Айрис ДЖОАНСЕН ЗАМОК НА ПЕСКЕ

1

Незнакомец на скале опять следил за Кэсси.

Лили Деслин почувствовала, как все внутри сжалось от страха. Еще несколько секунд она стояла на террасе летнего домика, затем поспешно бросилась вниз по ступенькам. Беспокойство подстегивало ее, и вот она уже бежала по тропинке к пляжу, где виднелась маленькая фигурка ее дочери, играющей среди волн прибоя.

Это просто глупо, говорила она себе. Какую угрозу может представлять этот человек? Ну и что из того, что он появлялся на скале уже третий вечер подряд? Он же не прятался. Лили знала, что он ни разу не пытался заговорить с Кэсси или даже подойти к ней. Он просто сидел на камне там, наверху, и следил за девочкой.

И ждал. Казалось, он просто ждал.

Да нет, ну почему именно ждал? Она наверняка все преувеличивает. Лили не могла разглядеть его черты, теперь она видела лишь темный силуэт на фоне алого неба. С чего вдруг она решила, что у него есть тут другая цель, кроме любования закатом над водами Орегона?

Но она знала, она чувствовала, что здесь кроется что-то другое.

– Кэсси! – Лили попыталась овладеть собой, чтобы в голосе не прозвучала охватившая ее паника. – Время ужинать. Иди скорей!

– Ну еще минуточку, мама! – Кэсси весело шлепнула ногой по пене набегающего прибоя. – Сейчас тут так хорошо! Так… – Она поколебалась, подбирая слово. – Так мирно! Неужели ты не чувствуешь?

Лили натянуто улыбнулась.

– Утром будет так же хорошо. Послушай, ты станешь черной, как изюм в этой дурацкой рекламе, если сейчас же не вылезешь. – Она нагнулась и подняла с песка ярко-красное полотенце Кэсси, на котором мрачный Шредер играл на своем игрушечном пианино.

– Ну ладно. – Кэсси подавила недовольный вздох, повернулась и побрела к дому. – Но ведь не будет, ты же знаешь!

Лили быстро накинула полотенце на плечи дочери. За ними со скалы все еще наблюдали. Взгляд незнакомца был почти осязаем.

– Что не будет? – рассеянно спросила она, вытаскивая потемневшую от воды косу Кэсси из-под полотенца.

– Так хорошо не будет. Ты сказала, что завтра будет так же хорошо.

– Прости, я сбилась с мысли. – Лили слегка подтолкнула девочку в направлении их домика и шутливо сказала:

– Наверное, старею!

Кэсси двинулась по тропинке, задумчиво нахмурив брови.

– Раньше, когда мы только приехали, я больше любила утро, но теперь – нет. За последние дни я поняла, что именно вечер лучше всего. Сейчас я чувствую себя… красивой.

Боже мой, она и вправду красива, подумала Лили, и волна щемящей нежности захлестнула ее. Может быть, Кэсси и не красавица в классическом смысле, но она такая маленькая, крепенькая, с очаровательными веснушками на личике и вся так и светится обаянием детства. Лили с улыбкой потрепала дочку по голове.

– Кажется, ты действительно неплоха. Кэсси нетерпеливо мотнула головой.

– Да нет, внутри. Я чувствую себя красивой внутри. Теплой, светящейся и наполненной чем-то… – она сделала беспомощный жест рукой, как бы не находя слов, – …чем-то особым. Как когда я играю Брамса.

– То, что ты описываешь, по-моему, ближе к Моцарту.

Кэсси сердито нахмурилась.

– Ты смеешься! Лили покачала головой:

– Нет. Просто хочу, чтобы ты научилась точно подбирать сравнения. Моцарт действительно может быть мирным. У Брамса больше энергии и напора. Так кто же из них?

– Может быть, каждый понемногу. – Кэсси удовлетворенно кивнула. – Ну да, две трети Моцарта и одна треть Брамса.

Лили рассмеялась.

– Да уж, теперь с математической точностью!

– Я хочу записать это.

Лили постаралась скрыть изумление. Кэсси не сочиняла музыки с тех пор, как они в прошлом году поехали в концертное турне. Ее фортепианный концерт произвел тогда настоящий фурор. Лили уже начинала думать, что девочка отказывается сочинять что-то новое из страха опять пережить тот шквал всеобщего внимания, который обрушился на них тогда.

– После ужина, – твердо сказала она. – Сначала душ, ужин, мытье посуды, а потом пианино. Если твоя музыка того стоит, ты ее не забудешь.

– Но я хотела… – Кэсси посмотрела на выражение лица матери и замолчала. – А если душ, ужин, а потом пианино? – предложила она, подумав. – Сегодня ты помоешь посуду, а завтра – я, хорошо?

– Ну ладно, договорились.

Они пошли дальше в согласном молчании. Закат тем временем догорал, и небо из огненно-алого превращалось в дымчато-лавандовое.

– И ты совсем не старая! – твердо сказала вдруг Кэсси. – Зачем ты так говоришь? Ты никогда не постареешь!

– Все стареют, Кэсси.

– А ты не постареешь! – Кэсси крепче сжала руку матери. – Ты вроде фуги Баха – сильная и яркая, и каждая нота кристально чистая.

– Никогда бы не подумала, что меня сравнят с фугой! – Лили постаралась не показать, как у нее перехватило горло от слов дочери. – Уж не пытаешься ли ты подольститься ко мне, чтобы и завтра увильнуть от мытья посуды?

Кэсси подняла на нее взгляд, полный детского лукавства.

– А что, можно?

– Ни за что.

– А если я сравню тебя с Моцартом?

Лили только отрицательно покачала головой.

– Но ты же такая твердая, – продолжала Кэсси, хитро улыбаясь, – а Моцарт сверкает, как алмаз.

Кэсси и сама сверкала, переливаясь разными гранями, демонстрируя то типично детское лукавство, то совершенно взрослую мудрость. Чувство глубокой благодарности судьбе пронзило Лили. Боже, чем она заслужила такое чудо, как Кэсси?

– Да уж приходится быть твердой, – ответила она, – с таким маленьким жуликом, как ты.

– Я не собиралась тебя обхитрить. Лили скептически подняла брови.

– Да нет же, правда, – настаивала Кэсси. – Я никогда даже не пыталась… – Она хихикнула. – Ну или почти никогда.

– Так никогда или почти никогда? – Лили с ласковой усмешкой посмотрела на дочку. – Будь-ка поточнее, дорогая.

Кэсси недовольно нахмурилась.

– Ты прямо как профессор Кендл! Точность, это такая скука! Я предпочитаю громовые пассажи.

– Я знаю. Но в фортепианном концерте должно быть и то, и то. – Лили помолчала. – И в жизни так же, Кэсси, – добавила она.

Кэсси бросила на нее внимательный взгляд.

– А вот у тебя нет… нет громовых пассажей. Почему ты…

– Ты создаешь достаточно громкости за нас двоих, – быстро перебила Лили. – Может, во мне больше Рахманинова, а, малыш?

Кэсси решительно покачала головой.

– Бах! – ответила она тоном, не допускающим возражений. Они подходили к старому коттеджу из кедрового дерева на холме, когда Кэсси вдруг резко остановилась. – Подожди. Я забыла попрощаться.

– Что?

Кэсси повернулась.

– Я забыла попрощаться с ним.

Лили похолодела.

– С кем это «с ним»?

Но Кэсси уже махала едва различимой темной фигуре на скале. Лили увидела, как человек поднял руку и помахал в ответ. Это был обычный жест, не содержащий даже намека на угрозу, но Лили почувствовала, что все ее страхи вернулись. Она постаралась казаться спокойной.

– Кто это, Кэсси? Он что, говорил с тобой?

– Нет. – Кэсси еще раз помахала рукой и отвернулась. – Но он все время там. Ты разве не заметила?

– Заметила. – Лили помолчала, пытаясь найти слова, которые не испугают девочку, но напомнят об осторожности. – Знаешь, Кэсси, иногда лучше не быть доверчивой с незнакомыми. Если он когда-нибудь попытается с тобой заговорить, то…

– Ну мама! Это не какой-то ненормальный, о которых ты мне рассказывала, которые еще дают детям конфеты. – В тоне Кэсси звучало нетерпение. – Он хороший.

– Но ты же не можешь это знать. Всегда лучше быть осторожной.

– Я точно знаю. Он… он хорошо ко мне относится.

– Боже мой, Кэсси! Откуда такая уверенность?

Ты только что сказала, что он с тобой никогда не говорил.

Кэсси упрямо посмотрела на нее.

– Я ему нравлюсь.

Лили знала, что переубедить дочь, когда она в таком настроении, даже пытаться не стоит. Надо перевести разговор на другую тему, а потом еще раз попробовать ей все объяснить. Она непринужденно улыбнулась.

– Странно, если б не нравилась. Кэсси немного расслабилась, но все равно упрямо добавила:

– Он не ненормальный.

– Ну хорошо, я не спорю.

Они прошли в молчании несколько шагов и стали подниматься по ступенькам, когда Кэсси вдруг сказала:

– Эндрю.

Лили вопросительно посмотрела на нее.

– Ты же спрашивала, кто он. Его зовут Эндрю.

– Откуда ты знаешь?

Кэсси озадаченно нахмурила брови.

– Не помню. – Затем лицо ее прояснилось. – Должно быть, я слышала, как кто-то его позвал. Может так быть?

Лили в задумчивости кивнула:

– Вполне.

Но была уже середина сентября, и эта часть пляжа оставалась совсем пустынной. Лили ни разу не видела, чтобы на скале был кто-то еще. Она ощутила легкий озноб, но постаралась не подать виду.

– А теперь в душ! – бодро сказала она Кэсси, едва войдя в дом и слегка подталкивая дочь к двери ее комнаты. – Надень потом пижаму и халат. А я тем временем приготовлю ужин. И чтобы успела за пятнадцать минут!

Кэсси коротко кивнула и пошла к себе.

Интересно, он все еще там? Лили нерешительно повернулась и выглянула в окно. Мрак ночи окутал землю, но она все еще могла различить на скале темную фигуру. Что он там делает? Солнце давно зашло, любоваться больше нечем. Какого черта он не уходит?

Как будто в ответ на ее вопрос незнакомец поднялся на ноги. Его фигура была стройной и гибкой. Секунду человек постоял, будто всматриваясь в темноту, затем повернулся и стал спускаться.

Лили облегченно вздохнула, но страх сразу же опять сковал ее. Теперь она не видела незнакомца. Ей было неизвестно, что он делает. А вдруг этот человек спустится сейчас на пляж и пойдет прямо сюда?

Лили поскорее заперла дверь и подумала: как это все глупо выглядит со стороны. Ну до чего она по-дурацки себя ведет! Должно быть, это просто какой-нибудь очкастый бухгалтер, снимающий один из коттеджей на берегу; возможно, он залезает на скалу каждый вечер, чтобы поглядеть на красивый закат и отдохнуть хоть немного от жены и детей. В этих «спичечных коробках» совсем нет возможности побыть одному. Ну конечно, это просто ее больное воображение превратило одинокий силуэт в нечто таинственное и страшное.

Она отвернулась от окна и быстро пошла в кухню. Неизвестное всегда пугает. Завтра же вечером она поднимется на скалу и познакомится с этим мужчиной. Если он окажется вполне безобидным, его даже можно пригласить в коттедж на чашечку кофе. Если же что-то ее насторожит, то она тоже сообразит, что делать, пусть даже придется столкнуть его с этой дурацкой скалы.

Лили удовлетворенно улыбалась, открывая холодильник и разбирая овощи в поисках зелени и помидоров. Если отбросить все непонятное, то с любой ситуацией можно справиться, а часть ореола таинственности, окружавшей человека на скале, уже начинала рассеиваться. У тени было имя. Эндрю.

– Мама! Звонит профессор Кендл! – крикнула Кэсси матери, стоявшей в душе. – Сказать, чтобы перезвонила попозже?

Лили поморщилась. Она знала, что Марта Кендл найдет их даже под землей, но надеялась, что это случится не так скоро. Они были тут всего неделю.

– Да нет, поговори с ней минутку, я сейчас выхожу.

– Этого я и боялась, – проворчала Кэсси. – Мне кажется, она сердится. Она будет кричать на меня, ты же знаешь.

– Профессор Кендл никогда не кричит. Она просто задает вопросы.

– Какая разница! – обреченно вздохнула Кэсси, закрывая за собой дверь ванной.

Выключив душ и протягивая руку за полотенцем, Лили озабоченно поморщилась. Кэсси, конечно, права. Вопросы профессора часто напоминали допрос третьей степени, и она сама была бы счастлива их избежать. Марта считала, что Кэсси – вундеркинд. Теперь она наверняка в ярости, потому что ее планы относительно девочки оказались так грубо нарушены. Да, Лили ожидает настоящая битва. Марта была одним из лучших музыкальных педагогов в штате. Лили была не в состоянии оплачивать уроки такого учителя, если бы Марта не уверовала в гений Кэсси и не согласилась вести девочку почти бесплатно. Но, несмотря ни на что, Лили никогда не разрешит эксплуатировать свою дочь. Конечно, нельзя отрицать, что прошлогоднее концертное турне по стране принесло Кэсси успех и признание, но постоянные переезды из города в город и назойливое внимание прессы превратили ее в конце поездки просто в затравленного зверька. Кэсси действительно обладала чудесным даром, но все-таки она еще маленькая девочка, с соответствующими потребностями, и Лили никому не позволит украсть у нее детство.

Она набросила легкий халат, завязала пояс и, войдя в комнату, решительно сняла трубку параллельного аппарата.

– Здравствуйте, Марта. Да-да, Кэсси, можешь вешать трубку.

– До свидания, профессор Кендл, – в голосе Кэсси явно звучало облегчение.

Через пятнадцать минут Лили повесила трубку, чувствуя себя измотанной, как после генерального сражения. Боже, до чего же упрямая женщина! Лили вошла в гостиную и подошла к пианино, за которым сидела Кэсси.

– Быстро в постель! – скомандовала она. – Уже одиннадцатый час.

– Ну еще пять минут! – попросила Кэсси, делая очередную пометку на листке бумаги. – Я посплю подольше утром.

– Но ты же никогда не спишь подольше! – Лили подошла поближе, вынула карандаш из рук дочери и положила его на пианино. – Если хочешь, встань на рассвете и поработай до завтрака. А всю ночь будешь слушать музыку внутри себя. Ты ведь всегда так делаешь.

Кэсси тоскливо посмотрела на листок, наполовину покрытый нотами, но затем сдалась.

– Ну ладно. – Она слезла с табуретки и пошлепала босыми ногами к себе в комнату. – Я сразу поняла, что профессор Кендл вне себя. Она что-то такое говорила, будто ты вырвала меня из Сан-Франциско и затащила в глушь Орегона. Она, наверно, и тебе устроила ад кромешный?

– Не говорите так, юная леди. – Лили прошла за ней в спальню и смотрела, как Кэсси снимает халатик. – Когда я объяснила, в чем дело, она все поняла. Она просто думает, что тебе было бы лучше в Сан-Франциско, где у нее есть возможность с тобой заниматься. – Она скорчила смешную рожицу. – Представляю, что бы мы услышали от нее, если бы она увидела это пианино, которое я взяла напрокат! Да ее бы удар хватил! Она так и не поняла, почему я оставила наш «Стейнвей» дома.

Кэсси улеглась и поправила поудобнее подушки.

– И что теперь? Мы возвращаемся?

Лили аккуратно подоткнула ей одеяло.

– А ты хочешь вернуться?

– Нет.

Лили улыбнулась, наклонилась к дочери и поцеловала ее в лоб.

– Мы никуда не поедем, пока сами этого не захотим. Я сняла коттедж на шесть недель, так что остается еще пять.

– Вот и отлично! – Кэсси уже закрыла глаза. – Мне так здесь нравится. Здесь очень красиво.

– Да, конечно.

Кэсси зевнула и повернулась на бок.

– И музыка. Я никогда не слышала столько музыки. Ветер, море…

Лили взяла с тумбочки музыкальную шкатулку, завела ее и поставила обратно. Их вечерний ритуал. Она любила его так же, как и Кэсси. Она выключила настольную лампу.

– Я очень рада, дорогая.

Голос Кэсси превратился в едва различимый шепот, сливающийся с серебристыми звуками шкатулки.

– Разве не забавно? Почему-то днем трудно услышать эту музыку, только во время заката. Зато вечером она звучит совершенно ясно. Знаешь, мама, она прекрасна.

У Лили сжалось горло.

– Тогда ты лучше засыпай поскорее, чтобы завтра суметь ее записать.

– Да, завтра я…. – Голос Кэсси прервался, и дыхание стало глубоким и ровным.

Лили стояла, глядя на дочь. Надо пойти в чулан, где она оборудовала мини-фотолабораторию. Пора заняться фотографиями. Она сможет поработать над ними часа три максимум, прежде чем пойдет спать, а заказ для холла в «Ландар Билдинг» должен быть готов через две недели. Кэсси спокойно спит, набегавшись и наплававшись за день, и слышит во сне свою музыку. Боже, до чего у нее замечательная дочка! Открытая, глубоко чувствующая, иногда лукавая, как любой ребенок, иногда – не по-детски мудрая. Даже без своего выдающегося музыкального дара она все равно была бы замечательным ребенком. Правда, в прошлом году Лили не раз пожалела о том, что Кэсси не была как все. Тяжело видеть, как твой ребенок все больше замыкается в себе, подавленный свалившейся на него известностью. Но как можно желать, чтобы музыка исчезла, если она доставляет ее дочери такое удовольствие? Должен быть способ сохранить в Кэсси радость творчества, не выставляя при этом ее на всеобщее обозрение. Во всяком случае, Лили приложит все силы, чтобы найти его. Конечно, это будет непросто, но, в конце концов, Лили вообще было нелегко, но она, решив завести ребенка, знала, на что идет, и ни разу не пожалела об этом. С того момента, когда Кэсси впервые шевельнулась в ней, Лили испытывала лишь чувство огромной благодарности судьбе и твердую решимость окружить своего ребенка любовью и заботой.

Она выпрямилась и медленно направилась к двери. Забота означает также и решение финансовых проблем, а она тут теряет время. Ее карьера фотографа только начинала успешно складываться, и она пока с трудом сводила концы с концами. Надо идти работать.

Лили уже собиралась тихонько прикрыть за собой дверь, когда ее остановил еле слышный шепот девочки. Она замерла, проверяя, не проснулась ли Кэсси. Затем, ничего не услышав, опять собиралась выйти, но тут шепот раздался чуть громче, и Лили застыла, судорожно сжимая ручку двери.

– Эндрю… – прошелестело в темноте.

На следующий вечер мужчины на скале не было.

Лили позаботилась о том, чтобы весь день не терять Кэсси из виду, и так уже настроилась на схватку с незнакомцем, что почувствовала даже некоторое разочарование, когда настал вечер, а он так и не появился. Закончив с делами, она вышла на пляж и села на песок, обняв руками колени.

– Твой друг Эндрю, похоже, покинул нас. Кэсси плескалась в воде, упираясь руками в мокрый песок.

– Что? – переспросила она, рассеянно глядя на отраженные в воде пурпурные полосы заката и озадаченно наморщив лоб.

– Не обращай внимания. – Кэсси явно слушала свою музыку, и Лили поняла, что сейчас ее ребенок не настроен разговаривать. На секунду она почувствовала себя ужасно одинокой, но тут же взяла себя в руки. – Это неважно!

– А, ты говоришь о… – Кэсси поглубже зарылась пальцами в песок. – Эндрю где-то здесь.

– Откуда ты знаешь?

– Привет! – Красивый баритон, раздавшийся за ее спиной, заставил Лили подскочить. – Как ты сегодня, Кэсси? Миссис Деслин?

ЗАМОК НА ПЕСКЕ

217

Лили обернулась и настороженно взглянула через плечо. К ним подходил высокий мужчина. Слишком яркий свет заходящего солнца не позволял разглядеть черты его лица, но по очертаниям фигуры и манере двигаться она сразу узнала его. Когда он подошел ближе, Лили смогла рассмотреть его и немного успокоилась – в молодом человеке не было ничего угрожающего. Он выглядел не старше двадцати пяти лет и держался с легкой грацией спортсмена. Он стоял перед ней босой, в джинсах, закатанных до колен, и темно-синей выгоревшей футболке.

– Эндрю! – Кэсси радостно улыбнулась и помахала рукой. – Вот здорово! Наконец-то ты спустился со своей скалы! А почему ты раньше не приходил?

Ее тон поразил Лили. Кэсси разговаривала так, как будто знала незнакомца всю жизнь. Неужели она сказала не правду, что не знает его?

– Тогда еще время не пришло. Как подвигается твой концерт?

Человек был уже в нескольких ярдах от них, и Лили могла видеть его довольно светлые волосы, выгоревшие на солнце, и загар, явно слишком темный, чтобы приписать его орегонскому солнцу.

– Прекрасно. – Кэсси встала и смотрела на него. – А как вы узнали, что я работаю над концертом?

– Да, как вы узнали? – Лили тоже поднялась, отряхивая песок с одежды, и стала рядом с Кэсси. В ее позе было что-то воинственное, как будто она готовилась отразить нападение. – Вы, кажется, очень хорошо информированы о занятиях моей дочери, мистер… – Она сознательно сделала паузу.

– Рэмси. Эндрю Рэмси. – Юноша улыбнулся, и его худощавое лицо словно озарилось внутренним светом. – Это просто догадка. Прошлый концерт Кэсси сделал ее исключительно известной юной леди. Вполне естественно, если она начнет работать над следующим.

– А насколько естественно то, что совершенно незнакомый человек мог узнать мою дочь? Имя Кэсси не столь уж известно.

– Не волнуйся, мама, – быстро сказала Кэсси. – Он не… – Она запнулась и выразительно посмотрела на Эндрю. – Она не хотела вам грубить. Она просто хочет защитить меня. Вокруг столько ненормальных, знаете ли!

– Да, знаю, – мрачно произнес он. – И твоя мама совершенно права, что оберегает тебя. Я бы отнесся к этому точно так же на ее месте.

– Ну зачем ты извиняешься за меня, Кэсси? – сказала Лили, совершенно растерявшись. – Думаю, тебе сейчас лучше пойти в дом, а я поговорю с мистером Рэмси.

– Я же говорила тебе, что он не какой-то псих. Неужели ты сама не видишь?..

– Мы еще увидимся с тобой, Кэсси. – Эндрю Рэмси поглядел на девочку с улыбкой. – Позволь мне поговорить с твоей мамой и все выяснить.

– Ну ладно! – Кэсси неохотно направилась в сторону дома. – Но не позволяйте ей вас прогонять! Постарайтесь сделать так, чтобы она вас поняла.

– Обязательно.

– Да уж, потрудитесь объяснить, что тут происходит! – с вызовом сказала Лили, поворачиваясь к нему. – Совершенно очевидно, что Кэсси знает вас, а сказала мне, что вы никогда раньше не разговаривали. До сих пор моя дочь ни разу мне не солгала, и я просто не знаю, что и думать!

– Кэсси не обманывает вас, – тихо сказал Эндрю Рэмси. – Но она действительно знает меня. Наверно, это интуиция. А у вас никогда такого не было: вы встречаете человека, и вам кажется, что вы с ним когда-то были знакомы?

– Дежа вю? При чем здесь это, мистер Рэмси? Лучше ответьте, почему вы следили за Кэсси? Надеюсь, вы не будете отрицать, что занимались этим последние три вечера?

Он покачал головой.

– На самом деле это продолжалось пять вечеров. Вы просто не заметили меня в первые два. – Его карие глаза вдруг насмешливо заблестели. – Вы проявили гораздо больше терпения, чем я ожидал. Я думал, что уже на второй день вы окажетесь на скале.

– Это я собиралась сделать сегодня.

– Я понял, поэтому и решил упростить дело и прийти сам. Скажите мне, вы и вправду думаете, что я могу представлять угрозу для Кэсси?

– Откуда я знаю? – Она сердито посмотрела ему в глаза. – Но я, черт возьми, узнаю! Пусть вы выглядите как идеал американского парня, это ничего не значит! Иногда и на зараженной почве могут вырасти очень красивые цветы.

Эндрю усмехнулся.

– Я рад, что вы считаете меня привлекательным, но сравнение с зараженной почвой? Оригинальное, по меньшей мере. – Он перестал улыбаться. – А что бы вы сделали, если бы я действительно оказался каким-нибудь маньяком?

– Прогнала бы вас отсюда.

– А если бы это не удалось? Позвали бы полицию?

– Пока преступление еще не совершили, полиция не всегда может что-то сделать. Я бы сама с вами разобралась.

– Как? – спросил он с некоторым удивлением. Лили улыбнулась приторно-сладкой улыбкой.

– У меня в домике есть «смит-вессон» тридцать второго калибра. Если бы я обнаружила, что вы представляете опасность для Кэсси, я бы отстрелила вам ту часть тела, которую мужчины ценят столь неоправданно высоко.

Эндрю расхохотался.

– Ничего не скажешь, действительно эффективно.

– Вполне. – Она пристально изучала его лицо. – Но почему-то мне не кажется, что вы извращенец.

Улыбка тронула его губы.

– Благодарю вас.

– И, тем не менее, вы можете быть немногим лучше. На какое издание вы работаете?

– А, так теперь я один из нахальных папарацци?

– А что, все сходится, не так ли? Вы знаете, кто такая Кэсси, и пасете ее тут почти неделю.

– Я ее не пасу.

– А как вы назовете это выслеживание со скалы?

ЗАМОК НА ПЕСКЕ

221

– Наслаждением. – Он посмотрел вслед легонькой фигурке Кэсси, которая поднималась по ступенькам дома. – Это наслаждение. Она просто замечательна, не правда ли?

– Да.

Эндрю опять посмотрел на Лили.

– Вы все еще думаете, что я хочу поместить ее фотографию на обложку журнала?

– Вы знаете о нас слишком много, мистер Рэмси, а я не верю в случайные совпадения.

– Эндрю, если не возражаете. – Мгновение он изучал ее лицо. – Бедная Лили, я, вряд ли могу обвинять вас в том, что вы ведете себя как тигрица, защищающая детенышей. Ваша жизнь не была особенно легкой, ведь так?

Лили напряглась.

– И что вы выкопали обо мне в своих досье? Он покачал головой, глядя на нее с искренним сочувствием.

– Я не репортер, Лили. Вы никогда больше не увидите свою фотографию на страницах скандальной хроники. Обещаю вам.

«Никогда больше…» Так, значит, он знает. Слова подействовали на нее словно удар в солнечное сплетение.

– Кто вы? – хрипло спросила она.

– Эндрю Рэмси. Хотите посмотреть мои документы?

Лили нетерпеливо махнула рукой.

– Допустим, я верю, что вас зовут именно так. Но зачем вы здесь появились?

– Пришло время. Вы слишком долго боролись в одиночку. Я хотел бы появиться раньше, но вы, как мне казалось, были еще не готовы. – Он тряхнул головой. – Впрочем, сейчас это уже неважно. Случилось нечто такое, что заставило отбросить все эти резоны.

Лили нахмурилась.

– Бессмыслица какая-то! Объясните, наконец, зачем вы здесь?

Он беспомощно поднял брови.

– Я пытаюсь! Мне ужасно неловко говорить обо всем этом. Наверно, это вы так на меня действуете.

Этому Лили не могла поверить. Она, пожалуй, еще не встречала человека, от которого исходило бы ощущение такой уверенности в себе.

– Чепуха, – коротко бросила она. Эндрю засмеялся.

– Я вполне могу испытывать неловкость с теми, кто мне небезразличен.

Его взгляд был нежен, он словно ласкал ее, и у нее вдруг перехватило дыхание. Лили инстинктивно отступила на шаг, возмущенно сверкая глазами.

– Вы просто непереносимы! Вы же меня совершенно не знаете!

Эндрю устало покачал головой.

– Почему вы заранее настроены на худшее? Послушайте, Лили, это вы меня не знаете, но я-то вас знаю. – Он помолчал. – И Кэсси я знаю. Поймите, я никогда не буду представлять угрозы для Кэсси.

– Это всего лишь слова! Откуда я могу знать, так ли это?

Чуть помедлив, Эндрю ответил:

– Потому что я ее отец.