"Мой темный принц" - читать интересную книгу автора (Росс Джулия)

Глава 11

В небе вспыхнули белые угольки, словно звезды вдруг сошли со своих мест и дождем посыпались на землю. Церера, Паллас, Юнона и Веста. Урожай, война, королева небес, а Веста… кто была Веста? Это имело значение только потому, что было написано его рукой. Аккуратные узкие буковки бежали друг за другом по безупречным листочкам.

– И вы надеетесь уйти от ответственности? – говорила она, а сердце качнулось и разлетелось на сотни мелких белых звездочек. – Если Николас погибнет при подозрительных обстоятельствах, принцесса София вряд ли согласится выйти за вас, вам так не кажется?

Карл снова расхохотался:

– Да вы влюблены в него! Печально. Он спал с вами?

– Как вы смеете задавать мне подобные вопросы! – Она раскрыла веер.

На его красивом лице заиграло удовольствие.

– Нет, не спал. И, как и все остальные женщины, вы полагаете, что виной всему его благородство. Я очарован. Что он сказал вам? Что он девственник? – Настала очередь вращающегося колеса, осыпающего деревья цветами и красными искрами. – Моя дорогая мисс… как мне называть вас?

– Зовите меня София, – сказала она. – С чего вы решили, что эрцгерцог Николас станет говорить мне подобные вещи?

– Вне всяких сомнений, вы та самая дама Николаса из Норфолка. Вы в курсе, что Алексис шпионит на меня?

Ей стало дурно. «Карл грозился убить их любимцев, просто так, ради развлечения, сделать из них мишени для стрельбы».

– Это меня не касается.

– В данном случае Алексис упустил самое главное. – Он протянул руку, чтобы поправить кружево на ее груди, и пробежался ногтями по вышитым жемчугом львам и лебедям. – Он доложил мне о вашем существовании. Но он так и не разузнал, кто вы такая, и, конечно же, понятия не имел о потрясающем сходстве. Как вы полагаете, стоит ли наказать мальчишку? Или считаете, что попечительство Николаса и так уже достаточное наказание?

– Не трогайте меня.

– Вы девственница? – осклабился он. – Дело приобретает весьма забавный оборот. Признаюсь, я потрясен.

Он пробежал рукой по ее шее и остановился, зажав ее подбородок между большим и указательным пальцами.

– Вы поверили, что он, будучи двадцати семи лет от роду, ни разу не изведал плотских утех, и эта мысль заворожила вас, так? Я знаю женщин, мисс София. Я знаю вас. И вижу ваши слабости. И не вам меня винить, если я воспользуюсь этим.

Она схватила его за запястье, но, будучи прижатой к кусту, не смогла освободиться.

– Зачем вы мне все это рассказываете?

– А затем. Какую бы ерунду он ни плел вам, в том, что касается чувственных радостей, Николас человек опытный. Я уверен, что у него были свои причины солгать вам. Он всем лжет. Всегда подлецом был, даже в детстве. Представляю, как он развлекался, манипулируя вами. Мы с ним потом еще посмеемся над этим. Бедное обманутое дитя.

Ракеты с завыванием взвились над деревьями. Где-то вдали толпа дружно выдохнула и захлопала в ладоши, когда они взорвались и посыпались обратно на землю дождем искр.

Пенни открыла глаза и обнаружила, что она одна. Содрогаясь всем телом, она прижала руку к губам. Однажды цыганский принц полоснул по ней взглядом у средневековых руин: «Не думал, что Карл знает. Хоть он и сумел пробраться в самые потаенные уголки моей души в попытке загадить их, я полагал, что этих воспоминаний он не коснулся».

У нее было такое чувство, будто она в грязи извалялась, к горлу подступила дурнота.

Правда ли это? Откуда ей знать? «Если вы пришли сюда в надежде вернуть того английского мальчика, оставьте свои иллюзии. Я не слишком хороший человек и не стою восхищения». Она невольно приподняла полог интриг, и ее узкое норфолкское мировоззрение пошатнулось под напором этого нового мира. Сможет ли она оправиться? Все, что она когда-то знала, казалось жалким и мелочным по сравнению с реалиями чуждого ей круга.

– Почему вы прячетесь здесь? – донесся до нее ласковый голос. – Вы прекрасны, великолепны, настоящая королева. Бросаю к вашим ногам свое сердце. – Пенни подняла глаза. Николас улыбался, глядя на нее сверху вниз; глаза его светились радостью и торжеством. Но вот улыбка начала медленно гаснуть. – Проклятие! – Он привалился к стволу дерева, черные глаза уставились в ночное небо. – Карл!

– Да, – кивнула она. – Карл. Вы должны были предупредить меня, что он в гостинице. Вы же знали.

– Знал. – Он сжал кулаки.

Высоко над их головами сверкали звезды. Фейерверк закончился. В воздухе витало странное сочетание запаха пороха и свежести зеленого сада.

– Вы могли бы предупредить меня, что он захочет покончить со всем этим, причем в буквальном смысле слова.

Николас повернулся и встал перед ней.

– Он не причинит вам вреда. Иначе потеряет все.

– Очередное обещание? – Пенни отвела взгляд. – Ваши обещания пусты, и вы обладаете потрясающей способностью доверять не тем людям. Кто такая Веста?

– Веста? – растерялся он. – Богиня огня. Ей поклонялись в храмах, где горел вечный огонь. А что?

– Да, конечно! Весталки. Их задача – хранить огонь; если они нарушат обет целомудрия, их ждет смерть. Мне очень жаль, что вы не доверяете мне. Мне очень жаль, что вы не понимаете, что было бы гораздо лучше, предупреждай вы меня заранее. Мне очень жаль, что я на какой-то краткий миг поверила, будто вы сможете стать мне другом. Но пусть царь выдаст меня за вас, пусть мир узнает, что Глариен и Альвия соединились в священном союзе. А потом… я рада, что никогда больше не увижу вас снова.

Он почувствовал себя мотыльком, которого проткнули булавкой: не в силах двинуться, крылья расправлены, усики-антенны затихли на веки вечные.

– Хорошо, – сказал он. – Так даже лучше. Вы вернетесь обратно в Раскалл-Сент-Мэри и включитесь в свою прежнюю жизнь. Я основал фонд на ваше имя. Вы и ваша мать никогда не будете ни в чем нуждаться.

– Черт бы вас побрал! – Она попыталась проскочить мимо него. – Неужели вы думаете, что я делаю это ради денег?

Он вздрогнул.

– Для меня это тоже просто невыносимо! – Он схватил ее за плечи. – Мы можем разжечь огонь, вы и я, он взовьется до небес и сожжет все пакости Карла. Но нас ждет нация, и принцесса заперта в башне. Фриц и Лукас разыщут ее. Они должны найти ее. А я должен вернуться к ней. Вы понимаете?

– Почему вы не предупредили меня насчет Карла? Когда я поняла, кто встретил нас в гостинице, у меня волосы от ужаса дыбом встали. А теперь он поймал меня в ловушку прямо под носом у принца-регента и русского царя, и все для того, чтобы я узнала, насколько он гадок и отвратителен. Почему вы не можете мне хоть что-то объяснить?

В глубине его глаз читалось отчаяние. Мука святой Катерины, распятой на колесе.

– Я не хотел, чтобы вы запачкались обо все это. Он не посмеет причинить вам зло.

– Нет, он сказал, что навредит вам, – ответила Пенни.

– И вы поверили ему?

Ей хотелось убраться подальше отсюда и как следует подумать обо всем.

– Я не знаю, во что мне верить. Через несколько дней это уже не будет иметь никакого значения, не так ли?

– Но сейчас имеет. – Он протянул руку и коснулся ее щеки – легко, нежно. – Я встретил вас.

Длинные безупречные пальцы поймали ее за подбородок и приподняли его. Он заглянул ей в глаза. Пенни посмотрела на него, кровь бешено неслась по венам, но он отстранился и пошел прочь.

Сохранить что-либо в тайне при дворе просто немыслимо. Мало-помалу Пенни поняла, что большинство фрейлин Софии обо всем догадались, не прошло и нескольких дней. Леди Беатрис просветила их, одну за другой. Дамы были полны решимости поддержать этот маскарад, поскольку все они были безгранично преданы Софии и не любили Карла.

И все же лед, по которому катилась Пенни, становился все тоньше и тоньше. У нее перехватывало дыхание, мороз бежал по коже, словно ей предстояло вертеться и кружиться на бескрайнем ледяном озере с русским царем, Пруссией и англичанами. Она выезжала в карете на прогулки в Гайд-парк. Посещала балы и различные церемонии. Николас держался вежливо и отстраненно, ни одного личного словечка не бросил, хотя всегда появлялся рядом, когда ей требовалась поддержка. Весь Лондон из кожи вон лез, чтобы угодить ему.

Пенни наблюдала за всем этим. За сияющим притворным миром бомонда. Миром тайных любовных свиданий и флирта, где господа открыто держали любовниц, а их жены брали в любовники других господ, только осмотрительности у них было побольше. Если бы Николас захотел, он мог бы провести оставшиеся перед свадьбой дни, прыгая из одной распахнутой постели в другую. Но он говорил ей, что никогда не имел любовницы, и она верила ему. Тогда почему она также верила и Карлу? «В том, что касается чувственных радостей, Николас человек опытный».

Она лежала без сна в своем крыле Риволкс-Хауса. Он основал для нее фонд. И ждет, что после свадьбы она вернется к своей тихой жизни в Норфолке. А Карл тем временем говорил об убийстве, и она знала, что это не пустые слова. Она пыталась поставить себя на место Карла. На что бы она решилась, если бы на кону стоял трон?

О Боже! Пенни села и взглянула на свои белеющие в темноте руки. О Боже! Она выскользнула из кровати и взяла пеньюар – умопомрачительное одеяние из шелка и кружев, расшитое лебедями, не то что рваный хлопок из ее настоящей жизни. На цыпочках пробралась к двери и открыла ее. Леди Беатрис спокойно посапывала в своей кровати. Грета забормотала и перевернулась, но не проснулась. Пенни, бесшумно ступая по ковру, открыла дверь в коридор.

В кресле на своем посту сидел мужчина, подбородок свесился на грудь. «В любой европейской армии сон на посту обычно карается немедленной смертью через повешение». Стражник спит. «Эрик вычистит конюшню и будет целую неделю полировать обувь моих людей. В дополнение к остальным обязанностям. Справедливо, как по-вашему?»

Она остановилась, охваченная волной сострадания. Кем бы он ни был, Николас пытался прорубить новую тропу и принести просвещение в страну, породившую Карла. И за это она должна помочь ему. Но не была ли она обманутым созданием с разбитым сердцем, которое всю оставшуюся жизнь будет чахнуть по своему принцу ночи?

Риволкс-Хаус мирно подремывал. Она двинулась по коридорам, через общие комнаты в то крыло, где спал Николас. Несколько непотушенных свечей отбрасывали мягкий трепещущий свет на мебель и лепнину. Она остановилась в конце коридора, ведущего к парадной спальне маркиза, и прислушалась. Кто-то плакал, затерянный в этих пустых гулких проходах. Звук был неясный, приглушенный, как если бы этот кто-то изо всех вил старался справиться со своим горем. Плач ребенка, который не хочет, чтобы взрослые застали его со слезами на глазах.

По коридору, не обращая никакого внимания на эти звуки, тихо ходили взад-вперед Эрик и Людгер, охраняющие покой принца. Пенни вжалась в стену, наблюдая за ними. Стоит ли ей подойти прямо к этим людям и попросить, чтобы они впустили ее к принцу посреди ночи? Какая же она глупая! Николас, мастер шахматных игр, проанализировал и предугадал каждый шаг Карла. Он не собирается позволить кому бы то ни было убить себя. Так что ему не требуется ее предостережение. И все же ей до дрожи хотелось обсудить с ним это, как ей хотелось, чтобы он обсуждал с ней все вопросы с самого начала. Но вместо этого он предпочел действовать в одиночку, управляя пьесой, в которой она – всего лишь один из второстепенных персонажей.

Плач прекратился. Свечи горели ярко и спокойно. По дверям и альковам блуждали тени, растворяясь в дальних углах холла. Пенни повернулась и собралась было улизнуть незамеченной, но наткнулась на Алексиса. Мальчишка задрожал и отвел глаза. Волосы сияли в полумраке, словно цыплячий пух.

– Алексис, Господи помилуй! В чем дело?

– Ни в чем, мадам, – стрельнули в нее синие глаза.

– Чушь. Еще как в чем. Не можешь никому рассказать?

Он вытер нос тыльной стороной ладони, как простой деревенский мальчишка, и покачал головой.

Она схватила его за руку, потащила по коридору, открыла первую попавшуюся дверь и шагнула в заполненную неясными тенями черноту, сквозь которую пробивался смутный лунный свет.

– Алексис, я знаю, что ты не можешь заснуть, что плачешь иногда по ночам. В чем дело?

Он покачал головой.

– В таком случае мы с тобой сейчас же выйдем в коридор, попросим Людгера и Эрика пропустить нас к эрцгерцогу и заставим его дать мне объяснения.

– Это совершенно ни к чему, – раздался голос из тени. – Даже принцы умеют красться во мраке.

Она отпустила Алексиса. Николас сидел на подоконнике – черный силуэт на фоне черного неба. Он соскользнул со своего насеста и подошел к двери. Зажглись свечи. Крышка клавесина была поднята, как будто музыкант только что оторвался от инструмента и отошел на минутку.

Пенни огляделась. Рядом на маленьком столике лежала скрипка.

– Музыкальная комната. Я думала, что она заперта.

– Была, – улыбнулся Николас. – А потому здесь идеальное место для встреч.

Алексис встал по стойке «смирно». Николас кивнул ему, и мальчишка тут же вышел. Принц закрыл за ним дверь.

Она прошла по ковру и села на софу рядом с арфой.

– А-а. Встречи в ночи? И кто с кем встречался?

Принц молча сложил руки на груди. На нем были темные брюки и черная рубашка, волосы взъерошены.

– Встреч было несколько, – сказал он. – Первая – между Алексисом и моим кузеном. Я положил этому конец.

– Он передавал Карлу очередные секреты?

Николас с таким видом уставился на пламя свечи, как будто воспылал к нему страстью.

– Вы говорили, что хотите, чтобы я объяснил вам все. Я ответил, что стараюсь уберечь вас от определенных знаний. Вы можете довольствоваться тем, что узнаете, – нечто неприятное было предотвращено; или можете захотеть услышать детали. Если настаиваете, я расскажу вам.

– Расскажите. Я устала бродить в потемках.

Свет и тень мирно покачивались на его лице, темной рубашке и высоком вороте, но в глазах бушевало пламя.

– Отлично, – проговорил он наконец. – Я расскажу вам, поскольку целиком и полностью верю в вашу честность и сострадание. Но я бы предпочел не делать этого. В конце концов, цена за яблоко познания добра и зла – изгнание из рая.

– Меня выкрали из эдемского сада в тот самый миг, когда я встретила вас, – сказала она. – Ваши попытки сохранить мою чистоту и невинность абсурдны. Почему Алексис иногда плачет так, словно у него сердце разрывается?

Он бросил тревожный взгляд в сторону высоких арочных окон.

– Пенни, мы живем в разных мирах. Я пытался спасти Алексиса. И думаю, что мне это удалось. Просто находиться в одном здании с Карлом ему трудновато, вот и все.

– Почему? – спросила она. – Неужели обязательно нужно говорить загадками? Я не ребенок. Я сбежала из дому, чтобы выйти замуж, когда мне было пятнадцать, и тогда же узнала, что жизнь далеко не сказка. Я вижу перед собой мальчишку, который разрывается надвое из-за того, что не может быть преданным до конца, но я поверила ему, когда он говорил мне, что любит вас.

Николас задрожал, словно могучий конь, едва удерживаемый поводьями. Что будет, если повод оборвется? Не приведет ли это к насилию?

– Алексис наверняка и сам так считает. Я не знаю. Мы с ним на такие темы не разговариваем. Я просто пытаюсь дать ему понять, что не собираюсь попирать его достоинство, что границы мира находятся под его контролем, что он в безопасности.

– В безопасности от чего?

Он прошелся до окна и вернулся обратно.

– Алексиса забрали в Бург-Занич, когда ему было пять лет. Отец его умер. Дед хотел, чтобы мальчик воспитывался в более подходящих условиях, в знатном доме, в котором он сможет научиться всему, что должен знать важный человек. А что могло быть лучше, чем маленький двор Карла в горах – мужественный, крепкий, надежный. И в то же время вовлеченный во все тонкости и интриги трона? В его возрасте я прокладывал себе путь к щедрому сердцу вашей матери. Она ответила мне чистой любовью и нежностью. Алексис получил совершенно иное. Так продолжалось лет семь или восемь, пока мне не удалось вызволить его.

– Карл был жесток с ним?

Он помолчал немного.

– Карл. – Слова падали, тяжелые, словно камни. – Карл прекрасный администратор, великолепный солдат. Он очень одаренный человек во многих сферах. Но к детям он относится жестоко, это у него в крови.

Перед ее глазами встала исчерченная шрамами спина, склоненная над рапирой. Тоненькие змейки на белой коже.

– Алексиса били?

– Было и кое-что похуже, вещи, куда более потрясающие воображение.

Ее начало трясти крупной дрожью.

– Как вы узнали о том, что происходит? Вам Алексис рассказал?

Он покачал в ответ головой.

– Тогда как вы узнали?

Он остановился и уперся руками в оконную раму, прижавшись лбом к стеклу. Тело его сотрясалось.

– Знать все – моя работа. Разве я могу управлять Глариеном, если не буду в курсе того, что происходит? Я взял Алексиса к себе, как только смог. Цена не имела значения. Когда Карл потребовал от мальчишки встретиться сегодня ночью, я положил этому конец. Алексис уже на пути к выздоровлению.

– Но он не может спать?

– Ему снятся кошмары. Когда это случается, мы играем с ним в шахматы. Он под моей защитой, Пенни. Все в порядке.

Она покачала головой и вдруг заметила, что по щекам льются слезы.

– Что вы делали здесь, в темной комнате?

– Тут тихо. Я перехватил Алексиса и привел его сюда. Думаю, он уже достаточно взрослый, чтобы начать разбираться в подводных течениях. Он по доброй воле признался мне, что шпионит. Он думал, что должен быть наказан за это. Вполне возможно, он собирался позволить Карлу наказать его. Теперь он знает, что не предавал меня.

– Вам следовало бы сказать ему об этом раньше, – выдавила Пенни.

– Нет, я не мог. Он должен был верить в правдивость своих донесений. Я тоже в каком-то смысле ученик Карла. Я говорил вам, если вы будете настаивать, вы узнаете много мерзкого и неприятного. Теперь это случилось.

Это был совершенно чужой для нее мир, мир невероятно далекий от ее жизни в Норфолке. И все же ее отец…

– Значит, Алексис больше не имеет никакого значения, поскольку свадьба все равно состоится?

Николас оторвался от окна и полоснул ее взглядом.

– Думаете, я могу отступить и позволить Карлу жениться на Софии? Позволить Карлу получить абсолютную власть над такими мальчишками, как Алексис?

– Я понимаю, – проговорила она. – И вижу, что надо было подождать, пока он сам признается. Так лучше.

– Вот и я так решил. Я старался уравновесить нужды этого мальчика с нуждами нации. В данном случае нация перевесила, хотя я постарался возместить Алексису ущерб другими способами. А теперь я поставил нужды нации в противовес вашему желанию разобраться во всем. Вы победили.

– Я польщена, – горько хмыкнула она.

– Вы в шоке. Как бы мне хотелось, чтобы вы не наткнулись сегодня на Алексиса. Если вы захотите бросить этот маскарад и вернуться домой, я не стану вас винить.

Пенни прикрыла глаза. Она видела их вместе – принца и мальчика. Знала, что между ними что-то есть, но не догадывалась, что именно. Но Николас не был жесток, а Карл…

– Удивительно, что вы не убили его, – сказала она.

– Карла? – Он улыбнулся, словно пытался утешить ее. – Я владетельный принц. Никто не может остановить меня. Но что это за правитель, если он сводит со своими подданными личные счеты? Что будет, если я хоть раз поддамся соблазну?

– Да, понимаю. Но соблазн был?

– Господь Вседержитель! Каждый день и каждый час. Соблазн уничтожить его жжет мою правую ладонь. Действительно ли цель оправдывает средства? Я не знаю. Иногда мне приходится верить в это, иначе я не смог бы ужиться сам с собой. Я занимаюсь дипломатией, а это форма лжи. Я управляю своими людьми, а это форма манипуляции. Я ворвался в вашу жизнь и схватил вас в тиски, а это форма деспотизма. Мне нужно верить, что все это необходимо. Но я никогда не отнимал у человека жизнь и не приказывал отнять ее – даже жизнь Карла, – что бы ни происходило.

Она не знала, что ему предложить, как показать свои чувства. Все, что ей оставалось, – перевести разговор с личностей к общим понятиям.

– И все же короли поступали подобным образом. И история оправдывала их.

Он снова начал беспокойно расхаживать по комнате.

– Не надо играть в искушение, Пенни!

Она наклонилась вперед и обхватила голову руками.

– Это вопрос всех времен и народов, не так ли? Хорошие люди не могут спокойно стоять в сторонке и наблюдать за тем, как зло одерживает победу, но если я должен стать похожим на своего врага с тем, чтобы уничтожить его, тогда мой враг победил.

Голос его потеплел.

– Я обязан уважать Карла за то, что он не убил меня. А мог бы, и легко, когда я впервые приехал в Глариен. Несчастный случай, внезапная болезнь. От детей легко избавиться. Он наказывал меня. Всей душой ненавидел. Но не убил меня.

– Хотя вы стояли между ним и короной, как в истории о Ричарде Третьем и маленьких принцах из Тауэра? Ричард тоже был прекрасным солдатом и чудесным администратором.

– Который верил, что безопасность Англии оправдывает любые средства? Он, конечно же, знал, что из него получится великий король и что ребенку сесть на трон равносильно катастрофе. И тем не менее, когда принцы были умерщвлены, катастрофа все равно разразилась, и он потерял свою корону в Босвортском сражении.

– На кусту терновника, – вставила она. – Значит, вы не верите, что Ричард был исключительно отрицательным героем.

– Нам никогда не узнать этого, не так ли? Историю пишут победители. Мне кажется, для своего времени он был превосходным лидером, который уступил одному-единственному дьявольскому соблазну и горько поплатился за это. Я стараюсь выбирать правильный путь, Пенни. Мне не нужна эта власть. Я бы довольствовался спокойной жизнью в Раскалл-Холле. Но я не могу убить человека, который не сделал того же со мной, когда у него был такой шанс.

– Почему вы сказали мне, что вы – человек не слишком хороший?

Он уперся взглядом в скрипку. Осторожно тронул смычок. Конский волос растянулся от долгого лежания.

– Потому что это правда.

– Я бы так не сказала, – мягко произнесла Пенни. – Но мое мнение никого не интересует. Я встану рядом с вами и произнесу клятву за Софию. Все остальное вы наверняка уже распланировали. После этого мы никогда не увидимся вновь.

Он поднял глаза. Сердце ее подпрыгнуло и пустилось вскачь. Но все это не имело никакого значения. Николас проведет остаток своей жизни с принцессой. После свадьбы для Пенни Линдси не останется места.

Во сне она слышала прибой, волны накатывали на дальний берег и разбивались о скалы. Она лежала на теплой постели из песка, пойманная в сети своим любовником. Груди ломило, кровь полыхала огнем. Он ласкал ее, губы теплые, нежные, руки сильные, изящные. Он снова и снова решительно пробегал ладонью по изгибам ее тела. Черные глаза улыбнулись ей, когда он склонился над ней в поцелуе. Отчаянный, стенающий, восторженный прибой бился все ближе и ближе. Она впилась пальцами в его худые плечи, распахнула ему навстречу ноги, каждой клеточкой желая грубого проникновения и утоления страсти. Николас! Николас!

– Мадам, – произнес женский голос. Ставни со стуком распахнулись. – Уже утро. Леди Беатрис приготовила список ваших сегодняшних мероприятий.

Она постаралась прийти в себя. Ее фрейлины стояли наготове. Как и принца, ее умывали и одевали чужие руки, ласкающие и принуждающие королевскую особу ответить на их ожидания. Тюрьма. Для Николаса – пожизненное заключение.

День прошел в сиянии солнца и бриллиантов. Карета выехала в парк. Смотр ее крохотной охраны из Альвии. Дневной прием во дворце Сент-Джеймс. Вечер на каком-то огромном балу. Она кивала головой и улыбалась всем и вся, даже Николасу, даже Карлу. По возвращении в Риволкс-Хаус ее ждала записка. Случилось это уже на рассвете. Еще один день – и она выйдет замуж за своего принца ночи.

Она снова и снова перечитывала эти несколько предложений.

«У меня имеется предложение, мисс София, – гласила записка. – Если вы хотите, чтобы свадьба прошла по плану, не ходите с этим к Нико. После завтрака. В библиотеке. Можете взять с собой своих людей, если хотите. Занич».

Она хорошенько все обдумала. Карл ничего не выиграет, причинив ей вред. Библиотека располагается поблизости от ее собственных покоев. Дом полон ее подданных. Охрана тут же явится на ее крик. Она может взять с собой Грету и леди Беатрис. Между завтраком и первой встречей у нее будет всего несколько минут. Вполне возможно, он просто-напросто постарается застращать ее или, наоборот, заручиться ее поддержкой, настроив ее против Николаса. Будет лучше встретиться с ним лицом к лицу и дать ему понять, что ее не запугать. И все же ее начинало трясти от одной мысли об очередной приватной беседе с Карлом.

Когда она вошла в библиотеку, Карл сидел у камина в огромном кожаном кресле. И даже не подумал подняться ей навстречу. Пенни прошествовала через длинную комнату. Грета и леди Беатрис следовали за ней по пятам.

Он улыбнулся, прекрасный, как Казанова.

– Ваши преданные дамы могут подождать у дверей. То, что я собираюсь сказать вам, не для посторонних ушей.

Она махнула дамам рукой и присела, успокоенная видом своих фрейлин, терпеливо ожидающих в другом конце комнаты. Солидностью и непоколебимостью Грета походила на миссис Баттеридж. Леди Беатрис смотрелась необычайно элегантно в своем придворном наряде.

– Если вы собираетесь любыми средствами опорочить эрцгерцога, – спокойно произнесла Пенни, – милости просим. Я вас внимательно выслушаю, но это ничего не изменит.

Карл открыл табакерку.

– Вы восхитительны, сладкая моя. Зачем мне клеветать на бедного Нико? Нет, я здесь, чтобы сказать вам кое-что другое: фон Понтирас убьет моего кузена во время церемонии бракосочетания.

Она судорожно вцепилась в ручки кресла. Николас! Карл не может выдать ее, но что будет, если ему удастся убить принца? И все же она не видела в этом никакого смысла.

– Фон Понтирас, министр Альвии? Зачем?

Табакерка задрожала в его руке. Внутренняя сторона крышки была расписана херувимами.

– Потому что у меня его жена. Если он не сделает так, как мы договорились, мне придется отдать приказ, и ее не станет. Печально, но необходимо.

Пенни стало дурно, у нее было такое чувство, будто к животу прижались грубые ледяные ладони. Но не зря же она столько дней простояла за ширмой, наблюдая за тем, как Николас играет роль принца. Как он изворачивается, подтасовывает факты, скрывает правду, чтобы добиться цели. Он поступал так потому, что весь мир поступал так же, реальный мир, в котором святая наивность вполне может столкнуться с ужасающими последствиями своей лицемерной добродетели.

Она ответила, как и полагается принцессе, – хладнокровно и бесстрастно:

– Значит, Николас умрет. Вы возвратитесь с победой в Глариен. А София вам отказывает. Это же очевидно. Она отказывает вам, иначе вы бы уже давно избавились от Николаса. Вы не в силах принудить ее, потому что, стоит ей появиться на людях – а ей рано или поздно придется сделать это, – она тут же обратится к своему отцу, герцогу Михаэлю. Ваш замок выстроен на песке.

Он взял щепотку табака и изысканным жестом поднес к каждой ноздре платочек.

– Да, так и было. Отчасти. Поэтому я и взял Софию в плен. Это дало мне фору во времени. Но со временем мне удастся убедить ее, что выйти за меня – лучший выход из ситуации. Герцог Михаэль слаб и хвор, его смерть тоже вопрос времени. Но теперь передо мной открылись новые возможности. И создали их вы.

Она заставила себя расслабиться и сложить руки на коленях.

– И как же?

Четко очерченные губы растянулись в улыбке, словно приглашая ее разделить с ним шутку.

– Если Нико погибнет от руки фон Понтираса, преданного слуги Софии, принцесса попадет в весьма затруднительное положение, вам так не кажется? Все решат, что он действовал по ее приказу. Что вы можете сделать? Представьте, вы стоите перед алтарем рядом с трупом. Если вы раскроете свой маскарад, я позабочусь о том, чтобы на вашу голову свалилось как можно больше неприятностей. Увы, Николас уже будет не в состоянии защитить вас. Так что вам придется продолжать разыгрывать из себя принцессу.

– Я не стану, – возразила она.

– Может, не по доброй воле. Мера отчаянная, ничего не скажешь. Однако, если Николас умрет, что вам останется? Безутешный двор Глариена придет в замешательство. Если станет известно, что настоящей принцессы тут нет, ее и сочтут виновницей убийства, а я выйду сухим из воды. Я уже подготовил почву, сладкая моя. Так что ради настоящей Софии вы отречетесь от фон Понтираса и предложите загладить неблаговидный поступок вашего подданного, выйдя за меня ради сохранения мира. Это сработает.

«Это дало мне фору во времени». Она тоже должна выиграть время! Пенни поглядела на него, усилием воли придав голосу безразличия:

– Почему бы не дать свадьбе состояться? Если вам удастся убедить Софию выйти за вас по доброй воле, прикончить Николаса никогда не поздно. К тому времени я уже сойду со сцены, и вам останется только утешить убитую горем вдову. Смерть в Лондоне вызовет куда больше вопросов и хаоса, чем тихое убийство у вас на родине.

Он улыбнулся, барабаня пальцами по ручке кресла.

– Вижу, Нико хорошо вас подготовил. Ваши доводы чуть не убедили меня. Я действительно по большей части руководствуюсь прихотью. Но, как бы там ни было, завтра фон Понтирас убьет Николаса, если вы не сделаете так, как я хочу. Видите ли, я должен был заручиться вашей покорностью и подумал, что планируемое убийство должно подвигнуть вас ответить мне согласием.

Чистой воды надменность. Взгляд женщины, готовой отдать любой приказ, в том числе и выпороть непокорного, если потребуется.

– Разве я могу быть уверена, что он не сделает этого в любом случае?

– Я дам вам приказ, аннулирующий предыдущее распоряжение в отношении его жены. Вы сами доставите его фон Понтирасу.

Она поглубже упрятала свой страх, как делала это перед Драйвером, скачущим мимо нее в темном амбаре.

– Почему вы думаете, что мне есть до этого дело? Я помогаю эрцгерцогу за деньги.

Элегантный ноготок постучал по крышке табакерки.

– Ложь, сладкая моя. Да вас от одной мысли о смерти Николаса в холодный пот бросает. Я знаю вас. Знаю женщин вашего типа. Вы влюблены. Вы всем на свете готовы пожертвовать ради него, разве не так? И я решил воспользоваться этим, как только понял, в чем дело. Кроме того, расстрой вы мои планы – или расскажи об этом Нико, – и жена фон Понтираса умрет.

Она прикрыла глаза, припоминая списки имен, написанные аккуратным почерком. Фон Понтирас и его жена поженились двенадцать лет назад, причем по любви. У них трое маленьких детей. Она должна открыться Николасу, он непременно найдет выход из ситуации.

– Это не сработает. Я не согласна.

Он пригвоздил ее взглядом, как пойнтер добычу.

– Еще как согласитесь. Ради графини фон Понтирас. Одно слово Нико – и она умрет, и даже не думайте, что я не узнаю. Я заставлю Алексиса прийти и доложить мне.

Тонкий лед, по которому она ступала, треснул под ее ногами.

– Чего вы от меня хотите?

Карл поднялся и поправил сюртук.

– Ублажить одну мою маленькую фантазию, только и всего, – ухмыльнулся он. – У меня весьма необычные вкусы. Я чуть не сошел с ума от мысли, что не могу коснуться Софии. Вы только подумайте! Я украл ее. Я держу ее взаперти. Но не могу дотронуться до нее.

Трещина во льду стала шире, сквозь нее проступила студеная водица, поджидая свою жертву. Мерзлые пустоши отравлены.

– Да уж, вряд ли она согласится выйти за вас, если вы изнасилуете ее. – Голос ее звенел, словно надтреснувшие сосульки.

Табакерка упала ей на колени.

– Изнасиловать? Бедняжка вы моя! Как грубо! Я предпочитаю действовать по обоюдному согласию. Но вы – ее точная копия. Вдобавок ко всему Нико не коснулся вас. Это так заманчиво! Значит, так, вы ляжете со мной в мою постель сегодня вечером, накануне свадьбы. Если нет, завтра я уничтожу Николаса.

Лед рассыпался на крохотные кусочки. Студеная водица взяла ее в свои объятия, вышибив из легких дух. Она судорожно пыталась вдохнуть, запастись свежим чистым воздухом, но темно-зеленые воды сомкнулись у нее над головой.

– Я не понимаю, – выдавила она наконец. – Почему я должна довериться вам? Как ночь со мной может помочь вам завоевать Глариен или руку принцессы? Как это может быть одним из звеньев цепи, ведущей к победе?

Он наклонился над ней – прекрасный, улыбающийся.

– Никак, сладкая моя. Это оставим на потом. Я делаю это не ради трона. Я делаю это ради удовольствия. Небольшая месть за то, что я лишился Алексиса. Пусть Нико взойдет к алтарю с женщиной, которая только что побывала в моей постели. Тогда я не убью его, потому что хочу посмотреть ему в глаза, когда он обо всем узнает.

– Ему все равно, – проговорила она, утопая в водах Арктики.

– Еще как не все равно, – усмехнулся Карл. – Ему не будет все равно, особенно когда я поведаю ему об этом во всех подробностях.

Она сама не знала, как нашла в себе силы подняться, но поднялась и встала с ним лицом к лицу, сжимая в кулачке его табакерку.

– Увы, вы плохо разбираетесь в людях, граф. Все, что вам надо было сделать, – предложить мне побольше денег. Заплатили бы, и я не вышла бы завтра к алтарю. Проще и быть не может. Вместо этого вы только подкрепили мое желание помочь Николасу взойти на трон. Надеюсь, что одна ночь разврата стоит того.

Она не сводила с него взгляда, пока он не отступил в сторону. Пенни выскочила из комнаты, фрейлины за ней. Ей удалось добраться до своих покоев, и только там она упала в кресло, сотрясаясь всем телом.

– Что такое? – встревожилась Грета.

Пенни покачала головой. Как она может сказать им, этим ласковым добропорядочным женщинам? «Карл желает унизить меня, потому что рассчитывает тем самым причинить боль Николасу. Если я уступлю ему, я попаду прямо в его лапы. Если нет, тогда Алексис будет страдать, и мать троих детей…»

Леди Беатрис принесла ей стакан вина. Пенни хотела было взять его, но обнаружила, что до сих пор сжимает в кулаке табакерку Карла, ту самую, с херувимами. Зачем он дал ей ее? Она открыла крышку и поняла. Роспись явно сделана по заказу. Не херувимы. Маленькие мальчики.

– Я не могу сейчас выйти, – сказала она, стараясь подавить дурноту. – Я больна. Прошу вас, передайте мои извинения эрцгерцогу Николасу и царю.

Грета забрала у нее табакерку и унесла ее.

Это же чистой воды трусость. Парализующая, отвратительная трусость. Пенни заставила себя одеться и нанести несколько запланированных на тот день визитов. Ей даже удалось вернуться к себе в комнату и позволить дамам облачить ее в шикарное бальное платье. Тысячи приколотых бриллиантами серебряных перышек составляли тело и крылья плывущего по юбкам лебедя. Все главы союзных государств, принц-регент, царь, представители Пруссии и Германии должны пожаловать на пышный прием в Риволкс-Хаус. Веселье продлится до утра, потом она переоденется в свадебный наряд.

Если за это время она не посетит Карла, фон Понтирас убьет жениха прямо у алтаря. Трудность состояла в том, что она не могла заставить себя поразмыслить над этим и не выработала никакой стратегии. Открыться Николасу она не решилась, опасаясь, что Карл узнает об этом и заставит Алексиса заплатить чудовищную цену. «Я уже подготовил почву, сладкая моя». Земля уходила из-под ног, дом кишел шпионами. Было такое чувство, будто она тонет. Лед с треском раскололся и снова затянулся у нее над головой. В ее мозгу бродила одна мысль: может, когда они останутся с Карлом наедине – когда у нее выпадет такой шанс, – ей удастся воткнуть ему в спину нож, а потом она во всем признается.

Но она не знала, что будет с Николасом, поступи она подобным образом.

Между тем одна ночь – не такая уж большая жертва, если на кону стоят брак и трон для принца. На протяжении всей истории человечества женщины спали с мужчинами, которых ненавидели и боялись, если в том была необходимость. И она справится. А Николас останется жив и встретит свою судьбу.

И все же она чувствовала, что упустила самое главное; что, если бы она лучше разбиралась в шахматах, она непременно смогла бы увидеть, куда и к каким последствиям ведет каждый ход. А так она только напрасно терзала себя, пытаясь найти выход и не находя его.

Ради графини Понтирас. Одно слово Нико – и она умрет.