"Крепость Серого Льда" - читать интересную книгу автора (Джонс Джулия)

6 КАК СТАНОВЯТСЯ СУЛЛАМИ

Они вошли в гору на четвертый день пути. Здесь невозможно было понять, в какую сторону движешься, но Аш почему-то казалось, что они больше не едут на восток.

«Поедем на восток, в Облачные Земли, а после на юг, в Сердце», — вот все, что сказал ей Арк Жилорез относительно путешествия. Аш не задавала ему вопросов. Это было утро их отъезда, когда солнце едва показалось над горизонтом и звезды светили, делая лед голубым. Ночью в землянке Слышащего она не сомкнула глаз, зная, что скоро покинет Райфа, и не в силах объяснить себе, зачем она это делает. Стоило ей поговорить с ним, и она бы освободилась. Он начал бы спорить, убеждать, заставил бы ее передумать. Он сделал бы это из любви к ней — и это было бы ошибкой.

Она теперь принадлежит к числу суллов. Их битвы — ее битвы. Она раккардан, Простирающая Руки, и в ответе за то, что эти руки недавно совершили.

С собой она Райфа взять не могла. Суллы не допустили бы этого: они не любят того, кого называют кланником. Но ею руководили другие причины. Он достаточно натерпелся из-за нее, достаточно рисковал своей жизнью. Теперь она отправлялась во тьму и должна была проделать этот путь в одиночестве. Она решила, что больше не станет подвергать его опасности. Вот так. Все очень просто... и очень сложно.

Она знала, что последовать за ней Райф не сможет. Арк относился к умению кланников читать следы с откровенным презрением. «Кланники видят только то, что есть, и не видят того, что было. Они, словно дети, смотрят только себе под ноги. Разве орел в полете и белка, перепрыгивающая с дерева на дерево, оставляют за собой следы? Да, оставляют, но такие, что доступны только слуху, обонянию и вкусу. Кланники пользуются только одним чувством, а суллы — всеми пятью».

Аш, придавленная внезапной усталостью, замедлила шаг. Мысль о том, что Райф не сможет найти ее след, разрывала ей сердце. Он так долго защищал ее, он нес ее на руках, когда она не могла больше идти. Но для суллов вся его сила и решимость не значили ровно ничего. Они провели его, как ребенка... и позаботились, чтобы он никогда ее не нашел.

Глубоко дыша, она старалась перебороть обиду. Если бы только она, просыпаясь поутру, перестала искать его глазами — все бы легче.

Заметив, что она отстает, Арк тоже сбавил шаг. Этот Землепроходец замечает все — надо ей помнить об этом и следить за собой.

— Далеко ли еще до привала?

Внутри горы было темно, но молочно-бледные доспехи, которые Арк носил под росомашьим плащом, излучали свет, словно прежде впитали в себя сияние луны. Аш рассмотрела эти доспехи вблизи, пока Арк мылся в согретой камнями воде. Они были теплыми на ощупь, и в каждой их чешуйке мерцало огненное кольцо. Аш догадывалась, что это костяные пластины, отпиленные в поперечном сечении. Очень тонкие, они казались ломкими на вид, но Аш, зажав одну из них в пальцах, убедилась, что эта кость прочна, как сталь.

Арк обернулся к ней, и его костяная чешуя заколебалась, как шелк. Свет от факела, который нес впереди Маль Несогласный, почти не затрагивал его лица, но глаза были видны хорошо, и в них что-то таилось.

— Этой ночью мы будем долго идти.

Который же теперь час? Чтобы определить это, Аш могла полагаться только на свое ощущение времени, но гора глушила и время, и свет. Узкие ходы змеились сквозь толщу камня, сквозь гранит и блестящие рудные жилы, мимо стоячих водоемов и пещер, где мелкие существа с глазами навыкате разбегались, завидев факел. Эти ходы вели вниз, только вниз. Порой приходилось поворачивать назад в поисках коридора, где могли бы пройти лошади. Часто Несогласный переводил коней по каменным мостам и извилистым лестницам. Эхо преследовало их, как тени. Звуки никогда не покидали гору — они кружили, отскакивая от стены к стене, и становились все тише и глубже, и дробились на составные части. Однажды Аш, остановясь и прислушиваясь, услышала странно искаженный собственный голос, совершенно ясно сказавший: «Съем-ка я сухарик». Эти слова она произнесла полдня назад, когда они остановились перекусить.

Аш вдруг стало холодно, и она запахнулась в шубу. Маль впереди провел лошадей через природные ворота, усеянные блестками кварца. Этот огромный сулл мог молчать часами. В его обязанности входило отыскивать нужную Арку дорогу и освещать путь. Его широкую спину перечеркивал меч, который Маль носил за плечами из-за его необычайной длины. Его плащ, составленный из полос разного меха, был не такой, как у его хасса, но под ним мерцала такая же бледная чешуя. Плотная, как у сокольничего, кожаная рукавица защищала его левую руку от брызжущей с факела смолы. Как будто почувствовав, что Аш смотрит на него, Маль оглянулся. Его льдисто-голубые глаза каждый раз точно пронизывали ее насквозь. Они знали все, эти глаза, и Аш часто гадала о том, какие трагедии пережил Маль в прошлом.

— Можно там пройти? — спросил Арк, подойдя к нему.

— Нет. Потолок слишком низок и пол ненадежен.

Арк медленно кивнул, внимательно глядя на своего хасса темными, почти черными глазами. Аш видела, что он размышляет. Покинув владения Ледовых Ловцов пять дней назад, они шли сквозь метели и снегопады, по черным торосистым льдам и заснеженным предгорьям, и все это время Арк держался уверенно. Сейчас в нем появилось нечто другое.

— Оставь лошадей здесь. Дальше пойдем без них.

Пока Маль развязывал мешок, Аш прошла через скальную арку и посмотрела вперед. В густом мраке она различила только вырубленные в камне ступени, ведущие куда-то в недра горы. Сквозняк шевельнул ее волосы, резкий, отдающий кровью запах медной руды наполнил ноздри. Аш стало тревожно, и она поспешила вернуться под защиту Арка.

Он разглядывал метки на стенах. Аш узнавала сулльские знаки — луны, полумесяцы и чертежи ночного неба. Суллы считают своими все глубокие, лишенные света места. Аш вздрогнула. Она знает о суллах так мало — как может она надеяться стать одной из них?

Арк, должно быть, прочел сомнение на ее лице: он придвинулся к ней так близко, что стали видны шрамы от кровопусканий на его скулах, ушах и челюсти, и сказал:

— Скоро мы завершим свой ночной переход.

— Но лагерь разбивать не будем?

— Нет.

Что-то удержало ее от дальнейших расспросов. Арк умел держаться совершенно неподвижно, не мигая и дыша через равные промежутки. За все время пути они разговаривали только о еде, о погоде и прочих дорожных мелочах. О цели их путешествия не упоминалось вовсе. Арк взвешивал слова столь же точно, как свои вдохи и выдохи.

Аш, удивившись самой себе, спросила его:

— Почему ты оставил нетронутым свое горло?

Лицо Арка окаменело, и он ответил так тихо, что Аш едва расслышала:

— Драс Морту. Последний Надрез. — Он потрогал гладкий кусочек у себя на коже. — Когда придет мое время отправиться к Дальнему Берегу, я взрежу последнюю, самую большую жилу.

— А если ты умрешь от чужой руки?

— Тогда мой хасс не успокоится, пока не найдет меня и не сделает Последнего Надреза сам.

Аш опустила глаза, чувствуя, что коснулась чего-то сокровенного.

— Лошади накормлены и напоены — можно идти. — Маль взял факел из расщелины в скале. Верховые кони и вьючная лошадь стояли гордо и прямо. Их не надо было спутывать — Аш знала, что они и без веревки никуда не сбегут и будут ждать возвращения всадников. Мимоходом почесав серому нос, она шепнула ему:

— Не скучай, мальчик. Когда-нибудь я узнаю все-таки, как тебя зовут.

Теперь они двигались медленно и очень осторожно, едва переступая по скользкому графиту. Аш то и дело поскальзывалась, и Маль каждый раз поддерживал ее. Большой сулл видел то, чего не видела она: трещины, особенно скользкие места и раскрошенный камень. Ей казалось, что ему даже факел не нужен. Скальные морщины и складки вбирали в себя весь свет, тени перемещались, и Аш видела всего на несколько шагов перед собой, но Маль ни разу не замедлил шага.

Мужчины несли за плечами легкие котомки — Аш полагала, что они взяли с собой провизию на несколько дней, одеяла и лекарства. Зачем они привели ее сюда? Сначала Аш думала, что они собираются пройти гору насквозь, чтобы сократить трудный путь через льды. Теперь она поняла, что они идут в какое-то определенное место, расположенное глубоко в толще горы. «Ох, Райф. Как жаль, что тебя нет рядом».

Не доверяя себе, она стала ощущать, что вокруг делается теплее. Они спускались все ниже, и над верхней губой Аш проступили капельки пота. Вскоре ей пришлось скинуть шубу и перекинуть через плечо. Взглянув на покрытую влагой скалу, Аш убедилась, что вместе с теплом усиливается и влажность. Суллы как будто не замечали этих перемен, но ползущих клоков тумана они не могли не видеть — и громкую капель, конечно, слышали тоже.

Их шаги теперь звучали глухо, и эхо почти умолкло. Туман клубился вокруг их лодыжек, как пена. Время от времени Аш видела на скале знаки. Однажды ей померещился ворон, и она не совсем поняла, успокоило это ее или напугало. От усталости она спотыкалась, и Маль предложил ей свою руку. Опираясь на него, Аш преодолела последние ступени и вошла в большой скальный зал.

Его населяли тени, и конца ему не было видно. Посередине лежал зеленый пруд — от него и поднимался туман, и медью пахло тоже оттуда. По его берегам высились блестящие скалы, обросшие внизу медным колчеданом.

— Зажги еще факелы, хасс. — В голосе Арка не слышно было радости путника, добравшегося наконец до цели. Аш почему-то подумала, что он сейчас вскроет себе жилу, чтобы уплатить дань, однако он этого не сделал и лишь прошел, тяжело ступая, к самому пруду. Маль, уверившись, что Аш твердо держится на ногах, стал исполнять приказ Арка, и она волей-неволей двинулась к воде вслед за Жилорезом.

Землепроходец, успевший разостлать на берегу одеяло, сказал ей:

— Сядь. Отдохни.

Аш повиновалась. Здесь, у воды, туман окутывал ее целиком, и она только теперь поняла, что сидит у горячего источника. Ей вдруг захотелось войти в пруд прямо в одежде, чтобы тепло пропитало все ее изболевшееся тело. «Но ведь не для купания же меня привели сюда», — подумала она, и маленькая искра радости, вспыхнувшая было в ней, угасла.

— Выпей это, Аш Марка, найденыш. — Арк протянул ей бараний рог с какой-то прозрачной жидкостью. — Это не снотворное, — добавил он, видя, что Аш колеблется.

Они оба думали о ночи в землянке Слышащего и об оолаке, погрузившем Райфа в сон.

— Питье ничем не повредит мне? — спросила Аш.

— Нет, просто придаст тебе сил.

Она взяла рог, но пить не стала. Несогласный обходил пруд по кругу, закрепляя факелы в скале. Это простое занятие испугало Аш: зачем им столько света? Страх побудил ее сказать:

— Может быть, разведем костер? Я поджарила бы остатки козлятины.

Арк медленно покачал головой, и она уловила грусть в его глазах.

— В эту ночь мы не будем есть, Аш Марка. В эту ночь ты станешь дочерью суллов.

Эхо разнесло по пещере его слова и умолкло. Они пронзили Аш, как ножом, и она заметила, что вся дрожит. Жидкость из рога плеснула ей на ногу, и Аш заставила себя успокоиться.

— Мы не можем привести тебя в Сердце, пока ты не станешь суллийкой, — продолжал тихий, но мощный голос Арка. — Ты раккардан и нужна нам, ибо впереди лежит Долгая Ночь. Мы единственные, кто способен сразиться с тьмой. В то время как кланы и города воюют друг с другом за земли, некогда принадлежащие суллам, нам предстоит выйти на бой с Последними и всей их ратью. Не обманывайся, Аш Марка: я мало что могу предложить тебе в обмен на твою душу. Впереди у нас Маэр Горо, Время Тьмы. Не лучшее время, чтобы сделаться суллом. Если нам посчастливится, мы обретем смерть в бою, если нет, Последние возьмут нас, и наши души уйдут в серый сумрак.

Многого я не могу пока тебе сказать, ибо это нельзя говорить чужому, постороннему нам человеку. Наши секреты, как и наша кровь, даются дорогой ценой, и мы рискуем многим, открывая их.

Но знай: если ты станешь одной из нас, мы будем чтить тебя и не пожалеем жизни, чтобы тебя уберечь. Ты драгоценна для нас, как новорожденный младенец, и, как он, несешь нам новую надежду.

Аш сидела, вдумываясь в слова Землепроходца. Семь факелов теперь горели вокруг пруда, и вода полыхала оранжево-зелеными бликами, как Огни Богов на северном небе. Слышался треск смолы и мерное дыхание обоих мужчин. Растроганная, но не желающая этого показывать, Аш сказала:

— Значит, ты предлагаешь мне выбор?

Сулл, если и заметил дрожь в ее голосе, ничем не выдал этого и молча кивнул.

— А если я откажусь?

— Мы уведем тебя отсюда.

— А потом?

Она видела по лицу Арка, что ему очень не хотелось бы отвечать на этот вопрос. Он переглянулся со своим хассом, и Несогласный пришел к ним с той стороны пруда. Его громадность и грация его движений заново поразили Аш. Она взглянула в его глаза и поняла без тени сомнения, что смотрит в лицо человека, который убьет ее в случае нужды.

— Я сделаю это без боли, — тихо промолвил он.

И Аш ему поверила. Ей вдруг подумалось, что есть худшие способы умереть, чем от руки искусного воина, чей меч так остер, что даже волос, упав на него, будет разрезан надвое. Аш обнаружила, что она спокойна, совершенно спокойна.

— Живая я для вас опасна, — сказала она.

Арк кивнул, хотя это не было вопросом, и она впервые заметила, что он гораздо старше, чем ей представлялось.

— Если мы позволим тебе уйти отсюда и отыскать дорогу обратно к Ледовым Ловцам, за тобой придут другие. Мы были первые, кто нашел тебя, но не последние. Если ты не с нами, то против нас, поэтому ни один сулл, если ты откажешься стать нашей, не оставит тебя в живых.

Аш промолчала, и в пещере настала тишина. Если Арк сказал правду, то они с Малем готовы оказать ей милосердие, которого больше никто не окажет. Что-то в темном лице Арка и в его пальцах, охвативших цепочку кровопускального ножа на поясе, говорило ей, что суллы, которые придут после него, попросту растерзают ее на части.

Мгновения шли, туман клубился, и наконец Аш спросила:

— Что это значит — быть суллом?

— Это дом, — сказал Маль.

— Это сердце, душа и жизнь, — подхватил Арк. — Срединные Огни горят для нас и для предков, которые были до нас. Мы пересекли океаны, сушу и такие места, где само время вытягивается в тонкую нить. Мы выше семьи и родины, выше жизни и смерти в твоем понимании. Нашу историю и наши битвы мы носим в своей крови. Наши дети рождаются с памятью о Дальнем Береге, и единственное наше желание — вернуться туда. Мы старше человека: мы видели, как воздвигаются горы, и рушатся империи, и вымирают целые множества живых существ. Наши предки знали Древних, ходивших некогда по этой земле, и мы помним, как руки Первых Богов создали нас самих.

Темный взгляд Землепроходца не отпускал Аш, вытягивая из нее что-то. Прошло еще какое-то время, и он добавил:

— Мы твои братья, Аш Марка, и готовы принять тебя как сестру. Приди же к нам и стань дочерью суллов.

Аш ощутила острую боль позади глаз. Неужто она так прозрачна, что он видит ее желания?

— Вы заберете у меня душу? — тихо спросила она.

— Нельзя стать суллом, отдав одну только плоть.

— И жизнь моя не будет напрасной?

— Впереди Маэр Горо. Ты исполнишь свое предназначение.

Аш кивнула, поняв суровое обещание, заключенное в этих словах. Из-за нее, Простирающей Руки, в Стене Провала возникла трещина; став суллийкой, она посвятит свою жизнь борьбе с тем, что выйдет из Провала в мир. Она идет на это с открытыми глазами. Жаль только, что Райфа здесь нет.

Суллы ждали. Маль стоял прямо, не шевелясь, и даже не придерживался рукой за скалу, чтобы уравновесить свое большое тело. Золотой свет факела, горящего сбоку, не мог растопить лед в его глазах. Арк сидел на синем шелковом коврике, бросив росомаший плащ на камень. Меч, кинжал и столовый нож торчали у него сзади, как стальной хвост. Отражения суллов в пруду почему-то отливали серебром.

Аш собралась с духом. «Я, Аш Марка, найденыш, брошенная умирать за Тупиковыми воротами». Эти слова, ее слова, как всегда, вселили в нее некую упрямую силу. Она нежеланный ребенок, родных у нее нет, и терять ей нечего. Но вот эти два сулла способны все изменить. «Сестра», — сказал Арк. И «дочь». Не «названая» — просто «дочь».

Она принадлежит к их числу. Она знала это с того мгновения, когда Маль Несогласный простерся перед ней на снегу и произнес слова, слышные только ей. «Добро пожаловать, сестра, я никогда не видел луны столь яркой, как та, что привела тебя к нам». Она не менее горда, чем они, сказала себе Аш, вспомнив его приветствие. Она не станет плакать. После этого ей стало нетрудно встать, и посмотреть им обоим в глаза, и сказать:

— Сделайте меня дочерью суллов. — Она полагала, что во многом уже стала ею.

Ночь переменилась при этих ее словах. Она сгустилась, и тени образовали стену вокруг пруда. В мире не осталось ничего, кроме семи факелов и двоих мужчин. Туман вздымался и опадал. Аш поднесла рог к губам и выпила. Питье, холодное и обжигающее, оставило за собой гвоздичный привкус. В глазах помутилось, но тут же прояснилось снова, и Маль протянул руку, чтобы взять у Аш рог. Питье пронизывало ее с ног до головы, и она почувствовала, как что-то отходит прочь. Страх уже отошел далеко — она его еще видела, но потрогать уже не могла. Время отступило еще дальше, и Арк с Малем в мгновение ока тоже отодвинулись куда-то.

Медленно и решительно принялась Аш снимать тяготившую ее одежду. Еще немного, и она стала перед суллами нагая, с высоко поднятой головой и прикрывающими грудь волосами. Туман льнул к ней, забираясь в ямки у горла и поясницы. Суллы разделись до пояса, обнажив мускулистые, испещренные шрамами торсы. Маль привычными движениями пропускал свой белый кровопускальный нож через кулак. Аш сперва показалось, что он полирует лезвие, но потом она заметила зажатый в пальцах точильный камень. Маль оттачивал нож.

Я сделаю это без боли.

Арк заговорил, и Аш стоило труда вникнуть в смысл его слов.

— Нельзя достигнуть ничего стоящего, не подвергая себя опасности. Чтобы стать одной из нас, ты должна пройти через смерть.

— Я буду оберегать тебя, Аш Марка, — промолвил Маль. — На край жизни ты отправишься не одна.

Забота в его голосе дошла до Аш раньше слов, и она неожиданно для себя спросила:

— Какое испытание мне предстоит?

— Кровь в тебе не сулльская. Надо выпустить ее, прежде чем сотворить новую.

Аш кивнула, уяснив наконец, что они намерены с ней сделать. А она-то думала, что выбрала более легкую участь.

Откинув назад волосы, Аш вошла в пруд. Ее ноги под горячей водой сразу порозовели. Медные пары окутывали ее, навевая дремоту. Зайдя по пояс, Аш широко раскинула руки, приложив ладони к тихой зеленой воде. Суллы вошли в воду вслед за ней, всколыхнув туман. Аш увидела на камнях серебряные блики, и ее кольнул страх: они достали ножи. Суллы завели ее руки назад. Их пальцы охватили ее запястья, нащупывая вены.

Аш дрогнула, ощутив прикосновение ножей. Она порадовалась тому, что не видит лиц мужчин, нанесших ей эти раны, а еще больше тому, что не видит самих ран. Глядя на факелы и на тени, она услышала, что суллы отошли назад. Вода всколыхнулась, достав ей до груди, и опять успокоилась. Аш оттолкнулась ногами от дна и легла на воду. Кровь рисовала вокруг нее диковинные цветы, распространяя сахарно-сладкий запах.

Стемнело. На потолке поблескивали рудные жилы. Кровь дошла до краев пруда. Красная вода плескала Аш на бедра, затекала в пупок. Аш так устала... так устала. Маль сказал правду. Это не больно.

Темно. Она качается на воде. Тепло и покой. Вот чего ей всегда хотелось. Ни веса, ни забот — только покой.

Отпустите меня...

Тьма перемещалась, складывалась в фигуры. Тени склонялись над Аш, стремясь пожрать ее душу. Кто-то рассмеялся — женщина. Звонкий, как колокольчик, голос сказал: «Добро пожаловать, дочь моя. Отчего же ты так долго не приходила?» Чье-то прикосновение обожгло Аш холодом. Боль обострила ее чувства, и она с полной ясностью ощутила, что не готова еще прийти сюда. Она повернулась и обратилась в бегство. Заливистый смех несся ей вдогонку.

Теперь все вокруг стало серым, лишь впереди смутно белело что-то. Дальний Берег. Произнеся про себя это название, Аш испытала первый приступ тоски. Единственное наше желание — вернуться туда. Синее-синее, будто только что сотворенное море плескало на плавно выгнутый край суши. За обросшими мхом скалами и сверкающими солеными озерками росли высокие деревья. Золотой лес тянулся до самого горизонта, за которым таилось нечто прекрасное и вечное. Аш засмеялась от счастья, глядя, как желтый мотылек пьет нектар из окропленного росой цветка. Вот зачем они борются с тьмой — чтобы когда-нибудь вернуться сюда и познать подлинную радость.

Аш почувствовала, что растет, что ее наполняет какая-то новая сила. В ней мелькали картины памяти и прорастали первые семена знаний. У нее захватило дух от сознания своей принадлежности, и она закричала, рождаясь заново.