"Мой герой" - читать интересную книгу автора (Маклейн Джулиана)

Глава 13

В одной ночной сорочке Адель выскользнула из своей спальни и направилась в комнату матери. Она тихонько постучала в дверь, так как было еще раннее утро, и зашла в комнату. Мать ее спала, открыв рот и негромко похрапывая.

Адель опустилась перед кроватью на колени и прошептала:

– Мама?

Всегда спавшая очень чутко, Беатрис сразу проснулась, сонными глазами посмотрела на дочку и отвернула тяжелое одеяло.

– Адель, дорогая, залезай сюда, ведь холодно.

Вскочив в теплую постель, Адель улеглась рядом с матерью. И снова вспомнила жизнь в Висконсине, когда вся семья ютилась в одной комнате. У них не было слуг, которые могли бы по утрам топить печку, и они часто прижимались друг к другу в кровати.

Несколько минут Адель тихо лежала, глядя на мать, потом заговорила:

– Могу я спросить тебя кое о чем?

Беатрис широко открыла удивленные глаза:

– Конечно.

– Ты и папа, вы всегда говорили, что я самая послушная из ваших детей. Я никогда не попадала ни в какие неприятности, и я пытаюсь понять, почему я так сильно отличалась от Софи и Клары.

Беатрис положила руку на ее щеку:

– Ты отличалась от всех с того момента, когда родилась. Будучи младенцем, ты никогда не плакала, когда тебя укладывали в кровать, ты просто сразу засыпала. Когда ты стала маленькой девочкой, ты всегда была счастлива и весьма независима. Казалось, что у тебя не было потребности ни с кем спорить.

– Но я ведь спорила с Софи и Кларой, я даже жаловалась на них, когда они делали что-то непозволительное.

Беатрис задумалась над словами дочери, потом тихо сказала:

– Это случалось уже в Нью-Йорке. В Висконсине все было не так. Ты там просто занималась своими делами.

– Я сильно изменилась, когда мы переехали?

– Да, конечно, ты же выросла.

Адель задумалась о своей жизни. Она всегда рассматривала ее как состоявшую из двух частей. Сначала она была «Адель из Висконсина», которая обожала свою лошадь и с восторгом гоняла верхом по лесам в одиночестве. Потом она стала другой, это была уже «Адель из Нью-Йорка». Эта девушка любила своих родителей, старалась сделать им приятное, часто злилась на своих сестер, которые делали то, что им вздумается, то, чего она не могла делать.

Почему она не могла?

– Ты думаешь, мама, что я родилась такой правильной?

– У нас у всех есть врожденные предрасположения, – ответила мать.

– Но могут эти предрасположения измениться?

Беатрис беспокойно нахмурилась:

– Что-нибудь не так, Адель? Ты чувствуешь себя несчастливой? Это твое страшное происшествие...

– Нет, нет, мама, – перебила ее Адель, – я вполне счастлива. Пожалуйста, не волнуйся. Я просто хочу понять, каким человеком меня считают и такая ли я на самом деле.

Ее мать улыбнулась:

– Тебя считают тем, кто ты есть. И ты у нас идеальная.

«Идеальная, совершенная», опять эти слова, подумала Адель. Раньше от этих слов она никогда не чувствовала неловкости. Но теперь, после того, как ее похитили и она позволила Дамьену целовать ее и лежать рядом с ней в постели в темноте, она чувствовала себя обманщицей. И ей казалось, что стены вокруг нее сжимаются, угрожая задушить ее.

За завтраком на следующий день Адель улыбалась и принимала участие в оживленном разговоре о приготовлениях к свадьбе. Ее мать и Юстасия сидели рядом за столом и кудахтали как куры, в то время как Вайолет искоса бросала понимающие взгляды Адели.

В разговоре упомянули домашнюю белошвейку, и Вайолет, возмутившись, буквально бросила свою чашку на блюдце.

– Нет, мама, – запротестовала она, – надо обратиться к модистке в Лондоне. Или в дом Уэрта в Париже. Бракосочетание Адели и Гарольда должно быть идеальным, у нее должно быть платье по самой последней моде. У ее сестры, Софи, подвенечное платье было от Уэрта.

Юстасия с интересом посмотрела на дочку, а мать Адели гордо кивнула.

– Да, конечно, – с апломбом произнесла она, – платье должно быть от Уэрта.

Адель взглянула через накрытый белой скатертью стол на свою будущую невестку, Вайолет, которая явно была довольна собой и своими предложениями. Сама ж Адель слышала только «идеальный», «совершенный», и от этих слов у нее что-то сжималось в груди.

После завтрака она спросила, где может быть Гарольд, так как она предвкушала экскурсию по дому и саду и совсем не хотела больше говорить о приготовлениях к свадьбе. Ей было скучно, когда все окружающие с интересом обсуждали незначительные детали. Адель хотела начать новую жизнь, получше узнать своего будущего мужа. Ей хотелось осознать, ощутить, что этот дворец будет ее домом и она наконец сможет чувствовать себя спокойной. Только это имело значение, а не цвет шарфика на платье невесты.

Ей сказали, что Гарольд, вероятнее всего, в оранжерее, то есть в лаборатории. Когда она спустилась туда, ее жених вышел из-за книжных полок и с удивлением взглянул на нее.

– Боже правый, вы удивили меня, Адель, – произнес он, прижав руку к груди. Потом на лице у него появилась вымученная улыбка. – Что вы здесь делаете?

На нем был белый передник с большим темным пятном в центре. Когда она подошла ближе, то почувствовала запах серы.

– Вы обещали мне показать сегодня дом и сад, Гарольд. И я с нетерпением жду, когда вы покажете мне свои конюшни. Я слышала, что у вас там лучшие лошади Англии.

Гарольд взволнованно посмотрел на нее.

– Я как раз сейчас начал интересный эксперимент. Понимаете, я работаю над тем, о чем мы говорили с вашим отцом. – Он указал рукой в сторону заставленных колбами столов. – Сейчас я пытаюсь получить такое вещество, которое будет более практичным, чем любые натуральные красители. Такая перспектива вдохновляет, не правда ли?

– Безусловно, вдохновляет, – согласилась Адель, глядя на бутылки.

– Ваш отец верит, что синтетические красители могут стать началом крупного бизнеса. – В комнате воцарилось неловкое молчание. – Может быть, Дамьен сможет показать вам конюшню, – наконец усталым голосом предложил Гарольд.

Сердце екнуло у нее в груди.

– Что вы сказали? – переспросила она.

– Дамьен, – позвал Гарольд, повернувшись.

Ад ель замерла. Можно было заметить какое-то движение в дальнем конце лаборатории у высокого высаженного в горшок растения, которое чудом пережило преобразование оранжереи в лабораторию.

Ей показалось, что Дамьен всегда появляется из-за зеленых растений и каждый раз совершенно сбивает ее с толку и лишает самообладания.

Заложив руки за спину, он вышел с таким видом, как будто был весьма недоволен тем, что его разыскали.

– Доброе утро, мисс Уилсон.

– Доброе утро, – ответила она, стараясь выпрямить плечи и выглядеть независимо.

– Да-да, – говорил Гарольд с нескрываемым облегчением, – это, безусловно, удачная идея. Дамьен лучше кого-нибудь другого покажет вам конюшню. Это вообще его заслуга, – с гордостью продолжал Гарольд, – выбор лучших пород. Он в этом очень хорошо разбирается. Дамьен, будешь ли ты так любезен, чтобы показать моей очаровательной невесте конюшни?

Опять воцарилось неловкое молчание. Адель в этот момент готова была провалиться сквозь землю. Дамьен явно не хотел показывать ей конюшни. Он даже не хотел, чтобы она его видела.

– Конечно, – все-таки вынужден был сказать он.

Адель попыталась выйти из неловкой ситуации.

– Это совсем не обязательно, я могу подождать, Гарольд. Честное слово. Я хотела посмотреть все вокруг вместе с вами. – Она сделала ударение на последнем слове. – Но я не хочу нарушать режим вашей работы, а лорд Элсестер, наверное, беседовал с вами о чем-то важном до того, как я вам помешала, и...

– Не говорите глупостей, моя милая, – прервал ее Гарольд, – Дамьену уже давно надоели мои рассказы. И он только что сказал, что хочет прокатиться верхом. Он мог бы показать вам и все поместье. Он знает окружающие леса лучше любого из нас, не правда ли, Дамьен?

Адель невероятно удивляло полное доверие, которое ее жених испытывал к своему кузену.

Неужели его не беспокоила всем известная репутация Дамьена как соблазнителя женщин? Откуда он мог знать, что Адель не относится к тому типу женщин, которые падают в обморок при виде красивого мужчины? Гарольд ведь не знал ее хорошо. Хотя мысли об обмороках и гусиной коже от волнения вряд ли приходили ему когда-нибудь в голову.

– На самом деле, – повторила Адель, собираясь уйти, – я не возражаю, если экскурсия отложится.

– Нет, нет, подождите, – на лице у Гарольда появилась почти отчаянная улыбка, и он подошел ближе к невесте, – мне совсем не хотелось показывать вам конюшню. Могу признаться, что я вообще боюсь лошадей. Когда мне было двенадцать лет, лошадь ударила меня. Помнишь, Дамьен? Вредная была тварь, следует признать.

Гарольд боится лошадей? Он не любит ездить верхом? Адель даже не подозревала об этом. А чего еще она не знала?

– Пожалуйста, разрешите, чтобы Дамьен показал вам все снаружи, – в голосе Гарольда звучала просьба, – а я покажу вам все внутри дома сегодня в конце дня.

Адель и Дамьен молча смотрели друг на друга. Что они могли сказать? Твердо отказываясь от совместной экскурсии, они неминуемо вызвали бы подозрения, а Адель ни в коем случае не хотела бы признаться в том, что чувствует себя неловко в присутствии кузена своего жениха. Ей следует быть совершенно равнодушной к нему.

Наконец Дамьен сделал шаг вперед.

– Ну вот, – обрадовался Гарольд, – это даст мне время закончить мой эксперимент, и я буду спокоен, зная, что вы находитесь в надежных руках, моя дорогая.

«Да, в очень хороших, весьма надежных руках», – подумала она.