"Избранница Фортуны" - читать интересную книгу автора (Нэпьер Сьюзен)

Глава 8

– Ты – что? – Мэгги поперхнулась, забрызгав белоснежную скатерть, и со звоном опустила чашку с кофе на блюдечко.

– Она сказала, что беременна, – пояснил Сэм, промокая пятно. – Еще стакан молока, Лори?

Девочка, слабо улыбнувшись, покачала головой.

И ведь она действительно девочка, сурово подумала Мэгги. Достаточно большая, чтобы влюбиться, но определенно слишком юная, чтобы связать себя ребенком, чей отец еще женат на другой!

– Но… – Мэгги не могла поверить, что Финн оказался настолько безответственным, а Лори пошла на это, – Лори, как же так?

Лори чуть побледнела.

– Ты объяснишь? – иронически поинтересовался Сэм. – Или лучше я? Это получается, Мэгги, когда мужчина и женщина…

– Сэм, поди прочь. Если тебе позволены некоторые вольности, это еще не значит, что ты можешь совать свой нос во все наши дела! Тебе нечем заняться?

– Я занят. На самом деле я работаю на воскресные газеты.

– Сэм!

Он, смеясь, ретировался. Газеты! Мэгги содрогнулась, представив, что бы они устроили, получив такую информацию.

Она посмотрела на Лори и, встретив взгляд по-детски голубых глаз, которые вдруг стали совершенно женскими, почувствовала, что краснеет.

– Я понятия не имела, что ты с Финном… что вы…

Лори, нервно улыбаясь, пришла ей на помощь:

– Мы очень любим друг друга. Мне очень жаль… я… мы… ну, я не хочу сказать, что мы не могли сдержаться, но вся эта игра была очень тяжела для нас обоих, и мне кажется, что нам нужно было решительное подтверждение своей любви…

– Ребенок – куда уж решительней, – сухо согласилась Мэгги.

– О, это вышло по несчастной случайности…

Мэгги закатила глаза.

– Где-то я это уже слышала.

– Нет, это действительно была случайность, – серьезно возразила Лори. Ты же знаешь Финна. У него параноическое чувство ответственности. Он настоял на том, чтобы самому выбирать контрацептивы, и каждый раз предохранялся сам.

– Она пожала плечами. – Очевидно, мы попали в тот самый ничтожный процент ненадежности. Бедный Финн, он будет уничтожен, когда узнает.

– Ты хочешь сказать, что он еще не знает? – Кофе чуть было не забрызгало злосчастную скатерть еще раз.

– Я сама выяснила только этим утром.

Мэгги сделала приблизительные вычисления в уме.

– Выходит, вы спали вместе почти все это время?

Лори опустила голову, и светлые волосы упали на лицо.

– Да.

Мэгги испытала боль предательства – не потому, что ее муж нашел любовницу, а потому, что старый друг… самый близкий друг… не доверился ей. Она с горечью поняла, что больше не может безоглядно полагаться на Финна. Теперь он принадлежит Лори. С прежними отношениями покончено. Да, они останутся друзьями – все трое, но отныне Мэгги придется самой управляться со своими проблемами. Будет нечестно, если она попытается сохранить прежнюю близость с Финном. Ради всех троих она должна отойти на второй план и не оспаривать, даже подсознательно, права Лори на Финна.

– Я, наверно, веду себя как обманутая жена? – спросила она у склоненной головы. – Извини, но я так потрясена! Понимаешь, вот я, уже немолодая леди, сижу перед ребенком, и вдруг оказывается, что ты более женщина, чем я.

Ее признание заставило Лори вскинуть голову и широко раскрыть голубые глаза.

– Ты хочешь сказать, что ты никогда?..

– Никогда. – Мэгги не дала дрожащим уголкам рта расплыться в неверной усмешке. – Как тебе это?

Лори рассмеялась и вспыхнула одновременно.

– Потрясающе. Обязательно попробуй… только не с Финном.

– Обещаю, честное благородное слово, – улыбнулась Мэгги. – Но почему ты призналась сначала мне?

– Чтобы придать себе смелости, наверно, – поморщилась Лори. – Финн не обрадуется.

Обе понимали, что здесь есть недомолвка. Мэгги передала Финну угрозу Ника и знала, что он, вместе со множеством вкладчиков, обеспокоенно следит за угрожающим ростом коуловских акций. Покупки производились как будто случайно, поскольку небольшие пакеты приобретались, по-видимому, совершенно независимыми компаниями. Но Мэгги знала, что независимостью здесь и не пахнет, что за сложной системой директоратов стоит один человек – Ник Фортуна.

К сожалению, картина осложнялась неприкрытой суетой Патги и Маркхама, которые тоже рыскали по рынку, как акулы-людоеды, заглатывая небольшие проценты акций друг у друга, заостряя умы и ножи в предвкушении предательского удара. Финн пускал в ход весь свой дипломатический талант, работая громоотводом, и в то же время лихорадочно пытался укрепить свои позиции. Единственное, чего ему не хватало, – это такой вот бомбы.

– Он переживет, – твердо заявила Мэгги. – А когда свыкнется с этой мыслью, будет очень рад. Рассказывая о тебе в первый раз, он сказал, что хочет, чтобы ты стала матерью его детей.

– Правда? – Личико Лори расплылось в радостной улыбке, тут же, впрочем, померкшей. – Он, наверно, имел в виду более отдаленные сроки.

– А ты – что ты сама чувствуешь? Ты так молода и хотела сделать карьеру…

– Ребенок здесь ничего не меняет. Конечно, я представляла себе это иначе, но я люблю детей и всегда хотела иметь нескольких… и не кажется ли тебе, что это как-то поможет их деду примириться с их отцом?

Ник… дед! Уже второй раз этот забавный образ вызвал у Мэгги неудержимое веселье, и скоро обе женщины залились смехом, довольно, впрочем, истерическим.

– Я хочу сказать, что это должно подействовать на всякого, верно? – сказала Лори, вытирая слезы. – А такой пуританин, как мой папочка, захочет, чтобы у ребенка был отец.

Человек, с которым Мэгги провела полчаса в ювелирном сейфе, не был очень строгим пуританином. Прошло десять дней, а она все еще плохо спит по ночам с того самого дня, как тайком приобрела красные шелковые простыни для своей широкой кровати. Она знала, что покупает пытку для себя, но не могла противиться импульсу. Если ей недоступен Ник Фортуна живой, она может владеть им в мечтах. Она даже позволяла себе фантазировать о замысловатых путах ко всеобщему примирению, но теперь эти мечты обратились в пыль.

– Как ты собираешься сказать ему?

– Кому? Финну… или папе?

– Обоим.

– Не знаю. Потому и пришла к тебе. Я понимаю, что ты не очень хорошо знаешь папу, но по крайней мере можешь посоветовать, как начать с Финном.

Мэгги поспешила согласиться, надеясь, что Лори не заметила ее жаркого румянца. Ей самой впору спрашивать у Лори совета: «Как бы мне соблазнить твоего отца? Как заставить влюбиться в меня, пожертвовав своими принципами?»

Она понимала, что, участвуя в заговоре Финна и Лори, теряет всякие шансы на счастье с этим человеком, которого, кажется, полюбила роковой любовью, но что оставалось делать? Слишком далеко все зашло, чтобы правда могла помочь.

Они вместе ждали прихода Финна. Как показывал опыт Мэгги, смелые поступки лучше совершать с ходу, не оставляя времени на взвешивание опасных последствий.

Вопреки ожиданиям Финн принял новость спокойно… мертвецки спокойно.

Загорелая кожа приобрела цвет снятого молока, и он грациозно опустился в поспешно подставленный стул от Василия (хром и натуральная кожа). Сэму пришлось влить в него изрядную дозу бренди, чтобы вернуть к жизни.

– В обморок положено падать беременной женщине, а не будущему отцу, Финн, – сказала Мэгги, когда он пришел в себя настолько, чтобы сесть прямо и уставиться на Лори так, будто видел ее впервые.

– Финн? – Лори смотрела на него с тревогой и любовью.

– Боже мой. Лори, – произнес он дрожащим шепотом, лаская взглядом ее плоский живот. – Ребенок? Наш? Как это так?

Мэгги заметила, что Сэм ухмыльнулся и уже открыл было рот для объяснений, и поспешила вытолкать его из комнаты, пока он не испортил своими шуточками торжественный момент.

Вернувшись, Мэгги застала Финна и Лори в полнейшей эйфории и не смогла отыскать ни капли пессимизма. Причин для волнения нет, сказали ей, – впереди еще масса времени. Лори только на третьем месяце, и по крайней мере еще четыре недели ничего не будет заметно. А уж потом можно будет паниковать.

Пока же нужно довериться Томасу Ричи, отыскивающему кратчайший путь к разводу. Финну и Лори нужно только пережить период ожидания и надеяться, что они успеют пожениться до рождения ребенка. Мэгги показалось, что они просто не видят всей серьезности ситуации, и она высказала свою мысль.

– Отношение к незаконнорожденным давным-давно изменилось, – успокоил ее Финн, – и, что бы ни случилось, я буду записан отцом в свидетельстве о рождении. Сложности могут возникнуть только при наследовании, но, если Фортуна выполнит свою угрозу, на этот счет можно будет не беспокоиться.

Малышу просто нечего будет наследовать!

– Я как-то не могу представить ваш рай в шалаше, – едко заметила Мэгги. Вы оба всю жизнь провели в роскоши. Как же вы справитесь?

– Но ведь можно переехать к деду, пока я не смогу снова встать на ноги, ответил Финн.

Беременность Лори, по-видимому, сильно повлияла на его мыслительные способности.

– При том условии, что и он не откажется от тебя, – фыркнула Мэгги. Может быть, он поддастся уговорам и проглотит развод, но еще одна беременная невеста… при нерасторгнутом браке со мной? Не говоря уж о том, что, уничтожая тебя, Ник растопчет и всех нас, включая и Маркхама. Нам всем придется цепляться за жизнь. Ты должен подумать хотя бы о нас, если не о себе. – Нехорошо было так говорить, но она должна встряхнуть его и заставить посмотреть на вещи трезво.

– Я знаю, что папа бывает круг, но я также знаю почему. – Лори положила руку на свой живот. – Не сомневаюсь, что Финн и я… мы будем так же стараться защитить нашего ребенка. Папа не хочет, чтобы я повторяла его ошибки. Возможно, потребуется время, но, когда родится ребенок, я уверена, он примет неизбежность нашего с Финном союза.

– Став отцом, смотришь на вещи под другим углом, – согласился Финн. Делаешься более терпимым к безумствам, совершаемым другими отцами.

Мэгги смотрела на них обоих и не верила своим глазам. Финн еще и получаса не провел в своем будущем отцовстве, его ребенок представляет собой крошечный зародыш, а он уже говорит так, будто сбежал из семейного телесериала!

И тут ей стало ясно, что она – единственный достаточно здравомыслящий участник этого фарса, чтобы как-то направлять ситуацию. Пусть Финн и Лори купаются в предвкушении своего родительского счастья. Она, Мэгги, постарается создать основу для их оптимизма.

Первым делом она позвонила Томасу Ричи, чтобы выяснить состояние дел. Его новости были неутешительными.

– Я проверил все известные мне варианты, – сказал он, – но, если вы по-прежнему не хотите аннулирования брака, двухгодичный срок обойти невозможно.

– Для простого развода, которого мы оба хотим?

– Сегодня нет понятия «простой развод», Мэгги. Это даже не называется больше разводом. Это называется «расторжение брака», и единственное основание для него – раздельная жизнь. То есть вы и Финн должны разъехаться и прожить отдельно два года. Мне очень жаль, Мэгги, но я проверил все самым дотошным образом, но не нашел никакой лазейки. Никакой при тихом разводе, которого вы хотите.

– Два года, – убито повторила Мэгги.

– Я говорил все это Финну на прошлой неделе. Он не обсуждал с вами? Он наказал мне приготовить документы. Сейчас осталось только поставить ваши подписи.

– У него было столько проблем! – Она на самом деле почти не видела Финна последние недели. А он, бедный милый Финн, готов был принести эту жертву, потому что она не желала расстраивать Патти и Маркхама. Они с Лори готовы были еще два года жить в грехе только для того, чтобы удовлетворить эгоистичное желание Мэгги сохранить благопристойность. Неудивительно, что Финн потерял сознание, услышав о своем грядущем отцовстве. Вот почему оба храбро и самоотверженно лепечут о современных взглядах на незаконнорожденных! Решимость Мэгги окрепла.

– Что, если мы изменим мнение относительно аннулирования брака?

– Но Финн сказал…

– Томас, вы и мой юрист тоже, – жестко напомнила она.

– Если намечается конфликт интересов…

– Лори беременна, – прямо заявила Мэгги, после чего на другом конце провода наступила короткая, красноречивая пауза.

– Гм… понимаю… Что ж, решение об аннулировании ввиду отсутствия брачных отношений можно получить практически немедленно.

У Мэгги отлегло от сердца.

– Насколько немедленно означает «практически»?

– Только время, необходимое для подачи документов и их прохождения в палате. Скажем, два или три месяца.

Мэгги прикусила губу.

– Не годится. – К тому времени беременность Лори станет уже заметной. Надо дать хоть немного забыть первый скандал, чтобы представлять миру второй… под миром она понимала Ника. – А в Штатах быстрее?

– В некоторых южных штатах все, что от вас обоих требуется, – это заявление о желании жить врозь и раздельно. Стоит вам объявить перед гражданским судьей о совместном решении прекратить семейную жизнь – и получите развод. Таким образом… да, это может быть делом одного-двух дней.

– Финн знает об этом?

Казалось, она видит, как Томас пожимает плечами.

– Мы не обсуждали такой вариант, потому что я допускал только академический интерес. Вы говорили, что хотите оркестровать все как естественный развод, исключив кривотолки о фиктивности брака. Вы наложили вето на идею быстрого развода еще в первый раз, в моем офисе, помните?

Мэгги вспомнила свою шутку о совмещении развода и свадьбы и поморщилась.

Она поняла, что никогда на самом деле не оставляла Финну выбора. Она делала все по-своему, и, движимый верностью, любовью и, может быть, совершенно ненужным чувством вины. Финн позволял ей обставлять развод по собственному усмотрению – так же, как позволил обставить псевдоромантическую свадьбу.

Впервые она признала неприятный факт: она немного ревнует к Лори. У девочки есть все: характер, ум, профессиональный талант, большая любовь, на которую ей отвечают взаимностью, а теперь еще и ребенок – залог этой любви.

Все вместе слилось в чувство вины. Она мерзкая ревнивая сука. Говорила, что рада за них, делала вид, что помогает, а подсознательно держала Финна заложником старой привязанности. Ее пугал быстрый, чистый разрыв, потому что страшила пустота, ожидающая впереди. Прежде рядом с ней всегда был Финн, на которого можно было положиться, но теперь полагаться нужно на себя. Нужно создавать собственную жизнь, уверенность в себе, искать свое счастье. Она выпрямилась. И начинать с этой секунды. Раз в жизни она должна довести идею до результата, позаботившись обо всех утомительных деталях. Раз в жизни ей придется проявить организованность.

– Томас… вы когда-нибудь были в Диснейленде?..

Три дня спустя Мэгги самодовольно предвкушала легкий успех. Она заказала билеты на самолет и номера в гостинице для себя и Томаса (через Диснейленд, который посещала всякий раз, когда бывала в Штатах, – это стало чем-то вроде ритуала), получила подписи на аффидевитах двух наблюдающих гинекологов и одного бывшего мужа. И самое очаровательное во всем этом было то, что Финн, в непрекращающейся эйфории мешками покупавший мягкие игрушки, не имел ни малейшего представления о том, какой свадебный подарок его ждет. Он подписал свой аффидевит не читая, вместе с пачкой других подсунупых ему документов, связанных – как он думал – с расторжением брака. Томас, повинуясь чувству долга, возражал против этой маленькой хитрости, но Мэгги смела возражения, как бульдозер, благо Томас втайне был не прочь хоть раз в жизни натянуть нос юриспруденции.

Когда она сказала Финну, что решила провести несколько дней в Диснейленде, он, усугубив ее стыд и отвращение к самой себе, устало пожелал приятно провести время. Похоже, его не удивил отъезд Мэгги в разгар кризиса.

Мэгги – это Мэгги, импульсивное существо, не связанное рутинными дрязгами, обременяющими других. Лори, правда, не смогла скрыть замешательства, но девочка была слишком хорошо воспитана и слишком верна Финну, чтобы явно выражать недовольство. Только Сэм позволил себе поднять шум – такой шум, что Мэгги пришлось посвятить его в тайну, заодно посулив удвоить жалованье, если он будет работать у нее после того, как они с Финном разъедутся. Что ж, Мэгги не была готова к полному самопожертвованию!

День перед отъездом был днем рождения Мэгги, и, как требовала традиция, им предстояло обедать с Маркхамом и ужинать с Патти. Старики воспользовались случаем, чтобы поразглагольствовать с Финном о предполагаемом слиянии, находя множество причин, по которым его нельзя осуществить сейчас, предсказывая жуткие последствия, если Финн будет пренебрегать все заметнее проявляющейся угрозой захвата. На золотом терпении Финна начали появляться трещины, и обе трапезы закончились несварением желудка, под предлогом которого Мэгги утаскивала мужа прочь, пока он не сказал чего-нибудь, что повлекло бы за собой взрыв. Когда они вернулись домой, раздраженный Финн только фыркнул на предложение Мэгги сходить куда-нибудь с Лори, поскольку время еще не позднее.

– Куда, например? Мы еще не можем показываться вместе, – горько заметил он, наливая себе очередной стакан, что послужило для Мэгги, благо у нее наконец открылись глаза, еще одним подтверждением того, насколько болезненно Финн воспринимает сложившуюся ситуацию. – К тому же Лори лежит в постели с гриппом.

– Грипп? В разгар лета?

Он ответил кислым взглядом.

– Другого способа объяснить ее недомогание не нашлось.

– Что, так плохо? В последний раз она показалась мне довольно бледной.

– Да, неважно. Черт возьми, Мэгги, мне бы следовало быть там, рядом с ней! – Он одним глотком осушил стакан.

– А дальше будет еще хуже, – тихо пробормотала Мэгги, утешаясь только тем, что занята помощью.) Финн наградил ее еще одним кислым взглядом и опрокинул бутылку, выцеживая в стакан последние капли.

– Послушай, чем сидеть здесь и напиваться, почему бы тебе не сходить с Сэмом в клуб или еще куда-нибудь? Отвлекись.

– Пока вы с Лори будете сидеть дома? – мрачно проворчал Финн.

– Твой гарем обойдется без тебя один вечер, – сухо сказала Мэгги, чтобы встряхнуть его. Она была уверена, что Сэм присмотрит за Финном, который уже сто лет не отдыхал в мужской компании. А она навестит Лори сама. Девочкам надо поболтать… точнее, девочке надо поговорить с женщиной, мысленно усмехнулась она.

Загрузившись спиртным, Финн сопротивлялся недолго, и Мэгги отправилась в постель с чистой совестью.

В три часа утра от постели остались только воспоминания. Мэгги обольщала в полицейском участке офицера, применяя все очарование, на какое ее хватило при клокотавшей внутри ярости. Она пыталась убедить полицейского не давать делу ход.

– Они искренне раскаиваются, офицер. Они не хотели никому причинять вреда, и я уже выписала чек владельцам, а больше никто не пострадал. Не могли бы вы расценить этот случай просто как неудачную пирушку?

– Да уж, попировали они изрядно, – проворчал медвежьего вида констебль, окидывая опытным взглядом три покачивающиеся фигуры, подпирающие стену полицейского участка.

– Ну да, офицер, я же говорю, что они очень-очень раскаиваются, настаивала Мэгги и добавила многообещающим тоном, от которого в видавших виды глазах появилась улыбка:

– А если еще нет, то раскаются очень скоро!

Пришлось изрядно потрудиться, прежде чем вся троица была отпущена на свободу, и Мэгги погнала своих подопечных к «БМВ».

– Мне очень жаль, Мэгги…

Мэгги уставилась в единственный открывающийся глаз Сэма.

– Залезай, Сэм.

– Спасибо, Мэг. – Финн умудрялся выглядеть невинной жертвой в своей изорванной рубашке и белевших в свете фонарей полосках пластыря, поддерживавших треснувшую ключицу.

– Заткнись и садись в машину. – Она обернулась к последней фигуре.

– Моя машина осталась в городе…

– И будет оставаться там, – спокойно пообещала она Нику Фортуне. Полисмен отпустил тебя под мое клятвенное обещание доставить дебошира домой собственноручно.

– Я могу взять такси.

– Никакой таксист в здравом уме тебя не посадит. У тебя хоть бумажник есть?

Ник неуверенно поморщился.

– Где-то в пиджаке. – Он оглянулся, будто надеясь обнаружить пиджак аккуратно висящим у автостоянки на крючке.

– Который остался в ночном клубе. Я полагаю, ты снял его, собираясь драться. Залезай.

Ник посмотрел на открытую дверцу, потом смерил взглядом двух мужчин на заднем сиденье. Те ответили такими же хмурыми взглядами.

– Честное слово! – Мэгги захлопнула заднюю дверцу и открыла переднюю пассажирскую. – Если ты не сядешь сейчас же, я позову того копа, и ты сможешь провести приятную ночь в камере.

– Ты не обязана заботиться обо мне.

– Я знаю. А все мое доброе сердце. – Чтобы не сказать – любящее! Кроткий Ник – это что-то новое, довольно забавное. У него была рассечена правая бровь и надорвана губа. Забинтованная правая рука покоилась в повязке. Врач, передавая ей бутылочку с болеутоляющим, которое могло понадобиться всем троим, сказал, что у Ника сломан палец.

– Только подождите, пока они немного не протрезвятся, потому что алкоголь усиливает реакцию, и не давайте больше ничего мистеру Фортуне – я сделал ему инъекцию перед тем, как бинтовать палец… два других сильно растянуты и тоже будут побаливать.

Судя по серому с прозеленью лицу, сказано чересчур слабо, подумала Мэгги, включая зажигание. Черт их возьми, они могли поубивать друг друга! Она сердитым рывком переключила скорость, и машина дернулась, вызвав стоны на заднем сиденье и сдержанное рычание рядом с ней.

– Поделом вам! – огрызнулась она. – Что вы себе думали? Устроить такое, да еще в Круглом доме! Нельзя было найти более людное место? – Ее сарказм наткнулся на стену молчания. – Как это все началось? – (Стена стала еще массивнее. Великая мужская солидарность.) – Ладно, можете не говорить. У меня нет никакого желания вникать в подробности, – соврала она, – а если и захочется, смогу прочитать в газетах. Конечно, кулаками решать проще всего.

Но не кажется ли вам, что трое интеллигентных на вид людей могли бы решить свои разногласия, не прибегая к насилию? Впрочем, алкоголь быстро стирает все поверхностное. Несколько стаканов – и вы все возвращаетесь на уровень пещерных людей. Я хоть могу надеяться на то, что вы не трепали мое имя, как… будто я девочка на подхвате у рокеров?

С заднего сиденья донеслось приглушенное хихиканье, после чего Финн успокоил ее:

– Нет, мы дрались не из-за тебя. Все вышло из-за Лори, а не из-за тебя.

Конечно, из-за Лори! Кому придет в голову драться за честь Мэгги? Она покраснела, стыдясь своего идиотского предположения. Оставалось надеяться, что все они еще слишком пьяны, чтобы обратить внимание на ее оплошность.

– Если бы ты одарила меня своим вниманием, я дрался бы за тебя, Мэгги, наклонившись, проворчал Ник, как будто мог читать ее мысли, даже когда путался в собственных. – Я побил бы всех и забрал приз себе. Тебе бы это понравилось, правда, милочка?..

– Что он говорит? – Финн вцепился в спинку сиденья. – Он снова раскрыл свою пасть?

– Это кто же любит поговорить? – обернулся Ник. – Это ты много разговариваешь, когда имеешь своего Брюса Ли в тылу…

– Вы что, напали вдвоем на одного? – побледнела Мэгги.

– Я только пытался разнять их, – оправдывался Сэм. – Все, что сверх того, было чистой самозащитой. Они оба били меня!

– Ты должен был поднять Финну настроение, а не напиваться с ним, как два скунса, чтобы попасть в каталажку, – заявила Мэгги без тени сочувствия и чуть не съехала с дороги, когда тяжелая ладонь опустилась ей на колено. Она попыталась локтем столкнуть руку, но сдалась, увидев довольную ухмылку.

Бросив боязливый взгляд в зеркало, она убедилась, что Финн, к счастью, слишком занят своими печальными мыслями, чтобы заметить маневры на переднем сиденье. К огромному своему облегчению, Мэгги подъехала к дому как раз тогда, когда рука пустилась в странствие вверх по бедру. Она собиралась оставить своих пьяниц и отвезти Ника, но, к ее отчаянию, те оказались напрочь озадачены загадочным поведением вращающейся входной двери. А уж чтобы вставить ключ в замочную скважину, им потребовалось бы не меньше тысячи лет.

– Подожди здесь, – сурово сказала она Нику, выбираясь из машины.

– Конечно, красавица, – с трудом выговорил Ник, одаривая ее кротким взглядом.

– Я вернусь через минуту и отвезу тебя домой, – сказала она с расстановкой, чтобы до него дошли ее слова.

– Домой, – покорно повторил он и огорченно нахмурился. – Поцелуешь меня на прощание?

Мэгги подавила искушение и пошла загонять своих овечек через вращающуюся дверь в холл. Даже упившись, Ник Фортуна был сексуален как черт. Открыв дверь лифта, она обнаружила, что Ник плетется следом.

Пришлось отвести его обратно к машине, но он снова увязался за ней, как потерявшийся щенок. Вылитая дворняжка – с этим своим разбитым лицом, всклокоченными волосами и рубашкой без пуговиц, распахнутой на волосатой груди. Его темные брюки, как и Финновы, были ужасно грязными. Славная же была драка!

– Кажется, я велела тебе оставаться в машине.

Он нахмурился.

– Правда? Когда? – И тут же утратил интерес к данному вопросу, прислонившись головой к стене лифта и закрыв глаза, пока она решала, настаивать ли на своем. Мэгги посмотрела на растерзанную троицу и вздохнула.

Так ей придется ходить туда и обратно всю ночь. Может быть, попробовать протрезвить Ника, прежде чем везти его?

Легко сказать! Финн страшно расстроился, задев разбитым плечом о дверь лифта, и, добравшись до квартиры, был способен только на то, чтобы, стеная, завалиться в постель. Сэм, с одним неоткрывающимся и другим налитым кровью глазом, глупо улыбаясь, предложил Мэгги сварить кофе, но, поскольку он никак не мог вспомнить, где находится кухня, Мэгги милостиво сообщила, что он уволен. Выразив неподдельную признательность, Сэм поплелся вслед за Финном.

Ник стоял, покачиваясь, посреди кухни и смотрел, как Мэгги достает кофе.

Его сентиментальное настроение сменилось мучительными стонами, когда Мэгги злорадно нажала на кнопку кофемолки.

– Ты выглядишь ужасно, – сказала она с удовлетворением. – Может быть, сядешь, пока не упал? – Она подтолкнула ему стул, и он рухнул на него, едва не промахнувшись.

Редко наведываясь на кухню, Мэгги плохо представляла, где что лежит, и неуверенным поискам вовсе не помогала пара темно-серых глаз, неотступно следивших за каждым ее движением. К тому времени, когда чашка черного кофе стояла перед гостем, Мэгги уже превратилась в комок обнаженных нервов.

– Пей же, – бросила она, увидев, что он продолжает сидеть неподвижно.

– Я не хочу никакого кофе.

Мэгги рассвирепела.

– Так почему же ты сидел тут, пока я с ним возилась?

Он весело улыбнулся. Она вдруг поняла, что его глаза далеко не такие бессмысленные, как казалось.

– Ник, чего ты хочешь? Ты же сам настоял на том, чтобы войти в дом. Ник?

– Чего я хочу? – Он медленно покачал головой. – Ты знаешь, чего я хочу, Мэгги.

– Если бы знала, не спрашивала.

В его глазах появился алчный блеск.

– Тебя.

– Меня? – Мэгги уставилась на него, чувствуя, как екнуло в груди сердце.

Он пьян. Гмм… что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Разговорить его? Нет-нет, гадко было бы выведывать у него что-нибудь, когда он находится в таком беспомощном состоянии. Кто знает, какие тайны могут открыться! Ее сердце забилось еще сильнее. – Ты хочешь меня? Почему?

– Потому что… – Он неопределенно помахал здоровой рукой.

– Потому что – что? – вкрадчиво спросила она, придвигаясь ближе и наклоняясь к нему. Плевать, гадко это или хорошо – она должна знать…

– Потому что я… – Он запнулся, и на лице его отразилось смятение. Потому что ты ведьма, Мэгги Коул, – невнятно объяснил он. – Потому что я… я…

– Ты – что? – Она старалась говорить мягко и ласково, хотя на самом деле готова была силком выжать из него тайну. Не хочет ли он признаться, что влюбился в нее? – Говори смелей, я никому не скажу.

– Я… я… я хочу лечь…

И он сполз со стула на голубую плитку пола.

Ник Фортуна вышел из строя.