"Отбрось сомнения" - читать интересную книгу автора (Лэнгтон Джоанна)

6

Эдвин влетел в комнату дочери, как обезумевший. Никогда в жизни ему не доводилось испытывать более мерзкого ощущения, чем страх за здоровье своей малышки, о существовании которой он узнал только лишь сегодня.

Как ни странно, отцовские чувства, едва успев зародиться, уже глубоко сидели в его душе и владели ею. Ему нестерпимо хотелось прижать задыхающуюся от кашля девочку к своей груди, помочь ей, оградить от всех существующих на свете зол, болезней и невзгод.

Он пронаблюдал, как Хилари поспешно достала из выдвижного ящика нечто похожее на ингалятор, как приставила эту штуковину к детскому ротику, и, поняв, что не в состоянии сделать что-либо полезное, спустился вниз, позвонил своему доктору и попросил его приехать.

Потом вернулся в детскую.

Лили уже не кашляла, а Хилари, все еще пребывавшая в напряжении, бормотала ей какие-то ласковые слова и трепала по волосам.

Услышав шаги, она оглянулась.

— С ней уже все в порядке.

Эдвин подошел к кроватке и присел на край.

Лили уставилась на него недоуменно и ветревоженно, а Хилари — несколько раздраженно. Ее взгляд красноречиво говорил о том, что его присутствие мешает ей успокаивать ребенка.

— Здравствуй, Лили, — сказал он, не обращая внимания на недовольство Хилари.

— Здравствуй, — осторожно ответила девочка и склонила голову набок.

— Меня зовут Эдвин… Эдвин Айртон. Я твой папа.

Хилари в ужасе округлила глаза.

— Эдвин! Ты с ума сошел! — произнесла она ровным голосом, боясь напугать дочь. — Сообщать ребенку подобные новости вот так, без подготовки, — просто безумие.

— Папа? — переспросила Лили и, отстранившись от матери, пристально и серьезно осмотрела Эдвина. — Ты — мой папа?

Эдвин кивнул и протянул руку.

Лили вложила в нее свою крохотную ручку, напряженно о чем-то размышляя.

Эдвин улыбнулся.

И Лили ответила ему застенчивой улыбкой.

Этот ребенок мой, в этом не может быть сомнений, думал он, разглядывая сидевшее перед собой чудесное создание. Глаза, брови, волосы, овал лица — все в ней явно наше. Только вот слишком она маленькая…

Опыта общения с детьми у него практически не было. Поэтому его немного смущали крохотные размеры девочки.

Наверное, это все из-за болезни, решил он, пораскинув мозгами. Ничего, я займусь ее здоровьем.

Позвонили в дверь, и Хилари вздрогнула. До настоящего момента она не знала, что Эдвин позаботился и об установке звонка.

— Кто это может быть?

— Это врач, — невозмутимо ответил Эдвин. — Встреть его, пожалуйста.

— Ты вызвал врача?

— Пойдешь ко мне на ручки? — спросил Эдвин у Лили и лишь после того, как она с удовольствием забралась к нему на руки, повернулся к Хилари. — Да, я вызвал врача.

— А почему не спросил, хочу ли я его вызывать? — возмущенно спросила Хилари.

Позвонили еще раз.

— Потому что доктор требуется не тебе, а моему ребенку, и я сам вправе решать, нужна ему медицинская помощь или нет, — заявил Эдвин.

Хилари хмыкнула, спустилась вниз и открыла дверь.

Мужчина средних лет в халате и колпаке вежливо поздоровался с ней, прошел в дом и проследовал на второй этаж.

Эдвин поприветствовал его и принялся описывать характер кашля Лили.

— Мне бы хотелось, чтобы вы как следует осмотрели девочку.

Хилари стояла у двери, пораженная. Впервые за три года пришедший к ее дочке врач не заваливал ее ненужными вопросами. Он вообще к ней не обращался, будто она была пустым местом. Все рекомендации и комментарии он выдавал Эдвину, а тот слушал его так, будто знал толк в детских болезнях.

Когда осмотр закончился, Эдвин сказал доктору, что завтра позвонит ему в офис, и распрощался с ним.

— Хилари вас проводит!

Хилари растерянно моргнула и, пропустив врача вперед, зашагала с ним в холл.

А когда вернулась в детскую, застыла в изумлении: Эдвин лежал на кроватке Лили, согнув в коленях длинные ноги, а Лили мерно посапывала, свернувшись калачиком у него на груди.

— Надеюсь, ты не собираешься оставаться здесь на всю ночь, — пробормотала Хилари приглушенным голосом.

— Почему бы и нет? — еще более тихо спросил Эдвин.

— Тебе ведь неудобно так лежать!

— Главное, что удобно моей дочери, — ответил он.

— Не смеши меня… — начала было Хилари. Но Эдвин не дал ей возможности закончить фразу.

— Послушай меня внимательно, моя дорогая, — все так же спокойно, боясь потревожить сон Лили, велел он. — С того самого часа, когда мы зачали этого ребенка, нам обоим следовало отодвинуть личные интересы, обиды и желания на второй план. Ты захотела, чтобы все было по-другому. А я просто-напросто ничего не знал… Теперь все должно измениться.

По спине Хилари пробежали мурашки. Она не совсем поняла смысла сказанных им слов, но чувствовала, что они несут в себе угрозу.

Ей вдруг страстно захотелось схватить Лили и убежать с ней далеко-далеко, чтобы не делить ее ни с кем, как раньше.

Ощутив жуткую усталость, она опустилась в кресло напротив кроватки и погрузилась в раздумья.

Конечно, новость о существовании четырехлетней дочери стала для него настоящим потрясением… — подумала она. Поэтому я не должна воспринимать всерьез все, что он мне сегодня наговорил. Ему требуется время, чтобы осознать всю серьезность отцовства… Чтобы понять, насколько это большая ответственность — воспитывать ребенка.

Она прикрыла глаза и посмотрела на спавшую на груди Эдвина дочь.

Их сходство поражало.

— Вы с ней так похожи! — не удержавшись, заметила Хилари.

— Знаю, — ответил Эдвин с нескрываемой злобой. — Эта девочка — представительница старинного рода Айртонов. По твоей милости ни я, ее отец, никто другой из моих родственников, ничего о ней не знали на протяжении целых четырех лет!

— Эдвин, я тебя прошу! — взмолилась Хилари. — Я готова сотню раз повторить тебе, как все получилось. Ты виноват в этом не меньше, чем я.

— Не пытайся свалить вину на меня, — ответил Эдвин.

Хилари раздраженно покачала головой.

— Моя дочь должна была с самого рождения жить достойно и красиво, как и подобает единственной продолжательнице рода, — вновь заговорил Эдвин.

— Материальное благополучие — не самое важное, что нужно человеку! — заявила Хилари. — Лили с первых дней жизни окружала любовь.

— Ты удивительно эгоистична! — презрительно скривив губы, произнес Эдвин. — Тебе, наверное, и в голову не приходило, что, если бы я и мои родственники узнали об этой крошке своевременно, ей досталось бы гораздо больше любви!

— Ты уверен? — мрачно усмехнувшись, спросила Хилари. — Тебе не кажется, что твои родственники постарались бы сжить со свету и меня и моего ребенка? Ведь я — дочь Гилберта Уинтона…

— Никогда не жди от людей худшего, особенно, если ты их совсем не знаешь, — ответил Эдвин.

Хилари охватила тревога.

Уже то хорошо, принялась успокаивать она себя, что он сразу принял Лили. Что они нашли общий язык, ведь моя дочка не со всеми сходится так быстро…

Проснувшись, Хилари с удивлением огляделась по сторонам. Она лежала на кровати в своей комнате в кружевном платье, которое надела вчера вечером, укрытая мягким покрывалом.

Было девять утра.

Наверное, это Эдвин перенес меня сюда, решила она, и поднялась, с разочарованием отмечая, что он с ней не спал.

В комнате Лили было пусто. На смятой постели валялись штаны от ее пижамы. Рубашка лежала на полу.

Хилари спустилась вниз и никого не обнаружила ни в гостиной, ни в кухне, ни в ванной. А выглянув в окно, увидела, что перед домом не стоит машина Эдвина.

Пытаясь побороть в себе легкую панику, она направилась в ванную и встала под прохладный душ.

В голову лезли противоречивые мысли, и отделаться от них было невозможно.

Эдвин страшно сердит на меня, думала она. И это ужасно! Если он так и не попытается поставить себя на мое место, то в будущем нам придется нелегко. Теперь мы навеки связаны ребенком… Неужели отныне мы будем общаться друг с другом исключительно из-за Лили?

Погода в этот день стояла чудесная. Ярко светило солнце, и птицы в саду заливались мелодичными трелями.

Выйдя из душа, Хилари надела легкое шифоновое платье и, не в силах справиться с волнением, принялась нервно расхаживать по гостиной. А услышав звонок в дверь, пулей вылетела в холл.

На пороге стоял Джон Гаррисон.

— Здравствуйте, Хилари, — улыбаясь, поприветствовал он Хилари. — Простите, что не предупредил вас о своем визите. Мне очень захотелось повидаться с Лили. Я принес ей небольшой подарочек.

Хилари приняла от него сверток, положила его на столик, пробормотала слова благодарности и развела руками.

— К сожалению, в данный момент Лили нет дома.

— Тогда позвольте мне побеседовать с вами, — попросил гость. — Уверяю вас, у нас найдется немало тем для разговоров.

Хилари растерянно улыбнулась и пригласила его пройти в гостиную.

— Перво-наперво я должен попросить у вас прощения. Я обманул вас в прошлый раз: зовут меня не Джон Гаррисон, а Говард Айртон. Я — отец Эдвина, — сказал он.

Хилари ахнула.

— Признаюсь и в другом своем грехе: я следил за вами с самого первого дня, когда вы появились в этом коттедже. И сейчас мне очень стыдно.

Хилари быстро воспроизвела в памяти все события, произошедшие в этом доме, и покраснела от стыда, вспомнив бурную ночь с Эдвином.

Неужели и тогда этот Говард шпионил за нами? — подумала она.

— Наверное, мне следует рассказать вам все по порядку. — Говард вздохнул. — В то лето, когда вы стали встречаться с моим сыном, я сильно встревожился. Почему-то подумал, что это безумное увлечение Эдвина не приведет ни к чему хорошему. Я ведь не знал вас. — Он помолчал. По его лицу мелькнула тень. — А после той страшной аварии… Мое к вам отношение превратилось в настоящую ненависть… Как ни совестно в этом сознаваться.

Хилари, заметив, как тяжело отцу Эдвина говорить ей эти слова, поспешно положила ладонь на его плечо.

— Я понимаю ваши чувства. Поверьте: прекрасно понимаю.

Говард посмотрел на нее с благодарностью и продолжил:

— Бабушка моей жены, Мириам, ныне покойная, пыталась объяснить мне, что вы не имеете никакого отношения к тому, что произошло. Она была убеждена, что вы и Эдвин — идеальная пара и мечтала о вашем примирении. Но я не желал прислушиваться к ее мнению.

— Не подумайте, что я пытаюсь оправдать папу или стыжусь его. Но считаю необходимым рассказать вам о нем, — спокойно сказала Хилари. — В тот вечер он сильно поругался с моей мачехой. Она опозорила его перед всеми присутствующими в ресторане людьми и уехала оттуда раньше, взяв такси.

— Так вот почему ей удалось избежать этой страшной участи, — задумчиво произнес Говард. — А я постоянно ломал себе над этим голову. А остальные из вашей компании? Где находились они?

— Катались на катере, — ответила Хилари. — Не знаю, зачем папа женился на Анне. Жили они просто ужасно. Порой мне казалось, она приворожила его при помощи каких-нибудь черных сил. Связавшись с ней, мой отец стал другим человеком. С мамой у него были совершенно иные отношения… — Ее голос дрогнул.

— С мамой они были счастливы? — осторожно поинтересовался Говард.

— Еще как! — с воодушевлением ответила Хилари. — Мы жили так дружно и ладно, что нам все завидовали! Мама была веселой, жизнерадостной, энергичной — прямой противоположностью Анны! Папа боготворил ее… Хотите верьте, хотите нет, но, живя с ней, он практически не употреблял спиртного…

Говард по-отечески пожал руку Хилари.

— Бедная девочка… Вам выпала нелегкая судьба! — Он покачал полуседой головой. — Мы с Изольдой жили так же, как ваши родители. После ее смерти мне показалось, я сам уже не живу… — Он уставился в одну точку и долго молчал. Потом, словно очнувшись ото сна, опять заговорил. — Я замкнулся и надолго отдалился от остальных своих близких. Наверное, все так и продолжалось бы, если бы вчера я не повстречался с маленькой Лили. Знакомство с ней и с вами подействовало на меня, как вспышка молнии. Я понял вдруг, что пропускаю много важного, что не замечаю продолжения жизни, а должен замечать и должен принимать в ней участие. Хилари понимающе улыбнулась.

— Я внезапно осознал, что обязан заботиться о людях, которых люблю, помогать им и приносить пользу, а не утопать в своем безутешном горе, ведь от этого нет никакого прока. — Он серьезно взглянул в глаза Хилари. — Я очень рад, что с вашей помощью вовремя опомнился.

Щеки Хилари покрылись румянцем.

— Вы действительно не сердитесь на меня из-за Лили? Из-за того, что она появилась на свет?

Говард умиленно рассмеялся.

— Странный вопрос, дорогая моя! Разве по мне не видно, что я безумно счастлив быть дедом? Лили — чудесная девочка. Я безмерно благодарен вам за то, что вы подарили ей жизнь.

В глазах Хилари заблестели слезы.

— Они куда-то уехали вместе с Эдвином, — пробормотала она.

Говард встрепенулся.

— Наверное, мне пора уходить. Не хочу, чтобы Эдвин обнаружил меня здесь. Надеюсь, вы не станете запрещать мне приходить к внучке в гости?

Хилари довольно разулыбалась.

— Приходите к нам в любое время!

У входной двери Говард приостановился.

— Вы намереваетесь рассказать моему сыну о том, что произошло вчера?

Хилари категорично покачала головой.

— Не думаю, что Эдвин должен знать абсолютно все! — выпалила она. И испугалась, вспомнив, что разговаривает не с кем-нибудь, а с родным отцом Эдвина.

Говард же лишь одобрительно крякнул в ответ и открыл дверь.

— Надеюсь, мы расстаемся ненадолго!

Оставшись одна, Хилари некоторое время была занята воспоминаниями о только что состоявшемся разговоре. После катастрофы легко можно было понять отношение к ней отца Эдвина, тем не менее, он и раньше представлялся ей высокомерным и категоричным снобом.

Оказалось, что Говард Айртон — милейший человек, способный здраво мыслить, критично относиться к себе и прощать. Прощать Хилари ему было не за что, но он простил ее отца, а это на его месте смог бы сделать далеко не каждый.

Время шло, а Эдвин с Лили все так и не появлялись. Тревога Хилари возрастала с каждой минутой. Нет, украсть у меня дочку он не посмеет, с надеждой думала она. Не решится на столь отчаянный поступок, даже если все еще злится на меня, ведь это уголовно наказуемо.

Ей вспомнились вчерашние гневные слова Эдвина, и сердце похолодело от страха. Он сказал, что она совершила преступление, не сообщив ему вовремя о том, что беременна… Кто из них был прав? Кто виноват? И как эта правота и вина отразились на их маленькой дочери?

Услышав звук подъезжающей к дому машины, Хилари, у которой от переживаний уже мутился рассудок, выскочила во двор.

Подобно кошке, стремящейся защитить новорожденного котенка, бросилась она к задней дверце черного «ягуара», где с правой стороны, сияя от радости, сидела Лили.

— Где вы пропадали так долго? — спросила Хилари, хмуря брови, у неторопливо выходящего из машины Эдвина. На нем были полуспортивные брюки из тонкой материи и белая футболка, плотно облегающая его мускулистые грудь и плечи. Он выглядел неотразимо.

— Я показал дочери много интересного, — небрежно сообщил Эдвин, наклонился, заглянул внутрь автомобильного салона и заговорщически подмигнул Лили. Та подмигнула ему в ответ с тем же таинственным видом, явно подражая отцу.

Только сейчас Хилари заметила, что с ее дочерью произошли разительные перемены. Темно-русые густые волосы Лили теперь были коротко острижены. В мочках ее маленьких ушей поблескивали красивые сережки с крохотными прозрачными камушками, на ручках — разноцветные детские браслеты, а на груди висел яркий кулон в виде сердца.

На фоне белоснежного нового платьица, обшитого оборками, все это разноцветие выглядело довольно забавно, но Хилари, привыкшая видеть свою дочку совершенно другой, схватилась за голову.

— Ты позволил ей проколоть уши! — воскликнула она. — А где ее локоны?

Эдвин лениво облокотился на крышу «ягуара».

— Мы вместе с Лили побывали сегодня в разных местах. В салоне красоты, у ювелира, в магазинах… Оказывается, наша дочь давно мечтала проколоть ушки. Сегодня ее мечта претворилась в жизнь! — Эдвин довольно улыбнулся и посмотрел на Хилари с вызовом. — А локоны… Сейчас не модно носить косы, Хилл! Я решил, что с короткими волосами Лили будет чувствовать себя гораздо более комфортно. Она со мной согласна.

— А посоветоваться со мной? Вы не посчитали это нужным? — беспомощно спросила Хилари.

— Мы обошлись и без тебя, — холодно констатировал Эдвин.

Хилари вздохнула.

Не произошло ничего страшного, сказала она себе, пытаясь успокоиться. Поведение Эдвина вполне понятно. Он пытается доказать мне, что обладает не меньшими, чем я, правами решать, что для нашего ребенка допустимо, что — нет. Его поведение естественно. И потом они чудесно ладят, а это важнее отрезанных локонов.

Хотя мне они безумно нравились…

— Слово отца не менее значимо в воспитании маленького человека, чем слово матери, — спокойно заметил Эдвин.

— Мамочка! Ты, наверное, не видишь, какие у меня туфли. Я сейчас тебе покажу! — восторженно произнесла Лили и, глядя на мать через окно, подняла вверх обутую в лакированную туфельку ножку. — Нравится?

— Очень нравится, — ответила Хилари, усилием воли заставляя себя улыбнуться.

— Папа пообещал, что скоро мы поедем с ним кататься на яхте! — Синие глаза Лили возбужденно сияли.

Хилари вздрогнула.

Слышать слово «папа» из уст своей маленькой дочери было для нее непривычно и странно, а Лили произносила его с легкостью и явным удовольствием.

Боковым зрением Хилари видела, как уголки губ Эдвина поплыли вверх. Казалось, он прочел ее мысли.

— Ты когда-нибудь плавала на яхте, мама? — поинтересовалась девочка, не замечая безмолвного противоборства родителей.

— Плавала, — немногословно ответила Хилари.

— Папа говорит, это очень здорово! Эдвин окинул Хилари победным взглядом.

— Садись в машину, Хилл!

Не спрашивая, что он замышляет, Хилари вернулась в дом, взяла сумочку, вновь вышла, закрыла дверь на замок и безропотно уселась на переднее сиденье.

Спустя две минуты «ягуар» уже мчался по ровному шоссе. Восхитительные пейзажи за окном радовали глаз. Пахло морем и солеными бризами. Когда на горизонте показалось чудесное здание, Хилари напряглась.

— Куда мы едем? — требовательно спросила она, хотя сразу узнала виллу Айртонов.

— Домой, — выпалила Лили.

Хилари резко повернула к ней голову и тут же перевела взгляд на Эдвина.

— Объясните мне, что происходит! — потребовала она.

— Только не волнуйся, — невозмутимо ответил Эдвин.

— Папа, а в какой комнате будут стоять мои игрушки? — бесхитростно поинтересовалась Лили.

— Скоро узнаешь, — спокойно ответил Эдвин.

Охваченная паникой, Хилари принялась судорожно размышлять, как ей быть. И поняв, что она попала в ловушку, на мгновение закрыла глаза, стараясь вернуть себе самообладание.

Машина остановилась.

Эдвин с непробиваемым видом вышел на улицу, открыл заднюю дверцу и помог Лили выбраться наружу. Хилари обошлась без посторонней помощи.

Из главных дверей роскошного дома вышла улыбающаяся полная женщина.

— Хилари, это Пэт. Моя няня. Она воспитывала меня с самого рождения, — представил Эдвин, когда Пэт приблизилась.

Пэт поприветствовала Хилари добродушным кивком, протянула руку Лили, и они вдвоем, сразу же вступив в оживленную беседу, удалились. '

Хилари проводила дочку беспокойным взглядом. Ее сердце металось и стонало, а душа была полна беспомощного детского страха. Наверное, по выражению ее лица любой бы догадался, что с ней происходит.

Но Эдвин оставался на зависть спокойным.

— Я хочу поговорить с тобой. Наедине. Давай, пройдем в дом, там нам будет удобнее.

Шагая, вслед за Эдвином, Хилари твердила себе, что обязана держать себя в руках, что распускаться и поддаваться власти эмоций нельзя. Это верный путь к проигрышу.

— Объясни мне, что все это означает! — потребовала она строго и сдержанно, заходя вместе с Эдвином в удобный светлый кабинет. — Почему Лили сказала, что едет домой, когда мы приближались к твоей вилле, почему спросила у тебя, в какой комнате будут находиться ее игрушки?

Эдвин опустился в кресло и кивком предложил Хилари последовать его примеру. Она не обратила внимания на его жест.

— Лили должна находиться именно здесь. Это ее дом, — уравновешенно произнес Эдвин.

Хилари усмехнулась.

— В настоящий момент Лили должна жить там, где живу я!

— Если ты намерена разговаривать со мной в таком тоне, я буду вынужден решать проблему через своих представителей, — пригрозил Эдвин.

— Проблему? — удивилась Хилари. — В чем ты видишь проблему? Ведь я сама рассказала тебе о нашем ребенке, хотя могла и не делать этого!

— Когда-нибудь я все равно узнал бы о ней, — уверенно заявил Эдвин. — Тогда тебе пришлось бы ответить за все!

— Послушай, я не намереваюсь с тобой ругаться! — воскликнула Хилари. — Мне очень приятно, что вы с Лили нашли общий язык. Встречайтесь, сколько хотите. Проводите вместе время, отдыхайте, развлекайтесь. Мешать вам я не собираюсь.

— Я хочу, чтобы вы с Лили жили здесь, вместе со мной, — деловито сдвинув брови, сказал Эдвин.

Хилари рассмеялась — нервно и отрывисто.

— Эдвин Айртон привык получать все, что ни пожелает, верно?

Лицо Эдвина приобрело вдруг такое выражение, что у Хилари оборвалось сердце: его губы сузились, превратившись в ровную полоску, а в глазах заблестел зловещий огонь. Таким она его не видела ни разу в жизни.

— Я хочу, чтобы моя дочь жила со мной. Если договориться по-хорошему нам с тобой не удастся, я буду вынужден обратиться в суд.