"Терпкий вкус страсти" - читать интересную книгу автора (Джоансен Айрис)

12

– Больше я ничего не желаю смотреть и выбирать, – твердо заявила Санчия, выходя из лавки кожевника.

Увидев решительное выражение ее лица, Лоренцо кивнул:

– Очень хорошо. Мы уже накупили много прекрасных тканей. У швеи есть твоя мерка, и она сможет выполнить работу и без тебя. Хотя мне твое поведение не совсем понятно.

Ты не выказываешь никакого воодушевления, а я-то считал, что поскольку ничего этого у тебя раньше не было…

– Мне и не нужно столько всего! – равнодушно ответила она. – И с моей стороны было бы глупо привыкать к дорогим вещам, если они все равно никогда не станут моими.

– Зачем же так думать? Они станут твоими, если ты захочешь.

Она покачала головой и двинулась через площадь к дому:

– Я не задержусь здесь настолько, чтобы успеть переменить свои привычки.

– Почему нет? Мандара – великолепный город. Посмотри, сколько прекрасных зданий выстроил Лион на деньги от налогов. Законы Мандары строги, но справедливы, Катерина позаботилась о том, чтобы бедные люди имели еду, а больные уход. – Он улыбнулся:

– Почему ты хочешь вернуться во Флоренцию, когда Мандара может дать тебе так много?

– Может быть, я поеду и не во Флоренцию. Я сама не знаю, куда я хочу. Но я не собираюсь оставаться здесь. – Она встретила его взгляд:

– И ты знаешь почему, Лоренцо.

– Никто из нас по-настоящему не свободен, Санчия.

– А я могу доказать, что ты ошибаешься. Мне не довелось изведать ничего, кроме рабства и зависимости. Теперь я хочу испытать, что такое свобода. Когда я в первый раз пришла в себя на корабле, мне было все так ясно, я чувствовала в себе достаточно сил и мужества, чтобы изменить мир. – Она устало покачала головой. – А теперь поняла, что это все равно что родиться заново и начать все сначала.

– Я бы на твоем месте подождал, пока Лион освободит тебя, прежде чем пускаться в рискованные предприятия только для того, чтобы изведать неизведанное.

– Ты же видел, что он не хочет. Значит, мне предстоит самой добиваться свободы… – Она помолчала. – Зачем Лион отправился во Флоренцию?

– А ты не догадываешься?

– Каприно?

Лоренцо кивнул:

– Он пока не может добраться до Дамари, но зато Каприно он не спустит ничего.

Она поежилась:

– Это очень опасный человек.

– Лион тоже, – спокойно заметил Лоренцо. – Он расправится с негодяем без всяких затруднений. Если бы я думал иначе, то отправился бы вместе с ним, так что не беспокойся.

Санчия быстро отвела взгляд;

– Почему я должна беспокоиться?

– Спроси об этом у себя. И ответ должно подсказать тебе твое… – Он замолчал и затем улыбнулся. – Кажется, к тебе посетители.

Санчия посмотрела в ту же сторону, куда устремлен был взгляд Лоренцо, и увидела двух лошадей, привязанных к железной ограде.

– Госпожа Катерина?

– Уверен, что тебе не избежать встречи с ней, но сейчас это не ее лошадь. Если я не ошибаюсь, к тебе приехали Марко и Бьянка.

Санчия вздрогнула. Святая Мария, она не желает больше видеть жену Лиона. Одна только мысль о Бьянке принесла волну каких-то неясных чувств, смутной вины, боли и тревоги.

– Что ей надо здесь?

– Она выполняет долг милосердия, без сомнения. – Лоренцо взял Санчию под руку и повел ее вперед по тенистому саду. – Я рад, что они надумали появиться здесь. Уверен, что тебя очень воодушевит эта встреча.

– Воодушевит? – недоумевая переспросила Санчия. Лоренцо открыл дверь и отстранился, пропуская ее вперед.

– У тебя проницательный взгляд, может быть, он подскажет тебе кое-что.

– Санчия! – Бьянка шагнула вперед, улыбка осветила ее лицо. – Ты, наверное, не ожидала, что мы приедем так скоро. Я хочу пойти сегодня утром в церковь и воспользовалась удобным моментом, чтобы занести тебе очень хорошую настойку из трав.

– Да, конечно, я не ждала сегодня гостей. – Санчия попыталась улыбнуться. – Но я уже хорошо себя чувствую, и рука почти зажила, так что в лекарствах нет необходимости.

– Не говори так, Санчия, – произнес вошедший Марко. – Ей доставляет огромное удовольствие составлять напитки ужасного вкуса для тех, кто снисходит до того, чтобы глотать их.

– У настойки совсем не ужасный вкус, – запротестовала Бьянка. – Я добавила для сладости меда. Ты очень недобрый, Марко.

Марко улыбнулся:

– Зато твоей доброты хватает на всех. – Он повернулся к Санчии. – Ты и в самом деле выглядишь хорошо. Думаю, что тебе скоро не понадобятся снадобья.

Красота Марко снова поразила ее, когда он шагнул вперед и поклонился. Одетый в светло-голубую бархатную куртку и светло-голубые с белыми полосками штаны, он тотчас внес в гостиную атмосферу элегантности и фации.

– Несомненно, ты не помнишь нашей последней встречи в Солинари, – сказал он спокойно. – Однако я не забуду ее никогда. Ты проявила большое мужество, Санчия, и мне очень жаль, что тебе пришлось страдать из-за нас.

Она покачала головой:

– Ты переоцениваешь меня. Просто я должна была выдержать все, чтобы не дать Дамари возможности торжествовать. Но я не люблю вспоминать о прошлом. Угостила ли вас Роза вином, пока нас не было? Я не разбираюсь в винах, но Лоренцо вчера принес кувшин вина и уверяет, что это самый лучший сорт.

Марко покачал головой:

– Мы только по пути заехали к тебе и не можем задерживаться. Бьянка пробудет в церкви на исповеди около часа. – Он посмотрел на девушку влюбленным взглядом. – Ей надо сбросить целую гору своих грехов и совершенно очиститься.

– Было бы неплохо, если бы и ты исповедовался. Тебя переполняет грех гордыни. Разве не ты уверял меня позавчера, что твоя последняя работа – самая лучшая?

– Я горжусь не своим мастерством, а прекрасной моделью, – ответил он мягко. – Красавицей Бьянкой.

Бьянка ответила ему улыбкой:

– Ты дразнишь меня. Это твоя картина прекрасна. – Она отвела от него взгляд и повернулась к Санчии:

– Ты должна непременно посмотреть работы Марко. Он великолепный мастер.

– Я предвкушаю это удовольствие, – рассеянно ответила Санчия, гладя на Бьянку и Марко. Они были как два сияющих ребенка, переполненных радостью жизни и друг другом. – Вы уверены, что не хотите остаться и выпить бокал вина?

– Нет, мне надо вернуться в замок. Сегодня день посещения больных. – Она мягко улыбнулась:

– Всего доброго, Санчия. Пей мое снадобье, и ты очень скоро сможешь приехать к нам, чтобы посмотреть прекрасные работы Марко.

Они направились к выходу, но вдруг Марко остановился и попросил Лоренцо:

– Не можешь ли ты проводить Бьянку? Мне бы хотелось перемолвиться с Санчией несколькими словами.

– С удовольствием. – Лоренцо открыл дверь и поклонился Бьянке. – Если я окажу ей услугу, может быть, она будет столь добра, что помолится за отпущение моих грехов.

– Бог прощает всех, – сказала Бьянка. – Пойди сам к священнику и попроси его об этом.

– Мне кажется, что бог с большей готовностью выслушает молитвы прекрасной Бьянки. В конце концов, именно он является творцом хорошего вкуса.

Марко повернулся к Санчии, как только за ними закрылась дверь.

– Ты не собираешься остаться в Мандаре?

– Нет, я постараюсь покинуть ее как можно быстрее.

Марко кивнул:

– Это самое лучшее, что можно придумать. Если я чем-то могу помочь тебе, пожалуйста, обращайся ко мне.

– Я попрошу твоей помощи, если в этом появится необходимость.

– Ты понимаешь, я не хочу лишать тебя удобств и покоя, но Бьянка ничего не подозревает.

– Понимаю. – Она тепло улыбнулась ему:

– И мне не хочется огорчать ее. Поверь мне, Марко.

– Я верю тебе. – Он поклонился и шагнул к двери. – Спасибо тебе, Санчия.

Через несколько минут в зал вернулся Лоренцо и направился прямо к ней.

– Он просил тебя уехать?

– Только если я сама решу это сделать. – Она прямо посмотрела на него:

– Он хочет уберечь ее от боли и позора. – Она помолчала:

– Он любит ее?

– Да.

– Они такая красивая пара.

– Такие же чистые, как два солнечных луча. – Он улыбнулся. – И очень сильно привязаны друг к другу.

Санчия отвела взгляд:

– Она тоже любит его?

– Да. Настолько сильно, насколько она вообще может любить мужчину. Бьянка не признается в этом даже самой себе, потому что это грех. Но она любит Марко с того самого дня, когда впервые появилась в замке как невеста Лиона. Они сразу влюбились друг в друга и всегда были вместе, поскольку Лион и отец постоянно отсутствовали, воюя во главе своей наемной армии.

– А Лион знает?

– Как только вернулся с войны домой и увидел их вместе. Они были такими же, как только что.

– Это его рассердило?

– Нет, опечалило. Он любит Марко.

Она видела, как привязаны друг к другу два брата. Но не могла поверить, что Лион не пришел в ярость оттого, что кто-то посягнул на его собственность.

– Но Бьянка его жена. Он не мог…

– Психея, – перебил ее Лоренцо. – Ты сама сказала, что этот образ возник перед тобой, как только ты увидела ее. Чистое дитя. Как ты считаешь, Психея может делить ложе с мужчиной? Бьянка не подходит Лиону, как только женщина может не подходить мужчине. Если бы она не была дочерью знатного человека, ее бы следовало отправить в монастырь. Восхищение Марко устраивает ее в полной мере. Он ее Купидон, и любовь их чистая, божественная.

– Я больше не желаю ничего слышать, – она облизнула губы. – Все это совершенно не касается меня.

– Нет, ты хочешь услышать как можно больше, потому что Лион не относится к числу святых, которым поклоняется Бьянка. Он мой друг, и я устал смотреть, как он отдает все, не получая ничего. Бьянка не только Психея. Это ребенок, который никогда не станет взрослым. Что-то в этом не так… Ей исполнилось четырнадцать, когда ее просватали. И сначала Лион принимал ее детскость как нечто само собой разумеющееся. Но она не менялась. Она ребенок, играющий во взрослую женщину в выдуманном ею мире. Лион дал Марко все возможности, чтобы тот наставил ему рога в течение первого же года, и был бы счастлив, если бы ребенок Марко стал наследником Мандары. Но потом он понял, что Бьянка не примет Марко как любовника. Она целомудренна, как ребенок, и не знает, что такое страсть. А Марко полон такой возвышенной любви, что никогда не прикоснется к ней. – Лоренцо помолчал. – Невероятно, но Лион специально надолго уезжал, оставляя их вдвоем в Мандаре. А они в его отсутствие играли и резвились, как дети.

– Возможно, они все будут счастливы, если все останется, как есть?

– Я был бы не против оставить все как есть, если бы госпожа Катерина не решила нарушить равновесие. При всяком удобном случае она находит поводы, чтобы задержать Лиона в Мандаре. Ей нужен наследник, и она достаточно умна, чтобы понимать: Марко никогда не наставит Лиону рога. Это значит, что Лион должен уложить Бьянку в постель и исполнить долг перед Мандарой. – Он направился к двери. – В одном я согласен с Катериной – наступит момент, когда все может измениться. Но не так, как задумала она. Лион наконец скинет это ярмо.

– Каким образом?

– Благодаря тебе. Благодаря вашей любви, которая нарушает все планы Катерины и освобождает Лиона от обязанностей перед Мандарой. Лион был так щепетилен, что никогда ни одну женщину не привозил в Мандару из боязни оскорбить Бьянку. Теперь все изменилось. Донна Катерина сразу поняла, что твое присутствие нарушает установившееся равновесие.

– Это ничего не значит. – Санчия, встав, посмотрела на него:

– Ты хочешь, чтобы я снова стала пешкой в чьей-то игре?

– Да, – ответил он спокойно. – Но ты станешь прекраснейшей из пешек. И если ты подаришь Лиону ребенка, ты больше ни в чем не будешь нуждаться.

– Ребенка?

– А ты не думала об этом? Вполне вероятно, что ты его уже носишь.

– Нет, я не могла…

У нее еще не подошли сроки, но сама мысль о такой возможности ошеломила Санчию. Раньше у нее не было времени задуматься об этом – слишком много событий произошло за последние дни.

– И если ты еще его не носишь, то я надеюсь, это скоро случится, – добавил Лоренцо. – И ребенок будет принадлежать Лиону так же, как ты принадлежишь ему.

– Нет, ребенок раба – свободен.

– Может быть, во Флоренции. Но во всех других городах ребенок так же принадлежит хозяину, как и его мать. – Он помолчал. – Пока ты не сможешь убедить Лиона дать ребенку свободу. Не думаю, что ты способна покинуть дитя и убежать к той призрачной свободе, которая так тебя манит. Кстати, ты можешь пригласить своих маленьких друзей из Флоренции сюда. Я знаю, что ты очень привязана к ним.

Нет, конечно же, она не в состоянии будет покинуть своего ребенка. А как она сумеет ухаживать за ним, если сама будет скрываться как беглая рабыня? А если она заболеет? Она видела не раз, какой печальной была судьба детей, оказавшихся на улице. Ужас охватил ее.

– У меня нет ребенка и никогда не будет. – Она смахнула слезу, навернувшуюся на глаза. – Я убегу и…

– Я бы немного подождал на твоем месте. Может быть, уже поздно.

– Как ты жесток, – прошептала она.

– Нет, – в его глазах промелькнуло теплое чувство. – Но ты должна смотреть правде в глаза. Мы все не имеем того, чего хотим. Мы должны выбирать. Я выбрал Лиона.

Она глубоко вздохнула:

– А я нет.

– Посмотрим, – улыбнулся он и направился к выходу. – Думаю, тебе лучше какое-то время побыть в одиночестве и поразмыслить над тем, что я сказал. – Он открыл дверь. – Счастливо, Санчия.

Она невидящим взглядом долго смотрела ему вслед, а затем повернулась и медленным тяжелым шагом прошла в гостиную. Ребенок? Почему она никогда не задумывалась о ребенке? Если она носит его под сердцем, Лион никогда не оставит ее в покое. Нет, господь бог не может проявить такого жестокосердия. Ей лишь надо набраться терпения и убедиться, что Лоренцо не прав.

Как Лоренцо и предполагал, донна Катерина навестила Санчию чуть позже – после обеда, ее провела в гостиную возбужденная и испуганная Роза.

Санчия поднялась, закрыв книгу, которую дал ей Лоренцо, и решительно улыбнулась:

– Вы оказали мне честь, моя госпожа.

– Да. – Катерина критическим взглядом обвела комнату, оценивая изящные гобелены на стенах, узор на витражном окне в глубокой нише и дубовый полированный секретер. Ее внимание привлек огромный аметист, украшающий серебряный кувшин на роскошном венецианском столе.

– Мебель очень хорошая. Тебе должно быть здесь удобно. – Она повернулась к Санчии:

– Но как бы там ни было, а тебе придется уехать. Я не хочу, чтобы ты оставалась в Мандаре.

Представляя себе заранее эту встречу, Санчия думала, что будет испытывать неловкость в присутствии матери Лиона, но, к своему удивлению, обнаружила, что сохраняет полное спокойствие и уверенность в себе.

– А я и не намеревалась оставаться здесь, – ответила она так же бесстрастно. – Как только мне позволят уехать, я не премину сделать это. Вы забываете, что у меня нет права выбора.

Катерина посмотрела ей прямо в лицо:

– Но ты заявила, что добьешься свободы, несмотря на то, хочет того мой сын или нет.

– Да. – Она попыталась проглотить комок, застрявший в горле. – Но есть одно обстоятельство, которое может помешать моему намерению немедленно покинуть Мандару.

– Что же это? – язвительно спросила Катерина. – Тебе слишком нравится жизнь в этом милом домике, где Лион тешит тебя, покупая платья и украшения? Но этого не будет. Я не позволю.

– Нет, – прервала ее тираду Санчия. – Мне ничего не нужно. – Она перевела дыхание. – Хотя нет. Это было бы не правдой. Глупо уверять, что мне не нужны такие вещи. Конечно, они мне по душе. Но этого недостаточно для… – она замолчала и затем продолжила:

– Вы можете не беспокоиться – я не останусь здесь. Дайте мне только немного времени, и я обещаю покинуть Мандару.

– А что, если я не дам его?

– Тогда я обойдусь без вашего разрешения.

Удивленный взгляд Катерины сменился невольным уважением:

– Ты весьма дерзкая рабыня.

– Я не дерзкая, я решительная. – Санчия печально улыбнулась. – Рабу не позволяется первое, но он не смог бы выжить без второго.

– В самом деле, – Катерина опять изучающе оглядела Санчию, – но то же самое может сказать и жена.

– У меня нет опыта, который позволил бы судить о том, насколько верны ваши слова.

– А у меня есть, – Катерина стремительно повернулась к двери, взмахнув шелковыми юбками. – Я не очень удовлетворена результатом разговора, но я, конечно же, не буду добиваться от тебя дальнейших признаний. Я не настолько глупа, чтобы зря сотрясать воздух. Постараюсь сохранить перемирие на то время, пока это тебе необходимо, – Она бросила взгляд на Санчию через плечо. – Но если ты не покинешь город через две недели, можешь быть уверена, что я кое-что предприму. Клянусь.

Она не стала ждать ответа и величественно выплыла из комнаты.

Санчия облегченно вздохнула, чувствуя, как напряжение медленно отпускает ее. Нелегко было ей встретить высокомерную мать Лиона лицом к лицу как равную, в то время как все прежние привычки заставляли ее угождать даже лавочникам. В новой для нее жизни, в которую ее вовлекли помимо собственной воли, Санчию подстерегали бесчисленные ситуации, где она могла бы растеряться, не зная, как себя вести. И сегодня она выдержала одну из самых сложных битв.

У нее вовсе не было желания оказаться втянутой в мучительные отношения семьи Андреасов. Выступать же против такой женщины, как Катерина, – значило наживать себе злейшего врага. В то же время необузданный характер Лиона и холодные глаза Лоренцо не оставляли сомнений в том, как они поступают с теми, кто идет наперекор их желаниям.

Боже, как ей смертельно надоело быть лишь пешкой в чужой игре. И больше всего Санчия боялась, что ребенок вновь сделает ее пленницей Лиона.

– Мне она понравилась. – Катерина, стыдливо набросив на обнаженное тело накидку, выскользнула из постели и, подойдя к небольшому столику, наполнила вином высокий резной бокал. – Она не глупая…

– И сильная, – Лоренцо сел и прислонился спиной к изголовью кровати из красного дерева. – Я так и думал, что ты оценишь Санчию.

– Но это ничего не значит на самом деле. Она должна покинуть Мандару. – Катерина поднесла бокал к губам и улыбнулась:

– Она пообещала мне, что уедет так скоро, как это будет возможно.

– Значит, она выполнит обещание. Санчия, как я убедился, чрезвычайно правдива.

Катерина внимательно посмотрела на него:

– Она сказала, что ей необходимо время: похоже, тут дело не обошлось без твоего вмешательства.

– Ты так считаешь?

Катерина сделала еще один глоток:

– Лоренцо, ты плетешь какие-то интриги. – И, протянув ему бокал, она присела на кровать. – Будь я поумнее, я бы налила в этот бокал настой болиголова, а не лучшее вино.

– Ты достаточно умна. – Лоренцо отпил вино. – И болиголов относится к тем видам ядов, которые мне не стоит никакого труда распознать. Если ты надумаешь убить меня, тебе придется проявить больше тонкости и хитрости, Катерина. В конце концов, ведь я мастер в этом виде искусства.

Катерина попыталась скрыть удивление. За все годы их знакомства Лоренцо ни разу не упомянул о своем прежнем занятии.

– Яды?

Он пожал плечами:

– Иногда. Это чище, чем другие способы, и относительно безопаснее. Однако сейчас в Италии развелось много невежественных и неумелых отравителей. Неудивительно, что знатные люди заводят специалистов, которые различают все это на вкус.

– Но ты-то не невежественный.

Он посмотрел на нее ясным и холодным, как отполированный камень, взглядом.

– Я ангел смерти, моя дорогая Катерина, я весьма искусен в этом.

Она натянула на себя одеяло, пытаясь справиться с внезапно охватившим ее ознобом.

– Но ты ведь больше не убиваешь по заказу. И очень давно покончил с этим.

– Ошибаешься. Мы всегда остаемся теми, кто мы есть, независимо от того, как меняются обстоятельства. Если ты потеряешь все, ты все равно останешься знатной дамой. Если я даже стану самим папой, я все равно останусь убийцей.

– Чепуха.

Его длинные гибкие пальцы, казалось, изучали узоры на серебряном бокале.

– Это правда. Почему ты такая воинственная? Разве это не связано с тем, что ты делишь ложе с убийцей? Конечно, убийцей, который переменился, но…

– Почему ты заговорил об этом, – перебила она его живо. – Кем ты был до того, как пришел в Мандару, не имеет для меня значения. Важно то, что ты делаешь в этой постели.

– Для многих женщин имело значение, что я делал. И это наполняло их ужасом. – Он улыбнулся:

– А других – вожделением. Не так много женщин могут похвастаться, что имели связь с ангелом смерти. Когда ты в первый раз пришла ко мне в постель, я подумал, что, возможно, ты относишься к последнему типу женщин. И должен признаться, что разочарован, так как зря восхищался твоей храбростью.

– Так вот почему ты принял меня?

– Я всего лишь мужчина, а ты очень красива.

– Совсем не красива. У меня лошадиное лицо и высокая мужская фигура.

– Если сила и храбрость имеют воплощение в определенной форме, то нет никого более красивого на земле, чем ты, Катерина.

Она почувствовала себя неловко из-за его неожиданной серьезности:

– Меня привлекают к тебе не такие низменные чувства, как тех женщин. Ты умный, властный и ты восхищаешься мной – именно это вызывает во мне желание. Вот почему я прихожу к тебе. И ни по какой другой причине.

– Есть еще одна.

Она нахмурилась, недоумевая:

– Какая?

– Таким образом я перестаю представлять угрозу для тебя и для Мандары.

Внезапно она наклонилась и прижалась к его лбу:

– Да, почему-то с тобой я чувствую себя в безопасности, как ни с одним другим мужчиной, Лоренцо. Интересно, почему?

– Меня это удивляет еще больше. То, что ты без колебаний доверилась мне. Ни один человек не чувствовал себя в безопасности рядом со мной уже тогда, когда я был подростком.

– Придвинься поближе, я замерзла. – Она взяла кубок из его рук и поставила на пол. – Давай снова ляжем в постель.

Она свернулась калачиком спиной к нему и, глядя в огонь, мерцающий в камине, спросила:

– Сколько тебе было лет тогда?

– Когда я стал ангелом смерти? Одиннадцать. Но мне бы не удалось достичь такого высокого мастерства, если бы я не посвятил многие годы упорным занятиям. Сначала я был довольно неуклюжим.

– Меня не интересуют приемы твоего мастерства, – нетерпеливо перебила она. – Меня интересует, почему ты выбрал такое занятие?

– Жадность.

– Не верю.

– Но это правда. Впрочем, за исключением самого первого случая.

– И кто был этим первым?

– Вито Мартинадо. Но не вздумай спрашивать имена тех, кого я убил впоследствии, я все равно их не помню.

– А кто был этот Вито Мартинадо?

– Капитан торгового судна, очень неприятный человек. Он отдавал предпочтение молоденьким мальчикам. Поймав меня в доке, этот подонок затащил в свою комнату в гостинице и держал там неделю или около того.

– Для чего?

– Разве ты не понимаешь? Для того же, для чего и другие перед этим хватали меня. Когда мальчишка остается один на улицах Неаполя – он сразу становится добычей этих омерзительных типов. Если повезет, то тебя накормят и даже приоденут, пока не найдут другого мальчика для забавы.

Его бесстрастный тон задел Катерину сильнее, чем если бы в нем слышался гнев или мука. Она почувствовала, как ее горло перехватило, словно от боли.

– Этот бравый капитан, как и наш приятель Дамари, был садист. Ему нравилось истязать меня.

– И ты не мог убежать?

– Он держал дверь комнаты на запоре, потому что понял, какую необыкновенную ценность я для него представляю. – Рука Лоренцо очень нежно начала гладить ее шею. – У тебя восхитительная шея. Длинная и грациозная…

– И ты убил его, чтобы вырваться на свободу?

– Его судно направлялось в Бомбей, и он решил взять меня с собой в это путешествие. Меня это решение по многим причинам совершенно не устраивало. Я отказался. Мы начали драться. Я схватил нож и вонзил ему в сердце. – Он поцеловал ее за ухом:

– Твои волосы пахнут цветами.

– Только сегодня я вымыла их. И тебя не наказали за это?

– В Неаполе? Убийство – самое обычное дело на улицах этого великолепного города. – Он втянул в себя воздух:

– Лаванда?

– Да, – она с трудом сглотнула. – А что ты делал потом?

– К сожалению, у меня выработалось необыкновенное отвращение к прикосновениям чужого тела за то время, пока я у него находился, но есть-то надо было. И я решил, что поскольку все равно загубил свою бессмертную душу и все равно попаду в ад, то надо как-то использовать это получше. Убийство было к тому же самым прибыльным занятием в Неаполе. Меня посвятили в секреты мастерства: мое дело требовало знания и образования. – Его пальцы двигались по ее подбородку. – У лаванды очень хороший запах, но мне кажется, что тебе больше подошли бы духи из Аравии: в них есть экзотика и зрелость… – Он замолчал. – Слезы?

– Дымоход очень плохо почистили. И дым ест глаза…

Его пальцы с нежностью прошлись по ее щеке:

– Да, должно быть, так. Ты не настолько чувствительна, чтобы лить слезы по такому негодяю, как я.

– Не настолько.

– И я надеюсь, тебе не придет в голову испытывать сочувствие к мальчику, который умер много лет назад.

– Нет. – Она помолчала немного. – Но умер ли он, Лоренцо?

– Да, жизненный опыт не дается даром. Спроси Санчию. Она прошла в Солинари через то же пламя, что и я. Но она сумела возродиться. Я нет. Должно быть, я слишком приземлен и не могу восстать как феникс из пепла. Пламя опалило мою душу и оставило там выжженную пустыню. И с каждым годом эта пустота все больше и больше разрасталась так, что я даже удивлялся тому, как люди еще видят меня – превратившегося в ничто.

Его пальцы осторожно коснулись ее влажных ресниц:

– Ты тоже страдала слишком много, Катерина, и ты понимаешь, что, как бы мы ни старались, нам никогда не удастся заполнить эту пустоту.

Было ли это предупреждение или мольба о понимании? Катерина не осмеливалась взглянуть в глаза Лоренцо, боясь, что он прочтет в них то, что ей хотелось скрыть.

– Да, я понимаю. – Еще одна слеза медленно скатилась по ее щеке:

– Как я тебе уже говорила, это всего лишь дым…