"Прелюдия любви" - читать интересную книгу автора (Маклейн Джулиана)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Следующие несколько дней они занимались любовью, плавали, ловили рыбу, ходили в лес за грибами. Как-то вечером хозяева дома прислали живых омаров, которых Донован приготовил в топленом масле. После ужина они отправились на озеро и купались нагишом при неярком свете луны.

Это были самые романтичные дни в жизни Джоселин. Все происходившее с ней напоминало сказочный сон. Страстный любовник в постели, Донован был удивительно нежным и внимательным к ней все остальное время. Он готовил еду, делал ей расслабляющий массаж и слушал все, о чем бы ей ни вздумалось рассказать.

– Скажи, – тихо произнес Донован после очередного праздника любви. – Когда я пытался убедить тебя купить то черное платье, ты категорично заявила, что больше никогда его не наденешь.

Почему? И почему ты не снимая носишь деловой коричневый костюм и туфли на низком каблуке в то время, как выглядела бы потрясающе в чем-нибудь… другом?

Джоселин улыбнулась.

– Ты только что довольно тактично дал мне понять, что я одеваюсь как синий чулок.

Донован рассмеялся.

– Нет, просто ты почему-то стараешься скрыть свою удивительную красоту.

Джоселин прислонилась щекой к его плечу.

– Видимо, я никогда не смогу перестать бороться с тем, с чем боролась все детство.

– С чем?

– С мнением моего отца относительно того, что в человеке самое важное. Он считал, что это яркая внешность. Очень скупой на ласку, он мог расщедриться на улыбку или комплимент, только когда я была разодета как маленькая кукла. Он терпеть не мог, когда я носила джинсы или возвращалась с улицы в испачканной одежде. Ему не нравилось, когда мама ходила по дому в халате.

Когда он бросил нас, то объяснил ей свой уход тем, что она, по его мнению, плохо заботилась о своей внешности. Отец увлекся молодой красоткой, которая носила мини-юбки, сережки до плеч и сооружала прически, как у Софи Лорен.

Моя бедная мама, которая была самым добрым и нежным человеком на свете, стала комплексовать по поводу своей внешности, и так и не смогла до конца справиться с этим чувством, хотя я каждый божий день говорила ей, что считаю ее самой красивой женщиной в мире.

Думаю, я просто не хочу, чтобы люди любили меня из-за симпатичной внешности. Я не выношу, когда этому придают слишком большое значение.

Джоселин не могла поверить, что все это рассказывает Доновану. Она никому не говорила об этом, кроме своей подруги Тесе, и то только после двух лет знакомства.

Донован погладил ее плечо.

– Неважно, что ты носишь, Джоселин. Ты всегда выглядишь прекрасно.

– Ты ведь не придаешь слишком большого значения внешности, правда? Ведь внутренний мир человека гораздо важнее.

– Все так, но, не вылезая из делового костюма, ты впадаешь в другую крайность, нежели твой отец. Ты ведь все равно хочешь составить определенное мнение о себе – как о суровом телохранителе-недотроге. Но, нося облегающие платья и высокие каблуки, ты не изменишься, Джоселин.

Ты останешься такой же личностью с богатым внутренним миром. Только знаешь, мне кажется, ты так одеваешься, чтобы не подпускать к себе мужчин ближе чем на пушечный выстрел, потому что ты вбила себе в голову, что никогда не будешь счастлива.

Он поцеловал ее в лоб.

– Джоселин, я не хочу быть одним из тех мужчин, которых ты боишься подпустить к себе. В моем присутствии ты можешь одеваться, как тебе заблагорассудится. Ты в любом наряде останешься необыкновенной женщиной. Мне жаль, что твой отец придавал твоей личности столь малое значение. Он, судя по всему, не понимал, как счастлив, что у него есть любящая жена и замечательная дочь. Может, когда-нибудь он это осознает.

– Скажи, как у тебя получается так оптимистично смотреть на вещи?

– Не знаю. Наверное, на меня повлияли рассказы бабушки о моих родителях и то, что я сам о них помню. Бабушка говорила, что они жили душа в душу. У них было много общего, они любили и уважали друг друга, а мое рождение сблизило их еще больше. Мы трое были одним целым, и наша маленькая семья была главным в их жизни; не работа, не деньги, не увлечения, а только семья, наши теплые отношения друг к другу.

– Это замечательно, Донован. Ты вырос с чудесным взглядом на отношения между людьми.

Он посмотрел на нее.

– Ты говоришь так, словно сама не веришь в возможность таких отношений.

– Нет. Просто я не видела таких отношений в своей жизни. Для кого-то возможно такое счастье, но не…

– Но не для тебя?

Джоселин посмотрела на него. До встречи с Донованом она была скептиком, но он затронул что-то в ее душе, что поколебало ее уверенность в прежних взглядах. Теперь она мечтала о счастье, о красивом будущем с Донованом, хотя и до смерти боялась разочароваться.

– Хотела бы верить, что такие отношения возможны и для меня.

Его взгляд потеплел при этих словах – словах, которые говорили о том, что однажды она сможет вылезти из своей раковины, которую соорудила для себя, словах, которые вселяли в него надежду – Ты прекрасна. – Он обнял ее, и их губы сомкнулись. О всех своих страхах она подумает завтра, а сейчас целиком отдастся блаженству, которое слишком сказочно даже для романтического сна.

– Хочешь пойти наверх поиграть в «Монополию»? – спросил Донован после ужина. Было пасмурно, и они решили не вылезать из дома в этот вечер.

– «Монополия»… это новое название «Горизонтального мамбо»? – поинтересовалась Джоселин, улыбаясь.

Он рассмеялся.

– Нет, лучшего термина для «Горизонтального мамбо», чем «Горизонтальное мамбо», не найти.

Я действительно предлагаю поиграть в «Монополию».

– Тогда почему наверху? – спросила она недоверчиво.

– Я подумал, мы можем поиграть в «Монополию» на кровати в обнаженном виде.

Он настоящий Казанова! Она подскочила к нему и, обвив руками его шею, прильнула к его губам.

– Только учти, я с детства играю в эту игру. Ты не знаешь, во что ввязываешься.

Донован глубоко вздохнул, борясь с нарастающим желанием.

– Если кто-то сейчас и ввязывается в нечто опасное, так это ты. Будь осторожнее, иначе «Монополия» так и будет пылиться на полке до следующей непогоды.

Джоселин выпустила его из объятий и побежала к лестнице. Донован бросился за ней.

Он догнал ее у самой кровати и мягко опрокинул на матрас, покрывая поцелуями ее губы и глаза, светящиеся радостью.

– Давай поиграем, – произнесла Джоселин, почувствовав мощную волну вожделения.

Они встали на колени напротив друг друга, чтобы освободиться от одежды.

– Подожди, – сказала Джоселин, – мы не заперли дверь.

– Я запру. – Донован соскочил с кровати и, сделав все необходимое для их безопасности, в мгновение ока снова был рядом с ней.

Полностью обезоруженный счастливым выражением на ее красивом лице, он не мог в течение нескольких мгновений оторвать от нее взгляда.

– Ты сказочно красива, – прошептал он и, склонясь над ней, осторожно обнял, словно касаясь хрупкой драгоценности. Прижимая ее все крепче к своей груди, он почувствовал, что хочет быть рядом с ней все ночи и дни своей жизни.

Эта внезапная мысль ускорила бег крови в его венах – он навсегда хотел остаться рядом с этой женщиной. Уверенность в этом была настолько сильной, что полоснула его сердце словно ножом.

Он никогда не отпустит ее от себя.

Джоселин обвила своими красивыми длинными ногами его талию и стала покрывать поцелуями его шею.

– Джоселин, – прошептал он, гладя ее волосы, я ничего подобного раньше не испытывал.

Он потянулся к ящику за презервативом и, быстро надев его, слился воедино с такой желанной женщиной.

– Я тоже ничего подобного прежде не испытывала, Донован, – прошептала она.

Он входил в нее медленно, наблюдая за ее реакцией. За последние несколько дней он хорошо изучил ее сексуальные предпочтения и знал, как двигаться внутри нее, когда ослабить или усилить давление, чтобы доставить ей больше удовольствия. Он прислушивался к каждому удару ее сердца, к каждому вдоху.

Джоселин открыла глаза и посмотрела на него с обожанием. Они двигались в вечернем свете, и им казалось, что время остановилось. Сердце Донована переполняла любовь. Да, это была любовь.

– Джоселин! – почти крикнул он, достигнув оргазма. – Я не хочу, чтобы это кончалось.

Он имел в виду не только секс.

Сумерки сменились непроглядной тьмой, и дождь начал тихонько барабанить по крыше. С каждой секундой его монотонная песня становилась все громче, и наконец на их домик обрушился настоящий ливень.

– Похоже, сегодня не удастся полюбоваться звездным небом, – тихо произнесла Джоселин.

– Я люблю слушать дождь, – вздохнул Донован. – Он напоминает мне дни моего детства, когда мы с бабушкой ходили в походы. Нам всегда не везло с погодой, но все равно это было здорово.

– Когда я была маленькой, мы с родителями пару раз выезжали на пикник, но никогда не ходили в поход. У нас в семье вообще не было традиции проводить каникулы вместе. Мне бы хотелось сходить в настоящий поход.

– Это легко устроить.

– Да, конечно.

Он наклонился, чтобы посмотреть ей в глаза, но не смог в темноте разглядеть их выражение.

– Нет, правда. Давай отправимся в поход, как только Коэн окажется за решеткой. Возьмем с собой бутылку шампанского.

Она кивнула, но он почувствовал, что ей грустно.

– В чем дело? – спросил он.

– Ни в чем.

Он приподнялся на подушке.

– Нет, что-то не так.

– Да все нормально, Донован.

– Пожалуйста, скажи мне, в чем дело.

Некоторое время она лежала молча, потом сказала:

– Реальность вступает в свои права.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что в конце концов нам придется покинуть это чудесное место, а мне здесь так хорошо.

– Мне тоже хорошо здесь, но вместе нам будет хорошо и в Чикаго.

Она пожала плечами.

– Почему ты думаешь, что мы будем вместе?

Тебе больше не нужен будет телохранитель, мы вернемся к нашей обычной жизни, и то, что было между нами, покажется чудесным сном.

Донован дернул шнур абажура, и комнату заполнил мягкий зеленоватый свет. Их глаза встретились.

– Помнишь, что я сказал во время нашей близости: я не хочу, чтобы это кончалось.

– Я думала, ты имел в виду…

– Не только. Я имел в виду все грани наших отношений. Я не хочу расставаться с тобой, Джоселин.

Она опустила ноги на пол и села, повернувшись к нему спиной.

– Не думаю, что это хорошая идея, – глухо произнесла она.

Эти слова болью отозвались в его сердце. Неужели она хочет исчезнуть из его жизни, исчезнуть после всего, что было между ними? Не может быть.

Он ей нравился, в этом не могло быть сомнения. Ее прикосновения, взгляды, улыбки были красноречивее слов. За эти несколько дней они многое узнали друг о друге. Они говорили об очень личном: о своем прошлом, о своих переживаниях. Они открыли друг другу душу.

– Но почему? – спросил он. – Ведь нам хорошо вместе. Ты больше не будешь моим телохранителем, и ничто больше не помешает нашим отношениям.

– Но есть одно серьезное препятствие.

Он тяжело сглотнул.

– Есть что-то, что ты утаила от меня?

Она слегка повернулась, чтобы увидеть его лицо.

– Нет, ничего такого. Это то, что я говорила тебе прежде: я не верю в продолжительное счастье.

В глазах Донована появилось такое отчаяние, что Джоселин не могла не взять его за руку.

– Дело не в том, что я не доверяю тебе или не хочу быть с тобой. Дело во мне. Я боюсь, что полюблю тебя так сильно, что не переживу, если счастье закончится.

– Но почему оно должно закончиться?

– Оно всегда заканчивается.

– Это не правда. Многие счастливо живут до конца своих дней.

– Только не мы с тобой.

Некоторое время они молчали, потом Донован сказал:

– Джоселин, я тоже раньше так думал. Может быть, и сейчас иногда так думаю. Мне не дано видеть будущее и… признаюсь, я тоже очень боюсь разочароваться, боюсь, что наши отношения могут не сложиться. Но я знаю, что ни к одной женщине я не относился так, как к тебе. Это ведь должно что-то значить?

Она покачала головой.

– Не знаю, Донован. Мои родители когда-то любили друг друга, и смотри, чем все закончилось. Отец бросил маму и ушел к молодой красотке, не оглянувшись назад. Мама была в отчаянии, которое так и не смогла до конца преодолеть. Она очень любила его и годы спустя плакала, глядя на его фотографию. Все это происходило на моих глазах и оставило очень тяжелый след в душе. Я не хочу, чтобы то же самое случилось со мной. Я не хочу пережить все то, что пережила она.

– Значит, из-за возможности неудачи ты готова лишить себя шансов на счастье?

– Я не играю в рискованные игры, Донован.

Наоборот, я делаю все возможное, чтобы устранять опасности и предотвращать беды.

– Это хорошая философия для твоей работы, но не для жизни. Иногда для того, чтобы достичь своего счастья, своей мечты, приходится все ставить на карту. Всю жизнь я был один, Джоселин.

Ты первый человек, к которому я по-настоящему привязался. Я не хочу тебя потерять. Ты мне нужна.

Она вновь повернулась к нему спиной.

– Твои чувства навеяны ситуацией, Донован.

Ты сейчас чувствуешь себя незащищенным и уязвимым, а я делаю все необходимое для твоей безопасности. Когда Коэна арестуют, я буду больше не нужна.

– Ты будешь нужна мне всегда, Джоселин. И Коэн здесь ни при чем. Разве ты не видишь, что мне хорошо с тобой, что я доверяю тебе, что я… люблю тебя?

Она повернулась и уставилась на него, пораженная.

– Я люблю тебя, – повторил он и, придвинувшись ближе, откинул с ее лба непослушную прядь волос. – Я никому прежде этого не говорил. По-твоему, это ничего не значит?

– Том тоже говорил мне эти слова, и мой отец говорил их моей маме.

– Я не Том и не твой отец. Я Донован Найт, человек, который любит тебя и хочет быть рядом с тобой всю свою жизнь.

Джоселин вскочила с кровати как ошпаренная.

– О чем ты говоришь?

– Я говорю, что хочу жениться на тебе. Выходи за меня замуж, Джоселин.

Ее глаза округлились. Она схватилась за голову и отступила к двери.

– Это неразумно, Донован. Мы едва знаем друг Друга.

Он встал с кровати вслед за ней.

– Это не так. Мы знаем друг друга лучше, чем иные люди узнают друг друга за долгие годы совместной жизни.

Ее глаза были полны ужаса. Она чуть не плакала.

– Пожалуйста, не делай этого, Донован. Ведь я могу капитулировать.

– Этого я и добиваюсь.

– Но мне нельзя этого делать, по крайней мере до тех пор, пока я не буду абсолютно уверена в своих чувствах и в том, что это… оптимальное решение в данной ситуации.

– Ты говоришь о браке как о страховом обязательстве. Но любовь – это не страховка, Джоселин. Здесь нет гарантий.

– Это-то меня и пугает.

– Но подумай, как будет замечательно, если все получится.

– Если? Я не могу доверить все свои надежды и мечты тому, что начинается со слова «если».

Она подняла с пола и натянула футболку.

– Извини, Донован. Мне нужно побыть одной.

Я пойду к себе в комнату.

«Что только что произошло?» – спрашивала себя Джоселин, захлопнув дверь своей комнаты и прислонившись к ней спиной. Когда их отношения успели зайти так далеко? Может, здесь есть и ее вина? Может, она как-нибудь поощрила Донована? Может, она так размечталась о счастливом будущем, что это передалось ему?

А может, он прав? Может быть, они идеально подходят друг другу? Может, она встретила свою половинку, настоящую любовь, которая бывает только раз в жизни?

– Джоселин в отчаянии уронила лицо на ладони и добралась до кровати. Если бы у нее было больше опыта в вещах такого рода! Но весь любовный опыт, который она имела, ограничивался Томом, и он оказался очень горьким.

Ясно было лишь одно – им хотелось заниматься любовью друг с другом. А было ли нечто большее между ними, она не знала. Да и то немногое, что они имели – желание близости, – питалось во многом уединенностью и романтичной красотой этого уголка. Останется ли от этого что-нибудь, когда они вернутся в Чикаго?

Она прилегла на аккуратно заправленную постель, до которой не дотрагивалась с тех пор, как они приехали.

Что ей делать дальше?

Ее тяжелые раздумья прервал звонок мобильного телефона, который она оставила на кухне.

Джоселин бросилась вниз.

– Слушаю.

– Джоселин, это Тесе. Как у тебя дела?

Она ответила не сразу.

– Все хорошо.

– Да? Вам там хорошо?

Джоселин решила не реагировать на игривый тон подруги, тем более что не знала, как ей отреагировать. Если бы она рассказала все как есть, Тесе бы ей все равно не поверила.

– А в чем дело? – спросила Джоселин.

Слава богу, Тесе перешла к делу:

– У меня новости. Сегодня днем полиция арестовала Коэна. Он во всем признался.

– Ты шутишь! – Джоселин опустилась на стул. Так скоро?

– Да. Здорово, правда? Ты можешь возвращаться домой. Кстати, тебя ждет новая работа. Одна активистка, защищающая права животных, получает письма с угрозами.

Онемев от столь неожиданных новостей, Джоселин не сразу нашлась что ответить.

– Джоселин, ты там?

Она заставила себя вернуться в реальность.

– Да, Тесе, я здесь. Замечательные новости.

Сейчас мы соберем вещи и вернемся в город. Догадываюсь, что полиция жаждет побеседовать с Донованом.

– Да, они уже спрашивали о нем. – Повисла пауза. Потом Тесе спросила:

– А что насчет защитницы животных? Ты возьмешься за это дело? Она здорово напугана.

Джоселин смотрела на капли дождя, стекающие по оконному стеклу. Где-то вдали сверкнула молния.

Наконец она глубоко вздохнула и встала.

– Да, я берусь за это дело, Тесе. Скажи ей, что я приступлю к работе с завтрашнего дня.

Она отложила телефон и повернулась. Внизу лестницы стоял Донован и смотрел на нее серьезно и недоверчиво.

Джоселин смутилась.

– Ты все слышал?

– Да. Джоселин, почему у меня такое чувство, что после сегодняшнего вечера я могу больше никогда тебя не увидеть?