Джоу Энн Росс В плену фантазий

Глава 1

Новый Орлеан готовился к приближающемуся Рождеству. Гирлянды праздничных огней весело сияли вдоль главных улиц города и мерцали на ветвях величественных дубов в городском парке. Знаменитые на весь мир балкончики домов с коваными чугунными перилами были обвиты разноцветными фонариками. Мириады огней переливались на боках нарядных трамвайчиков, отражаясь в спокойных водах реки.

Из открытых дверей и окон на улицу Бурбонов лились звуки рождественских гимнов, меланхоличных блюзов и зажигательного джаза. Казалось, музыканты и клоуны захватили все перекрестки во Французском квартале и норовили развлечь всех, кто спешил в этот поздний час сделать покупки, песнями о позванивающих бубенчиках, радующихся ангелочках и рождественских чудесах.

Среди всей этой праздничной суеты огромный дом Романа Фалконара, построенный в модном некогда стиле античного Возрождения, казался темным и мрачным, словно забытый склеп. Как и у многих домов в городе, фасад особняка был украшен затейливыми балкончиками и легкомысленными перилами, а сзади его обнимал тенистый запущенный сад. Кирпичные стены давно уже поблекли от постоянной сырости и приобрели оттенок лепестков отцветающей осенней розы. В городе ходили упорные слухи о том, ?что в доме водится нечистая сила, однако Роман купил его, не задумываясь, на гонорар от своего первого бестселлера «Грусть саксофониста».

В первую же ночь, проведенную в загадочном особняке, Роман не ложился до самого рассвета, словно ребенок, дожидаясь появления призрака.

С того дня прошло уже пять лет, но он не переставал ждать.

Полная луна, окруженная прозрачным белесым ореолом, бросала лучи вздрагивающего света на широкие кирпичные ступени парадного входа. Едва ли кто-нибудь назвал бы сейчас такое освещение приятным или романтическим.

Однако Романа подобная обстановка устраивала вполне, поскольку она гармонировала с его мрачным настроением.

Голова его раскалывалась от нестерпимой боли; а когда он отпирал поросшую зеленым мхом дверь, то заметил, что руки у него трясутся.

Войдя в дом, Роман ощупью прошел наверх, к себе в кабинет, прихватив по дороге бутылку виски и стакан.

Оказывается, перед уходом Роман забыл выключить компьютер, и теперь фосфоресцирующий в темной комнате экран заливал кабинет голубовато-зеленым сиянием. Роман не стал перечитывать светящиеся на экране слова: он и так помнил их наизусть. Слишком хорошо помнил, черт бы все побрал. Отхлебнув виски, он ощутил, как блаженное тепло охватывает тело, постепенно помогая измученной душе немного расслабиться. Однако это давалось нелегко.

Особенно если учесть, что он теперь знает и что пытается, предугадать.

Безжалостный пират наших дней захватил изящную яхту Дезире Дапри где-то среди необъятных просторов Тихого океана. И вот теперь она оказалась пленницей. Пленницей беспокойной страсти, куда более опасной, нежели этот незнакомец, гипнотизирующий ее настойчивым взглядом темных глаз.

Сначала она сопротивлялась, царапалась и пыталась ударить его, плача и одновременно крича во все горло, хотя никто и не услышал бы ее в пустынном море, но в конце концов была вынуждена сдаться на милость победителя.

Дезире лежала на спине, ощущая под собой нагретые доски гладкой тиковой палубы. Нападавший завел ее руки за голову и привязал запястья девушки к невысокой белой мачте. Глаза ее были плотно зажмурены, а тело вздрагивало каждый раз, как горячие руки незнакомца прикасались к ней, втирая в кожу кокосовое масло.

Голос его звучал хрипловато и так соблазнительно – он говорил о том, что сделает с ней, и от его слов Дезире охватывал и неподдельный ужас, и трепетный, сладостный восторг.

Приоткрыв глаза, Дезире следила за тем, как красиво очерченный рот незнакомца медленно приближается к ее лицу.

Темноволосая голова заслонила солнце. Предвкушение близкого наслаждения затопило всю душу Дезире; ей казалось, что к ее возбужденному неравной схваткой телу поднесли горящий факел.

У Дезире перехватило дыхание.

Громкий звонок телефона на столике рядом с кроватью пронзил ночную тишину, и чувственное сновидение разлетелось на миллион сверкающих брызг, исчезая в глубинах подсознания.

Выругавшись, Дезире подняла трубку.

– Дапри. – Голос ее прозвучал хрипло и отрывисто, что было необычно для нее.

Человек на другом конце провода не тратил времени на светские извинения:

– Еще одно изнасилование. На кладбище Сент-Луис. Похоже, снова тот же самый подонок.

– Когда это случилось? – Моментально проснувшись, Дезире спрыгнула с кровати и с телефоном в руках направилась к платяному шкафу.

– Я только что сам увидел сообщение на сканере. Повезло нам, правда? – добавил Адриан Бовье, продюсер телевещания Западной и Южной Луизианы.

– Это точно, – рассеянно согласилась Дезире, вытаскивая из шкафа алый кашемировый свитер и серые шерстяные брюки.

Она частенько гадала, нравится ли Ла Донне, молодой жене Адриана, тот факт, что возле их супружеского ложа всю ночь напролет работает сканер, с тихим шелестом выдавая последние новости о происшествиях в городе. Может, именно по этой причине Адриан женат сейчас уже в третий раз?

Как бы там ни было, нельзя отрицать, что именно Адриану и его фанатичной преданности своему делу телеканал обязан таким успехом. Кроме того, Дезире сама была должницей Адриана – благодаря ему за те пять лет, что она работала на телеканале, ей нередко удавалось первой сообщить в эфире о происшествиях дня. Однако все это было детской забавой по сравнению с тем, что творится в городе сейчас.

– Я выезжаю, – пообещала она.

– Рафинад встретит тебя на месте. Рафинада все называли именно так – кратко, как Шер или Мадонну. Чернокожий оператор, весом в триста с лишним фунтов, еще совсем недавно играл в американский футбол в команде штата Луизиана. Покинув большой спорт, он успел поработать профессиональным борцом; правда, ходили упорные слухи, будто его карьере на ковре пришел конец из-за того, что Рафинад так и не сумел взять в толк одну простую вещь: следует лишь притворяться, что он ломает своего соперника пополам, а вовсе не делать этого на самом деле.

Немало людей на телеканале рады были бы узнать, откуда возникло такое странное прозвище – «Рафинад». Однако, насколько было известно Дезире, ни у кого еще не хватало духу спросить об этом его самого. Великан не отличался особой словоохотливостью, и стоило только разговору принять конфиденциальный оттенок, как яростный взгляд Рафинада обращал в трепет даже самых решительных собеседников.

Дезире припарковала машину у ограды кладбища Сент-Луис, рядом с длинной вереницей полицейских автомобилей. Невыключенные мигалки на крышах патрульных машин освещали ворота кладбища то красным, то синим светом, что напомнило Дезире вращающуюся гирлянду, которую ее бабушка использовала для освещения искусственной елки, в дни зимних праздников.

И эта елка, и сама бабушка, как и все в доме, где Дезире провела годы своего детства, всегда казались девочке холодными и неприветливыми.

Неподалеку от патрульных автомобилей стояла машина «скорой помощи».

В обычные дни в это время ночи на кладбище не бывает ни одной живой души, за исключением нескольких храбрецов, которые отваживаются отправиться сюда, чтобы высказать самое заветное желание на могиле Мари Лаво, знаменитой колдуньи вуду, что жила в Новом Орлеане в девятнадцатом столетии.

Однако сегодня тротуар вдоль кладбища был заполнен зеваками. Дезире помахала пропуском с печатью «Пресса» перед носом полицейского в штатском и, нагнувшись, поднырнула под ярко-желтую ленту, которой было оцеплено место происшествия. Спустя несколько секунд она уже шагала по дорожкам кладбища, усыпанным хрустевшими под ногами толчеными ракушками – на побережье Мексиканского залива такое покрытие заменяет привычный в других частях страны гравий.

– Долгонько же тебя приходится дожидаться, – проворчал Рафинад. – Хотя, с другой стороны, разве может быть иначе? Бедному старому Рафинаду достается вся самая черная работенка, а затем появляется юное дарование – и прыг в кадр!

Первой реакцией Дезире было ощетиниться и дать ему немедленный отпор. Затем она сообразила, что Рафинаду, как никому другому, известно, что она терпеть не может, когда ее именуют «юным дарованием», и равнодушно пожала плечами.

– Я предпочитаю, чтобы вместо меня на таком ветру мерз ты, вот и все. Черт возьми, ну и холодно же сегодня! – Она потерла плечи руками в надежде согреться.

– Кое-кому сейчас куда как холоднее, – пробурчал Рафинад, кивком бритой головы указывая на ровные ряды белых надгробных изваяний.

Полиция успела закрепить на деревьях множество прожекторов, так что место преступления было освещено ярче, чем главная улица города в дни масленичного карнавала.

– Включай камеру, – приказала Дезире Рафинаду, заметив знакомое лицо. – И не выключай, пока я не скажу.

– Будет исполнено, хозяйка, – насмешливо протянул он.

Не обращая внимания на саркастический тон Рафинада, Дезире начала пробираться между каменными саркофагами – они располагались над землей, потому что город нередко оказывался затопленным. Сейчас Дезире интересовал мужчина, отдававший распоряжения полицейским, что собрались вокруг него. Заместитель начальника следственного отдела детектив Майкл Патрик О'Мейли стоял рядом с тремя медиками-экспертами, склонившимися над совсем молоденькой женщиной – по всей вероятности, она и была жертвой нападения.

– Я бы не сказал, что О'Мейли особо счастлив нас видеть, – произнес Рафинад.

– Продолжай снимать и не рассуждай. – Дезире бесстрашно встретила ледяной взгляд голубых глаз детектива, стараясь не вспоминать о том, что еще недавно бывали дни, когда О'Мейли смотрел на нее совсем по-другому. – Только не наводи фокус на лицо пострадавшей.

Первые слова О'Мейли, как и его пристальный взгляд, были лишены какого-либо намека на приветливость:

– Похоже, Бовье вообще никогда не спит?

– Понятия не имею. Задай-ка лучше этот вопрос Ла Донне, – мягко откликнулась Дезире.

– Этот проныра ведет себя как вампир. По ночам положено спать – а он бодрствует. Ну-с, раз уж мы заговорили о разумном распорядке дня, почему это вы сами не в теплой постельке, а, мисс Дапри?

Несмотря на обстоятельства, голос его стал глубже, когда он упомянул постель Дезире. Когда-то, в течение целых трех месяцев, он сам нередко делил с ней эту постель – до тех пор, пока привычка телепродюсера звонить Дезире посреди ночи и постоянные споры с ней самой не стали причиной разрыва их романтической связи.

– Между прочим, детектив, я – репортер криминальной хроники, – напомнила ему Дезире со вздохом: слишком часто в недавнем прошлом ей приходилось повторять ему эти слова. Однако голос ее оставался совершенно спокойным. – К сожалению, преступники не часто имеют фиксированный рабочий день.

Она отвела глаза, и на этот раз ей удалось получше рассмотреть молодую темноволосую женщину. Хотя, пожалуй, нет, еще не женщину, а девочку, готовую перешагнуть из отрочества в юность. Кто-то накинул на пострадавшую защитного цвета казенное одеяло. Лицо ее было смертельно бледным, а вокруг карих глаз залегли темные круги.

Дрожь пробежала по телу Дезире. Ей показалось, что она только что заглянула в какой-то страшный могильный склеп, откуда потянуло отвратительным холодом. Увы, это не чувственная фантазия о могучих завоевателях, которые так часто посещают ее во сне, а самое настоящее, жестокое и расчетливое изнасилование.

Дезире глубоко вздохнула, стараясь прогнать от себя эти мысли.

– Она уже описала, как выглядел нападавший?

– Черта с два! От нее пока что ни словечка не добьешься, – выругался О'Мейли. – Эксперт говорит, она в шоке.

– Неудивительно!

– Ты права, – согласился детектив. В отличие от Дезире, детектив уже насмотрелся на синяки и следы укусов на теле пострадавшей. – Малышке повезло, что она вообще осталась в живых. Но сотрудничества от нее пока что ждать нечего. Один из моих ребят попробовал было потолковать с ней, но это пустое сотрясение воздуха.

Изнасилованную девушку осторожно понесли в машину «скорой помощи».

– А тебе известно, каким образом она оказалась на кладбище в такое время?

– Эта девчонка – из трудяжек. Местные патрульные сообщили, что ее уже три раза забирали при облаве на уличных проституток. Очень даже может быть, что она привела сюда клиента, надеясь уединиться с ним.

– Ты полагаешь, преступник тот же самый? – поинтересовалась Дезире. Детектив пожал плечами.

– Слишком рано что-либо утверждать наверняка.

Дезире почувствовала, как между ними снова поднимается хорошо знакомая ей стена отчуждения.

– Но почерк преступника тот же самый? – настойчиво переспросила она.

– По-моему, я ни слова не сказал ни о каком почерке.

Выжать из Майкла Патрика О'Мейли больше пяти слов зараз всегда было задачей не для слабонервных. А она еще думала, что ирландцы отличаются болтливостью!

– Судя по всему, это должно означать, что ты мне больше ничего не скажешь.

– Ты и так уже знаешь намного больше, чем другие писаки. – Майкл оглянулся на ворота кладбища и выругался. Известие о преступлении разбудило и других репортеров, которые начали прибывать на место происшествия. – Принесла нелегкая... – Детектив жестом подозвал полицейского в штатском. – Кольб, проводите мисс Дапри и ее оператора до ворот кладбища. Интервью закончено.

– Да ладно, детектив, – принялась улещивать его Дезире. – Мне всего-то нужен один-единственный комментарий случившегося, а потом я тихо и мирно исчезну.

– Как именно ты исчезнешь – это не моя печаль, только сделай это, да поскорее.

Тут в глазах О'Мейли мелькнуло нечто, ясно давшее Дезире понять, что не она одна вспоминает о минувших днях.

– Дай мне передохнуть, Дезире, – тихо проговорил Майкл. – Если я позволю тебе остаться тут, придется впустить всех этих стервятников. Кончится тем, что через несколько минут все улики и следы, которые я надеюсь здесь разыскать, окажутся безвозвратно уничтоженными.

По крайней мере его слова звучат вполне разумно.

– Может, поговорим немного позже?

– Господи помилуй, я и забыл, до чего упрямой ты становишься, стоит тебе почуять сенсацию!

– Я просто хочу убедиться, что все правильно поняла. Если во Французском квартале действует маньяк-насильник, люди должны об этом знать. Если же нет, тебе, конечно же, не захочется, чтобы граждане Нового Орлеана поддавались панике без всякой на то причины..

Удар пришелся в цель – Майкл снова пробормотал какое-то ругательство и сдался.

– Если мне удастся улизнуть, давай встретимся в восемь в «Кофейнике» и позавтракаем вместе. А теперь, будь любезна, убирайся отсюда подобру-поздорову. Мне пора заняться делом.

Полицейский проводил Дезире к воротам кладбища, за ограждение.

– Можешь немного поснимать толпу, – обратилась она к Рафинаду. – А потом я начну рассказывать о случившемся.

– Действительно, как же без местного колорита, – ворчливо согласился Рафинад.

Надеясь разыскать хоть какого-нибудь очевидца происшествия, Дезире вступила в схватку с другими репортерами в попытке взять интервью у зевак. Она как раз направлялась к полной женщине с пышной копной обесцвеченных волос, когда мимолетное движение вдалеке неожиданно привлекло ее внимание.

Роман Фалконар.

Нет-нет, убеждала себя Дезире, не может быть, что это и в самом деле знаменитый писатель. Правда, она не очень хорошо осведомлена о привычках великих мира сего, однако едва ли они бродят посреди ночи в самых сомнительных кварталах города.

С другой стороны, может быть, ему просто не спится. Или он собирает материал для своей новой книги. Если вспомнить, что романы Фалконара изобилуют убийствами и сценами всяческого насилия, неудивительно, что его заинтересовали преступления маньяка-насильника, орудующего во Французском квартале.

Фигура писателя показалась Дезире стройной и мускулисто-поджарой. Неожиданно ей на ум пришла фраза из книги, которую она совсем недавно читала, и девушка решила, что вид у Романа «голодный и настороженный».

Присмотревшись к нему как следует, Дезире поняла, что ошибки быть не может: с тех пор, как пять лет назад она впервые увидела Романа на презентации его книг в одном из крупнейших книжных магазинов города и была просто загипнотизирована взглядом темно-синих, почти черных глаз, девушка так и не смогла забыть этого человека.

Между прочим, последний раз Дезире смотрела ему в глаза вчера вечером, рассматривая его портрет на обложке книги, что так и осталась лежать на столике возле ее кровати. Раздумывая над происходящим, Дезире неожиданно для себя сообразила, что коварный пират в ее сумбурном сновидении сильно смахивал на таинственного писателя.

И вот сейчас их взгляды пересеклись – и застыли, словно прикованные друг к другу. Ее янтарные глаза смотрели на него чуть вопросительно и удивленно, а взгляд его глаз цвета темного кобальта казался странно неподвижным и оттого немного пугающим.

Роман был одет в черную кожаную куртку и черные джинсы, и такой наряд придавал ему до странности суровый вид. Казалось, он явился из непроглядного мрака ночи, и внезапно Дезире вспомнила о Джеке Потрошителе. Для полноты картины не хватает только, чтобы вокруг начали завиваться клубы тумана, подумала Дезире.

– Эй, послушайте! А я вас знаю! – Неожиданный возглас нарушил тишину. Какая-то женщина схватила Дезире за локоть. – Ведь вы та самая репортерша с телевидения... э-э... Дезире Дапри?

Несмотря на долгие годы профессиональной выучки, Дезире стоило немалых усилий ответить без тени раздражения в голосе:

– Да, так оно и есть.

– А знаете, в жизни вы куда красивее, чем на экране.

– Благодарю вас. – Дезире изобразила на лице улыбку. – Я тоже так думаю. – Она вежливо высвободила руку и посмотрела назад – туда, где только что стоял Роман Фалконар.

Однако его уже не было.

Он исчез – исчез так же незаметно и бесшумно, как исчезает облачко дыма.