"Барон и Звезды" - читать интересную книгу автора (Кризи Джон)6Джон наблюдал за грациозными движениями молодой женщины. В ушах у нее подрагивали изумруды, черные глаза сверкали... и даже слишком... каким-то неестественным огнем. – Можно мне сесть? Мэннеринг мгновенно вскочил и предложил ей кресло. – Прошу вас! – Мне будет удобнее в вашей постели, – с наивным бесстыдством улыбнулась Минкс. Когда молодая женщина улыбалась, уголки ее губ поднимались на равную высоту, шрам исчезал, и она становилась невероятно красивой. Минкс улеглась на кушетку – красный бархатный пеньюар как по волшебству чуть-чуть распахнулся, и Джон мог любоваться длинными стройными ногами. Однако зрелище это его не особенно взволновало. Джон закурил. – Я полагаю, вы – секретное оружие милейшего Грюнфельда? – насмешливо поинтересовался он. – И сейчас вы станете доказывать, что я буду последним идиотом, если не соглашусь вступить в вашу веселую труппу акробатов? Кстати, вы-то тут что делаете? Грюнфельд – лицо вполне классическое, главарь международной банды. Он, кажется, немец... Лаба – обыкновенный наемный убийца... Новы... – О, у меня нет выбора, – ответила, пожимая плечами, Минкс. Красный пеньюар слегка распахнулся. – Нет выбора? Разве вы не свободны и не достигли совершеннолетия? – Да, я, конечно, совершеннолетняя. А вот насчет свободы... Тут ее слишком бледные ноздри невольно сжались, и Джон понял: ну конечно же, Грюнфельд снабжает ее наркотиками! – Вы ошибаетесь, Мэннеринг: вовсе не Лью послал меня сюда. Более того, он бы пришел в дикое исступление, увидев меня сейчас. Лью ужасающе ревнив! К счастью, и он, и Лаба уехали на всю ночь. – И вы надеетесь, что я вам поверю? А вооруженный до зубов страж у двери? Он что, тоже вышел на минутку? – Арамбур? О нет! Но этот человек меня обожает и ничего никому не скажет. Так что же вы решили делать, Джон? Ведь я могу называть вас по имени, не правда ли? – О, пожалуйста! Но я ничего не решал, я спал. Прекрасные черные глаза сверкнули. – Вы согласитесь? – А вам-то какая разница? – Если вы будете работать с нами, я смогу часто вас видеть, – без всякого жеманства ответила Минкс. – И потом, по-моему, на этой земле не так уж много привлекательных мужчин, чтобы позволить себе роскошь отправлять их на дно Темзы. А именно такая судьба вас и ожидает, можете мне поверить. Этому мерзавцу Лью все едино – покойником больше, покойником меньше! Джон, которого эта тирада очень позабавила, улыбнулся. – Весьма польщен таким интересом к моей особе, дорогой друг. Но если вы действительно хотите сделать мне приятное, позвольте вернуться к прерванным сновидениям. Уже половина десятого – все послушные дети давно спят. И Мэннеринг вежливо указал ей на дверь. Минкс не рассердилась, а только вздохнула. – И вы можете спать, зная, что вас ожидает? – Да то-то и оно, что ничего я не знаю! И мне необходимо с утра иметь свежую голову. Уж я найду какой-нибудь выход. Всегда находил и теперь найду! – Это потому, что вы еще никогда не имели дела с Лью, – Минкс вдруг страшно рассердилась. – И не надейтесь, что сможете обвести его вокруг пальца, – он слишком хитер. Да и Лаба тоже опасный тип. А кроме того, перестаньте стоять столбом! Ложитесь рядом со мной, так будет намного лучше, даже если мы просто поговорим, – последние слова она проговорила с обезоруживающе невинной улыбкой. Джон вздохнул. – Право же, вам следовало бы быть серьезнее, дитя мое. – Неужели я вам нисколечко не нравлюсь? – с очаровательной гримаской прошептала Минкс. – Вы очень красивы, и знаете об этом. Но в данный момент мне могло бы понравиться только одно: ключи! Джон подошел к ней, наклонился и положил руки на обнаженные плечи молодой женщины. – Минкс, вы и в самом деле пришли помочь мне? – Да... хотя бы попытаться... – Так скажите же, как отсюда выбраться! Я очень богат идам вам все, что захотите. Я спрячу вас от Грюнфельда, и он никогда вас не найдет. К тому же я очень скоро отправлю его за решетку. И не рассказывайте, будто вам доставляет удовольствие быть с ним в союзе: дураку ясно, что вы его терпеть не можете! Но если вы захотите, я готов ничего не сообщать полиции в течение суток. Таким образом, у ваших приятелей будет достаточно времени, чтобы скрыться. Но только помогите мне выбраться отсюда! Джон почувствовал, как вздрогнули золотистые плечи под его руками. – Я не могу! При всем желании не могу! Я не знаю, как отсюда выйти, и никто не знает, кроме Лью и Лаба. Внешние двери закрываются и открываются автоматически, и никто из нас ни разу не видел кнопок. Если кому-то нужно выйти или войти, нас всегда провожает либо Лаба, либо сам Грюнфельд. Джон понял, что она говорит правду, и выпрямился. – Ясно, – огорченно вздохнул он. – Вы хоть верите мне? Я бы так хотела сделать что-нибудь... Минкс не договорила. Слова застыли у нее на губах, а глаза с ужасом смотрели на дверь. В один миг страх так исказил ее лицо, что, казалось, несчастная женщина постарела сразу лет на двадцать. Джон, даже не оборачиваясь, понял, что вошел Грюнфельд. Он повернулся на каблуках и убедился, что не ошибся: в дверях стоял не только Грюнфельд, но и Лаба и еще один бандит, такой же смуглый, как и француз. Они не стали терять времени даром. Одним прыжком Лаба подскочил к Джону и грубо оттолкнул его. Грюнфельд подошел к молодой женщине. Она все еще лежала на кушетке, и рот ее скривился в беззвучном крике ужаса. Бандит наотмашь ударил Минкс по лицу. Один раз, два, три... Удары сыпались с жутким глухим плеском. – Грязная шлюха! Жирная рука снова поднялась, но Джон, задыхаясь от бешенства, приказал: – Я думаю, хватит, Грюнфельд! Казалось, этот спокойный голос отрезвил бандита, как холодный душ. Он обернулся: – Избавь нас от этого сердцееда, Лаба! Хочешь – кинь его в реку. Большего он не заслуживает. А что касается молодой особы, то раз ей так нравится эта комната, она проведет здесь восемь дней. Ей будут приносить еду, но больше ничего. Понятно, Минкс? Это научит тебя, как ворковать с первым попавшимся мерзавцем! К огромному удивлению Джона, за Минкс вступился Лаба. – Восемь дней без коки, патрон, она не выдержит! – Тебя никто не спрашивает! Восемь, и ни днем меньше! Минкс поднялась. С безумным взглядом, в дикой панике она кинулась к Грюнфельду. – Нет! Нет! – закричала она. – Прости меня, Лью! Ты же знаешь, что я и два дня не могу протянуть без этого! Нет! Содрогаясь от рыданий, она колотила кулаками по мощным плечам Грюнфельда. Тот был как камень невозмутим. Лаба и его приятель как завороженные наблюдали эту сцену, не отводя глаз. Джон почувствовал, что давление револьвера слегка ослабло... Надо было действовать. Теперь или никогда! |
|
|