"Последняя игра" - читать интересную книгу автора (Эддингс Дэвид)

Глава 3

Недракский лес был не похож на арендийский, расположенный далеко к югу.

Разница между ними сразу бросалась в глаза, и Гариону понадобилось несколько дней, чтобы осознать ее. Прежде всего, тропинки, по которым они ехали, были едва заметны и совершенно не протоптаны. В арендийском лесу следы человека виднелись повсеместно. Здесь же человек оказывался пришельцем, чуждым этому краю. Кроме того, лес в Арендии был не безграничен, а этот океан деревьев простирался до самого дальнего края континента, и стоял он так с самого начала мира.

Лес был полон жизни. Рыжевато-коричневый олень мелькал среди деревьев, огромный лохматый бизон с загнутыми черными рогами, блестевшими как оникс, пасся на полянах. Однажды тропу перед ними пересек с рычанием и ворчанием неуклюжий медведь. В подлеске суетились кролики, а серые куропатки взлетали из-под ног с хлопаньем крыльев, от которого захватывало сердце. Пруды и реки изобиловали рыбой, ондатрами, выдрами и бобрами. Однако вскоре обнаружились и более мелкие обитатели: москиты, которые были ненамного меньше воробьев, и коричневые мошки, кусавшие все, что двигалось.

Солнце вставало рано и садилось поздно, усеивая темное подножие леса пятнами золотистого света. Хотя стояла середина лета, жары не ощущалось, а воздух был насыщен ароматами, свойственными северным лесам.

С тех пор как они вступили в лес, Белгарат, казалось, совсем перестал спать. Каждый вечер, когда усталые Силк и Гарион заворачивались в шерстяные одеяла, старый чародей исчезал в тени деревьев. Однажды, проснувшись среди ночи, Гарион услышал поступь лап, легко скользивших по усеянной листьями поляне. Погружаясь снова в сон, он понял: то большой серебристый волк, которым обернулся его дед, рыскает по лесу, вынюхивая малейший намек на преследование или опасность.

Ночные блуждания старика были бесшумными, но они не прошли незамеченными.

Однажды ранним утром, еще до восхода солнца, когда деревья были едва различимы и наполовину скрыты поднимавшимся с земли туманом, несколько неясных теней мелькнули среди черных стволов и замерли невдалеке. Гарион, только что проснувшийся и собиравшийся разжечь костер, так и застыл на месте. Когда же медленно выпрямился, то почувствовал взгляд чьих-то глаз, и кожа его покрылась мурашками. Всего в трех метрах от него стоял огромный темно-серый волк. Он был очень серьезен, а глаза его светились ярко-желтым светом, подобным блеску солнца. В этих золотистых глазах таился невысказанный вопрос, и Гарион осознал, о чем его спрашивают.

– Здесь удивляются, почему вы это делаете.

– Что делаем? – вежливо спросил Гарион, машинально отвечая на языке волков.

– Расхаживаете в таком необычном виде.

– Так нужно.

– А-а. – С изысканной учтивостью волк не стал дальше расспрашивать, однако заметил:

– Но любопытно узнать, не находите ли вы это несколько неудобным.

– Не так плохо, как кажется. Конечно, когда попривыкнешь.

Последняя фраза явно не убедила волка. Он сел.

– Несколько раз в эти ночи, – сказал он на языке волков, в присущей им манере, – видели мы другого волка, и любопытно узнать, зачем вы и он вошли в наши владения.

Гарион инстинктивно понял, что ответ на этот вопрос будет очень важен.

– Мы передвигаемся с одного места на другое, – осторожно ответил он. – В наши намерения не входит искать логово или самок в ваших владениях или же охотиться за зверями, которые принадлежат вам. – Гарион не смог объяснить, как он узнал, что сказать.

Волк, казалось, удовольствовался его ответом.

– Был бы рад, если бы вы передали наше почтение тому, у кого мех подобен инею, – сказал он важно. – Было замечено, что он заслуживает большого уважения.

– Будет приятно передать ему ваши слова, – ответил Гарион, сам удивляясь той легкости, с какой искусно построенные фразы пришли ему на ум.

Волк поднял голову и понюхал воздух.

– Пришло время охоты, – сказал он. – Пусть же вы найдете то, что ищете.

– Пусть ваша охота будет удачной, – произнес в ответ Гарион.

Волк повернулся и умчался в туман, сопровождаемый своими товарищами.

– В целом ты справился довольно хороню, Гарион, – сказал Белгарат из густых теней ближайшей чаши.

Гарион подпрыгнул от неожиданности.

– Я не знал, что ты там, – удивленно сказал он.

– А следовало бы знать, – ответил старик, выступая из тени.

– Как он узнал? – спросил Гарион. – Я имею в виду, что я иногда бываю волком?

– Это видно. Волк всегда определит.

Силк вышел из-под дерева, где спал. Шаги коротышки были очень осторожными, но нос его подергивался от любопытства.

– Что все это значит? – спросил он.

– Волки хотели знать, что мы делаем на их территории, – ответил Белгарат.

– Они пытались выяснить, придется ли им сражаться с нами.

– Сражаться? – удивился Гарион.

– Таков обычай, когда чужой волк вступает в охотничьи владения другой стаи. Волки предпочитают не драться – это лишняя трата сил, – но они вступят в бой, если это потребуется.

– Что же случилось? – спросил Силк. – Почему они так быстро ушли?

– Гарион убедил их, что мы просто проходим мимо.

– Очень умно с его стороны.

– Почему ты не разжег костер, Гарион? – спросил Белгарат. – Давайте перекусим и двинемся дальше. До Маллории нам предстоит еще долгий путь, и хотелось бы путешествовать при хорошей погоде.

Позднее в тот же день они подъехали к долине, где на берегу довольно большой реки, протекавшей по краю луга, стояли несколько бревенчатых домов и палаток.

– Торговцы мехами, – объяснил Силк Гариону, указывая на наспех построенный поселок. – В этой части леса подобные поселки есть почти на каждой крупной реке. – Нос драснийца начал подергиваться, а глаза засияли. – В наших городках совершается множество сделок.

– Ну и что? – многозначительно ответил Белгарат. – Постарайся сдерживать свое стремление к наживе.

– Я ни о чем таком и не думал даже, – возразил Силк.

– Действительно? Может, ты заболел? Силк надменно проигнорировал этот вопрос.

– А не безопаснее ли объехать поселок? – спросил Гарион, когда они скакали через широкий луг. Белгарат покачал головой.

– Я хочу знать, что ожидает нас впереди, а самый верный способ выяснить что-либо – поговорить с людьми, которые там уже побывали. Мы проберемся в поселок, покружим около часа, а затем улизнем. Просто будьте внимательными.

Если кто-нибудь будет спрашивать – мы направляемся на север в поисках золота.

Чувствовалась заметная разница между охотниками и трапперами, которые слонялись по улицам этого поселка, и горняками, встретившимися им в последней деревне. Бросалось в глаза, что охотники были менее угрюмыми и менее воинственными. Гарион решил, что причина этому – уединенный образ жизни, и поэтому они получают удовольствие от компании других людей, особенно во время своих нечастых визитов в центры торговли мехами. Хотя, похоже, они и пили так же много, как горняки, но их выпивки чаще оканчивались пением и смехом, а не драками.

Большая таверна находилась почти в центре поселка, и путники медленно подъехали к ней по грязной улице.

– К боковой двери, – бросил Белгарат, когда они спешились перед таверной.

Путники завели лошадей вокруг здания и привязали их к ограде галереи.

Внутри таверна была чище, в ней толпилось меньше народу, и оттого она казалась даже несколько светлее, чем горняцкая таверна. Здесь ощущался запах дерева и чистого воздуха вместо запаха сырой, заплесневелой земли. Все трое уселись за стол недалеко от двери и заказали у вежливого слуги по кружке эля.

Эль оказался крепким, темно-коричневым, хорошо очищенным и на удивление недорогим.

– Таверна принадлежит скупщикам мехов, – пояснил Силк, смахивая пену с верхней губы. – Они нашли, что с трапперами легче сговориться, если они немного пьяны, и поэтому-то эль здесь недорог и всегда в избытке.

– Полагаю, в этом есть смысл, – сказал Гарион. – Но разве трапперам это неизвестно?

– Конечно, известно.

– Зачем же тогда они пьют перед сделкой?

– Им нравится пить, – пожал Силк плечами.

Два траппера, сидевших за соседним столом, возобновили знакомство, которое явно длилось уже десяток лет или даже больше. Бороды обоих были тронуты сединой, но они весело болтали, будто молодые люди.

– У тебя были неприятности с мориндимами, когда ты был там, наверху? – спросил один другого.

Тот покачал головой:

– Я сделал чумные знаки с обоих концов долины, где установил свои ловушки.

Мориндим пройдет дюжину лиг в обход, лишь бы избежать места, где установлены такие знаки.

Первый кивнул в знак согласия:

– Как правило, это лучший способ. Греддер всегда считал, что знаки порчи лучше, но, как выяснилось, он был не прав.

– Я не видел его уже давно.

– Я был бы удивлен, если бы он объявился. Около трех лет тому назад мориндимы добрались до него. Я сам похоронил его – по крайней мере то, что от него осталось.

– Не знал. Однажды я провел с ним зиму там, у истоков Корду. Он был человеком скверным. Но тем не менее удивляюсь, что мориндим пересек знаки порчи.

– Насколько я могу судить, с ним был какой-то колдун, который снял проклятие со знаков. На одном из них я нашел высохшую лапку ласки с тремя стебельками травы, обмотанными вокруг каждого пальца.

– Это сильное заклинание. Должно быть, они очень хотели добраться до него, поскольку колдуну пришлось преодолеть немалые трудности.

– Ты же знаешь, что за человек был этот Греддер. Он мог приводить людей в раздражение, находясь от них в десяти лигах.

– Что правда, то правда.

– Однако Греддера больше нет. Теперь его череп украшает посох какого-нибудь мориндимского колдуна.

Гарион наклонился к деду.

– Что они имеют в виду, когда говорят о знаках? – прошептал он.

– Это предостережения, – ответил Белгарат. – Как правило, это воткнутые в землю папки с привязанными к ним костями или перьями птиц. Мориндимы не умеют читать, поэтому для них нельзя просто вывесить табличку с надписью.

На середину таверны вышел, волоча ноги, согбенный старый траппер в залатанной и лоснившейся от изношенности одежде. На его длинном лице застыло какое-то подобострастное выражение. Следом за ним появилась молодая недракская женщина в тяжелом халате из красного фетра, перехваченном в талии сверкающей цепочкой. Шея ее была обвязана веревкой, конец которой старый траппер крепко держал в руке. Несмотря на эту веревку, лицо молодой женщины было гордым, надменным, и взирала она на собравшихся в таверне мужчин с едва скрытым презрением. Встав в центре комнаты, старый траппер прочистил горло, чтобы привлечь внимание толпы, и громко объявил:

– У меня есть женщина для продажи.

Не меняя выражения лица, женщина плюнула в него.

– А сейчас ты увидишь, Велла, что это просто снизит твою цену, – успокаивающим тоном сказал ей старик.

– Ты идиот, Тэшор, – ответила она. – Никто здесь не в состоянии заплатить за меня, и ты знаешь это. Почему ты не сделал так, как я тебе говорила, и не предложил меня скупщикам мехов?

– Скупщики мехов не интересуются женщинами, Велла, – так же мягко ответил Тэшор. – А здесь цена будет выше, уж поверь мне.

– Я не поверю тебе, старый дурак, даже если ты скажешь, что завтра взойдет солнце.

– Женщина, как вы можете убедиться, весьма бойкая, – объявил Тэшор довольно жалобно.

– Он пытается продать свою жену? – спросил Гарион, потягивая эль.

– Она ему не жена, – поправил Силк. – Просто он владеет ею.

Гарион сжал кулаки и приподнялся, лицо его от гнева покрылось пятнами, но рука Белгарата крепко сжала его запястье.

– Сиди! – приказал старик.

– Но…

– Я сказал, сиди, Гарион. Тебя это не касается.

– Если, конечно, ты не хочешь купить эту женщину, – высказал предположение Силк.

– А она здорова? – обратился к Тэшору длиннолицый траппер со шрамом через всю щеку.

– Да, здорова, – заявил Тэшор, – и у нее есть все зубы. Покажи им свои зубы, Веяла.

– Они не смотрят на мои зубы, идиот, – ответила она, но при этом смотрела на траппера со шрамом на щеке, и в ее черных глазах читался прямой вызов.

– Она прекрасная повариха, – быстро продолжал Тэшор, – и знает средства против ревматизма и лихорадки. Она умеет шить и дубить кожи и при этом не слишком много ест. Изо рта у нее нет дурного запаха – если она не ест лука, – и она почти никогда не храпит, если только не напьется.

– Если она такая хорошая, то зачем же ты хочешь ее продать? – поинтересовался длиннолицый траппер.

– Старею, – ответил Тэшор, – и мне хотелось бы немного спокойствия и тишины. Присутствие Веллы волнует, но я уже пережил все свои волнения. Хотел бы осесть где нибудь и, быть может, начать разводить цыплят или козлят. – Голос сгорбленного старика звучал несколько уныло.

– Ну это уж совсем невыносимо! – взорвалась Велла. – Неужели мне все самой нужно делать? Прочь с дороги, Тэшор. – Она грубо оттолкнула старого траппера и поглядела на толпу сияющими черными глазами. – Итак, – объявила она, – перейдем к делу. Тэшор хочет меня продать. Я сильная и здоровая. Я умею готовить пищу, выделывать кожи и шкуры, лечить обычные болезни, бойко торговаться при покупке припасов, и я могу варить хорошее пиво. – Ее глаза угрожающе сузились – Я не бывала в постели ни с одним мужчиной, кинжалы у меня достаточно отточены, чтобы убедить незнакомцев не пытаться совершить надо мною насилие. Я умею играть на деревянной флейте и знаю много старых сказок. Я могу делать чумные и сонные знаки и знаки порчи, чтобы отпугнуть мориндима, а однажды я убила из лука медведя с расстояния в тридцать шагов.

– Двадцать шагов, – спокойно поправил Тэшор.

– Было почти тридцать, – настаивала она.

– А можешь ли ты станцевать? – спросил худой траппер со шрамом на лице.

Она прямо взглянула на него.

– Только если ты всерьез хочешь купить меня, – последовал ответ.

– Мы можем поговорить об этом после того, как я увижу твой танец, – сказал он.

– Можешь отбить такт? – спросила она.

– Могу.

– Прекрасно. – Ее руки коснулись цепочки у талии, и та зазвенела, расстегиваясь. Велла распахнула свой тяжелый халат, сняла его и вручила Тэшору.

Затем осторожно развязала веревку вокруг шеи и повязала голову лентой красного шелка, чтобы поддержать копну блестящих, иссиня-черных волос. Под красным фетровым халатом она носила тончайшее розоватое платье из маллорийского шелка, которое шуршало и плотно облегало ее тело. Платье спускалось до середины икр, а на ногах у Веллы были мягкие кожаные ботинки. Из верхней части каждого ботинка торчала украшенная драгоценными камнями рукоятка кинжала, а третий кинжал она носила на поясе у талии. Платье было с узким воротничком, но руки оставались открытыми до плеч. На каждом запястье у Веллы было с полдюжины узких золотых браслетов. Она грациозно наклонилась и прикрепила к каждой лодыжке связку маленьких колокольчиков, затем подняла гладкие, округлые руки – так, что их кисти оказались на уровне лица.

– Вот такт, человек со шрамом, – сказала она трапперу и стала хлопать в ладоши. – Попытайся поддерживать его.

Такт состоял из трех размеренных ударов, за которыми следовали четыре быстрых. Велла начала свой танец медленно, важно, с гордым высокомерием. При движениях ее платье шуршало, а его подол взлетал вокруг ее полных икр.

Худой траппер подхватил такт, и его ладони громко хлопали в тишине, которая наступила во время танца Веллы.

Гарион начал краснеть. Движения Веллы были нежными и плавными. Звон колокольчиков на ногах и браслетов на запястьях как бы дополнял хлопки траппера. Ее ступни, казалось, трепетали в сложном рисунке танца, а руки красиво извивались в воздухе. Но самое интересное происходило под бледно-розовым платьем. Гарион с трудом проглотил ком в горле и обнаружил, что почти перестал дышать.

Велла начала кружиться, и ее длинные черные волосы развевались, будто повторяя переливы шелкового платья. Затем она замедлила танец и снова вернулась к гордому, чувственному высокомерию, которое возбуждало всех находившихся в комнате мужчин.

Когда же она остановилась и улыбнулась легкой, загадочной улыбкой, они разразились возгласами одобрения.

– Ты очень хорошо танцуешь, – невозмутимо заметил траппер со шрамом на щеке.

– Разумеется, – ответила она. – Я все делаю очень хорошо.

– Ты любишь кого-нибудь? – Вопрос был задан напрямик.

– Ни один мужчина не завоевал еще моего сердца, – категорически заявила Велла. – Я не видела мужчины, который бы стоил меня.

– Все может измениться, – заметил траппер и предложил:

– Одна золотая марка.

– Это несерьезно, – фыркнула она. – Пять золотых марок.

– Полторы, – раздалось в ответ.

– Это даже оскорбительно. – Велла подняла руки, и лицо ее приняло трагическое выражение. – Четыре, и ни гроша меньше.

– Две золотые марки, – предложил траппер.

– Невероятно! – воскликнула она, простирая вперед руки. – Почему ты просто не вырежешь мне сердце и не покончишь со всем этим?! Три с половиной марки – на меньшее я не рассчитываю.

– Чтобы сэкономить время, почему бы не сказать просто – три? – твердо сказал траппер. – С тем, что эта сделка станет долговременной, – добавил он, подумав.

– Долговременной? – Глаза Веллы расширились.

– Ты мне нравишься, – ответил он. – Ну, что ты на это скажешь?

– Встань и дай мне посмотреть на тебя, – приказала она.

Траппер медленно приподнялся со стула, на котором сидел. Высокий, жилистый, скуластое лицо иссечено старыми шрамами. В каждом движении – уверенность и сила. Велла поджала губы и внимательно посмотрела на него.

– А он неплох, – прошептала она Тэшору.

– Ты могла бы заполучить кое-что и похуже, Велла, – поощрительно ответил ее владелец.

– Я рассмотрю твое предложение о трех марках и долговременности сделки, – заявила Велла. – А имя у тебя есть?

– Текк, – с легким поклоном представился высокий траппер.

– Ну что ж, Текк, – сказала ему Велла, – тогда не уходи. Я с Тэшором должна обговорить твое предложение. – Она взглянула на него почти застенчиво.Думаю, что ты мне понравишься, – добавила она гораздо менее вызывающим тоном.

Затем взялась за ремешок, который все еще был обмотан вокруг руки Тэшора, и вывела его из таверны, раз или два оглянувшись через плечо на узколицего Текка.

– Вот это женщина, – пробормотал с ноткой глубокого уважения в голосе Силк.

Гарион обнаружил, что снова в состоянии дышать, хотя уши его горели.

– Что же они подразумевают под долговременностью сделки? – тихо спросил он Силка.

– Текк предложил сделку, которая обычно кончается браком, – пояснил Силк.

Это сбило с толку Гариона.

– Я ничего не понимаю, – признался он.

– Если кто-нибудь просто владеет женщиной, – сказал ему Силк, – это не дает ему каких-либо особых прав на ее личность, и это обеспечивается кинжалами, которые она носит. Никто не приблизится к недракской женщине, если ему не надоело жить. Решает она. Брак обычно заключается после рождения у нее первого ребенка.

– Почему же тогда она так заинтересована в цене?

– Потому что получает половину, – пожал плечами Силк.

– Она получает половину денег всякий раз, когда ее продают? – недоверчиво спросил Гарион.

– Конечно. Вряд ли было бы честно поступать иначе, не так ли?

Слуга, который принес им еще три кружки эля, остановился и стал разглядывать Силка.

– Что-нибудь не так, дружище? – спокойно спросил его Силк.

Слуга быстро опустил глаза.

– Извиняюсь, – пробурчал он. – Я только подумал… Вы напомнили мне кое-кого, вот и все. Теперь, разглядев вас получше, я понял, что ошибся. – Он быстро поставил кружки, повернулся и ушел, не взяв даже монет, которые Силк положил на стол.

– Думаю, нам лучше убраться отсюда, – тихо сказал Силк.

– А в чем дело? – спросил его Гарион.

– Он знает, кто я такой. А ведь есть объявление о вознаграждении, которое здесь развешано на каждом углу.

– Возможно, ты прав, – согласился Белгарат, поднимаясь.

– Он разговаривает вон там с какими-то людьми, – сказал Гарион, наблюдая за слугой, который в дальнем конце комнаты торопливо что-то говорил группе охотников, бросая в их сторону быстрые взгляды.

– У нас полминуты, чтобы выбраться отсюда, – напряженно сказал Силк. – Пошли. Все трое быстро направились к двери.

– Эй, вы там! – закричал кто-то им вслед. – Подождите-ка минутку.

– Бежим! – рявкнул Белгарат. Они стрелой вылетели наружу и вскочили в седла как раз в тот момент, когда с полдюжины одетых в кожу людей появились из дверей таверны.

Крик: «Остановите этих людей!» – оказался бесполезным, поскольку трое путников уже во весь опор неслись по улице. По натуре своей трапперы и охотники редко вмешиваются в чужие дела, поэтому Гарион, Силк и Белгарат проскочили деревню и уже пересекали брод, прежде чем было организовано хоть какое-то преследование.

Когда они въехали в лес на противоположном берегу реки, Силк начал ругаться, сыпля проклятиями, как арбузными семечками. Ругань его была яркой и всеобъемлющей, в ней упоминались рождение, родители и грязные привычки не только их преследователей, но и тех, кто нес ответственность за объявление о вознаграждении за его поимку. Вдруг Белгарат резко натянул поводья, предостерегающе подняв руку. Силк и Гарион заставили своих лошадей остановиться. Но Силк продолжал при этом браниться.

– Не мог бы ты хоть на мгновение прервать поток своего красноречия? – спросил его Белгарат. – Я пытаюсь прислушаться.

Силк пробурчал еще несколько отборных ругательств, а затем сжал зубы.

Сзади них слышались беспорядочные крики и плеск воды.

– Они пересекают брод, – заметил Белгарат. – Кажется, взялись за дело серьезно. По крайней мере, достаточно серьезно, чтобы устроить за нами охоту.

– Разве они не откажутся от преследования, когда стемнеет? – спросил Гарион.

– Это недракские охотники, – проговорил Силк с глубоким отвращением. – Они будут преследовать нас много дней, получая от такой охоты одно только удовольствие.

– Здесь уж мы ничего не можем поделать, – проворчал Белгарат. – Посмотрим, сможем ли мы их опередить. – И он вонзил каблуки в бока своей лошади.

Еще не начало вечереть, когда они устремились галопом через залитый солнцем лес. Подлесок был скудным, а высокие и прямые стволы сосен и пихт, подобно огромным колоннам, тянулись к голубому небу. День был хорош для тех, кто прогуливался верхом, но не для тех, кого преследовали. Для таких не бывает хороших дней.

Они достигли вершины холма и снова остановились послушать.

– Они, кажется, отстают, – с надеждой заметил Гарион.

– Это просто подвыпившие, – кисло возразил Силк. – Те, кто серьезно взялся за дело, вероятно, намного ближе к нам. Когда охотятся, обычно не кричат.

Посмотри назад, вон туда. – Силк указал направление.

Гарион оглянулся. Там, среди деревьев, в их сторону скакал на белой лошади человек, время от времени наклоняясь с седла и внимательно разглядывая землю.

– Если это какой-то следопыт, нам потребуется неделя, чтобы сбить его со следа, – с отвращением сказал Силк.

Где-то вдалеке, справа от них, среди деревьев завыл волк.

– Поедем дальше, – сказал Белгарат, и они пустили скакунов галопом по другую сторону холма, петляя среди деревьев. Стук лошадиных копыт походил на приглушенный барабанный бой.

– Мы оставляем след шириной в целую лошадь! – крикнул Силк Белгарату.

– Ничего не поделаешь, – ответил старик. – Нам нужно проехать еще немного, прежде чем пытаться петлять и заметать следы.

Еще один вопль мрачным эхом разнесся над лесом, на этот раз слева и ближе, чем первый.

Еще четверть часа ехали они, когда вдруг услышали позади себя какую-то суматоху. Тревожно кричали люди, панически ржали лошади. Гарион услышал также яростное рычание. По сигналу Белгарата они попридержали лошадей, чтобы прислушаться. Полное ужаса лошадиное ржание неслось среди деревьев, сопровождаемое проклятиями и испуганными криками всадников. Повсюду раздавался целый хор завываний. Казалось, что лес вдруг наполнился волками. Преследование прекратилось, поскольку лошади недракских охотников за вознаграждением с паническим ржанием разбежались в разные стороны.

С каким-то мрачным удовлетворением Белгарат прислушивался к замирающим вдали звукам. Затем огромный волк с темной шерстью и высунутым языком выскочил из леса в тридцати метрах от них, остановился, сел на задние лапы, его желтые глаза выжидающе смотрели на всадников.

– Держите поводья как можно крепче, – спокойно посоветовал Белгарат, похлопывая по шее свою лошадь, глаза которой вдруг стали дикими.

Волк не сказал ничего, он просто сидел и смотрел.

Белгарат абсолютно спокойно ответил ему таким же пристальным взглядом, а затем кивнул головой в знак понимания. Волк поднялся и устремился в чащу. Один раз он остановился, взглянул на них через плечо, разинул пасть и издал громкий, пронзительный вой, призывая других членов стаи вернуться к прерванной охоте. А потом одним прыжком скрылся из виду. Осталось только эхо его воя.