"Гарри Поттер и Огненная Чаша" - читать интересную книгу автора (Роулинг Джоанн)

Глава 19 ВЕНГЕРСКИЙ ШИПОХВОСТ

В течение следующих двух недель только надежда встретиться с Сириусом с глазу на глаз поддерживала Гарри, была единственным светлым пятном на горизонте, никогда ещё не казавшемся столь безрадостным. Шок, испытанный, когда его объявили чемпионом школы, постепенно проходил, а на его место просачивался страх перед грядущими испытаниями. Первое состязание неуклонно приближалось. Гарри казалось, что оно нависает над ним словно внезапно выросший на пути чудовищный монстр. Раньше ничто и никогда, ни один квидишный матч (даже последний, со «Слизерином», решавший, кому достанется квидишный кубок) не заставлял его так нервничать. Гарри не мог даже заставить себя думать о том, что его ждёт; ему казалось, что не только смысл всей его предыдущей жизни, но и её завершение — в первом испытании…

Вообще говоря, Гарри не верилось, что и Сириус сможет его подбодрить — так или иначе, а ему предстоит продемонстрировать владение магией в сложных и опасных условиях перед лицом сотен людей — но, в данных обстоятельствах, увидеть лицо друга уже значит очень и очень многое. Гарри написал Сириусу, что будет у камина общей гостиной в назначенное время, и они с Гермионой часами обсуждали, как избавиться от полуночников, которые могут там оказаться. В самом худшем варианте придётся разбросать навозные бомбы, решили они, однако надеялись, что до этого дело не дойдёт — иначе Филч снимет с них шкуру.

Тем временем, существование Гарри сделалось почти что невыносимым — Рита Вритер опубликовала статью о Тремудром Турнире, и это оказался не столько отчёт о предстоящих состязаниях, сколько в высшей степени колоритное жизнеописание Гарри Поттера. Большая часть первой страницы газеты была отведена под его фотографию; статья (продолжающаяся на второй, шестой и седьмой страницах) рассказывала исключительно о нём, имена чемпионов «Бэльстэка» и «Дурмштранга» (написанные с ошибками) были втиснуты в последнее предложение, а о Седрике вообще не упоминалось.

Статья вышла десять дней назад, но до сих пор всякий раз при воспоминании о ней у Гарри возникало жгучее, тошнотворное чувство стыда. По версии Риты, он наговорил много такого, чего ему в жизни — а уж тем более в чулане для мётел — не пришло бы в голову сказать.

Думаю, я черпаю силы у моих родителей, я знаю, они очень гордились бы мной, если бы могли видеть меня сейчас… да, иногда я до сих пор плачу о них по ночам и не стыжусь признаться в этом… Я уверен, во время Турнира со мной ничего не может случиться, потому что они оберегают меня…

Но Рита Вритер не только трансформировала его невразумительные «э-м-м» в длинные, отвратительные фразы, она пошла гораздо дальше — взяла о нём интервью у других ребят.

В «Хогварце» Гарри наконец обрёл любовь. Его близкий друг, Колин Криви, рассказывает, что Гарри редко можно увидеть без сопровождения некоей Гермионы Грэнжер, удивительно миловидной муглорождённой девушки, которая, так же как и Гарри, является одной из лучших учениц школы.

С момента появления этой статьи Гарри приходилось терпеть, что многие — в основном слизеринцы — при виде его тут же начинали её цитировать и отпускать презрительные замечания.

— Дать платочек, Поттер, а то ещё начнёшь плакать на превращениях?

— С каких же это пор ты являешься одним из лучших учеников школы, Поттер? Или речь о той школе, в которой учитесь только вы с Длиннопоппом?

— Эй, Гарри!

— Да-да, совершенно верно, — Гарри так достали, что он, неожиданно для самого себя, стал орать, даже не успев развернуться, хотя начал это делать очень стремительно, — я уже обрыдался по покойной маме, и сейчас иду порыдать ещё…

— Да нет… просто… ты уронил перо.

Это была Чу. Гарри начал неудержимо краснеть.

— А!.. Да… извини, — пробормотал он, принимая перо.

— Э-э-э… удачи тебе во вторник, — пожелала Чу. — Надеюсь, ты хорошо со всем справишься.

Гарри остался стоять, чувствуя себя идиотом.

Гермионе, кстати сказать, тоже изрядно доставалось, правда, она не опускалась до того, чтобы орать на ни в чём не повинных людей, на самом деле, Гарри искренне восхищался тем, как она держится.

— Удивительно миловидная? Она? — возопила Панси Паркинсон, когда в первый раз после появления статьи увидела Гермиону. — По сравнению с кем? С бурундуками?

— Не обращай внимания, Гарри, — исполненным достоинства голосом произнесла Гермиона, задрала подбородок и гордо прошествовала мимо слизеринских девиц, словно и не слышала их. — Просто не обращай внимания и всё.

Но Гарри не мог «просто не обращать внимания». Рон, с тех пор как сказал про наказание, больше с ним не разговаривал. Гарри лелеял надежду, что они как-нибудь помирятся за те два часа, что им пришлось вместе собирать по подземелью крысиные мозги, но, к несчастью, это был как раз тот день, когда вышла статья Риты, и это, казалось, лишь утвердило Рона во мнении, что Гарри на самом деле наслаждается поднятой вокруг него шумихой.

Гермиона страшно сердилась на них обоих, ходила от одного к другому и пыталась заставить поговорить друг с другом, но Гарри был непреклонен: он будет говорить с Роном только в том случае, если Рон признает, что Гарри не помещал заявки в Огненную чашу, и извинится за то, что назвал его лжецом.

— Не я это начал, — упрямо твердил Гарри. — Это его проблемы.

— Ты скучаешь по нему! — в нетерпении воскликнула как-то Гермиона. — И я знаю, что он скучает по тебе!

— Скучаю? — возмутился Гарри. — Ничего я не скучаю!..

Но это была истинная правда. Как бы хорошо не относился Гарри к Гермионе, она не могла заменить Рона. Когда твой лучший друг — Гермиона, то в жизни неизбежно становится гораздо меньше веселья и гораздо больше сидения в библиотеке. Гарри пока так и не сумел овладеть техникой выполнения Призывного заклятия, похоже, у него возникло нечто вроде психологического барьера, а Гермиона утверждала, что изучение теории должно помочь. Поэтому во время обеденных перерывов они упорно сидели в библиотеке над книжками.

Виктор Крум тоже проводил в библиотеке очень много времени. Интересно, чего ему тут надо, думал Гарри. Он просто так занимается или выискивает информацию, которая может оказаться полезной для первого состязания? Гермиона часто жаловалась, что ей мешает присутствие Крума — не то чтобы он когда-либо к ним обращался, но неподалёку от него, где-нибудь за полками почти всегда оказывались толпы хихикающих девчонок, и шум отвлекал Гермиону от чтения.

— Ведь он даже не красивый! — ворчала она, сердито сверля глазами резкий профиль Крума. — Они бегают за ним только потому, что он знаменитость! Они его и не замечали бы, если бы он не мог проделать эту… как её… Обвалку Кральского…

— Обманку Вральского, — сжав зубы, прошипел Гарри. И почувствовал горький укол, не только потому, что ему не нравилось, когда перевирают квидишные термины, но и потому, что представил выражение лица Рона, если бы тому довелось услышать про Обвалку Кральского.

***

Удивительно, но почему-то, когда чего-нибудь боишься и готов отдать всё что угодно за возможность замедлить бег времени, оно как нарочно начинает бежать гораздо быстрее. Дни, остававшиеся до первого состязания, промчались так, как будто кто-то поставил часы на двойную скорость. Куда бы Гарри ни пошёл, его, вместе со злобными комментариями по поводу статьи в «Прорицательской», повсюду сопровождало чувство едва поддающейся контролю паники.

В субботу перед первым состязанием всем учащимся начиная с третьего класса было позволено пойти в Хогсмёд. Гермиона сказала, что Гарри не повредит побыть вне замка, и его не понадобилось долго убеждать.

— А как же Рон? — в то же время спросил он. — Может быть, ты хочешь пойти с ним?

— О… ну, — Гермиона еле заметно порозовела, — я подумала, что мы можем с ним встретиться в «Трёх мётлах»…

— Нет, — отрезал Гарри.

— О, Гарри, это так глупо…

— Я пойду, но встречаться с Роном не буду. И надену плащ-невидимку.

— Как хочешь, — рассердилась Гермиона, — только я терпеть не могу разговаривать с тобой, когда ты в этом плаще, потому что непонятно, куда я смотрю, на тебя или не на тебя.

Итак, Гарри надел плащ в спальне, потом спустился вниз, и они с Гермионой отправились в Хогсмёд.

Под плащом он чувствовал себя потрясающе свободно. На подходе к деревне их обгоняли другие школьники, большинство со значками «Поддерживайте СЕДРИКА ДИГГОРИ», но, для разнообразия, никто не отпускал уничижительных замечаний, никто не цитировал проклятую статью.

— Ну вот, теперь все глазеют на меня, — недовольно проворчала Гермиона, когда они вышли из кондитерской «Рахатлукулл», поедая громадные, наполненные кремом шоколадины. — Думают, я разговариваю сама с собой.

— А ты не шевели так сильно губами.

— Да брось ты! Сними свой дурацкий плащ, здесь тебя никто трогать не будет.

— Вот как? — тихо воскликнул Гарри. — Оглянись.

Из «Трёх мётел» только что вышли Рита Вритер и её коллега-фотограф. Разговаривая приглушёнными голосами, они прошли справа от Гермионы, не удостоив её взглядом. Гарри пришлось вжаться в стену «Рахатлукулла», чтобы Рита не задела его крокодиловой сумочкой.

Когда они удалились, Гарри сказал:

— Она не уехала. Спорим, она придёт смотреть первое состязание?

Как только он произнёс эти слова, его окатила волна жгучего страха. Он ничего не сказал; они с Гермионой почти не обсуждали, что его ждёт на первом состязании; у Гарри создалось ощущение, что она боится думать об этом.

— Она ушла, — Гермиона прямо сквозь Гарри смотрела в конец Высокой улицы. — Может, зайдём, выпьем усладэля? А то что-то холодно… Тебе вовсе не обязательно общаться с Роном! — добавила она раздражённо, абсолютно правильно истолковав его молчание.

В «Трёх мётлах» было полно народу, в основном учеников «Хогварца», но также и всякого другого волшебного люда, который Гарри редко доводилось видеть где-либо ещё. Деревня Хогсмёд, единственное полностью колдовское поселение Британии, являлось чем-то вроде тихой гавани для существ типа леших, которые не были такими экспертами маскировки, как колдуны и ведьмы.

В плаще-невидимке было очень тяжело пробираться в толпе — Гарри боялся задеть кого-нибудь, что неизбежно вызвало бы массу ненужных вопросов. Пока Гермиона ходила за усладэлем, он аккуратно протиснулся в уголок к свободному столику. По дороге Гарри заметил Рона, сидевшего с Фредом, Джорджем и Ли Джорданом. Совладав с настоятельным желанием хорошенько треснуть Рона по затылку, он наконец добрался до столика и сел.

Гермиона подошла минуту спустя и незаметно пропихнула усладэль ему под плащ.

— Одна я тут выгляжу совершеннейшей дурой, — тихонько пробормотала она. — Хорошо ещё, у меня есть чем заняться.

И она достала блокнот, куда записывала членов П.У.К.Н.И. Вверху очень короткого списка Гарри увидел своё имя и имя Рона. Казалось, прошла тысяча лет с тех пор, как они сидели вместе, сочиняя предсказания, а Гермиона пришла и предложила им должности секретаря и казначея.

— А знаешь, наверно, мне надо попробовать сагитировать кого-нибудь из жителей деревни вступить в П.У.К.Н.И., — глубокомысленно протянула Гермиона, оглядывая посетителей.

— Ага, так они и побежали, — скептически заметил Гарри. Он глотнул усладэля под плащом. — Гермиона, когда ты бросишь всю эту затею со своим П.У.К.Н.И.?

— Когда домовые эльфы получат достойную заработную плату и приличные условия труда! — зашипела она в ответ. — Знаешь, я начинаю думать, что пришло время для более решительных действий. Интересно, как пробраться на школьную кухню?

— Понятия не имею, спроси у Фреда с Джорджем, — пожал плечами Гарри.

Гермиона погрузилась в задумчивое молчание, а Гарри молча пил усладэль и разглядывал народ в трактирчике. Все выглядели такими весёлыми и спокойными… За соседним столиком Эрни Макмиллан менялся шоколадушными карточками с Ханной Аббот. У обоих на мантиях красовался значок «Поддерживайте СЕДРИКА ДИГГОРИ». Возле самой двери сидела Чу с большой компанией друзей-равенкловцев. У неё значка не было… и это слегка порадовало Гарри…

Ну почему, почему он не один из этих ребят, которые сидят здесь, смеясь и болтая, и которым не о чем больше беспокоиться, кроме как о невыполненных домашних заданиях? Он представил себе, каково бы ему было сейчас, если бы Огненная чаша не объявила его чемпионом? Прежде всего, он не сидел бы сейчас в плаще. Рон сидел бы рядом с ним. Скорее всего, они втроём вполне жизнерадостно обсуждали бы, какие страсти и ужасы предстоят во вторник чемпионам. Он бы предвкушал интереснейшее зрелище, жаждал бы увидеть, как чемпионы справятся с тем, с чем им там предстоит справиться… подбадривал бы вместе со всеми Седрика с безопасного места на трибуне…

Ему стало интересно, что чувствуют сейчас другие чемпионы. Седрика в последнее время он видел исключительно в окружении большой толпы поклонников, и тот выглядел хотя и чуть-чуть испуганным, но в то же время радостно-взволнованным. Изредка в коридорах мелькала Флёр Делакёр, неколебимо высокомерная и невозмутимая. А Крум просто сидел в библиотеке над книжками.

Гарри вспомнил о Сириусе, и крепкий, тугой узел в его груди немного ослаб. Всего через двенадцать часов они смогут поговорить, поскольку именно на сегодняшнюю ночь назначена встреча у камина — конечно, если ничего не случится, как случается всё последнее время…

— Смотри-ка, Огрид! — воскликнула Гермиона.

Над толпой возвышался косматый затылок — к счастью, Огрид перестал носить хвосты. Гарри недоумённо подивился, как это он не заметил Огрида раньше, ведь он такой большой, но, поднявшись в полный рост, увидел, что Огрид низко пригибается, разговаривая с профессором Хмури. Перед Огридом стояла его обычная кружка-ведёрко, а Хмури пил из фляжки. Мадам Росмерта, хорошенькая хозяйка заведения, была не очень-то этим довольна; собирая с соседних столов пустые кружки, она то и дело бросала на Хмури вопросительные взгляды. Она, наверное, воспринимала поведение Хмури как оскорбление своему глинтмёду, но Гарри-то знал, в чём дело. На последнем занятии по защите от сил зла Хмури сказал, что предпочитает сам готовить себе еду и питьё, поскольку для чёрного колдуна нет ничего проще как отравить пищу, оставленную без присмотра.

Пока Гарри наблюдал за ними, Огрид и профессор Хмури встали и приготовились уходить. Гарри помахал рукой, но потом вспомнил, что Огрид его не видит. Хмури, однако, задержался, и его волшебный глаз уставился в тот угол, где стоял Гарри. Он пихнул Огрида в поясницу (будучи не в силах дотянуться до его плеча), что-то сказал ему тихонько, и они оба прошли через весь трактир к столу, где сидели Гарри и Гермиона.

— Порядочек, Гермиона? — громко спросил Огрид.

— Привет, — Гермиона улыбнулась в ответ.

Хмури проковылял вокруг стола и нагнулся; Гарри подумал, что он решил заглянуть в блокнот с записями о П.У.К.Н.И., но тот вдруг пробормотал:

— Красивый плащ, Поттер.

Гарри удивлённо воззрился на него. На таком близком расстоянии было особенно заметно то, что в носу Хмури отсутствует целый кусок. Хмури ухмыльнулся.

— А что, ваш глаз?… в смысле, вы?…

— Да, я могу видеть сквозь плащи-невидимки, — спокойно подтвердил Хмури. — И временами это очень пригождается, поверь мне.

Огрид, тоже глядя на Гарри, излучал радость. Гарри точно знал, что Огрид его не видит, но, очевидно, Хмури сказал Огриду, что он здесь.

Огрид, под предлогом изучения блокнота, тоже склонился над столом и прошептал так тихо, что его услышал только Гарри:

— Гарри, приходи сегодня в полночь ко мне в хижину. В плаще.

После этого, выпрямившись, Огрид сказал громко:

— Приятно было повидаться, Гермиона, — подмигнул и удалился. Хмури последовал за ним.

— Зачем он хочет, чтобы я пришел к нему в полночь? — очень удивлённо пробормотал Гарри.

— Вот как? — у Гермионы сделался потрясённый вид. — Что это он затевает? Не знаю, стоит ли тебе идти, Гарри… — она нервно огляделась по сторонам и свистяще прошептала:

— Можешь опоздать на встречу с Сириусом.

И действительно, поход в двенадцать ночи к Огриду было крайне трудно состыковать со встречей с Сириусом; Гермиона предложила послать к Огриду Хедвигу с сообщением, что Гарри не может прийти — если, конечно, сова согласится — но Гарри считал, что надо быстренько разобраться с тем, чего хочет Огрид; ведь до этого Огрид никогда не приглашал к себе Гарри так поздно.

***

Вечером, в половине двенадцатого, Гарри, до этого притворившийся, что хочет рано лечь спать, завернулся в плащ-невидимку и тихонько спустился вниз в общую гостиную. Там ещё сидело достаточно много народу. Братья Криви откопали где-то упаковку значков «Поддерживайте СЕДРИКА ДИГГОРИ» и старались переколдовать их, чтобы надпись гласила: «Поддерживайте ГАРРИ ПОТТЕРА». Пока что, однако, их попытки привели лишь к тому, что надпись заело на «ПОТТЕР — ВОНЮЧКА». Гарри прокрался мимо них к выходному отверстию и подождал там, не сводя глаз с часов. Потом, согласно плану, Гермиона открыла портрет Толстой Тёти снаружи. Гарри проскользнул мимо неё, прошептал «Спасибо!» и отправился по темному замку.

Во дворе тоже было очень темно. Гарри спустился по холму к огонькам хижины. Огромное обиталище бэльстэковцев тоже было освещено изнутри; стуча в дверь хижины, Гарри слышал доносящийся из кареты голос мадам Максим.

— Это ты, Гарри? — шёпотом спросил Огрид, открыв дверь и оглядываясь по сторонам.

— Угу, — Гарри проскользнул внутрь и стащил с головы плащ. — В чём дело?

— Хочу кой-чего тебе показать, — сказал Огрид.

Он был чем-то сильно взволнован. В петлице у него красовался цветок, похожий на гипертрофированный артишок. К колёсной мази он больше не прибегал, но расчесать волосы явно пробовал — из гривы торчали сломанные зубья гребня.

— Что ещё ты мне хочешь показать? — устало вздохнул Гарри. Что на этот раз — драклы снесли яйцо или Огрид купил в трактире очередную трёхголовую собаку?

— Пошли со мной, только не вылезай из-под плаща и ни гу-гу, понял? — велел Огрид. — Клыка не берём, ему это будет не по нраву…

— Слушай, Огрид, я долго не могу… Мне надо вернуться в замок к часу…

Но Огрид не слушал; он отворил дверь хижины и вышел в ночь. Гарри поспешил за ним и, к своему несказанному удивлению, обнаружил, что Огрид ведёт его к бэльстэковской карете.

— Огрид, что?…

— Ш-ш-ш! — цыкнул на него Огрид и трижды постучал в дверь с золотыми скрещенными палочками.

Ему открыла мадам Максим. Массивные плечи окутывала шёлковая шаль. Лицо при виде Огрида озарилось улыбкой:

— Ах, Ог'ид… что, уже вгемя?

— Бонь-суар, — отозвался излучающий счастье Огрид и протянул громадную ладонь, чтобы помочь даме спуститься по золотым ступенькам.

Мадам Максим закрыла за собой дверь кареты, Огрид галантно предложил ей взять себя под руку и так, вместе, они двинулись в путь вдоль ограды загона, где содержались гигантские крылатые кони. Следом трусил абсолютно ошеломлённый Гарри. Ему приходилось бежать, чтобы поспевать за великанами. Неужели Огрид хотел показать ему мадам Максим? Он её уже видел и может всегда посмотреть, как только захочет… Да её и не захочешь — увидишь…

Однако, стало понятно, что мадам Максим, как и Гарри, тоже было предложено какое-то интересное зрелище, потому что спустя некоторое время она игриво произнесла:

— Куда же ви меня ведёте, Ог'ид?

— Вам понравится, — хрипло отозвался Огрид, — На это стоит поглядеть, чес'слово. Только… никому не говорите, что я вам это показывал, ладно? Вам про это знать не положено.

— Конечно же, нет, — ответила мадам Максим, трепеща длинными чёрными ресницами.

Они шли и шли. Гарри, трусивший сзади, всё больше нервничал, раздражался и поминутно смотрел на часы. Огрид придумал какую-то ерунду, а он из-за этого, чего доброго, пропустит встречу с Сириусом. Если они через две минуты не дойдут до места, то он просто развернётся и пойдёт назад в замок, а Огрид пусть гуляет под луной с мадам Максим сколько хочет…

Но тут — они прошли по краю Запретного леса уже так далеко, что и замок, и озеро скрылись из виду — Гарри услышал очень странные звуки. Откуда-то сверху доносились крики каких-то мужчин… потом раздался сокрушительный рёв…

Огрид обвёл мадам Максим вокруг небольшой рощицы и остановился. Гарри бегом догнал их — сначала ему показалось, что он видит костры и бегающих вокруг них мужчин — но потом челюсть у него отвисла.

Это были драконы.

Четыре взрослых огромных дракона очень злобного вида, страшно храпя, приседали на задние лапы внутри загона, огроженного толстыми досками. Они вытягивали шеи, и, в пятидесяти футах над землёй, на фоне чёрного неба, из разверстых, клыкастых пастей вырывались вихри пламени. Один дракон был серебристо-голубой, с длинными острыми рогами, он, огрызаясь, старался вырваться из пут, накинутых на него стоящими на земле колдунами; второй — зелёный, гладко-чешуйчатый, извивающийся и изворачивающийся изо всех сил; третий — красный с золотой оборкой острых игл вокруг морды, выпускавший в воздух грибоподобные огненные клубы; а четвёртый, стоявший ближе всех — громадный, чёрный, больше остальных похожий на ящера.

По крайней мере тридцать человек, по семь-восемь у каждого дракона, старались обуздать чудовищ, натягивая цепи, прикреплённые к широким кожаным ремням, обвязанным вокруг шей и лап. Гарри как зачарованный поднял голову и встретился взглядом с глазами чёрного дракона. Эти глаза с кошачьими зрачками выкатились то ли от страха, то ли от ярости, трудно было сказать, от чего именно… Дракон издавал страшный, скрипящий вой…

— Стой там, Огрид! — проорал ближайший к ограде колдун, изо всей силы удерживая цепь. — Они могут плевать огнём футов на двадцать! А этот шипохвост и на все сорок, я сам видел!

— Ну, разве не красавец? — нежно проворковал Огрид.

— Не помогает! — закричал в это время другой колдун. — На счёт три, сногсшибальные заклятия, быстро!

Все драконозагонщики вытащили палочки.

— Ступефай! — прокричали они в унисон, и сногсшибальные заклятия огненными ракетами выстрелили в темноту, после чего, ударившись о чешуйчатые шкуры, рассыпались звёздным фонтаном…

Гарри увидел, что ближайший к ним дракон угрожающе переступил задними лапами и, широко разинув пасть, внезапно издал беззвучный вопль; в ноздрях вдруг иссякло пламя, хотя дым ещё шёл — затем, медленно-медленно, дракон упал — несколько тонн плоти ударились о землю с такой сокрушительной силой, что позади Гарри задрожали деревья.

Драконозагонщики опустили палочки и подошли к неподвижно лежащим питомцам, каждый из которых был похож на небольшую гору. Они проворно натянули цепи и надёжно пристегнули их к железным кольям, которые с помощью волшебных палочек заставили уйти глубоко в землю.

— Хотите посмотреть поближе? — восторженно предложил Огрид мадам Максим. Они приблизились к ограде. Гарри двинулся следом. Колдун, предупреждавший о том, что ближе подходить нельзя, обернулся — и Гарри узнал Чарли Уэсли. Тот подошёл пообщаться.

— Как жизнь, Огрид? — еле переводя дух, выговорил он. — Теперь они должны угомониться — на пути сюда мы их вырубили сонным зельем, думали, будет лучше, если они проснутся в тишине и темноте — а ничего подобного, им здесь не понравилось, совсем не понравилось…

— А какие это породы, Чарли? — спросил Огрид, неотрывно глядя на ближайшего — чёрного — дракона с выражением истинного благоговения. Глаза чудовища были по-прежнему открыты. Под морщинистым веком сверкала полоска жёлтого.

— Это венгерский шипохвост, — ответил Чарли. — Вон тот, зелёный, обыкновенный уэльсский, который поменьше, серо-голубой — шведский тупорыл, а красный — китайский огнешар.

Чарли оглянулся на мадам Максим, прогуливавшуюся вдоль ограды и рассматривавшую неподвижных драконов.

— Я не знал, что ты её приведёшь, Огрид, — нахмурился Чарли. — Чемпионы не должны знать, что их ждёт — а она ведь своим обязательно скажет?

— Да я так… подумал, они ей понравятся, — пожал плечами Огрид, в упоении пожиравший драконов глазами.

— Воистину романтическое свидание, — покачал головой Чарли.

— Четыре… — протянул Огрид в ответ, — стало быть, по одному на каждого чемпиона, так? А чего с ними надо делать — сразиться, что ли?

— Скорее, пробраться мимо них, — сказал Чарли. — Мы будем рядом, чуть что — гасильное заклятие. Кстати, попросили привезти самок, которые только что отложили яйца, уж не знаю, зачем… но я тебе вот что скажу — не завидую я тому, кому достанется шипохвост. Жутко злобный. Причём с хвоста такой же опасный, как и с морды. Смотри.

Чарли показал: из хвоста через каждые несколько дюймов торчали длинные бронзовые шипы.

В этот момент к шипохвосту подошли пятеро коллег Чарли. Они принесли в одеяле кладку громадных, гранитно-серых яиц и аккуратно положили под драконий бок. Огрид жадно застонал.

— Они все посчитаны, Огрид, — сурово предупредил Чарли. А затем спросил:

— А как Гарри?

— В норме, — рассеянно ответил Огрид. Он не отрывал глаз от яиц.

— Надеюсь, он останется в норме после встречи с этими друзьями, — мрачно проговорил Чарли, обводя взглядом загон. — Я не решился даже сказать маме, что за состязание его ждёт, она и так из-за него с ума сходит… — Чарли сымитировал тревожный голос своей матери:

— «И как они могли допустить его на этот Турнир, он же ещё совсем маленький! А я-то думала, им ничего не грозит, думала, что они введут ограничение по возрасту!» А тут ещё эта статья в «Прорицательской»… Она обрыдалась… «Он всё ещё плачет по маме с папой! Ах, бедняжка, если бы я знала!»

Гарри решил, что с него довольно. Уверенный, что Огрид, пребывающий под воздействием притягательной силы четырёх драконов и мадам Максим, скучать без него не будет, он молча развернулся на месте и отправился к замку.

Гарри не мог точно сказать, рад ли он, что узнал о предстоящем испытании или нет. Хотя, наверное, так лучше. По крайней мере, первое потрясение уже позади. Если бы во вторник он увидел драконов в первый раз, то, скорее всего, упал бы в обморок прямо перед всей школой… впрочем, может, он и так упадёт… В качестве оружия против огнедышащего, пятидесятифутового, покрытого бронёй, шипастого дракона у него будет одна лишь волшебная палочка — а что она, в сущности, такое? тоненькая щепочка, не более… во всяком случае, сейчас так казалось… И нужно будет пройти мимо этого дракона. На глазах у всех. Спрашивается, как?

Гарри пошёл скорее, держась опушки леса; у него меньше пятнадцати минут на то, чтобы добраться до замка. Тогда можно будет поговорить с Сириусом, сейчас ему больше чем когда-либо хотелось с кем-нибудь поговорить — и вдруг, безо всякого предупреждения, он наткнулся на нечто очень твёрдое.

Он упал на спину, очки съехали набок. Гарри прижал к себе плащ, чтобы тот не распахнулся. Чей-то голос вскрикнул:

— Ой! Кто здесь?

Гарри поскорее проверил, что плащ закрывает его целиком, и лёг очень тихо, глядя вверх на чёрный силуэт колдуна, в которого врезался. Он узнает эту бородку… Это же Каркаров!

— Кто здесь? — с огромным подозрением повторил Каркаров, озираясь в темноте. Гарри оставался неподвижен и молчал. Спустя минуту или около того Каркаров, видимо, решил, что наткнулся на какое-то животное; он стал смотреть по сторонам на уровне пояса, как будто ожидая увидеть собаку. Затем он прокрался под кроны деревьев и начал осторожно пробираться к тому месту, где находились драконы.

Очень медленно и очень осторожно, Гарри поднялся на ноги и припустил к замку, стараясь не создавать слишком много шума.

У него не было никаких сомнений относительно того, что здесь делает Каркаров. Он тайком покинул свой корабль, чтобы попробовать разузнать, в чём будет заключаться первое испытание. Возможно, он видел, как Огрид и мадам Максим вместе идут в лес — их нетрудно заметить даже с большого расстояния… а теперь Каркаров по голосам быстро отыщет, куда идти. И тогда он, как и мадам Максим, будет знать, что предстоит чемпионам. Получается, что единственный человек, кто действительно во вторник встретится с неизвестностью — это Седрик.

Гарри подошёл к замку, проскользнул в парадную дверь и начал взбираться по мраморной лестнице; он сильно задыхался, но не решался замедлить шаг… оставалось всего пять минут до встречи у камина…

— Вздор! — выдохнул он в лицо мирно дремавшей Толстой Тёте.

— Как скажешь, — сонно пробормотала она, не открывая глаз, после чего картина отъехала вверх и пропустила его. Гарри забрался внутрь. В общей гостиной никого не было и, судя по тому, что пахло здесь как обычно, Гермионе не пришлось разбрасывать навозные бомбы, чтобы предоставить им с Сириусом возможность встретиться наедине.

Гарри стащил с себя плащ-невидимку и упал в кресло перед камином. В комнате стояла полутьма; невысокие языки пламени служили единственным источником света. Рядом на столе, тускло отражая огонь, валялись значки «Поддерживайте СЕДРИКА ДИГГОРИ», над которыми так долго возились братья Криви. Теперь надпись на значках гласила: «ПОТТЕР — ЖУТКАЯ ВОНЮЧКА». Гарри перевёл взгляд в огонь и подскочил на месте.

В пламени сидела голова Сириуса. Если бы раньше, на кухне дома Уэсли, Гарри не видел в том же самом положении голову мистера Диггори, он бы до смерти перепугался. Но, вместо этого, на лице у него расползлась первая за много дней улыбка. Он выбрался из кресла, сел перед камином на корточки и сказал:

— Сириус… как ты поживаешь?

По сравнению с образом, сохранившимся у Гарри, Сириус выглядел иначе. В тот день, когда они простились, у Сириуса было измождённое лицо, окружённое спутанной гривой тусклых, чёрных волос — а сейчас волосы были чисто вымыты и коротко подстрижены, лицо немного пополнело, Сириус выглядел моложе и гораздо больше походил на человека с той фотографии, которая была у Гарри — фотографии, снятой на свадьбе его родителей.

— Я-то ладно, как ты? — серьёзно спросил Сириус.

— Я… — Гарри попытался заставить себя сказать: «нормально», но не смог. Раньше, чем он успел себя остановить, речь его полилась потоком, он уже много-много дней столько не разговаривал — о том, как никто не верит, что он не подавал заявки на участие в Турнире, как Рита Вритер опубликовала о нём статью, полную чудовищной лжи, как он не может пройти по коридору без того, чтобы не услышать какого-нибудь издевательского замечания… а главное, он рассказал про Рона, что тот не верит ему, что тот завидует…

— … а сейчас Огрид только что показал мне, в чём будет заключаться первое испытание, и… это будут драконы, Сириус, я пропал! — закончил он в отчаянии.

Сириус посмотрел на него, и глаза его были полны тревоги, глаза, ещё не потерявшие того мёртвого выражения, которое появилось в них в Азкабане. Он не перебивал Гарри, дав ему высказаться полностью, но теперь сказал:

— Гарри, с драконами мы справимся, но об этом чуть позже… у меня совсем мало времени… Чтобы воспользоваться камином, я пробрался в один колдовской дом, но хозяева могут вернуться в любую минуту. Есть кое-что, о чём я должен тебя предупредить.

— О чём? — настроение Гарри упало ещё на несколько делений… что может быть хуже драконов?

— О Каркарове, — ответил Сириус, — Гарри, он был Упивающимся Смертью. Ты ведь знаешь, кто такие Упивающиеся Смертью?

— Да… Так он… что?

— Его схватили, он сидел в Азкабане вместе со мной, но потом его выпустили. Я готов спорить на что угодно — именно из-за него Думбльдору в этом году понадобился в школе аврор — чтобы следить за ним. Это ведь Хмури схватил Каркарова. И посадил его в Азкабан.

— Каркарова освободили? — медленно повторил Гарри — его мозг отказывался принимать очередную порцию потрясений. — А почему?

— У него была договорённость с министерством магии, — горько ответил Сириус. — Он сказал, что осознал свои ошибки и назвал многих своих сообщников… из-за него очень многих посадили… что, надо сказать, не прибавило ему популярности. А после освобождения, насколько мне известно, он стал в своей школе обучать детей чёрной магии. Так что дурмштранговского чемпиона тоже берегись.

— Ладно, — задумчиво отозвался Гарри. — Но… ты думаешь, это Каркаров поместил моё имя в чашу? Потому что если это он, то он очень хороший актёр. Он вёл себя так, как будто разъярён этим. И хотел, чтобы мне запретили участвовать.

— Он действительно хороший актёр, — подтвердил Сириус, — ему же удалось убедить министерство магии отпустить его. А ещё, Гарри, я читаю «Прорицательскую газету» и…

— Ты и весь остальной мир, — с горечью вставил Гарри.

— …и, насколько я смог прочитать между строк в статье этой дамы, Риты, на Хмури было совершено нападение в ночь перед началом работы в «Хогварце». Да, я знаю, она утверждает, что это была очередная ложная тревога, — торопливо добавил Сириус, не дав Гарри заговорить, — но я почему-то этому не верю. Я думаю, кто-то не хотел, чтобы он появился в «Хогварце». Кто-то понимал, что выполнение задачи будет сильно затруднено его присутствием. И понимал, что всерьёз никто не будет заниматься расследованием, Шизоглаз слишком часто поднимал панику на ровном месте. Но это не означает, что он уже не может распознать настоящего преступника. В министерстве не было аврора лучше Хмури.

— Так что ты хочешь сказать? — медленно спросил Гарри. — Что Каркаров хочет убить меня? Но… зачем?

Сириус замялся.

— До меня доходят всякие странные слухи, — не сразу заговорил он. — В последнее время Упивающиеся Смертью что-то уж слишком активны. Смотри сам: они открыто показались на кубке мира. Потом кто-то создал Смертный Знак… и ещё — ты слышал про ведьму из министерства, которая пропала?

— Берту Джоркинс? — спросил Гарри.

— Совершенно верно. Она пропала в Албании, а, по слухам, именно там Вольдеморта видели в последний раз… а она ведь знала о том, что в этом году снова начнут проводить Тремудрые Турниры, правильно?

— Да, но… вряд ли она могла наткнуться прямо на Вольдеморта? — засомневался Гарри.

— Слушай, я хорошо знаю Берту, — суровым тоном ответил Сириус. — Она училась в «Хогварце» одновременно со мной, на пару-тройку лет старше, чем мы с твоим отцом. Она была настоящая идиотка. Жутко любопытная, но совершенно безмозглая, совершенно. Это страшное сочетание, Гарри. Я бы сказал, что заманить её в ловушку ничего не стоило.

— Значит… Вольдеморт мог узнать про Турнир? — сказал Гарри. — Ты это имеешь в виду? Думаешь, Каркаров здесь по его приказу?

— Не знаю, — задумался Сириус, — просто не знаю… По моим представлениям, Каркаров не из тех, кто снова примкнул бы к Вольдеморту, не будучи убеждён, что тот достаточно силён, чтобы защитить его. И всё же, кто бы не поместил твою заявку в чашу, он сделал это не случайно. Я не могу избавиться от мысли, что Турнир — очень хороший способ напасть на тебя и выдать всё за несчастный случай.

— На мой взгляд, это безупречный план, — бесцветным голосом произнёс Гарри. — Им всего-навсего нужно будет отойти в сторонку и подождать, пока дракон меня прикончит.

— Кстати — о драконах, — заторопился Сириус. — Есть хороший способ, Гарри. Не пытайся использовать сногсшибальное заклятие — драконы очень сильные и обладают слишком мощной магической силой, чтобы с ними можно было в одиночку справиться с помощью сногсшибателя. Чтобы повалить дракона, нужно полдюжины колдунов…

— Да, я знаю, только что видел, — кивнул Гарри.

— Но ты сможешь справиться и один, — продолжил Сириус, — есть хороший способ, и тебе понадобится одно-единственное простое заклинание. Надо просто…

Но Гарри вытянул вперёд руку, призывая Сириуса замолчать. Сердце громко забилось, вырываясь из груди — он услышал шаги. Кто-то спускался сверху по винтовой лестнице.

— Уходи! — зашипел он Сириусу. — Уходи скорей! Кто-то идёт!

Гарри неловко вскочил, закрывая собой камин — если кто-нибудь увидит Сириуса, поднимется страшная паника — приедут представители министерства — его, Гарри, начнут допрашивать о местонахождении Сириуса…

Гарри услышал позади себя еле слышное «хлоп» и понял, что Сириус исчез. Он уставился на подножие лестницы — кому это пришло в голову прогуляться среди ночи? И к тому же не дать Сириусу рассказать, как пройти мимо дракона?

Это оказался Рон в пёстрой бордовой пижаме. Увидев на другом конце комнаты Гарри, он замер как вкопанный и огляделся по сторонам.

— С кем это ты разговаривал? — спросил он.

— А тебе какое дело? — взъерепенился Гарри. — Ты-то что здесь делаешь среди ночи?

— Я просто испугался, куда ты… — Рон оборвал сам себя и пожал плечами. — Ничего я не делаю. Спать иду.

— Хотел немножко пошпионить? — накинулся на него Гарри. Он знал, что Рон не имел ни малейшего представления, какую сцену он на самом деле застал, знал, что Рон сделал это не нарочно, но ему было наплевать — в этот момент он ненавидел в Роне всё, вплоть до нескольких дюймов голых ног, высовывающихся из пижамных штанов.

— Извини, — Рон покраснел от гнева. — Мне следовало знать, что тебя нельзя тревожить. Надо же тебе спокойно подготовиться к следующему интервью.

Гарри схватил со стола один из значков «ПОТТЕР — ЖУТКАЯ ВОНЮЧКА» и со всей силы швырнул им в Рона. Значок ударился ему в лоб и отскочил.

— Вот так, — удовлетворённо выдохнул Гарри. — Наденешь это во вторник. А может, у тебя даже шрам появится, если повезёт… ты же этого хочешь, да?

Он бросился через гостиную к лестнице; он почти что ждал, что Рон остановит его, ему даже хотелось, чтобы Рон его треснул, но тот в пижаме, которая была ему мала, стоял неподвижно, и Гарри, вихрем промчавшись по лестнице, долго-долго лежал потом в кровати и кипел от ярости, но так и не услышал, чтобы Рон поднимался в спальню.