"Призраки прошлого" - читать интересную книгу автора (Смит Джоан)

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Обед прошел невесело. Леди Мертон бросала сердитые взгляды на сына. Заявление Вейнрайта, что ему удалось разгадать тайну поющей монахини, не вызвало у нее никакого интереса.

– Это была любовная история, – начал Вейнрайт. – На месте спальни лорда Мертона некогда находилась монашеская келья мужского корпуса монастыря. Монахиня проникала к своему возлюбленному по веревочной лестнице, которую тот спускал для нее глубокой ночью. Боюсь, что леди была, как бы это лучше выразиться, не очень строгих правил. Семья отправила ее в монастырь за разбитное поведение. Она увидела Брата Френсиса – так звали ее избранника, – когда тот работал в саду. Ей удалось склонить его к свиданию ночью, после того как все другие послушницы и послушники легли спать. Такая хитрая и опытная девица может соблазнить кого угодно, даже самого ангела. С наступлением холодов свидания были перенесены в его келью.

Настоятельница женского монастыря – он находился тут же поблизости – однажды делала обход келий рано утром и увидела пустую кровать. Она уведомила старшего настоятеля, тот вызвал отца монахини. Это была местная семья. Отец установил за дочерью слежку, заметил ее и проник за ней в келью. Выхватив кинжал, он бросился на Брата Френсиса, но дочь загородила его собой в надежде, что отец не причинит ей вреда. Однако она не рассчитала, и сталь вонзилась ей в сердце. Отсюда кровавое пятно на корсаже призрака. Брату Френсису пришлось перенести тяжелое наказание. Историю замяли, чтобы отец монахини не попал под суд за убийство.

Вейнрайту потребовалось немало времени, чтобы представить отчет о монахине в столь драматическом свете. Холодный прием аудитории его разочаровал.

– В самом деле? – равнодушно спросила леди Мертон и тут же предложила гостю еще рагу.

Один Льюис слушал с искренним интересом, стараясь не пропустить ни слова.

– Кто была эта леди? – спросил он.

– Монахиню звали Филомела[28]. Фамилию не удалось обнаружить. Филомела, конечно, звучит поэтично для соловья. Помните, у Спенсера, если не ошибаюсь: «И песня Филомелы слезы у тебя исторгает». Ваша незадачливая Филомела была известна в монастыре своим чарующим голосом. С того времени ее надрывная мелодия звучит в этих стенах.

– Странно, как это стены до сих пор не размыло от слез. Чего она хочет? – спросил Льюис.

Вейнрайт загадочно улыбнулся.

– Привидения плачут сухими слезами. В них нет физической субстанции. Единственное, что нужно Филомеле, это право оставаться здесь и ждать возвращения Брата Френсиса.

– Ей придется долго ждать, – засмеялся Льюис.

– Ей никто не мешает, – сказала леди Мертон. – Никто не гонит ее отсюда – мы ее не ощущаем.

Вейнрайт подождал, пока замечания, нарушающие его рассказ, прекратятся.

– Днем она обходит помещения бывшего монастыря, напевая свою печальную мелодию, а ночью возвращается в комнату лорда Мертона, которая для нее все еще остается кельей Брата Френсиса. Призраки часто не замечают переделок, которым подвергались места их обитания. Она не злой и не вредный призрак. Ее сила угасает. Еще лет сто, и вы от нее избавитесь. Конечно, после того, как она поведала мне свою историю, я бросился в библиотеку и попытался найти документы подтверждающие это. Но, увы! Ничего не удалось обнаружить.

Изобретательность и фантазия Вейнрайта произвели на Мертона сильное впечатление.

– Очень интересно, – сказал он. – И Филомела сегодня днем была почему-то особенно активна. Обычно с ними это случается в полночь. Любопытно, чем это объясняется.

– Наступает полнолуние, – объяснил Вейнрайт. – В полнолуние призраки ведут себя намного активнее. Конечно, их любимое время полночь. Сегодня в полночь, полагаю, все ваши духи придут в движение.

Мисс Монтис хотела что-то сказать – это случалось редко: обычно за столом она молчала.

– Слово «лунатик» происходит от французского «1а lime», – сказала она, презрительно усмехаясь объяснению Вейнрайта. Она хотела сделать намек на то, что спирит вел себя, как лунатик, занимаясь хождением по опасным местам при свете луны, но сатира не относилась к ее дарованиям.

Вейнрайт снисходительно проглотил язвительное замечание и углубился в рассуждения о влиянии луны на потусторонний мир.

После обеда леди перешли в Голубой салон. Как Чарити и предполагала, леди Мертон и мисс Монтис удалились, как только к ним присоединились мужчины. Леди Мертон, приложив пальцы к вискам, пожаловалась на мигрень.

– Я дам вам немного лауданума, – сказала мисс Монтис.

Когда они вышли, Мертон сказал:

– Этот лауданум даст ей уверенность, что ближайшие несколько часов маман будет крепко спать и не позовет компаньонку. Как я понимаю, мисс Монтис будет в это время вне пределов досягаемости.

– Когда мы выйдем? – спросил Льюис нетерпеливо.

– Не скоро, не раньше, чем через несколько часов. Сыграем в вист, чтобы скоротать время? Монтис наверняка не спустит с нас глаз. В одиннадцать все отправимся спать.

Они сыграли несколько партий в вист. Каждый думал о другом. Багот забежал в половине одиннадцатого сообщить, что мисс Монтис только что спустилась в кухню выпить чашечку какао. Как бы между прочим спросила, чем заняты остальные.

В одиннадцать они закончили игру и довольно шумно удалились каждый в свою спальню, все кроме Льюиса. Вскоре Льюис постучал к Мертону и сообщил, что Монтис проскользнула через кухонную дверь и направляется к Сент Джону.

– А Нед? – спросил Мертон.

– Он не появлялся. Вероятно, пошел раньше. У меня все готово. Пойдем?

– Постучи к Чарити и Вейнрайту.

Четверо заговорщиков встретились в Голубом салоне, не зажигая света. Все были одеты в темное.

– Выйдем через библиотеку на случай, если они поставили кого-нибудь наблюдать за домом, – сказал Мертон. – Там густые деревья, нас не будет видно.

Все сделали так, как он предложил. Сквозь густые облака пробивался слабый свет луны. Видно было, как с земли поднимается туман. Чарити вдруг охватило чувство нереальности происходящего, все было похоже на волшебную сказку. Мертон вытянул откуда-то из-за дерева мешок с сырой шерстью и коробку с лучинами, припасенные ранее. Чарити и Льюис тоже взяли узлы и, убедившись, что никто не наблюдает, направились к кладбищу, стараясь держаться ближе к шелестевшим на ветру деревьям.

Чарити предложила Мертону руку под предлогом, что он хромал, но в действительности нога уже не болела и он шел почти свободно. Она видела, что Мертон сможет танцевать гораздо раньше, чем через две недели. Или он хотел воспользоваться тем же предлогом, чтобы дольше задержать ее в Кифер Холле? Когда же его рука крепко сжала ее пальцы, Мертон и вовсе забыл о хромоте. Посмотрев на небо, освещенное луной, он произнес:

– Слишком прекрасная ночь, чтобы тратить ее на погоню за призраками.

– Только не говорите таких кощунственных вещей при папа, он вас в лучшем случае не поймет. Для него нет в мире занятия более достойного и захватывающего, чем гоняться за призраками.

Мертон пристально посмотрел на девушку.

– Нам не обязательно жить его жизнью, Чарити. У нас могут быть свои интересы. – Он замолчал, только крепче сжал ее пальцы.

Вскоре они достигли кладбища. В лунном свете оно производило зловещее впечатление. Белые монументы стояли, как призраки на страже покоя давно почивших членов семьи Мертонов. Развесистый вяз чернел на фоне серебристого неба. В таком месте нетрудно было поверить в призраков. Где-то вдали слышался жалобный вой собаки, от которого по спине пробегали мурашки. Сплошная изгородь тисового дерева обеспечивала надежное укрытие заговорщикам и естественные кулисы, за которыми Льюис перевоплотился в привидение Мег Монтис.

– Куклу захватили? – спросил он Чарити. Девушка отдала ему узел: старую куклу, которую

она отыскала в детской и завернула в льняное одеяло.

– Этот чертов парик с волосами из шерсти не хочет развеваться на ветру, как настоящие волосы, – пожаловался Льюис.

– Ничего, не обращайте внимания; только привяжите его покрепче, чтобы он не слетел в самый ответственный момент. Издалека вас все равно не разглядят, – успокоила его Чарити.

– Как это вы женщины передвигаетесь в широких юбках? Я в них обязательно запутаюсь и не смогу пробежать и шага.

Мертон разложил у нижней части могилы сырую шерсть, замаскировал ее куском дерева и молча вглядывался в дом викария. В одиннадцать тридцать дверь открылась, и три фигуры бесшумно выскользнули, направившись к кладбищу.

– Кто третий? Это не Нед, – озабоченно прошептал Льюис.

– Он самый, просто переоделся в брюки. Белая роба слишком приметна, – объяснил Мертон.

Трое злоумышленников – викарий, мисс Монтис и Старый Нед – оглядывались по сторонам по мере приближения к кладбищу. Мужчины несли лопаты. Мертон рассчитывал, что мисс Монтис должна нести узел с костями какого-нибудь давно умершего животного, которые они решили подложить в могилу Мег. Но ничего похожего на узел в руках у нее не было.

Мертон недоумевал, как заговорщики намеревались скрыть от тех, кто будет эксгумировать останки, что могила была только что вскрыта. Правда, всегда оставалась возможность свалить вину на кого-нибудь другого. Или они собирались, напротив, выкрасть останки ребенка из другой могилы? Это было умнее, чем подсовывать кости животного, которые можно легко отличить от человеческих. Опередив официальных эксгуматоров, злоумышленники запутали бы дело так, что никто не докопался бы до истины.

Мертон разжег огонь, загородив его спиной, и подпалил огарки свечей, скрытые в сырой шерсти. Из вяло тлеющего костра стал подниматься дым. Три фигуры продолжали идти, направляясь к могиле Мег. Первой заметила дым мисс Монтис. Она остановилась и указала на него своим спутникам, спросив в испуге:

– Что это значит?

Фигура с длинными светлыми волосами в женской ночной рубашке, которая была ей немного маловата, медленно и плавно поднялась за дымовой завесой и, баюкая ребенка на руках, издала низкий жалобный стон, от которого у Чарити волосы встали дыбом, хотя она знала, что это всего лишь Льюис.

Призрачное видение протянуло руку в сторону священника и произнесло срывающимся фальцетом:

– Сын мой, остановись, не тревожь мой покой, не то будешь целую вечность страдать, как страдаю я, твоя бедная мать. – Священник выронил лопату и смотрел перед собой безумными глазами, открыв от потрясения рот.

Видение продолжало, протянув руку в сторону Неда:

– Нед, если любишь меня и нашего сына, останови его, не дай свершиться святотатству.

Первым очнулся Нед.

– Мегги, это в самом деле ты? – произнес он хрипло.

– Замолчи, дурак! – шикнула на него мисс Монтис. – Это все шуточки проклятого охотника за духами. Откуда им знать правду?

– Ив самом деле, откуда? – произнес Сент Джон срывающимся от волнения голосом.

Нед забормотал, трясясь от страха:

– Мне страшно, сынок. Игра не стоит свеч. Все эти годы мы неплохо жили, дурача Мертонов. Вчера я не должен был тревожить Мег, изображая ее призрак. Но сегодня хочу взглянуть на нее в последний раз.

Нед стал приближаться к Льюису, а тот старался отступить как можно дальше, прячась за густым дымом. Скоро его фигура скрылась за тисовой изгородью.

Мертон шепнул Вейнрайту:

– Уведите Чарити домой. Я скоро приду. – И он выступил вперед навстречу заговорщикам. – Мои дорогие, – приветствовал их он, – теперь вам придется сделать откровенное признание: у меня есть три свидетеля, которые слышали ваш разговор и подтвердят каждое слово. Может быть, пройдем в дом викария и обсудим ваши шансы на успех?

Льюис, переодевшись, присоединился к Вейнрайтам, неся в руке длинную ночную рубашку и женскую шляпу с пришитыми к ней длинными светлыми шерстяными нитями. Он надрывно кашлял от дыма, его глаза слезились.

– Пресвятая Дева, сработало, как часы. Я совсем не мог говорить из-за дыма, но это оказалось кстати, придало голосу потусторонний оттенок. Вейнрайт, вы гений.

Давайте подойдем к дому викария и подглядим в окно, как они выкручиваются.

– Не нужно, Мертон справится сам, – ответил Вейнрайт. – Он встретит нас в Холле.

– Это на него похоже – всегда снимает сливки. Тогда я затушу огонь, – неохотно согласился Льюис и затоптал тлеющую шерсть.

Чарити несколько иначе истолковала желание Мертона завершить операцию единолично: не хотел выставлять напоказ неблаговидные семейные дела, стремился уберечь репутацию семьи от бесцеремонного языка Льюиса.

– Я не ослышалась, Нед в самом деле называл Сент Джона сыном?! – спросила она.

– Именно так он его назвал, – ответил Вейнрайт. – Вчера Мертон заходил ко мне, мы долго беседовали. Леди Мертон как-то выразила удивление, что Мег родила слишком быстро, она винила себя за то, что очень жестоко обошлась с девушкой и вызвала преждевременные роды. Считала себя убийцей их обоих. Хотя все говорили, что живот у Мег был очень большой. Мертон проанализировал факты и пришел к выводу, что Мег уже была беременна, когда сошлась с отцом.

– А так как тогда она встречалась с Недом, то он и был виновником ее положения, – добавил Льюис. – Но они решили сделать вид, что виноват отец, им это было выгодно. Старый Нед немало погрел руки на своем же грехе, а Мег надеялась, что лорд Мертон обеспечит безбедную жизнь ей и ребенку.

– Что он и сделал, по крайней мере, для сына.

– Я бы не удивился, если бы эта потаскушка продолжала крутить любовь с Недом и в его паломничестве. Мы еще хорошо отделались – одним отпрыском. Их могло быть гораздо больше, если бы она осталась жива.

– Значит, Сент Джон сын Мег и Неда, а не лорда Мертона, – сказал Вейнрайт.

– Ты хочешь сказать, что Старый Нед настоящий отец Сент Джона? – переспросила Чарити, с трудом воспринимая неожиданный поворот событий.

– Разумеется, – подтвердил Вейнрайт. – Но покойный лорд Мертон этого не знал, поэтому уговорил кузена Алджернона усыновить ребенка – хотел, чтобы сын был рядом.

– И вот благодарность! – негодовал Льюис. – Клянусь, их надо повесить, и даже это недостаточно строгое наказание для негодяев. Лучше их четвертовать!

Вся компания вернулась в Голубой салон и продолжала обсуждать событие за бокалом вина. Часом позже к ним присоединился Мертон, очень озабоченный. Он не выглядел победителем.

– Пренеприятное дело, – сказал Мертон принимая от Чарити бокал вина. – Хорошо, что с ним покончено. Заставил Сент Джона изложить письменно действительные факты, все трое подписались, признав свою вину. Завтра дам почитать письмо леди Мертон. Постараюсь, чтобы ей не пришлось больше встречаться ни с одним из них.

– Надеюсь, Джон, что ты не позволишь им отделаться легким испугом, – сказал Льюис.

– Не очень легким, – ответил Мертон. – Они потеряли тепленькие местечки здесь. Сент Албан Фонд будет прикрыт. Теперь я уверен, что Сент Джон намеревался вытянуть из маман все десять тысяч фунтов, то есть все ее состояние, да и твое тоже, Льюис. Этого ему бы хватило, чтобы оставить приход, переселиться в Лондон и жить там в полном достатке. У него никогда не было призвания служить богу, это была идея отца. Теперь Сент Джон переедет в Лондон и подберет себе место по вкусу – с его образованием это нетрудно; а его родная тетка мисс Монтис будет вести хозяйство.

– А Старый Нед? – спросил Льюис.

– Нед останется на прежнем месте, но на гораздо более скромных условиях.

– Его тоже надо выгнать, Джон. Мы пришли к мысли, что они с Мег собирались продолжать свои встречи, поэтому он и просил оставить ему тот дом в лесу.

– Может быть, сначала так и было. Что теперь об этом говорить? После тридцати лет одинокой жизни он должен был привыкнуть к этому. Да и отец обещал, видишь ли…

– Но отец не знал правды, они провели его. Видно было, что Мертону неловко проявлять столь неуместную щедрость, он был в явном замешательстве.

– Сент Джон уже пожилой человек, Льюис. Куда он пойдет? Что он может делать? Он нам не помешает. В той игре кузен оказался заложником, его положение не очень завидное.

Вейнрайт отпил немного кларета и спросил:

– Интересно, что подтолкнуло этих негодяев к такой активности в последнее время? Все эти годы они довольствовались своим положением, почему сейчас им захотелось протянуть руку за большей долей, чем им была отпущена? Что-то все-таки должно было повлиять на их решение.

– Мне кажется, что этот план они начали вынашивать давно, – ответил Мертон. – Сент Джон учредил Сент Албан Фонд примерно полгода назад: у него тогда уже была мысль заставить маман пожертвовать фонду ее состояние, а сам он хотел ведать распределением денег. Я посмотрел вчера бумагу, которую имел глупость подписать: Сент Джон как президент имел право распоряжаться деньгами фактически единолично. Моя подпись для погашения чека не требовалась.

– Я сразу почувствовал, что этот фонд авантюрная затея, – сказал Льюис.

Мертон продолжал:

– Все началось с ухода мисс Сабурин. Тогда-то идея засела в мозгу у кого-то из них. Монтис знала, что маман испытывала угрызения совести. Она использовала эту ее слабость, чтобы втереться в доверие и стать компаньонкой. С тех пор постоянно подогревала чувство вины в душе несчастной женщины. Затем эта авантюристка удачно воспользовалась семейными поверьями о призраках, посещающих Кифер Холл, и добавила к ним еще один. Дух Мег мог довести укоры совести до мании, до болезни. А сделать это было так просто – спустить с чердака чучело на веревке или подпустить пару через дырку в шкафу.

– А птица?

– Это уже от безвыходного положения, когда остальные пути были отрезаны. Монтис спрятала ее в комнате днем, а ночью раздвинула портьеры и выпустила. Она же стащила вашу шаль, Чарити. Ей не давало покоя упорство мистера Вейнрайта, не находившего призрака в комнате леди Мертон. Она решила очернить вас в моих глазах в надежде, что я отошлю вас из дома.

Вейнрайт сокрушенно покачал головой.

– Отвратительная женщина – я это сразу почувствовал, как только переступил порог.

– И не ошиблись. Я понял, что вы обладаете способностью понимать людей с первой встречи. Живых людей, я имею в виду, – сказал Мертон.

– И мертвых тоже, – добавил уязвленный Вейнрайт.

– У папы много талантов, – улыбаясь ранимости отца, сказала Чарити. – Он еще в Лондоне сказал, чтобы я не брала с собой костюм для верховой езды, и костюм действительно не понадобился.

– Но отец также советовал взять вечернее платье, не так ли? – язвительно заметил Мертон. – Здесь он тоже угадал. Завтра мы исправим нашу оплошность в том, что недостаточно хорошо развлекали вас, и организуем небольшой раут.

Вейнрайт был равнодушен к вечеринкам.

– Очень любезно с вашей стороны, Мертон, но вовсе не обязательно устраивать прием. Мы очень скоро уедем. За вами последнее слово – все зависит от того, что вы решите делать с Нэггом и Вальтером. Если хотите, чтобы баталии в Оружейной комнате прекратились, то придется убрать желтый камзол и круглый шлем. Они оскорбляют патриотические чувства вашей роялистской семьи. Если вы считаете, что эти вещи придают особую пикантность вашему дому – все лучшие дома имеют свои привидения, – тогда предлагаю постелить толстый мягкий ковер под столом, на котором они лежат, чтобы сохранить шлем от дальнейших повреждений.

– Это оптимальный вариант, – сказал Мертон. – Нам будет не хватать Нэгга и Вальтера, если они нас покинут.

– У вас останется поющая монахиня, – напомнил Вейнрайт. – Она еще будет с вами некоторое время. Может быть, мне удастся еще раз переговорить с ней и узнать о судьбе Брата Френсиса. Но вижу, что вы утомлены, Мертон. Скоро уже утро. Пожелаем спокойной ночи. Пойдем, Чарити.

Чарити встала и сделала прощальный реверанс. Мертону не хотелось выказывать особые знаки внимания девушке на людях. Он поклонился и сказал:

– A demain[29]. Если повезет, завтра будет ответ от лорда Бата.