"Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света)" - читать интересную книгу автора (Мартин Джордж)

Алейна

Едва утреннее солнце заглянуло в окна, Алейна села на кровати и потянулась. Гретчель услышала, что она встала и тут же вскочила, чтобы подать ей халат. За ночь комната сильно остыла. — «Когда зима поймает нас в свои объятья, будет еще хуже», — подумала Алйена. — «Зимой здесь будет холодно, как в могиле». — Она накинула халат и затянула поясок.

— Огонь почти погас. — Отметила она. — Если не трудно, подкинь еще полено.

— Как будет угодно миледи. — Ответила пожилая женщина.

Новые апартаменты Алейны в Девичьей Башне были значительно больше и богаче, чем крохотная коморка, в которой она жила, пока была жива леди Лиза. Теперь у нее были собственная гардеробная и уборная, а также балкон из белого резного камня с которого была видна вся Долина. Пока Гретчель возилась с очагом, Алейна, как была босая, пересекла комнату и вышла на балкон. Камень под ногами был обжигающе холодным, а ветер колючим и порывистым, как всегда на такой высоте, но прекрасный вид на несколько мгновений заставлял позабыть про эти неприятности. Девичья Башня была самой восточной из семи стройных башен Гнезда, поэтому перед Алейной, как на ладони, была видна вся Долина: леса, реки и поля, слегка размытые в утреннем свете. Утреннее солнце словно окунуло окружающие горы в расплавленное золото.

«Как прекрасно». — Над ней возвышалась покрытая снегом вершина Копья Гиганта. По сравнению с необъятной громадиной из камня и льда замок казался карликом, недостающим до плеча соседа-великана. Там, где летом стекали Слезы Алиссы, кромку украшали двадцатифутовые сосульки. Над замерзшим водопадом, широко расправив в утреннем небе свои синие крылья, взлетел сокол. — «Ах, если б только у меня тоже были крылья».

Она опустила руки на резные каменные перила и перегнулась через край. В шести сотнях футов внизу она увидела Небесный замок и каменную лестницу, вырубленную прямо в скале, продуваемый всеми ветрами путь, который вел мимо Снежного и Скального замков вниз к подножию долины. Она видела башни и твердыни Лунных Врат. Они казались крохотными, словно детские игрушки. Вокруг его стен засуетилось войско лордов-Истцов, копошась среди расставленных шатров, словно муравьи в разоренном муравейнике. — «Если б только они были настоящими муравьями… Мы бы могли их просто растоптать». — Пожалела она.

Два дня назад к ним присоединился младший лорд Хантер со своим отрядом. Нестор Ройс запер и укрепил Врата, но у него в гарнизоне было всего триста человек. Каждый из лордов-Истцов привел с собой тысячу человек, и теперь внизу собралась шеститысячная армия. Алейна знала имя каждого из них как свое собственное: Бенедар Белмор лорд Стронгсонга, Саймонд Темплтон рыцарь Девяти звезд, Хортон Редфорт лорд Редфорта, Анья Уэйнвуд леди Железного Дуба, Гилвуд Хантер, которого все до единого звали Младшим Хантером, лорд Лонбоухолла. И, наконец, самый могущественный из них — Джон Ройс, внушающий страх Бронзовый Джон — лорд Рунстона и кузен Нестора, возглавляющий старшую ветвь рода Ройсов. После падения Лизы Аррен все шестеро собрались в Рунстоне и составили пакт, поклявшись защищать лорда Роберта, Долину и друг друга. В их иске явно не упоминалось имя Лорда Защитника, однако говорилось про «плохое управление», которому должен быть положен конец, а также про «ложных друзей и дурных советников».

Ледяной порыв ветра проник ей под подол, взобравшись вверх по лодыжкам. Она скользнула внутрь комнаты выбирать платье для завтрака. Петир отдал ей весь гардероб своей бывшей жены — и драгоценные шелка, и атлас, и бархат и меха, куда в большем количестве, чем она когда-либо мечтала, хотя большей частью все эти платья были ей велики. Леди Лиза после долгой череды беременностей, выкидышей и рождения мертвых детей стала довольно полной. Однако несколько сохранившихся старых платьев были сшиты еще для юной Лизы Талли из Риверрана, а другие Гретчель смогла перешить для Алейны, которая в свои тринадцать лет догнала по росту свою двадцатилетнюю тетку.

Этим утром ее взгляд остановился на платье, которое было расшито цветами Талли — красным и голубым — и украшено горностаем. Гретчель помогла ей просунуть руки в расширяющиеся рукава и затянула на спине завязки корсета. Затем она расчесала и заколола ее волосы. Вчера вечером до того как идти спать, Алейна вновь их покрасила. Краска, которую дала ей тетка, изменила ее природный рыжий цвет на темно-каштановый, однако природа быстро брала свое и у корней волос очень быстро становился прежним. — «Что я буду делать, когда краска закончится?». — Ее доставляли из-за моря из Тироша.

Спускаясь на завтрак, Алейну вновь поразила тишина Гнезда. Во всех Семи Королевствах не возможно было найти замок тише этого. Слуг здесь было немного, все они были пожилыми, и кроме того, старались говорить тише, чтобы не волновать юного лорда. На вершине горы не было ни лошадей, ни лающих и рычащих охотничьих собак, ни рыцарей, тренирующихся во дворе. Даже шаги стражников, патрулирующих бледные каменные залы, казались странно приглушенными. Единственное, что она могла слышать — был ветер, который вздыхал и стонал возле башен. Когда она только приехала в Гнездо, еще слышен был шепот Слез Алиссы, однако сейчас водопад замерз. Гретчель сказала, что он будет молчать до весны.

Она застала лорда Роберта в одиночестве в Утреннем Зале над кухней, вяло елозившего деревянной ложкой в большой миске с овсянкой, сдобренной медом.

— Я хотел яйца. — Увидев ее, пожаловался он. — Я просил три вареных всмятку яйца и бекон.

У них не было яиц, впрочем как и бекона. В амбарах Гнезда было достаточно овса, ячменя и зерна чтобы кормить их целый год, но в остальном они зависели от незаконнорожденной девици Мии Стоун, которая поднимала им свежие продукты из долины. Но поскольку лорды Истцы встали лагерем прямо у подножия гор, пробраться мимо них у Мийи не было никакой возможности. Лорд Белмор, который первым из шести прибыл к Лунным Вратам, и отправил Мизинцу ворона с известием, что пока лорд Роберт не будет отправлен вниз, провизия наверх поступать не будет. Это не было настоящей осадой, пока, но на этом все хорошее в их положении и заканчивалось.

— Когда придет Мийя, ты сможешь съесть столько яиц, сколько захочешь. — Пообещала Алейна маленькому лорду. — Она привезет яйца, масло и дыни и прочие вкусные штуки.

Но мальчик был несговорчив.

— Я хочу яйца сегодня.

— Сладкий Робин, ты же знаешь, у нас нет яиц. Пожалуйста, кушай овсянку. Она очень хорошая. — Она съела для примера целую ложку.

Роберт оттолкнул свою ложку и откинулся назад, даже не поднеся ее ко рту.

— Я не голоден. — Решил он. — Я хочу в постель. Я не спал всю ночь. Я слышал пение. Мейстер Колемон дал мне сонного вина, но я все равно слышал.

Алейна отложила ложку.

— Если б было пение, я бы его тоже услышала. Должно быть тебе просто приснился дурной сон, только и всего.

— Нет! Это не сон. — Его глаза наполнились слезами. — Мариллон снова поет. Твой отец сказал, что он мертв, а он не мертв!

— Нет, мертв. — Она испугалась, услышав от него подобные вещи. — «Он и так маленький и болезненный, а что если он еще и сумасшедший?»

— Сладкий Робин, он мертв. Мариллон слишком сильно любил твою леди-матушку и не мог жить после того, что он с ней сделал, поэтому он вышел через небесную дверь. — Алейна сама не видела тело, как и Роберт, но она ни капли не сомневалась в смерти певца. — Он правда вышел.

— Но я же слышу его каждую ночь. Даже когда я закрываю ставни и кладу голову под подушку. Твой отец должен был отрезать ему язык. Я говорил ему, но он не стал.

«Ему нужен был его язык для признания».

— Будь хорошим мальчиком, скушай кашу. — Взмолилась Алейна. — Ну, пожалуйста? Ради меня?

— Не хочу я овсянку! — Роберт бросил свою ложку через весь зал. Она попала в гобелен, оставив на нем смазанный след от овсянки поверх белой шелковой луны. — Лорд хочет яйца!

— Лорд должен есть овсянку, и быть за нее благодарным. — Произнес за спиной голос Петира.

Алейна обернулась и увидела его в дверной арке вместе с мейстером Колемоном.

— Вам следует слушаться лорда Защитника, милорд. — Сказал мейстер. — Сюда поднимаются ваши лорды-знаменосцы, чтобы выразить вам свое почтение, поэтому вам нужно набраться сил.

Роберт потер кулаком левый глаз.

— Отправьте их обратно. Я не хочу их видеть. Если они придут, я отправлю их полетать.

— Вы жестоко искушаете меня, милорд, но боюсь, я обещал им неприкосновенность. — Ответил Петир. — Все равно, уже поздно их прогонять. Сейчас они уже должны были добраться до Скального замка.

— Почему они не оставят нас в покое? — взмолилась Алейна. — Мы никогда не желали им зла. Что им от нас нужно?

— Лорд Роберт, больше ничего. Он и вся Долина. — Улыбнулся Петир. — Их будет восемь человек. Их сопровождает Лорд Нестор и еще с ними будет Лин Корбрей. Сир Лин не из тех, кто остается в стороне, когда вот-вот прольется кровь.

Его слова почти не успокоили ее страхи. Лин Корбрей зарубил на дуэлях столько же людей, что и в бою. Она знала, что получил шпоры во время Восстания короля Роберта, сражаясь против лорда Джона Аррена у ворот Чаячьего города, а потом уже под его знаменами у Трезубца, где он зарубил принца Левина Дорниского — белого рыцаря Королевской гвардии. Петир говорил, что к тому времени, когда битва свела его в последний танец с леди Отчаяньем, принц Левин уже был серьезно ранен, однако добавил: «Однако, не советую поднимать эту тему при Корбрее. Те, что затевали об этом беседу, теперь имеют возможность спросить об этом Мартелла лично в аду. — Если хотя бы половина из того, что она слышала от охраны Роберта, правда, Лин Корбрей был опаснее всех шестерых лордов Истцов разом.

— А зачем идет он? — спросила она. — Я считала, что Корбреи за нас.

— Лорд Лионель Корбрей хорошо относится к моему правлению, — ответил Петир. — Но у его брата собственное мнение. На Трезубце, когда пал раненым их отец, Лин сумел подхватить его меч — леди Отчаянье и зарубить того, кто поверг их отца. Пока Лионель вез отца к мейстеру в тыл, Лин возглавил атаку против дорнийцев, угрожавших левому крылу Роберта, разбил их ряды и зарубил Левина Мартелла. Поэтому когда старый лорд Корбрей скончался, он передал Леди своему младшему сыну. Лионель получил земли, титул, замок и все деньги, но до сих пор чувствует себя обделенным, в то время как сир Лин… что ж, он любит брата так же, как меня. Он сам просил руки Лизы.

— Я не хочу видеть сира Лина. — Упрямился Роберт. — Не хочу. Отправь его обратно вниз. Я не разрешал ему приходить. Сюда нельзя. Гнездо неприступно. Так мама говорила.

— Ваша матушка умерла, милорд. И до вашего совершеннолетия Гнездом управляю я. — Петир повернулся к поклонившейся служанке, стоявшей у лестницы на кухню. — Мела, принеси его лордству чистую ложку. Он хочет доесть кашу.

— Не хочу! Пусть моя овсянка полетает! — С этими словами Роберт бросил полную миску с кашей и медом. Петир проворно увернулся, а мейстер Колемон не успел. Деревянная миска попала ему точно в грудь, и ее содержимое оказалось у него на лице и плечах. Он выругался в неподобающем его мейстерскому чину стиле. Алейна бросилась успокаивать маленького лорда, но было поздно. Припадок уже начался. Его рука столкнула, разбив вдребезги, кувшин с молоком. Когда он пытался встать, он опрокинул стул и рухнул на него сверху. Одной ногой он заехал Алейне в живот, с такой силой, что выбил из нее весь дух.

Она услышала, как Петир с досадой прошептал: «О, боги, смилуйтесь».

Мейстер Колемон бросился исполнять свой долг, бормоча утешительные слова. Овсянка все еще капала с его лица и одежды. Одна из капель медленно текла по его правой щеке, словно серо-бурая слеза. — «Это не столь плохо, как прошлый приступ», — думала Алейна, пытаясь оказать посильную помощь. К тому времени, когда судороги прекратились, на призыв Петира вбежали двое стражей в небесно голубых плащах и серебристых кольчугах.

— Отнесите его в постель и поставьте пиявки, — Приказал лорд Защитник. Страж повыше подхватил мальчика на руки.

«Я и сама могла бы его отнести», — Подумала Алейна. — «Он не тяжелее куклы».

Колемон на мгновение задержался.

— Милорд, может отложить переговоры на следующий день? После смерти леди Лизы приступы его лордства становятся все сильнее. Случаются чаще и интенсивнее. Я пускаю ему кровь так часто, как могу, и подмешиваю ему сонное вино или маковое молоко, чтобы он лучше спал, но…

— Да он и так спит по двенадцать часов в день, — откликнулся Петир. — Мне нужно, чтобы он время от времени просыпался.

Мейстер пригладил волосы, выудив из них овсянку, и стряхнул ее на пол.

— Когда его лордство становился неспокоен, леди Лиза давала ему свою грудь. Архмейстер Иброз заявляет, что материнское молоко обладает массой лечебных свойств.

— Это ваша рекомендация, мейстер? Чтобы мы для лорда Гнезда и Защитника Долины нашли кормилицу? А когда нам отнять его от груди, в день его женитьбы? Так мы сможем плавно перевести его от одной груди к другой. — Улыбка лорда Петира давала ясно понять, что он этого не позволит. — Нет, я так не думаю. Предлагаю иной выход. Мальчик любит сладости, не так ли?

— Сладости? — переспросил Колемон.

— Сладости. Торты, пироги, джемы, желе, мед в сотах. Возможно, нужно добавлять каплю «сладкого сна» в молоко? Вы пробовали? Немного, чтобы его успокоить и предотвратить судороги.

— Каплю? — Гортань мейстера двинулась вверх-вниз. — Одну каплю… возможно, возможно. Немного, и не часто, о, да! Я могу это попробовать…

— Каплю. — Повторил лорд Петир. — Как раз перед тем, как мы представим ему посетителей.

— Как прикажете, милорд. — Мейстер выбежал прочь. Его цепь мягко позвякивала на каждом шагу.

— Отец, — спросила Алейна, когда он ушел. — Не хотите ли овсянки на завтрак?

— Ненавижу овсянку. — Он посмотрел на нее взглядом Мизинца. — Скорее утолю свой голод поцелуем.

Хорошая дочь не отказала бы своему отцу в поцелуе, поэтому Алейна подошла и поцеловала, быстро и сухо ткнувшись ему в щеку, и так же быстро отошла назад.

— Какое… послушание. — Мизинец улыбался одними губами, но глаза оставались серьезны. — Что ж, так случилось, что у меня для тебя есть поручение. Передай повару чтобы согрел красное вино с медом и изюмом. Наши гости придут с холода после долгого утомительного подъема. Ты будешь их встречать, когда они прибудут, и предложишь им отдохнуть. Вино, хлеб и сыр. Какой у нас остался?

— Острый белый и пахучий голубой.

— Стало быть белый. И еще, тебе лучше переодеться.

Алейна оглядела свое платье в сине-красных цветах Риверрана.

— Разве оно слишком…

— Оно слишком отдает Талли. Лорды Истцы не обрадуются, увидев мое незаконнорожденное дитя горделиво расхаживающим в платье моей погибшей супруги. Выбери другое. Мне следует напомнить тебе избегать также голубого с бежевым?

— Нет. — Эти цвета были родовыми дома Арренов. — Вы сказали, их восемь… Бронзовый Джон будет с ними?

— Он один из них имеет значение.

— Бронзовый Джон меня знает. — Напомнила она. — Он гостил в Винтерфелле, когда его сын отправлялся на север чтобы надеть черное. — Она тогда дико влюбилась в сира Веймара, смутно вспоминалось ей, но все это было целую вечность назад, когда она была маленькой глупой девочкой. — И потом еще раз. Лорд Ройс встречался с Сансой Старк на турнире Десницы в Королевской Гавани.

Петир подпер подбородок пальцем.

— Не сомневаюсь, этот Ройс заметил симпатичное личико, но оно было одним из тысячи. На турнире для мужчины важно сосредоточиться на бое, а не обращать внимание на какого-то ребенка в толпе. Что до Винтерфелла… Санса была маленькой девочкой с рыжими волосами. Мой дочь — высокая и красивая девушка, а ее волосы темно-каштановые. Люди видят то, что ожидают увидеть, Алейна. — Он поцеловал ее кончик носа. — Пусть Мадди разведет огонь в моих покоях. Я хочу встретиться с лордами Истцами там.

— Не в Верхнем зале?

— Нет. Боги простили мне мое мелькание возле трона Арренов, но они могут решить, что я решу на него усесться. Худородные парни вроде меня не должны мечтать о столь мягких подушках.

— Значит, ваши покои. — Ей следовало остановиться, но слова вырвались помимо желания: — Если вы отдадите им Роберта…

— …и Долину?

— Но Долина и так принадлежит им.

— О! Большей частью, это верно. Но не совсем. Меня любят в Чаячьем городе, и у меня есть могущественные друзья: Графтоны, Линдерли, Лионель Корбрей… хотя, гарантирую, что они не выступят против лордов Истцов. С другой стороны, Алейна, куда нам податься? Обратно в мой замок на Пальцах?

Она уже думала об этом.

— Джоффри подарил вам Харренхол. Вы там полноправный правитель.

— Только по званию. Мне нужен был титул, чтобы жениться на Лизе, а Ланнистеры не были готовы отдать мне Бобровый Утес.

— Да, но замок-то твой.

— Ах да, замок! Похожие на пещеры залы и наполовину развалившиеся башни, которые невозможно защищать, приведения и сквозняки, от которых нельзя укрыться… а, и еще маленькая неприятность в виде проклятья.

— Проклятья бывают только в сказках и балладах.

Подобное заявление его развеселило.

— А что, кто-то уже спел балладу о Грегоре Клигане, умирающем от отравленного копья? Или о наемнике, погибшем до него? О том, которому сир Грегор обрубил одним махом все конечности? А ему замок достался от сира Амори Лорха, которому его вручил лично лорд Тайвин. Одного убил медведь, другого карлик. Леди Вент тоже умерла, как мне приходилось слышать. Лотстоны, Стронгсы, Харровейи, опять Стронгсы… Харренхол уничтожает все, кто к нему прикасается.

— Тогда подари его Фреям.

Петир расхохотался.

— Возможно, я так и сделаю. Или еще лучше, верну нашей дорогой Серсее. Хотя мне не следует плохо о ней отзываться, она же прислала мне такие прекрасные гобелены. Разве не мило с ее стороны?

Упоминание королевы заставило ее ожесточиться.

— Она вовсе не милая. Она меня пугает. Если она узнает, где я…

— …мне придется вывести ее из игры раньше, чем я планировал. Только если она сама себя не устранит раньше. — Петир усмехнулся. — В игре престолов даже у ничтожных фигур есть собственная воля. Иногда они отказываются двигаться туда, куда ты планируешь их переместить. Запомни это, Алейна. Это урок, который еще предстоит усвоить Серсее Ланнистер. А теперь, разве у тебя нет важных дел?

Точно, были. Сперва она проконтролировала приготовление вина, потом выбрала подходящий круг сыра, приказала повару испечь хлеба на двадцать человек, на случай, если лорды Истцы приведут с собой больше людей, чем планировалось. — «Если они испробуют нашего хлеба и соли, они станут нашими гостями и не посмеют нам причинить зла». — Правда Фреи нарушили обычаи гостеприимства, когда убили ее матушку и брата в Близнецах, но она не могла поверить, что такой блистательный лорд как Джон Ройс способен на подобный поступок.

Следующей задачей были покои. На полу в нем был расстелен мирийский ковер, поэтому никаких других циновок или половиков было не нужно. Алейна попросила двух слуг поставить раскладной стол и принести восемь тяжелых дубовых кресел, обитых кожей. Если бы это был пир, она бы поставила одно из них во главу стола, одно у его подножия, и по три с каждой стороны. Но это был не пир. Поэтому она приказала мужчинам поставить шесть кресел с одной стороны, и два с другой. К этому времени лорды Истцы уже должны были добраться до Снежного замка. Подъем, даже на спине мула, занимает почти весь день. А если идти пешком, то это может занять несколько суток.

Судя по всему переговоры начнутся уже затемно. Им понадобятся свежие свечи. После того как Мадди развела огонь в очаге, она отправила ее вниз найти благовонные восковые свечи, подаренные леди Лизе лордом Ваксом, когда он просил ее руки. Потом она снова навестила кухню, чтобы проверить, что происходит с вином и хлебом. Все было отлично, и у нее еще осталось время чтобы принять ванну, вымыть голову и переодеться.

Она выбирала между платьем из пурпурного шелка и синего бархата с серебряными вставками, которые ей бы отлично подошли по цвету, но потом вспомнила, что Алейна все-таки незаконнорожденная, и должна одеваться подобающим ее положению образом. Поэтому она надела простенькое темно-коричневое платье из овечьей шерсти, с расшитым виноградными листьями и гроздями корсажем и золотой каймой. Оно было скромным и подобающим, но гораздо богаче, чем платье какой-нибудь служанки. Кроме того Петир отдал ей все драгоценности Лизы, из которых она попыталась выбрать какое-нибудь ожерелье, но все оказались слишком вычурными. Наконец она остановила свой выбор на простенькой бархатной ленте золотисто-осеннего цвета. Когда Гретчель поднесла ей полированное серебряное зеркальце Лизы, оказалось, что цвет ленты очень удачно сочетается с ее темно-каштановыми волосами. — «Лорд Ройс никогда меня не узнает», — решила она. — «Даже я сама себя с трудом узнаю».

Почувствовав в себе почти столько же смелости, как у Петира Бейлиша, Алейна Стоун улыбнулась самой себе, и отправилась встречать гостей.

Гнездо был единственным замком в Семи Королевствах, парадный вход которого располагался под темницами. Каменные ступени, вырубленные в толще скалы, проходили через Снежный и Скальный замки, но в Небесном дорога обрывалась. Последние шесть сотен футов шли строго вертикально, вынуждая посетителей спуститься с мулов и определиться. Им либо предстояло прокатиться в деревянной корзине, которую использовали для снабжения продуктами, либо взбираться по каменной трубе, используя каменные ступеньки в скале.

Лорд Редфорт и леди Уэйнвуд были самыми пожилыми из лордов Истцов, поэтому они выбрали подъемник, после чего корзина еще раз спустилась, чтобы забрать очень полного лорда Белмора. Прочие лорды решили карабкаться самостоятельно. Алейн приветствуя их от лица лорда Роберта в Лунном зале возле разложенного теплого очага, и предлагала хлеб, сыр и горячее вино в серебряных кубках.

Петир показал ей свиток с их гербами, поэтому она различала их по родовым знакам, а не по лицам. Герб с красным замком очевидно принадлежал Редфорту — коротышке с тонкой седой бородкой и кротким взглядом. Леди Анья оказалась единственной женщиной. Она была в темно-зеленой мантилье, на которой капельками янтаря было изображено сломанное колесо рода Уэйнвудов. Шесть серебряных колокольчиков на пурпурном поле, это без сомнения Белмор — мужчина с выпирающим, словно груша, брюхом и покатыми плечами. Его борода была чем-то невообразимым — седое ужасное нечто, торчащее из складок нескольких подбородков. В отличие от него Саймонд Темплтон был чисто выбрит и не имел ни единого седого волоса. Голубые глаза и крючковатый нос делали рыцаря Девяти звезд похожим на хищную птицу. На его дублете крестом были вышиты девять звезд его герба. Горностаевый плащ Младшего лорда Хантера смутил ее только на секунду, пока она не заметила, что он заколот пряжкой в виде веера из пяти серебряных стрел. Алейн сказала бы, что ему не сорок лет, а скорее под пятьдесят. Его отец управлял Лонбоухоллом почти шестьдесят лет и скончался столь внезапно, что люди шептались будто новый лорд ускорил получение своего наследства. Щеки и нос Хантера были красными словно спелые яблоки, что ясно указывало на тягу к выпивке. Она постаралась подливать ему, едва он осушал свой кубок.

Самый младший из прибывшей компании носил на груди герб с тремя воронами, каждый из которых сжимал в когтях кроваво-красное сердце. Его каштановые волосы доходили ему до плеч, один непокорный локон спадал на лоб. — «Это Сир Лин Корбрей», — решила Алейна, осторожно разглядывая его жесткий рот и неспокойные глаза.

Позже всех появились Ройсы — лорд Нестор и Бронзовый Джон. Лорд Рунстона оказался высоким как Пес. Несмотря на седину и морщины, украсившие лицо, лорд Джон казался способным сломать своими бугристыми ручищами более молодых соперников словно пучок веток. При виде его обветренного и загорелого лица к ней вернулись все воспоминания Сансы о проведенном времени в Винтерфелле. Она вспомнила, как он сидел за столом, тихо беседуя с ее матерью. Она слышала его грохочущий голос, отражающийся от стен, когда он возвращался с охоты с оленем на седле за спиной. Она видела его во дворе, упражняющимся с мечом, сбивающим с ног отца и принуждающим сдаться сира Родрика. — «Он узнает меня. Как же иначе?» — Она решила, что бросится ему в ноги и будет умолять о защите. — «Он не стал сражаться на стороне Робба, ради чего ему защищать меня? Война окончена. Винтерфелл пал».

— Лорд Ройс, — застенчиво спросила она. — Не желаете ли кубок вина, чтобы согреться?

У Бронзового Джона были синевато-серые глаза, прикрытые самыми лохматыми бровями, который ей приходилось видеть. Они взвились вверх, когда он обратил на нее внимание:

— Я тебя знаю, девочка?

Алейна почувствовала, что язык присох к гортани, но тут ее выручил лорд Нестор:

— Это Алейна, родная дочка лорда Защитника. — Грубо объяснил он родственнику.

— Мизинчик нашего Мизинца не скучал без дела, — с кривой ухмылкой заметил Лин Корбрей. Белмор рассмеялся, а Алейна почувствовала, как запылали ее щеки.

— Сколько тебе лет, дитя? — спросила леди Уэйнвуд.

— Четы… четырнадцать, миледи. — На какое-то мгновение она забыла сколько Алейне лет. — И я уже не ребенок, а девушка.

— И надеюсь, девственница. — Пышные усы младшего Хантера почти полностью скрыли под собой его рот.

— Пока, — Откликнулся лорд Корбрей, словно ее здесь не было. — Но я бы сказал, плод созрел, чтобы его сорвали.

— Это так понимают законы учтивости у вас в доме? — Волосы Аньи Уэйнвуд поседели, вокруг глаз появились гусиные лапки, и кожа на шее отвисла, но вокруг нее определенно витал дух благородства. — Девочка молода, хорошо воспитана и натерпелась страхов. Придержите свой язык, сир.

— Мой язык — это моя забота. — Откликнулся Корбрей. — А вам леди стоит побеспокоиться о своем. Мне не нравятся поучения, можете справиться у тех мертвяков, что я убил.

Леди Уэйнвуд повернулась к нему спиной.

— Лучше, если ты отведешь нас к своему отцу, Алейна. Чем раньше мы покончим с этим делом, тем лучше.

— Лорд Защитник ожидает вас в своих апартаментах. Не будет ли угодно вам проследовать за мной? — Из Лунного зала они поднялись вверх по мраморной лестнице, которая проходила мимо подвалов и темниц, прошли мимо трех бойниц, которые гости предпочли не заметить. Белмор скоро стал пыхтеть словно кузнечный мех, а лицо Редфорта из красного стало серым как его волосы. При их приближении стражники наверху лестницы подняли подъемную решетку — порткулиссу.

— Сюда, господа. — Алейна повела их по галерее мимо дюжины прекрасных гобеленов. Сир Лотор Боюн стоял у двери в покои. Он распахнул перед ними дверь и зашел следом.

Петир с кубком вина в руке уже сидел за столом, разглядывая свиток белого пергамента. Едва лорда Истцы вошли, он поднял голову:

— Добро пожаловать, милорды. И вы так же, миледи. Я уверен, подъем вас утомил. Пожалуйста присаживайтесь. Алейн, дорогая, подай еще вина нашим дорогим гостям.

— Как прикажете, батюшка. — Ей было приятно отметить, что свечи были зажжены. В комнате пахло мускатом и другими дорогими пряностями. Пока гости рассаживались, она отправилась за бутылью вина. Они садились рядом… все кроме Нестора Ройса, который, немного помедлив, обошел стол и сел рядом с лордом Петиром, а Лин Корбрей остался стоять у камина. Когда он протянул руки к огню, рубин в виде сердца на рукояти его меча стал как будто ярче. Алейна заметила, что он улыбнулся сиру Лотору Брюну. — «Сир Лин очень симпатичный для старика», — подумала она. — «Но мне не нравится его улыбка».

— Я прочел ваш великолепный иск, господа. — Начал Петир. — Отменно написано. Кто бы ни был тот мейстер, что написал его для вас, он явно одарен талантом. Я только хотел бы, чтобы и меня пригласили на его подписание.

Это застало их врасплох.

— Вас? — Переспросил Белмор. — На подписание?

— Я владею пером не хуже любого другого, и никто не любит лорда Роберта сильнее меня. Что же до ложных друзей и дурных советников, то давайте вместе от них избавимся. Милорды, я всей душой с вами. Покажите, где подписаться, умоляю!

Разливая вино Алейна услышала смешок Лина Корбрея. Остальные, видимо, были ошеломлены, пока Бронзовый Джон, щелкнув костяшками пальцев, не сказал:

— Мы явились сюда не ради вашей подписи. И не для того, чтобы обмениваться витиеватостями, Мизинец.

— Какая жалость. А я так люблю витиеватости. — Петир отложил пергамент в сторону. — Как пожелаете. Тогда начистоту. Чего вы от меня хотите, дорогие лорды и леди?

— Нам от вас ничего не нужно. — Саймонд Темплтон пришпилил лорда Защитника взглядом своих ледяных голубых глаз. — Нам нужно, чтобы вы убрались.

— Убрался? — Петир изобразил удивление. — И куда же?

— Король сделал вас лордом Харренхола. — Напомнил младший Хантер. — Этого было бы достаточно каждому.

— Речным землям нужен правитель. — Добавил старый Хортон Редфорт. — Риверран в осаде, Бракен и Блэквуд сражаются друг с другом, а по обеим берегам Трезубца открыто разгуливают разбойники, убивая и забирая, что им вздумается. Куда ни пойди, везде лежат трупы не погребенных людей.

— Ваш рассказ делает эти места чрезвычайно привлекательными, лорд Редфорт. — Ответил Петир. — Но боюсь, я уже привязан долгом к этому месту. И нужно отметить, что здесь находится лорд Роберт. Вы же не заставите меня везти мальчика со слабым здоровьем в самое сердце кровавой бойни?

— Его лордство останется в Долине. — Объявил Джон Ройс.

— Я собираюсь забрать его в Рунстон и вырастить из него настоящего рыцаря, каким мог бы гордиться Джон Аррен.

— А почему сразу в Рунстон? — Удивился Петир. — Почему не в Железный дуб? Или Редфорт? Почему, наконец, не в Лонбоухолл?

— Любое из этих мест вполне подходит, — заявил лорд Белмор, — и его лордство их обязательно навестит. В свое время.

— Правда? — В голосе Петира сквозило сомнение.

Леди Уэйнвуд вздохнула.

— Лорд Петир, если вы считаете, что сможете настроить нас друг против друга, то лучше забудьте об этом. Мы здесь говорим одним голосом. Рунстон нас всех устраивает. Лорд Джон вырастил трех прекрасных родных сыновей, и нет человека лучше подходящего для воспитания нашего юного лорда. Мейстер Хелливег старше, и куда искушеннее в недугах, чем ваш мейстер Колемон, поэтому он лучше справится с приступами лорда Роберта. В Рунстоне мальчик научится военным искусствам у самого Могучего Сэма Стоуна. Никто и мечтать не может о лучшем мастере оружия. А септон Лукос объяснит ему все вопросы касательно веры и души. В Рунстоне есть другие дети его возраста, которые куда более подходящая компания для юного лорда, чем окружающие его старушки и наемники.

Петир Бейлиш дернул себя за бороду.

— Его лордству нужны приятели для игр, не могу не согласиться. Правда, Алейну трудно назвать старушкой. Лорд Роберт любит мою дочь, он сам вам об этом скажет. А что до прочего, то я обязательно попрошу лордов Графтона и Линдерли отправить мне под опеку своих сыновей. У каждого из них есть мальчик приблизительно одного возраста с Робертом.

Лин Корбрей рассмеялся.

— Щенки комнатных собачонок.

— Роберту нужны и мальчики постарше. Скажем, какие-нибудь способные сквайры. Кто-нибудь, кем он мог восхищаться и подражать. — Петир повернулся к леди Уэйнвуд. — У вас есть такой мальчик в Железном Дубе, миледи. Возможно, вы согласитесь отправить ко мне Гарольда Хардинга?

Анья Уэйнвуд выглядела изумленной.

— Лорд Петир, вы самый честный вор из тех, что мне приходилось встречать.

— Да не собираюсь я похищать вашего мальчишку! — Ответил Петир. — Но они с лордом Робертом могли бы стать друзьями.

Бронзовый Джон нагнулся вперед

— Я согласен и только «за», чтобы лорд Роберт и Гарри могли стать приятелями, и так и будет… в Рунстоне, под моей опекой в качестве моего сквайра.

— Отдайте мальчишку. — Заявил лорд Белмор. — И можете беспрепятственно убираться на свое законное место в Харренхол.

Петир с упреком посмотрел в его сторону.

— А вы полагаете, что я прибыл сюда чтобы всем вредить, милорд? Не могу представить себе — почему? Моя покойная жена считала, что мое законное место тут.

— Лорд Бейлиш, — Сказала леди Уэйнвуд. — Лиза Талли была вдовой Джона Аррена и матерью этого ребенка, поэтому правила в качестве его регента. Вы же… будем честны, вы не Аррен и лорд Роберт не ваш сын. По какому праву вы хотите нами править?

— Лиза назвала меня лордом Защитником, мне казалось, вы помните об этом.

Младший Хантер вставил:

— Лиза Талли никогда не была своей в Долине, и не имела никаких прав от нас избавляться.

— И от лорда Роберта? — Спросил Петир. — Может ваше лордство заявит, что леди Лиза не имела права избавляться от собственного сына?

Нестор Ройс до сих пор хранил молчание, но теперь он громко заявил о себе:

— Когда-то я тоже хотел получить руку леди Лизы. Как, кстати, и отец лорда Хантера и сын леди Аньи. Даже скупости Корбреев хватило на полгода. Если бы она выбрала одного из нас, никто здесь не стал бы оспаривать права другого называться лордом Защитником. Так вышло, что она выбрала лорда Мизинца, и препоручила заботу о своем сыне ему.

— Он еще и сын Джона Аррена, кузен. — Парировал Бронзовый Джон, хмуро посмотрев на Хранителя. — Он принадлежит Долине.

Петир притворился озадаченным.

— До сих пор Гнездо было частью Долины. Или его кто-то передвинул?

— Можете паясничать сколько вздумается, Мизинец. — взревел лорд Белмор. — Но мальчик должен пойти с нами.

— Мне жаль, но я вас разочарую, лорд Белмор. Мой пасынок останется здесь, со мной. Он нездоров, как всем вам отлично известно. Путешествие для него непосильная тяжесть. А как его приемный отец и лорд Защитник я не могу этого позволить.

Саймонд Темплтон прочистил горло и произнес:

— У каждого из нас внизу тысяча воинов, Мизинец.

— Там им и место.

— Если понадобится, мы соберем еще.

— Вы угрожаете мне войной, сир? — Петир нисколько не выглядел испуганным.

Бронзовый Джон сказал:

— Нам нужен лорд Роберт.

На какой-то момент казалось, что они зашли в тупик, пока лорд Корбрей не отвернулся от камина.

— Меня от всего этого тошнит. Если так будет продолжаться, Мизинец скоро заведет разговор о своих подштанниках. Единственный способ разбираться с им подобными с помощью стали. — И он вытащил свой меч.

Петир поднял руки.

— У меня нет оружия, сир.

— Это легко исправить. — Свет свечей заплясал на дымчатой стали меча Корбрея, который напомнил Сансе Лед — двуручный меч отца. — Ваш пожиратель яблок при мече. Пусть он отдаст его вам, или свой кинжал.

Она заметила, как Лотор Брюн потянулся к мечу, но до того, как зазвенела сталь, заговорил Бронзовый Джон:

— Уберите железку, сир! Вы — Корбрей или Фрей? Мы здесь в гостях!

Леди Уэйнвуд надула губы и произнесла:

— Как некрасиво.

— Уберите меч, Корбрей. — Вторил им лорд Хантер. — Вы нас позорите.

— Давай, Лин. — мягким голосом упрашивал Редфорт. — Это ни к чему не приведет. Уложи Леди Отчаянье в ее кроватку.

— Ее мучает жажда. — Упрямился сир Лин. — Когда она выходит потанцевать, она обязана пролить чью-нибудь кровь.

— Пусть уйдет не насытившись. — Бронзовый Джон заслонил своей могучей фигурой путь Корбрею.

— Лорды Истцы. — Фыркнул Корбрей. — Вам нужно было назваться Шестеро Старух. — Он вложил темное лезвие в ножны и вышел, оттолкнув Брюна плечом с дороги, словно пушинку. Алейна услышала, как по лестнице прогремели его шаги.

Анья Уэйнвуд и Хортон Редфорт обменялись взглядами. Хантер осушил свой кубок и подставил вновь.

— Лорд Бейлиш, — начал сир Саймонд. — Просим простить нас за это представление.

— Разве я должен? — Тон Мизинца стал холодным. — Это вы его привели сюда, милорды.

Бронзовый Джон ответил:

— Но мы не предполагали…

— Это вы привели его. Я имею полное право позвать стражу и арестовать вас.

Хантер вскочил на ноги с такой силой, что едва не выбил бутыль из рук Алейны:

— Вы обещали нам неприкосновенность!

— Да. Скажите спасибо, что у меня больше чести, чем имеется у некоторых других. — В голосе Петира было столько гнева, чего ей еще ни разу не приходилось видеть. — Я прочел ваш иск и выслушал требования. А теперь послушайте меня. Уберите армию, убирайтесь сами по домам и оставьте моего сына в покое. Здесь и в самом деле управляли скверно, я не отрицаю, но это была работа Лизы, а не моя. Дайте мне год, и обещаю, с помощью лорда Нестора, никому из вас больше не придется жаловаться.

— Это только слова. — Ответил Белмор. — Как мы можем вам верить?

— И это вы мне говорите о доверии? Это не я притащил меч на переговоры. Вы пишете о защите лорда Роберта, но не пропускаете к нам провизию. Этому должен быть положен конец. Я не воин, но если вы не снимите свою осаду, я буду сражаться. За вашей спиной в Долине есть и другие, а также Королевская гавань. Она придет мне на помощь. Если вы хотите войны, только скажите, и Долина захлебнется в крови.

Алейна заметила искорку сомнения в глазах лордов Истцов.

— Год это не так уж и долго. — Неуверенно произнес Редфорт. — Может… если он даст нам гарантии…

— Никому из нас не нужна война. — Призналась леди Уэйнвуд. — Осень заканчивается. Нужно готовиться к зиме.

Белмор покашлял.

— К концу этого срока…

— … Если я не установлю в Долине порядок, я сложу с себя полномочия лорда Защитника. — Пообещал Петир.

— Я бы сказал, что это довольно справедливо. — Вставил лорд Нестор Ройс.

— Но не должно быть никаких репрессий. — Настаивал Темплтон. — Никаких разговоров об изменах и бунте. Вы должны поклясться.

— С большим удовольствием. — Ответил Петир. — Мне нужны друзья, а не враги. Я могу написать вам прощение, если хотите в письменной форме. Даже лорду Корбрею. Его брат хороший человек, нет нужды позорить столь благородный род.

Леди Уэйнвуд обернулась к своим соратникам.

— Милорды, может нам следует все обсудить?

— Нет необходимости. И так очевидно, что он победил. — Серые глаза Бронзового Джона изучали Петира Бейлиша. — Мне это не по нраву, но похоже у вас есть ваш год. Постарайтесь использовать его с умом, милорд. Не всех вы сумели одурачить. — Он открыл дверь с такой силой, что едва не сдернул ее с петель.

Позже состоялось что-то вроде пира, хотя Петир был вынужден принести извинения за скромное угощение. К гостям вышел Роберт в бежево-голубом дублете, и довольно сносно изобразил маленького лорда. Бронзовый Джон не мог этого видеть. Он немедленно покинул Гнездо и начал долгий спуск вслед за сиром Лином Корбреем. Остальные остались погостить до утра.

«Он их обвел вокруг пальца», — решила Алейна, ложась спать, и прислушиваясь к завываниям ветра за окном. Она не могла сказать, что натолкнуло ее на подозрение, но едва оно зародилось, так засело в голове, что не давало уснуть. Она беспокойно ворочалась, устраивалась поудобнее, словно собака вокруг косточки. Наконец, она встала и сама оделась, оставив Гретчель досматривать свои сны.

Петир еще не ложился, занятый письмами.

— Алейна, — произнес он. — Дорогая. Что привело тебя сюда в столь поздний час?

— Мне нужно знать. Что случится через год?

Он отложил перо.

— Редфорт и Уэйнвуд уже старики. Один или даже оба могут умереть. Гилвуд Хантер будет убит братьями. Скорее всего, юным Харланом, который подстроил смерть лорда Иона. Как я люблю повторять: «Кто за полушку, кто за серебро». Белмор продажен, и его можно подкупить. С Темплтоном я точно подружусь. Бронзовый Джон, боюсь, так и останется враждебно настроенным, но он останется в одиночестве, а один он не представляет угрозы.

— А сир Лин Корбрей?

В его глазах заплясали отблески свечей.

— Сир Лин останется моим непримиримым врагом. Он будет всюду поносить меня и изливать свою ненависть каждому встречному, и будет предлагать свой меч каждому заговорщику, собравшемуся сбросить меня вниз.

Тут ее подозрения стали уверенностью.

— И как вы вознаградите его за верную службу?

Мизинец оглушительно рассмеялся:

— Золотом, мальчиками и обещаниями, конечно же. Сир Лин — человек простых вкусов, дорогуша. Все, что ему нужно — это золото, мальчики и кровь.