"Рорк – искатель приключений" - читать интересную книгу автора (Росс Джоу Энн)

Глава десятая

Рорк подхватил чемоданы и вместе с Дарией пробежал небольшое расстояние, отделявшее их от ступенек высокой веранды. К моменту, когда они вошли в комнату, оба промокли до нитки.

В комнате было темно как в могиле. И так же тихо. Единственными звуками были стук дождя по жестяной крыше и раскаты грома. Вспышка молнии осветила комнату зеленовато-желтыми отблесками.

– Ты промокла насквозь, – сказал Рорк, проводя руками по ее плечам и рукам.

– Ты тоже. – Дария не удержалась и, по примеру Рорка, прикоснулась к его мокрым плечам.

– У нас здесь нет электричества, но снаружи, за домом, есть цистерна с пропаном, так что минимальные удобства обеспечены. Я могу устроить тебе горячую ванну. – Ладони Рорка скользнули вниз по ее трикотажной рубашке и обхватили груди. – Или, если тебе не хочется долго ждать, можно попробовать согреться своими силами.

Они уже этим занялись… Дария почувствовала, как маленькие язычки пламени в крови начали обжигать ее изнутри. Не собираясь играть роль скромницы, она расстегнула его рубашку и ахнула, увидев, что кровоподтеки из фиолетовых стали почти черными.

– Ты уверен, что способен на это? – Когда Дария прикоснулась к самому темному синяку на его ребрах, она почувствовала, как он невольно вздрогнул и задержал дыхание.

Он ухватил ее за запястье и медленно провел ее рукой по своему телу сверху вниз: по побитым ребрам, по упругому, подтянутому животу, а затем еще ниже.

– Тот день, когда я окажусь неспособным уложить красивую женщину с собой в постель, – прошептал он, – станет днем, когда меня положат в гроб и засунут в фамильный склеп семейства Бруссаров.

– Бруссары? – Под ее ладонью он твердел, как кованая сталь, но, хотя кровь ее уже стала вскипать, природное любопытство взяло верх. – Но ведь твоя фамилия О'Мэлли.

– Это фамилия отца. А мама – креолка французского происхождения. Раньше все эти земли фактически были владением Бруссаров, до того как мой дедушка оставил все это, заинтересовавшись соляными шахтами на острове Джефферсона. Он перевез свое семейство в город, где моя мама и познакомилась с моим папочкой, когда тот приехал на Юг, чтобы отснять серию фотографий о буме вокруг нефти.

Рорк вспомнил историю, которую ему рассказывали всю его жизнь, о том, как оба его родителя в момент встречи почувствовали, что их словно ударило молнией. И как его мать уже была беременной, когда они с отцом поженились. Майк родился спустя девять месяцев после этой встречи, но Патрик О'Мэлли, получивший задание снимать на мысе Канаверал запуск ракеты-капсулы «Меркурий-Свобода-7», ознаменовавший первый выход американцев в космическое пространство, не присутствовал при рождении сына. Точно так же, как позднее пропустил и рождение двух своих младших сыновей.

– Что случилось? – Заметив потемневший взгляд и хмурое выражение, омрачившее лицо Рорка, Дария нежно прикоснулась рукой к его щеке.

– Ничего, – резко ответил он. Ничего, о чем ему хотелось бы поговорить прямо сейчас. – Ты уже начинаешь стучать зубами. Давай я разведу огонь. – Не успела она возразить, как он уже вышел на крытую веранду и взял несколько поленьев из штабеля дров, очевидно заготовленного для него дядей.

Дария обхватила себя руками, ежась и от холода, и от резкого перепада в его настроении. Она наблюдала, как он складывает дрова конусом в черной печи, которая при открытых дверцах могла служить и камином. Его обычно гибкие движения стали какими-то топорными. Да и весь он казался окостеневшим. Впрочем, учитывая последствия вчерашнего избиения, это не удивляло.

– Тебе больно?

– Да. Но не по той причине, которую ты предполагаешь. – Подчинившись неизбежности, он порывисто подошел к Дарии и, ухватясь за край, одним рывком снял с нее через голову влажную футболку. – Я страдаю по причине, устранить которую можешь только ты.

Дария чуть не задохнулась от возбуждения, когда Рорк ловко расстегнул и отбросил в сторону бюстгальтер, а затем притянул ее к себе. Курчавые волосы на его груди, прижавшиеся к ее обнаженному бюсту, вызвали удивительно эротичное ощущение, какого Дария еще никогда не испытывала.

Вспомнив, как под ударами копа он сожалел о том, что не успел насладиться с Дарией любовью, и устав от бесконечных сомнений и бессмысленной игры, Рорк потянул ее вниз, на меховой ковер, лежавший перед огнем.

– Мне кажется, ты говорил, что это будет ошибкой, – прошептала Дария.

– Да, говорил. Припоминаю также, что горевал о множестве ошибок, совершенных в жизни. Так что одной больше, одной меньше – какая разница.

Пристально глядя в его голодные темные, полные смятения глаза, Дария совсем позабыла, что не в ее привычках заниматься сексом с мужчинами, которых она подцепила в отеле, позабыла даже тот факт, что она обручена.

Единственное, о чем она думала, это о том, что, если не позволит себе отдаться своему чувству, ей придется сожалеть о потерянной возможности всю оставшуюся жизнь.

– Я думаю о тебе все время, – прошептал Рорк и припал губами к впадинке у ее шеи. – Даже вчера, когда те головорезы избивали меня.

Дария откинула голову назад, наслаждаясь горячими прикосновениями его губ.

– Я тоже думала о тебе. И ужасно беспокоилась, ведь ты рисковал из-за меня своей жизнью.

– Это уж точно. – В то время как его рот ласкал поцелуями ее груди, руки скользнули под пояс ее мокрых леггинсов. – Было мгновение, когда я подумал, что придется умереть, и перед глазами прошла вся моя жизнь, точь-в-точь как бывает в фильмах. А ты знаешь, о чем единственно я тогда пожалел?

Его порочные, опытные пальцы гладили Дарию, заставляя ее извиваться под его руками.

– О чем? – Она с трудом сдержала сладострастный стон.

– О том, что умру, так и не успев насладиться с тобой любовью. – Он впился ртом в ее сосок.

– Я бы сожалела о том же. – Она изгибалась под ним, ощущая его затвердевшую плоть и влажное тепло, скапливавшееся у нее между бедрами.

– Скажи мне, чего тебе хочется, Дария. – Его лицо качалось над ней, а мокрая хлопчатобумажная ткань терлась о ее кожу с такой силой, что казалось, вот-вот посыплются искры.

– Тебя. – Она прижалась к нему, пальцы впились в его спину. – Я хочу тебя.

Это было отчасти мольбой, отчасти сдачей на милость победителя. И истинной правдой. Дарии хотелось чувствовать его рот на своей пылающей плоти, принять его в себя, ощутить глубоко внутри, заставить его погасить напряжение, которое скручивало все ее тело в тугой узел. Желание, неодолимое и пьянящее, направляло ее мысли, страсть, пылкая и ненасытная, управляла телом.

Это было как раз то, что он ожидал услышать. Напрасно слабый голос рассудка пытался напомнить ему, что он уже бывал в такой ситуации и прежде.

Он стянул влажные леггинсы и трусики с ее ног и отшвырнул их в сторону. Затем, усевшись на пятки, взял ее за лодыжки и раздвинул ноги, открывая своему взгляду самый интимный уголок женского тела.

– Прекрасно, – прошептал он. – Как розовые лепестки. Гладкие и нежные, блестящие от свежей утренней росы. – Лаская сокровенное местечко пальцами, он взглядом встретился с ее потемневшими глазами и увидел в них нескрываемое желание.

Она лежала навзничь на мягком меховом коврике, беспомощная, вся открытая его собственническому взгляду, но почему-то не испытала ни испуга, ни смущения.

Глубоко в Дарии нарастало в ответ на движения его пальцев сладостно-мучительное напряжение. Она начала извиваться, как змея, а затем сжалась и застыла.

– Не сдерживайся, любовь моя, я хочу всего этого сполна.

Его слова звучали приглушенно, так как он уткнулся лицом в ее грудь. Расслабившись, Дария дала волю своему возбуждению. Чувствуя ее внутренние спазмы, Рорк приостановился, чтобы подольше насладиться этим моментом. Когда конвульсии начали утихать, он, подложив пониже спины свою широкую руку, приподнял Дарию с коврика и прижался ртом к мягкой, набухшей плоти, смакуя ее, словно мякоть зрелого, сочного персика.

Дария в беспамятстве вскрикнула и рефлекторно отдернулась, но Рорк не позволил ей передохнуть. Он ласкал ее губами, пальцами и языком, заставляя изнемогать от нестерпимых мук наслаждения. Утробные стоны рвались у нее из горла, вторя вновь и вновь повторяющимся вспышкам блаженства, буквально разрывающим тело.

Ветер стучал в окна, завывая вокруг хижины, как сонмище злых духов. Дождь продолжал барабанить по крыше, а грозные раскаты грома сливались с гулким биением сердца, и Дарии казалось, что буря бушует не за стенами дома, а внутри нее.

– Рорк… – Она задыхалась, крепко прижатая к его груди. – Я больше не могу…

– Нет, можешь. – Он обхватил зубами ее затвердевший сосок, увлажняя его языком, в то время как рука ласкала плоть, доказывая ей, что она ошибается. Его собственное тело было на грани взрыва, но он не собирался останавливаться до тех пор, пока не выжмет из Дарии всю страсть до последней капли.

Дария никогда даже вообразить не могла, что существует такая страсть, даже не догадывалась, что способна к такой раскрепощенности. Она протяжно закричала – не в экстазе, а в муке, потому что он выпустил ее и встал, внезапно лишив любовных ласк ее жаждущее тело.

Ей хотелось умолять его… но как? О чем? Она была в его полной власти, слишком беспомощная, чтобы протестовать, готовая подчиниться ему во всем.

Дария смотрела, как он наконец стащил с себя мокрую одежду, затем снова улегся рядом, притянул ее к себе и овладел ею, властно, как никогда прежде ни один мужчина, заявляя на нее свои права.

Кульминационный момент наслаждения настал неожиданно. Ее прерывистый крик отразился от стен, а она крепко прижалась к Рорку, опасаясь, как бы захвативший ее смерч не унес ее куда-то на край света.

Воодушевленный ее свободной, естественной реакцией, Рорк продолжал, не расслабляясь, выполнять свой долг пылкого любовника. Ловко переместив ее так, чтобы они лежали на боку лицом друг к другу, и закинув на себя ее бедро, он старался как можно полнее удовлетворить ее страсть, пока они не достигли вместе умопомрачительного экстаза, похожего на взрыв.

Оба не могли ни говорить, ни двигаться. Лежали на полу, тяжело дыша, с переплетенными руками и ногами, потеряв всякое представление о времени.

Первым наконец нарушил тишину Рорк:

– Мне очень жаль. Я не должен был этого делать.

– Чего именно?

– Заниматься с тобой любовью на полу, как какой-нибудь дикарь.

– О, кажется, мне это понравилось. – Она улыбнулась ему. В красноватых отблесках пылавшего в печи огня он увидел в ее зрачках два крошечных зеркальных отражения самого себя. – Я чувствую себя совершенно изнасилованной.

Он убрал влажные пряди с ее покрытого лихорадочным румянцем лица.

– Знаешь, можно быть изнасилованной и в кровати.

Дария была не слишком уверена, что в ближайшее время сможет добраться до кровати. Кроме того, наверняка она исчерпала месячную норму оргазмов.

– Не хочешь же ты сказать, что… – Ее голос задрожал и сорвался, когда она опять почувствовала его внутри себя. – Рорк, может, ты железный мужчина, но я больше не могу…

Его темноволосая голова наклонилась над ней, и он заглушил ее протест глубоким крепким поцелуем, который угрожал отнять у нее даже тот небольшой запас воздуха, который еще оставался в легких.

– Хочешь пари?

Он поднял ее с коврика и на руках отнес в спальню, где уложил на мягкий матрац, набитый высушенным испанским мохом, и опять начал целовать ее, почти бесчувственную.

Буря ушла и над заливом поднялась полная белая луна, а Рорк все доказывал Дарии, насколько она недооценивает собственные способности…

Когда он проснулся, спальня тонула в тусклом серебристом предутреннем свете. Боль, заглушённая сексуальным голодом и самозабвенными занятиями любовью, теперь пульсировала в каждом мускуле. А такой мучительной головной боли у него не было с той ночи в Афинах, когда они с репортером информационного агентства ЮПИ затеяли дурацкое соревнование на спор, кто больше выпьет.

Кроме того, его преследовала навязчивая мысль о том, что он все-таки совершил самую большую ошибку в жизни. А после московского фиаско это вдвойне прискорбно.

Он смотрел на Дарию, которая мирно спала в его объятиях. Ее высохшие волосы нежно, как шелковые ленты, щекотали его грудь, густые черные ресницы отбрасывали длинные тени на щеки, а под плотно сомкнутыми веками таилась синева. Багрово-красные пятна на щеках и на груди были бесспорным свидетельством того, как именно она провела эту бессонную ночь.

Дария выглядела невинной, как новорожденный олененок. Именно такой она и была. За эту длинную, наполненную любовью и страстью ночь она открылась перед Рорком полностью, не утаив ничего. Она ни в чем не походила на Наташу, которая пользовалась сексом как средством сначала для заманивания мужчин, а затем для их подчинения.

В отличие от Наташи Дария охотно отдала все бразды правления Рорку. Казалось, не было ничего, о чем он не мог бы попросить ее, ничего, что бы она охотно для него не сделала; не существовало таких секретов, которых бы она ему не раскрыла по его просьбе. Она была на редкость прямодушной личностью.

Именно поэтому вызывал недоумение сделанный ею выбор профессии. Хотя это же и объясняло, почему столь многим людям хотелось ее убить. По словам Майка, Дария преследовала нарушителей закона бесстрашно, неустанно и непреклонно. Она уже добилась успеха в возбуждении уголовного дела против продажных судей; видимо, тогда же, по ходу дела, и наткнулась на кого-то, кто отнюдь не жаждал провести солидный срок за тюремной решеткой. Тот факт, что к расследованию был подключен федеральный поверенный, говорил о высоком положении этого субъекта.

Подобная цельность натуры должна вызывать восхищение, даже если Рорк находит поведение Дарии безрассудным. К сожалению, он уже доказал себе, что в нем самом такой честности и благородства нет.

Рорк не чувствовал себя виноватым из-за того, что провел ночь, занимаясь сексом с Дарией Шиа. В конце концов, он нормальный мужчина с нормальными желаниями. Да и какой мужчина не был бы очарован и заинтригован, обнаружив, что женщина, чей гардероб набит маленькими чопорными деловыми костюмами, обладает такой способностью к почти первобытной страсти?

Ошибкой было не только решение защищать ее. Она заставила его изменить свое отношение к любовным связям, сумела вскружить ему голову и зажечь его тело пламенем, которое отныне никогда не забудется.

Но, даже пытаясь во всем винить Дарию, Рорк знал, что ответственность лежит исключительно на его побитых плечах, как естественный результат глупости и пренебрежительного суждения о людях.

Казалось, что его тревожные мысли сумели просочиться в ее сознание. Веки Дарии шевельнулись, и она встретилась с ним взглядом. Глаза Рорка были темно-синие, цвета бушующего штормового моря, чему соответствовала и мрачная усмешка плотно сжатых губ, тех самых, которые так удивительно ласкали каждый дюйм ее тела всю предыдущую, необычную и бесконечную, ночь.

– Доброе утро. – Хотя Дария улавливала тревогу и неуверенность, исходившие от него, она смотрела на Рорка со слабой, застенчивой улыбкой.

Все еще взбешенный собой и своим нелепым поведением, Рорк ответил ухмылкой, которая казалась пародией на те согретые чувственностью улыбки, которыми он одарял ее вчера вечером.

– Я должен извиниться перед тобой.

Ладно, вздохнув, подумала Дария, она получила то, чего заслуживала, уступив желанию провести ночь с мужчиной, которого мало знает. Чего же другого следовало ожидать? Прочувствованного предложения вечной любви?

А ведь этого она и ждала…

– Не надо извиняться, Рорк. – Дария старалась говорить спокойным, бесстрастным тоном, но слова звучали мягко и обнаруживали уязвимость, которую она в себе терпеть не могла. – Я сама хотела тебя… – Она буквально прикусила язык, чтобы не произнести фатального слова «любовь». – Мне хотелось заняться с тобой сексом.

– Секс – это одно. А материнство – совсем другое.

– Материнство? – Она удивленно посмотрела на него. Затем, осмыслив сказанное, с коротким восклицанием села в кровати и, чувствуя неловкость от своей наготы, натянула простыню на обнаженные груди. – Тебе абсолютно незачем беспокоиться. Я пользуюсь противозачаточными таблетками.

Он поднял брови.

– Забавно, что ты об этом вспомнила.

– Я не вспомнила, я нашла таблетки в своей сумочке. Ты ведь обыскивал сумочку и должен был их увидеть.

– Ты могла пропустить один прием. Или больше. Ведь в последнее время твоя жизнь была немного неустроенной, – сухо напомнил Рорк.

– Верно, – признала Дария.

– У тебя сейчас гораздо более важные поводы для беспокойства, чем непредусмотренная беременность.

– Тоже верно. – В этот момент выражение ее лица было таким же мрачным, как и у него.

– Что касается моего здоровья, то можешь не волноваться. Корпорация значительно увеличила сумму моей страховки перед командировкой в Москву. Для этого я прошел полное медицинское обследование и оказался здоров по всем статьям.

– Мы с Джеймсом, перед тем как получить разрешение на брак, тоже прошли медицинское освидетельствование, – вспомнила она. – Мое здоровье тоже в полном порядке.

– Значит, нам обоим не о чем волноваться, – подытожил Рорк.

– Не о чем, – спокойно подтвердила Дария.

Тишина окутала их, как слой ваты. Чреватая сюрпризами тишина, мрачно подумал Рорк.

– Эти таблетки не дают стопроцентной гарантии. Если что-нибудь случится, непременно извести меня, я не собираюсь бежать от ответственности.

Что это, предложение жениться на ней, если она вдруг окажется беременной? Нет, решила Дария. Он просто заверяет ее, что поможет с расходами.

– В этом нет необходимости.

Он сжат пальцами ее упрямо вздернутый подбородок и повторил:

– Я же сказал, что непременно помогу.

Дария попыталась отстраниться, но его пальцы сжались еще крепче.

– Прекрасно. – Ее голос и глаза казались ледяными.

Решив, что она нравилась ему больше, когда, разгоряченная и страстная, трепетала в его объятиях, Рорк медленно наклонил к ней голову.

– Хорошо. А теперь, когда мы обо всем договорились…

– Рорк… – Она не смогла продолжать и только вздохнула, когда его губы нежно закрыли ей рот короткими, но крепкими поцелуями. – Я не могу поверить, что после вчерашней ночи ты все еще хочешь продолжения.

– Я тоже. – И снова боль, которая терзала его тело, постепенно исчезла, потесненная желанием. – Но Бог помогает мне, и я опять хочу… – Бог помогает нам обоим. Он слегка отодвинул ее от себя локтем, и его рука прикоснулась к теплому влажному месту между ее бедрами. – И кажется, ты тоже.

– Да. – Ее тело плавилось, как воск на жарком июльском новоорлеанском солнце. – Перед тобой я бессильна.

– Я тоже. – Обхватив ее, Рорк перевернулся на спину, и она оказалась на нем.

Их губы встретились и слились, тела прильнули друг к другу так крепко, будто они были задуманы и созданы как единое целое. И когда наконец робкое зимнее солнце взошло над заливом, оба вместе с ним вознеслись в мир блаженства.