить ее на руки и бросить на кровать. Он пытался овладеть ею, пока Джо не крикнул: – Снято. Прекрасно, ребятки, просто блеск. Все зааплодировали, но, когда Жерар обнял Катерин, она внезапно почувствовала острую боль в желудке и, вскрикнув, согнулась. Стивен бросился к ней, но Китти не могла говорить, а только покачала головой и упала на диван. – Болит. – Она показала на сердце и желудок. – Очень сильно. – Вызовите «скорую помощь»! – Белый от ужаса Стивен взял бразды правления в свои руки. – Господи ты Боже мой, всего три недели съемок, а наша главная героиня сваливается с сердечным приступом, мать твою так, – прошептал Джо. – Все мое гребаное везение. – Ты больше ни о чем не можешь думать? – Стивен гневно уставился на него. – Только о фильме? Джо ответил ему таким же взглядом. – Нет, не только, но я срочно звоню на студию и узнаю, свободна ли Донна Миллс, договорились? У нас и так по горло проблем с этим фильмом. Если Катерин Беннет всерьез расхворается, нам лучше позаботиться о дублерше, иначе мы будем по уши в дерьме. Стивен подошел к испуганным членам съемочной группы, сгрудившимся вокруг Катерин. Она лежала на диване и продолжала морщиться от боли. Каждая гримаса еще больше выводила Джо из себя. – Блин, блин, Завывающая сиреной «скорая» увезла Катерин, Бренду и Стивена в приемное отделение местной больницы. Китти положили на каталку и оставили в коридоре. Стивен держал ее за руку, а сестра расспрашивала Бренду о медицинских подробностях относительно Катерин. Цыганка на сносях с визжащим младенцем на руках и другим малышом, цепляющимся за ее юбку, сидела на скамейке и плакала, что-то неразборчиво причитая. Борясь с болью, Катерин произнесла одними губами: – Такое впечатление, что уже разразилась третья мировая война. – Так всегда бывает в приемном отделении. Все счастливы, избавляясь от своих близких. – Стивен пытался шутить, но новая волна боли нахлынула на Катерин. – Ради Бога, – Стивен задержал проходящего мимо ординатора. – Помогите ей! У нее сердечный приступ, ей нужен врач. Ординатор отмахнулся от Стивена. – Все в свое время, – Плохо! Ей не просто плохо, – настаивал Стивен. – У нее сердечный приступ, инфаркт. Разве вы не видите, что она, возможно, умирает, ради Бога, сделайте же что-нибудь. Появилась Бренда с двумя ординаторами и медсестрой, которые решительно приступили к делу. – Мне пришлось сказать им, кто она, Стив. Только так здесь можно заставить обратить на себя внимание. Они укатили каталку с Катерин. Бренда и Стивен сделали попытку последовать за ней, но сестра жестом приказала им остаться. – Вам туда нельзя, В палате Катерин, отгороженную от других пациентов прозрачной ширмой, без лишних церемоний раздели до пояса и прикрепили к ее груди целый набор электродов с резиновыми присосками. Сестра сняла электрокардиограмму сердца, сделала ей укол, и Китти почувствовала, что засыпает, когда вдруг громкий вопль и резкий свет снова заставили ее открыть глаза. – Это она! Катерин Беннет. Привет, мадам Катерин. Джорджия. Как вы? Эй, подойдите кто-нибудь, mon Наклонившееся над ней ухмыляющее лицо над камерой уже имело все крысиные черты начинающего газетчика. Откуда, черт побери, он взялся? Откуда узнал, что она здесь? Но не успела она как следует это обдумать, боль утихла и лекарство унесло ее в забытье. Али своим ключом открыла дверь номера, где Жан-Клод устроил себе офис. Там, как обычно, царил идеальный порядок, все ящики заперты, а компьютеры закрыты серыми пластиковыми покрышками. Она почувствовала возбуждение при одной мысли, что он спит на небольшой кровати в смежной комнате. Она надеялась, что теперь, когда она снова приехала в Париж, он будет спать с ней чаще. Ей очень этого хотелось. Она была от него без ума, влюблена по уши. Али на цыпочках прошла в соседнюю комнату, стараясь не разбудить его. Она знала, как он злится, когда мешают ему спать. Ей еще не приходилось встречать мужчину, который бы так любил поспать. Ей так же не приходилось встречать мужчину, который так бы любил заниматься любовью. Али вздрогнула в предвкушении. Обычно он овладевал ею сразу же, как она приходила утром. Она мягко будила его, проскальзывая под простыню, и гладила его тело. Ее возбуждало, что он всегда был готов. Достаточно коснуться его кончиками пальцев. В обеденный перерыв они обычно съедали по бутерброду, запивая его стаканом вина, и снова занимались любовью, причем с таким энтузиазмом, что ему приходилось прикрывать ей рот ладонью, чтобы никто на услышал ее восторженные вопли. Вечером, перед тем как ему ехать за Китти, они снова по-быстрому трахались, и это ей нравилось не меньше, чем неторопливый секс. Хотя в свои двадцать лет Али познала уже немало мальчиков, ей до сих пор не попадался такой страстный мужчина, как Жан-Клод. Она просунула голову в дверь и удовлетворенно вздохнула. Он спал спокойно, как ребенок, золотистые волосы рассыпались по подушке, одна загорелая рука переброшена через грудь. Она снова поежилась в предвкушении, стянула леггинсы и рубашку и решила удивить его. Наденет-ка она один из специальных костюмов, которые он хранит в одном из шкафов с делами. Ключ-то у нее был. Она не станет его будить, это испортит ему настроение. Просто растянется в кресле в его любимой позе и станет ждать, когда он проснется. Конструкция из резиновых лент на пряжках оставляла обнаженными ее самые эрогенные зоны. Она негромко хихикнула. Что бы сказала эта старая сука, его жена, знай она, что происходит здесь, в офисе? Потом пожала плечами. Какая разница? Весь мир Али вращался вокруг Жан-Клода, и пусть так и остается. – Где, черт возьми, этот Жан-Клод? – проворчал Стив. – Откуда мне знать? – мрачно ответила Бренда. – Когда я позвонила в гостиницу, его не было, и никто не знал, где он. Пусть только появится, я ему все выскажу. – Он должен быть с ней, черт возьми. Какой же безнадежный подонок. – Мы с тобой, Стив, оба хорошо знаем, что представляет собой этот господин Лягушатник. Но, боюсь, он нам не по зубам. Он запросто обведет нас вокруг пальца, стоит только ему захотеть. В конце дня наконец позвонила секретарша Жан-Клода. – Мы получили ваше сообщение, – поведала она с придыханием. – Мадам Вальмер в порядке? – Пока не знаем, ее все еще обследуют, – огрызнулась Бренда. – Где ее муж? – О, он в офисе. Он, ну, он еще спит. – Спит! Уже четыре часа дня, ради всего святого. – Да, я знаю, – извиняющимся тоном произнесла Али. – Просто жуть. Я пыталась его разбудить, но он не шелохнулся. – Она хихикнула. – Вы же знаете, какой он. – Да, я знаю, какой он, но, видит Бог, как я не хотела бы этого знать! – Бренда не могла успокоиться. – Ты должна его разбудить, Али. Скажи ему, Китти в самом деле плохо. Возможно даже, что у нее инфаркт. – О, я уже говорила, когда звонил мистер Гавана. – Али совсем осмелела. – Но мистер Вальмер лишь перевернулся на другой бок и снова заснул. Я знаю, он поздно лег, потому что, когда я пришла утром, он только что вернулся. – Просто душка. Ладно, Али, скажи спящему красавцу, что мы все еще в больнице и будем здесь, пока нужны Китти. – А Томми уже знает? – Мы решили пока ему не говорить. Это может его расстроить, – мрачно произнесла Бренда. – Хотя он наверняка расстроится еще больше, если его мать умрет. |
||
|