"Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света)" - читать интересную книгу автора (Мартин Джордж)

Серсея

Септа Моелли оказалась абсолютно седой каргой с острым, словно топор, лицом и ртом, сморщенным в осуждение всего и вся. — «Бьюсь об заклад, эта точно до сих пор сохранила свою девственную плеву» — подумала Серсея. — «Хотя к этому времени она уже твердая и прочная как вываренная кожа». — Ее сопровождали шестеро рыцарей Верховного Септона со знаками радужного меча их возрожденного ордена на треугольных щитах.

— Септа. — Серсея сидела под Железным Троном в платье из зеленого шелка с золотой вышивкой. — Передайте Его Святейшеству, что мы им недовольны. Он слишком много себе позволяет. — На ее пальцах и в золотистых волосах блеснули изумруды. Глаза всех придворных и горожан были обращены к ней, и она хотела, чтобы они видели, что перед ними истинная дщерь лорда Тайвина. К тому времени, когда закончится этот фарс, все поймут, что есть только одна истинная королева. — «Но сперва нужно дотанцевать нашу партию и не сбиться с шага».

— Леди Маргери истинная и послушная жена моего сына, его спутница и супруга. Его Высокопреосвященство не имел никаких оснований ни для ее задержания, ни для заточения ее и ее кузин, которые для нас не менее дороги. Я требую, чтобы он всех освободил.

Септа Моелли даже ухом не повела.

— Я передам слова Вашего Величества Его Святейшеству, но, как ни печально мне сообщать вам эту новость, однако юная королева и ее дамы не могут быть выпущены до тех пор, пока не будет доказана их невиновность.

— Невиновность? Да вам стоит только взглянуть на их милые лица, чтобы понять, что они невиновны.

— Милые лица часто скрывают грешное сердце.

Из-за стола совета заговорил Лорд Мерривезер:

— В каком преступлении обвиняются эти юные девы, и кем?

Септа ответила:

— Мегга Тирелл и Элинор Тирелл обвиняются в распутстве, блуде и заговоре по сокрытию преступления. Алла Тирелл была свидетелем этого греха и помогала им его скрывать. Во всем этом так же обвиняется королева Маргери, а так же в супружеской неверности и государственной измене.

Серсея прижала к груди руку.

— Скажите мне, кто распространяет столь лживые слухи о моей невестке! Я не верю ни единому слову. Мой возлюбленный сын всем сердцем любит леди Маргери, она не могла быть настолько жестокой, чтобы его обмануть.

— Обвинителем выступает ваш придворный рыцарь. Сир Осни Кеттлблэк поведал сведения о плотских утехах королевы Его Святейшеству лично перед алтарем Отца.

За столом совета Харис Свифт разинул рот, а грандмейстер Пицелль отвернулся. Воздух наполнился гулом, словно в тронный зал впустили тысячу шершней. Некоторые дамы в галереях постарались незаметно скрыться, сопровождаемые стайкой ухажеров и рыцарей из дальнего конца зала. Золотые плащи позволили им уйти, но королева проинструктировала сира Осфрида, чтобы он замечал каждого, кто захочет сбежать. — «Внезапно розы Тиреллов запахли не столь сладко».

— Я уверяю вас, сир Осни молод и горяч, — продолжила королева. — Но, тем не менее, рыцарь, заслуживающий доверия. Если он утверждает, что был частью этого… нет, это невозможно! Маргери — девственница!

— Нет. Я лично ее осмотрела по приказу Его Высокопреосвященства. Ее девственная плева не сохранилась. Септа Аглантина и септа Мелисента могут это подтвердить, так же, как личная септа королевы Маргери, Нистерика, которая была заключена в келью за соучастие в грехе королевы. Леди Мегга и Элинор так же были осмотрены. Обе оказались лишены девственности.

Шершни зажужжали сильнее, так что королева едва могла слышать собственные мысли. — «Надеюсь, малютке и ее кузинам понравились скачки»

Лорд Мерривезер стукнул кулаком о стол.

— Леди Маргери торжественно поклялась в своем девичестве ее Величеству Королеве и ее отцу. Этому факту многие были свидетелями. Лорд Тирелл также засвидетельствовал ее невинность, как и леди Оленна, которая, как все мы знаем, выше всяких упреков. Вы хотите заставить нас поверить, что все эти люди нам лгали?

— Возможно, милорд, они так же как мы были обмануты, — ответила септа Моелли. — Я не могу этого утверждать. Единственное, в чем я могу быть уверена, в том, что видела собственными глазами во время осмотра королевы.

Сцена того, как эта прокисшая карга сует свои скрюченные пальцы в маленькую розовую щелку Маргери была так забавна, что Серсея едва сдержала смех.

— Мы настаиваем, чтобы Его Высокопреосвященство разрешил осмотреть нашу невестку нашим мейстерам, чтобы удостовериться, есть ли капля истины в этой злостной клевете. Грандмейстер Пицелль, вы должны сопроводить септу Моелле в септу Возлюбленного Бэйлора и вернуться к нам с истинными известиями о невинности нашей Маргери.

Пицелль весь пошел белыми пятнами. — «На советах старого бесполезного дурака невозможно заставить помолчать, а сейчас, когда мне нужны его слова, он утратил дар речи!». — Пронеслось в голове королевы перед тем, как старик, наконец, выдавил из себя:

— Мне не нужно осматривать ее… ее интимные места. — Голос его дрожал. — Мне горько признаваться… королева Маргери не девственница. Она просила меня приготовить для нее лунный чай, и неоднократно, много раз.

Рев, последовавший за этим высказыванием, был даже громче, чем смела надеяться Серсея.

Даже попытки королевского герольда стуком жезла об пол не помогли утихомирить зал. Королева позволила реву омывать ее несколько биений сердца, наслаждаясь унижением малютки-королевы. Когда это продлилось достаточно долго, она поднялась с каменным лицом и приказала золотым плащам очистить зал. — «С Маргери Тирелл покончено». — Ликуя, подумала она. Ее белые рыцари сомкнулись вокруг, позволяя ей выйти сквозь дверцу за Железным Троном. Борос Блаунт, Меррин Трант и Осмунд Кеттлблэк. Прочие Королевские Гвардейцы остались в городе.

За дверью оказался Лунатик, сжимавший погремушку. Он в смятении смотрел на нее огромными круглыми глазами. — «Может он и дурак, но мил в своей глупости. Магги Лягушку за ее знания будущего тоже следовало одеть в шутовской костюм». — Серсея молилась, чтобы старая карга погромче кричала в аду. С появившейся юной королевой было покончено, а если это пророчество можно предотвратить, то можно и остальные. — «Никаких золотых саванов, никакого валонкара. Наконец-то я свободна от твоего злобного карканья».

Остатки ее малого совета последовали за ней. Харис Свифт выглядел потрясенным. Он споткнулся о порог и мог даже упасть, если б Ауран Вотерс не подхватил его под руку. Даже Ортон Мерривезер выглядел озабоченным.

— Чернь любит молодую королеву, — сказал он. — Они не смогут спокойно это принять. Я боюсь того, что за этим последует, Ваше Величество.

— Лорд Мерривезер прав. — Сказал лорд Вотерс. — С позволения Вашего Величества я спущу оставшиеся новые дромоны. Завидев их на Черноводной со знаменами короля Томмена на мачтах, горожане поймут, кто здесь правит, и это поможет удержать толпу от попыток мятежа.

Остальное он оставил недосказанным. Оказавшись на реке, корабли остановят Мейса Тирелла, если он с армией вздумает переправиться, как когда-то Тирион остановил Станниса. На этой стороне Вестероса у Хайгардена нет своих морских сил. Они полагаются на флот Редвинов, который в настоящий момент движется обратно к Арбору.

— Это предусмотрительно, — согласилась королева. — Пока не схлынет эта буря, я хочу, чтобы ваши корабли были укомплектованы и спущены на воду.

Сир Харис Свифт был бледен, весь покрыт потом, и близок к обмороку.

— Когда эти слухи дойдут до лорда Тирелла, его ярость не будет знать границ. Улицы будут залиты кровью…

«Рыцарь желтого цыпленка», — умилилась Серсея. — «Вам лучше сменить герб на червя, сир. Цыпленок для вас слишком храбр. Если Мейс Тирелл не сумел взять даже Штормовой Предел, то как же он посмеет бросить вызов богам?». — Когда он закончил мямлить, она сказала:

— До кровопролития дойти не должно, и я собираюсь за этим проследить. Я сама отправлюсь в септу Бэйлора поговорить с королевой Маргери и Верховным Септоном. Я знаю, Томмен любит их обоих, и хотел бы, чтобы я их примирила.

— Примирили? — сир Харис промокнул лоб бархатным платком. — Если только подобное примирение возможно… это было бы мужественно с вашей стороны.

— Возможно, потребуется какое-нибудь испытание. — Продолжила королева. — Чтобы опровергнуть основную клевету, ложь и продемонстрировать всему свету, что наша Маргери невинна, как все мы знаем.

— Да, — согласился Мерривезер. — Но возможно этот Верховный Септон захочет лично испытать королеву, как некогда древняя Церковь испытывала мужчин.

«Надеюсь, так и будет», — подумала Серсея. Этот не станет потакать королеве-изменнице, которая раздвигает ноги перед каждым менестрелем и оскверняет священные ритуалы, посвященные Деве, чтобы скрыть свой грех.

— Важно найти истину, я уверена, вы все со мной согласны. — Сказала она. — А теперь, милорды, вы должны меня извинить. Я должна повидаться с королем. В подобное время он не должен оставаться один.

Когда она нашла Томмена, он играл с котятами. Доркас сделала ему мышку из кусочков ткани и привязала ее длинным шнурком к старой удочке. Котятам нравилось за ней гоняться, а мальчику больше всего на свете нравилось выдергивать мышку из-под их лап. Он удивился, когда Серсея заключила его в объятья и поцеловала в лоб.

— За что, матушка? Почему ты плачешь?

«Потому, что теперь ты в безопасности», — хотела бы она сказать ему. — «Потому, что теперь тебе ничто не угрожает».

— Ты ошибся. Львы не плачут. — Позже еще будет время рассказать ему про Маргери и ее кузин. — Нужно чтобы ты подписал несколько ордеров.

Ради спокойствия короля, королева оставила бумаги с незаполненными именами. Томмен подписал их чистыми и, как всегда, с довольным видом приложил к расплавленному воску свою печать. После этого она услала его прочь с Джослин Свифт.

Сир Осфрид Кеттлблэк появился, когда чернила еще не высохли. Серсея лично вписала нужные имена: сир Таллад Высокий, Джалабхар Ксо, Хэммиш Арфист, Хью Клифтон, Марк Муллендор, Байяр Норкросс, Ламберт Тарнберри, Хорас Редвин, Хоббер Редвин и один простолюдин по имени Ват, называющий себя Голубым Бардом.

— Их так много. — Сир Осфрид окинул взглядом ордера, с опаской поглядывая на слова, словно они были тараканами, расползшимися по пергаменту. Ни один из Кеттлблэков не умел читать.

— Десять. У вас шесть тысяч золотых плащей. Думаю, этого достаточно для десятерых. Те, что поумнее, могут сбежать, если до них уже добрались слухи о происшедшем. Коли так, не имеет значения, их отсутствие только увеличивает подозрение в их виновности. Сир Таллад полный тупица и попытается сопротивляться. Смотрите же, чтобы он не скончался до того, как признается, и не причините вреда прочим. Некоторые могут оказаться невиновными. — Важно, чтобы оказалось, что близнецы Редвины были напрасно оклеветаны. Это продемонстрирует беспристрастность правосудия над остальными.

— Мы возьмем всех еще до заката, Ваше Величество. — Сир Осфрид мгновение колебался. — Там у ворот септы Бэйлора собирается толпа.

— Что за толпа? — Все непредвиденное вызывало у нее настороженность. Она вспомнила слова лорда Вотерса о мятеже. — «Я не приняла во внимание, как на это может прореагировать чернь. Маргери их любимая зверушка».

— Сколько их?

— Сотня или около того. Они кричат чтобы Верховный Септон освободил молодую королеву. Если хотите, мы можем их разогнать.

— Нет. Пусть орут сколько влезет, пока не охрипнут. Воробья это не остановит. Он слушает только богов. — В том, что на ступенях септы собралась разъяренная толпа, была определенная ирония, поскольку именно эта толпа вынесла его к хрустальной короне. — «Которую он сразу же продал». — У Церкви теперь есть собственное рыцарство. Пусть они и защищают септу. О, и закройте городские ворота. Никто не смеет входить и покидать Королевскую Гавань без моего разрешения, пока все не закончится, и все не успокоятся.

— Как прикажете, Ваше Величество. — сир Осфрид поклонился и вышел искать того, кто сможет ему прочесть ордера.

К тому времени, когда зашло солнце, все преступники оказались под охраной. Хэмиш Арфист, когда за ним пришли, рухнул в обморок, а сир Таллад Высокий прежде, чем его одолели, сумел ранить троих золотых плащей. Серсея приказала, чтобы близнецам Редвинам выделили в башне комфортные камеры. Остальных отправили в темницу.

— У Хэмиша тяжелое дыхание, — доложил ей Квиберн, явившись вечером по ее зову. — Он просит мейстера.

— Передайте ему, что он его получит как только во всем сознается. — Она мгновение подумала. — Он слишком стар, чтобы оказаться среди любовников, но нет сомнения, что он играл и пел для Маргери, пока она развлекалась с мужчинами. Нам нужны подробности.

— Я помогу ему вспомнить, Ваше Величество.

На следующий день леди Мерривезер помогла Серсее одеваться для визита к малютке-королеве.

— Ничего слишком дорогого или цветистого, — приказала она. — Что-то достаточно набожное и скучное для нашего Верховного Септона. Он любит заставлять меня молиться рядом с собой.

Наконец, она выбрала мягкое платье из шерсти, закрывавшее ее от горла до лодыжек с единственной крохотной вышивкой в виде виноградной лозы на лифе и рукавах, чтобы смягчить строгость линий. Это было даже лучше, коричневый цвет платья поможет скрыть грязь, если ей придется преклонять колени. — Пока я утешаю невестку, тебе придется поговорить со всеми кузинами, — наставляла она Таэну. — Если сумеешь, завоюй расположение Аллы, но будь осторожна со словами. Вас могут слышать не только боги.

Джейме всегда говорил, что самая тяжелая часть сражения это время непосредственно перед битвой — ожидание начала боя. Шагнув наружу, Серсея увидела, что небо было серым и пасмурным. Она не хотела рисковать попасть под дождь и прибыть в септу Бэйлора мокрой и грязной. Значит, нужно брать носилки. Для эскорта она выбрала десяток личных стражников дома Ланнистеров и Бороса Блаунта.

— У толпы сторонников Маргери может не оказаться достаточно мозгов отличить одного Кеттлблэка от другого, — пояснила она сиру Осмунду. — А я не хочу чтобы вы прорубали себе дорогу сквозь простолюдинов. Лучше мы придержим вас от их глаз на какое-то время.

Когда они пересекали город, Таэну внезапно охватили сомнения.

— Это испытание, — сказала она тихо. — Что если Маргери потребует, чтобы ее виновность или невиновность определялась судебным поединком?

На губах Серсеи заиграла улыбка.

— Как королеву, ее честь должен защищать рыцарь Королевской Гвардии. Потому что каждый ребенок в Вестеросе знает, как принц Эйемон, Драконий Рыцарь, защищал честь своей сестры королевы Найэрис от обвинений сира Моргила. Но так как сир Лорас ранен так сильно, то боюсь участь принца Эйемона падет на плечи одного из его братьев по присяге. — Она пожала плечами. — И кто бы это мог быть? Сир Арис с сиром Бэлоном далеко в Дорне, Джейме в Риверране, а сир Осмунд брат обвинителя, поэтому остается… о, боги…

— Борос Блаунт и Меррин Трант, — рассмеялась леди Таэна.

— Да, и сир Меррин в последнее время неважно себя чувствует. Напомни мне сказать ему это, когда мы вернемся.

— Обязательно, моя радость. — Таэна взяла ее руку и поцеловала. — Лучше мне никогда с тобой не ссориться. В гневе ты ужасна.

— Каждая мать сделала бы тоже самое чтобы защитить своего ребенка, — сказала Серсея. — Когда ты привезешь своего мальчика ко двору? Рассел, его имя? Он мог бы тренироваться с Томменом.

— Это может напугать мальчика, я знаю… но сейчас все так непредсказуемо, и я думала обождать, пока не пройдет опасность.

— Это будет уже скоро, — пообещала Серсея. — Отправь весточку в Лонгтейбл, пусть Рассел пакует свои лучшие наряды и деревянный меч. Новые маленькие друзья — лучшее лекарство для Томмена, чтобы забыть о потере, когда маленькая головка Маргери скатится с плеч.

Они оставили носилки возле статуи Бэйлора Благословенного. Для королевы было отрадно видеть, что кости и грязь исчезла бесследно. Сир Осфрид сказал правду — толпа не превышала ни числом, ни беспорядками находившихся здесь прежде воробьев. Они стояли неподалеку небольшими группками, тупо глядя на ворота Великой Септы, у которых собралась шеренга септонов-послушников с деревянными посохами в руках. — «Стали не видно», — подметила Серсея. Это было либо очень мудро, либо наоборот — очень глупо. Она пока не смогла разобраться, что именно.

Никто не сделал попытки ей помешать. Чернь и послушники расступались при ее приближении. Оказавшись за воротами, в Зале Свечей они встретились с тремя рыцарями, на каждом было радужное одеяние Сынов Воина.

— Я пришла, чтобы повидать мою невестку. — Объявила им Серсея.

— Его Высокопреосвященство ожидал вашего появления. Я сир Теодан Истинный, ранее известный как сир Теодан Уэллс. Ваше Величество не затруднит последовать за мной?

Главный Воробей стоял на коленях, как всегда. На этот раз он молился у алтаря Отцу. И он не стал прерывать свою молитву при появлении королевы, заставив ее с нетерпением ожидать, пока она закончится. Только после этого он встал и поклонился.

— Ваше Величество. Сегодня печальный день.

— Очень печальный. Вы позволите нам поговорить с Маргери и ее кузинами? — Она избрала сегодня тактику кротости и скромности. С этим человеком подобное обращение работало лучше всего остального.

— Раз таково ваше желание. После этого возвращайтесь ко мне, дитя мое. Мы помолимся вместе, вы и я.

Малютку-королеву заперли наверху одной из стройных башен Великой Септы. Ее келья была восьми футов в длину и шести в ширину, без какой-либо мебели, кроме набитого соломой матраца и скамеечки для молитвы. Кроме того в келье находились: кувшин с водой, копия «Семилучевой звезды» и свеча для чтения. Единственное окно было не шире бойницы для лучника.

Серсея обнаружила Маргери босой и дрожащей, в застиранной сорочке сестры-послушницы. Ее волосы оказались всклокочены, босые ноги грязными.

— Они отобрали мою одежду, — пожаловалась ей младшая королева, когда они остались наедине. — На мне было шелковое платье с кружевами цвета слоновой кости, украшенное речным жемчугом на груди, но септы схватили меня и содрали все до последней нитки. И моих кузин тоже. Мегга толкнула одну из септ на подсвечники и сожгла свое платье. Но я боюсь за Аллу. Она стала белее молока, и испугалась так сильно, что не могла кричать.

— Бедное дитя. — Кресел не было, поэтому Серсея опустилась рядом с ней на матрац. — Леди Таэна пошла к ней поговорить, дать ей понять, что мы ее не забыли.

— Он даже не позволяет нам повидаться. — Распалилась Маргери. — Он держит нас отдельно. До вашего прихода, мне вообще не позволяли видеть никого, кроме септ. Одна заходит каждый час спросить, не желаю ли я покаяться в грехах. Они не дают мне спать. Они каждый раз будят меня, требуя признания. Прошлой ночью я призналась септе Унелле, что хочу выцарапать ей глаза.

«Как жаль, что ты этого не сделала», — подумала Серсея. — «Ослепление какой-нибудь бедной престарелой септы тут же подтвердило Верховному Септону твою виновность».

— Твоих кузин допрашивают так же.

— Чтоб они за это провалились сквозь землю. — Выпалила Маргери. — Пусть все провалятся в семь адов. Алла милая и робкая, как они могут так с ней поступать? А Мегга… она смеется во весь голос как портовая шлюха, но глубоко внутри она просто еще маленькая девочка. Я люблю их всех, а они любят меня. И если эти воробьи думают, что они могут заставить их меня оболгать…

— Боюсь, их тоже обвинили. Всех троих.

— Моих кузин? — Маргери побледнела. — Алла и Мегга еще совсем дети. Ваше Величество, это… это отвратительно. Вы вызволите нас отсюда?

— Сделаю все, что смогу. — Ее голос был полон сострадания. — Вас охраняют новые рыцари Его Святейшества. Чтобы вас освободить мне придется послать сюда золотых плащей и осквернить это святое место кровопролитием. — Серсея взяла Маргери за руку. — Но я не останусь безучастной. Я схватила всех, кого сир Осни объявил вашими любовниками. Я уверена, они расскажут Его Святейшеству о вашей невиновности, и поклянутся в этом во время вашего испытания.

— Испытание? — Теперь в девичьем голосе явно прозвучал страх. — Должно быть испытание?

— А как иначе доказать вашу невиновность? — Серсея ободряюще пожала руку Маргери. — Правда, вы в праве выбрать вид испытания. Вы же королева. Рыцари Королевской Гвардии поклялись вас защищать.

Маргери тут же все поняла.

— Судебный поединок? Но Лорас ранен, иначе бы он…

— У него есть шестеро братьев.

Маргери уставилась на нее, потом выдернула свою руку.

— Это шутка? Борос — трус, Меррин — старик и медлителен как черепаха, ваш брат — калека, остальные двое в Дорне, а Осмунд — проклятый Кеттлблэк. У Лораса только двое братьев, а не шестеро. Если должен состояться судебный поединок, то я желаю, чтобы мою честь отстаивал Гарлан.

— Но Гарлан не состоит в Королевской Гвардии, — сказала королева. — Когда на кону честь королевы, закон и обычай требуют, чтобы ее защитник был выбран из семерых членов королевского братства. Боюсь, Верховный Септон будет настаивать. — «Я сумею его в этом убедить».

Маргери не стала отвечать, но ее глаза сузились от подозрения.

— Блаунт или Трант, — произнесла она, наконец. — Остается один из них. Вы этого добивались, не так ли? Да Осни Кеттлблэк любого из них порвет на кусочки.

«Семь адов». — Серсея изобразила оскорбленное достоинство.

— Вы неверно меня поняли, дочь моя. Все, чего я хотела…

— … оставить своего сына себе. У него никогда не будет такой жены, которую бы вы не ненавидели. И я не ваша дочь, спасибо богам. Оставьте меня.

— Не дури. Все, чего я хочу — это тебе помочь.

— Помочь лечь в могилу. Я просила тебя уйти. Может мне позвать моих тюремщиков, чтобы тебя выволокли отсюда, ты злая, подлая, коварная стерва?

Серсея собрала юбки и чувство собственного достоинства.

— Все это должно было тебя напугать. Я прощаю тебе эти слова. — Здесь, как и при дворе, никогда не знаешь, кто еще может подслушать разговор. — На твоем месте, я бы тоже испугалась. Грандмейстер Пицелль подтвердил, что снабжал тебя лунным чаем, а Голубой Бард… если б я была на вашем месте, миледи, я бы молила Старицу о мудрости и Матерь о ее милосердии. Боюсь, очень скоро тебе потребуется и то, и другое.

Четыре высохших септы проводили королеву из башни вниз. Каждая из старух казалась немощнее другой. Когда они добрались до низа, они направились дальше вглубь холма Визении. Ступени заканчивались глубоко под землей, где начинался длинный туннель, освещенный цепочкой неровно горящих факелов.

Она застала Верховного Септона в небольшой семисторонней комнате для приемов. Комната была простой и скромной с голыми каменными стенами, грубо сколоченным столом, тремя стульями и скамейкой для молитв. В стенах были вырезаны лики Семерых. Серсея решила, что резьба эта грубая и уродливая, но в ликах, безусловно, присутствовала сила, особенно в их глазах — шариках оникса, малахита и желтого лунного камня, что каким-то образом вдохнуло в лица жизнь.

— Вы поговорили с королевой. — Начал Верховный Септон.

Она подавила в себе желание сказать: «Это я — королева».

— Поговорила.

— Все люди грешны, даже короли и королевы. Даже я согрешил и был прощен. Но без раскаяния, нет прощения. Королева не сознается.

— Возможно, она невиновна.

— Это не так. Святая септа ее осмотрела, и подтвердила, что ее девственность нарушена. Она пила лунный чай, чтобы умертвить во чреве плод своего греха. Помазанный рыцарь поклялся на своем мече, что вступал в совокупление с ней и двумя ее кузинами. С его слов, другие тоже ложились с ней, и он называет много имен мужчин и знатных и простолюдинов.

— Мои золотые плащи уже всех схватили и препроводили в темницу. — Заверила она его. — Допросу был подвержен пока только один, певец, называемый Голубым Бардом. Он говорит возмутительные вещи. И даже в этом случае, я умоляю, чтобы моей невестке позволили пройти испытание, чтобы могла быть доказана ее невиновность. — Она запнулась. — Томмен так любит свою маленькую королеву, Ваше Святейшество, я боюсь, ему и его лордам будет трудно судить ее справедливо. Возможно, Церковь возьмет на себя проведение испытания?

Верховный воробей сложил свои тонкие руки домиком.

— Мне в голову приходила подобная мысль, Ваше Величество. Так же как Мейгор Ужасный однажды забрал у Церкви меч, так и Джахаэрис Миротворец отобрал у нас весы правосудия. Но кто иной лучше подходит для суда над королевой, кроме Семерых над нами и их служителей на земле? Это дело должен разбирать Святой суд семерых судей. Трое из них должны быть вашего, женского пола. Дева, мать и старица. Кто лучше сможет осудить женскую безнравственность?

— Это будет отлично. Кстати, Маргери имеет право требовать чтобы ее виновность или невинность была подтверждена посредством поединка. А раз так, то ее защитником должен быть один из семи телохранителей Томмена.

— Рыцари Королевской Гвардии служили полноправными защитниками короля с королевой со времен Эйегона Завоевателя. Корона и Церковь в этом единодушны.

Серсея прикрыла лицо руками, словно от горя. Когда она подняла лицо вновь, в одном глазу блеснула слеза.

— Да, сейчас настали поистине печальные дни, — произнесла она. — Но я так рада, что нашла в нас согласие. Если б Томмен был здесь, я уверена, что он бы вас поблагодарил. Вместе мы должны открыть правду.

— Мы найдем ее.

— Я должна возвращаться в замок. С вашего позволения, я заберу с собой сира Осни Кеттлблэка. Малый Совет желает его допросить, и самим услышать его обвинения.

— Нет, — просто ответил Верховный Септон.

Это было всего лишь слово, единственное слово, но Серсея почувствовала, словно на нее вылили ушат холодной воды. Она моргнула, и ее уверенность пошатнулась, всего лишь на волосок.

— Обещаю, сир Осни будет содержаться со всей строгостью.

— Здесь он под надежной охраной. Идемте. Я вам покажу.

Серсея почувствовала на себе взгляды Семерых, их глаз из нефрита, малахита и оникса, и ее, внезапно, пронзила дрожь страха, холодная как лед. — «Я королева», — сказала она себе. — «Я дочь лорда Тайвина». — Она покорно пошла следом.

Сир Осни был неподалеку. Его камера была темна и закрыта тяжелой железной дверью. Верховный Септон выудил ключ, чтобы ее открыть, и взял со стены факел чтобы осветить помещение.

— После вас, Ваше Величество.

Внутри с потолка, с пары тяжелых железных цепей свисал обнаженный Осни Кеттлблэк. Он был избит. На его спине и плечах почти не осталось кожи, а ноги и зад были испещрены рубцами и порезами.

Увидев такое, королева едва смогла устоять на ногах. Она обернулась к Верховному Септону.

— Что вы наделали?

— Мы со всем рвением искали правду.

— Он же сказал вам правду. Он пошел к вам по собственной воле и признался в грехах.

— Да. Признался. Я слышал много признаний, Ваше Величество, но мне редко доводилось слышать столь довольного своими грехами мужчину.

— Вы же его измочалили!

— Без боли нет наказания. Ни один мужчина не должен избегать бичевания, как я уже говорил сиру Осни. Никогда прежде я не был так близок к богам, как в момент моего собственного бичевания, которому я был подвержен за мои собственные злодеяния, хотя мои темнейшие грехи не столь черны, как его.

— Н-но, — зашипела она. — вы проповедуете милосердие Матери…

— Сир Осни должен будет изведать сладость ее молока в загробной жизни. В «Семилучевой Звезде» написано, что все грехи могут быть прощены, но за преступления должно последовать воздаяние. Осни Кеттлблэк виновен в предательстве и убийстве, а эти преступления караются смертью.

«Он простой священник, он не посмеет это сделать».

— Церковь не вправе приговаривать человека к смерти, что бы он ни совершил.

— Что бы он ни совершил. — Верховный Септон медленно повторил ее слова, взвешивая сказанное. — Странно, Ваше Величество, но чем старательнее мы бичевали, тем сильнее менялись преступления сира Осни. Теперь он уверяет нас, что никогда в жизни не прикасался к Маргери Тирелл. Не так ли, сир Осни?

Осни Кеттлблэк открыл глаза. Увидев королеву, стоящую перед ним, он провел языком по распухшим губам и произнес:

— Стена. Ты обещала мне Стену.

— Он обезумел. — Сказала Серсея. — Вы довели его до безумия.

— Сир Осни. — чистым, твердым голосом произнес Верховный Септон. — Вы совокуплялись с королевой?

— Да. — Цепи тихо звякнули, когда он изогнулся в кандалах. — Эту самую. Я трахал эту королеву, которая отправила меня убить старого Верховного Септона. У него не было охраны. Я просто вошел, пока он спал, и прижал подушку к его лицу.

— Серсея повернулась и побежала.

Верховный Септон попытался ее перехватить, но он был всего лишь старым воробьем, а она была львицей со Скалы. Она оттолкнула его в сторону и метнулась сквозь дверь, с громким лязгом захлопнув ее за собой. — «Кеттлблэки, мне нужны Кеттлблэки. Я отправлю сюда Осфрида с золотыми плащами и Осмунда с Королевской Гвардией, Осни откажется от всего, когда его освободят, а я сама избавлюсь от этого Верховного Септона, как избавилась от предыдущего». — Четыре старые септы преградили ей путь, и схватили скрюченными руками. Она сбила одну из них на пол, другой расцарапала лицо, и добралась до лестницы. На полпути она вспомнила про Таэну Мерривезер. От этого она оступилась, сбив дыхание. — «Спасите меня, Семеро», — взмолилась она. — «Таэна все знает. Если они ее тоже схватят, и станут ее бить плетью…»

Она добежала до септы, но не дальше. Тут ее уже поджидали женщины, еще больше септ и молчаливых сестер тоже, которые были моложе тех старух внизу.

— Я королева! — кричала она, пятясь от них. — За это я велю отрубить вам головы! Расступитесь! — Но вместо этого они ее схватили. Серсея рванулась к алтарю Матери, но и там ее поймали, целая дюжина, и потащили, брыкающуюся вверх по ступеням в башню. Внутри камеры три молчаливые сестры держали ее, пока септа по имени Сколера раздевала ее до нога. Она отобрала все, вплоть до исподнего. Другая септа бросила ей застиранную сорочку.

— Вы не можете так со мной поступить! — продолжала кричать она. — Я — Ланнистер, отпустите меня, мой брат вас всех убьет, Джейме разрубит вас от шеи до щелей, отпустите меня! Я королева!

— Королеве следует молиться. — Ответила септа Сколера перед тем, как оставить ее одну, нагой в унылой келье.

Она не безропотная Маргери Тирелл, она не позволит им напялить эту рубашку и признать себя пленницей. — «Я покажу им, что значит посадить льва в клетку!» — решила Серсея. Она разодрала сорочку на тысячу ленточек, нашла кувшин с водой и размозжила его о стену, потом сделала тоже самое с ночным горшком. Когда в ответ никто не пришел, она начала долбить в дверь кулаками. Внизу, на площади, находился ее эскорт: десять гвардейцев дома Ланнистеров и сир Борос Блаунт. — «Когда они услышат меня, они явятся меня спасать, и я притащу проклятого Главного воробья в Красный замок в цепях».

Она кричала, пиналась и долбилась пока не охрипла, в дверь, в окно. На крики никто не откликнулся, и никто не явился к ней на подмогу. В келье стало темнеть. Вместе с этим стало заметно холоднее. Серсея начала дрожать. — «Как они смеют бросить меня здесь в таком виде, без капли тепла? Я же их королева». — Она пожалела, что разорвала выданную ей рубашку. На матраце в углу было одеяло, изрядно потрепанная вещь из тонкой коричневой шерсти. Оно было грубым и колючим, но ничего другого у нее не было. Серсея укрылась им, чтобы унять дрожь, и очень скоро заснула от усталости.

Она проснулась от чьей-то трясущей ее тяжелой руки. В келье было темно, как в бочке с дегтем, рядом с ней стояла огромная уродливая тетка со свечой в руке.

— Ты кто? — спросила королева. — Ты пришла меня освободить?

— Я септа Унелла. Я пришла услышать, что ты расскажешь об своих убийствах и прелюбодеянии.

Серсея оттолкнула ее руку прочь.

— Я отрублю тебе голову. Не прикасайся ко мне. Убирайся.

Женщина встала.

— Ваше Величество. Я вернусь через час. Возможно, к тому времени вы будете готовы покаяться.

И через час, потом еще, и еще, и еще. Так прошла самая длинная ночь в жизни Серсеи, за исключением свадебной ночи Джоффри. Ее горло так пересохло от криков, что она едва могла глотать. В келье было ужасно холодно. Горшок она разбила, поэтому ей пришлось сходить по малой нужде в угол и смотреть, как жидкость течет через весь пол. Каждый раз, когда она закрывала глаза, перед ней вновь появлялась Унелла, тряся ее и спрашивая о раскаянии в грехах.

Днем легче не стало. С рассветом септа Моелли принесла ей чашку с какой-то серой, водянистой кашей. Серсея бросила ею той в лицо. Когда принесли новый кувшин с водой, у нее было так сухо в горле, что ей не оставалось ничего другого как напиться. Когда принесли другую рубашку, серую и тонкую и пахнущую плесенью, она надела ее, чтобы прикрыть наготу. И когда вечером снова появилась Моелли, она съела хлеб, рыбу и потребовала вина, чтобы их запить. Вина никто не принес, вместо этого пришла септа Унелла с очередным ежечасным визитом, снова спрашивая о раскаянии.

«Что могло произойти?» — удивилась Серсея, когда тонкая полоска неба, видная из ее окошка снова начала темнеть. — «Почему никто не пришел вызволить меня отсюда?» — Она не могла поверить, что Кеттлблэки смогут бросить своего брата. Чем занят ее совет? — «Трусы и предатели. Когда я выберусь отсюда, я обезглавлю большую часть из них и найду вместо них людей получше».

Трижды в день она слышала далекие крики на площади, но толпа выкрикивала имя Маргери, а не ее.

Ближе к концу следующего дня, когда Серсея слизывала остатки овсянки со дна миски, ее дверь внезапно открылась перед лордом Квиберном. Все, что она сумела сделать, это не броситься к нему на шею.

— Квиберн, — прошептала она. — О, боги! Я так рада видеть твое лицо. Забери меня домой!

— Этого мне не разрешили. Вы предстанете перед Святым судом Семерых за убийство, предательство и прелюбодеяние.

Серсея была так утомлена, что поначалу слова прозвучали для нее полной бессмыслицей.

— Томмен. Расскажи мне о сыне. Он еще король?

— Он — да, Ваше Величество. Он в безопасности и в добром здравии, находится за стенами твердыни Мейегора, под защитой Королевской Гвардии. Но он одинок. Капризничает. Спрашивает вас и свою маленькую королеву. Пока что никто не решился рассказать ему о вашем… вашем…

— … затруднении? — подсказала она. — А что о Маргери?

— Она тоже будет испытана тем же составом суда, что и у вас. Я доставил Верховному Септону Голубого Барда, как приказали Ваше Величество. Теперь он здесь, где-то глубоко внизу под нами. Мои шептуны передали мне, что его бичуют, но покамест он поет песню, которой мы его научили.

«Ту же сладкую песню». — Ее мозг еле шевелился от недостатка сна. — «Ват, его настоящее имя Ват». — Если боги будут милостивы к ней, Ват умрет под кнутом, оставив Маргери без шансов опровергнуть обвинение. — Где мои рыцари? Сир Осфрид… Верховный Септон решил замучить до смерти его брата Осни, его золотые плащи должны…

— Осфрид Кеттлблэк больше не командует Городской Стражей. Король сместил его с должности и назначил на его место капитана стражи у Драконьих Ворот Хамфри Вотерса.

Серсея так устала, что ничего не поняла.

— Почему Томмен это сделал?

— Нельзя винить в этом мальчика. Когда совет положил перед ним указ, он написал свое имя и скрепил его своей печатью.

— Мой совет… кто? Кто сделал это? Не вы?

— Увы, меня выгнали из состава совета, хотя покамест позволили продолжать работать с шептунами евнуха. Королевством правят сир Харис Свифт и грандмейстер Пицелль. Они отправили ворона на Бобровый Утес, с просьбой вернуться ко двору и стать регентом вашему дяде. Если он согласится, ему следует поторопиться. Мейс Тирелл снял осаду Штормового Предела и быстрым маршем со своей армией направился обратно к городу, и, как сообщают, Рэндил Тарли тоже начал движение от Девичьего Пруда.

— Лорд Мерривезер со всем этим согласился?

— Мерривезер бросил свой пост и сбежал обратно в Лонтейбл со своей женой, которая первая доставила нам весть о… обвинениях… против Вашего Величества.

— Они дали Таэне уйти. — Это была первая хорошая новость с тех пор, как Верховный Септон сказал ей «нет». Таэна могла бы поставить точку в ее приговоре. — А что лорд Вотерс? Его корабли… если он высадит команду на берег, его людей будет достаточно, чтобы…

— Как только весть о трудностях Вашего Величества достигли реки, лорд Вотерс поднял паруса, спустил весла на воду и отправился вместе с флотом в открытое море. Сир Харис боится, что он отправился к Ступеням, чтобы присоединиться к пиратам.

— Все мои драгоценные дромоны. — Серсея едва не расхохоталась. — Милорд отец обычно повторял, что бастарды — предатели по своей природе. Если б только я его внимательно слушала. — Она поежилась. — Я пропала, Квиберн.

— Нет. — Он взял ее за руку. — Еще есть надежда. Ваше Величество имеет право доказать свою невиновность в судебном поединке. Моя королева, ваш защитник готов. В Семи Королевствах нет никого, кто бы мог против него выстоять. Если вы только прикажете…

На этот раз она расхохоталась. Ей было смешно, ужасно смешно, омерзительно смешно.

— Боги посмеялись над всеми нашими планами и надеждами. У меня есть защитник, которому нет равных на свете, но мне запрещено им воспользоваться. Я королева, Квиберн. Мою честь может защитить только один из братства Королевской Гвардии.

— Понятно, — улыбка на лице Квиберна погасла. — Ваше Величество, я в затруднении. Я не знаю, чем еще вам помочь…

Даже устав, будучи испуганной, королева знала, что она не смеет доверять свою судьбу воробьиному суду. Как и не может рассчитывать на вмешательство сира Кивана, после тех слов, которыми они обменялись при прошлой встрече. — «Будет судебный поединок. Другого выхода нет».

— Квиберн, умоляю ради той любви, которая есть в вас ко мне, отправьте для меня послание. Если сумеете — ворона. Если нет, то гонца. Вам следует отправить его в Риверран, моему брату. Поведайте ему то, что случилось, и напишите… напишите…

— Да, Ваше Величество?

Она, поежившись, провела языком по губам.

— Возвращайся немедленно. Помоги. Спаси меня. Ты нужен мне, как никогда прежде. Люблю тебя. Люблю. Люблю. Немедленно возвращайся.

— Как прикажете. «Люблю» три раза?

— Три. — Ей нужно до него достучаться. — Он придет. Я знаю. Он должен. Джейме моя единственная надежда.

— Моя королева. — Произнес Квиберн. — Вы не забыли?… Сир Джейме лишился десницы. Если он станет вашим защитником и проиграет…

«Тогда мы покинем этот мир вместе, как когда-то в него пришли».

— Он не проиграет. Только не Джейме. Когда на кону — моя жизнь.