"Выживших не было" - читать интересную книгу автора (Эхерн Джерри)

Глава восемнадцатая

Роуз Шеперд помогала Лилли Тубирс на кухне.

Хижина была большой и уютной. Место — прекрасным. Роуз всегда мечтала жить в таких краях. Вокруг — засыпанные снегом сосны.

Рядом — источник. Сейчас он почти замерз, но весной будет забавно лепетать, словно сказочный ручеек.

Лилли превосходно гармонировала с этой обстановкой. Длинные и пышные волосы, такие прямые и блестящие. Очень естественная, мягкая женственность, улыбка, контральтовый голос, симпатичные темные глаза.

Роуз Шеперд чувствовала себя не совсем в своей тарелке.

Когда мужчина несколько загадочного вида, Мэтью Смит (одетый во все черное он походил на героя старых вестернов) привез их к хижине, Лилли уже ждала на пороге. В этот момент Рози поняла, что высокий юноша по имени Уиздом, помогавший перегружать оружие с самолета на грузовик, и был сыном Лилли. Вскоре ей стало ясно, что индианка и Мэтью Смит живут вместе: достаточно было взглянуть, как Лилли бросилась в его объятия.

Мира не стала сопровождать их, а перегнала самолет в более безопасное место. Так что Роуз Шеперд осталась здесь единственной женщиной.

Обнявшись с Лютером и Биллом, пожав руки Бобу Тубирсу (брату Лилли) и согревшись рюмкой виски у камина, Роуз сама решила помочь хозяйке, готовившей обед на всех приехавших.

Биологическое предназначение? Возможно. Но она против него не возражала. Пока мужчины занимались важным делом — говорили, женщины занимались делом второстепенным — готовили. Но весьма забавно, что превратить груду самых разнообразных ингредиентов во вкусную еду — заметно труднее, чем говорить, курить и пить, а затем вновь курить и говорить.

Роуз принялась резать овощи, но Лилли на миг оставила кухонные дела, обратившись к ней:

— Может, вам стало бы удобней, если б вы переоделись?

— В моем багаже то же, что и на мне, — Роуз показала на свою черную футболку, черные брюки и ботинки.

— У нас примерно одинаковый размер. Мои вещи вам подойдут.

На Лилли была свободная, удобная юбка защитного цвета, красно-коричневая шерстяная рубашка и накинутый на плечи свитер, обвязанный рукавами вокруг шеи.

— Хорошо.

Они вышли из кухни.

— Знаем ли мы точно, каковы силы противника в этом форте со столь отвратительным названием?

Смит засмеялся.

— В худшем случае — около шестисот человек, — ответил Лютер Стил.

— А мы получим большую помощь от местных племен, — добавил Билл Раннингдир. — Так что у нас будет даже некоторый перевес.

— В конечном итоге это отчаянный план, — медленно произнес Смит, — но столь дерзкий и хитроумный, что у него есть некоторый шанс осуществиться.

Рэнди Блюменталь, самый молодой из всех, за исключением Уиздома Тубирса (оба парня моментально стали друзьями), прочистив горло, спросил:

— Так сколько нас сможет проникнуть в форт?

— Если Смит не возражает, — Холден тут же принял решение, — ты вместе с Уиздомом будешь среди тех, кто нанесет удар по их противовоздушным установкам. Рэнди — ты уже опытный и если не возражаешь, чтобы вы с Уиздомом поработали вместе, все пройдет хорошо.

— Какие возражения, — ответил Рэнди, взглянув на сидящего рядом паренька.

— Хорошо, — Холден кивнул, — но, отвечая на твой вопрос подробней, скажу: мы сможем перебросить в форт сто — сто двадцать пять человек. В лучшем случае нас будет в четыре раза меньше. Но на нашей стороне эффект неожиданности. А когда мы освободим пленных, перевес противника уменьшится в два раза или еще больше. Я исхожу из того, что большая половина пленников от истощения не сможет взять в руки оружие.

— Кроме того, — продолжал Холден, — у нас весьма крупные силы за стенами форта, которые способны атаковать из засады любых наших преследователей. Весь гарнизон, конечно, за нами не бросится, на это я и не рассчитываю. Я рассчитываю на то, что, когда главные ворота форта откроются и преследователи ринутся за нами, наши силы, ждущие за стенами, ворвутся внутрь и захватят форт. По моим расчетам, «Ударные отряды» потеряют человек семьдесят пять — сто и отправят за нами в погоню сто — двести. Значит, численность гарнизона сократится вдвое. Так что Боб и его индейский отряд… Я думаю, Билл Раннингдир будет прекрасным связным между нами, правда?

Раннингдир на миг задумался, затем утвердительно кивнул.

— В общем, — излагал далее свой план Холден, — Боб и Билл поведут индейские силы на форт, заберут оттуда все необходимое и уничтожат укрепление. Таким образом форт стирается с лица земли. Даже если нам на поезде не повезет, то преследующим нас «ударникам» все равно будет некуда возвращаться и нечем питаться.

— Удостоверься, — обратился он к Бобу Тубирсу, — чтобы на всех фермах, ранчо и во всех прочих местах знали, что сделать для самозащиты. Ведь оставшиеся «ударники» вконец озвереют от голода и будут набрасываться на любое жилье, попавшее им на глаза.

— Мои люди будут готовы. И белые тоже.

— Одна из самых главных задач, — заметил Лютер Стил, — освободить как можно больше пленных офицеров, переправить их в безопасное место, оздоровить, снабдить дорожными документами и переправить туда, где они принесут наибольшую пользу, чтобы они могли поднять свои бывшие подразделения за Конституцию, против Маковски.

— Давайте не забывать о мерзостном мистере Маковски, — вставил Смит. — Если он отправился в место, носящее его имя да еще в сопровождении Ховарда Таунса, мы должны сделать все возможное, чтобы захватить либо, при необходимости, уничтожить их.

— Рад, что ты говоришь это, — сказал Смиту Холден. — Оптимальный вариант — похитить Маковски и Таунса и использовать их для торга с ФОСА и «Ударными отрядами». Но если захват не получится, их надо убить. Конечно, любая смерть достойна сожаления, но другого выхода у нас нет.

Холден посмотрел в глаза Уиздому Тубирсу. Они даже не моргнули…

— Задача, стоявшая перед «Патриотами» и их союзниками из числа коренных американцев, была грандиозной, а ее выполнение требовало предельного риска, — говорил он людям, собравшимся на Капитолийском холме, и вновь его глаза остановились на статуе. — Тогда я понял, что история разворачивается у меня перед глазами, что если мы потерпим неудачу, наша страна, какой мы ее знали и надеялись возродить, погибнет навеки; что если мы победим, то происшедшее станет легендой.

Уиздом Тубирс посмотрел в глаза жены, затем матери и наконец в глаза Мэтью Смита, человека, который был для него единственным отцом…

В маленькой конюшне Уиздом Тубирс смотрел, как Мэтью Смит кладет сено Араби. Мэтью уже накормил серую кобылку Уиздома, затем остальных лошадей и лишь потом обратил внимание на Араби. Подбросив сено в одно из стойл, Уиздом спросил:

— Почему ты всегда кормишь Араби последней?

— Почему, по-твоему, я кормлю Араби последней? — Мэтью был несколько удивлен вопросом; он сдвинул большим пальцем со лба черную ковбойскую шляпу и повернулся к Уиздому.

— Я знаю, у тебя есть на то какая-то причина.

— Спасибо. Так какая же причина?

Уиздом задумался, но в конце концов пожал плечами и произнес:

— Сдаюсь.

— Причина очень простая, — Мэтью засмеялся. — Перебравшись в эту хижину, мы стали испытывать некоторые перебои в снабжении, так ведь?

— Да, конечно.

— Нам не хватало кофе, чая, еще некоторых припасов. Так вот: Араби — самая сильная и быстрая из наших лошадей. Но твоя кобыла почти не уступает ей ни в силе, ни в быстроте. А я на несколько фунтов тяжелее тебя. Так что при равных условиях ты на своей лошади будешь скакать заметно быстрее, чем я. В Араби, конечно, есть арабская кровь. А арабские кони издавна привыкли претерпевать трудности. Так что я всегда кормлю твою лошадь первой. Так я достигаю наилучшего сочетания коня и всадника. Понимаешь? Простая логика. Ты почти не уступаешь мне в росте. Если б я, как и ты, весил сто сорок восемь фунтов, то кормил бы Араби первой. Теперь ясно?

Уиздом кивнул и принялся вновь кидать сено…

Рози принесла жареную оленину. Но Холден не смотрел на еду, хотя устал, провозясь с грузом, и съел за ленчем лишь яблоко и сэндвич с арахисовым маслом.

Рози была прекрасна.

Ее волосы — он заметил, что они стали длиннее — были теперь завязаны бантиком, а сама она переоделась в простую белую блузку, серую кофточку на пуговицах и длинную серую вельветовую юбку. Ее словно окружал некий ореол, которого он раньше не видел. Поставив поднос с олениной, она улыбнулась серо-зелеными глазами и вернулась на кухню.

Все, стоявшее на столе, пахло изумительно. Из мяса подавалась исключительно дичь: олень, луговой цыпленок, дикий кролик. Хлеб был только из печи, а торт и пирог ожидали своей очереди на кухонном столе.

— Моя сестра — потрясающая повариха, — Боб Тубирс не скрывал восторга. — Похоже, что и твоя подруга неплохо справляется.

— Да, она хорошо готовит, — согласился Холден, по-прежнему не отводя глаз от Рози.

Дверь снаружи распахнулась, и он сразу потянулся к «Беретте» на поясе, но это были лишь Смит и молодой Уиздом, накормившие лошадей.

Дрова трещали в камине.

Рози вернулась из кухни с тарелкой дикого риса, поставила ее на стол и села в кресло рядом с Холденом.

Смит и Уиздом вновь вошли в комнату, причесавшись и помывшись после работы на конюшне.

Смит сел во главе длинного стола, Лилли — напротив него, на другом конце.

Уиздом уселся напротив Рози.

— Ну что, Уиздом, прочтешь молитву? — произнес Мэтью Смит.

— Боже, — кивнув, начал юноша, — давший нам мозг, чтобы думать, руки, чтобы превращать абстракцию в реальность, и мир несказанной красоты, который мы можем одновременно и защищать и употребить себе на пользу, благослови эту пищу и тех, кто собрался за этим столом. Помоги нам и сейчас, и всегда обретать знания, благодаря которым мы станем человечнее и лучше поймем смысл твоего Провидения. Аминь.

Холден поднял глаза, посмотрел на паренька, а затем на его мать и отчима. Подумав об авторстве молитвы, он приписал его Мэтью Смиту.

Под столом Рози сжала его руку. Он сжал ее руку в ответ.

Дэвид Холден подумал о погибшем сыне, о его глазах, неизменно исполненных надежды на счастливое и достойное будущее. Переведя взгляд на юного Уиздома, он произнес:

— Аминь.