"Корона с шипами" - читать интересную книгу автора (Джонс Джулия)

7

Тесса сунула в рот кусок селедки и поспешила запить ее хорошим глотком арло. Забавно, но рыбешка оказалась вовсе не так уж плохо приготовлена. По правде говоря, это было даже очень вкусно. Чем же, черт возьми, она нафарширована? Тесса чуть не задала этот вопрос Райвису, но вовремя прикусила язык. Некоторые вещи лучше не знать.

Они сидели рядом с очагом в маленькой таверне с низкими потолками. Комната освещалась прикрепленными к стенам свечами. Пламя то ярко вспыхивало, то почти затухало, и помещение вновь погружалось в темноту. Из кухни вырывались клубы пара. Хозяин трактира, хмурый мужчина с мощными челюстями по имени Стэйд, одно за другим ставил на стол все новые и новые блюда: миски с дымящимся супом, устрицы, деревянные тарелки с белой рыбой в еще более белом и густом соусе, поджаренные колбаски, нарезанная тонкими ломтиками утка, сваренные вкрутую яйца, пироги со свежими фруктами. И сыр. Каких только сортов здесь не было — сыр мягкий, сыр твердый, рассыпчатый, со слезой, красный, желтый, белый... Тесса не знала, с какого начать.

Райвис молча сидел рядом с ней. Они покинули дом Марселя сразу после заключенной с Кэмроном Торнским договоренности. Райвис вполголоса обменялся с ним несколькими словами, они назначили новую встречу, а затем банкир попросил гостей удалиться. Тесса не видела, чтобы Марсель передавал Райвису деньги, но туника последнего заметно топорщилась на груди.

— Дорогой господин Райвис, — зловещая похоронная физиономия Стэйда нависла над столом, — вы ничего не едите. Вам не по душе моя стряпня?

— Да нет, Стэйд. Все приготовлено как следует и отлично пахнет.

Стэйд вытер масленые руки о чистый белый фартук.

— Значит, у вас что-то стряслось.

— Возможно.

— Ага. — Стэйд сокрушенно поцокал языком. — Женщина?

Райвис нежно улыбнулся Тессе:

— Ты же меня знаешь.

Стэйд тоже улыбнулся — с видом мрачного удовлетворения.

— Женщины и пища, — он важно покивал головой, подчеркивая каждое слово, — женщины и пища — что же еще?! — Стэйд укоризненно взглянул на Тессу, поколдовал еще над тарелками, украсил кушанья веточками мяты и торжественно удалился.

Тесса все ела и ела. Ела в первый раз за два дня, и ничто на свете не могло помешать ей утолить голод. Она расправилась с селедкой и принялась за утку, вылавливая ломтики из яблочной подливки, а затем подбирая ее кусочками хлеба. Время от времени краем глаза она поглядывала на Райвиса. Стэйд был прав: ее спутник действительно ни к чему не прикоснулся. Зато он пил, много пил — одну наполненную до краев чашку за другой.

Встреча в погребе у Марселя не прошла для Райвиса даром. Лицо осунулось, потускневшие глаза ввалились. Теперь он казался Тессе много старше, чем раньше.

Тесса поела еще, но пить не стала. Она решила, что им пора поговорить. Еще в подвале у банкира, пока Райвис с Кэмроном спорили, ей пришла в голову некая мысль — она точно ухватилась за тонкую путеводную нить, которая могла помочь выбраться из этой неразберихи.

— Там, у Марселя, вы упомянули о корабле. Вы опоздали на свой корабль. А потом Кэмрон сказал, что если бы не смерть отца, прошлой ночью он покинул бы город.

— Ну да. — Райвис уставился на огонь. — И что с того?

— Мы трое, вы, я, Кэмрон, вчера попали в какую-то западню. Никто из нас не думал не гадал, что сегодня окажется в Бей'Зелле, — я-то уж точно и вообразить такого не могла. Однако все мы очутились здесь. — Лицо Райвиса не выразило ни малейшего интереса, и Тесса постаралась пояснить свою мысль: — Нас как будто насильно свели вместе — точно линии в одном узоре.

— В узоре, — эхом отозвался Райвис.

Тесса подумала, что он не слушает, но тут Райвис повернулся к ней.

— Прошлым вечером я видел в кабинете Марселя несколько рисунков. Работы более изысканной и совершенной мне в жизни не попадалось. Их автор умер вчера утром.

Тесса рывком выдернула из-под платья ленту с золотым кольцом:

— Я нашла это вчера утром. Вы упустили свой корабль.

Райвис наклонился вперед, но не прикоснулся к кольцу.

— А Изгард послал гонцов прикончить меня. — Он не отрывал глаз от золотого обруча.

И как раз в эту минуту Стэйду приспичило потребовать назад пустые тарелки. С неодобрительным фырканьем трактирщик отметил, что они не все доели.

— Женщины. Пища, — пробормотал он.

Райвис подождал, пока Стэйд, тяжело вздыхая, отойдет подальше от них, и продолжал:

— Почему вчера ночью тебе пришло в голову нарисовать это кольцо?

— Не знаю. Меня заворожили эти нити, их переплетения, как они цепляются друг за друга... А потом моя кровь на них... Не знаю, просто захотелось скопировать этот узор.

Райвис в последний раз внимательно посмотрел на кольцо и решительно поднялся:

— Пошли. Прихвати с собой хлеба и сыра. Мы навестим помощника того человека в Фэйле.

Вдова Фербиш потерла золотую монету рукавом, потом попробовала на зуб. У золота — особый, ни с чем не сравнимый вкус. Монета, безусловно, была настоящая. Медь и серебро не портили вкуса. Примесей свинца или латуни тоже не было.

Вдова открыла ставни и прищурилась, высматривая своего непутевого братца Свигга. Да, лорд Райвис и его странная маленькая подружка, похоже, истинная находка. Покойный мистер Фербиш, если только он существовал на самом деле, небось радуется за нее, лежа в сырой земле.

Имсипиа Родрина Муллет, которая позже стала называть себя вдовой Фербиш, рано поняла, что родилась не в то время. Самостоятельной, к тому же умной и честолюбивой женщине в наши дни приходится нелегко. Ее отец был рыбаком, мало того — он двигался, выглядел и вонял, как та самая рыба, которую ловил всю свою жизнь.

Папочка решил поскорей сбыть дочурку с рук. И конечно же, в зятья был избран такой же рыбак. Имсипиа Родрина, сколько себя помнила, только и делала, что чистила, потрошила и жарила рыбу. И возненавидела ее всей душой. Она наотрез отказалась идти за предложенного отцом жениха. Тогда в порыве свирепой рыбацкой ярости папаша проклял ее самым ужасным из рыбацких проклятий и велел убираться прочь. Он разрешил дочери взять с собой только платьишко, что было на ней, и корзину с остатками вчерашнего улова.

Что ж, Имсипиа схватила корзинку и была такова.

Очень скоро ей стало ясно, что у незамужней женщины в большом городе есть лишь два пути — или в монахини, или в проститутки. Имсипиа Родрина не питала особой любви к Богу, не привлекало ее и черное одеяние сестер Господних. Итак, ей осталась одна дорога — на улицу, и Имсипиа пошла по ней, правда, весьма неохотно. Природа наделила ее строптивым характером и язвительностью — качества, лишние для шлюхи. Поэтому она не особо преуспевала и не имела сколько-нибудь состоятельных постоянных клиентов. Шесть лет потребовалось, чтобы отложить один-единственный золотой.

Зато потом уже ничто не могло ее остановить. Она незамедлительно сняла небольшой домик, купила хрустальный шар и магический кристалл и для пущей важности обзавелась черной повязкой. Затем Имсипиа виртуозно выкрала из рыбацкого плена своего младшего братишку и подкупила местного пастора — за взятку он согласился внести в регистрационную книгу запись о ее фиктивном бракосочетании. Через неделю предсказательница судьбы вдова Фербиш открыла собственное дело. Швеей она стала чуть позже.

С тех пор Имсипиа Родрина не оглядывалась назад. Положение вдовы обеспечило ей уважение, а порой и сочувствие соседей. Она могла делать что хотела и идти куда хотела. А братишка Свигг создавал видимость мужской опеки — для такой роли он вполне годился. Придраться было не к чему.

Все шло по плану. Гадания и шитье приносили меньше денег, чем она рассчитывала, но умная женщина всегда найдет и другие источники дохода.

Вдова Фербиш перевалилась увесистым туловищем через подоконник. Свигг ушел почти четыре часа назад. Неужели он до сих пор не нашел тех иностранцев?

Утром, как только Райвис и его шлюшка ушли, Бернис, горничная, кухарка и вышивальщица вдовы Фербиш, прибежала с целом мешком новостей. Она рассказала о двух загадочных иностранцах, которые ищут человека, убившего накануне в темном переулке двух головорезов. За деньгами они не постоят, уверяла Бернис. Произношение у них гэризонское, а золото они раздают так же щедро, как портовые девки свою благосклонность.

Вдова Фербиш тотчас велела Свиггу привести этих иностранцев. У Райвиса, может, тоже денег куры не клюют, может, он таскает с собой кошель с серебряными монетами, но вдова сомневалась, что получит еще хоть одну из них. А ей надоело жить у реки, она устала от грязи, вони и мух.

В конце моста показался ее ненаглядный братец. За ним шли двое высоких мужчин в темных плащах. Заметив сестру, Свигг помахал ей, самодовольно потер руки и ткнул пальцем в незнакомцев.

Вдова Фербиш заулыбалась. В такие минуты она готова была полюбить своего младшего брата.

Она наспех прибралась в комнате, захлопнула все ставни, оставив открытым только одно окно — чтобы свет падал на комод орехового дерева и на шелковый гобелен над камином. Вот так-то. Пусть не говорят, что вдова Фербиш живет как нищенка.

Вдова натянула повязку на левый глаз и в ожидании остановилась около двери. Наконец она услыхала на крыльце топот трех пар ног.

— Милости просим, господа, милости просим. — Вдова Фербиш распахнула дверь.

Брат широко улыбнулся ей.

За спиной у него раздался какой-то хлюпающий звук. Улыбка на лице Свигга увяла, глаза удивленно расширились, он тихо охнул, пошатнулся и осел на пол.

Вдова Фербиш подхватила брата. Пальцы ее коснулись чего-то влажного — и в ту же секунду она увидела, что человек в черном плаще держит в руке нож.

Лезвие было красным от крови.

Она закричала.

Вооруженный ножом человек шагнул вперед. Кожа на переносице у него была удивительно туго натянута, а губы поджаты, обнажая розовые влажные десна. Сильный запах земли, крови, шерсти — запах дикого животного — ударил вдове Фербиш в нос. Она отпустила Свигга и попятилась назад, в комнату, заслоняя рукой лицо и не переставая вопить.

Дверь захлопнулась. Второй незнакомец пнул Свигга ногой в бок. Тот не пошевелился.

Вдова Фербиш выкаченными от ужаса глазами взглянула на рану на спине брата, потом опять на человека с ножом. Словно легкое дуновение коснулось ее лица. А потом боль пронзила ее. Она так стиснула зубы, что прикусила кончик языка. Рот наполнился кровью. Левый глаз вдовы Фербиш закрывала повязка, а из правого потекли слезы. Она больше ничего не видела.

От двери доносились глухие удары. Вдова Фербиш яростно заморгала, пытаясь сквозь слезы разглядеть, что же происходит. Чья-то темная фигура склонилась над телом Свигга.

Вдова Фербиш хотела окликнуть брата по имени. Но изо рта хлынула кровь. Убийца полоснул ее ножом по горлу. Вдова ударила его левой ногой, из последних сил пытаясь оттолкнуть неумолимое лезвие. Она больше не была уверена, что имеет дело с человеком. Когтистая лапа вцепилась ей в руку. Вонь не давала дышать.

Свободной рукой она бессильно шлепнула чудовище. Ударом кулака в живот убийца сшиб ее с ног. Темная тень нависала над ней, все ближе и ближе. На руку упала капля чего-то, что она приняла за кровь. Но эта жидкость была прозрачная — как слюна.

С губ вдовы Фербиш сорвался последний, отчаянный вопль. Смерть приближалась.

Лязг зубов. Запах разъяренного зверя. Ее ногти царапали грубую, жесткую кожу. По-видимому, она зацепила за шнурок и развязала кошель. Ужасная, опаляющая боль в груди и животе. Платье стало мокрым от свежей горячей крови. И золото, золото. Золотые монеты дождем сыпались на лицо и плечи вдовы Фербиш. Некоторое время она еще видела их холодный блеск — а потом все померкло.

Дорога до Фэйла заняла три часа. Они ехали по берегам реки Погони, которая змеей вилась между холмами и лесистыми ущельями. По обеим сторонам реки тянулись бесконечные тисовые и буковые леса. Время от времени попадались и поросшие желтоватой травой лужайки, заросли кустарника и огромные белые валуны. На лужайках паслись пятнистые черно-белые лошади, из труб беленьких домиков к облакам поднимались струйки дыма. Крыши их были украшены шпилями. Строились они так близко от реки, что фундаменты потемнели от влаги.

От порывов резкого восточного ветра шумели деревья и по блестящей поверхности реки пробегала рябь.

Райвис рассказал, что в Рейзе есть только две большие реки — Вервь и Торопа. Вервь пронизывает все королевство. Начинается она среди плодородных земель юга и течет дальше, на восток, мимо каменоломен, соляных плато и медных рудников к Бей'Лису. Полноводная Торопа совсем не похожа на нее. У нее гораздо более медленное течение и зеленые берега. Она проходит через вересковые пустоши на севере и соединяет Бей'Зелл с многочисленными городками и деревнями, тянущимися вдоль гор Ворс до самого моря.

— Если Изгард захватит Бей'Зелл, — заговорил Райвис, натягивая вожжи, чтобы заставить свою лошадь обойти густой кустарник, — мало того, что он возьмет под свой контроль северный и восточный выходы к морю и подступы к Бухте Изобилия, — весь север откроется перед ним. Гэризонские корабли смогут беспрепятственно перевозить товары и оружие на север, Ранзи окажется в осаде. Гэризонцы разграбят весь север страны, начиная от Горнта... — Райвис покачал головой. — Не пройдет и года, весь Рейз будет в руках Изгарда.

Тесса молча кивнула. Она с трудом справлялась со своей лошадью. Несколько лет назад в Нью-Мексико она взяла несколько уроков верховой езды, но отнюдь не овладела этим искусством в совершенстве. К тому же вожжи, стремена и седло очень отличались от тех, к которым на привыкла. В довершение всех бед ей мешала юбка. Тесса жалела, что поменялась одеждой с вдовой Фербиш.

Райвис до сих пор не сказал ни слова о своем договоре с Кэмроном, но, конечно же, ни на минуту не переставал думать о нем. На любой вопрос Тессы о Рейзе он отвечал исключительно с точки зрения военной стратегии: вот этот пригорок на западе отличная позиция, с него удобно начинать атаку на город; замок вон там, на горизонте, — одна из крепостей, построенных гэризонскими захватчиками много столетий назад, и поэтому, несмотря на неприступные стены, оборонять его будет не так-то просто. А каждая речка — путь к морю, которым следует завладеть в первую очередь.

— А Изгард рассуждает таким же образом? — спросила Тесса. После благополучного подъема на высоченный холм она почувствовала себя более уверенно. Если бы не это седло, слишком жесткое и узкое...

— А как же еще он может рассуждать? Он — гэризонец, война у него в крови.

— Вы так хорошо его знаете?

— Я хорошо знаю гэризонских королей. Они живут, чтобы воевать: только таким путем они захватывают власть и держат в повиновении полководцев. Иначе они не мыслят свое существование.

Тесса рискнула на минуту отвлечься от лошади и взглянуть на Райвиса. Он лукаво улыбался, довольный, что так ловко ушел от ответа на вопрос. Ничего, от нее так просто не отделаешься.

— Значит, поведение Изгарда типично для короля Гэризона?

— Еще до коронации он мечтал о захвате Бей'Зелла. Да, пожалуй, поведение его вполне типично. — Лошадь Райвиса решила остановиться пожевать пучок травы, и ему пришлось натянуть вожжи. — Впрочем, вот уж пятьдесят лет в Гэризоне не было короля. Теперь многие скажут, что все это лишь — старые, глупые басни. Просто россказни.

— А вы как считаете?

— Я считаю, что Рейзу следует позаботиться об охране своих границ.

Тесса нахмурилась. Райвис нарочно уклонялся от прямого ответа, играл с ней, как кошка с мышью.

— А почему там пятьдесят лет не было короля? Кто же тогда управлял Гэризоном?

Райвис приподнял бровь и ответил все в том же духе:

— После того как Берик Торнский разбил гэризонскую армию у горы Крид, окрестные государства — Рейз, Дрохо, Бальгедис и другие — решили объединить свои силы. Союзные войска вторглись в Гэризон, дошли до столицы, сровняли Вейзах с землей и убили короля и обоих его сыновей. А потом они провозгласили — издали специальный указ, — что, если кто-то попытается занять пустующий трон, страна будет уничтожена, города ее преданы огню, а у всех взрослых мужчин, способных поднять меч, отрубят руки.

Солнце скрылось за облаками, и на простиравшуюся перед ними дорогу легла густая тень. Тесса вздрогнула, ей уже было не до игр.

— Мне кажется, это уж чересчур... чересчур жестоко.

— Да, жестоко, но Гэризон получил по заслугам. На протяжении столетий он был зачинщиком бесконечных войн. Его армия вторгалась на пограничные территории, солдаты разоряли города и деревни, захватывали все новые и новые земли. Пять веков назад Гэризон был просто маленьким восточным герцогством с частыми засухами, скудной почвой и без собственных водных путей. Зато с тех пор, как гэризонцы впервые почувствовали вкус крови и сладость победы, уже ничто не могло остановить их. В годы наивысшего расцвета гэризонские владения простирались от Мэйрибейна на севере до реки Меди на юге. Короли Гэризона отличались кровожадностью и безжалостностью, ради победы они не щадили солдат — ни своих, ни вражеских.

Возьмем гору Крид — Берику пришлось перебить всю гэризонскую армию, до последнего человека, и лишь тогда король признал себя побежденным. Любой другой полководец, подсчитав потери, давно бы сдался. Но только не гэризонский король. Они, как бешеные псы, не знают удержу.

Тессе мерзла все сильнее. Она чувствовала себя ничтожной пылинкой в этом чужом мире, куда более диком и необузданном, чем ее собственный. События здесь развивались с пугающей скоростью, а люди были более эмоциональны, более опасны, более реальны. Жизнь словно прокипятили хорошенько, чтобы избавиться от лишней жижи и получить отвар очень концентрированный, очень крепкий. Даже природа казалась более богатой, более яркой. Тессу поражали насыщенность цветов — зеленого и желтого — и разнообразие оттенков. Да, покинутый ею мир с его приглушенными неброскими красками по сравнению с этим был как акварельный набросок рядом с написанной маслом картиной.

Тесса похлопала лошадь по шее. В ее теплоте было нечто знакомое и успокаивающее, но девушку не покидало ощущение, что прошлое ее блекнет, уходит все дальше и дальше. Она передернула плечами и постаралась сосредоточиться на последних словах Райвиса.

— Если гэризонские короли и в самом деле так плохи, почему Рейз и союзники позволили Изгарду захватить власть?

— Пятьдесят лет — порядочный срок. А людям свойственно забывать.

Тессу как обухом по голове ударили. Слова Райвиса прозвучали как приговор судьи. Людям свойственно забывать. И правда. Вот, например, она — путешествует по странной земле, в жестком неудобном седле, а прошлой жизни точно и не бывало. То, что имело значение каких-то два дня назад, теперь кажется чепухой. Ей все равно, что подумают сослуживцы, когда она утром в понедельник не явится на работу, или как поступит ее квартирная хозяйка, не получив вовремя арендную плату. Чеки, обязательства, знакомые и отношения с ними вдруг стали ей удивительно безразличны.

Только тяжесть висящего на шее кольца придавала ей какую-то уверенность в себе. Тесса протянула руку и потрогала его — на сей раз шипы почему-то не кололись, и она почти пожалела об этом.

За поворотом показался дом Дэверика, окруженный деревьями. Довольно большое двухэтажное здание с синей шиферной крышей, толстыми каменными стенами и узкими прорезями окон. Над дверью рядком сидели черные птицы. Они круглыми глазами уставились на пробирающихся через поросль деревьев Тессу и Райвиса.

На расчищенной площадке перед домом низенький белокурый человечек грузил вещи на тележку. Рядом на земле, ожидая своей очереди, валялись разрозненные стулья, ящики, столики, свернутые ковры и холсты.

Райвис спешился, кивком велел Тессе последовать его примеру и даже протянул руку, чтобы поддержать ее. Но перед этим его пальцы ощупали пояс. Ага, проверяет, на месте ли нож. Тесса притворилась, что не заметила, но сердце ее забилось сильнее.

Они вывели лошадей на площадку — и тут из дома вышел второй человек. Скрестив руки на груди и прислонившись к косяку, он поджидал, пока они подойдут поближе. У этого мужчины были песочного цвета волосы и массивные челюсти, и он враждебно пыхтел, втягивая и вновь надувая щеки.

— Если вы на аукцион, — заговорил он, — вы приехали слишком рано. Возвращайтесь завтра на рассвете.

— Мы не на аукцион, — ответил Райвис, — мы приехали поговорить с помощником Дэверика.

Низкорослый человечек начал загружать в тележку пачку холстов.

— А что вам нужно от Эмита? — Человек у двери с ног до головы оглядел Райвиса. Тессу он едва удостоил взглядом.

— Это личное дело.

— Личное, вот как?

— Представьте себе. Так вы намерены ответить мне, здесь ли он, — вежливость Райвиса мгновенно улетучилась, — или мне пойти посмотреть самому?

Человек на пороге ткнул в валявшийся на земле, не уложенный еще кусок полотна носком сапога. Что-то его, видно, не устроило. Он нагнулся и раздраженно выхватил материю из общей груды вещей.

— Вот вам Эмит. — Он указал на светловолосого человека рядом с тележкой. — Если имеете, что сказать ему, говорите прямо здесь, нечего секретничать.

Блондинистый человечек не поднимал на них глаз и продолжал грузить вещи. Тесса заметила, что у него дрожат руки. Райвис прикусил изуродованную шрамом губу.

— У меня дело к Эмиту, тебя оно не касается. — Он взглянул на извлеченную из кучи вещей простыню. — Почему бы тебе не вернуться в дом и не лечь в постельку, а?

Лицо его собеседника окаменело. Он пнул тележку, кастрюли и горшки со звоном попадали на землю.

— Прочь! — Он брызгал слюной от злобы. — Немедленно убирайся из моего имения! Сейчас же! Все убирайтесь! — Он вытер рот и повернулся к тому, кого называл Эмитом. — А ты лучше держи язык за зубами. Если узнаю, что ты разносишь по Бей'Зеллу всякие сплетни и болтаешь про завещание, я тебе язык отрежу. — Он еще раз пнул тележку. — Пошли вон!

Эмит ухватился за ручку тележки и приподнял ее. По-видимому, от слишком резкого движения все содержимое завалилось на одну сторону, и деревянная тележка затрещала и перевернулась. Скатанный в рулон ковер рухнул, как срубленное дерево.

Райвис шагнул вперед. Глаза его потемнели, а мускулы на руках напряглись. Тесса подумала было, что он собирается ударить человека на пороге. Но Райвис остановился у тележки и помог поставить ее на колеса.

Человек в дверях вздохнул с заметным облегчением. Но, заметив взгляд Тессы, он снова напыжился, выпятил грудь и сжал кулаки:

— Давайте уходите, все уходите! И не вздумайте вернуться!

— Посмотрим, не удастся ли запрячь в эту штуку моего конька, — обратился Райвис к Эмиту, когда тележка была снова поставлена на колеса.

Эмит подошел ближе, и Тесса увидела, что он старше, чем она думала. Он был опрятно одет — в тунику и накидку, но при ближайшем рассмотрении она заметила аккуратные заплатки и штопки. Пока Райвис запрягал лошадь, Эмит рассматривал свои ноги, руки, землю — все, что угодно, лишь бы избежать взгляда Тессы.

Человек на пороге наблюдал за их сборами. Простыня, которую он изъял из вещей Эмита, снова валялась в грязи.

Когда самодельная упряжь была готова и прилажена на место, Райвис протянул Тессе вожжи и велел ехать вперед.

— Я присоединюсь к вам через несколько минут.

Тесса оглянулась на дверь.

— Что вы задумали? — прошептала она.

Райвис пожал плечами:

— Я еще не решил.

Он лгал. По тому, как он закусил губу, Тесса поняла, что решение уже принято и сварливому человеку на пороге не поздоровится. Она не понимала, с чего Райвис так рассвирепел. Этот тип — всего лишь сварливое ничтожество, не более того. Связываться с ним абсолютно бессмысленно. Впрочем, бессмысленны были все события последних двух дней.

— Ну, пошли! — Райвис стегнул своего мерина.

Тесса развернула лошадей. Эмит поддерживал тележку, чтобы она не перевернулась опять. В молчании они ехали между деревьев. Трава под ногами была мягкой и влажной. Странные насекомые с длинными просвечивающими тельцами поднимались в воздух, испуганные их шагами.

Тесса не оглядывалась. Она успела достаточно хорошо узнать Райвиса и понимала, что он не шелохнется, пока они не скроются из виду. Чтобы не гадать, как Райвис поступит с неприветливым хозяином дома и зачем он это сделает, Тесса попыталась придумать, о чем можно поговорить с Эмитом. Она осмотрела содержимое тележки:

— Вы собираетесь в город?

Эмит оживился:

— Мне ужасно неудобно, что мистер Рэнс так себя повел. Уж поверьте мне, мисс. После смерти отца он сам не свой. — Голос у него был мягкий и недоумевающий. — Он очень переживает, очень.

— А вы? Вы сами, наверное, тоже очень расстроены?

— Я? — Эмит был искренне удивлен, что кому-то пришло в голову поинтересоваться его самочувствием. — Но у меня было столько дел. Надо было привести в порядок все вещи, все рассортировать и разложить по местам. Мастер Дэверик всегда говорил: «Эмит, твое дело — следить за порядком».

— Значит, вы навели порядок и решили, что пора удалиться?

— Да, мисс. Инструменты мастера Дэверика убраны, его кисти и чашки для смешивания красок чисто вымыты — как он любил. — Эмит улыбнулся грустной, робкой улыбкой.

Они выехали на дорогу, и тут пришлось сбавить ход — тележка то и дело попадала в рытвины и угрожающе кренилась. Тессе впервые за весь день стало зябко. Быстро смеркалось. Дорога терялась в темноте. Луна, которая раньше напоминала жирный отпечаток большого пальца, теперь превратилась в едва различимую царапину.

— Возьмите, мисс. — Эмит тронул ее за руку. Тесса обернулась и увидела, что добродушный человечек протягивает ей шерстяное одеяло. — Вы, похоже, немного замерзли. Укутайтесь хорошенько, а то схватите простуду.

Тесса взяла одеяло. На нее вдруг накатила грусть. Уже давно никто не относился к ней с такой добротой — очень давно, гораздо больше двух дней.

— Спасибо. — Она накинула одеяло на плечи, как шаль. — Я не предполагала, что будет так холодно.

— Что вы, мисс. Надо быть осмотрительней. Матушка всегда говорит, что выходить без накидки можно только в разгар лета.

Тесса улыбнулась. Матушка Эмита, должно быть, глубокая старушка.

— Вы теперь будете жить с матерью? — Она указала на тюфяк в тележке.

Эмит энергично кивнул:

— Да. Матушка живет в городе. Последние месяцы ее мучает подагра, и мой приезд будет для нее большой радостью.

Мой приезд будет для нее большой радостью. У Тессы возникло странное ощущение, — как будто что-то очень легкое — паутина или крыло бабочки — коснулось ее щеки. Она вдруг почувствовала тяжесть висящего на шее кольца. Что-то думает теперь ее матушка? Знает ли она вообще об исчезновении дочери? Посетила ли полиция ее родителей в Аризоне? «Ваша дочь оставила свою „хонду-сивик“ в Кливлендском национальном парке. Нам также известно, что затем она пошла пешком и обнаружила сейфы, похищенные из банка Ла Хавра. Однако о ее дальнейших передвижениях мы пока ничего сказать не можем».

Тесса прижала ладонь ко рту. Господи, какую же боль причинила она своим родителям...

— О, мисс... — Эмит обеспокоенно коснулся ее руки. — Вы хорошо себя чувствуете? Вы немного побледнели. Давайте остановимся и передохнем.

Тесса покачала головой:

— Нет, не стоит. Я просто подумала о... о своей семье. — Но на самом деле ей стало стыдно именно оттого, что она не подумала о своих близких.

У них за спиной по грязи зашлепали шаги. Потом треснула сломанная ветка, и из-за деревьев показался Райвис. Тесса удивилась, какое облегчение она почувствовала при виде него.

Он усмехнулся:

— Такими темпами вы доберетесь до города не раньше полуночи.

Тесса изучала лицо Райвиса, пытаясь прочесть на нем, что же произошло в доме после их отъезда. Райвис выглядел спокойным и довольным. Волосы немножко растрепались, но в остальном он казался собранным, как обычно.

— Господин... — начал Эмит, но Райвис взмахом руки успокоил его:

— Не беспокойтесь, друг мой. С молодым мистером Рэнсом не случилось ничего страшного — просто придется несколько деньков поваляться в постельке.

— Он очень расстроен смертью отца. Вот и все. Он не имел в виду ничего плохого.

Райвис разбирал вещи в тележке. Тяжелые он клал на дно, легкие сверху.

— Эмит, такая деликатность делает вам честь, но, полагаю, нам обоим понятно, отчего расстроены Рэнс и его братец.

— Но, сударь, мистеру Рэнсу было очень тяжело последние дни. Он не спал...

— Конечно, пари держу, что он глаз не сомкнул. Еще бы — в любой момент может явиться какой-нибудь нахал и предъявить права на то, что, по мнению Рэнса, принадлежит ему и только ему. Я бы очень удивился, если б узнал, что достойный юноша прилег хоть на минутку. — Райвис кончил перекладывать скарб и пнул колесо ногой. — Полагаю, его неприятно поразило, что Дэверик оставил вам так много своих работ?

— Ну, наверное, поначалу он немножко рассердился, но этого и следовало ожидать. — Эмит понурился. — Видите ли, завещание... Оно очень странное. Мастер Дэверик был таким щедрым, он хотел, чтобы каждому что-нибудь досталось. Вот и вышло, что мистер Рэнс и мистер Бойс были немножко разочарованы...

— Ага, и поэтому они завтра на рассвете распродадут все, что есть в доме. Боятся дальнейших разочарований.

Тесса исподтишка ущипнула Райвиса. Он слишком уж прозрачно намекал на то, что сыновья покойного придерживают завещание и спешат все распродать, пока не объявились другие наследники. Эмиту это могло не понравиться. Да и зачем огорчать его еще больше? Преданный человечек изо всех сил старается не думать плохо о сыновьях своего обожаемого мастера.

Не дав Райвису отреагировать, Тесса перевела разговор на другую тему:

— Эмит, вообще-то мы приехали расспросить вас о работах Дэверика. О его узорах. Райвис видел рисунки прошлой ночью и находит, что они превосходны,

— Мне показал их Марсель Вейлингский, — прибавил Райвис. — Он считает, что за рисунки можно получить кучу денег.

Эмит замотал головой:

— Мастер Дэверик не для того оставил их мне, сударь. Совсем не для того. И я ни в коем случае не продам их.

— А почему? — Райвис взял у Тессы вожжи, и маленькая компания снова тронулась в путь. — Вы могли бы обеспечить себя на всю жизнь.

— Мастер Дэверик велел мне хранить эти работы, пока они не понадобятся.

В лесу заухала сова. Тесса поправила сползшее одеяло. Быстро темнело, холодный ветер обдувал руки и шею.

— Понадобятся? Для чего? — спросил Райвис.

— Понадобятся тому, кто придет следом. — Колеса тележки угодили в очередную яму, и Эмит с трудом удержал ее в равновесии. — Мастер Дэверик надеялся, что у него появится преемник. Человек, который сможет рисовать узоры не хуже него. Который продолжит его дело.

Тесса украдкой прикоснулась к кольцу. Оно было теплым, как будто его только что трогали.

— И Дэверик хотел, чтобы вы сохранили рисунки и передали их «тому, кто придет следом»?

— Нет, мисс. Не все рисунки. Мастер оставил мне только часть их, один цикл. — Эмит говорил тихо, но очень отчетливо, нарочито подчеркивая каждое слово, словно боялся ошибиться или упустить что-то. — Он оставил мне цикл, работу над которым начал двадцать один год назад. Это не самые красивые его узоры, нет, те унаследовала жена, но самые, самые...

— Сложные? — предположил Райвис.

— Да, пожалуй, самые сложные.

Райвис и Тесса переглянулись.

— Мастер Дэверик мог годами не прикасаться к этому циклу, — продолжал Эмит, — а в один прекрасный день вдруг сказать мне: «Эмит, принеси-ка мне те старые пергаменты. Пожалуй, сегодня самое время добавить к ним еще один».

Тесса вздрогнула:

— В день своей смерти Дэверик работал над новым узором из этого цикла?

— Да, мисс. — Эмит помог Тессе поплотнее завернуться в одеяло, чтобы холодный ветер не мог проникнуть в ее гнездышко. — Он начал работать над последней страницей дней пять назад: прочерчивал основные линии, прорисовывал отдельные узлы. С двумя он покончил сразу же, а потом посвящал этому узору час или два ежедневно. А потом, в день своей кончины, мастер разбудил меня после полуночи, глубокой ночью. «Эмит, — сказал он, — смешай-ка краски и приготовь кисти, я чувствую непреодолимое желание поработать».

Никто не проронил ни слова в ответ. Тесса не знала, что сказать, и не хотела первой прерывать молчание. Визжали несмазанные колеса тележки, ржали лошади да поскрипывала кожаная туника Райвиса. День вдруг показался Тессе безумно долгим — такого долгого дня в ее жизни еще ни разу не было.

— Я лишь однажды видел узор, который напомнил мне рисунок Дэверика, — заговорил Райвис. — Это было в крепости, куда мне, надеюсь, никогда не придется возвращаться. И в тот момент, когда человек, с которым я надеюсь никогда больше не встретиться, давал мне поручение. Тот человек сказал, чтоб я не волновался о том, что тревожило меня много месяцев, он, мол, знает, как решить этот вопрос. — Тессу поразило богатство оттенков в голосе Райвиса. Мягкий по отношению к Эмиту, он в то же время был беспощадно суров по отношению к себе самому. — Я и думать забыл об этом случае. Но прошлой ночью в кабинете Марселя я вынул пергамент с рисунком Дэверика из-под пресса и увидел на узоре капли еще не засохшей как следует крови.

Поверьте, я много где побывал и много что видел. Даже если Дэверик был замешан в каких-то темных, колдовских делах, я не посмею осуждать вашего мастера или чернить его память. Я давно уже не считаю себя вправе судить кого-либо.

В бледном свете луны Тесса увидела, как Эмит нервно передернул плечами. Потом она перевела взгляд на Райвиса. И вдруг ее поразила мысль, что они все — Райвис, Эмит и сама она — втянуты во что-то очень большое, очень важное и никому из них не понятное. И, как раньше в подвале у Марселя, девушке пришло в голову, что если отступить на шаг, посмотреть на стремительно сменяющие друг друга события как бы издалека — тогда она сможет уловить основную нить в этом беспорядочном нагромождении линий и форм.

— Послушайте, Эмит... — Тесса повернулась туда, где в темноте маячила фигурка помощника писца, — вчера утром я внезапно очутилась здесь, в Бей'Зелле. Я была в совсем, совсем другом месте. И теперь у меня такое чувство, что я попала в гущу каких-то важных событий. Но почему именно я и каких именно событий — не понимаю.

Эмит не ответил, Тесса слышала только его дыхание.

— Покажи ему набросок, — раздался над самым ее ухом голос Райвиса. Она потянулась к седельной сумке, и в тот же момент он потянулся к своей.

Послышался негромкий щелчок, посыпались искры, и золотистое пламя выхватило из темноты лицо Райвиса. Тесса сбилась с шага: она воззрилась на него, точно увидела впервые. В свете пламени рубец на губе имел совершенно фантастический вид. Он был словно жила драгоценного металла на грубом камне. Тессе захотелось потрогать его.

Она подавила это вздорное желание, развернула кусок коровьей кожи и поднесла его к огню.

Эмит затаил дыхание.

Тесса ни разу не взглянула на набросок с тех пор, как окончила его прошлой ночью, и сейчас почувствовала, что краснеет. Она запомнила свой узор совсем другим. Он оказался таким законченным, так тщательно прорисованы были многочисленные детали... Никогда в жизни она не создавала ничего подобного. Кривые закручивались в немыслимые спирали, создавая головокружительные лабиринты с десятками подвохов и обманных ходов. Прихотливейшим образом изогнутые волнистые линии на самом деле не уклонялись от своего пути и сходились в одной точке. А нити, которые, казалось, вот-вот пересекутся, внезапно расходились в стороны, порождая отдельные узлы. И при том при всем это было ее кольцо, хотя в то же время и нечто большее. За этим крылся какой-то смысл.

Тесса недоверчиво покачала головой. Неужели она действительно нарисовала этот узор? Прошлой ночью она была такая уставшая, освещение в кладовке вдовы Фербиш такое скверное, уголь крошился в руке, а жировка нещадно коптила.

Но все же...

У Тессы тряслись руки. Она вспомнила, как прошлой ночью впервые почувствовала себя свободной от звона в ушах, который столько лет был ее злым гением. Ничто не мешало ей целиком отдаться работе. Ни сдавливающий лоб обруч, ни приливающая к ушам кровь больше не останавливали ее, ничто не останавливало. Ни боль, ни шум. А через час она перестала бояться и возвращения своей болезни.

На желтой, как масло, коже, испещренной черными линиями, Тесса внимательно, как вглядываются в лицо незнакомца, изучала изображение кольца. Так вот, оказывается, на что она способна теперь, когда избавилась от ненавистного звона.

— Это вы нарисовали, мисс? — спросил Эмит, снова поправляя одеяло. Должно быть, оно опять соскользнуло с плеч.

— Да. Прошлой ночью.

— Так, так, понимаю, — то ли кашлянул, то ли хмыкнул Эмит. Тесса наконец оторвалась от наброска, подняла голову и встретилась глазами с Райвисом.

— Эмит, — заговорил он, по-прежнему не отрывая взгляда от Тессы, — расскажи нам все, что знаешь об узорах Дэверика.

Он погасил свет.

— Я был помощником Дэверика, — ответил Эмит. — Я скоблил и растягивал кожу, смешивал краски и готовил глазурь. Я мыл кисти и чинил перья, вот что я делал. Я только помогал и не более того. Я ничего не создавал, не высказывал своего мнения, просто старался сэкономить время мастера. И не по чину мне было задавать вопросы. Я считал за честь находиться рядом с великим человеком, выполнять его поручения и вдобавок получать за это жалованье.

Мастер творил из любви к искусству, линии и формы вошли ему в плоть и кровь, он отдавал им всю душу, даже во сне ему снились краски и чернила. Он был замечательным писцом, одаренным глубоким видением, и никогда не причинил вреда ни одному живому существу. Он любил жизнь и любил единого истинного Бога.

В словах, в голосе Эмита звучали гордость и беззаветная преданность хозяину, и нетрудно было заметить, что он верит тому, что говорит. Но Тесса усомнилась, что это вся правда. Просто Эмиту отчаянно хотелось думать о людях как можно лучше.

— Что говорил Дэверик о том, кто должен стать его преемником?

— Мастер говорил, что ему предстоит тяжкий труд и мало найдется людей, способных взвалить себе на плечи такое бремя. Сам он учился искусству рисовать узоры больше полувека назад у монахов с Острова Посвященных и надеялся, что успеет передать свои знания тому, кто придет следом. — Эмит вздохнул и сокрушенно покачал головой. — Но никто не пришел. Ни у мистера Рэнса, ни у мистера Бойса нет вкуса к подобным занятиям. А из мальчиков, что поступали в ученики, ни один не задерживался надолго. В конце концов Дэверик примирился с мыслью, что при жизни ему не суждено увидеть своего преемника. Однажды он пришел ко мне — я очень хорошо запомнил это, потому что в тот день он окончил третий узор того цикла, — и сказал: «Эмит, я хочу, чтобы после моей смерти ты дождался того, кто придет следом, того, кто сможет почувствовать все значение узоров, подобных этому. И когда найдешь его, когда он появится, я хочу, чтобы ты научил его всему, что умеешь сам».

Его? Тесса нахмурилась.

— А если человек этот окажется женщиной? — Райвис усмехнулся, Тесса не видела его лицо в темноте, но могла бы поспорить на что угодно — он усмехнулся. — Ваш мастер оставил распоряжения на такой случай?

— Но... нет, мисс, зачем же? Мне случалось видеть работы женщин-писцов, отличные работы, выполненные твердой рукой. Я не думаю, что мастер исключал такой вариант.

Райвис рассмеялся и, насколько Тесса могла судить, похлопал Эмита по спине:

— Эмит, из тебя вышел бы превосходный дипломат. Я уверен, что если перед нами вдруг появится сам дьявол, ты немедленно начнешь уверять нас, что сатана просто немного сбился с дороги.

— Но, сударь...

— Райвис, зови меня Райвисом. А мою прелестную и в данный момент ужасно разгневанную подружку зовут Тесса. — По-видимому, Райвис сам от души потешался, и против воли Тесса тоже улыбнулась. Насчет Эмита он был абсолютно прав. Кроме того, у них обоих выдался долгий, трудный день и она слишком устала, чтобы рассердиться по-настоящему. А от смеха ей сразу полегчало.

Они съехали с дороги. Теперь путь к городу лежал через распаханные поля. Райвис передал вожжи Тессе, а сам вместе с Эмитом шел рядом и присматривал за тележкой. Лунный свет был неярок, и Тесса почти ничего не могла разглядеть в темноте. Она чувствовала терпкий запах реки, но не видела отблесков света на воде.

Потом почва под ногами стала ровней, Райвис вернулся к Тессе и пошел рядом с ней, а Эмит шел на несколько шагов позади них и придерживал груз на тележке.

— Почему бы тебе не поехать верхом? — спросил Райвис. — Я поведу твою лошадь, можешь не сомневаться — она будет идти спокойно.

Тесса покачала головой. Несмотря на усталость, она предпочитала идти пешком.

— Сколько еще до города?

Райвис пожал плечами:

— Час, может, чуть больше.

— Я приглашаю вас обоих посетить дом моей матушки. У нее найдется для нас горячий ужин и кувшинчик хорошего арло, — нерешительно вмешался Эмит. — А уж что касается рыбных блюд, тут она заткнет за пояс любую хозяйку в Бей'Зелле.

Райвис подхватил предложенную тему, и, к изумлению Тессы, они с Эмитом начали долгую беседу о разных способах приготовления рыбы. Эмит трещал без умолку, через слово вставляя: «Ну, матушка говорит...»

Тесса с удовольствием слушала. Воздух был наполнен ночными ароматами. Они достигли реки, потом шли через поросшие лесом лощины, опять через поля, через топи, где вода хлюпала под ногами. Разговор постепенно перешел на местные сплетни, на растущие цены, на истории о принцах и королях древности. Никто больше не упоминал Дэверика и его узоры, но время от времени, когда Райвис думал, что она на него не смотрит, Тесса ловила на себе испытующие взгляды. И хотя он оживленно болтал с Эмитом о том, где лучше покупать истанианскую кожу, или о том, почему Повелитель Рейза не выступает против Дрохо, Тесса знала, что думают они об одном и том же.

Ей ли предназначено продолжить дело Дэверика? Возможно ли это? А если возможно, как увязать это с другими событиями сегодняшнего дня?