"Плоть и кровь" - читать интересную книгу автора (Келлерман Джонатан)Глава 1Печально, но факт: будь она обычной пациенткой, я бы давно ее забыл. Когда-то я помнил каждого из приходивших ко мне, однако за годы практики столько всего наслушался и насмотрелся, что, если бы держал в памяти рассказы пациентов, сам бы уже оказался на кушетке у психоаналитика. Способность забывать вырабатывается с опытом, и сейчас это не представляет для меня сложности. Ее мать обратилась в службу телефонных сообщений в субботу, сразу после Нового года. – Звонила некая миссис Джейн Эббот, – сказала оператор-телефонистка. – Утверждает, что ее дочь, Лорен Тиг, была вашей пациенткой. Имя Джейн Эббот ничего мне не говорило, а вот Лорен Тиг навеяло тревожные воспоминания. Телефон начинался с 818, значит, звонили откуда-то из Долины. А раньше эта семья жила в западном Лос-Анджелесе. И перед тем как перезвонить, я решил просмотреть старые папки. "Тиг, Лорен Ли". На папке стояла дата десятилетней давности. Практически перед самым окончанием моей практики на бульваре Уилшир. Вскоре я смог неплохо заработать на операциях с недвижимостью, перестал выслушивать каждый день пациентов, встретил красивую женщину, подружился с талантливым, но грустным детективом и узнал больше, чем хотел, о преступном мире Лос-Анджелеса. С той поры я старался избегать случаев, требующих длительной терапии, и занимался только судебным консультированием и детективной работой. Подобные дела позволили мне отказаться от кабинетной работы и практически полностью посвятить себя разгадыванию уголовных загадок. Лорен было пятнадцать, когда она впервые появилась в моей приемной. Папка тонкая: всего одна встреча с родителями, за которой последовали два сеанса с девушкой. Затем пропущенный сеанс, без объяснения причин. На следующий день отец оставил сообщение об отмене терапии. Последний сеанс не оплачен. Я хотел послать счет, но потом передумал. Если бывшие пациенты дают о себе знать, то хотят либо похвастаться своими успехами, либо пожаловаться на неудачи. В любом случае звонят люди, с которыми я смог наладить контакт. Лорен Тиг не входила в эту категорию. Пожалуй, я был последним человеком, кого она захотела бы увидеть. Почему же ее мать звонит мне? Я раскрыл папку. Пока я просматривал папку, в памяти начали вырисовываться смутные образы Джейн и Лайла Тиг. Она – худая, нервная блондинка, бывшая стюардесса, сейчас домохозяйка. Много курит – сорок пять минут без сигареты оказались для нее пыткой. Говорит быстро, от волнения не знает, куда деть руки. Глаза, что называется, на мокром месте: будто готова разрыдаться в любой момент. Когда во время разговора смотрела на мужа, стремясь найти поддержку, тот отворачивался. Отец Лорен – мужчина с невыразительным лицом и узкими глазами. Молчалив и раздражителен. Им обоим тогда было по тридцать девять лет, хотя выглядели они старше... Его работа как-то связана со строительством... а, вот: инженер-строитель. Довольно сильный мужчина, боровшийся с признаками среднего возраста при помощи длинных, до плеч, волос и темной бородки. Мощные мускулы, которые подчеркивала одежда – тесная футболка и узкие джинсы. Грубые, но правильные черты лица, золотая цепочка на красной шее, золотой браслет. Одень его в штаны из оленьей кожи, и он сошел бы за охотника на гризли. И как только я запомнил все это? Лайл Тиг сидел, широко расставив ноги, посматривая на часы каждые пять минут и теребя пейджер, словно надеясь, что тот зазвонит и избавит его от дальнейшего разговора. Я не мог установить с ним зрительный контакт – Лайл постоянно смотрел в сторону. Из-за этого у меня мелькнуло предположение: не страдает ли он рассеянностью внимания, которое могло бы передаться и Лорен? Но когда зашла речь об учебном тестировании, Джейн Тиг заверила, что Лорен проходила тест в школе два года назад. Девочку признали очень смышленой. – Смышленой, – повторил Лайл. В голосе отца не было ничего даже отдаленно похожего на похвалу. – С ее головой все в порядке, задать бы хорошую трепку!.. Он бросил осуждающий взгляд на жену. Ее губы задрожали, и она сказала, повернувшись ко мне: – Как раз это мы и хотим выяснить с вашей помощью, доктор Делавэр. Лайл хмыкнул. Я спросил его: – Мистер Тиг, по-вашему, Лорен просто избалована? – Ну конечно, обычные подростковые выкрутасы. Тиг снова взглянул на жену. На этот раз уже он стремился найти поддержку. Джейн тихо, но упрямо возразила, отведя взгляд: – Лорен – хорошая девочка. Лайл Тиг угрожающе усмехнулся. – Тогда какого черта мы здесь делаем? – Дорогой... – Ладно, ладно. Он говорил неохотно, и все же я не отставал, в итоге заставив рассказать о том, как нынешняя Лорен отличается от "прелестной малышки", которую Лайл брал с собой на работу. По мере воспоминаний его лицо помрачнело, речь стала сбивчивой, и в конце концов Тиг назвал дочь "настоящей заразой". Перед самым уходом он бросил: – Сомневаюсь, что вы сможете как-нибудь на нее повлиять. Два дня спустя Лорен появилась в моей приемной. Одна, с опозданием на пять минут. Высокая, стройная девушка с подозрительно большим бюстом (видимо, рано достигла половой зрелости). Лорен было пятнадцать, но она могла сойти и за двадцатилетнюю. Одета в белый топ, облегающие джинсовые шорты и босоножки на неимоверно высоких каблуках. Одежда не скрывала гладкие, загорелые руки и длинные, не менее загорелые ноги. Из босоножек выглядывали пальцы с ярко-розовыми ногтями. На голом плече висела черная кожаная сумка. Такое впечатление, что Лорен изучала последние веяния моды по нарядам проституток с бульвара Сансет. Когда молоденькие девушки пытаются выглядеть взрослее, результат, как правило, оказывается комичен. Лорен Тиг, напротив, чувствовала себя вполне комфортно, выставляя напоказ свое тело. Так же как и Лайл. Яблочко от яблоньки? От отца девушке достались каштановые волосы и смуглый цвет кожи, от матери – фигура. На этом сходство с родителями заканчивалось. Вижу ее как сейчас: густые, темно-коричневые с рыжими проблесками волосы, ниспадающие до середины спины. Высокие скулы. Широкий рот с кричаще-розовой помадой на губах. Немного выступающий, но идеальной формы подбородок. Голубые глаза, подведенные черным карандашом и накрашенные синими тенями. Прямой нос, усеянный веснушками, которые Лорен пыталась скрыть при помощи толстого слоя косметики, нанесенного от бровей до подбородка, словно штукатурка. Из-за этого лицо девушки больше походило на безжизненную маску. Пропустив мимо ушей мое приветствие, она продефилировала по комнате с грацией, почти невозможной на таких высоких каблуках. Ни тени подростковой неуклюжести – Лорен держалась прямо, с гордостью выставляя грудь. Поразительно симпатичная девушка, привлекательность которой была надежно скрыта за вульгарностью и броским макияжем. Она явно не испытывала скованности, устроившись на ближайшем ко мне стуле, как если бы находилась здесь далеко не первый раз. – Прикольная мебель. – Спасибо. – Как в старых фильмах, когда показывают библиотеки в особняках. Лорен похлопала ресницами, скрестила ноги, снова выпятила грудь, зевнула, потянулась, скрестила руки на груди, потом выпрямила их – ну просто образец податливости. Я спросил, знает ли она, почему здесь находится. – Родители считают, что я пропащая. – Пропащая? – Ну да. – А ты сама что об этом думаешь? Лорен усмехнулась, откинула волосы. Кончиком языка процвела по верхней губе. – Не знаю, все может быть. – Она пожала плечами, зевнула. – Итак, будем говорить о моих проблемах? Джейн и Лайл отрицали факт предыдущего лечения, но бойкость Лорен меня заинтриговала. Поэтому я все же поинтересовался: не ходила ли она к психиатру раньше? – Нет, никогда. Разве что школьный психолог пытался поговорить пару раз. – О чем? – Об успеваемости. – Ну и как, помогло? Она засмеялась: – Ладно, готовы выслушать все о моем неврозе? – О неврозе? – У нас в этом году преподают психологию. Идиотский предмет. Что, начнем? – Если ты не против. – Нет, конечно. Подразумевается ведь, что я немедленно выложу свои ужасные сокровенные тайны. – Как хочешь... – Знаю, знаю. Все мозгоправы говорят: "Никто тебя не заставляет". – Ты неплохо осведомлена о мозгоправах. – Да уж, достаточно. Некоторые из моих друзей ходили к ним. Одной подруге мозгоправ тоже гнал это дерь... эту чушь о том, что никто на нее не давит, а через неделю упек в психушку. – Почему? – Она попыталась наложить на себя руки. – По-моему, довольно веское основание. Лорен молча пожала плечами. – Ну и как твоя подруга? – Нормально, если вам действительно интересно. Девушка закатила глаза. Я промолчал. – И это тоже очередной прием мозгоправов – просто сидеть и смотреть. Говорить "ну..." и "хм...". Отвечать вопросом на вопрос. Правильно? – Ну... хм... – Очень смешно. Судя по тому, сколько вы берете за час, я не буду ходить сюда вечно. А он скорее всего позвонит и удостоверится, была ли я у вас. И хорошо ли себя вела. Поэтому давайте приступим. – Отцу не терпится поскорее с этим закончить? – Да. Так что поставьте хорошую отметку, ладно? Скажите ему, я была паинькой – и мне не нужны нотации. – Я скажу: ты старалась... – Говорите что угодно. – Но не буду вдаваться в подробности из-за... – ...конфиденциальности. Конечно, конечно. Валяйте. Moжете сказать им что хотите. – Не держишь секретов от мамы и папы? – А зачем? Лорен поиграла волосами и попыталась изобразить улыбку женщины, уставшей от жизни. – К тому же у меня нет настоящих секретов. Страшно скучная жизнь. Вам не повезло – постарайтесь не уснуть, пока слушаете. – Итак, твой отец хочет, чтобы ты со всем этим поскорее справилась. – Вроде. – Чего именно он хочет, Лорен? – Чтобы я хорошо себя вела, не врала... Чтобы я снова была хорошей девочкой. – Она засмеялась, положила ногу на ногу и погладила себя по коленке. – Не врала – это о наркотиках? – У них паранойя насчет наркотиков. Да и насчет всего остального. И это несмотря на то, что сами покуривают. – Они курят травку? – Травку, табак. Чтобы расслабиться после ужина. Иногда это алкоголь – коктейли. "Мы достаточно взрослые, чтобы держать все под контролем, Лорен". – Она снова захихикала. – Джейн раньше была стюардессой, работала на частных самолетах. У них до сих пор есть коллекция маленьких бутылочек с аперитивами. Мне больше всего нравится зеленый ликер с дынным вкусом – "Мидори". Но травку трогать нельзя, пока не исполнится восемнадцать. Да не очень-то и хотелось! – Травка – это не для тебя? – Скучно – слишком медленно действует. Сейчас уже не шестидесятые, чтобы сидеть в кружочке, уставившись в небо, и говорить о Боге. – Еще один приступ смеха, в котором явно не хватало радости. – Травка делает их скучными. Это единственное время, когда Джейн успокаивается и перестает переживать за все подряд. А он просто сидит, уставившись в телик. Жует чипсы или еще что-нибудь. А вообще-то я здесь не для того, чтобы обсуждать их дурные привычки. Перевоспитывать нужно меня. – В каком смысле "перевоспитывать"? – Чтобы убирала в комнате, следила за собой, собиралась по утрам, не называя мать стервой, прекратила ругаться. Ходила в школу и была внимательной, повысила успеваемость, перестала нарушать "комендантский час", выбирала достойных друзей, а не якшалась с отбросами. – Подразумевается, что я заставлю тебя делать все это? – Лайл сказал, вам никогда не удастся. – Лайл? В ее глазах забегали веселые огоньки. – Еще одно требование: не называть его по имени. Лайла это бесит. – А ты не собираешься прекращать? – Кто знает, что я собираюсь, а что не собираюсь делать? – Как Лайл реагирует, когда ты делаешь то, что его раздражает? – Не обращает на меня внимания. Уходит и занимается чем-нибудь. – У него есть хобби? – У него? Лайла интересуют только работа, еда, травка и телевизор. Он в меня не верит. И в вас тоже. – Лорен заговорщически улыбнулась. – Он говорит: "Мозгоправы – это шайка высокооплачиваемых клоунов, которые сами не в состоянии даже лампочку вкрутить". Лайл думает, что я надую вас так же, как и всех остальных. Он платит только потому, что Джейн достала его своим нытьем. – Мама больше верит в мозгоправов? – Мама очень сильно обеспокоена. Она обожает страдать. Они, кстати, лакомый кусочек для вас: поженились только потому, что были вынуждены. Я однажды искала бюстгальтер в ящике Джейн и наткнулась на свидетельство о браке. За два месяца до моего рождения. Я была зачата в грехе. Что вы об этом думаете? – Это имеет для тебя значение? – Просто забавно. – То есть? – Ну, они такие благопристойные и тому подобное. Она взяла свою сумочку, открыла замок, заглянула внутрь, опять защелкнула. – Значит, маме нравится страдать? – Да, она ненавидит свою жизнь. Раньше работала на чартерах, летала по всему миру вместе с супербогатыми людьми. Теперь жалеет, что спустилась на землю. Лорен пододвинулась на краешек стула. – Сколько мне еще тут торчать? Я не стал разглагольствовать о свободе выбора и просто сказал, что осталось полчаса. Лорен снова открыла сумочку, взяла зеркальце, посмотрелась, вытащила тушь, покрутила и убрала ее. – Целых полчаса? Вряд ли у меня наберется столько проблем. Вы действительно хотите выслушать их все? – Конечно. И она начала монотонный рассказ о тупых подругах, лезущих не в свое дело; тупых парнях, наивно полагающих, что все еще пользуются ее благосклонностью; тупых учителях, которые знают не больше учеников; тупых вечеринках; тупом мире. Лорен говорила не останавливаясь, ровным тоном, словно пересказывала разученный монолог, глядя куда угодно, только не на меня. Я подвел итог: – Итак, тебя все достало. – Вы правильно поняли. Сколько еще? – Двадцать пять минут. – Вот дерьмо. Так много? Вы бы хоть часы повесили, чтобы можно было следить за временем... – Обычно это не требуется. – Почему? – Люди не хотят отвлекаться. Она одарила меня горькой усмешкой и еще чуть-чуть пододвинулась на стуле. – О'кей, но я хочу уйти пораньше. Только сегодня, ладно? Пожалуйста. Меня ждут, а дома нужно появиться не позднее половины шестого. Иначе Джейн и Лайл с ума сойдут. – Почему тебя ждут? Что ты собираешься делать? – Веселиться. – За тобой зайдут друзья? Девушка кивнула. – Где вы встречаетесь? – Я сказала им ждать в квартале отсюда. Ну, я могу идти? – Лорен, я тебя не заставляю, но... – Но если я сбегу пораньше, вы нажалуетесь. Так? – Послушай, всего двадцать минут. Раз уж ты здесь, может, попытаемся что-то сделать? Я ожидал возражений, однако Лорен сидела с тем же недовольным видом. – Так нечестно. Я вам все рассказала. И со мной все в порядке. – Я не говорю, будто с тобой что-то не в порядке, Лорен... – Тогда в чем дело? – Мне бы хотелось получше узнать тебя. – Я того не стою. У меня скучная жизнь. – Она огладила себя руками. – Вот я, ничего особенного. Я помолчал несколько секунд, потом спросил: – Лорен, у тебя правда все в порядке? Она изучающе взглянула на меня из-под черных ресниц, открыла сумочку и достала пачку сигарет "Виргиния слимз". Протянула мне, я помотал головой. – Да бросьте вы. – Извини, я не курю. – Как это вам удается? Люди приходят сюда, все в напряжении. Разве они не жалуются? Что, Джейн на стену не лезла? Она ведь дымит как паровоз. – Я в основном принимаю детей и тинейджеров. Они справляются. – Дети и тинейджеры? – Лорен хмыкнула. – Все мои знакомые тинейджеры курят. Может, у вас аллергия? – У меня нет. А вот у пациентов иногда бывает. – Тогда почему большинство должно страдать из-за некоторых? Это не демократично. – Зато вежливо. – Ну ладно, – сказала Лорен и бросила пачку обратно в сумочку. – Сколько теперь осталось? |
||
|