"Пещера Черного Льда" - читать интересную книгу автора (Джонс Джулия)

13 ДОРОГА БЛАДДОВ

Красный туман окружал их, точно пар, валящий от чана с кипящей кровью. Погода стояла морозная и такая тихая, что слышно было, как трещит лед на озере в пяти лигах от них. Светало, и солнце поднималось где-то за Медными холмами, освещая дорогу странным кровавым огнем. Райф мог видеть только двух всадников впереди себя, ничего больше.

Панцирь из вареной кожи, затвердевший на морозе, натирал шею. Ночью Райф не выспался, как, впрочем, и все остальные. Они ночевали без огня на северо-восточном краю Дхуна.

— Стой! — прошипел в тумане Корби Миз. Его голос, созданный Каменными Богами для того, чтобы реветь во всю глотку, как положено каждому молотобойцу во время боя, не был приспособлен для шепота. Все равно как если бы собака замяукала.

Все, однако, немедленно подчинились, осадив коней. Металлические части уздечек обмотали тряпками, чтобы не обморозить лошадей, поэтому шума почти не было. Даже молотобойцы натерли свои цепи мукой, чтобы те не звякали и не выдавали их. Сильный ветер, задувший две ночи назад, поднял поземку, и позаимствованная Райфом кобылка увязала по самые бабки в сухом снегу.

Дружина образовала неровный круг на поросшем редкими деревьями склоне, удерживая коней на месте. Люди дышали паром, и их глаза под капюшонами чернели, как угли. Баллик Красный вынул лук из футляра и прогревал между пальцами навощенную тетиву. Дрей и несколько других молотобойцев ослабили ремни так, чтобы легче было отстегнуть молот.

Корби Миз откинул капюшон, чтобы все могли видеть его лицо. Мотнув подбородком на юго-восток, он сказал:

— Дорога проходит под нами, вон за теми каменными соснами. Мы должны быть хорошо прикрыты, хотя в этом треклятом тумане не отличить кротовую кучу от лося. Когда Рори вернется, мы будем знать больше. В последний раз, когда я тут был, по обе стороны дороги росли деревья, но это было десять лет назад, и с тех пор многое изменилось. Собачий вождь не дурак, не забывайте об этом. — Корби окинул быстрым взглядом Райфа и еще нескольких недавних новиков. — Он видит, где можно устроить засаду. По словам Мейса, он приказал срубить все деревья вдоль дороги Бладдов. Но сюда он не скоро доберется, если, конечно, не прячет в своих собачьих штанах целую армию дровосеков. Однако дело не в этом, а в том, что он знает, откуда ждать беды. Можете прозакладывать свои стрелковые пальцы, что всякий его человек, едущий этой дорогой, будет вооружен до зубов, насторожен, как бабенка, присевшая в кустах по нужде, и готов к бою при первом же звуке стрелы, попавшей в дерево. Туман нам на руку, но не следует лодырничать, полагаясь на него. Бладдийцы вышлют вперед дозорных, и когда те увидят, что им не разглядеть даже ушей собственного коня, они перестанут смотреть и будут слушать. Поэтому держите лошадей в узде, не шевелитесь и не обнажайте оружия, когда займете позицию. Ясно?

Райф кивнул вместе с остальными. Во рту у него так пересохло, что он чувствовал все промежутки между зубами. Во время речи Корби он вдруг уяснил по-настоящему, что они собираются делать. Он никогда еще не стрелял в человека, никогда не целился ни во что крупнее лесного кота. Но той глубинной частью своего существа, откуда исходили выстрелы и летели в цель стрелы, он знал, что попадет и в человека.

— За туманом, конечно, надо следить. Если поднимется ветер, он растает так быстро, что задницу не успеешь подвинуть в седле. — Вид у Корби был угрюмый. Красный туман заполнил вмятину на его голове. — Нам скорее всего придется ждать. Бладдийцы могут проехать здесь в любое время между полуднем и сумерками, и надо быть готовыми, когда они появятся. Поэтому не смейте никто сходить с коней.

— Вот-вот, — отозвался Баллик Красный. — Либо отливайте сейчас, либо уж терпите.

Когда никто не двинулся с места, Тоади Скок добавил:

— Только не лейте на спины лошадям, ребята. Они от этого бесятся.

В ответ раздался смех, рожденный скорее напряжением, чем весельем. Пока воины занимались последними приготовлениями перед боем, Дрей на своем черном жеребце подъехал к Райфу. Опустив капюшон так, чтобы никто, кроме брата, не видел его лица, он тихо сказал:

— Как бы нас ни поделили, ты пойдешь со мной. — И отъехал, прежде чем Райф успел ответить.

Райф посмотрел брату в затылок. Он впервые слышал о том, что их дружину могут разделить. В тревоге он сунул руку за пазуху и нащупал свой амулет. Райф касался его впервые за ту неделю, что почти прошла с того дня, как конь Шора Гормалина принес своего хозяина домой. Райф задержал дыхание. Горе от смерти Шора еще не прошло. Райф еще помнил сумрачный взгляд Шора, когда тот покидал Большой Очаг, помнил и его лицо в тот миг, когда Рейна призналась, что была с Мейсом. Пальцы Райфа разжались, выпустив амулет. Свидетель Смерти. Сколько смертей он увидит сегодня?

Где-то за пологом тумана захрустел снег. Баллик наставил свой лук.

— Рори? — тихо окликнул Корби Миз.

— Я! Не стреляй, Баллик.

Райф не сдержал улыбки. Рори снизу никак не мог видеть Баллика, но хорошо знал, что рыжий лучник не преминул взять его на прицел.

Вскоре показался и сам Рори, с откинутым капюшоном, с овчинными рукавицами в смоле и сосновой хвое, со снеговой корой на полушубке.

— Дорога чиста, — начал он, не тратя лишних слов и времени. — Ни лошадей, ни повозок со времени последнего снегопада. На южной стороне недавно срубили десятков шесть каменных сосен, но лесорубам то ли надоело мерзнуть, то ли их послали в другое место, не дав им закончить работу. Там, где мы намечали стать, теперь здоровенная плешь, зато в трех стах шагах оттуда над дорогой стоит густая молодая поросль. Сосны такой высоты, что скроют конного, а прямо напротив них растут кизил и ясень. Как раз хватит места на тридцать человек.

— Хорошо, — кивнул Корби. — Ты молодец, парень.

Рори, как ни старался, все же порозовел от удовольствия, и Райф уже не в первый раз пожалел о происшествии у дверей Большого Очага, когда вынудил Рори покинуть свой пост.

— Баллик, — продолжал Корби, — ты возглавишь южную половину, а я — северную. Возьмем по дюжине человек, а оставшиеся пятеро будут в запасе, в четверти лиги к востоку от засады. Они отрежут бладдийцам отступление и будут бить убежавших. — Корби оглядел дружину светло-карими, твердыми, как кремень, глазами, подергивая правой щекой. Его взгляд остановился на Дрее. — Как по-твоему, сможешь ты командовать запасными?

Дрей откинул капюшон. Его каштановые волосы, прилипшие к голове, за шесть дней так засалились и пропотели, что казались темнее обыкновенного. Он был бледен, и Райфа поразило, насколько старше стал Дрей выглядеть против того дня, когда они стреляли зайцев у лизунца. Говорить не подумав было не в обычаях Дрея. Он снял рукавицу, отвернул ворот лосиного тулупа, и Райф догадался, что брат ищет свой медвежий амулет. Райф всегда завидовал его покровителю-медведю. Тем тоже был медведем, как его отец и его дядя. В каждом поколении Севрансов был свой медведь.

Глядя, как Дрей зажал медвежий коготь в кулаке, Райф понял, почему Корби выбрал его брата. Дрей — человек надежный, положительный, и нет в нем задиристой бесшабашности, на преодоление которой у большинства новиков уходит лет пять. В груди у Райфа заныло от зависти и гордости. Когда-нибудь из Дрея получится отменный вождь.

— Да, смогу, — твердо ответил Дрей и снова спрятал амулет под тулуп.

Корби и Баллик переглянулись, и Райф понял, что Дрей в их глазах поступил правильно, прибегнув к помощи амулета. Корби поманил его к себе.

— Расклад такой, парень. Если все пойдет как задумано, тебе почти ничего делать не придется. Бладдийцы пройдут мимо вас минуты за три до того, как поравняются с нами, поэтому держись подальше от дороги, высоко за деревьями, и пусть все твои ведут себя тихо, как покойники. Сигналов не подавай. Никакого совиного уханья или крика гагары. Двинешься с места, только когда услышишь, что бой начался. Тогда вы со всей поспешностью выйдете на дорогу и будете кончать всех бладдийцев, кто попытается уйти. Ясно?

Слушая Корби, Райф стал понимать, почему тот поручил командование Дрею, а не кому-то из взрослых кланников. Самой большой опасности будут подвергаться те, кто займет позицию около дороги, а затем вступит в рукопашный бой.

Все опытные бойцы понадобятся Корби Мизу там, и нельзя упрекать его за то, что запасникам он поручил менее важное дело расправы с отступающими. Дрей медленно кивнул.

— Кого мне взять?

— Еще одного с молотом, кроме тебя, двоих с луками и одного с мечом. Помни, что все бладдийцы будут опытными вояками, вооруженные, по всей видимости, и копьями, и молотами. Драться они здоровы, и кувалды у них свинцовые — поэтому, если не хотите украситься вмятинами наподобие моей, не подпускайте их близко. Поставь лучников над дорогой, и пусть стреляют из укрытия.

Корби и Баллик принялись отбирать бойцов. Райфа Баллик наметил в северный отряд, к Корби, но Дрей сказал:

— Я хочу, чтобы он был со мной. Возьмите вместо него Бенрона Лайса.

Корби Миз посмотрел на Дрея, ожидая, как видно, какого-то объяснения, а не дождавшись, кивнул:

— Твой отряд, тебе и решать. Бери парня себе.

Запасники двинулись на восток высоко над дорогой, пробираясь между бледными, как восковые свечи, стволами берез. Морды лошадям обмотали овчинами, чтобы помешать им ржать и фыркать. Райф натянул свой лук и прицепил его на седло позади себя, а стрелу держал в кулаке.

Небо по цвету напоминало гниющие сливы. Туман начал редеть и, к отвращению Райфа, сделался из красного розовым. Из него медленно, мало-помалу проступали деревья и песчаниковые утесы дхунской тайги. Местность изобиловала обрывами и выступами камня. Сосновые корни, въедаясь глубоко в мягкий голубой песчаник, разрушали скалу и делали почву зыбкой. Между склонами стояли пруды, глубокие и темные, как колодцы. Теперь им всем следовало замерзнуть, но они не замерзли — должно быть, из-за минеральных солей.

Воины ехали молча. У Райфа во рту не хватило бы слюны, даже чтобы шевельнуть языком, не говоря уже о том, чтобы вымолвить слово. Все пятеро человек в их отряде были новиками: Бык-Молот, Битта Шенк, Кро Баннеринг, Дрей и он сам. Кро был вторым лучником. Райф почти не знал его. Это был юноша старше Дрея, смуглый, с умным лицом и длинными татуированными пальцами. Кажется, он считался женихом Лансы Таннер. Бык-Молот, вполне оправдывавший свое имя, был здоровенный, как медведь, парняга со щетинистыми бровями и ухмылкой, страшнее которой на клановых землях ничего не видывали. Его все любили: разве можно не любить человека, способного выдрать с корнями пятилетнюю сосну одним мощным рывком?

У Битти Шенка, вооруженного мечом, лицо, как у всех Шенков, было точно вареное. Он был ровесник Дрея, но его светлые волосы уже начали редеть. Битти то густо помадил их, чтобы предотвратить дальнейшее выпадение, то постоянно ерошил, показывая, что их судьба ему безразлична. Сейчас он делал вид, что ему все равно, но по весне, когда придет время женихаться, снова примется за помаду.

Когда сквозь туман начала проглядывать дорога Бладдов, Дрей поднял руку, веля всем остановиться. Выбранная им тропа описывала петли, спускаясь вниз по склону. Старые березы с гладкими стволами и кронами, расположенными высоко над землей, были не лучшим укрытием, а кусты и карликовая береза здесь росли редко.

Пока они спускались вслед за Дреем к купе молодой поросли в двухстах футах над дорогой, у Райфа начало сводить живот. Два главных отряда, должно быть, уже на местах. Райф в детстве наслушался рассказов о клане Бладд, о свирепости бладдийцев в бою, об их мечах с желобом для стока вражеской крови, об их оглушительном боевом кличе, о молотах, таких тяжелых, что только бладдийцу под силу их поднять, — но никого из бладдийцев не видел близко. Для него они были сказочными существами вроде тех людей, что живут в хижинах из китовых костей на крайнем севере, или Увечных, которые блуждают в Великой Глуши, обезображенные страшными зверями и жестокими морозами.

Дрей тихо, почти неслышно скомандовал остановку, и Райф натянул поводья вместе с другими. Поманив их к себе, Дрей расставил всех за густой порослью молодых сосенок. Дорога Бладдов лежала внизу темная и прямая, как трещина в земле. Райф посмотрел на запад, но никого из своих не увидел. Бал-лик со своим отрядом, наверно, сделал крюк, прежде чем пересечь дорогу, чтобы его не выдали лошадиные следы и запах.

Посмотрев вверх, Райф мельком увидел лицо брата с глазами, как две застывшие точки. Райф распознал то единственное, что стояло за ними, и его кости обратились в лед. Дрей ждал не сражения с бладдийцами, а расправы над убийцами своего отца.

Делать было нечего, кроме одного: ждать. Прошел час, потом другой, и им пришлось снять овчинные муфты с лошадей, чтобы те не заволновались. Как только Бык-Молот полез за седло, чтобы взять торбу с овсом для своего беспокойного жеребца, на востоке послышался тихий рокот.

Все насторожились. Бык-Молот выпрямился и взял поводья обеими руками. Битти Шенк снял рукавицу с правой руки — под ней была надета перчатка с обрезанными пальцами. Кро Баннеринг, сжав тонкие губы, уставился холодными глазами стрелка на дорогу. Дрей не стал вынимать молот. Оглянувшись на своих людей, он произнес одними губами: «Тихо».

Рокот стал громче и начал распадаться на отдельные шумы. Топали копыта, слишком многочисленные, чтобы их сосчитать. Резко щелкали, освобождаясь от снега, придорожные ветки. Лаяли собаки, скрипели повозки, позвякивала сбруя, и над всем этим слышался какой-то грохот и гул. Дорога содрогалась, словно по ней катилась какая-то жуткая военная машина. Райф с Дреем переглянулись. Туман сделался редким, как гнилая паутина, но дорогу пока еще трудно было рассмотреть, в особенности поворот, из-за которого в любую минуту могли появиться бладдийцы.

Оттуда снялась пара белых гусей. Их крики напоминали скрежет пилы по металлу. Все внимание Райфа было поглощено лошадью. Кобыла прядала ушами и натягивала поводья, обеспокоенная запахом чужих собак. Райф пожалел, что под ним не Лось, а эта норовистая лошадка, которую ему в последний миг дал Длинноголовый.

Но все мысли вылетели у него из головы, когда налетевший ветер развеял туман и показал бладцийцев, выходящих из-за поворота. Страх крошечными крючочками впился Райфу в грудь. Бладдийцы двигались по дороге так, словно это был чужеземный берег или вражеский лагерь. Передовые всадники, сидя на жеребцах, толстошеих и мускулистых, как волки, держали на роговых седельных подвесках копья с черными стальными наконечниками. Впереди них бежали собаки с бычьими головами, черные с рыжиной, словно адские псы. Показалась обозная телега, потом другая, груженная окованными железом бочками. Райф напрягал глаза, силясь разглядеть еще что-нибудь, но туман сползал по склону, оседая внизу. Он успел увидеть только упряжку лошадей, сопровождаемую молотобойцами в крепких латах.

Сотрясающий дорогу шум стал просто оглушительным. Над дорогой стелился белый дым. Дрей гибким движением вынул молот из портупеи. Металл был зазубрен с помощью стальной проволоки. Взгляды братьев встретились. Дрей в этот миг так походил на Тема, что рука Райфа, оставив лук, протянулась к нему.

— Тихо, сказали ему глаза Дрея. Тихо.

Смутившись, Райф постарался побороть свои чувства. Он снова взялся за лук и наложил стрелу. Мы — Черный Град, первый из всех кланов. Мы не прячемся и не скрываемся, и мы отомстим. Слыша в памяти слова этого древнейшего черно-градского клича, Райф прицелился. Гневные слова — Райф уже не впервые задумывался о том, что их породило.

Бладдийцы проходили теперь прямо под ними. Упряжка лошадей тащила какое-то громоздкое сооружение, наполовину скрытое туманом. Райф считал мгновения. Скрежет колес царапал нервы. От холода мочевой пузырь казался переполненным. Райфу показалось, что он увидел стальной блеск по ту сторону дороги. Отряд Баллика.

Бладдийские собаки заливались лаем, описывая круги вокруг идущих трусцой лошадей. Когда передовой пес стал принюхиваться к чему-то на северной стороне дороги, туман отнесло вбок, словно конский хвост, и Райф увидел то, что везли лошади.

Воздух с тихим свистом вышел у него из груди. Экая громадина! Кибитка величиной с дом, на колесах с железными ободьями в человеческий рост и целыми вязовыми стволами вместо грядок. Колеса бороздили дорогу, выбрасывая кучи земли и снега. Из медной трубы на деревянной крыше шел дым, и все сооружение сотрясалось на каждом ухабе. Райф в жизни еще не видел ничего подобного. Все равно как если бы круглый дом тронулся в путь.

— Райф, достань свой кремень. — Голос Дрея колебался, как туман. — Бык, вынь спирт из своей котомки и дай ему, только тихо.

Райф понял его сразу. Никто из них не ожидал этой штуковины, здоровенной, как дом. Никто не знает, что таится там внутри. Единственный выход — поджечь кибитку. Баллик и Корби, наверно, придут к той же мысли, но Дрей хочет принять свои меры на случай, если те не додумаются до этого или промахнутся. Райф оторвал большой палец от левой рукавицы и надел его на стрелу, как колпачок. Бык-Молот подал ему серебряную фляжку, согретую могучими руками молотобойца.

В тот миг, когда Райф обмакнул колпачок стрелы в прозрачную янтарную жидкость, головной пес учуял затаившихся в засаде людей, и его веселый лай сменился густым грозным рыком. Этот звук проник в кости Райфа, в самую их губчатую сердцевину, и на дороге воцарился ад.

Залп стрел, направленный в передовых лошадей, прорезал туман. Животные, пронзаемые широкими зазубренными наконечниками, визжали от ужаса, лягались и вставали на дыбы. Страх, как пожар, охватил всех остальных бладдийских лошадей, но всадникам и возницам пока удавалось их сдерживать — ласковым, но твердым словом, рукой, шенкелями.

Передовые всадники тяжело, но проворно спрыгнули со своих раненых коней и сняли с седел свои десятифутовые копья. Никто из них не пострадал, хотя с четырьмя крупными конями, буйствующими на нешироком полотне дороги, это казалось невероятным. Не успел Райф подумать об этом, как Корби Миз, Тоади Скок и еще восемь молотобойцев ринулись из засады на дорогу. Крича во всю глотку, они мчались мимо пеших копейщиков на молотобойцев позади них. Как только они миновали копейщиков, с северной стороны дороги грянул еще один залп. Почти все стрелы попали в обезумевших лошадей, вызвав фонтаны крови, но один копейщик получил стрелу в плечо, а другой — в лицо. Но раненые не вышли из строя, и все четверо обратили копья в тыл десятке Корби, которая схватилась с бладдийскими молотобойцами. Иного выхода, как сообразил Райф, у них не было. Стоя на месте, они были находкой для лучников, зато ни один лучник не стал бы пускать стрелы в свалку, где были замешаны свои.

Райф поплотнее надвинул смоченный спиртом колпачок на железный наконечник стрелы. Визг лошадей резал уши, и Райф старался не думать о нем. Он ведь знал, что Баллик и другие первым делом будут целить в лошадей.

— Райф, стреляй! — Это был Дрей. Ни слова о том, куда и зачем стрелять, и об опасности такого выстрела на таком расстоянии. Просто приказ. Нет. Райф приготовил кремень и огниво. Не просто. Сказав так мало, Дрей подразумевал, что младший брат не только понимает, о чем речь, но и способен произвести такой выстрел, не ранив никого из людей Корби.

Эта мысль отрезвляла. Райф наклонил стрелу так, чтобы она наверняка загорелась, и ударил по кремню. Проспиртованный колпачок занялся с тихим треском, испугавшим кобылу. Но Райфу не нужно было возиться с лошадью — Дрей уже наклонился к ней, успокаивая ее тихими словами и лаской.

С горящей стрелой на луке Райф перенес внимание на кипящий внизу бой. Молотобойцы и мечники из отряда Баллика тоже высыпали на дорогу. Корби с багровым от ярости лицом орал, вращая молот над головой, и его кожаные перчатки промокли от крови. Райф с тихой гордостью сознавал, что Корби являет собой жуткое зрелище — этому способствовала вмятина у него на голове. Бладдийцы плясали вокруг него, опасаясь схлестнуться один на один с человеком, выжившим после такого удара.

С тенью улыбки на лице Райф прицелился. Кибитка была крупной целью и двигалась очень медленно. Если бы не туман и не бой вокруг, попасть в нее было бы плевым делом. Райф перевел дух, ослабил пальцы, держащие лук, выбрал мишенью верхнюю часть кибитки и стал искать линию, которая привела бы стрелу к цели. Он не пытался проникнуть внутрь кибитки. Она была сколочена из мертвых досок, и он не мог «позвать» ее к себе — после того дня у лизунца он хорошо это понял. Искать ее сердце было бы ошибкой, которая стоила бы ему и точности, и времени.

Все другое отошло прочь. Натянутая тетива потрескивала — это был славный звук, наполнявший рот Райфа слюной. Пламя колпачка норовило лизнуть щеку. Мгновение растянулось до отказа. Потом туман внезапно разошелся, бойцы рассыпались, и линия между целью и стрелой сделалась широкой, как проезжая дорога. Райф снял пальцы с тетивы, и стрела рванулась вперед.

Услышав тихое «чвак» тетивы и ощутив отдачу, Райф понял, что ошибался. В кибитке было что-то живое, и в ту долю мгновения, когда тетива хлестнула воздух и его взгляд еще не оторвался от цели, он почувствовал внутри бьющиеся сердца. Много сердец, замирающих и стучащих от страха.

«Стрелу назад не отзовешь». Это было первое, что сказал ему Тем, уча стрелять из лука, и теперь Райф понял, что имел в виду отец. Лучник наносит свой удар в тот миг, когда снимает пальцы с тетивы, а не в тот, когда его стрела впивается зазубринами в тело врага. Эта маленькая разница ничего не значила для Райфа — до этих самых пор.

Удара он не услышал, но пламя тут же охватило стенку кибитки, сменив цвет с голубого на желтый. Место было выбрано удачно, огонь достаточно жарок, чтобы воспламенить дерево, и стрела засела глубоко между бревнами. Помог и ветер, раздувший огонь, как мехами. Через минуту занялась вся верхняя часть кибитки. Полотнища желтого огня лизали дерево, вливались расплавленным металлом в щели и изрыгали жирный черный дым.

Поджог кибитки как громом поразил бладдийцев. Возница отчаянно старался развернуть упряжку — он кричал, стоя на козлах, и нахлестывал лошадей. Бладдийские молотобойцы и копейщики заняли позицию вокруг кибитки, обороняя погонщика с лошадьми. Тоади Скок свалился с коня под ударом налитого свинцом молота, и копейщик тут же проткнул ему живот.

— Райф, Кро, прикройте нас. Когда мы спустимся, спускайтесь тоже и стреляйте по своему усмотрению. — Руки Дрея стиснули кожаную опояску молота. — Главное — не высовывайтесь. Бык, Битти — за мной.

Райф едва успел кивнуть, как брат развернул коня и поскакал вниз по склону. Бык-Молот и Битти Шенк спускались по бокам от него. Бык-Молот на скаку скинул с себя тулуп, открыв панцирь с железными заклепками и освободив руки для работы молотом, из-за которого заслужил свое прозвище.

Райф достал из колчана вторую стрелу. Одно из задних колес кибитки съехало с дороги, и повозка, перекосившись, врезалась в лес, ломая молодые сосны и осыпая искрами хвою. Возница орудовал кнутом что есть мочи, но кибитка застряла во рву. Райф видел ее дверь, заложенную большим железным болтом. Она тряслась, как будто ее пытались открыть изнутри.

Слева от Райфа пропела тетива — это Кро Баннеринг пустил стрелу в бладдийца, который выскочил с мечом наперерез тройке Дрея. Стрела попала в шею, уложив воина на месте. Бладдийские молотобойцы дрались как одержимые; их собольи плащи струились, как масло, и молоты разгоняли остатки тумана. Райф поднял лук, выцеливая кого-нибудь из них. Ему никак не удавалось сосредоточиться. Красное с черным зарево полыхающей кибитки отвлекало его. Дверь продолжали дергать изнутри, но она не открывалась.

Райф, почти не задумываясь, наклонил лук и прицелился в дверь кибитки. Представив, что хочет подстрелить зверя, он «позвал» кибитку к себе, и острая боль кольнула его позади глаз. Глаза щипало, и все перед ними как будто снова заволокло туманом. Прошло несколько пустых мгновений, и Райф едва не выронил лук, но тут до него донесся бешеный стук множества сердец, и ужас наполнил его рот, словно кровь.

Они в западне. Жар припаял железный засов к месту.

Райф дрожал от ужаса, передавшегося ему, и во рту стоял скверный металлический привкус. Кро рядом с ним прицелился для второго выстрела. Райф украдкой поменял стрелы, выбрав охотничью, с толстым древком, способную свалить лошадь одним ударом. Она была слишком тяжела для его лука, и он держал ее только ради длинного лука Дрея, но все-таки наложил ее на тетиву. Если он будет осторожен и приложит достаточно силы, стрела, быть может, и долетит до цели.

Райф затратил лишь долю мгновения, чтобы прицелиться. Последние волокна тумана охватили, точно петлей, его шею, когда он нашел линию, соединяющую стрелу с железным засовом кибитки. Лук вздрагивал у него в руке. Райф не смел думать, не смел спрашивать себя, что и зачем он делает. Память об ужасе внутри кибитки пересилила все. Найдя линию, он успокоился, и дрожь в руках прошла. Тихо, как дышат во сне, он отпустил тетиву.

Стрела ринулась к цели сквозь завитки огня и дыма. Даже оттуда, где он стоял, Райф услышал лязг металла, ударившего о металл. Дверь на миг заволокло дымом, а потом Райф снова увидел ее, сотрясаемую изнутри. После трех ударов засов отскочил, дверь распахнулась, и из нее повалил дым.

Райф провел рукой по лицу. Он не знал, его ли стрела помогла делу, но ему почему-то было все равно. Дверь открылась, и оттуда посыпались люди. Сгорбленные, прикрывшие руками лица, они с кашлем и криками разбегались кто куда.

Еще миг — и Райф понял, что это женщины и дети.

Сначала он не поверил своим глазам. Здесь должна была пройти военная дружина — так сказал Мейс Черный Град. При чем тут дети? Пытаясь подыскать какое-то разумное объяснение, он уже понял, что произошла ошибка. Это не военный отряд. Молотобойцы в латах, передовые всадники с закаленными копьями, воины с мечами из голубой стали — все они отправились в путь лишь для того, чтобы охранять кибитку. Собачий Вождь перемещал в дом Дхуна не войско, а женщин и детей.

И Мейс Черный Град знал об этом.

Эта мысль озарила Райфа так внезапно, словно кто-то высказал ее вслух. Никто не спрашивал Мейса, откуда он добыл эти сведения. Корби Миз сказал, что Мейс почерпнул их из разговора в печном доме, но откуда кто-нибудь, кроме бладдийцев, мог знать планы Собачьего Вождя? Особенно если эти планы касались его семейства. Райф потряс головой. Все вероятные ответы наполняли его холодом.

— Райф, там дети! — воскликнул, толкнув его под локоть, Кро Баннеринг.

Райф покривил душой, притворившись, будто впервые видит открытую дверь кибитки, и кивнул.

— Давай-ка лучше спустимся.

Снег на дороге стал красным и розовым от крови. Четыре лошади пали, две умчались прочь. Тело Тоади Скока втоптали лицом в снег. Бенрон Лайс неподвижно лежал во рву у дороги. Собаки драли ворот и рукава его тулупа, стараясь добраться до кожи. Все остальные черноградцы, включая Баллика и его лучников, бились врукопашную на дороге. У Корби изо рта струилась черная кровь и слюна, но, судя по его крикам и взмахам молота, он не слишком пострадал.

Дрей и Бык-Молот, не теряя времени, вклинились в самую гущу боя. Вскинув молоты, черные, как обугленные бревна, они успешно теснили бладдийца с мечом, только что потерявшего своего коня. Самую большую опасность представляли копейщики. Сомкнувшись спина к спине, они никого не подпускали близко.

Придержав лошадь в тридцати футах над дорогой, Райф достал стрелу. Первыми он взял на прицел собак, терзающих Бенрона Лайса. Это было легко: как только он поймал их сердца на прицел, он уже не боялся подстрелить Бенрона или еще кого-то из своих. Собаки повалились одна задругой, подогнув лапы, как все звери, убитые выстрелом в сердце. С копейщиками пришлось потруднее. Охраняя возницу с упряжкой, они образовали ощетинившийся сталью узел посередине дороги. Райфу не удавалось выцелить никого из них, а Корби и Рори были слишком близко.

По шее у Райфа струился пот. Кибитка полыхала, снег вокруг нее таял со змеиным шипением, желтые огненные галки падали в подлесок, поджигая каменные сосны одну за другой. Огонь охватил сбрую, и возница рубил ее мечом, чтобы освободить лошадей. Что происходит позади кибитки, Райфу уже не было видно — он только краем глаза замечал людей, бегущих вверх по склону между деревьями.

Ему трудно было сосредоточиться на копейщиках и еще труднее позвать их к себе в те считанные мгновения, когда они подворачивались под выстрел. Он пустил одну стрелу и промахнулся — она отскочила от щитка бладдийского молота. Выругавшись, Райф попытался унять свое бешеное сердцебиение. Рори Клит взвыл, получив в бедро удар копьем. На миг Райф увидел в рваной ране белые кости и сухожилия, потом хлынула кровь, и Рори с бледным, блестящим от пота лицом, зажав рукой рану, повернул коня прочь.

Райф наставил лук, готовясь выстрелить, как только Рори очистит путь. Копейщик, нанесший юноше рану, выдвинулся вперед для второго удара. На нем был проваренный в воске панцирь лосиной кожи, предназначенный для похода, а не для боя. Одно плечо оторвалось и повисло. Райф поймал на прицел его сердце. Частый стук загремел в голове, вышибив из нее все мысли. Райф и не нуждался в них. Его глаз держал мишень, пальцы знали, когда отпустить тетиву, и миг спустя все было кончено.

Копейщик упал, а Райф скрючился в приступе тошноты. В глазах помутилось, желчь обожгла горло. Лук выпал, и Райф дал ему упасть на снег, боясь сделать лишнее движение, чтобы подхватить его на лету.

Вся его воля сосредоточилась на том, чтобы усидеть в седле. Убивать людей — совсем не то же самое, что дичь. Он может это делать, но это совсем не то же самое.

— Севранс! Подбери свой лук и скачи вдогонку за беглецами! Живо!

Райф поморщился от этого резкого голоса. Тот шел откуда-то сзади, но Райф знал, что сейчас ему лучше не оборачиваться в седле. Он и сидел-то через силу.

Какой-то всадник спускался к нему по склону. Райф увидел взвихренный им снег, и что-то твердое ткнуло его в поясницу.

— Я сказал, ступай вдогонку за беглецами.

Мейс Черный Град, новоиспеченный вождь клана, — здесь?! Мысли еле ворочались в голове у Райфа. Как Мейс умудрился догнать их?

— Кро, забери Дрея и Битти с дороги. Поезжайте все трое на восток через лес и приканчивайте убежавших. Чтоб ни одна бладдийская сука и ни один кобель не ушли отсюда живыми. Ступай.

Райф сплюнул, чтобы избавиться от металлического вкуса во рту, а Кро Баннеринг двинулся вниз по склону. Выпрямившись в седле во весь рост, Райф оглянулся на Волка. Глаза у Мейса были цвета замерзшей мочи, губы побелели. В грифельно-сером куньем плаще поверх кольчуги, усаженной волчьими зубами, он сидел на своем высоком чалом коне, разглядывая Райфа. Его челюсти разжались.

— Я твой вождь, и ты дал Первую Клятву. Исполняй приказ.

Райфу очень хотелось бы мыслить яснее. Он нагнулся за луком, и тут Мейс вдруг послал своего чалого вперед, сильно толкнув кобылу Райфа. Лошадь, оцарапанная острым концом шпоры, взвилась на дыбы. Райф держался, натянув поводья до отказа. Когда ему удалось успокоить кобылу, чалый растоптал его лук в щепки.

— Я передумал, — сказал Мейс, начиная спускаться к дороге. — Ты будешь убивать беглецов мечом.

Райф посмотрел ему вслед. Зрение по краям расплывалось, и Райф все еще чувствовал, как стучит у него в голове сердце копейщика.

Выехав на дорогу, Мейс тут же принялся командовать боем. Он двигался быстро и, не будучи таким могучим бойцом, как Корби, Бык-Молот или Дрей, мечом орудовал ловко. Не прошло и минуты, как он свалил одного из трех оставшихся копейщиков.

Дрей и Битти не спешили уходить с дороги — приказ преследовать беглецов их явно не порадовал. Когда они наконец исчезли за деревьями, Райф направил следом свою кобылу, даже не оглянувшись на свой сломанный лук. Ему сделалось легче, когда лука не стало.

Крыша кибитки провалилась, и Райфу, когда он проезжал мимо, стало нечем дышать от невыносимого жара. Огненные галки носились между соснами, как осы, и деревья содрогались. Одна из бладдийских собак бросилась наперерез кобыле с воем, пуская пену изо рта. Ее черная с рыжиной шерсть дымилась. Ее страдания, как ни странно, оставили Райфа равнодушным. Он едва сознавал, что делает. Мысли приходили и уходили, и, сколько он ни отплевывался, медный вкус крови все так же стоял во рту.

Он чуть не проехал мимо первой женщины. Прижавшись к стволу старой сосны, она стояла тихо до последнего мгновения, но потом потеряла голову и бросилась бежать. Если бы она осталась неподвижной, Райф не заметил бы ее. Длинная золотистая коса прыгала у нее по спине, пока она неслась в сторону от дороги. На ней были темно-красный плащ с золотой каймой на подоле и мягкие кожаные сапожки, выкрашенные ему под цвет. Она бежала быстро, но прямо, не пытаясь петлять между деревьями, и кобыла вскоре догнала ее. Райф вытащил из ножен полумеч Тема. «Он твой, — сказал ему Дрей в тот первый вечер, когда они вернулись в круглый дом. — Я возьму его тулуп и его амулет — значит будет только правильно, если меч достанется тебе».

Азарт охоты пробудил что-то в Райфе, и он рассек воздух мечом, пробуя его на вес. Женщина провалилась в мелкую впадину и увязла в снегу. Слыша конский топот совсем близко, она обернулась. Длинные золотые пряди выбились из косы, обрамляя лицо, красное от испуга и бега.

До Райфа дошло, что никакая она не женщина, а просто девчонка, чуть не на год моложе его. Ее светлые глаза расширились, когда он поднял меч. Дрожа мелкой дрожью, она поднесла руку к горлу, где на берестяной ленте висел олений амулет. Костяшки пальцев почернели от копоти.

Меч Тема отяжелел в руке Райфа. У них дома девочки тоже носили амулеты на берестяных лентах. Считалось, что это помогает в выборе мужа.

Девушка шарахнулась назад, зажав амулет в кулаке. Над губой у нее был шрам вроде ямки — наверно, собака укусила. Заметив, что Райф смотрит на него, она прикрыла шрам рукой.

Тогда Райф понял, что не убьет ее. Она была такая же, как девчонки из его клана, — все они думают, что человек смотрит на них только для того, чтобы найти какой-то изъян. Смешно, но ему захотелось поцеловать ее из-за этого шрама.

Не в силах больше смотреть ей в глаза, Райф повернул кобылу и поскакал прочь. Бладдийские кобели и суки, сказал Мейс. А детей каким бы словом он обозначил?

Чьи-то тонкие крики привели его на поляну, где Дрей, Битти Шенк и Кро Баннеринг взяли в кольцо две дюжины женщин и детей в нарядной одежде — теплых шерстяных плащах с собольими капюшонами и мягких сапожках. Одни женщины держали на руках младенцев, другие прятали малых детей за своими юбками. Одна, высокая и статная, с косой до бедер и голубыми, как лед, глазами, стояла прямо, гордо глядя на своих врагов.

Смекнув, что Дрей хочет просто взять их в плен, Райф перевел дух. У него даже голова закружилась от облегчения. Наконец-то окончился этот безумный день. Ему хотелось одного: завернуться в свое одеяло и уснуть. Не думать больше о бладдийском копейщике, о девушке с меткой от укуса, о Тоади Скоке, втоптанном в снег лошадьми.

С ноющей от изнеможения грудью, с головой, гудящей от сердцебиения мертвеца, Райф подъехал к брату. Бладдийки повернули к нему покрытые копотью лица, судорожно комкая юбки.

— Достань свой меч, — угрюмо распорядился Дрей.

Не успел Райф выполнить приказ, как из-за деревьев выехал на чалом Мейс Черный Град. На его обнаженном широком мече виднелась струйка темной крови.

— Чего вы ждете? Я велел вам убить их.

На лице Дрея не дрогнул ни один мускул. Битти со своей стороны поляны смотрел на него, ожидая, что он будет делать.

— Они хладнокровно убили нашего вождя. — Мейс шагом направил чалого вперед, глядя желтыми глазами только на Дрея. — Убили твоего отца в чуме, уложили на месте братьев Шенка. А не далее как пять дней назад заслали в наш лес клобучников, чтобы убивать наших женщин и детей. Случай распорядился так, что убит был Шор Гормалин, но будьте уверены: если бы той дорогой ехали Рейна или Эффи, это их привезли бы домой мертвыми. Это Бладд проявил вероломство, Дрей, — не мы. Если мы позволим этим сукам с их отродьем уйти, наши с тобой отцы так и останутся неотомщенными. — Мейс вытер свой клинок о мохнатые штаны. — Мы — Черный Град, первый из всех кланов, и наш вождь стоит сотни их баб.

Взгляд Мейса давил на Дрея с осязаемой силой. Дрей не моргнул и не шелохнулся, но что-то в его лице изменилось. Райф не догадывался, о чем брат думает, не знал, что означают его внезапно потухшие глаза, но слова, сказанные Дреем на их пути домой с Пустых Земель, пронзили память ядовитой струей: «Бладд заплатит нам за то, что совершил. Клянусь тебе, Райф».

Прочел ли Мейс на лице Дрея желанный ему ответ? Так или иначе, он тронул чалого бронзовыми шпорами и устремился вперед. Свет, как вода, переливался на его очищенном клинке всеми холодными цветами от белого до голубого. Воющий, оскаливший зубы, низко пригнувшийся в седле, Мейс перестал походить на человека. Бладдийские женщины и дети бросились врассыпную, увязая в глубоком, по колено, снегу.

Размышляя об этом позже, Райф понял, что Мейс, вынудив их бежать, превратил их в дичь. Дрей Севранс, Битти Шенк и Кро Баннеринг не стали бы убивать женщин и детей, пока те стояли на месте, — в этом Райф был крепко уверен. Он не мог думать иначе. Но Мейс Черный Град обладал всей хитростью, присущей его покровителю. Волк охотится только на то, что движется, — и Мейс, когда слова изменили ему, повел себя как зверь, обратив жертвы в добычу.

Райф, усталый и с больной головой, тоже испытал азарт охотника. Что-то манило его броситься за бегущими, догнать, подкосить их мечом под колени и свалить наземь. Так манило, что слюна текла изо рта. Дети, визжа, цеплялись за матерей, точно те могли спасти их. Глупые, они только беспомощно барахтались в снегу, хотя даже зверь сообразил бы, что надо бежать с открытого места в лес. Особенно глупо вели себя женщины, помогая друг другу и беря на руки детей, слишком тяжелых для них. Словно безмозглые овцы. Вывалявшись в снегу, они и правда походили на овец.

Когда Битти Шенк поравнялся с воющим ребятенком, чьи щеки уже пожелтели от мороза, и рубанул его по плечу, повалив под копыта коня, Райфа охватило жаркое волнение, стук в голове превратился в барабанный бой, и цепенящая усталость сменилась чем-то другим. Ему захотелось примкнуть к Битти и принять участие в охоте.

Но тут он увидел Дрея и замер. Дрей с запавшими глазами, оскалив зубы, крутил молотом над головой, преследуя молодую мать с двумя малыми ребятами. Мускулы лица и шеи выпирали у него под кожей, как кости. Это зрелище потрясло Райфа до основания. Вороний амулет жег кожу, как раскаленный металл, погруженный в снег.

Отрезвев так внезапно, словно кто-то ударил его по лицу, Райф вынул стрелу из колчана и потянулся за луком, собираясь подстрелить под ним коня, свалить его, поразить в сердце.

Но лука на месте не было. Райф выругался, вспомнив, что сотворил с ним Мейс. Как он, Райф, мог это позволить? Что с ним стряслось? Почему он даже не рассердился? Это уже не важно. Зато теперь он здорово зол.

Пустив кобылу галопом, он помчался через поляну. Жуткие звуки лились ему в уши: вопли, визг, пресекающееся дыхание, хруст разрубаемых костей и чмоканье клинков, выдергиваемых из тел. Дети бежали от него, прикрывая головы голыми ручонками, растеряв на бегу шапки и варежки. Мейс носился среди них, как тень Каменного Бога, заставляя их шевелиться, двигаться, бежать. Тех, кто оставался на месте, он рубил и топтал, загоняя глубоко в снег.

— Дрей! — заорал во весь голос Райф, приближаясь к обрыву, куда его брат загнал женщину с детьми. — Стой!

Дрей оглянулся, и молот замер в его руке. Слюна стекала по его подбородку. Посмотрев на Райфа, он повернулся назад и опустил молот на голову женщины. Ее шея сломалась с тошнотворным хрустом, и голова повернулась так, как никогда не смогла бы повернуться при жизни.

Дети подняли крик. Цепляясь друг за друга, они словно старались слиться воедино. По телу Райфа прошла дрожь, и кости загрохотали, как мелкие камни в жестянке. Он обмотал поводья вокруг пальцев и ринулся на брата, гоня лошадь прямо на вороного. Кобыла, спасая себя, отвернула в последний миг, и Райф врезался плечом в бок Дрея. Тот качнулся вперед и ударил себя молотом по бедру. Придя в бешенство, он изо всех сил толкнул Райфа.

— Пошел прочь! Ты слышал, что сказал Мейс? Не мы первыми проявили вероломство.

Райф, хватив Дрея ребром ладони по правой руке, крикнул детям:

— Бегите! Бегите!!!

Старший только выпучил на него глаза, а младший сел в снег и стал дергать мать за руку, словно хотел ее разбудить. Райф развернул кобылу, собираясь напугать детей и обратить их в бегство, но в этот миг боль прошила ему поясницу, и дыхание вышло из легких, оставив в груди сосущую пустоту. Зрение сузилось до двух точек, и он, хватаясь за воздух и за уздечку, полетел винтом в темноту, навстречу твердому, как стекло, снегу.

Он пришел в себя от боли в позвоночнике, точно кто-то забил ему туда ржавый гвоздь. Перевернувшись, он выкашлял на снег кровь. Что-то теплое тыкалось ему в ухо. Он повернулся обратно: кобыла нюхала его своими влажными ноздрями, проверяя, жив ли он. Райф, подняв руку, отвел ее морду в сторону. Это усилие дорого стоило ему, и несколько мгновений он боролся с болью. Постепенно его глаза привыкли к снежному блеску. Три темных предмета, утопленные в снегу, как камни, нарушали его безупречную белизну. Крови вокруг них почти не осталось.

Райф закрыл глаза. Сердце в груди стало невыносимо легким. Эти детишки были меньше Эффи.

Звуки где-то далеко позади сказали ему, что охота продолжается. У живых уже не осталось сил для крика, а их хрип и рыдания заглушались топотом копыт, взбивающих снег. Приподнявшись на локтях, Райф увидел Корби и Баллика, въезжающих на поляну с запада. Их кони и латы почернели от крови. Увидев, что здесь произошло, они озабоченно переглянулись, и в сердце Райфа шевельнулась надежда. Корби и Баллик — хорошие люди и поступят так, как подобает.

— Держи ее! Уйдет! — крикнул Мейс Черный Град, скачущий через поляну к двум кланникам вдогонку за коренастой женщиной. Он мог бы справиться с ней сам — она барахталась в снегу шагах в тридцати от него, — но ему не это было нужно. Райф это сразу понял. Волк хотел повязать их всех кровью, и два старших кланника должны были войти в его стаю.

Корби и Баллик на глазах у Райфа уступили азарту охоты и двинулись наперерез добыче, которую гнал на них Мейс, а потом исчезли из виду. Райф тихо подозвал к себе кобылу. Опершись на нее, он встал и стряхнул с себя снег. Когда он пощупал горящую огнем спину, на глазах у него выступили слезы. Завтра там по меньшей мере появится синяк величиной с головку молота.

Не решаясь сесть верхом, он взял лошадь под уздцы и повел на северо-запад. Он должен был уйти. Он не узнавал больше ни своего брата, ни своего клана.