"Патрик Батлер защищает" - читать интересную книгу автора (Карр Джон Диксон)

Глава 16

Элен явно была в расстроенных чувствах. Губы бесстрастно сжаты, в карих глазах, более темных, чем волосы, сверкал гнев, который она старалась сдержать. Девушка была в меховой шубке, в ярком, наброшенном на голову шарфе, выделявшемся на фоне темных задернутых штор.

— Исключительно между нами, — доверительно продолжала девушка. — Я прекрасно понимаю, что вы далеко не такая глупышка, какой притворяетесь.

Пэм молчала.

— Опять же между нами, — добавила Элен, повышая тон, как бы желая ударить или встряхнуть собеседницу, вывести ее из ступора. — Признаюсь, что в отеле вчера вечером вы меня поставили в жуткое и почти неприличное положение. И кто же мне помог — Хью, Пат Батлер? Никто! Они помчались в театр «Оксфорд». А через пять минут явилась полиция. Едва не разразился скандал!

— Да, — равнодушно проговорила, наконец, Пэм. — Кстати, вы знаете, что у нашего дома стоит полицейский автомобиль?

Элен этого, очевидно, не знала. Она привстала, чтобы взглянуть в окно, однако передумала и снова села. Лицо ее все больше краснело от раздражения.

— Нет! — отрезала она. — Пока не знаю. Слишком густой туман. Наверно, не заметила. Только пытаюсь угадать: какую игру вы ведете сейчас?

— Никакую, — отчужденно ответила неподвижная Пэм. — Если вы мне не верите, пойдите и поговорите с теми, кто сидит в машине.

Элен в страхе хлопнула обеими ладонями по стопке бумаги на письменном столе.

— Это правда?

— Да.

— Значит, они приехали, чтобы арестовать…

Пэм промолчала. Элен снова стукнула по бумаге.

— Ты ведь дочка ужасно богатого человека…

— Какая ты дура, — заключила Пэм после паузы недрогнувшим, ровным голосом. — Если хочешь, я тебе скажу, о чем ты действительно хочешь спросить.

— Будь добра.

— Ответ отрицательный, — объявила Пэм. — Я Хью ничего не сказала.

— О чем? — воскликнула Элен.

— О том, что ты говорила полицейскому инспектору, шотландцу, явившемуся в отель после бегства Хью с Патом.

Теперь она повысила тон, но не сильно, — видно, она изо всех сил старалась сохранить спокойствие.

— Заявила, будто ничего не знаешь. Понятия не имеешь, что Хью разыскивает полиция. Заявила, будто он подарил тебе поддельное кольцо, которое ты, узнав об ужасных событиях, — Пэм тяжело сглотнула, — швырнула ему в лицо вместе с обручальным. Сказала, что кольца валяются в коридоре. Там их полиция и отыскала. А потом окончательно доказала свою добропорядочность, сообщив полицейским, что Хью отправился в театр «Оксфорд». Пролила крокодильи слезы и ушла из отеля.

Элен выслушала тираду без всяких эмоций.

Можно было бы сказать, что лицо ее чересчур раскраснелось, взгляд стал слишком жестким, но она твердо смотрела на Пэм, сцепив на бумаге руки.

— Ты запаниковала. Я тебя не упрекаю. Ты на самом деле хорошая, добрая… — продолжала Пэм.

— Спасибо.

— Но не доводи меня, — предупредила Пэм.

На секунду Элен содрогнулась от холодных, вызывающих, угрожающих слов, хотя Пэм опять успокоилась.

— Ведь когда ты впервые услышала историю, которую Хью рассказывал Пату у него дома, ты очень сильно расстроилась из-за того, что никто ему не помог. И решила, что запросто можешь помочь. Потом пришла в отель…

— Где ты, — вставила Элен с быстрой колкой усмешкой, — устроила красочное представление у администраторской стойки…

— Правильно, — подтвердила Пэм, кивая, как загипнотизированная. — Знаешь, это не трудно. Я всю жизнь разыгрываю дурочку в угоду папе и маме, которые ничего больше мне не позволяют. Поэтому было очень легко…

— Потерять голову из-за бедняжки Хью? — усмехнулась Элен, снова сильно хлопнув по листам бумаги. — Изображать глупенькую девчонку? Причем в конце концов практически ничего не добиться, не правда ли?

— Правда.

— И дальше ничего не получится, милочка. Теперь тебе это ясно?

— Да, — подтвердила Пэм, опустив голову. — Но я еще не ответила па вопрос, ради которого ты пришла.

— На какой?

— Я ему не сказала, что ты отреклась от него, предала, как и все остальные. Я в стельку напилась, опрокидывая рюмку за рюмкой и выдумывая всякую чушь, чтобы направить полицию по ложному следу. Только я была не такой уж пьяной. Я ему ничего не сказала и не скажу. Пускай сам поймет, что в толпе окружающих его чертовых снобов хотя бы один человек будет стоять за него насмерть. Даже если бы это была ты. Хотя ты… оказалась почти хуже всех.

Все краски схлынули с лица Элен, глаза стали непомерно огромными.

— Хочешь знать, почему ты не сумела его защитить? — поинтересовалась Пэм.

— Собственно, — проговорила Элен неестественно высоким голосом, — нет ни малейшей необходимости вдаваться в такие вопросы…

Пэм, резко вскинув голову, с глубоким убеждением заявила:

— Потому что ты никогда его не любила.

— Могу лишь повторить, — пронзительно расхохоталась Элен, — что не считаю нужным обсуждать некоторые вопросы…

— Да ладно, — хмыкнула Пэм точно так же, как хмыкнул бы ее отец. — Думаешь, я ничего не поняла из вашего безобразного и дурацкого скандала в коридоре?

— Какого скандала? В каком коридоре?

— В отеле, в коридоре, между номером для новобрачных и «королевскими» апартаментами. Ох, только не надо врать, будто не помнишь! Он был со мной в гостиной в номере для новобрачных, когда я заказывала обед. Потом вспомнил о тебе и выскочил в коридор. Там он столкнулся с тобой, я слышала. Насмехайся сколько хочешь. Может быть, твои ухмылки совсем не такие победные, как ты думаешь.

Взбешенная, но неестественно спокойная Элен оскалилась в жестокой улыбке.

— Ты с ним скандалила из-за меня, — безжалостно продолжала Пэм. — Из-за меня! Хотя настоящая причина не та, и тебе это отлично известно. Ты слишком самонадеянна, чтобы ревновать его ко мне.

— Возможно, моя милочка.

— Давай смейся! Тебе уже недолго осталось смеяться. Он насквозь видит все твои фокусы, потому что ты их слишком часто выкидывала.

Воцарилось мертвое молчание. Казалось, на всем свете никого больше не существует, кроме двух девушек с их переживаниями, бушующими в кружке света над письменным столом в чересчур жаркой комнатке.

— Я должна тебе растолковывать? — спросила Пэм. — Ты поговорила обо всем в гостиничном номере с Патом Батлером, так?

— Ну и что?

— До того момента ты видела в этом деле занятное приключение, увлекательную забаву. А Пат все понимает. Любит опасность, но знает, что такое опасность и риск. Ты вовсе не злилась — ты боялась. Поэтому побежала искать Хью. И, как всегда, устроила сцену, не потому, что злилась, а потому, что боялась.

Пэм не дала Элен возможности возразить.

— Не отрицай! — воскликнула она. — Ты всегда немножечко презирала Хью за его терпимость, не так ли? А в этот раз не вышло. Потому что он тебя насквозь разглядел. И честно сказал кое-что — абсолютную правду. Ты закатила жуткий скандал, сорвала и выбросила кольца. Не потому, что любимый сделал тебе больно, а потому, что уязвил твое тщеславие, сказав правду. Теперь ты скажи правду. Ведь ты никогда его не любила?

Потрясенный предмет обсуждения, лишившись дара речи, неподвижно стоял за приоткрытой дверью.

Он хотел куда-нибудь уйти, давным-давно хотел удрать, но буквально не мог сдвинуться с места.

Бывают ситуации не просто ошеломляющие. Иногда эмоции настолько выходят из-под контроля, что просто невозможно решить, вправе джентльмен подслушивать или не вправе.

Пэм его не видела, сидя к нему спиной. Элен тоже не видела в свете настольной лампы, который слепил ей глаза.

Чудовищно униженный Хью оставался на месте.

Он получил по полной программе. После восклицания Пэм «Ты никогда не любила его!» казалось, что хуже быть уже не может.

Впрочем, самого худшего он еще не услышал.

Стараясь разглядеть затуманенными глазами лицо Элен, он понял, что она имеет над Пэм преимущество, ибо последняя открывает всю душу и сердце.

— Не любила? — переспросила Элен и как бы задумалась. Рука в перчатке, лежавшая на стопке бумаги, потянулась к сумочке. — По-моему, милочка, я тебя дважды предупреждала, что не намерена обсуждать некоторые вопросы.

— Ну ладно! Ты его уважала!

Возникла пауза.

Этот простой вопрос совершенно озадачил Элен. Она взглянула на Пэм, приоткрыла губы, расхохоталась громче и резче обычного, возбужденно, но вполне искренне.

— Что ж! — иронически воскликнула она. — Уважала ли я старичка Хью? Честно сказать, не знаю. Никогда не задумывалась.

— Дура! — завопила Пэм. — Пустоголовая, бесчувственная распроклятая дура!

Элен вскочила.

— Ну, с меня хватит, — с достоинством заключила она, — спасибо. Если не возражаете, я немедленно…

Пэм тоже поднялась.

— Нет, — сказала она, сделав шаг к письменному столу, — стой на месте. Иначе я вмажу в твою глупую морду, как вчера чуть не вмазала. Помнишь?

— Я…

— Помнишь? — требовательно повторила Пэм. — Когда ты валялась в спальне, рыдая из-за оскорбленной гордости, а полиция на нас обеих набросилась? Я бы охотно вырубила тебя намертво, чтобы ты им ничего не наболтала!

— До чего ты вульгарна!

— Конечно, вульгарна. Могу еще добавить вульгарности. Если б наш изначальный план сработал, если б полиция нас не нашла, если 6 я позволила тебе остаться с Хью Прентисом в номере для новобрачных (чего я не собиралась делать, большое спасибо!), ты бы решилась…

— На что?

— Да ладно! Одним словом, решилась бы…

— Стой! Молчи…

— Ну, решилась бы?

— Не знаю, — тихо ответила Элен. — Просто не знаю.

— Не решилась бы, — так же тихо заключила Пэм.

— И поэтому ты меня так презираешь? — спросила Элей ровным тоном. — Вы — люди богатые, — добавила она с неожиданной и страстной завистью. — Для тебя ничего значения не имеет. Ты можешь делать все, что угодно.

Пэм рассмеялась.

— Чем это я тебя рассмешила?

— Ничем. Извини. Просто уверяешь, будто я могу делать все, что угодно… — И Пэм, как бы совсем утратив задор и жизненные силы, вновь села.

— Разве нет? — спросила Элен и продолжала, повышая голос с каждым словом: — Наряды, меха, машины, драгоценности — все, что пожелаешь, все, за что почти каждая женщина душу продаст!… Утверждаешь или намекаешь, будто я… чересчур осторожна, не решилась бы… лечь с Хью в постель…

— Да нет, — объяснила Пэм. — Я совсем не про то. Я имею в виду, что ты сильно запала на Патрика Батлера.

Вновь последовала пауза.

Потом Элен схватила со стола свою сумочку и бесстрастно проговорила:

— Не правда. Но раз уж мы говорим откровенно, признаюсь, было такое.

— Конечно, было.

— Когда я много лет назад впервые увидела и услышала Пата в зале суда, — откровенничала Элен звонким, чистым голосом, — он не произвел на меня сильного впечатления. Я тогда его не знала. Пока он вчера вечером не затолкал нас насильно в машину, не поговорил со мной по дороге к своему дому, я понятия не имела о его… гипнотической силе. Несмотря на все мое сопротивление, меня к нему потянуло. Наверно, поэтому я и сопротивлялась. Он делает дело! Никому не позволяет стоять у себя на пути! Хью очень хороший, но не такой.

Пэм снова вскинула голову и напряглась всем телом.

— Не такой… — повторила она. — Не такой впечатляющий, да?

— Ты о чем?

— Не кичится своими поступками, просто их совершает, скрипя зубами…

— Я пришла сюда, — откровенно сказала Элен, раскрасневшаяся и прелестная, — не для того, чтоб с тобой или с кем-нибудь ссориться. Но ты свое получишь. Хочешь знать, любила ли я Хью? Очень хорошо, отвечу утвердительно. Это наверняка поддаст тебе жару, да?

Да. Пэм хотела что-то сказать, но вместо того уставилась в пол.

— Точнее сказать, — продолжала Элен, открывая сумочку трясущимися руками, — любила ровно столько, сколько было нужно. Если хотела над ним посмеяться, то от всей души насмехалась. Если хотела, чтоб он призадумался над моим настроением, чувствами и так далее, то мне это вполне удавалось. — Она помолчала, прелестная, раскрасневшаяся, потом проговорила с задумчивым удивлением: — Наверно, тебе этого не понять… Ты ведь на блюдечке преподнесешь мужчине всю свою жизнь, правда?

Пэм кивнула, не поднимая глаз, прошептала:

— Да… Жизнь и все остальное. На блюдечке… — и закрыла руками глаза.

— Значит, это ты дура, — спокойно заключила Элен. — Не знаю, поймешь ли когда-нибудь это. Женщина никогда не будет свободной, если не поставит мужчину на место. О, я часто проявляла врожденную слабость, но в принципе это мне удавалось. — Тут Элен с глубоким вздохом перешла к теме, которая почему-то ее беспокоила больше всего: — Хорошо, леди Памела, вы дочь графа Саксемунда. На его деньги можно купить норковую шубку, в которой вы расхаживали вчера вечером, поехать в средиземноморский круиз, купить почти все, что вам будет угодно. Но вот этого не купишь.

Лихорадочно копаясь в сумочке, она, наконец, отыскала искомое и вскинула руку. Пэм инстинктивно взглянула на маленький круглый предмет, сверкнувший на свету.

Это было кольцо с бриллиантом, подаренное Хью в честь помолвки, которое сначала невеста, а потом жених швырнули в коридоре отеля.

— Если помнишь, — прокричала Элен, — мне его вернул инспектор полиции! Я какое-то время не хотела его надевать, чтобы немножечко наказать Хью. Но поскольку ты заслуживаешь пощечины (разумеется, метафорически), то я как следует накажу тебя, детка. Снова надену па палец кольцо и…

Элен замолчала, сверкая глазами.

Хью в безмолвной ярости широко распахнул дверь.

— Привет, — поздоровался он, видя окостеневшие плечи Пэм и страстно желая оградить ее от любых оскорблений. — Извини, Пэм, — добавил он тем же небрежным тоном, — я долго сидел па чертовой кухне, но больше ждать не мог. Мне надо позвонить Патрику Батлеру, если не возражаешь.

И все время он напряженно следил за Элен — наденет ли она на палец кольцо.

Сообразительная, как всегда, она догадалась об этом. Элен стояла неподвижно, держа сверкающее кольцо в правой руке над безымянным пальцем левой. Криво улыбаясь, она как бы предупреждала, что, несмотря на смиренный вид, не потерпит ни одного упрека ни от кого на свете.

И высокомерно, осторожно, медленно стала надевать кольцо.

Хью тоже слегка улыбнулся, чуть-чуть передернув плечами. Элен это заметила.

Если б она осмелилась сделать то, что задумала, он спокойно вывихнул бы ей палец, а то и запястье. На краю письменного стола лежало тяжелое каменное пресс-папье, которое наверняка вдребезги разнесло бы кольцо, разбило бриллиант, если такое возможно, в любом случае исковеркало и уничтожило символ.

Элен мгновенно побелела, облизнула губы, по-прежнему не отводя взгляда от Хью. Потом опустила глаза, глядя в свою открытую сумочку, и как ни в чем не бывало, как будто никакого кольца не существовало на свете, уронила его туда и тихо, едва слышно щелкнула застежкой.

А в следующую секунду вновь обернулась смеющейся, добродушной, беспечной девушкой, которую, по мнению Хью, он всегда знал.

— Мы с Пэм, — с легким смешком объяснила она, — обсуждали проблемы, в которые вы с Патом Батлером впутали нас вчера вечером. Могу сказать, мы обе сильно на вас разозлились. — Очередной смешок смягчил данное замечание, после чего Элен заговорила серьезно: — Надеюсь, ты самостоятельно выпутаешься из беды, Хью. Ну, я побежала. Остается надеяться, что меня не прихватят патрульные в полицейской машине.

Она кивнула ему, дружелюбно похлопала Пэм по плечу и вышла. Дверь шестиугольной комнаты закрылась. Через некоторое время тихо и плотно захлопнулась и парадная дверь.

Пэм по-прежнему сидела спиной к нему. Он медленно вышел на середину комнаты, попытался прокашляться, а потом прохрипел:

— Пэм…

Она упорно отводила глаза. Наконец с усилием поднялась на ноги, с веселым отчаянием повернулась и радостно воскликнула:

— Привет! Ты… позавтракал?

— Да, спасибо. Очень вкусно. Я…

— Не надо звонить Патрику Батлеру, — поспешно предупредила Пэм. — Я ему уже звякнула. Он обещал все устроить… устроить… О чем это я? А! Папуля… Он жутко бесился. Я угомонила его, и он, больше того, обещал… обещал…

Она запнулась и замолчала.

Хью не сумел сохранить на лице бесстрастное выражение, как ему частенько, но безуспешно хотелось. Он взглянул в глаза девушке, и та правильно поняла его.

— Значит, прошлой ночью в отеле ты притворилась пьяной, чтобы не отвечать на вопросы полиции? Чтобы…

О боже!

Ему следовало бы прикусить язык, произнося такие слова. Он их нечаянно выпалил, думая, будто все знает. И угадал реакцию Пэм по глазам и губам. Даже в этот момент можно было бы поправить дело, немножко соврав, но несокрушимая собачья честность не позволила ему это сделать.

— Да, — кивнул Хью, — я все слышал. До смерти ненавижу вранье. Пусть люди говорят то, что думают, и думают, что говорят. Милая Пэм, я хочу тебе сказать…

— Ты слышал, что я говорила? С начала до конца?

— Конечно. А что тут такого?

Тут, к его ужасу и изумлению, Пэм попятилась. Хью пришел в полное замешательство, не понимая, как вышло, что он любит ее и хочет в этом признаться.

Однако она шарахнулась в панике, наткнулась на кресло, в котором сидела, и чуть не упала. Метнулась за письменный стол, на то место, где прежде сидела Элен, буквально рухнула в вертящееся кресло, отвернулась, глядя на оконные шторы, и прошептала:

— Уходи.

— Пэм!

— Уходи, пожалуйста, — выдавила она тихим дрожащим голосом.

Вот так вот.

Хью повернулся, окинул затуманенным взором чье-то пальто, котелок, лежавшие в мягком кресле справа от двери. Ух ты! Это же его собственное пальто и шляпа. Тут он их бросил прошлой ночью, когда…

Он полез в правый карман и обнаружил там свои перчатки. Они ссохлись, особенно правая, запачканная кровью, однако их можно было надеть.

Хью надел пальто, шляпу, втиснул руки в перчатки. Затем открыл дверь, неплотно прикрыв ее за собой, и направился к парадному. Он вышел в туман и закрыл дверь.

В шестиугольной комнате вдруг раздался громкий крик Пэм:

— Хью! Ты куда?

За закрытой дверью он ее не услышал. Спустился по каменной лестнице па тротуар, огляделся вокруг.

Слева в укромном местечке притулилась машина. Стоял густой туман, но Хью узнал бы ее даже без светившейся, как на такси, желтой таблички «Полиция».

Он подошел прямо к ней и спросил у водителя:

— Наверно, вы меня поджидаете?

Двое мужчин на передних сиденьях, один из которых пытался читать газету в слабом свете циферблатов на приборной доске, несколько опешили. Но в машине на заднем сиденье находился еще один мужчина, плотный, крепко сбитый, он отреагировал по-другому.

— А, — буркнул знакомый голос, — вот и вы!

Хью вдруг смутно сообразил, что никогда раньше не видел инспектора Даффа, а теперь увидел.

— Что ж, джентльмены, — заключил Хью, — игры кончились. Я сдаюсь, если не возражаете. Подвиньтесь, инспектор.