"Кровные узы" - читать интересную книгу автора (Джордж Кэтрин)

Глава 6

На следующее утро Кэтрин спускалась вниз с неспокойной душой, не зная, чего ожидать от Эдуардо после такого свидания. К несказанному ее облегчению, человек, присоединившийся к ним в sola, был полной противоположностью тому оскорбленному аристократу, что покинул их компанию предыдущим вечером. Он поцеловал Ану, не обращая внимания на притворно-благоговейную мину, с которой она встретила чудесное его преображение, улыбнулся Кэтрин так тепло и спокойно, что все ее страхи тут же улетучились, а потом отошел к Фернанде, задавшись целью заслужить ее прощение. Сопротивление Фернанды, без особых, впрочем, усилий, было сломлено, и она вернулась к начальственным своим замашкам, а Кэтрин, понаблюдав за ними, принялась за завтрак в глубокой задумчивости. Если даже собственная сестра и экономка не в силах устоять против его обаяния, то у нее и вовсе нет никаких шансов. Вот и сейчас она дрожит как осиновый лист только потому, что ноги их под столом соприкоснулись.

Вскоре стало понятно, что Эдуардо намерен беспрекословно исполнять ее просьбу, высказанную прошлым вечером. Сразу после завтрака он объявил, что у него деловая встреча в Кашкайше с турагентами, которые направляют платных гостей в дом Барросо, и предложил сестре свозить Кэтрин во Вьяна-ду-Каштелу — побродить по магазинам и посмотреть город.

— Завтра, — пообещал он, — я постараюсь освободиться и сопровождать вас куда вы только пожелаете.

В последующие несколько дней чувства Кэтрин колебались, как на весах, между облегчением и сожалением, поскольку Эдуардо скрупулезно выполнял свое обещание. Он ни на секунду не забывал о своих обязанностях радушного хозяина, но больше никогда не оставался с Кэтрин наедине. И хотя именно об этом она его и просила, втайне ее донимало разочарование. В глубине души она не допускала, что Эдуардо согласится на ее просьбу с такой готовностью. Да, он почти все время был с ней, брал на себя обязанности гида в поездках по стране, но если бы не несколько случайных прикосновений и мимолетных взглядов, от которых у нее начинало колотиться сердце, она решила бы, что ей просто померещился тот вулкан страсти, в страхе перед которым она и вымолила у него нынешний покой. Покой, который Эдуардо, похоже, предоставил ей с легкой душой — как ни унизительно ей было это признавать.

Дни пролетали, до предела насыщенные экскурсиями и осмотрами достопримечательностей. Фотоаппарат Кэтрин щелкал без устали. Они посетили в четверг рынок в Барселоне, где Кэтрин купила восхитительную керамическую посуду, искупались на пляже в Офире, съездили в Брагу и взобрались по огромной веерообразной лестнице на гору, к усыпальнице Иисуса, останавливаясь на каждой ступеньке, чтобы Кэтрин могла снять фонтаны, статуи, часовенки, украшающие путь к церкви в стиле барокко, которая возвышалась на самой вершине горы. Однако Кэтрин, постоянно выражавшая радость и благодарность за все поездки, втайне страдала, если его не было с ними, — и угрызалась тем, что степень ее удовольствия полностью зависит от того, сопровождает их Эдуардо или нет.

Иногда по вечерам к ним приезжал на ужин Карлос, иногда Эдуардо возил их пообедать в Понталегре или в Аркос-де-Вальдевес, где в ресторане «Насьонал» Кэтрин угощали бесподобными моллюсками, жаренными на вертеле. Воскресенье они провели с семьей да Кунья в Квинта-да-Флореста, чтобы Кэтрин увидела будущий дом Аны. Родные Карлоса оказались очень милыми людьми, все они — младшие братья и сестры, родители — тепло встретили английскую подругу Аны и принимали ее радушно и гостеприимно. Было уже поздно, когда Эдуардо привез их обратно в Квинта и, к удивлению Кэтрин, предложил сонной Ане сейчас же отправиться в постель.

— Ты выглядишь уставшей, carinha. Я побуду с Кэтрин, пока она выпьет свой вечерний чай.

— А-а, но тебе вовсе не нужно… — начала было Кэтрин, но Ана подавила ее протесты, обняв на прощание.

— Эдуардо в восторге от твоего общества, — твердо сказала она и отправилась, зевая, из sola к себе.

Молчание, которое она оставила после себя, было слишком уж напряженным. Эдуардо посмотрел на поднос, приготовленный Фернандой для Кэтрин, и чуть улыбнулся.

— Ты не возражаешь, если я сам приготовлю тебе чай?

— Нет! — Кэтрин в стеснении закусила губу, избегая его взгляда. — То есть… вообще не хочу сегодня чаю. Последую-ка я примеру Аны и отправлюсь прямо в постель.

Эдуардо с саркастической улыбкой на лице преградил ей путь.

— Чего ты, собственно, боишься? Я не съем тебя, Кэтрин. Deus me livre, я был в последнее время таким ручным, таким послушным. Делал все точно так, как ты хотела. Хотя были моменты на этой неделе, когда мне казалось, что я сойду с ума, если не прижму тебя к себе. Думаешь, это было легко?

— Во всяком случае, так казалось, — ядовито хмыкнула Кэтрин — и тут же прикусила язык, но было поздно: в глазах Эдуардо заплясал огонек. Она готова была убить себя.

— Тебя это раздражало? — мягко спросил он.

— Ну что ты, напротив!

— Я лишь старался точно исполнять твою просьбу, — напомнил он. — Если мои поцелуи тебя напугали — прошу прощения. Но ты солжешь, если скажешь, что я один хотел их.

— Я так и не скажу, — ровным тоном ответила она. — В том-то все и дело, Эдуардо Барросо. Я никогда… никогда такого не испытывала и испугалась до смерти. Я боялась… — Она запнулась, словно загипнотизированная волной желания, которую излучали его глаза.

— Ты боялась, что мы станем любовниками, — закончил он за нее. Она лишь молча кивнула.

— Это было бы так плохо?

— Да. Могу сказать, почему. Потому что ты хочешь этого из ложных соображений! Взгляды их яростно скрестились.

— Какие еще могут быть соображения, — пылко воскликнул он, — кроме того единства, что мы чувствуем, кроме тех уз, что привязывают меня к тебе?..

— Но ведь я как раз о том и говорю! — крикнула она. — Эти узы — они не имеют ничего общего со мной, Кэтрин Уорд. Я никогда не смогу быть уверенной, что ты хочешь именно меня, а не пытаешься оживить те юношеские мечты и чувства, которые обуревали тебя когда-то к Исабель Кардосо!

Она бросила эти слова ему в лицо как вызов. Эдуардо резко подался к ней, потом застыл на месте, сжав пальцы в кулаки так, что они побелели.

— Ты не права! — Он глубоко вздохнул. — Кэтрин, если не хочешь чаю, может быть, составишь мне компанию и выпьешь виски или вина? По-моему, сегодня не помешает выпить, но только не в одиночестве.

Кэтрин, немного поколебавшись, кивнула.

— От стаканчика портвейна я бы не отказалась.

— Спасибо. — Он пригласил ее жестом присесть на диван. — Думаю, настало время нам избавиться от призрака Исабель. Поскольку по какой-то прихоти судьбы тебе досталось ее лицо, будет только справедливо, de sertew, рассказать тебе всю ее историю.

Не будучи уверенной, что ей хочется эту историю услышать, Кэтрин подняла на него смущенный взгляд.

— А стоит ли? Я имею в виду, если это глубоко семейное дело…

— Верно, семейное, — согласился он, со вздохом опускаясь на диван рядом с ней, — но полагаю, будет лучше, если ты все узнаешь.

Кэтрин не возразила, когда он взял ее за руку, ей было приятно теплое его прикосновение, и он начал говорить, сначала очень медленно, хмурясь и останавливаясь, вспоминая события, которые происходили много лет назад.

Когда Исабель Кардосо переехала жить в дом Барросо, семья состояла из графа, графини, их старшего сына Педро, который учился тогда в университете в Коимбре, двенадцатилетнего Эдуардо и его младших сестер Марии-Леонор и Марии-Кристины. До появления на свет Аны-Марии еще оставалось какое-то время.

Исабель, племяннице графини, было восемнадцать лет, мать ее умерла при родах, а незадолго до своего приезда она потеряла и отца. Девушка приехала в Квинта-дас-Лагоас прямо из монастыря, где она закончила образование.

— Для меня она была настоящей принцессой из сказки. Я безумно влюбился в нее, хотя и был так мал, — отрешенно улыбнулся Эдуардо.

В благодарность за то, что семья Барросо ее приютила, Исабель взяла на себя обязанности гувернантки.

— Я был ею очарован, — бесстрастным голосом, без рисовки вспоминал Эдуардо. — Один взгляд ее кристально чистых глаз — и я готов был сделать все, о чем бы она ни попросила.

Однако никаких особенных просьб у нее к детям не было, разве что внимательно слушать на уроках. Эдуардо уже ходил в школу, так что был, естественно, освобожден от этих занятий, но в часы отдыха с удовольствием присоединялся к сестрам и своей прекрасной кузине.

— То короткое время, что она жила с нами, — рассказывал Эдуардо, — было настоящей идиллией в моей жизни.

— Значит, она с вами прожила недолго? — спросила Кэтрин. — Полагаю, вскоре она кого-то встретила?

Выразительный рот Эдуардо сжался.

— Это было трагедией. Исабель безумно влюбилась, de sertew. К сожалению, объект ее страсти не отвечал ей взаимностью.

Когда Педро вернулся домой на каникулы из Коимбры, он увидел Исабель впервые за много лет, прошедших с детства. Он был беззаботен, обаятелен и очень красив и для Исабель, воспитанной в монастыре, без преувеличения стал воплощением девичьих грез.

Сильнее стиснув руку Кэтрин, Эдуардо перешел к рассказу о той злосчастной ночи. Ему не спалось в его комнате в башне, которую теперь занимала Кэтрин. Сидя на подоконнике, он видел, как Педро вышел во двор, закурил, нарушая запрет матери, сигару, а потом зашагал дальше, через арку ворот, и по огоньку сигары легко можно было проследить его путь.

— Он курил тайком почти каждую ночь, — сказал Эдуардо. — Уходил из дому, таился и осторожничал, стараясь, чтобы никто не узнал. — Он глухо, безрадостно засмеялся. — Очень хорошо помню свое тайное ликование, когда я представлял, как буду дразнить его на следующий день. А потом, к своему изумлению, я увидел Исабель. Она следовала за ним как призрак в лунном свете, в одной лишь ночной рубашке, с накинутой на плечи шалью. Мне не забыть своего глубочайшего отчаяния, я инстинктивно чувствовал, что Исабель поступает нехорошо.

В довершение всего маленький Эдуардо увидел еще и свою мать, она вышла из дома в тот самый момент, когда Исабель с мольбой склонила колени перед его братом и копна черных волос скрыла ее лицо как вуаль.

— Я не слышал слов, — продолжал Эдуардо. — Но как бы мал я ни был, даже мне, и даже с такого расстояния, было понятно, что Педро поражен поведением Исабель. Увидев мать, он облегченно обнял ее, а Исабель, отчаянно рыдая, закрыла лицо руками. Моя мать подняла ее, успокоила, потом подала другую руку Педро. Я сам залился слезами, когда увидел, что он с благоговением целует руку матери, а потом сопровождает их вместе с Исабель до дома.

Кэтрин ждала продолжения, не сводя глаз с задумчивого, печального лица Эдуарда.

— Исабель отослали? — наконец осторожно спросила она.

Он покачал головой.

— Нет. Педро рассказал мне, уже через много лет, что мама была настоящим ангелом по отношению к Исабель в ту ночь. Она уложила почти обезумевшую девушку в постель, успокаивала, давала нюхать соли, чтобы привести ее в себя, оставалась с ней до тех пор, пока та, казалось, не уснула. Только после этого она отправилась к Педро, чтобы спросить его, действительно ли чувство Исабель не нашло у него ответа. Педро заверил ее, что он привязан к Исабель только как брат, что он никогда не позволил бы себе соблазнить юную девушку в родительском доме. — Эдуардо взъерошил волосы. — На следующий день Исабель не нашли в ее комнате. Начались розыски, и совершенно случайно она была обнаружена в одном из тех прудов, которые дали названия нашему поместью. Кэтрин задрожала.

— Бедная, бедная девочка! Как трагично! — Она грустно взглянула на него. — Если наши лица так похожи, неудивительно, что при виде меня ты был потрясен. Мне так жаль. Я воскресила очень горькие воспоминания.

Глаза Эдуардо потеплели.

— Это не твоя вина, Кэтрин. Но умоляю тебя, ничего не говори Ане. Только я знаю правду о том, что случилось. Моим маленьким сестрам тогда сказали, что Исабель ночью улетела на небеса. Аны тогда вообще и на свете не было. Она знает лишь, что ты поразительно похожа на мою юную кузину, которая утопилась из-за несчастной любви. Это, sem duvida, правда, и ей незачем знать, что невольным виновником оказался Педро. Я могу рассчитывать на твое молчание?

— Конечно. — Кэтрин опустила глаза на их сплетенные руки. — А я встречу еще людей, которые могут подумать, что я призрак?

Эдуардо пожал плечами.

— Е possiviel[45] . Но мало кто хорошо знал Исабель. Из старых слуг никто у нас уже не служит. Леонор и Кристина, возможно, что-то помнят и заметят сходство, да еще некоторые из пожилых родственников. Они могут просто упомянуть об этом. Ты и я — единственные, кому известно о несчастной страсти Исабель к моему брату, graqas a Deus.

— Спасибо, что доверил мне тайну. Он поднес ее руку к губам.

— Не в моих привычках поверять семейные тайны посторонним. Но ты для меня никогда, никогда не была чужим человеком, Кэтрин. С того самого момента, как я тебя увидел.

Ее глаза расширились.

— Эдуардо, когда точно умерла Исабель?

— В этом июле прошло как раз двадцать три года… — Он осекся при виде исказившегося ее лица. — Что такое?

— В марте был мой день рождения, — дрожа, ответила она. — И ровно двадцать два года и девять месяцев со дня ее смерти.

Он привлек ее к себе и крепко обнял.

— Я просто, о чем ты думаешь, и прошу тебя, выбрось это из головы, — горячо промолвил он. — Ты сама по себе, ты Кэтрин Уорд. Физическое сходство с Исабель — всего лишь совпадение. Она была глупенькой романтичной девочкой и, верно, сама не ожидала, что умрет. Не забывай, она ведь была истинной католичкой. И не подвергла бы опасности свою бессмертную душу таким поступком, как самоубийство. Большинство наших прудов совсем мелкие. Она об этом знала. К несчастью, незадолго перед тем шли проливное дожди, и тот пруд, в который она кинулась, оказался гораздо глубже. чем она ожидала. Педро рассказал мне через много лет, что она даже прикрепила к платью букетик alecrim.

— Alecrim?

— Sim. Это трава, что кладут в пищу, — мы с ней сегодня ели цыпленка. О ней говорится в шекспировском «Гамлете».

— А-а! Розмарин — для большего сходства.

— Исабель читала Шекспира в монастыре. Больше всего ей нравился «Гамлет». — Губы Эдуардо сжались. — Думаю, несчастная глупышка представляла себя Офелией и вообразила, что Педро найдет ее плавающей в пруду с распущенными по воде волосами — прямо как на иллюстрации в ее томике шекспировских пьес. — Он стиснул руки. — В каком-то смысле ее план удался. Именно Педро нашел ее.

Кэтрин вздрогнула.

— Бедный, бедный мальчик! Он такого удара не заслуживал. Его это наверняка потрясло.

— Е verdade. Это изменило его жизнь. Он больше никогда не был таким, как раньше.

Они молчали, крепко обнявшись, и в их прикосновении не было страсти, они искали просто утешения друг у друга. Прошло много времени, прежде чем Эдуардо наконец опустил руки.

— Довольно, хватит печалиться о том, что уже давно в прошлом, — решительно сказал он. — Пора, тебе надо отоспаться. Не забудь, завтра утром приезжают мои сестры со своими семействами, так что о покое в Квинта-дас-Лагоас придется забыть.

— С удовольствием познакомлюсь с ними, — оживилась Кэтрин. — Наверное, мне лучше собраться сегодня, чтобы быть готовой переехать в Каса-дас-Камелиас?

Эдуардо нежно провел пальцем по ее щеке.

— Тебе и утром хватит времени. Моих сестер никогда не отличала пунктуальность.

— В любом случае пора ложиться, — сказала Кэтрин и, взяв протянутую им руку, поднялась. — Доброй ночи, Эдуардо.

— Я вижу, история Исабель тебя расстроила? — спросил он, не отпуская ее ладони.

— Откровенно говоря, да. Но, как ни странно, Педро и твоих родителей мне даже больше жаль. Ведь им пришлось пережить последствия этой ужасной трагедии.

— Е verdade. Но давай забудем это, — твердо сказал он. — Все уже быльем поросло. С этой минуты и до самой свадьбы Аны мы должны думать лишь о радостном, nao е?

— Договорились. — Кэтрин чуть улыбнулась. — Можно мне забрать руку?

В его глазах не было ответной улыбки.

— Если ты настаиваешь. Ах, Кэтрин, тебе не кажется, что я был слишком добродетельным в последние дни? Разве я не заслужил награды за свое послушание?

В ее улыбке сверкнули озорные огоньки.

— А чего бы ты хотел?

Эдуардо рывком притянул ее к себе, все его спокойствие мгновенно улетучилось.

— Ты еще спрашиваешь? — глухо спросил он и приник к ней таким поцелуем, от которого сердце ее чуть не вырвалось из груди. Наконец, явно превозмогая себя, он отпустил ее. — Сегодня я не буду провожать тебя до твоей спальни.

— Ты оставляешь меня на растерзание привидениям? — слабым голосом спросила она. Он грустно рассмеялся.

— К стыду своему, признаюсь, что в данный момент, querida, с ними ты будешь в большей безопасности, чем со мной.

Как только с завтраком было покончено, Кэтрин вызвалась, преодолевая сопротивление Аны и Фернанды, помочь им подготовиться к приезду гостей.

— Ты ведь и сама наша гостья. Незачем тебе этим заниматься, — сказал Эдуардо, недовольно хмуря брови, когда Ана вышла за постельным бельем.

— Я предпочитаю считать себя подругой Аны, а не просто гостьей. Кроме того, — резко добавила Кэтрин, — если я хочу помочь, Эдуардо, я непременно сделаю это!

Его глаза на мгновение вспыхнули, но потом потеплели, и он улыбнулся в ответ на ее вызывающую мину.

— Ты не предлагаешь помочь мне, — уколол он ее. — А ведь я работаю совсем один в своем офисе!

— Бедняжка, как подумаю о твоих страданиях, душа моя разрывается!

— Моя тоже — и не только душа, — хрипло пробормотал он и поспешно вышел из комнаты.

Кэтрин проводила его взглядом, чувствуя, что их перемирие закончилось, и угрызаясь оттого, что ей это даже приятно. Поднимаясь с Аной по лестнице, она вдруг подумала, что напрасно осторожничает, наперед стараясь оградить себя от сердечной травмы. Пусть ей придется расстаться с Эдуардо, но сейчас лучше не думать об этом — просто позволить событиям идти своим чередом.

Ей было приятно помогать Ане, которая оказалась на удивление расторопной, несмотря на свою бесконечную легкомысленную болтовню. Вскоре они навели порядок в спальнях башни и в ванных комнатах, пока Фернанда управлялась с комнатами на нижнем этаже. Когда все было готово, девушки поспешно умылись и причесались, перенесли сумки Кэтрин в машину и устроились на веранде выпить кофе вместе с Эдуардо, который объявил, что позволил себе небольшой отпуск — пока не сыграют свадьбу.

Всего лишь на полчаса позже, чем ожидалось, — рекорд, судя по словам Аны, — появились гости. Сестры, зятья, племянники, слуги шумной оравой сгрудились на внутреннем дворике, и Кэтрин закружил такой вихрь объятий и поцелуев, что она потеряла голову, пытаясь запомнить, кто есть кто.

Пришлось для удобства запоминания всю толпу разделить условно на две группы. Семейство Леонор состояло из ее мужа, Антонио Мело Вьяна, дочерей семи и пяти лет и крошечного младенца. В семействе Кристины и Марио Ногуэйра было две дочери и два сына — все моложе десяти лет. Обе женщины, элегантные и милые, очень похожие на Ану и Эдуардо, были счастливы попрактиковаться с подругой Аны в подзабытом английском. Пощебетав с шумливой родней, полюбовавшись платьями своих маленьких племянниц, Ана, однако, твердо отказалась остаться на обед.

— Мы с Кэтрин должны ехать, — решительно заявила она. — Эдуардо, если хочет, может остаться.

— Как ты добра, — сухо буркнул Эдуардо. — Рад бы, но Эльса ждет и меня тоже в Каса-дас-Камелиас. — Nao, Рауль, — добавил он, обращаясь к маленькому племяннику и обнял обоих мальчуганов. — Futebol agora nао![46] — Поцеловав хорошеньких племянниц, он поспешил вместе с Аной и Кэтрин к машине, хитро улыбнувшись в сторону оставшихся на веранде родственников. — Меn Deus, давайте улизнем поскорее — я вовсе не в настроении играть в футбол!

По приезде в городской дом всех захватила предсвадебная лихорадка. Кэтрин быстро разложила вещи в симпатичной маленькой спальне, которую они должны были делить с Аной, перекусила на скорую руку и взялась кое-что Ане погладить, пока та укладывала чемоданы, готовясь к медовому месяцу в Париже. Позже, когда Эдуардо занялся проверкой освещения в саду, Кэтрин предложила отвезти Ану в Порту — надо было встретить гостей, приехавших на свадьбу, и устроить их там же, в городе, в великолепной современной гостинице.

— А что будет, если пойдет дождь? — спросила на пути в Порту Кэтрин.

— Господь не допустит этого, — со спокойной уверенностью ответила Ана. — Я молилась, чтобы была хорошая погода.

К тому времени, когда вновь прибывшие разместились в гостинице с чудесным видом на реку, Кэтрин была уже совсем измотана долгой поездкой и столь же долгой вынужденной практикой в своем скудном португальском.

— Мой запас слов не предназначен для ведения долгих бесед, — виновато сказала она на обратном пути.

— Я даже и не представляла себе, что ты знаешь наш язык так хорошо! — польстила ей Ана. — Тебе нужно отдохнуть перед ужином, но сначала давай посмотрим, что там происходит в саду.

Они нашли Эдуардо, по пояс раздетого, на верхушке лестницы — он лично развешивал гирлянды лампочек на ветвях камелий.

— Наш дальний предок привез эти деревья из Китая, — объяснил он, спускаясь к ним. — Боюсь, как бы их не повредили, поэтому решил заняться лампочками сам.

— Ей posso ligar?[47] — умоляющим голосом протянула Ана, и он рассмеялся, потрепав ее по щеке.

— Sim, рог favor, тогда сама их включи. Кэтрин ожидала увидеть аляповатую массу разноцветных огней — и вскрикнула в восторге, когда лампочки зажглись в сгущающейся темноте одинаковыми золотистыми отблесками, как будто на деревьях вдруг выросли яркие экзотические плоды.

— Великолепно! — выдохнула она, а Ана захлопала в ладоши.

— Perfeita, mesmo[48] , — согласился Эдуардо прямо на ухо Кэтрин, прикоснувшись обнаженной грудью к ее плечу. Она вспыхнула, почувствовав, даже не оглядываясь назад, что он смотрит на нее, а не на огни.

Вечером состоялся очень милый семейный ужин, на который приехали сестры Эдуардо со своими мужьями, оставив детей на попечение Фернанды и нянек. Ужин прошел чудесно, за столом все старались говорить как можно меньше о семейных проблемах, чтобы Кэтрин могла участвовать в общем разговоре. Единственный напряженный момент возник лишь тогда, когда Ана отлучилась к телефону для своего ежевечернего разговора с Карлосом.

Леонор, старшая из сестер, вдруг задумалась, разливая кофе в маленьком sola, пока мужчины на веранде курили сигары.

— Кристина, я весь вечер удивляюсь. У меня такое странное чувство, что я уже видела Кэтрин раньше.

Ее сестра кивнула, сдвинув брови.

— Я тоже об этом думала за ужином. Но Кэтрин ведь здесь впервые в жизни. — Она подняла глаза на подошедшего Эдуардо. — Тебе не кажется?.. Кэтрин, извини меня. Я ведь так долго не говорила по-английски.

— Вы хотите сказать, что я вам кого-то напоминаю? — спросила Кэтрин, решив взять быка за рога. — Эдуардо тоже так посчитал, когда увидел меня. Очевидно, я напоминаю вам вашу двоюродную сестру, которая умерла совсем юной.

Обе женщины по-прежнему сомневались.

— Исабель Кардосо? — неуверенно проговорила Кристина.

— Но мы тогда были совсем малы. Я плохо помню бедную девушку. Coiladinha[49] , какая трагедия!

— Сходство есть, но небольшое, — решительно вставил Эдуардо. — Глаза у Исабель были серыми. А у Кэтрин такого же цвета, как янтарные капельки у нее в ушах.

Было совершенно ясно, что его сестры абсолютно не помнили, какого цвета были глаза у Исабель, как не замечали до этого момента и цвета глаз у Кэтрин. Обе уставились на брата с внезапным интересом, однако тут вернулась Ана, и разговор зашел о том, кто приедет на свадьбу.

— Я так давно не видела tia[50] Кчару, — заметила Леонор, подавая Кэтрин вторую чашку кофе. — Я рада, что буду в Квинта — тетя меня пугает. Как и Антония Соарес, должна признаться, — что за ум у этой женщины!

Кэтрин сидела неподвижно, выпрямив спину и стараясь не встречаться взглядом с Эдуардо.

— Ах да, я забыл, — небрежно бросил тот, — Антония звонила сегодня утром, Ана, и просила извиниться и передать тебе, что из-за одного срочного дела не сможет приехать на свадьбу. Она тебя обнимает и желает всего наилучшего. Пока мы ужинали, я попросил служанку перенести вещи Кэтрин в комнату, которую мы подготовили для Антонии, — добавил он.

— Мог бы спросить, хочет ли Кэтрин туда переходить! — возмущенно возразила Ана.

Эдуардо обернулся к Кэтрин с одним из своих изящных поклонов.

— Perdoneme. Я искренне хотел оградить тебя от ночей, испорченных нервами невесты.

Кэтрин присоединилась к общему взрыву хохота, вызванного предположением о каких-то там нервах у такой счастливой невесты. Когда все успокоились, Кэтрин вдруг почувствовала, что очень устала. Напряжение от встреч со множеством незнакомых людей, вкупе с безжалостным приступом ревности к неизвестной Антонии, хотя бы и отсутствующей, переполнили ее отчаянным желанием поскорее забраться в постель — какую бы комнату ей ни определили.

Ана, мгновенно заметив в глазах подруги тень усталости, взяла ее за руку.

— Пойдем, querida, ты выглядишь совсем утомленной. Я уверена, что все нас простят, если мы их покинем. Мои сестры могут разговаривать часами.

Мужчины тут же вскочили, их жены снова обняли Кэтрин, повторяя, как они рады знакомству с ней.

— Я провожу дам в их комнаты, — заявил Эдуардо, холодно проигнорировав светившееся в глазах сестер любопытство, открыл перед Аной и Кэтрин дверь и проследовал за ними в прохладный темный коридор. Оказавшись за пределами досягаемости для испытующих взглядов родни, Ана, правильно истолковав повелительный жест Эдуардо, извинилась и объяснила, что ей нужно еще повидаться с Эльсой. Она быстро чмокнула Кэтрин, пожелала спокойной ночи и скрылась в крыле для слуг.

Эдуардо взял Кэтрин за локоть и торопливо провел по коридору к спальням. Перед дверью в ее новую комнату он остановился и испытующе заглянул ей в глаза.

— Что тебя беспокоит? — властно спросил он.

— Ничего.

— Bobagem. Что-то не так. Ты на меня ни разу не посмотрела с тех пор, как произнесли имя Антонии Соарес.

Кэтрин высокомерно вскинула голову.

— Тебе показалось. Твои друзья не имеют ко мне никакого отношения.

— Escuta… послушай, Кэтрин. Антония — мой очень давний друг. Мы вместе работали в Лиссабоне…

Кэтрин попыталась высвободиться.

— Я уже сказала, Эдуардо. Это не имеет ко мне никакого отношения.

Эдуардо выпустил ее локти лишь для того, чтобы обнять ее, но она стала яростно вырываться.

— Ты ошибаешься! Это как раз имеет к тебе отношение! Неужели ты не видишь, что с нашей первой встречи ты заполнила все мои мысли? Я не могу думать ни о ком, кроме тебя.

Щеки ее вспыхнули.

— А как на это отреагирует мисс Соарес? — выпалила она и тут же испугалась: такого высокомерия на орлином его лице она еще не видела.

— Поскольку я не намерен обсуждать с ней столь личные вопросы, не думаю, чтобы мне стала известна ее реакция, — ледяным тоном отрезал он.

Они молча смотрели друг на друга — властные черные глаза сверлили непокорные янтарные, пока наконец Кэтрин не издала безнадежный вздох, сдаваясь на милость его сильных рук.

— Это сумасшествие, — пробормотала она, уткнувшись ему в грудь.

— Согласен! Я пытался держаться от тебя подальше, но из этого ничего не вышло. Если умирать по тебе после такого короткого знакомства — сумасшествие, значит, я сошел с ума. — Он поднял ее лицо к своему. — И все же… поверишь ли ты мне, что не только твоего тела я так отчаянно жажду, carinhce.

Глаза у нее вспыхнули, потом снова потускнели.

— Я верю, но от этого ничего не изменится, Эдуардо. Тебе придется мириться с тем, что мы никогда не станем любовниками.

Его улыбка и пылающий взгляд пробили ощутимую брешь в ее сопротивлении.

— Никогда — это слишком долго, Кэтрин, — пробормотал он, и ее протесты утонули в поцелуе, которым он скрепил свое утверждение.

Она сделала слабую попытку отстраниться.

— Тебе нужно идти. Ана будет здесь с минуты на минуту. Да и остальные удивятся, что ты так долго меня провожаешь.

— Даже если и так, никто не посмеет и слова сказать!

— Деспот!

Он улыбнулся.

— Только не с тобой, querida. — Он прикоснулся губами к ее щеке. — Стоило мне взглянуть в эти золотые глаза, и я стал твоим рабом навеки.

Какой-то крошечной частичкой сознания Кэтрин понимала, что ей следует рассмеяться, перевести его слишком уж экзальтированные речи в шутку, но это оказалось выше ее сил. После разочарований последних дней неожиданное уединение с Эдуардо было настоящим блаженством.

Обуревавшая ее ревность исчезла, и Кэтрин отдалась ощущению счастья от этого пусть минутного, пусть украдкой уединения с Эдуардо. Вскинув руки, она крепко прижала его голову к себе и, когда губы их встретились в поцелуе, задохнулась от наслаждения. Его язык с нежной настойчивостью проникал все глубже, исследуя жаркие укромные уголки ее рта. Желание горячей волной затопило их — и в этот миг Эдуардо, содрогнувшись, отпрянул, услышав покашливание Аны, тактично предупреждающей о своем приближении.

— Boa noite, querida, — хрипло прошептал он и открыл для нее дверь, еще на секунду задержав руку на ее щеке. — До завтра.

Она молча кивнула, затем юркнула в дверь незнакомой комнаты и обессиленно прислонилась к косяку. А когда пришла в себя и включила свет, то в ужасе зажмурилась, увидев свое отражение в золоченом зеркале на противоположной стене. Сейчас она была благодарна Эдуардо за его предусмотрительность. Окажись она в одной комнате с Аной, та лишь по ее виду сразу догадалась бы, почему Эдуардо так долго прощался с ней.