Айрис ДЖОАНСЕН ТЕРПКИЙ ВКУС СТРАСТИ

1

– Держите воровку! Хватайте ее! Меня обокрали!

Санчия вихрем пронеслась по Меркато Веккио, миновала церковь и бросилась бежать вниз по улице, расталкивая изможденных бродяг, которые рылись в мусорных отбросах, вываленных на мостовую. Она ловко нырнула под широко расставленные руки сапожника в кожаном фартуке, и тот сумел ухватить лишь край грубой вязаной шали. Резким движением она выдернула шаль из его рук и побежала дальше.

Купец, погнавшийся за ней, был грузным и толстым, но бежал удивительно легко, и расстояние между ними неумолимо сокращалось. Сердце Санчии исступленно забилось в груди, ужас охватил ее.

Сейчас ее поймают. Отрубят руки. Бросят в тюрьму на съедение крысам.

Острая мучительная боль вспыхнула в левом боку. Она продолжала бежать.

«Что теперь будет с Пьеро? – мелькнуло у нее в голове. – Другие постарше, они придумают что-нибудь. А Пьеро всего шесть лет. И столько всякого может случиться с ребенком, если он останется один на улице…»

– Хватайте ее, болваны! Эта девка украла мой кошелек.

«О боже!» – ужаснулась Санчия. Как близко его голос. Как он быстро бежит, несмотря на свое жирное брюхо. Она обогнула тележки с рыбой, повернула за угол Канто ди Ваккеречия и сломя голову понеслась вниз к узкому переулку, черной щелью зиявшему между ювелирной лавкой и аптекой.

Тьма сразу обступила их. В городе только начало смеркаться, здесь, в узком переулке, – уже ночь. В двух шагах от нее сверкнули злобные блестящие глазки.

Крысы! Целый выводок! Она невольно отпрянула.

Камни под подошвами ее башмаков были скользкими от отбросов, сваленных торговцами. Ей нечего бояться крыс, пока они пируют на мусорной куче. В тесном проулке стоял густой и сильный запах разлагающейся еды. Санчия сглотнула, пытаясь подавить приступ тошноты, вызванный не столько зловонием, сколько чувством ужаса.

Голос купца слышался где-то в отдалении. Куда они свернули? Кажется, ей удалось оторваться от преследователей, когда она нырнула в эту узкую расщелину между домами! Дыхание было прерывистым и болезненно затрудненным. Она попыталась задержать выдох, но не смогла. Боже! Что, если они услышат ее?

Она на ощупь двинулась к ювелирной лавке. Пальцы ее коснулись гладких камней стены.

Холод мокрой, липкой от грязи стены проникал сквозь одежду. Тело словно налилось свинцом, а кровь застыла в жилах.

Внезапно она с необычайной остротой ощутила ладонями шершавую поверхность стены, и это принесло ей некоторое облегчение. А что бы она делала без рук? Как бы она жила? Как бы им всем жилось?

– Сюда, слепая дура!

Санчия замерла от страха. Но этот голос был ей слишком хорошо знаком, и в сердце вспыхнула надежда. Узкая дверь аптекарской лавки приоткрылась, и на пороге появилась (даже в темноте она узнала) изящная, щеголеватая фигура Каприно.

Она стремительно преодолела несколько шагов, разделявших их, и протиснулась внутрь. Пока она обводила быстрым взглядом помещение, ученик аптекаря внимательно разглядывал ее.

– Это надежный человек, – успокоил ее Каприно. – Он работает на меня.

«Яд, – подумала Санчия с легкой дрожью, – или, возможно, тот самый белый порошок, который он дает своим проституткам».

Каприно прикрыл дверь и требовательно протянул руку:

– Кошелек!

Нащупав под шалью мягкий кожаный мешочек, она кинула его в раскрытую ладонь и прижалась спиной к двери. Ее колени дрожали, так сильно, что она едва держалась на ногах.

– Ты сегодня очень неповоротлива! – грубо бросил Каприно. – Мне надо было позволить этому жирному дураку схватить тебя. Смотри, в следующий раз я так и сделаю!

Санчия с трудом перевела дыхание, стараясь, чтобы голос ее звучал ровно.

– Другого раза не будет. Я никогда не пойду больше на это.

– Пойдешь! – холодно ответил Каприно. – Ты сопротивляешься сейчас, но это пройдет. Ты забудешь про страх, когда тебе не на что будет купить хлеба. Ты не всегда такая неуклюжая и еще не раз сможешь проявить свою изумительную ловкость.

– Я попытаюсь найти что-нибудь другое, – Санчия крепко обхватила себя руками. – Должно же найтись еще что-нибудь, кроме этого.

– Ты так не думала, когда пришла ко мне, – Каприно открыл дверь. – Я не могу больше тратить время на тебя. У меня важное дело с Джулией. Постой здесь еще немного, а потом можешь идти к своему Джованни.

Дверь резко захлопнулась за ним. «Он не выдал мне положенной доли из кошелька, – вяло подумала она. – При каждом удобном случае Каприно готов прикарманить даже эти жалкие крохи. Придется завтра разыскивать его и требовать свою часть. Вот тогда-то, наконец, ей удастся поесть. Каприно прав в том, что голод может и святого толкнуть на воровство».

Но что хуже? Голод или отрубленные руки?

Холодная волна ужаса снова окатила ее, когда ей вспомнилось случившееся. Два месяца назад она видела, как из тюрьмы Станке на улицу выбросили вора. Вместо рук у него торчали кровавые обрубки. С тех пор панический страх не покидал ее ни днем, ни ночью, преследуя даже во сне. Она снова и снова пыталась найти другой способ заработать деньги, чтобы прокормить себя и ребятишек, но все ее упорные старания не увенчались ничем. Другого пути у нее не было и вряд ли когда-нибудь появится.

Она вновь будет вынуждена идти воровать, как и предсказывал Каприно. Он ошибался лишь в одном. Тот страх, в плену которого она сейчас находилась, – не минутная слабость.

Она знала – этот ужас будет преследовать ее всегда.

– Добрый вечер, благородные мессеры, чту за честь приветствовать вас. Я Гвидо Каприно. – Каприно стоял на пороге и, явно стараясь понравиться, вежливо улыбался двум мужчинам, сидящим за отполированным большим столом. – Очаровательная донна Джулия пригласила меня сюда, и я буду счастлив услужить вам. – Продолжая приветливо улыбаться, он в то же время внимательно разглядывал своих собеседников.

«Старший из них, конечно же, и есть Лоренцо Вазаро», – решил Каприно, разглядывая высокие скулы и глубоко посаженные глаза, взгляд которых рассеянно скользил сейчас по записке Джулии.

Интуиция Каприно позволяла ему почувствовать смутную опасность, исходившую от этого человека. Он был сухощав, безупречно элегантен в своем темном наряде и, несомненно, более опасен, чем его спутник.

Каприно оглядел второго и еле заметно поморщился – такие люди с первого взгляда внушали ему антипатию. Хотя непредвзятому наблюдателю Лионелло Андреас мог бы показаться привлекательным. Он был воплощением мужественности. Шести футов росту, он отличался столь мощным сложением, что даже самая богатая одежда не могла бы придать ему изысканности и элегантности. Сейчас на нем были лишь серые штаны и белая рубашка – именно таким представлял его себе Каприно: воин-варвар, скорее отважный, чем умный. При нем не было никакого оружия, даже кинжала. Андреас был правителем Мандары. Но, сравнивая его с Вазаро, Каприно готов был держать пари, в чьих руках на самом деле находилась власть.

– Входите, мессер Каприно, – Андреас поставил серебряный кубок перед собой на стол и взмахом руки указал на мягкое кресло перед окном. – Садитесь.

«Высокомерный ублюдок, он даже не подумал встать, чтобы оказать мне внимание», – подумал Каприно, в то время как вежливая улыбка не сходила с его губ. Он пересек комнату, чтобы занять указанное ему место. Без сомнения, Андреас специально вел себя так небрежно, желая подчеркнуть разницу в их положении. Не мешало бы проучить его за это.

Лоренцо Вазаро поднялся и неслышным шагом прошел к противоположной от окна стене. Он скрестил руки на груди и выжидательно посмотрел на Каприно.

Оказавшись зажатым с двух сторон, Каприно по достоинству оценил ловкость этого маневра и решил начать переговоры. Он повернулся к Андреасу:

– Я всегда готов услужить друзьям донны Джулии. Каковы ваши желания?

– Мне нужен вор, – Андреас откинулся на спинку кресла и, прищурившись, принялся изучать собеседника.

Каприно спокойно выдержал его взгляд, продолжая все так же улыбаться:

– Мне доставит большое удовольствие найти для вас лучшего вора во Флоренции, ваша светлость. Уточните только, должен ли он быть просто вором или обладать еще какими-нибудь талантами? Быть может, вам требуются услуги наемного убийцы? У меня есть несколько подопечных, которые отличаются способностями в этом деле, правда, ни один из них не может сравниться с мессером Вазаро.

Андреас напрягся:

– Так ты знаешь Вазаро?

– Как же я могу не знать его? – Каприно оставался сидеть в кресле, одна его рука покоилась на украшенной драгоценностями рукоятке кинжала. – Он, как яркая звезда на небесном своде, ослепляет всякого, кто смотрит на него. Разве это удивительно, что я узнал его?

– Ты слышал, Лоренцо? – Андреас кинул удивленный взгляд на Вазаро, который продолжал смотреть на Каприно без всякого выражения. – Звезда – подумать только! Нет ли у тебя желания поблагодарить господина за любезность?

– В этом нет нужды, – быстро заметил Каприно. – Просто я воздал должное тому, кто этого заслуживает. Было крайне глупо с моей стороны предполагать, что вы можете нуждаться в наемном убийце, когда у вас в услужении есть мессер Вазаро. А почему вам…

– Как ты совершенно верно заметил, мне не нужен наемный убийца, – Андреас сделал нетерпеливый жест. – Мне нужен вор, стремительный и уверенный, как стрела, выпущенная из лука рукой мастера, и с пальцами такими же легкими, как крылья бабочки.

– Во Флоренции много воров, – сказал Каприно раздумчиво. – И некоторые из них удостоились чести обучаться лично у меня.

– Мне известно об этом. – Губы Андреаса изогнулись в циничной усмешке. – Нет сомнений и в том, что ты был домашним учителем и для тех, кто занимается тем же, чем когда-то занимался Лоренцо.

Каприно усмехнулся.

– Таких у меня было немного: один или два. Но найти по-настоящему талантливого наемного убийцу очень трудно – это редкий дар. Вор – другое дело. Это намного легче. Не столь выгодно, правда, но… – Он перевел разговор:

– Как скоро вам понадобится вор, мессер Андреас?

Андреас помолчал.

– Ты знаешь и меня? – вкрадчиво спросил он. – Мое имя тоже светит, как звезда на небосклоне?

Рука Каприно невольно сжала рукоятку кинжала. На лбу выступили капельки пота, когда он осознал, что допустил промах. Он всем телом ощущал опасность, исходящую от этих двоих. Глупая ошибка. Как он знал по своему опыту, воины, особенно кондотьеры, не отличались излишней утонченностью, которая больше всего привлекала Каприно. Но его первое впечатление об Андреасе как о грубом варваре оказалось ошибочным. В блестящих темных глазах повелителя Мандары светился ум, и как противник он мог быть очень опасен.

Каприно нервно облизал пересохшие губы.

– Отава о вас распространилась по всей Италии, мой господин. Знаменитые кондотьеры, подобные вам, должны ожидать, что их узнают и… – Каприно оборвал фразу. – Я не имел понятия о том, что ваш приезд должен остаться в тайне. Если вы хотите и дальше быть неузнанным, то это значит, что я никогда не видел вас в лицо, никогда не слышал звука вашего голоса, и даже имя ваше мне не знакомо.

– А кто назвал тебе мое имя? – шелковым голосом спросил Андреас. – И по какому поводу? Я просил Джулию никому во Флоренции не говорить о моем приезде.

– Но вы же понимаете, насколько беззаботными могут быть женщины, ваша светлость. Когда мадонна Джулия пригласила меня сюда, она назвала только ваше имя, и более ничего, но мне было достаточно и этого. Клянусь в этом, господин Андреас. Разве мадонна Джулия послала бы за мной, если бы я не умел хранить секреты?

– Что ты об этом думаешь, Лоренцо? – спросил Андреас, не отводя взгляда от лица Каприно.

Голос Вазаро был хриплым и таким же скрипучим, как деревянный фоб, который тащат по мостовой.

– Он предаст, как только ему заплатят за это достаточно высокую цену. Может, стоит избавиться от него? – Лоренцо говорил таким небрежным тоном, словно речь шла о том, следует ли вылить остатки вина из кубка Андреаса.

Каприно выпрямился в кресле, приготовившись к прыжку и держась за кинжал так, чтобы его можно было тут же пустить в ход…

– Пожалуй, не стоит, – сказал Андреас. – Он знает не так много, чтобы навредить, а мне кажется, что будет слишком хлопотно искать другого подходящего человека.

– Мудрое решение, – Каприно почувствовал, что опасность миновала. – Надо всегда думать о будущем. Итак, вернемся к нашему разговору о воре.

– Как раз сейчас я обдумывал, какими качествами он должен обладать, – продолжал Андреас, глядя на свои тяжелые кожаные перчатки, лежащие на столе. – Он должен принадлежать мне.

– Принадлежать? Как это?

Длинные, крепкие пальцы Андреаса принялись теребить перчатку:

– Он должен принадлежать мне телом и душой. Я не смогу позволить ему вернуться к тебе, чтобы ты продал мои секреты за более высокую цену. Я мог бы убрать его после того, как он выполнит задание, но мне не по нраву столь варварские методы. Я не привык так расплачиваться за хорошую работу.

Каприно в задумчивости переводил взгляд с одного на другого. Человек, которому не по нраву варварские методы, не стал бы держать при себе много лет наемного убийцу. Вазаро поступил служить к Андреасу, когда кондотьер был еще семнадцатилетним юношей. Принадлежит ли Вазаро ему душой и телом, как он требует этого от вора? Что за отношения связывают демона и сатану?

– Такого человека не так легко найти. Как я смогу…

– Ты должен знать как, – Андреас вытащил кошелек из-за пояса и положил его на стол. – Используй все что угодно: алчность, страх, женщин. Мы все знаем, на что покупаются люди. Используй это.

Каприно открыл мешочек и пересчитал дукаты:

– Хорошая цена.

– Слишком велика для мелкого вора, как ты понимаешь, но достаточна для того, кто должен стать моей душой.

Каприно улыбнулся:

– Уверен, что вы будете полностью удовлетворены. – Он помолчал. – Я могу взять это? – спросил он, закладывая кошелек за пояс. – Весьма горд тем, что именно мне вы доверили выполнение этого задания.

– Я не могу доверить тебе ничего, Каприно. Я знаю, где искать тебя, если ты попытаешься скрыться от меня. Когда ты пришлешь мне вора, за которого я заплатил?

– Не уверен, что… – Каприно встал и направился к двери. – Полагаю, что…

– Завтра, – тон Андреаса не изменился, но в его улыбке появился опасный оттенок жестокости. – Не позже трех. Я нетерпеливый человек. – Он испытующе посмотрел на Каприно. – Ты уже кого-то имеешь в виду. Приведи его ко мне.

– Но, мессер, я должен подумать хорошенько и взвесить все, – начал Каприно, но замолчал. «Как мог этот сукин сын так сразу раскусить меня?» – Вообще-то, я и в самом деле держу на примете кое-кого, кто мог бы справиться с вашим заданием, но есть некоторые сложности.

– Это твое дело – преодолеть их.

– Мне может понадобиться больше дукатов, чем содержится в этом кошельке, чтобы сделать это.

Губы Андреаса сжались:

– Я вовсе не собираюсь стать легкой добычей для удовлетворения чьей-то алчности. Неплохо было бы тебе не забывать об этом.

Каприно чуть прикрыл веки, скрывая выражение глаз.

– А я не хочу разориться, выполняя ваше задание. Я стою того, что запрашиваю.

– Если я сейчас всажу ему кинжал между лопаток, завтра на улицах Флоренции появится другой Каприно, – произнес Вазаро, почти не меняя тона. – Но, может быть, он будет не таким жадным, Лион.

Каприно почувствовал, как по телу прошла легкая дрожь, но продолжал держать себя в руках. Он кивнул:

– Завтра, или послезавтра, или еще через день. Я не так глуп, чтобы считать, что незаменим. Но ваша светлость нетерпелив в исполнении своего желания, а я тот самый человек, который может помочь тотчас.

Андреас молчал некоторое время, в течение которого страх не покидал Каприно. Затем кондотьер нетерпеливо взмахнул рукой:

– Я хочу увидеть твоего негодяя с ловкими пальцами. Завтра.

– Но это очень скоро. Я не могу… – Каприно снова остановился. Не стоило искушать судьбу еще,раз. – Как ваша светлость прикажет. Я переверну небо и землю, чтобы найти то, что вы желаете.

– Я буду на пьяцца Сан-Микеле завтра в два часа с другим кошельком, в котором будет ровно столько же дукатов, сколько ты уже получил, – произнес Андреас. – Если твой вор сможет вытащить их у меня – кошелек твой. Если нет… – Он усмехнулся. – Это может обернуться для тебя не самым счастливым образом. Столь несчастливым, что тебя могут выудить из вод Арно. – Взмахом руки он отпустил Каприно. – Спокойной ночи. Лоренцо, нет ли у тебя желания проводить господина до дома?

– Это не так далеко. Мой дом рядом с площадью. – Каприно быстро прошел к двери. – Спокойной ночи, господа. До завтра.

Андреас насмешливо улыбнулся:

– Составь ему компанию, Лоренцо. Улицы этого города слишком опасны для человека с кошельком, полным дукатов.

«Андреас играет со мной», – понял Каприно и почувствовал прилив бешенства. У двери он обернулся, улыбаясь сквозь стиснутые зубы:

– Вы проверяете, боюсь ли я мессера Лоренцо? Да, боюсь. Я не очень отважный человек. И не надо быть храбрецом, чтобы справиться с таким, как я. Так что нетрудно представить, кто задает тон сегодня ночью.

Дверь с коротким стуком захлопнулась. Вздох облегчения вырвался из груди Каприно, и напряжение постепенно оставило его.

Он расправил короткий алый плащ, загнул бархатный берет так, как ему больше всего нравилось, и начал спускаться по лестнице. Его внимание привлекла картина, висевшая внизу, – Венера во всей ее обнаженной красоте. Он окинул ее оценивающим взглядом. Живопись была свежей и выполнена на заказ, но Венера не отличалась особенной красотой – обстоятельство, которое не очень удивило его. Джулия никому и ничему в своем доме не позволяла затмевать ее собственное очарование.

– Добрый вечер, Каприно, – Джулия Марцо, ласково улыбаясь, встречала его у подножия лестницы. – Все в порядке?

Каприно откинул угол плаща, показывая кошелек за поясом.

Она протянула вперед руку с открытой ладонью:

– Одно удовольствие работать с тобой.

– Завтра, – сказал он, пытаясь обойти ее.

– Сейчас, – ее улыбка не дрогнула. – Иначе я скажу господину Андреасу, что ты и не собираешься выполнять свое обещание насчет вора и что ты со всех ног спешишь к городским воротам, чтобы удрать. Сомневаюсь, что в таком случае эти дукаты принесут тебе счастье.

Он остановился и взглянул на нее. Он был уверен, что Джулия слышала каждое слово, сказанное в комнате Андреаса. Не только ее сверкающая красота послужила причиной того, что она так высоко поднялась от проститутки в одном из его многочисленных борделей до владелицы собственного. Джулия обладала железной хваткой и всегда умела добиться своего. Он неохотно развязал кошелек и выдавил из него пять дукатов в открытую ладонь.

– В один прекрасный день, когда я потеряю терпение, я прикажу притащить тебя ко мне, – тихо произнес он со скрытой угрозой в голосе, – раздену донага, выставлю в одном из переулков и буду предлагать твою аппетитную плоть всем проходящим мимо. Как ты думаешь, твой любезный господин будет продолжать любить тебя после нескольких недель такого использования?

– Тебе не стоит начинать войну со мной, – усмехнулась она. – Тебе не справиться, Каприно. У меня очень много влиятельных покровителей во Флоренции.

– Как это животное наверху? – Каприно кивнул головой в сторону двери, из которой только что вышел. – У Андреаса нет власти здесь, во Флоренции. Он может править только в Мандаре.

– Пока, – в голосе Джулии звучала уверенность. – Лион может править везде, где угодно. Такие мужчины, как он, – редкость.

Каприно пристально взглянул на нее:

– Святая мадонна, что я слышу?! Ты увлечена? Будь осторожней – в любовной войне нельзя выпускать оружия. Проститутка не имеет права увлекаться, она должна увлекать.

– Он увлечен мною, – ответила она живо. – Два года он приезжает и останавливается только в моем доме. И никогда он не просит никакой другой женщины, только меня. – Встретив удивленный взгляд Каприно, она попыталась пожать плечами с безразличным видом:

– Дело не в этом…

– Я думаю, что это имеет значение для тебя. – Он изучающе посмотрел на нее. – И я пытаюсь понять, почему? У тебя неповторимый вкус. А этот человек кажется мне отвратительным.

– Не тебе судить! Ты слишком увлекаешься хорошенькими мальчиками, чтобы оценить привлекательность настоящего мужчины, такого, как Лион.

Он заложил кошелек за пояс и насмешливо ответил:

– Он слишком груб, на мой изысканный вкус. Солдаты всегда так неотесаны. Но вот тебе еще пять дукатов, если ты сумеешь выведать, зачем нашему храброму кондотьеру понадобились услуга вора.

Взгляд Джулии вернулся к двери наверху.

– Я попытаюсь разузнать что-нибудь. Но он не из тех людей, которые распускают язык с женщинами.

– Даже с прекрасной Джулией? – Он помолчал. – Семь дукатов. – И, открыв дверь, вышел на улицу.

«Это был хороший вечер и хорошие сделки, – подумал он удовлетворенно. – Если прикинуть как следует, то на этом деле можно заработать еще кучу монет».

Каприно повернул за угол и вместо того, чтобы двигаться к собственному дому на площади, направился к Виа Калимала, к печатной лавке Джованни Баллано.

– Ты слишком быстро заплатил ему, – сказал Вазаро, как только закрылась дверь за спиной Каприно. – Я мог бы убедить его взять поменьше.

Лион скривил губы:

– Если Каприно приведет того, кто мне нужен, – это будет нашей самой выгодной сделкой.

Лоренцо в раздумье покачал головой:

– Ты веришь, что все получится так, как задумано?

– Верю, – Лион вытянул ноги, положив их на край стола. – Мы уедем послезавтра в Солинари.

– При условии, что вор, которого найдет Каприно, выдержит маленький экзамен.

– Если нет, я отдам Каприно в твое полное распоряжение.

Призрачная улыбка скользнула по губам Лоренцо:

– Вряд ли ты сделаешь это.

Лион вскинул брови:

– По-твоему, я слишком добр, чтобы вверить Каприно твоему попечению?

– Думаю, ты предпочтешь наказать его сам. – Взгляд Лоренцо встретился со взглядом Лиона. – Почему ты продолжаешь упорствовать, желая спасти мою душу, хотя я давным-давно потерял ее? Если быть точным, еще ребенком, когда мне было одиннадцать лет. Тогда я впервые убил человека. А что ты делал, когда тебе исполнилось одиннадцать, Лион?

– Я следовал за стягом моего отца, наблюдая за тем, как его воины захватывают и грабят города. Впервые я убил человека, когда мне исполнилось тринадцать. – Он помолчал. – Но я не считаю, что погубил свою душу.

– Да, но ты совершал убийства во имя славы и чести, – возразил Лоренцо. – А у наемников нет славы.

– Убийство есть убийство.

– Если ты на самом деле так считал, ты бы велел мне пойти за Каприно.

– Возможно, я так и сделаю, – Лион улыбнулся.

– Нет. Сделав это, ты должен будешь погрузиться в мир Каприно. И мой.

– Это не твой мир. Теперь твой мир – это Мандара.

– Потому что ты так приказываешь?

– Потому что ты заслужил место в этом мире тринадцать лет назад.

– Ножом наемного убийцы?

– Который спас мне жизнь и отомстил за моего отца.

– Слава и честь. – В скрипучем голосе Лоренцо прозвучала насмешка. – Ты заметил, как движется твоя мысль? Но боюсь, ты совершаешь серьезную ошибку. Тебе каким-то образом удалось сохранить идеалы давно прошедших дней. Однако рыцарство никогда не сможет восторжествовать в той стране, где процветаем я и Каприно.

– Рыцарство? Мой бог! Ты с ума сошел, Лоренцо. Нет большего реалиста, чем я. Если и остался на свете хоть один рыцарь, то это скорее мой брат Марко.

– Я согласен с тем, что твой брат до отвращения честен и благороден, но подозреваю, что и ты заразился той же болезнью.

Лион собирался ответить, но Лоренцо остановил его движением руки:

– Возможно, ты и в самом деле не исповедуешь никаких принципов, но зато обладаешь даром убеждения и умением привлечь к себе сердца. Вспомни, как в свое время ты уговорил меня принять твою сторону. И теперь у меня уже нет никакого желания возвращаться к тому, чтобы резать глотки самым известным богачам Неаполя.

– Многих из них просто необходимо было убрать.

– А я никогда не интересовался, заслуживали они этого или нет, – Лоренцо едва заметно улыбнулся – Убийство есть убийство.

– Ради все святых, Лоренцо, перестань обращать мои же слова против меня. Почему ты не хочешь согласиться с тем, что теперь ты совсем не тот, каким был прежде.

– Я был, есть и буду самим собой, и ничто не в силах изменить меня.

– Боже! – Лион шумно выдохнул – И кто же ты есть, черт возьми твою сомневающуюся душу?

Внезапно улыбка осветила узкое лицо Лоренцо:

– Говорю тебе, у меня нет души. Я многого добился, но лишь одно для меня действительно важно.

– И что это?

– Я друг Лионелло Андреаса, – мягко ответил Лоренцо. Лион посмотрел на него с изумлением.

– У меня такое ощущение, что ты опять издеваешься надо мной.

Лоренцо нахмурился.

– Конечно, – сказал он едко. – Как может человек, не имеющий души, знать о том, что такое дружба? Я вполне понимаю твои сомнения, ведь я достаточно предусмотрителен, хорошо изучил тебя за последние тринадцать лет.

Лион снова тихо вздохнул:

– Лоренцо, когда-нибудь я…

– Мой господин, время уже позднее, – улыбающаяся Джулия Марцо появилась в дверях. – Если ты позволишь, я покажу мессеру Вазаро его комнату. Нужен ли ему кто-нибудь для времяпрепровождения? У меня есть сладкая маленькая сицилианская девочка, которая способна доставить много удовольствия.

Лион вопросительно взглянул на друга.

Лоренцо покачал головой:

– Не сегодня.

– Нельзя пропускать ни одной ночи, – наставительно сказал Лион. – Я боюсь, что ты начинаешь склоняться к монашеству. Раньше ты себя так не вел.

– Я уже старый человек. Мне сорок четыре года. Возможно, я начинаю терять свою мужскую силу, – уклончиво сказал Лоренцо, поворачиваясь к двери. – Книги меня больше возбуждают, чем эти пылающие цветы. Только не думай, что я каким-то образом собираюсь мешать тебе проказничать в саду Венеры.

– Напрасно ты лишаешь себя такого удовольствия, – Лион перевел взгляд с обнаженных плеч Джулии на ее полные груди. – Впрочем, дело твое. Приятных снов, Лоренцо.

Когда Джулия вернулась несколько минут спустя, Лион все еще сидел на прежнем месте и в прежней позе: ноги закинуты на стол, взгляд неподвижно замер на кубке с вином.

– Странный человек этот Вазаро. – Джулия закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. – Ты не боишься считать его своим другом? Каприно сказал, что Вазаро…

– Не хуже любого из нас, – перебил ее Лион. – Мы живем во времена насилия, когда мужчина должен быть жестоким, чтобы выжить и сохранить то, что принадлежит ему.

– Или забрать то, что принадлежит другому, – продолжала Джулия. – Именно для этого тебе и нужен вор?

Его взгляд задержался на ее лице:

– Я не люблю, когда мне задают вопросы, Джулия. – Он улыбнулся. – Твои прелестные губки предназначены совсем для другого. Сними одежду, дорогая.

При этих словах Джулия почувствовала, как у нее внутри все сжалось. Она задышала чаще и задрожала, но ничуть не удивилась своей реакции. Так у нее было всегда с Лионом, начиная с первого же его визита – два года назад. Каприно был прав, уверяя, что Лион вовсе не красавец. Кое-кто мог бы даже назвать его уродливым. Черты его лица были словно высечены из камня, причем скорее смелыми ударами топора, чем осторожными движениями резчика. У Него были широкие скулы, черные брови сходились над темными, как ночь, глазами, в которых очень редко можно было прочесть какие-либо чувства, кроме настороженности и цинизма. Его губы были хорошей формы, но они скрывали в себе намек на чувственность и жестокость. Темные волосы оставались всегда примятыми, как в те времена, когда он носил солдатский шлем. Движения его тела, хоть и гибкого, были полностью лишены утонченности и фации.

Несмотря на то, что он лежал в ленивой и расслабленной позе, свободная рубашка не могла скрыть его мускулистые плечи, а под серыми штанами обрисовывались мощные, словно стволы дерева, бедра и крепкие икры.

«Сила», – осознала с удивлением Джулия. Не только физическая мощь, которой был наделен Лион Андреас, и не только власть, принадлежавшая ему, но и присущая ему внутренняя сила и энергия отличали его от других мужчин, во всяком случае от тех, которых она встречала раньше. Его интерес к жизни, к тому, что происходило вокруг, был таким сильным, его переходы от одной крайности к другой, от добра ко злу столь стремительны, как ни у кого из тех, кого ей доводилось знать.

– Мое нетерпение достигло предела. Мне что, уже надо просить?

– Ты никогда не просишь. – Она прошла через всю комнату к нему, расстегивая на ходу жемчужную повязку, придерживавшую ее пышные волосы. – Ты только берешь и берешь. – Она положила жемчуг на стол за его спиной. Ее ладонь прошлась по его бедрам, и она почувствовала, как мускулы напряглись при ее прикосновении. – До тех пор, пока я не смогу шевельнуть и мизинчиком.

– Это слишком жестоко. – Он поднял ее ладонь со своих бедер и прижал ее к губам. – Меня удивляет, что ты все еще хочешь меня, несмотря на то, что я так дурно обращаюсь с тобой. – Его язык скользнул по чувствительным местам ее ладони. – Ты всегда пахнешь розами. Когда я вдали от тебя, я всегда вспоминаю…

– Когда ты находишься между ног твоей очередной проститутки? Ты приезжаешь во Флоренцию только два или три раза в год. Кто дарит тебе радость, когда нет меня?

Он поднял темные, чуть сузившиеся глаза.

– Возможно, подобно Лоренцо, я нахожу утешение в Плутархе и Аристотеле.

Она через силу улыбнулась.

– Кто угодно, но только не ты. Ты слишком страстный. Сомневаюсь, что ты можешь обойтись без женщины даже неделю. Ты держишь проститутку в Мандаре, чтобы она обслуживала тебя? Я знаю, что… – Она остановилась, почувствовав, как он зубами сжал ее ладонь как раз настолько, чтобы, не причинив боли, вызвать дрожь возбуждения.

Большая рука Лиона бережно закрыла ей рот.

– Пусть в моей жизни существуют другие женщины, какое это имеет значение? – Его пальцы скользнули по впадине, где быстро билось ее сердце. – Я ведь никогда не спрашиваю тебя, скольких мужчин ты обслужила, пока меня не было здесь. – Пальцы Лиона нежно ласкали ее грудь, открывавшуюся в вырезе платья. – Самое важное, что мы сейчас вместе. – Внезапно он резким движением придвинулся к ней, прижался губами к ее упругому соску, иона почувствовала, как его теплый язык бережно скользнул по разбухшему бугорку.

– Лион, – она прижалась к нему, ее пальцы скользнули по его волосам, – я хочу поехать с тобой в Мандару.

Он быстро поднял голову, его глаза ответили: «Нет».

Глупо было обращаться с такой просьбой. Это вырвалось у нее невольно, ведь она заранее знала, что ее слова вызовут лишь недовольство. Джулия догадывалась, что каким-то образом это связано с весьма ревнивой женщиной. Лион никогда не брал ее в Мандару. Он даже никогда не заговаривал с ней о той, другой жизни, за пределами этого города.

– Я пошутила, – сказала она быстро и дразняще провела высокой грудью по его губам. – С какой стати мне терять Флоренцию, где мне так хорошо живется? Здесь у меня есть все, что я захочу: деньги, драгоценности. А мужчины, в общем, мало отличаются друг от друга.

– Да, это верно. – Лион расслабился. – Зато Джулия одна, – сказал он нежно. – Божественная Джулия. – Он поднял ее на руки и понес на кровать. – Пьянящая Джулия.

Она видела, как нарастает его возбуждение. Мужская плоть затвердела и выпирала из туго облегающих его штанов. Ответное возбуждение охватило и ее:

– Пьянящая?

– И сегодня я настроился проверить твою нежность. – Лион улыбнулся, сидя на кровати, вытянул ноги и посадил ее на колени перед собой. – Ведь ты собираешься быть пьянящей и сегодняшней ночью, не так ли, дорогая?

Сегодняшней ночью, завтра, может, еще несколько дней. И никогда больше. Но какое это имеет значение, раз он сейчас рядом. Ее рука двигалась медленно, лаская его сильное тело, сквозь упавшиеquot; на лицо пряди волос она с нежностью смотрела на него. Он задыхался от возбуждения, чувства переполняли его, и это давало ей ощущение власти. В таких случаях Лион становился диким, сильным и страстным, как сатир, и таким же ненасытным. А Джулия теряла голову от любви.

– Да, – прошептала она. – Я собираюсь быть пьянящей, мой дорогой.

– Мне кажется, что ты не совсем понимаешь, моя очаровательная Санчия, – нежно произнес Каприно. – У тебя нет выбора. Ты должна пойти на площадь и освободить господина от его кошелька. Затем ты принесешь кошелек мне, и тогда я поверю, что ты заслуживаешь вознаграждения. Ты сделаешь это, или тебе уже никогда не будет позволено украсть ни одного кошелька во Флоренции.

– Но почему я? – растерянно спросила Санчия. – Я тебе уже говорила сегодня, что не хочу…

– Это особое задание.

– И так сразу я не могу… – Она прервала сама себя на полуслове, увидев, как изменился его взгляд. Санчия быстро взглянула на дверь лавки в нише, за ее спиной. Джованни не должен был знать, что она встречалась с Каприно. Только благодаря тому, что Джованни приступил к третьему кувшину с вином за сегодняшний вечер и, к счастью, не мог заметить ее отсутствия, она и смогла незаметно выскользнуть за дверь, когда появился Каприно.

– Ты же знаешь, я не могу оставить лавку днем. Джованни начнет спрашивать.

– А ты солги, – усмехнулся Каприно. – Тебе это доводилось делать и раньше.

– Я очень редко обманываю его, – ответила Санчия. Иногда, для спасения, она была вынуждена лгать. Но Санчия убедилась, что ложь, приправленная правдой, выглядит намного убедительнее. – К этому способу нельзя прибегать до бесконечности. Только в особых случаях.

– Это и есть тот самый особый случай. Вспомни, как три года назад ты сама пришла ко мне и умоляла взять тебя на Обучение. Только от доброты сердца я согласился и сделал тебя лучшей воровкой во всей Флоренции. А что я прошу взамен? Ничего.

– Две трети от каждого украденного кошелька ты считаешь ничем?

– Я бы мог потребовать все, а прошу всего лишь несколько дукатов.

«Ты не просишь, ты просто забираешь их», – подумала Санчия устало. У нее не было другого выбора. Приходилось уступать его требованиям. Во Флоренции не было ни одной проститутки, ни одного вора и убийцы, которые бы не платили дань Каприно.

– Я никогда не пыталась ничего утаить, Каприно.

– Я знаю. Такой честный ребенок! Это согревает мое сердце. – Он приблизился к ней еще на один шаг. – А как поживают три твоих маленьких друга? Я слышал, что Бартоломео достиг большого мастерства, помогая тебе в лавке Джованни. Сколько ему сейчас лет?

– Десять, – ответила она с беспокойством.

– А Элизабет? Я видел ее несколько дней назад. Какая милая девушка: золотые волосы и белая нежная кожа. Ей, должно быть, уже исполнилось пятнадцать?

– Четырнадцать, – возразила Санчия.

– Достаточно взрослая, – произнес Каприно. – Корда ты собираешься отправить ее ко мне? Это лучшая дорога, которую она может выбрать в жизни, ничего более подходящего ты для нее все равно не найдешь.

Панический ужас, охвативший Санчию, сменился гневом:

– Держись от нее подальше, Каприно.

– Что я вижу? Сколько огня, сколько страсти! – Он внимательно оглядел Санчию. – Ты выглядишь весьма недурно. Немного краски на щеки, чуть-чуть нарастить мяса на твоих костях, и я мог бы воспользоваться и твоими услугами тоже. – С недовольной гримасой он поднес щеголеватый кружевной платок к носу. – Только сначала тебя надо выкупать как следует и побрызгать благовониями.

– Ты уже и так пользуешься моими услугами. – Ее ресницы скрыли выражение глаз. – Я ворую для тебя.

– Только для того, чтобы прокормить свой выводок, который тебе так дорог.

– Тебе тоже вполне хватает.

– Ты же знаешь, что мне никогда не хватает. Я очень жадный человек. Неужели ты не поняла этого до сих пор, Санчия? – Он нежно улыбнулся. – Отдай мне Элизабет, и я буду делиться с тобой дукатами, которые получу за нее. Я даже, может быть, смогу уговорить Джулию Марцо взять ее к себе. Твоя Элизабет станет любовницей богатого и знатного господина. Прекрасная еда, хорошее окружение…

– Нет, – повторила Санчия, но, увидев, что брови Каприно нахмурились, попыталась успокоить его:

– Еще нет. Может быть, на будущий год.

– Почему не теперь? – в голосе Каприно прозвучала легкая угроза. – Меня огорчает, что ты проявляешь такую неблагодарность в ответ на мою доброту. Сначала ты отказываешься оказать мне небольшую услугу и пойти завтра на площадь, теперь ты пытаешься спрятать от меня эту сладкую девочку и вступаешь в бесполезные пререкания.

– Я украду кошелек, – перебила его Санчия. И, увидев удовлетворение, проскользнувшее по лицу Каприно, с отчаянием подумала, что он снова добился того, чего хотел. Ему всякий раз удавалось заставить Санчию идти воровать, угрожая тем, что он приберет Элизабет к своим рукам. А что еще она могла предпринять? Каприно всегда получал, что ему нужно, – либо обманом, либо силой, либо коварством. «И пока что он пускал в ход только угрозы», – подумала она с облегчением.

– Но почему тебе нужен именно этот кошелек? А если я увижу более легкую добычу?

Каприно покачал головой.

– Это будет тот человек, на которого я тебе укажу. А почему – для тебя не имеет значения. – Он повернулся, чтобы уйти. – Итак, на площади, в два часа. Не опаздывай. – Он посмотрел на нее через плечо. – Если я не получу кошелек… я потребую… компенсацию. Ты поняла, Санчия?

– Поняла, – дрожь прошла по ее телу, когда она встретила его взгляд. – Ты получишь кошелек.

– Вот это другое дело. Люблю послушных девочек!

Через секунду его фигуру поглотила тьма. Только после этого Санчия, наконец, перевела дыхание.

Боже! Как она сражалась! Но при этом она понимала, что Каприно лишь на какое-то время оставил в покое Элизабет, на которую имел определенные виды. Ничто не в состоянии помешать этому человеку добиться своего, особенно если речь идет о будущих доходах. Единственное, что она может, – оттянуть неизбежное еще на некоторое время.

Она стояла, глядя в темноту, в которой исчез Каприно, и ее одолевали невеселые мысли. Что-то надо было придумать с Элизабет, которая становилась слишком миловидной, чтобы Санчия была в состоянии защитить ее. В последнее время она часто ловила взгляды, которые бросал на девушку старый Джованни. В них таилось то же вожделение, которое обрушилось в свое время на мать Санчии. Вскоре он наверняка покусится и на Элизабет, если до того времени ее не утащит в один из своих борделей Каприно. Существовал только один способ разрешить опасения Санчии, но он требовал столько дукатов, сколько она не могла заработать, получая свою долю из кошельков, которые передавала Каприно. Возможно, если бы она находила способы почаще отлучаться из лавки…

Она вздрогнула от грохота упавшего горшка. Вслед за грохотом послышался рев Джованни:

– Санчия! Где тебя дьявол носит?

Она тотчас же взяла себя в руки и распахнула дверь:

– Я только вышла подышать воздухом. Здесь так… – не договорив, она с ужасом и отчаянием посмотрела на разгром, учиненный в комнате. Разбитый кувшин лежал на письменном столе, и Джованни тщетно пытался рукавом промокнуть красное вино, которое пролилось на два пергаментных листа, лежавших перед ним.

– Нет! – Санчия бросилась бегом через всю комнату и взглянула на первый лист. Он был безнадежно испорчен, чернила расплылись по пергаменту. Она осторожно передвинула его, чтобы вытащить нижний. На том еще кое-что можно было разобрать. Хотя вино просочилось и на него.

– Ты все испортил!

– Исправишь! – пробормотал Джованни, покачивая седой всклокоченной головой. – Я должен отнести работу только завтра после обеда. – Он повернулся и пошел нетвердым шагом в комнату, находившуюся в задней части лавки. – Спать… А ты пока исправь все.

«Да, я смогу исправить, – подумала Санчия с привычным раздражением, – но ведь на это уйдет ночь и все утро завтрашнего дня. Надо поблагодарить всех святых, что Бартоломео аккуратно уносил в кабинет каждый лист, как только заканчивал переписывать его, иначе бы не миновать беды!» Он только что закончил два последних листа, оставив их, чтобы перечитать завтра с утра. Несчастье могло быть еще худшим. Мессер Рудольфе хоть и купец, но много занимается наукой, и он разгневался бы, увидев, что оригинал «Convivio» загублен. Он все еще придерживался старой манеры и снимал копии для своей библиотеки, не обращаясь к помощи замечательных печатных станков. Ему по-прежнему нравилось давать заказы на переписывание полюбившихся книг, как это было принято в среде образованных людей. И теперь ей предстояло не только переписать страницы, принадлежавшие Рудольфо, но и начать новые, которые она приготовила для сегодняшней ночи. Она и Бартоломео для ускорения дела разделили работу пополам и выполняли каждый свою часть. Сегодня ночью ей предстоит выполнить точную копию оригинала.

– Я сейчас вытру стол.

Санчия повернулась и увидела Пьеро, появившегося в дверях маленькой кладовки. Он прикрывал глаза тыльной стороной ладони и выглядел таким трогательно взъерошенным и пушистым, что казался еще меньше своих лет. Она почувствовала прилив нежности, и внезапно мир перестал видеться таким ужасным и отвратительным. Конечно, в жизни много грязи, много всего безобразного. Но ведь это не все. В этом мире еще существовали дети, подобные Пьеро, и замечательные слова в свитках, что она переписывала, и, возможно, множество других чудесных вещей, о которых она не имела представления и о которых даже не слышала.

– Возвращайся на свой соломенный тюфяк и спи, – сказала она нежно. – Я справлюсь сама.

Он покачал головкой и принялся собирать осколки глиняного горшка. Его маленькое крепкое тельце чуть покачивалось. «Он еще не проснулся как следует», – тепло подумала Санчия, зная, что он упрямо будет стараться помочь ей. Да, в этом мире существовали такие вещи, о которых люди, подобные Каприно и Джованни, не имели представления: дружба и любовь.

– Я разбужу Бартоломео. – Пьеро понес черепки от горшка к плетеной корзине в другом конце комнаты. – Ему уже пора садиться переписывать.

Санчия покачала головой:

– Бартоломео лег всего час назад.

– А ты вообще еще не ложилась, – ответил Пьеро. – Я разбужу его. – И он исчез в каморке, где спали все четверо.

Минуту спустя Санчия услышала сонное ворчание Бартоломео и голосок Пьеро:

– Нет, я все равно не дам тебе спать. Надо помочь Санчии.

Санчия улыбнулась. Несмотря на свой возраст, Пьеро никогда не отступал от того, что наметил сделать. Ее улыбка поблекла, когда она вспомнила, что Пьеро удалось выжить только благодаря своему упорству, когда мать бросила его прямо на улице и ушла в один из борделей Каприно. Наверное, с неделю Пьеро жил как маленький зверек, пока Санчия не наткнулась на него на пьяцца дель Синьориа. Это произошло два года назад.

Позевывающий Бартоломео появился в дверях:

– Санчия! Я не… – но увидев, что произошло, он сразу же проснулся:

– Боже, тебе удалось спасти хоть что-нибудь?

Санчия покачала головой:

– Оба листа придется переписывать.

Бартоломео посмотрел на дверь, которая вела в комнату Джованни. Оттуда раздавался храп.

– В третий раз за месяц. Вскоре ни один человек не решится дать ему заказ. Мессер Арколо выполняет работу лучше и не пьет, как свинья. – Его взгляд с гордостью перешел на печатный станок, который, словно огромный деревянный кузнечик, возвышался в комнате. – Джованни не способен научиться управляться со станком. Для него это бесполезная трата времени.

– Зато ты стал настоящим мастером в этом деле, – с восхищением заметила Санчия. – Дни и ночи напролет ты проводишь за этим станком, и он послушен тебе, как живое существо.

Пьеро дернул Бартоломео за шерстяную рубашку:

– Садись, пиши.

– Да перестань же теребить меня, – Бартоломео, нахмурившись, взглянул на Пьеро. – Могу я по крайней мере умыться, чтобы окончательно прогнать сон?

Пьеро покачал головой:

– Санчии нужна помощь. Она устала. Ей надо немного поспать.

– Боюсь, что поспать мне сегодня не удастся. – Она протянула Бартоломео один лист, на котором хоть и с трудом, но можно было разобрать буквы. – Если ты возьмешься его переписывать, то я начну другой, чтобы успеть закончить к утру.

Бартоломео быстро кивнул, взглянув на лист. Его сонливость мгновенно исчезла, а глаза вспыхнули от удовольствия, стоило ему представить себе, как он возьмет в руки тонко очиненное перо и начнет выводить изящные буквы.

– Да, я успею сделать это, – пробормотал он, мысленно уже погрузившись в работу и едва замечая окружающее.

Пьеро к этому времени закончил вытирать стол и двинулся по комнате, приводя все в порядок.

Санчия прошла в кабинет, вытащила из стопки один лист роскошного пергамента, вернулась к письменному столу и села. Взглянув на испорченный текст, она тотчас же отодвинула его. Это не поможет. Буквы, размытые вином, слились в одно пятно. Какое счастье, что неделю назад, когда Джованни получил новый заказ, она успела прочитать рукопись. Это был третий «Convivio» за этот год, который им давали для переписывания. Но в последнем экземпляре она заметила некоторые отличия от первых двух. Свой трактат Рудольфе получил от монахов францисканского монастыря, и переписчик, который снимал копию с работы Данте, самонадеянно выпустил несколько предложений и дописал другие. Было бы глупо думать, что такой образованный человек, как мессер Рудольфе, не вчитывался в листы, прежде чем решился переписывать их. Видимо, у него были веские основания сохранить все, как есть.

Пьеро протопал по полу, сел у кресла и приник головой к ее коленям. Санчия рассеянным движением взъерошила ему волосы, пытаясь избавиться от беспокойных мыслей.

Что, если она не выполнит работу вовремя? Что, если она вообще не сможет ничего вспомнить? Девушка сделала глубокий вдох и постаралась успокоиться. С чего это она взяла, что память подведет ее? Еще совсем маленькой она была способна запоминать все увиденное до мельчайших деталей. Безусловно, ее способность не могла исчезнуть ни с того ни с сего именно сейчас, когда это так нужно. Господь не всегда милостив, но и не настолько жесток, чтобы отобрать свой драгоценный дар.

Санчия закрыла глаза и расслабилась, ощущая, как память возвращает увиденное. И это произошло. Лист появился перед ней со всеми умышленными неточностями. «Надо вознести благодарность Святой Деве Марии», – подумала Санчия с облегчением.

Ее губы приоткрылись, и перо быстро побежало по пергаменту.