"Дети Хурина" - читать интересную книгу автора (Толкиен Джон Рональд Руэл)

Глава VIII ЗЕМЛЯ ЛУКА И ШЛЕМА

В последующие дни Белег немало потрудился на благо отряду. Он лечил раненых и недужных — и те быстро исцелялись. Ибо в те дни Серые эльфы все еще оставались высоким народом и обладали великим могуществом, и мудры были во всем, что касается жизни и всего живого; и хотя уступали в мастерстве и мудрости Изгнанникам из Валинора, владели многими искусствами, людям недоступными. Более того, в народе Дориата мало кто мог сравниться с Белегом Лучником; силен и могуч был он, и прозорлив столь же, сколь зорок, а в час нужды являл великую воинскую доблесть, полагаясь не только на быстрые стрелы своего длинного лука, но и на могучий свой меч Англахель. И с каждым часом все росла злоба в сердце Мима, который, как говорилось выше, ненавидел всех эльфов и ревнивым оком глядел на дружбу Турина и Белега.

Когда же миновала зима и наступило пробуждение, и расцвела весна, настала изгоям пора взяться за суровые ратные труды. Пришла в движение мощь Моргота; словно длинные пальцы шарящей во тьме руки, передовые отряды его армий нащупывали пути в Белерианд.

Кому ведомы ныне тайные помыслы Моргота? Кто сумеет постичь сокровенные думы того, кто некогда был Мелькором и обладал великим могуществом среди Айнур Великой Песни, а теперь восседал темным властелином на темном троне Севера, взвешивая на весах злобы вести из внешнего мира, к нему приходящие через лазутчиков и предателей, прозревая мысленным взором и постигая куда глубже дела и намерения своих недругов, нежели опасались мудрейшие из них. Лишь королева Мелиан оставалась для него недосягаема. К ней часто обращалась мысль его — но наталкивалась на непреодолимую преграду.

Посему в тот год злоба его обратилась к землям западнее Сириона, где еще оставались силы противостоять ему. Еще держался сокрытый Гондолин. Про Дориат Моргот знал, хотя войти в него пока не мог. Еще дальше находился Нарготронд, одно имя которого внушало страх; потаенная крепость народа Финродова, куда прислужники Моргота до поры не сыскали путей. А далеко с юга, из-за белых березовых лесов Нимбретиля, от побережья Арверниэна и устьев Сириона доходили слухи о Корабельных Гаванях. Туда Морготу не добраться было, пока не падут все прочие твердыни.

Ныне орки стекались с Севера все в большем числе. Через Аннах явились они и захватили Димбар, и заполонили все северные границы Дориата. Прошли они вниз по древней дороге, что пролегала через протяженную теснину Сириона, мимо острова, где высился некогда Минас Тирит Финрода, через земли между Малдуином и Сирионом, а затем и далее через окраины Бретиля к Переправе Тейглина. Оттуда встарь дорога уводила на Хранимую равнину, а дальше, вдоль подножия нагорий, над которыми нес стражу Амон Руд, сбегала в долину Нарога и выходила наконец к Нарготронду. Но до поры орки не осмеливались заходить так далеко по этой дороге; ибо теперь в глуши поселился потаенный ужас, и с красного холма следили за ними бдительные глаза, о коих не предостерегали захватчиков.

Той весной Турин вновь надел Шлем Хадора, и порадовался Белег. Поначалу в их отряде было менее пятидесяти человек, однако благодаря лесной науке Белега и доблести Турина враги полагали, что имеют дело с целой армией. Отряд охотился за орочьими разведчиками, отыскивал их стоянки, а если выступали орки в путь большими силами, в какой-нибудь узкой теснине из-за скал или из-под деревьев появлялись внезапно Драконий Шлем и его люди, статные и свирепые. Вскорости при одном только звуке Туринова рога в холмах содрогались от страха орочьи вожаки, и враги обращались в бегство еще до того, как просвистит стрела и блеснет меч.

Как уже говорилось, когда Мим уступил свое потаенное убежище на Амон Руд Турину с его отрядом, он потребовал: тот, кто выпустил стрелу, убившую его сына, должен сломать лук и стрелы и сложить их к ногам Кхима; а человеком тем был Андрог. С превеликой неохотой исполнил Андрог повеление Мима. В придачу Мим потребовал, чтобы Андрог никогда более не брался за лук и стрелы, и проклял его, говоря: ежели однажды ослушается он, то сам погибнет от этого оружия.

Весной же того года Андрог презрел проклятие Мима и в очередной вылазке из Бар-эн-Данвед вновь взялся за лук; и в вылазке этой ранен был отравленной орочьей стрелой; и назад принесли его умирающим от боли. Но Белег исцелил его рану. Теперь еще сильнее возненавидел Мим Белега, ибо тем самым эльф снял проклятие; ну да «оно еще ужалит», посулил гном.

В том году по всему Белерианду, через леса и реки, и горные перевалы, разнеслись слухи о том, что Лук и Шлем, поверженные в Димбаре (как казалось) паче чаяния объявились вновь. Тогда многие, как эльфы, так и люди, утратившие своих вождей, обездоленные, но неустрашенные, — те, кто уцелел в битвах и при разгроме, и при разорении земель, вновь воспряли духом и отправились к Двум Вождям, хотя где их крепость, до поры не знал никто. Турин охотно принимал всех вновь пришедших, однако по совету Белега не допускал новобранцев в убежище на Амон Руд (что ныне именовалось Эхад и Седрюн, «Стан Верных»); путь туда знали только воины Старого Отряда, прочим же вход был заказан! Но вокруг выросли новые укрепленные лагеря и форты: в лесах к востоку, и в нагорьях, и на южных заболоченных пустошах, от Метед-эн-глад (Лесного предела) к югу от Переправы Тейглина до Бар-эриб в нескольких лигах южнее горы Амон Руд в некогда плодородной земле между Нарогом и Заводями Сириона. Из всех этих мест хорошо просматривалась вершина Амон Руд; и с помощью сигналов воинам сообщали новости и приказы.

Вот так еще до исхода лета число сподвижников Турина умножилось до великого воинства, и отброшена была мощь Ангбанда. Вести о том дошли даже до Нарготронда, и многие преисполнились нетерпения, говоря, что если какой-то изгой способен чинить Врагу такой урон, так что же под силу Владыке Нарога? Однако Ородрет, король Нарготронда, не желал ничего менять. Во всем следовал он примеру Тингола, с которым обменивался тайными посланцами; был он мудрым правителем — сообразно мудрости тех, кто в первую очередь помышляет о благе собственного своего народа и о том, как долго выстоит он против алчности Севера, сохранив и жизнь, и богатства. Посему никого из своих подданных не отпустил он к Турину и послал к нему гонцов сообщить: что бы ни делал он и ни задумывал в ходе этой войны, запрещается ему переступать границы Нарготронда и загонять туда орков. На иную помощь, кроме как вооруженными воинами, Двое Вождей могут рассчитывать, буде возникнет у них нужда (на это, по слухам, подвигли его Тингол и Мелиан).

До поры Моргот сдерживал свою руку; хотя то и дело предпринимал ложные атаки, дабы благодаря легким победам уверенность мятежников обернулась самонадеянностью. Так оно и вышло. Ибо теперь Турин дал название Дор-Куартол всем землям между Тейглином и западными пределами Дориата; и, объявив себя владыкой того края, взял себе новое имя — Гортол, Грозный Шлем, и вновь воспрял духом. Белегу же казалось ныне, что Шлем произвел в Турине иную перемену, нежели уповал он; и, заглядывая в будущее, встревожился эльф в сердце своем.

Однажды, на исходе лета, они с Турином отдыхали в крепости Эхад после долгого сражения и перехода. И молвил Турин Белегу:

— Отчего печален ты и задумчив? Разве не все идет хорошо с тех пор, как ты ко мне вернулся? Или замысел мой не обернулся во благо?

— Все хорошо ныне, — отвечал Белег. — Враги наши напуганы, ибо их застали врасплох. И впереди у нас хорошие дни — до поры до времени.

— А что потом? — спросил Турин.

— Зима, — отозвался Белег. — А после — следующий год, для тех, кто доживет до него.

— А потом?

— Ярость Ангбанда. Мы обожгли кончики пальцев Черной Руки — не более того. Она не отдернется.

— Не к тому ли стремимся мы — привести Ангбанд в ярость? Разве не в радость это нам? — промолвил Турин. — Чего еще ты от меня хочешь?

— Ты отлично знаешь чего, — отозвался Белег. — Но о той дороге запретил ты мне поминать. Однако выслушай меня ныне. У короля или предводителя огромного воинства нужд немало. Ему необходимо надежное убежище, а также и богатство; а также и множество тех, кто живет трудами рук своих, а не войной. С численностью приходит нужда в пище: ее требуется куда больше, нежели способны промыслить в глуши охотники. А значит, приходится позабыть о скрытности. Амон Руд хорош для немногих — есть там и глаза, и уши. Однако гора стоит особняком, видно ее издалека, и окружить ее возможно с небольшими силами — разве что защищает вершину целая армия, гораздо более многочисленная, нежели наша — как она есть или какой со временем станет.

— Тем не менее хочу я возглавлять собственную армию, — молвил Турин, — а если паду я — значит, паду. Ныне стою я на пути у Моргота, и пока стою — южной дорогой он не воспользуется.

Вести о Драконьем Шлеме, что объявился в земле к западу от Сириона, быстро достигли слуха Моргота, и расхохотался он, ибо вновь выдал себя ему Турин, столь долго скрывавшийся среди теней и под завесой Мелиан. Однако ж устрашился Моргот, как бы Турин не обрел такое могущество, что проклятие, на него наложенное, утратит силу и избежит он участи, ему назначенной, либо, чего доброго, отступит в Дориат и вновь станет недосягаем для его взора. Посему теперь задумал Моргот захватить Турина и истерзать его мукой так же, как и отца, и подвергнуть его пытке, и поработить его.

Прав был Белег, когда говорил Турину, что они лишь опалили пальцы Черной Руки и что она не отдернется. Но Моргот скрывал свои замыслы и до поры довольствовался тем, что слал к горе самых своих опытных разведчиков; и очень скоро Амон Руд окружили соглядатаи — затаились они незамеченными в глуши и ничего не предпринимали против отрядов, что входили и выходили из крепости.

Однако ж Мим знал о том, что земли вокруг Амон Руд наводнены орками; и ненависть, что питал он к Белегу, подтолкнула его в озлоблении сердца к недоброму умыслу. Однажды на исходе года гном сообщил людям в Бар-эн-Данвед, что вместе с сыном Ибуном уходит собирать коренья для зимних запасов; на самом деле затеяли они отыскать прислужников Моргота и отвести их к убежищу Турина.[25]

Тем не менее Мим попытался навязать оркам свои условия, а те лишь посмеялись над ним. И сказал Мим, что плохо они знают Малых гномов, ежели рассчитывают чего-либо добиться от него пытками. Тогда спросили орки, каковы его условия. И объявил Мим свои требования: пусть ему за каждого убитого и пленного заплатят железом по его весу, а за Турина и Белега — золотом; пусть дом Мима, будучи очищен от Туринова отряда, останется хозяину и самого его никто не тронет; пусть Белега связанным передадут Миму на расправу; Турина же отпустят восвояси.

На эти условия посланцы Моргота охотно согласились, отнюдь не собираясь выполнять ни первого, ни второго. Вожак орков подумал про себя, что судьбу Белега вполне можно препоручить Миму; что до Турина, приказ гласил: «доставить живым в Ангбанд». Соглашаясь на требования гнома, орки тем не менее взяли Ибуна в заложники; тут-то испугался Мим и попытался пойти на попятную либо сбежать. Однако сын его остался в плену у орков, так что Миму волей-неволей пришлось проводить орков к Бар-эн-Данвед. Так был предан Дом-Выкуп.

Выше говорилось, что Амон Руд шапкой венчала каменная громада с голой и плоской верхушкой, но как бы ни круты были склоны, на вершину не составляло труда подняться по ступеням, вырубленным в камне, что уводили вверх от уступа или террасы перед входом в дом Мима. На вершине несли стражу часовые: они-то и предупредили о приближении врага. Орки же, ведомые Мимом, вышли на ровный уступ у дверей и оттеснили Турина с Белегом ко входу в Бар-эн-Данвед. Несколько его людей попытались вскарабкаться по ступеням в скале, и были убиты орочьими стрелами.

Турин с Белегом отступили в пещеру и завалили проход тяжелым камнем. В этот бедственный час Андрог сообщил им о потайной лестнице, которая выводила к плоской вершине Амон Руд: тот случайно обнаружил ее, заплутав в пещерах, как говорилось выше. По этой лестнице Турин и Белег и еще многие поднялись на вершину, и напали врасплох на немногочисленных орков, что уже взобрались туда по внешним ступеням, и сбросили их в пропасть. Некоторое время смельчаки обороняли высоту, не давая врагам вскарабкаться наверх, но негде было укрыться на голой вершине, и многих застрелили снизу. Доблестнее прочих сражался Андрог, пока не пал, смертельно раненный стрелой, на верхней ступени наружной лестницы.

Тогда Турин и Белег, и еще десятеро уцелевших, отступили к середине вершины, где высился стоячий камень, и, встав вокруг него кольцом, защищались, пока не погибли все, кроме Белега и Турина; а на этих двоих орки набросили сети. Турина связали и уволокли прочь; связали и раненого Белега, и оставили его лежать на земле, прикрутив за запястья и лодыжки к железным кольям, вбитым в скалу.

И вот орки, отыскав то место, где начиналась потайная лестница, спустились с вершины в Бар-эн-Данвед, и осквернили его, и разграбили. Мима они не нашли: тот схоронился в пещерах; когда же ушли орки с горы Амон Руд, на вершину поднялся Мим и, приблизившись к недвижно распростершемуся на земле Белегу, злорадно воззрился на него и принялся точить нож.

Но Мим с Белегом были на каменистой вершине не одни. Андрог, невзирая на смертельную рану, прополз между трупами к ним и, схватив меч, ткнул им в гнома. Визжа от страха, Мим бросился к краю утеса и исчез; он сбежал вниз по крутой козьей тропе, известной только ему. Андрог же из последних сил перерезал путы на руках и ногах Белега и освободил его; и, умирая, молвил:

— Раны мои слишком глубоки, даже тебе не исцелить их.