"Восьмой день" - читать интересную книгу автора (Кейз Джон)

Глава 5

«Спасибо Тебе также и за эту дивную девушку».

Эти слова Дэнни повторял спустя два часа, шагая рядом с Кейли по Колумбия-роуд. Его подруга была родом из Южной Дакоты, из столицы штата, города Пирр, который — Кейли нравилось это напоминать людям, — хотя и пишется на французский лад, Пьер, но произносить надо обязательно Пирр.

В прошлом году, поехав с ней на Рождество, Дэнни был поражен тамошней природой. Впрочем, в этих краях его удивляло буквально все. Особенно земля, светло-серая, плоская, твердая, как деревянный пол, простирающаяся к самому горизонту. А также климат. Зимой здесь температура воздуха падала до минус двадцати. Как же такое можно выдержать? А ее родня… Кейли была любимой дочкой, единственной девочкой в семье из восьми детей. Все ее братья, как на подбор, великаны, веселые и радушные, казалось, принадлежали совсем к другой породе. Странно, как в этом клане земледельцев и торговцев тракторами мог появиться такой ребенок, нежный, весь светящийся, умный и к тому же красивый. Да, Кейли была настоящая красавица, хотя не признавала этого. «По-моему, я выгляжу вполне прилично» — так она обычно себя оценивала.

Но парни-латиносы, что околачивались на углу Восемнадцатой улицы и Колумбия-роуд, были иного мнения. Когда Дэнни и Кейли проходили мимо, один воздел глаза к небу и забормотал что-то вроде молитвы, а его приятель прикинулся пораженным молнией. Потом он вроде как очнулся, хлопнул третьего по спине и воскликнул: Chica sabrosa, chavo![5]

После чего все трое взорвались смехом.

Кейли остановилась у зоомагазина, владелица которого, Магда, была ее приятельницей. Дело в том, что Кейли очень хотела завести собаку (она вообще безумно любила всех живых тварей), а в доме, где они жили, никаких животных держать не разрешалось. Каждое воскресенье она просматривала объявления агентств недвижимости в поисках жилья, «где к домашним питомцам относятся по-дружески», таскала Дэнни туда-сюда, но пока ничего путного подыскать не удалось.

Они вошли в магазин, поболтали немного с Магдой, посмотрели нового щенка (из породы охотников за выдрами) и направились в свой любимый итальянский ресторан.

Метрдотель Марко приветствовал их своим традиционным «Buona sera!»[6], затем, как обычно, схватив руку Кейли, с серьезным видом осведомился, достойно ли к ней относится Дэнни. Получив утвердительный ответ, он широко улыбнулся и проводил пару к лучшему столику у окна, выходящего на улицу.

— Этот парень в тебя просто влюблен, — пробормотал Дэнни, глядя ему вслед.

— Да брось ты, — отмахнулась Кейли. — Это же Марко. Он ведет себя так со всеми.

— Конечно. Именно поэтому мы и сидим за столиком, куда, кроме нас, он приглашает разве что мэра, и то не всегда.

— Давай лучше расскажи о деле, — попросила она.

Подошла официантка принять заказ.

— О каком деле? — спросил Дэнни, когда официантка удалилась.

— Сам знаешь каком, — улыбнулась Кейли. — Ты у нас превратился прямо в настоящего Ниро Вульфа.

Дэнни протестующе поднял руку.

— Во-первых, Ниро Вульф был толстый, а во-вторых, старый. К тому же он редко выходил из дома.

— Ну, не в Ниро Вульфа, так в Арчи Гудвина, — согласилась Кейли. — Все равно рассказывай.

Дэнни пожал плечами.

— Дело не такое уж сложное. И самое главное — хорошо оплачиваемое.

Официантка принесла блюдо с брусеккой (специально приготовленные спагетти с помидорами) и бутылку «Греко ди Туффо». За трапезой он рассказал Кейли о том, как провел день.

— А из университета я поехал в суд.

— Зачем?

— Посмотреть завещание.

— Какой смысл? Ведь завещание могло быть интересным, если… — Кейли посмотрела на спагетти, обвившиеся вокруг небольшого маслянистого помидора. — Смотри, поссорились, а теперь мирятся. — Она подумала пару секунд и добавила себе в тарелку еще немного. — Вообще-то мне не следовало бы так налегать на макароны, но очень уж вкусно.

Десять лет назад Кейли перебралась из Пирра на восток, но все равно в разговоре слегка растягивала гласные. Она была очень современная и модная, однако ни престижный колледж, ни Гарвард, ни Вашингтон не уничтожили в ней девушку с фермы. Кейли не только умела водить трактор, но и могла его починить.

Дэнни тоже положил себе в тарелку еще брусекки.

— Так что там, с его завещанием? — напомнила Кейли.

— Оказывается, он был сиротой.

— Вот как?

— Все имущество Терио завещал своему нью-йоркскому приюту. Больше в суде ничего по этому поводу нет. Завещание составлено пять лет назад, ни о каком архиве или личных вещах там не упомянуто.

— А кто исполнитель завещания?

— Адвокатская фирма, которая его составила.

— Значит, у него совсем не было ни родственников, ни друзей?

— Да.

— Ужасно!

Кейли — добрая душа, подумал Дэнни. Пожалела совершенно незнакомого ей Терио и готова расплакаться.

— И что с его бумагами? — спросила она.

— Не знаю.

— Может, тебе позволят на них посмотреть?

— Скорее нет, чем да.

— Почему?

— Потому что бумаги официально принадлежат тому, на кого составлено завещание.

— Ты имеешь в виду этот приют?

— Да, католический приют для сирот в Нью-Йорке. Я проверял, такой существует.

— Но они все-таки могут позволить тебе на них взглянуть?

Дэнни кивнул.

После некоторых колебаний Кейли рискнула положить себе еще брусекки.

— То есть ты фактически пока на нуле?

Дэнни усмехнулся:

— Нет, дорогая, сто баксов в час — это уже само по себе большое достижение. Представь, я взял и в два дня распутал дело. Что дальше? Вот тогда я действительно останусь на нуле. А пока буду потихоньку копать.

В тот вечер они больше не говорили о Терио. Вернулись к себе очень довольные друг другом.

— Теперь тебя ждет потрясающий десерт, — пообещала Кейли, вспыхнув своими бездонными голубыми глазами, и направилась в спальню.

Дэнни наблюдал, как она удалялась, элегантно покачивая бедрами, снова и снова удивляясь, что это чудо принадлежит ему. «Господи, за что? Я этого совершенно не заслужил, но все равно прошу Тебя, не отбирай. Без нее жизнь для меня невозможна».

У двери Кейли обернулась.

— Не заходи.

Дэнни послушно остался сидеть. Прошло несколько минут. Он написал для памяти бумажку, которую приклеил к дверце холодильника: «Позвонить адвокату, ведающему имуществом Терио». Затем позвонил в информационную службу и попросил прислать данные о междугородных телефонных разговорах, которые тот вел за месяц до гибели.

— Мне нужны не только номера телефонов, — уточнил Дэнни, — но и фамилии.

Он продиктовал реквизиты своей карты «Виза» и закончил как раз в тот момент, когда Кейли впорхнула в гостиную в черном прозрачном пеньюаре.

— Ого! — воскликнул Дэнни, делая вид, что никуда не звонил, а просто играет телефонной трубкой. Наконец ему удалось положить ее на место. — Я, как всегда, не могу предложить тебе ничего, кроме своей любви.

Кейли радостно засмеялась.

— Ну что ж, этого мне вполне достаточно.

Дэнни проснулся, когда Кейли уже давно ушла. Принял душ, позавтракал и начал звонить Алфреду Данкерку, адвокату, ведающему имуществом Терио.

— Меня интересует дом, — сказал он. — Когда его выставят на продажу?

Адвокат разговаривал с ним холодно, даже не скрывая пренебрежения.

— Этим занимается агентство недвижимости «Спенсер». Свяжитесь с ними. Желаю удачи. — Адвокат положил трубку.

Ну что ж, агентство так агентство. Дэнни набрал номер.

— Агент по продаже недвижимости Адель Сливински, — ответил приятный женский голос.

— Мне посоветовал позвонить вам Алфред Данкерк, — произнес Дэнни. — Вы занимаетесь недвижимостью Терио?

— Да.

— Меня заинтересовал дом. Можно его посмотреть?

— О… это замечательно, но… к сожалению, в реестр я внесу его только на следующей неделе.

— Жаль, — разочарованно вздохнул Дэнни.

— Продать этот дом сейчас пока нельзя, — поспешно добавила Адель, — но если вы действительно интересуетесь… то пожалуйста, посмотреть его можно прямо сегодня.

Следовало произвести впечатление солидного клиента, поэтому ехать в офис агента по продаже недвижимости на «бомбардировщике» (так Дэнни шутливо называл свой «олдсмобиль») Дэнни не решился. Пришлось опять взять такси.

Адель оказалась энергичной сорокалетней женщиной с копной жестких белокурых волос и носом-пуговкой, который казался на ее лице лишней деталью. А еще у нее был белый «мерседес» со специальным номерным знаком, «ИНТИМНЫЙ».

— Мне понравился ваш номерной знак, — заметил Дэнни, когда они отъехали от тротуара, направляясь в сторону Пятидесятого западного шоссе.

— Я хотела что-нибудь, связанное с домом, но все было занято. Пришлось согласиться на этот.

— А чем он вас не устраивает?

— Люди порой понимают неправильно.

Дэнни улыбнулся.

В пути Адель тараторила насчет процентных ставок по закладным и кредиторов, сравнивала новые дома со старыми и тому подобное.

— Видите? — воскликнула она, когда машина свернула на дорогу, напоминающую стиральную доску. — Это один из последних уголков округа Фэрфакс, который еще не задушила в своих объятиях цивилизация.

Дом показался Дэнни неказистым, но при ближайшем рассмотрении оказался в приличном состоянии. Сточные желоба медные, а большую часть крыши затенял высокий дуб. Внутри все чисто и аккуратно. Пол в гостиной устлан бордовым восточным ковром, на стенах развешены гравюры девятнадцатого века в простых деревянных рамах. Пейзажи, изображающие пустыню, караван-сараи, сцены восточных базаров.

Симпатичные вещицы, подумал Дэнни. Главное, настоящие. Такие в торговом центре не купишь.

Мебель была не новая, но удобная. Мягкие диваны, кресла. Адель открывала и закрывала пустые стенные шкафы, заглянула в ванную комнату и наконец отвела Дэнни на кухню, объявив ее «пригодной для эксплуатации».

— Правда, если бы это было мое, — сказала она, — я бы эти золоченые финтифлюшки обязательно убрала. Они тут ни к чему.

Потом она ознакомила его с «комнатой для стирки» и «милой просторной кладовой для провизии». Наконец со вздохом толкнула белую дверь.

— А это кабинет. Извините за его состояние, но… вы же знаете подоплеку всего и, надеюсь, поймете, что у меня не было возможности навести здесь порядок.

Адель открыла дверь и посторонилась, пропуская Дэнни вперед.

Он ожидал увидеть какой-то немыслимый кавардак, но кабинет выглядел вполне опрятным. Только немного тесноватый и перегруженный вещами. Черные картотечные шкафы, заполненные книгами полки. Деревянный письменный стол. На нем монитор с плоским экраном, пачки бумаг и книг. Некоторые выглядели антикварными. Разумеется, вся покрыто пылью. Под столом системный блок фирмы «Делл дименшн». На одной стене карта восточной Турции, на другой — Ватикана.

Дэнни почувствовал, что подбирается к чему-то существенному.

— Здесь такой затхлый воздух, — посетовала Адель.

— Но комната чудная, — проговорил Дэнни, изучая содержание одной из книжных полок.

Большинство книг были академическими изданиями, посвященными различным аспектам религии. Описания жизни и трудов средневековых мистиков и святых, эзотерика во всех ее проявлениях. Дэнни бросилось в глаза название «Елизаветинские евреи». Были книги на арабском и итальянском языках. Об их содержании Дэнни мог только догадываться.

Адель сморщила нос.

— Конечно, на самом деле это помещение гораздо просторнее, чем выглядит. Видите, как перегружено. И встроенные полки, это ведь совсем неплохо.

— Да, — согласился Дэнни. — Хорошо придумано.

— Мне очень нравится здесь планировка, — продолжила Адель. — Очень удобно переходить из одной комнаты в другую. Правда?

Дэнни кивал, не слушая. Его внимание была приковано к полке над столом профессора, где книги, большей частью в ярких обложках, были новые в отличие от тех, что на остальных полках. Он быстро прочитал некоторые названия.

— Потрясающая комната, если у вас много книг, — заметила Адель. — Такое количество полок.

— Вы много читаете, Адель? — спросил Дэнни, чтобы протянуть время.

— Вообще-то читаю, — ответила она. — Сейчас, например, увлечена новой книгой Маргарет Этвуд[7].

Дэнни одобрительно кивнул и снял с полки первую попавшуюся книгу. Она раскрылась в его руках. Он прочитал предложение: «Нанотехнология — это искусство и одновременно наука построения комплекса различных устройств с атомной точностью». И захлопнул книгу. Любопытно.

Действительно, очень любопытно и загадочно. Странная полка с книгами, не многие из которых имели отношение к компетенции Терио. Они вообще были какие-то разнородные. Терио занимался религиозными учениями, а тут… магия и высокие технологии, алхимия и молекулярная биология. С одной стороны, средневековье, а с другой — чуть ли не научная фантастика.

Адель негромко чихнула.

— Будьте здоровы.

Она смущенно улыбнулась и повернулась уходить, но, увидев, что Дэнни последовал за ней, остановилась в дверном проеме.

— Я вижу, вам здесь понравилось.

— Меня также заинтересовал компьютер, мебель и все остальное, — сказал он. — Их можно будет приобрести?

— После продажи дома все вещи будут выставлены на аукцион, — ответила Адель, выуживая из сумочки салфетку, чтобы вытереть нос. — Скорее всего этим займется адвокатская фирма, исполнитель завещания.

— И эти картотечные шкафы тоже? — уточнил Дэнни, небрежно выдвигая один из ящиков и заглядывая внутрь.

Там было все как положено. Материалы расположены по алфавиту и снабжены аккуратными маленькими наклейками.

— Я думаю, они постараются сбыть все, — откликнулась Адель.

Она развернулась, и Дэнни пришлось покинуть кабинет.

После осмотра спален они поднялись на самый верх, в мансарду, которая оказалась практически пустой, а затем спустились во двор. Адель заперла дверь.

— Ну, как ваше мнение?

Дэнни улыбнулся.

— Все довольно симпатично, но… мы не видели подвал. Я бы хотел посмотреть и его.

Адель кивнула:

— Пожалуйста.

Она обвела Дэнни вокруг дома, затем, нагнувшись к замку, начала набирать комбинацию. Покончив с этим, с озабоченным видом взглянула на Дэнни:

— Надеюсь, вы не суеверный?

Он притворился, будто не понимает вопроса.

— Дело в том, что мистер Терио… умер… именно в этом подвале.

— Да?

— Об этом писали в газетах. Самоубийство.

Дэнни изобразил скорбную гримасу.

— Некоторых людей такие вещи пугают. — Адель распахнула дверь и с преувеличенной осторожностью стала спускаться по ступенькам. Войдя в подвал, щелкнула выключателем и пробормотала: — Ой, как тут темно. Надо будет сменить лампочку. — Она повернулась к Дэнни. — Ну вот и подвал. Как видите, помещение совсем неплохое. Просторное. Здесь можно поставить, например, бильярдный стол. Вы женаты?

— Пока нет, — буркнул Дэнни и двинулся вперед. Когда глаза привыкли к полумраку, он разглядел место, где закончил свои дни хозяин дома.

— Посмотрите, какой хороший верстак, — не унималась Адель, надеясь отвлечь клиента от разглядывания «склепа». — Очень хорошая вещь. И я уверена, его можно транспортировать.

Дэнни кивнул, хотя ничего не слышал. Ему хотелось внимательнее осмотреть конструкцию, возведенную Терио (вернее — то, что от нее осталось), но сейчас такой возможности не было.

Адель направилась к двери. Они вышли во двор.

— Вот вы осмотрели и подвал, — прощебетала она, ведя его к «мерседесу».

Он задержал взгляд на почти полном мусорном контейнере.

— О Боже! — воскликнула Адель. — Вы думаете, служба сервиса заберет его, если я им позвоню?

— Наверное, — ответил Дэнни и захлопнул крышку контейнера. Попробовал потянуть за ручку. Контейнер был на колесиках, но по гравию катился с большим трудом.

Когда они вернулись в офис, Адель вызвала для Дэнни такси и подготовила папку с информацией о доме, прикрепив к обложке свою визитную карточку.

— Звоните, если возникнут какие-нибудь вопросы.

Они тепло распрощались.

Через час Дэнни прибыл домой. У двери лежал пакет с заказанной по Интернету книгой. Дэнни вошел в квартиру, положил пакет на письменный стол и увидел на полу два листка, выброшенные факсом.

Это было сообщение из службы информации. Первый лист — товарная накладная за услуги: $425,15. Особенно трогательно выглядели эти пятнадцать центов. На втором листке распечатан список абонентов, которым Терио звонил по междугородной связи в последний месяц своей жизни, с указанием фамилии абонента, номера телефона, а также даты, времени и длительности разговора.

Список был короткий. Особенно Дэнни заинтересовали три звонка, которые Терио сделал за день до смерти. В Осло, Стамбул и Пало-Альто.

Совершенно невероятное сочетание. Дэнни задумался. Это все равно, что в одну компанию собрать Хелен Келлер[8], Сильвестра Сталлоне и… скажем, Дядюшку Скруджа[9]. Что может быть между ними общего?

В Стамбул Терио звонил некоему Реми Барзану, а также в агентство Франс Пресс, в Пало-Альто — Джейсону Пателу, а в Осло — Оле Гуннару Ролваагу из «Института Осло». Все фамилии были Дэнни незнакомы, но о Турции говорила секретарша деканата. Терио брал годичный отпуск, который закончился два месяца назад. Он провел его в Анкаре и, кажется, в Риме.

Скорее всего телефонные разговоры имели отношение к его научной работе, решил Дэнни. Это очевидно, ведь Пало-Альто — это Стэнфордский университет, а Стамбул… так там, наверное, Терио занимался своими исследованиями. «Исламский мистицизм» и «Черные писания».

Что касается агентства Франс Пресс, то, если Терио действительно распространял клеветнические измышления о клиенте Белцера, оно как нельзя лучше подходило для этих целей. В любом случае это была нить, за которую можно ухватиться. А вот с Осло пока не понятно.

Можно позвонить по одному или двум номерам и посмотреть, что получится. Но торопиться не следует. Вначале надо все тщательно продумать. Кем представиться, что говорить и так далее. Кроме того, необходимо предварительно посоветоваться с Белцером. Позвонить, доложить о результатах. Но это позже. Сейчас нужно позвонить Хауи Калпепперу, агенту по продаже с аукционов. Его номер телефона был в бумагах, которые дала ему Адель.

Тот ответил после первого гудка.

— Калпеппер! — У аукционера был странный акцент. По голосу вроде добродушный весельчак. Когда Дэнни спросил, можно ли купить компьютер и картотечные шкафы из дома Терио, агент вначале гулко захохотал, а затем рассыпался в сожалениях. — Очень извиняюсь, что не могу вам помочь. Очень хочу, но не могу! Назначена дата ликвидации, до этого лот реализовать нельзя.

— Неужели?

— Уверяю вас! Иначе это будет грубым нарушением правил.

— Понимаете, мне нужен компьютер и несколько картотечных шкафов, — сказал Дэнни. — И я подумал, что подержанные обойдутся дешевле, чем покупать в магазине.

— Да, вы выгадаете, но придется подождать.

— И до какого числа? Когда аукцион?

Калпеппер пробормотал в трубку что-то неразборчивое, и Дэнни услышал, как он переворачивает страницы какого-то гроссбуха.

— Вот нашел… первого октября. В полдень. Если хотите, я пришлю вам список всех лотов, а также план здания. Это поможет?

Дэнни поблагодарил и продиктовал свой адрес. Положил трубку, посмотрел на часы. Было двенадцать тридцать, значит, в Сан-Франциско сейчас девять тридцать. Самое время позвонить, но… пора собираться на работу. С часу до пяти он должен находиться в галерее, и опаздывать не хотелось. Даже если Дэнни придет позже на десять минут, управляющий, неврастеник-англичанин по имени Айан, надуется как индюк и может остаться в таком состоянии до конца дня. И главное, ничего не скажет. Просто будет медленно кипеть недовольством, отравляя вокруг себя воздух. Но время еще оставалось, поэтому если все сделать быстро, то можно успеть.

Дэнни вытащил из бумажника визитную карточку Белцера и набрал номер. Адвокат ответил после нескольких гудков, и слышимость была потрясающей, как из соседней комнаты.

— Здравствуйте, это Дэнни Крей.

— О, Дэнни! Оччень рад.

— Я решил с вами посоветоваться. Есть кое-что сообщить.

— Уже? А вы быстрый.

Дэнни рассказал о междугородных звонках Терио за день до гибели.

— Вы хотите, чтобы я продолжил?

— В каком смысле?

— Ну… люди, которым он звонил… я могу с ними связаться и…

— Неет! — оборвал его Белцер. — Вам этого делать не нужно. Передайте мне этот список по факсу, и я сам сделаю все необходимое. — Адвокат продиктовал ему номер и код Сан-Франциско.

— Я вышлю вам список сразу после нашего разговора, — заверил Дэнни.

— Превосходно.

— Я побывал в доме, — добавил Дэнни.

— Чьем?

— Терио. Это за городом. Там есть компьютер… который может представлять интерес… и несколько картотечных шкафов.

— В них что-нибудь есть?

— Полно бумаг. У меня не было возможности их прочитать, но если вас это интересует, то можно купить. Первого октября, на аукционе.

— Но это через два месяца, — недовольно протянул адвокат.

— Да.

— А если подать заявку на преимущественное право покупки?

— Не думаю, что получится, — ответил Дэнни. — Я разговаривал с агентом, и он…

— У вас есть что-нибудь еще мне сообщить? — прервал его адвокат.

— Пока это все, что удалось добыть.

— Bene[10], — проговорил Белцер. — Для начала совсем неплохо. Продолжайте меня информировать. Я не сомневаюсь, что в конце концов мы докопаемся до истины. Чао! — Адвокат нажал кнопку разъединения.

Дэнни торопливо надел черные твидовые брюки и зеленовато-желтую рубашку фирмы Томми Багама, подарок Кейли на Рождество. Зашел в ванную и вставил в верхнюю часть уха золотые колечки. Причесался.

Сбегая вниз по ступенькам, Дэнни принял решение для экономии времени ехать в галерею на «бомбардировщике», невзирая на то что Айану не нравилось, когда он ставил машину на стоянке галереи. «Дэнни, ваш автомобиль занимает два места. И выглядит ужасно». Айан был прав. Первоначально бронзовый цвет автомобиля с годами превратился в матово-коричневый. Приборный щиток был весь в трещинах, сиденья скособочены и продавлены, а зеркало заднего вида держалось на честном слове. Двигатель потреблял четыре литра бензина на двенадцать миль (и это на шоссе), а также два литра масла в неделю.

Иными словами, машина была совершенно негодна ни по каким статьям — ни с точки зрения эксплуатации, ни эстетики. К тому же она загрязняла атмосферу. Но Дэнни все равно ее любил. Во-первых, это был подарок дедушки, а во-вторых, ему нравился ее звук. Повернешь ключ зажигания, и двигатель зарычит, по-настоящему зарычит, как бенгальский тигр.

Конечно, припарковать автомобиль было примерно так же легко, как трактор-тягач, но всегда получалось, получится и на сей раз. У Дэнни была способность правильно оценивать пространство, и он мог втиснуться даже в самое тесное место. Причем без заметных усилий, что порой приводило Кейли в ужас.

«Бомбардировщик» плавно въехал на небольшую стоянку у галереи и встал рядом с «родстером» Айана. Пусть позлится. Дэнни улыбнулся.

Войдя в галерею, он увидел Айана рядом с женщиной лет пятидесяти. Управляющий стоял с глубокомысленным видом, рассматривая вместе с ней небольшую акварель, чрезвычайно перегруженную деталями. Утка, плавающая под дождем в пруду. Наконец Айан вскинул руку и пробормотал что-то по поводу «круговой композиции».

Затем началась обычная рутина. Время словно остановилось. Примерно полчаса Дэнни провел в выставочном зале, помогая женщине в белом льняном костюме «подобрать» картину к ее обоям алого цвета, образец которых она держала в руке. Айан с ужасом наблюдал, как дама прикладывала образец то к одной картине, то к другой, включая литографию Раушенберга[11], стоимость которой выражалась пятизначной цифрой. Конец дня ушел на упаковку в ящики проданных работ, заполнение товарных накладных и прочее. Дэнни получает здесь девять баксов в час, а имел бы в десять раз больше, выполняя задание Белцера. Но бросать эту работу неразумно. Во-первых, Белцер может в любое время аннулировать заказ, а кроме того, связи с галереей всегда пригодятся.

В пять часов Дэнни помог Айану запереть помещения, а затем направился в округ Фэрфакс, влившись в поток тех, кто добирается на работу из пригорода. Через сорок две минуты он подъехал к дому Криса Терио. Вышел из машины и, чувствуя себя правонарушителем, начал извлекать из бака мешки с мусором. Неожиданно ему пришло в голову, что не так уж трудно проникнуть в дом и внимательно ознакомиться с бумагами покойного профессора. Нет, нельзя. Одно дело — забрать мусор, и совсем другое — залезть в дом. Мусор может взять любой. Он ничей.

В общем, «проникновение со взломом» Дэнни осуществлять не стал. А вот разгребание мусора, хотя он сам никогда прежде этим не занимался, было у детективов (и не только частных) обычным занятием. В картотеке каждого частного детективного агентства имеется один или несколько «специалистов» такого рода.

Слава Богу, мешки оказались целые и содержимое не промокло. Дэнни побросал их в багажник и двинулся обратно, морщась от запаха гнилых фруктов.

Утром он купил в аптеке банку мази для растирания при простуде, после чего направился в хозяйственный магазин, приобрел два куска пластиковой пленки, упаковку резиновых перчаток и промышленный освежитель воздуха «Озиум». Отнес покупки к «бомбардировщику» и поехал к себе в мастерскую.

Она находилась на третьем этаже бывшего универмага. Давно заброшенное кирпичное здание, все исписанное граффити. Вокруг мусор, битое стекло, сидят пьяницы, суетятся мелкие торговцы наркотиками.

А сама мастерская, такая же непрезентабельная, как и здание, была на удивление просторной и светлой. Притом что аренда стоила невероятно дешево. Первый этаж здания уже двадцать лет заложен кирпичом, зато все остальные имели окна от пола до потолка.

Дальний левый угол мастерской служил Дэнни «кабинетом». Там стоял старый железный стол, потертая кушетка и такое же кожаное кресло. На ящике видавший виды телевизор, в полутора метрах дальше небольшая раковина, столик, электрический чайник.

Вот такую примерно мастерскую описал когда-то в одном из своих рассказов Хемингуэй. Правда «свежестью» здесь, к сожалению, даже не пахло. Деревянный пол заляпан краской, будто над ним вдохновенно поработал Джексон Поллок[12] с несколькими кистями в каждой руке. В другом углу стоял сварочный аппарат рядом с беспорядочным переплетением арматуры. Для каких целей он приволок все это сюда, Дэнни уже не мог вспомнить. У окна высился бюст Джона Эдгара Гувера, изваянный из мыльного камня (стеатита). Дэнни сделал его еще в колледже. Основатель ФБР грустно взирал на мир за окном, а рядом пылилась дюжина прислоненных к стенке холстов, большую часть которых Дэнни написал много лет назад, после окончания колледжа на Майорке, где жил с красивой, немного странной голландкой, артисткой пантомимы.

Затащив в мастерскую пакеты с мусором Терио и предметы, купленные в хозяйственном магазине, Дэнни решил, что ему следует провести инвентаризацию всех своих работ. И тех, которые у него, и тех, что у приятелей. Тогда будет ясно положение дел перед выставкой.

Дэнни сразу включил телевизор (радио не работало) и грустно оглядел мастерскую. Можно ли хотя бы что-нибудь из этого показать на выставке? Вон несколько фигур из проволоки, пара коллажей, незаконченная инсталляция. Белый контур на полу, очень похожий на контуры, какими детективы очерчивают положение трупа. Однако при более внимательном рассмотрении заметны различия. Некоторые выпуклости в области плеч — то ли крылья, то ли зачатки крыльев, — и тщательно выписанная кисть руки. Крылья и рука были такими неопределенными, неоднозначными и потому волновали. Крылья только возникали или исчезали? И сама фигура… повержена или встает? Этого не знал даже Дэнни.

Он создал ее за неделю. Теперь осталось купить красный проблесковый маячок, какие используют в полицейских машинах. Маячок будет посверкивать над контуром, из динамиков польются звуки «Мессии» Генделя, и инсталляция вызовет у зрителей напряженное, тревожное настроение.

И наконец, «Вавилон II».

Расположенная в центре мастерской, залитая сейчас солнцем, последняя работа Дэнни была, несомненно, самой лучшей. Прозрачный город с таинственной голограммой в сердцевине. При дневном свете он казался еще более призрачным, чем даже замышлял Дэнни.

Он распахнул окна, расстелил на полу пленку, смазал ноздри мазью, чтобы хотя бы как-то защититься от вони. Вывалил на пленку содержимое одного из мешков и надел одноразовые перчатки.

Мусор был старым, но не таким уж мерзким, как боялся Дэнни. Похоже, Терио был вегетарианцем. По крайней мере мясные отходы отсутствовали. Зато над пленкой тут же начали виться плодовые мушки-дрозофилы.

Орудуя ручкой швабры, Дэнни равномерно распределил мусор по пленке. В принципе Терио мог быть кем угодно — наркоманом, диабетиком, больным гемофилией. Но никаких игл, бинтов и прочего, тем более с кровью, среди мусора не наблюдалось. Одни упаковки. Коробка из-под овсяных хлопьев, из-под яиц, коробочки из-под йогурта, заплесневевшая обертка от кукурузных хлопьев. Встречались кофейные зерна и фильтры от кофеварки, смятые банки из-под кока-колы, шесть пустых бутылок из-под минеральной воды «Дасани». Смятая обувная коробка, в которой хранились туфли «Найк предэторз» (размер 101/2) и много старых газет. Пока ничего путного.

А вот уже кое-что более существенное. Наклейки на холодильник с телефонными номерами и прочими напоминаниями, списки продуктов, которые нужно купить (масло, лук-порей, йогурт, хлеб), конверты, квитанции, рекламные бумажки, каталоги и чеки об оплате по кредитным картам. Все бумажки Дэнни отложил в сторону, чтобы изучить позднее, а остальной мусор отправил обратно в мешок. Надо поскорее покончить с этим, пока вонь не распространилась по мастерской.

Телевизор оказался включенным на любимый канал Кейли, экономический Эн-би-си. На экране двое аналитиков рассуждали о каких-то «основных принципах» и тревожились по поводу предстоящей встречи с сотрудником какого-то федерального ведомства. Кейли передачи Эн-би-си развлекали больше, чем концерты. Дома у них телевизор всегда был включен. Подруга напряженно следила за подъемом и снижением курсов ценных бумаг, политикой интернет-компаний и плавающим индексом Доу-Джонса.

Когда Дэнни в первый раз осознал масштабность ее интереса к финансам, он немного испугался, словно проведал о каком-то неприличном секрете. Ему показалось, что этот интерес должен быть симптомом более глубокого порока, например, алчности, и порок вряд ли позволит им ужиться в будущем. Однако Дэнни очень быстро пришел к пониманию, что увлечение Кейли финансами не имеет никакого отношения к потреблению. Она была равнодушна к покупкам. Рынок акций для нее был чем-то вроде чемпионата по легкой атлетике, где хотелось занять призовое место. На стадионе нужно прыгнуть, метнуть снаряд или пробежать быстрее всех, а здесь — проявить интуицию и мастерство анализа. Деньги для Кейли являлись таким же мерилом успеха, как показания секундомера для спортсмена.

Дэнни понимал это, но все равно не разделял ее энтузиазма ни по отношению к рынку ценных бумаг, ни к каналам, которые освещали его деятельность. Для него экономические новости Эн-би-си были чем-то вроде снотворного. Говорящие головы бормотали что-то, рассматривая загадочные свитки, испещренные красными и зелеными символами. Дэнни бы сейчас переключил канал, да руки грязные. В конце концов, все равно, пусть бормочут.

Покончив с первым мешком, он плотно затянул на нем красный шнурок и отставил в сторону. После чего вывалил на пленку содержимое второго и склонился над ним, время от времени поглядывая на экран телевизора.

Числа у них там в основном были зеленые. Это хорошо. Значит, Кейли придет домой в приподнятом настроении. Ему пришло в голову, что забавно было бы создать что-нибудь на темы Уолл-стрит. Например, инсталляцию с телеграфным аппаратом, непрерывно печатающим на ленте последние биржевые новости. Пусть эта лента волнообразно колеблется, не сворачиваясь в свиток. Нет, не так. Может, ее приладить на лоб молодого человека в костюме в тонкую полоску? И не просто любого молодого человека, а «Мужчины в котелке», со знаменитой картины Магритта[13].

Нет, наверное, так не пойдет. Получится буквализм.

Заканчивая второй мешок, Дэнни вяло размышлял над будущей инсталляцией. Интересно, надо ли получить разрешение компании на использование биржевых новостей? Это ведь можно снять на видеопленку, а потом воспроизвести на новом видеомонтажном устройстве. Которого у него нет. Пока нет. Дэнни уже потрудился для Белцера четырнадцать часов и заработал тысячу четыреста баксов. За столь короткий срок заработать такие деньги очень здорово, но они всего лишь капля в море. Ему нужно самое малое пятнадцать тысяч, если удастся найти устройство на распродаже.

В общем, не надо торопиться. Это не выгодно. Лучше работать не спеша, все скрупулезно изучая. Дэнни вздохнул и посмотрел на экран, где корреспондент вел репортаж, стоя у входа в офис какой-то фирмы.

— …обитателей Кремниевой долины шокировало убийство руководителя технического отдела…

Его внимание привлекла не столько печальная судьба руководителя технического отдела, сколько необычность репортажа. До сих пор экономический канал Эн-би-си об убийствах никогда не сообщал.

Рядом с корреспондентом была видна дверь с табличкой CMC. Щурясь на солнце, он вещал:

— …в предгорьях. Должен заметить, что это событие взволновало служащих компании и всю местную общественность не только потому, что в последнее время компания нуждалась в инвестициях, а такого рода происшествия отпугивают кредиторов. Прежде всего их потрясла жестокость, с какой действовали убийцы. Как сообщили в пресс-центре полиции, тело мистера Патела было обнаружено сегодня рано утром в одном из самым удаленных участков пустыни Мохаве, который редко посещают даже туристы и путешественники. Он был привязан к дереву юкка волоконно-оптическим кабелем. По-видимому, Патела пытали. Власти считают чудом, что тело вообще удалось обнаружить, тем более так быстро.

Пател?

Следующий сюжет был из студии. Ведущая, красивая азиатка, спросила корреспондента:

— А в компании, где работал мистер Пател, это как-то прокомментировали?

— Пока нет, Пэм.

Дэнни осознал, что не отводит взгляда от экрана. Это другой Пател! Убили другого, не того, кому звонил Кристиан Терио!

Из здания вышел рыжеволосый мужчина среднего возраста в темном костюме. Корреспондент тут же бросился к нему.

— Вы знали убитого?

Пател, кажется, индийская фамилия, вспомнил Дэнни. Был у них какой-то знаменитый Пател, революционер или что-то в этом роде. Пателов там, наверное, много.

— Джейсона знали все, — ответил служащий. «Боже мой, неужели Джейсон?» — У нас ведь фирма не очень большая. А теперь извините, мне нужно идти.

— Но он руководил техническим отделом? — спросил корреспондент.

— Да. — Служащий стрелял глазами направо и налево в поисках убежища.

— Вы можете нам сказать, над чем он работал?

— Нет! — резко бросил мужчина.

Вот так чертовщина, подумал Дэнни. Надо сообщить Белцеру. Или не надо?

Вероятность существования в Калифорнии нескольких Джейсонов Пателов очень мала, но все же отлична от нуля. Так что, прежде чем звонить Белцеру с этой новостью (если она для него новость), необходимо узнать номер телефона убитого и сравнить с тем, по которому звонил Кристиан Терио.

Но Дэнни уже не сомневался, что это тот самый Пател. Итак, убили двоих (в том, что Терио убит, Дэнни тоже не сомневался), причем изуверски. Одного замуровали живьем, а другого пытали до смерти. Разумеется, их разговор по телефону мог быть совпадением, но Дэнни в совпадения не очень верил.

Дэнни отвернулся от экрана. Из мусора удалось извлечь график игр в европейский футбол команды университета Джорджа Мейсона, меню китайского ресторана, обращения Гринпис и ассоциации ветеранов. Он пошуровал ручкой швабры в последний раз и свалил все обратно в объемистый мешок, который плотно завязал. Пленка была скользкая, и Дэнни решил выбросить ее вместе с мусором. Он развязал третий мешок, сунул туда смятую пленку, перчатки и поволок мешки на выход.

Вернувшись, он принюхался, достал освежитель воздуха «Озиум» и принялся махать им, как дирижерской палочкой. Затем начал сортировать добытые из мусора «сокровища». Два предложения кредитных карт, несколько знакомых каталогов, разнообразные квитанции об оплате за свет, за покупки по Интернету, за междугородную телефонную службу «Спринт», за телевидение. Напоминание из библиотеки округа Фэрфакс, что книга «Механизмы созидания» просрочена и ее нужно сдать.

И вдруг он увидел ее. Влажную, дурно пахнущую квитанцию «Федерал экспресс», датированную девятнадцатым июля. Именно в этот день Терио звонил Джейсону Пателу и остальным. Именно в этот день, согласно статье в «Вашингтон пост», он ездил в магазин «Хоум дипо» за материалами для своего склепа.

Дэнни внимательно изучил квитанцию.

Некоторые буквы расплылись, но адрес удалось разобрать.

Инцаги — очевидно, священник, иезуит. Вероятно, старый приятель, решил Дэнни, с тех пор, когда сам Терио был священником.

Ниже на квитанции, под адресом получателя, была записана информация таможни:

Любопытно, подумал Дэнни. Белцеру это, конечно, понравится, но тогда… Что тогда?

А все очень просто. Квитанция означала конец расследования. Ему просто нечего больше делать. Разговаривать с людьми из списка (Ролваагом, Барзаном, Пателом) Белцер пожелал сам. Аукцион по распродаже имущества Терио состоится через два месяца. Возможно, Белцер попросит Дэнни принять в нем участие и поторговаться, но это лишь два-три часа работы. А ноутбук находится в Италии, на родине Белцера. Так что он наверняка позаботится о нем сам.

Все. Конец истории.