"Бремя императора" - читать интересную книгу автора (Эльтеррус Иар)

5. Путник.

– Наставник!!! – бешеный орочий рев заставил Лека вскинуться.

Юноша мгновенно оказался на ногах, выхватил картаги из ножен и тенью метнулся на поляну, где оставил учеников, решив немного помедитировать перед ужином. Да и обдумать кое-что не мешало бы. Но что могло случиться?! Через пару мгновений горец оказался на поляне и замер в недоумении. Все было в порядке. Только перед орущим, визжащим и махающим кулаками Хратом неловко топтался на месте донельзя смущенный эльф с растопыренными в стороны покрасневшими ушами.

– Молчать! – Леку донельзя надоели постоянные пикировки этих двоих. – Хватит вам уже!

– Наставник! – снова взревел орк. – Ты только посмотри, что эта зараза ушастая с нашим ужином сделала!

– А что? – удивился юноша.

Посмотреть нашлось на что. Туша убитого недавно оленя выглядела угольно черной и отвратительно воняла горелым. Может, внутри нее и сохранилось что-нибудь съедобное, но как-то не слишком тянуло проверять. Все ясно, эльф, оставленный следить за жарящимся оленем, не уследил. Почему, интересно? Лек вопросительно посмотрел на Тинувиэля.

– Я замечтался… – растерянно пробормотал тот, еще сильнее опустив уши.

– Замечтался? – переспросил ничего не понимающий горец. – Это как?

– Ну, я… – эльф стал совсем пунцовым.

– Что, ты?

– Я представлял, что вернулся домой со шнурком… – едва слышно прошептал Тинувиэль. – Потом песню сочинял… Ну, и…

– Понятно, – озадаченно потер лоб юноша. – Великий бард сочинил нетленное творение, зато мы остались без ужина.

– Меня, между прочим, называли серебряным голосом Эльварана! – обиженно надулся Тинувиэль.

– Так спой, коли такой крутой! – скептически скривился орк. – У-у-у, врезать бы по шее, чтоб с копыт навернулся, бард, пальцем деланный!

– А вот и спою! – вскинулся эльф.

Он схватил свою зеленую сумку и принялся лихорадочно в ней рыться. На землю полетело множество каких-то непонятных вещей. Вскоре куча стала огромной, едва ли не в половину человеческого роста. Лек растерянно смотрел на нее, пытаясь понять как такое количество всякой всячины поместилось в не такой уж и большой сумке. Потом вспомнил сказки о знаменитых эльфийских безразмерных мешках, в которых ничего и никогда не портилось, и которые почти ничего не весили вне зависимости от того, сколько в них положено. Не сказки, значит. Хорошая вещь, даже больше, крайне полезная. Любопытно, а что там есть? Судя по всему, немало. Теперь ясно как Тинувиэль сумел выжить в море три месяца. В сумке, наверное, был полугодовалый запас продуктов. Наконец в руках эльфа оказалась небольшая лютня в футляре черного дерева, ценимого в империи на вес золота.

– Ладно, послушаем, – кивнул Лек, усаживаясь на траву. – Спать ложиться все равно придется голодными, так хоть развлечемся.

В легендах эльфийским бардам пели такие дифирамбы, что ни один нормальный человек не верил им. Остальные ученики тоже с удобством расселись и приготовились слушать. Только сначала оттащили подальше сгоревшую тушу, чтобы не воняла под носом. Раз наставник сказал, то пусть себе длинноухий поет. Хотя за порчу ужина стоило бы отвесить дурню пару затрещин, совсем не повредило бы. Может, думать хоть немного начнет, а не только мечтать. Даже орк ничего не сказал, только недовольно ворчал себе под нос и одаривал барда многообещающими взглядами, от которых тот нервно ежился. Решившись, Тинувиэль зажмурился, коснулся пальцами струн и запел. Лек сперва не особо вслушивался, а затем и сам открыл рот, только от изумления. Легенды не лгали! Даже в самой малости не лгали! Музыка завораживала, лютня плакала, кричала, звала куда-то. Да как можно так играть?! А ведь кроме заставляющей душу взлетать в небеса мелодии оставался еще и голос певца. Невероятный, нечеловеческий, потрясающий воображение голос. Да, безответственного мальчишку не зря называли серебряным голосом Эльварана. Лучше не скажешь. Эльф пел какую-то древнюю балладу на мелодичном, давно и прочно забытом в странах людей высшем квэнья[6]. Даже орк завороженно слушал, застыв на месте. Он с немым изумлением смотрел на Тинувиэля, которого искренне считал ни на что не пригодным бездельником и фантазером.

Лек не понимал для чего барду столь высокого класса понадобилось идти в воины. Идиотизм ведь полный! Единый дал эльфийскому принцу невероятный дар, Тинувиэль способен заставить плакать самые грубые и очерствевшие сердца. Горец краем глаза видел, что Храт утирает слезы, стараясь делать это незаметно. Об остальных даже говорить не стоило, они замерли, пребывая в каком-то ином мире. Да и сам Лек с трудом сдерживал себя, казалось, душу окатило чистой водой, смывшей куда-то всю грязь и накипь.

– Ну-у-у, ушастый… – растерянно развел руками орк, когда Тинувиэль замолчал. – Ну-у-у… За это я тебе даже оленя простить готов. Что ж ты, зараза эдакая, раньше молчал, что так поешь?

– Да как-то не до того было… – смутился эльф, однако глаза его довольно поблескивали.

Тинувиэль еще немного порылся в своей сумке, добавив к горе вещей еще горочку. Потом обрадованно вскрикнул и достал какой-то сверток.

– У меня еще летэн[7] остался! – сообщил он. – А я думал, уже нет…

– Что это такое? – встрял несколько пришедший в себя Санти.

– Походный хлеб. Он вкусный и сытный. Одной лепешки на целый день хватает.

– Да?! – обрадовался голодный орк. – Давай!

Смущенный эльф раздал остальным золотистые лепешки, оказавшиеся совсем свежими. Казалось, их испекли не несколько месяцев назад, а только вчера. В который раз подивившись возможностям эльфийской сумки, Лет осторожно откусил. Действительно вкусно. Легкий фруктовый привкус, почти неуловимый запах летнего луга. Доев не такую уж и большую лепешку, юноша с удивлением понял, что сыт. Осталось только покачать головой. Древний народ знал много, очень много. Жаль, что эльфы не пожелали делиться своими знаниями с людьми. Впрочем, если судить по легендам, перворожденные отличались редкостной спесью, считали остальные народы захватчиками своих исконных земель и изо всех сил старались изгнать пришельцев. По крайней мере, с урук-хай они вели войну на уничтожение. И побеждали, тем более, что существовавшие на Аладанском материке до возникновения единой империи десятки мелких человеческих королевств, ханств и княжеств постепенно стали союзниками Эльварана, чтобы не быть раздавленными. Даже великая степь в те времена выступила на стороне эльфов, чего не случалось ни до, ни после. Совместными усилиями орков оттеснили с плодородных земель Шерандарской долины на самый северный материк, Картиат. В малопригодные для жизни холодные Вадарские горы. Но дальше объединенные силы продвинуться не смогли, краснолицые закрепились на орванском перешейке, перегородив проходы огромной стеной. Благо, этих проходов было всего три, и несколько тысяч опытных воинов могли без особых усилий годами удерживать перед ними огромную армию союзников. А о горных мастерах, способных взобраться на любые стены и втихую перерезать защитников, в те времена никто и слыхом не слыхивал. После десяти лет безуспешной осады коалиция распалась, несмотря на все усилия перворожденных. Кочевники накинулись на вчерашних союзников, жаждая добычи. Пришлось бить уже их. Перебили, но великая степь этого не простила. С тех пор прохода через нее не стало никому. Ни людям, ни эльфам. А еще через двести лет в одном из нищих южных княжеств появился странный бродяга по имени Элиан…

Лек оборвал воспоминания. Надо будет в ближайшее время побеседовать с учениками об истории возникновения империи. Прав был мэтр Менхем, нельзя забывать уроков прошлого, никак нельзя. И повторять единожды совершенные ошибки тоже нельзя. Юноша начал перебирать в памяти события последних семи дней. Тренировки шли неплохо, результаты радовали, хотя ученики доставляли ему немало проблем. У каждого было что-то мешающее понимать слова наставника правильно. Например, Тинувиэль оказался на удивление бестолков, все интерпретировал по-своему, совершенно странным образом, порой приводя Лека в сугубое недоумение. Физическая подготовка у эльфа была хороша, даже более, чем хороша. Координация – не хуже. Великолепный лучник, способный за пару сотен шагов попасть небольшой птичке в глаз. Ко всему этому бы немного практической сметки, да куда там. Тинувиэль постоянно пребывал в фантазиях, отказываясь видеть реальный мир напрочь. Он мог замечтаться в самый неподходящий момент и свалиться с дерева, даже не заметив того. Сегодняшний пример со сгоревшим ужином был очень показателен. Нужно что-то делать с этим «мечтателем», но что? Лек не знал. Тем более теперь, когда понял, что ученик является бардом. И не просто, а бардом на уровне гениальности. И как теперь из него воина делать? Да и надо ли?

У Храта имелись большие проблемы с растяжкой и скоростью движений. Орк старался изо всех сил, но его народ обычно брал массивностью и грубой силой, гибкостью урук-хай никогда не отличались. Даже до людей им было далеко в этом плане, не говоря уже об эльфах. Очень жаль, что ученики попали к Леку взрослыми, из-за этого им пришлось идти путем боли, а это ой как непросто. Если бы не совершенные методики обучения боевого братства, то ничего поделать было бы нельзя. Скоро придет время наркотиков, обучения медитации и контроля внутреннего состояния тела. Юноша тяжело вздохнул – похоже, взял на себя непосильную задачу. Четверо учеников ведь имелись далеко не у каждого старшего мастера, а он вообще младший. И каких учеников! Да и опыта кот наплакал.

Посмотрев на Энета, Лек задумчиво прикусил губу. Тоже проблема ходячая. Как он жил-то до сих пор со столь дряблыми мускулами? Все время сидя проводил, что ли? Похоже на то. Однако юный граф работал на износ, плакал от боли, но не сдавался, продолжал тренировки через не могу, постоянно загоняя себя до полусмерти. И теперь, судя по внешему виду, находится на грани истощения. Придется немного уменьшить нагрузки.

Поискав взглядом Санти, но не найдя, горец скривился. Рыжий идет пока быстрее остальных, но он акробат, что дало огромное преимущество. Растяжка великолепна, выносливость тоже. Если бы не неизбывная страсть к глупым шуткам, то лучше ученика и придумать трудно. Но, увы…

– Паскуда рыжая! – раздался с другой стороны поляны возмущенный вопль Храта. – Поймаю, убью!

– А ты поймай сперва! – весело ответил откуда-то сверху Санти.

Ну, вот. Опять чего-то натворил. И что ты с ним делать будешь? Казалось бы понял кое-что после того, как получил результаты своих выходок на собственную голову. Задумался даже. К сожалению, надолго неунывающего скомороха не хватило. На несколько дней всего лишь, а потом все началось по новой. Правда, теперь его шутки стали много безобиднее, но все равно. Особенно рыжий донимал орка, наверное нравилась неадекватная реакция краснолицего. Тот орал, ярился, гонялся за шутником, однако даже если ловил, то давал пару затрещин и отпускал. На затрещины Санти не обижался, привык, наверное. Эльф тоже часто становился жертвой розыгрышей, но только недоуменно растопыривал уши и растерянно смотрел своими красивыми глазищами на Санти, едва не плача от обиды. Скоро скомороху это надоело, и он оставил Тинувиэля в покое. Энет же просто посмотрел на рыжего так, что тому сразу расхотелось шутить. Вот уж истинный аристократ в сотом поколении! Хотелось бы Леку уметь так смотреть, под взглядом юного графа хотелось вытянуться и отдать честь. Даже его внешность перестала казаться столь непривлекательной. Впрочем, после исчезновения хромоты Энет больше не выглядел похожим на искалеченного паука, как раньше. Обычный не слишком привлекательный молодый человек. Но некрасивость скрашивалась благородством манер.

– Хватит вам! – рявкнул Лек, вставая. – Два юмориста недоделанных! По тренировкам соскучились? Так я вам сейчас устрою ночную пробежку с утяжелителями верст на сорок. Посмотрим, как вы после того запоете. Садитесь лучше к костру, давно хотел вам кое-что рассказать.

Ученики охотно оставили забавы и расселись вокруг костра, с любопытством смотря на наставника. Всем четверым страшно нравились вечерние посиделки и рассказы об обычаях боевого братства. Да и легенд о великих мастерах Лек знал множество. Впрочем, Энет знал не меньше, но предпочитал молчать о том, тем более, что горец рассказывал живо, интересно, в его интерпретации даже хорошо знакомые легенды приобретали новое, порой неожиданное звучание.

– Сегодня я хочу поговорить об императоре, – негромко сказал юноша, осматривая по очереди учеников. – Откровенно говоря, есть многое, во что я никак не могу поверить. Например, в то, что никто не знает его величество в лицо.

– Наставник! – не выдержал Энет. – Ты ошибаешься, эльдары знают. Но больше никто.

– Разве так бывает? – изумился Храт. – Разве вождь или старейшина станут скрывать лицо?

– Не знаю… – развел руками Лек. – Может, ты расскажешь? Ты ведь у нас книжник.

Он вопросительно посмотрел юного графа. Тот смущенно зарделся.

– Хорошо, – ответил он. – Я много читал по истории империи.

– Об истории потом, – отмахнулся Лек. – Я хочу понять почему император прячется.

– Он не прячется! – вскинулся Энет. – Это закон, установленный Элианом Завоевателем, создавшим империю. Согласно этому закону, император не имеет права открывать своего лица никому, кроме эльдаров. Не имеет права жить во дворце в праздности. Не имеет права долго оставаться на одном месте и из-за этого постоянно перемещается по стране. Любой встречный может оказаться им. И только после его смерти родные императора узнают о том, кто жил рядом с ними. У императора есть только долг! Ничего больше.

– Единый… – прошептал Лек, вздрагивая. – Значит, это правда. Никогда не верил. Жить только во имя долга? Не имея ничего для себя? Это же адски трудно!

– Именно потому в нашей стране нет наследственной власти, – кивнул юный граф. – Принц становится императором только если достоин того. За всю историю Элиана подобное случалось всего пару раз, обычно его величество избирает себе преемника, исходя только из личных качеств человека. Им может оказаться кто угодно, хоть последний простолюдин. Главное, чтобы обладал нужными талантами. Например, после смерти второго или третьего, не помню точно, императора, выяснилось, что он был нищим. Профессиональным нищим! Кстати, именно после него в империи не осталось нищеты и голода, решил он эту проблему. В другой раз его величество оказался старьевщиком. В третий – вышибалой в кабаке. Император каким-то образом совмещает обычную жизнь с обязанностями повелителя и предводителя боевого братства. Как? Не знаю. Ничего не знаю. Слухов море, да только…

– Но зачем? – ошеломленно спросил эльф.

– Наверное, чтобы император не зажрался, чтобы власть не попала в руки изнеженных и ни к чему не пригодных людей, как часто случается, если эта власть наследственная, – ответил Лек, сам напряженно размышляя.

– Оно бывает, – хмуро согласился орк. – Дядьку вон моего двоюродного взять. Редкая ведь паскуда. Никто б его до власти в жизни не допустил, но старший сын старейшины. И все. Теперь он никому в клановом кагале жизни не дает, половина Мрока от него стонет. Все на себя тянет и по хрену ему какой ценой.

– Да, это, наверное, основная причина, – кивнул Энет. – Но есть еще немало других. Однако схема не работала бы, если бы император не являлся магом. Наверное, самым сильным в мире. Если бы не имел возможности мгновенно оказаться в любой точке империи. Как он это делает, никто не знает, даже порталы не дадут так быстро переместиться. Ученые Академии давно себе головы сломали, пытаясь понять принципы заклятий его величества и эльдаров. Не работают эти заклятия ни у кого иного! Даже у самого сильного мага.

– Но ты говорил, что императором может стать любой, – удивленно сказал Санти. – Разве тот нищий был магом?

– Изначально не был… – развел руками Энет. – В этом и заключается главная тайна элианского престола. Становясь императором или эльдаром, человек одновременно становится магом огромной силы и приобретает знания, недоступные даже самому выдающемуся ученому. Как? Почему? По какой причине? А бог его знает! Да еще его величество с эльдарами. Но они никому еще этого не открыли. В Академии с самого ее основания пытаются хоть что-нибудь понять. Не может человек, не обладающий даром, выучиться на мага. Бесполезно учиться, если доступа к силе нет. Испокон веков было так. Только вот императору законы не писаны. Он их сам пишет.

– А… – открыл было рот Храт.

– Всем молчать! – резко приказал Лек, подымая руку. – У нас гости.

Действительно, добрых пару минут ему не давало покоя ощущение чьего-то приближения. Юноша вслушался в ночную тишину и услышал негромкий скрип тележных колес. Не иначе, припозднившийся путник едет по недалекой дороге. Лек решил устроить привал неподалеку от нее из-за того, что подобраться незаметно по каменному покрытию будет куда труднее. Внезапно скрип колес стих.

– Люди добрые! – воззвал чей-то голос. – Дозвольте страннику погреться у вашего костра.

– Коли не злодей, грейся, – отозвался насторожившийся горец, положив ладони на рукояти картагов.

– Н-но! – скомандовал голос, колеса снова заскрипели, и вскоре на поляну выехала крытая просмоленным полотном повозка бродячего торговца, которую тянул мощный битюг.

С облучка соскочил кряжистый мужик лет пятидесяти с чем-то на вид. Крупное, мясистое лицо украшала добродушная улыбка. Короткие черные волосы и небольшую бородку подернула седина. Серые глаза смотрели с прищуром и некоторой иронией, казалось, человек посмеивается и над самим собой, и над всеми вокруг. Добродушно посмеивается. Судя по внешнему виду, типичный уроженец южных уделов империи, скорее всего родом из провинций Инат или Дир-Арнат. Одет он был в добротную кожаную одежду, такую обычно предпочитали всему другому люди, постоянно находящиеся в дороге. Наемные воины, торговцы, бродячие лекари, ремесленники и скоморохи. На плечи незнакомец накинул далеко не новый, но при том совершенно целый шерстяной плащ темно-коричневого цвета. Лек внимательно осмотрел путника, искренне надеясь, что перед ним не один из убийц-профессионалов, посланных по его душу. На всякий случай юноша держался настороже, готовясь в любой момент сорваться в вихрь смерти, как часто называли в боевом братстве танец мечей. Но непохож был гость на убийцу, скорее на торговца средней руки. Да и движется тяжеловато, воины двигаются совсем иначе.

– Доброй вам ночи, молодые господа! – низко поклонился незнакомец, заметивший, видимо, шитые золотом пояса аристократов Лека с Энетом. – Меня кличут Мараном из Шадна, я гончар-посудник. Колесо сломалось, едва починил, до дорожного двора уж не добраться седня. Еду, гляжу костер виден недалече, я и подъехал. Вы уж простите мою наглость, светлый лорд…

– Лек ар Сантен, – представился юноша и представил учеников. – Присаживайтесь к огню. Только уж извините, угостить нечем, все съели.

Он не заметил удивленного взгляда горшечника, явно ожидавшего, что молодые лорды погонят его прочь. Потом только тот понял, что перед ним – горец с Манхена. Колониальные аристократы еще не успели стать настолько спесивыми, как имперские. Впрочем, разные попадались и среди тех, и среди других. Потому ремесленник снова поклонился и подошел к огню, захватив с облучка мешок со снедью.

– Не побрезгуйте моим угощением, молодые господа, – сказал он, садясь. – Я вчера вечером в Дихту заехал, городишко так себе, плюнуть и растереть. Зато сыр там делают лучший в империи. Его даже ко двору наместника поставляют.

– Сыр?! – встрепенулся было орк, ничуть не наевшийся маленькой эльфийской лепешкой, но при виде недовольного лица наставника замолчал.

– Искренне благодарен, – склонил голову Лек, – но мы уже ужинали.

– Вы не стесняйтесь, молодые господа! – снова добродушно улыбнулся горшечник. – Вы ведь горные мастера, вижу? А опосля тренировки есть завсегда хочется. У меня самого старшой сын в воинское сословие подался, знаю, скоко ему еды надо. Я ж от чистого сердца!

На поляне все еще тянуло горелым. Маран шумно втянул воздух и едва заметно скривился. Эльф сразу покраснел при виде этого, никак не мог забыть своего конфуза. Лек подумал немного и кивнул, хотя в голове мелькнула мысль, что его могут отравить. Но юноша никак не мог привыкнуть не доверять людям.

– Благодарю! – тоже улыбнулся он. – Откровенно говоря, мы сегодня без ужина остались по вине одного мечтательного оболтуса.

Тинувиэль покраснел еще сильнее и снова растопырил уши в стороны. Только тут горшечник обратил внимание, что с двумя из молодых людей что-то не так. Маран далеко не сразу понял, что перед ним, вообще-то говоря, не люди, а эльф с орком. Если последних можно было иногда увидеть на рынках империи, то первых не видели никогда. О них только рассказывали в сказаниях и легендах о давно прошедших временах. Ремесленник ошеломленно уставился на Тинувиэля, потом перевел взгляд на Храта и потряс головой.

– Простите… – выдавил, наконец, из себя горшечник, глаза его были очумелыми.

– Это мои ученики, – наклонил голову Лек, пытаясь скрыть ехидную ухмылку.

– В-вы и правда эльф? – почти неслышно спросил Маран у принца.

– Да, – нежный голосок Тинувиэля прозвучал звоном колокольчика.

– Еще раз простите за любопытство… Н-но как?!

– Самое обычное дело, – весело рассмеялся Лек, уж больно забавно выглядело вытянувшееся лицо ремесленника. – Тинувиэль из дому сбежал, чтобы горным мастером стать. Неделю назад точно так же, как и вы, на огонь нашего костра вышел, я его в ученики и взял. Тогда я тоже очень удивился. Не обижайтесь на смех, уважаемый Маран из Шадна.

– Да чего там! – смутился тот, продолжая искоса поглядывать на все еще красного эльфа.

– А я – урук-хай! – торжественно провозгласил Храт, оскалив свои немалые клыки.

Ремесленник нервно вздрогнул, орочьи клыки в полпальца длиной и горящие желтым огнем глаза могли напугать кого угодно. Особенно людей, к такому зрелищу непривычных, а ими в элианской империи было почти все население за редким-редким исключением. Маран достал из мешка свежий хлеб и круг великолепного желтого сыра, стоившего на тарсидарских рынках до двух тархемов за фунт. Сыр оказался настолько вкусным, что круг исчез почти мгновенно, причем, больше половины умял Храт, которому при его габаритах все время не хватало еды. В городе вопрос решался просто, все расходы по содержанию урук-хай с какой-то стати взяла на себя императорская казна. Зато в лесу приходилось постоянно подкармливать беднягу, чтобы не свалился без сил. Леку было несколько неудобно из-за того, что ввел незнакомого человека в немалые расходы, но Маран отказался брать плату за сыр. У горшечника нашелся даже кувшин с пивом, но тут уж юноша не выдержал и запретил ученикам даже прикасаться к спиртному. Не хватало только!

Разговор вертелся вокруг всего на свете, но вскоре снова скатился к обсуждению императора с эльдарами и их магии. О недовольстве церкви «грязными колдунами» и постоянных интригах аристократов, пытающихся добиться большей власти.

– Простите, молодые господа… – нерешительно сказал Маран. – А можно мне сказать, как оно со стороны простого человека выглядит?

– Конечно, – ответил Лек. – Будем благодарны.

– Вот вы говорите, что церкачи народ супротив императора настрополяют. Оно-то так, да токо люди тоже не все идиоты, не ссильно-то они святых отцов слушают. А чего? Да того, что живем мы хорошо, и каждый знает, кого за то благодарить. У нас за полторы тыщи лет хоть раз голод был? Нет! У всех кусок хлеба имеется. Даже у последних бездельников. Каждый может придти в кабак и сказать, что голоден, а денег нет. Накормят за счет его величества, токо имя запишут. Но ежели здоровый человек так завсегда делать станет, не захочет работать, то такого лентяя быстро в колонии спровадят. Там дом и землю дадут – живи! Дальше. Бандюг у нас считай и нет. Я вот всю империю объездил, ни разу не грабили! А дорога порой по многу сот верст тянется. Вон, от Тарсидара до Элиандара али до Аранара по тыще с гаком будет. Через лес, через горы, через степь. А нету бандюг! Повывели! В городах случается, но редко. Воров полно, драк тоже, но чтоб убили за кошелек? Не, такого нет. Лет пятьсот никто о таком не слыхивал. Не все свое счастье понимают, но нормальные люди понимают. А на хамье стража есть.

– Может, и правда… – задумчиво прикусил губу Лек. – В наших селениях лет пять назад голод начинался, половина скота передохла от какой-то болезни. Так через двадцать дней обоз с продовольствием пришел из метрополии и лекари приехали, какой-то дрянью больных овец накормили, больше ни одна не подохла. Денег не взяли, сказали, что за счет казны. А отец ведь ни у кого помощи не просил, не сообщал о голоде, думал сам справится. Откуда только узнали?

– Эльдары все и всегда знают, – хитро ухмыльнулся горшечник. – А не знают чего, так люди расскажут. Холопов ведь у нас нету. Все свободные. Не нравится у какого лорда, притесняет, денег не платит, так легко можно сняться и к другому податься. Землю завсегда дадут. Хоть и в колонии. Коли хозяин попробует не отпустить али насильничать, то любому горному мастеру пожалуйся, сразу порядок наведет. Оно лордам, конечно, сильно не нравится, все хотят закабалить народ, да токо император не дает. И мы то хорошо понимаем. Не будет императора, схарчат нас, рабами сделают, как в Нартагале. Уж коли чего не так сказал, простите дурака, молодые господа, мы люди простые…

Лек с трудом сдержал улыбку. Простые? Ну-ну. Мастер-посудник по фарфору к простым никак не относится, фарфоровая посуда и в империи стоила немало, а уж за ее пределами вообще ценилась на вес золота. Нартагальские, даркасадарские, оркограрские и карвенские купцы за партию фарфора готовы были платить любые деньги, зная, что все равно без прибыли, и хорошей прибыли, не останутся. А по словам Марана, он вооще изготавливал сервизы на заказ для аристократических семейств. Понятно, что такой мастер без куска хлеба с маслом никогда не останется, всегда найдутся желающие прихвастнуть перед соседями.

Однако слова горшечника заставили задуматься. И сильно задуматься. Теперь юноша понимал, что старый мэтр не лгал, что все его слова были правдой. Только Лек не хотел им верить. Да, императору, к которому так относятся простые люди, служить действительно честь. Теперь он уже не удивлялся богатому виду горожан и отсутствию голодных на улицах. В колониях они еще появлялись, но с каждым годом все реже, империя устанавливала свои порядки везде, куда могла дотянуться. Жестко устанавливала. Но Лек не мог понять другого. За счет чего достигается все это изобилие. Ведь ничего не берется из ниоткуда, все создается только человеческим трудом. Налоги? Возможно, судя по последней переписи, население империи перевалило за двести миллионов человек и продолжает быстро расти. И свободных, необрабатываемых земель еще много. Но надолго ли их хватит? Юноша вскоре запутался в своих рассуждениях и дал себе зарок расспросить мастера-наставника. Уж он-то должен знать!

– Самое интересное, что основы всего этого заложил первый император, – почти неслышно сказал Энет. – Он меня с детства страшно интересовал. Перерыл всю императорскую библиотеку в поисках хоть каких-нибудь достоверных сведений, но сохранились только легенды. Никто толком не знает кем был Элиан Завоеватель и откуда он вообще взялся. Откуда получил свою силу? Почему решил объединить десятки королевств в единую империю и каким образом сделал это? Слухи. Сказки. Преположения. Больше ничего.

– Если молодые господа хотят, – снова заговорил горшечник, – то могу рассказать легенду, которую вы вряд ли знаете. Я в молодые годы думал монахом стать, послушничал в одном крохотном монастыре неподалеку от Южных Цитаделей. В библиотеке за книгами смотрел. Нашел случайно старую рукопись, едва разобрать смог, что там было написано.

– Да, хотим! – едва не подпрыгнул юный граф, глаза его буквально загорелись. – Пожалуйста!

Лек тоже не прочь был послушать, первый император всегда интересовал его. Загадочная и противоречивая фигура. Кем он был? Великим магом или грязным колдуном, как со злобой утверждали благородные семейства завоеванных стран? Да. Великим ученым и великим кузнецом? Снова да. Великим полководцем и великим реформатором? Еще раз да. Это признавали даже его враги. За каких-то двадцать лет неизвестно откуда взявшийся бродяга создал огромную империю, которой до смерти боялись все соседи. Впрочем, вскоре близких соседей у Элиана не осталось, все они влились в империю. Добровольно или нет, значения не имело, важно, что влились. Самое странное, что никто из подданных не знал великого императора в лицо. Безликая, мрачная фигура в сером плаще с капюшоном, вокруг которого вился туман, скрывая очертания. Глуховатый, безразличный голос, неслышная поступь и поражающая воображение доброта к несчастным и угнетенным. Законы, оставленные его величеством, оказались добры и справедливы. Но к преступившим закон у Элиана не было ни капли жалости. Да и правильно, жалеть того, кто жил чужой болью и чужим горем, не стоило. Привычки первого императора вообще пугали. Он почти никогда не бывал в своем роскошном дворце, вихрем носясь по всей стране и наводя порядок, если требовалось. На женщин даже не смотрел, хотя самые красивые дамы высшего света прилагали невероятные усилия, чтобы привлечь его внимание. Однако ни у одной не получилось.

Бывшие независимые королевства, княжества и герцогства материка Аладан превратились в провинции гигантской империи. Наместниками чаще всего становились прежние правители, если у них, конечно, хватало ума принести Элиану I-му клятву верности. Однако втайне все они люто ненавидели узурпатора и лелеяли планы мести. Мало кто только решался реализовывать эти планы. На свое счастье не решался, бунтовщиков император уничтожал настолько страшно, что после пары случаев бунты вообще прекратились, и благородные господа затаились, ожидая смерти чудовища. Но время было упущено, люди, узнавшие, что такое безбедная, сытая и спокойная жизнь, не захотели возвращаться к прошлому. Не захотели снова постоянно воевать по приходи господ, бросающих жизни солдат на алтарь собственной спеси. Между городами империи проложили при помощи магии широкие, ровные дороги, по которым могли проехать до десятка повозок в ряд. В самих городах выстроили из белого камня знаменитые императорские башни шестисот локтей высоты с колдовскими хрустальными шарами на вершинах, при помощи которых осуществлялась мгновенная связь. Впрочем, маги Академии подозревали, что башни служат еще многим целям, но ни один не сумел понять каким. Ночами они часто горели призрачным светом и в первое время сильно пугали горожан. Однако постепенно люди привыкли к призрачному освещению и даже стали гордиться тем, что улицы их родных городов в темное время суток освещает магия самого императора. Прошло несколько лет, и Элиан начал создавать орден рыцарей престола, которых вскоре прозвали эльдарами. Прозвище прижилось, став со временем официальным названием. Но по каким критериям его величество отбирал людей никто не понимал. Однако мало кто отказывался от высокой чести, немало младших сыновей благородных родов приняли серые плащи с серебряными шнурами. Одно только «но». Став эльдаром, человек покидал родной дом и становился едва ли не бродягой, носясь по примеру своего повелителя по всей стране и нигде надолго не задерживаясь. Да и менялись рыцари престола, страшно менялись. Все, что волновало обычного человека, переставало волновать их. Мало того, каждый из них становился магом ненамного слабее самого императора, не имея в прошлом ни крохи магических способностей. Как такое могло случиться? Ученые и маги Академии только руками разводили, если у них спрашивали об этом. По всем законам магии это было невозможно. Способности мага являлись врожденными, и никакое обучение не могло помочь человеку, не имеющему дара Единого. Но его величество слова «невозможно» не признавал и много раз сдвигал пределы возможного. Прекрасным тому примером оказалось объединение ненавидящих друг друга боевых школ в единое целое и создание боевого братства. Элиан лично разработал при помощи патриархов школ несколько новых стилей боевого мастерства, ставших со временем общепринятыми среди горных мастеров. С тех пор войска империи стали непобедимы, они не проиграли ни одного сражения. Страна развивалась и богатела взрывообразно, тысячи торговых и военных кораблей плавали по всем океанам мира, возвещая славу Элиана. Даже с орками император исхитрился заключить союз, чего никогда еще не случалось. Краснолицые уроды воевали с людьми и эльфами на уничтожение испокон веков, не желая идти ни на какие компромиссы. К тому же последняя война, во время которой орков вытеснили за орванский перешеек, закончилась немногим более двухсот лет назад, и краснолицые все еще люто ненавидели победителей. Чем сумел заинтересовать урук-хай император, как добился мира? Предположений высказывались тысячи, только правды не знал никто. К сожалению, вторая древняя раса, эльфы, после заключения договора с Оркограром объявила империю злом и прекратила какое-либо общение с людьми, отгородившись на юге Аладана барьером мертвого леса, пройти через который не мог даже маг, не говоря уже о обычном человеке. С тех пор элианцы не видели ни одного перворожденного, кроме как на гравюрах, и попросту забыли, как те выглядят. Тинувиэль оказался первым рискнувшим появиться в империи эльфом. Лек искренне надеялся, что не последним.

– Это была даже не легенда, – в глазах ремесленника появилась легкая грусть, лицо помрачнело. – Обрывок рукописи, написанный, судя по контексту, одним из первых эльдаров. А может, и вообще первым…

Лек бросил настороженный взгляд на Энета. Тот тоже выглядел удивленным. Было от чего. Из речи Марана внезапно начисто исчезли просторечные словечки, он начал говорить совершенно правильно, как говорили только аристократы и ученые. Другим словом, образованные люди. Юноша снова насторожился. Что-то здесь было не так и сильно не так. Хотя горшечник ведь сказал, что когда-то послушничал в монастыре. Монахов тоже обучали говорить высоким стилем лаарского. Может, он вспомнил прошлое, и привычная когда-то речь вернулась сама по себе? Хотелось бы надеяться…

– Начало я запомнил дословно, – продолжил Маран, он выглядел в этот момент властным и решительным, ничуть не похожим на простолюдина. – Слушайте.

«Кто я? Да разве это имеет какое-нибудь значение? Нет. Я сам давным-давно позабыл имя, данное мне при рождении. Слишком много путей пришлось пройти с тех пор, как меня в последний раз называли им. Но я хотел рассказать вам не о том. Я хотел рассказать о человеке, который стал для меня всем. Другом, братом, отцом и учителем. Наверное, вы слышали о нем. Многие считают его чудовищем, выползшим из ада. Единый им судья. Я говорю об императоре Элиане. Учитель покинул нас десять лет назад, я тоже очень стар и доживаю оставшиеся мне немногие годы в этом маленьком монастыре. Отец-настоятель убедил меня написать правду. Я согласился, хотя до сих пор сомневаюсь, что эта правда кому-нибудь нужна. Люди верят только в то, во что хотят верить. Иначе не бывает. Но мне все равно. Напишу так, как видел и знал. Конечно, я не знал всего, да и не мог знать, несмотря на всю мою магическую силу. Как мне смешно слышать за спиной настороженный, злобный шепот: „Эльдар… Чудовище… Проклятый колдун… Убийца…“ Глупые вы люди. Поймите, я не имею права использовать Силу ради себя. Только ради вас. Даже если буду умирать от голода, то не имею права наколдовать себе кусок хлеба. И ни один из нас не имел и не имеет такого права. Но вы видите только то, что вам говорят ваши собственные глупые предрассудки. Что ж, это ваш собственный выбор и отвечать перед Создателем за него тоже вам самим. Потому моя рукопись навсегда останется в монастыре, вы ее просто не поймете. Извратите и испохабите. Но даже в ней я не выдам тайн, способных помочь нашим врагам разрушить созданное Учителем. Я просто хочу рассказать историю прихода великого императора…»

– К сожалению, дальше дословно не помню… – развел руками горшечник. – Да и прочесть я сумел меньше трети рукописи, остальное сожрали мыши.

– Мыши? – разочарованно переспросил Энет. – Крайне жаль. Я бы обязательно добрался до этого монастыря… Рукопись одного из первых эльдаров?! Это же невероятная ценность! Ее любой университет по весу золота купит!

– Я вас прекрасно понимаю и полностью согласен, – огорченно вздохнул Маран. – Когда я понял, что большая часть пергамента превратилась в труху, то сам едва не плакал. Увы, почти полторы тысячи лет прошло, срок немалый.

– Но хоть треть сохранилась? Я сообщу декану исторического факультета Тарсидарского университета, он пошлет гонцов, любые деньги заплатит…

– К сожалению, она осталась только в моей памяти, – скривился горшечник. – Когда отец-настоятель узнал, что помощник библиотекаря нашел рукопись эльдара, то немедленно сжег «еретические писания грязного колдуна» под торжественные песнопения… Это меня настолько потрясло, что я бежал из монастыря. С тех пор ноги моей в храме не было и не будет!

– Церковь… – гадливо скривился Лек. – «Святые» отцы считают, что только у них есть монополия на истину. Честное слово, слишком много его величество этой поганой сволочи воли дал. Давить их надо без жалости, как клопов!

– Нельзя, – отрицательно покачал головой Энет. – Будет бунт. Страшный, кровавый бунт. Самых одиозных нужно останавливать, они готовы предать анафеме саму империю, требуя, чтобы «грязные колдуны» отдались на суд «мудрых и справедливых» карвенских первосвященников и пошли на костер. Долго не знали, что с такими делать, пока кто-то из императоров не нашел прекрасный способ борьбы с фанатиками. Убивать их глупо, сделают знаменем, превратят в великомучеников и объявят святыми. А их идеи укоренятся.

– Но как же тогда с ними бороться? – растерянно посмотрел на ученика Лек.

– Их выставляют смешными. Когда люди над кем-то смеются, то не воспримут всерьез идей, высказываемых этим кем-то.

– Отлично! – одобрил Храт, желтые глаза орка искрились весельем. – Не, лучше не придумать.

– Согласен, – улыбнулся Энет. – Фанатикам подстраивают разные безобидные, но смешные ловушки. Наверное, наш Санти многое мог бы предложить. Как, рыжий, придумаешь что-нибудь интересное для «святых» отцов?

– У-у-у… – протянул расплывшийся в улыбке скоморох. – Я им такого придумаю…

– Я тебе придумаю! – погрозил ему кулаком едва сдерживающий смех Лек. – Нашелся мне тут борец с фанатиками. Честное слово, только попробуй. Выломаю лозину, спущу штаны и выпорю.

– А я помогу! – довольно осклабился Храт. – С большим удовольствием.

– Лучше не надо! – бодро отозвался рыжий, на всякий случай отодвигаясь от наставника подальше.

– Вот ведь бедовый… – пожаловался Марану юноша. – На минуту без присмотра оставишь, обязально чего-нибуть натворит. Никак не может успокоиться.

– Сам таким в юности был, – ухмыльнулся тот. – Сколько меня еще в монастыре за разные выходки пороли бывало. Но со святошами иначе нельзя, молодой господин. Отец-настоятель, кстати, поплатился за свой поступок. Кто-то из нынешних эльдаров узнал об уничтожении древней рукописи. Бог его знает как, но узнал. После того вандал несколько лет щеголял с огромными ослиными ушами, и при попытке прочесть проповедь только ревел трубным гласом. Даже монахи от смеха корчились. Вы только представьте себе… Выходит на амвон надутый спесью отец-настоятель, откидывает капюшон сутаны, и всеобщему обозрению открываются мохнатые, покрытые паршой и крупными вшами уши в локоть длиной. Не замечая перешептываний изумленных прихожан, начинает проповедь. Но все слышат только одно: «Иа! Иа-Иа! Иа-Иа-Иа!» Тут уж люди не выдержали, по полу от хохота катались.

– Вау! – восторженно воскликнул Санти. – И я бы лучше не придумал!

Лек представил себе конфуз толстого монаха и совершенно неприличным образом заржал. Хорошо эльдар осадил фанатика, великолепно просто. Это куда действеннее, чем прибить. Кто станет относится всерьез к настоятелю, ревущему подобно ослу при первой попытке что-нибудь сказать? Да никто! Разве что самые фанатичные идиоты, а таких, слава Единому, немного.

– Но вы не досказали, господин Маран, – заметил Энет.

– Вы правы, светлый лорд, – вздохнул тот. – А дальше в рукописи было вот что…

Больше полутора тысяч лет назад на территории нынешней инарской провинции жила себе нищая страна Саен, маленькая и никому не нужная. Правил ею князь, бывший ненамного богаче своих подданных. Войска соседей иногда грабили население, но брать с саенцев чаще всего было нечего, кроме продовольствия, да и того имелось мизерно мало. Голод десятилетиями являлся постоянным гостем в селениях саенского княжества. Люди толпами уходили в леса, пытаясь прокормиться разбоем, благо неподалеку проходила караванная дорога. Даже сыновья баронов порой не брезговали столь не подобающим благородным господам занятием. Однажды довольно большая банда напала на странника, закутанного в серый плащ. Он появился непонятно откуда, дозоры не предупредили о его появлении. Вскоре разбойники лежали без сознания, странник никого не убил, хотя вполне мог. Перед тем, как уйти, он внимательно посмотрел на очнувшегося предводителя банды, младшего сына живущего неподалеку барона, и сказал: «Идем со мной. Я подарю тебе весь мир». Тот и сам не понял поначалу почему послушался. Но послушался и ушел с незнакомцем, став его учеником. Наверное потому, что никогда не видел человека, способного в одиночку разбросать полсотни здоровых мужиков. Странник назвался Элианом, а баронский сын стал со временем эльдаром, написавшим незадолго до смерти найденную Мараном рукопись. За пару лет будущий император нашел и обучил незнакомому стилю боевого искусства несколько десятков учеников, с помощью которых легко захватил княжеский замок. Никому не было дела до того, что в нищем Саене сменилась династия. Однако через несколько лет соседи пожалели о своей невнимательности. Элиан каким-то образом сумел покончить с нищетой в стране. Он нашел в княжестве железо и медь, построил рудники, и вскоре к замку нового князя потянулись купеческие обозы. Заставил крестьян сеять совсем не так, как они привыкли, результатом чего стало удвоение урожаев. Обучил кузнецов ковать булатные мечи и цельные доспехи, вязать кольчуги и строить требучеты. Создал дисциплированную, закованную в железо армию. Возможно, он и не стал бы завоевывать больше никого, но соседи узнали, что нищие саены нагуляли немного жира, и решили избавить бедняг от обузы лишнего имущества. Конные орды встретил ровный строй похожих на стальные статуи рыцарей. Разгром был сокрушительным, из агрессоров не уцелел почти никто. Нападения князь Элиан соседям не простил и вскоре двинул на них свои войска. Никогда не сталкивавшиеся с регулярной армией, возглавляемой генштабом, королевства пали на удивление быстро, хотя считались довольно сильными. Не прошло и пяти лет, как Элиан захватил больше двадцати стран. Так родилась элианская империя.

– К моему глубочашему сожалению, – развел руками Маран, – на этом рукопись обрывается.

– Как жаль… – закусил губу Энет. – Единый, до чего жаль! Ни в одной легенде не говорится ни о чем подобном. Обычная героическая чушь. Пришел, мол, великий герой и всех победил. Сказки, не более. Зато расказанное вами походит на правду. Эх…

Юный граф с досадой махнул рукой и отвернулся. Лек ничего не говорил, он думал. Прав ученик, рассказ ремесленника правдоподобен. Очень даже правдоподобен, в отличие от слышанных еще дома легенд. Хотелось бы узнать как там все было на самом деле. Только не узнает, слишком много времени прошло. Наверное, всю правду знают только император с эльдарами. Вряд ли кто-нибудь еще.

Поговорив еще некоторое время, все шестеро легли спать. Впрочем, Лек на самом деле не спал, находясь в состоянии полумедитации. Он внутренним зрением контролировал всю поляну. Руки юноши лежали на рукоятях картагов, при малейшей тревоге он был готов мгновенно оказаться на ногах и первым встретить врага.

Ночь прошла на удивление спокойно, даже комары не досаждали сладко спящим ученикам горного мастера и их наставнику. Утром Лек отправился на охоту и легко подстрелил трех гусей, плававших в озере неподалеку. Нравился ему тарсидарский лес. Сколько живности! Дома хорошо попотеть приходилось, прежде чем хоть какую-нибудь дичь отыщешь. Совсем не то здесь! И никому не запрещают охотиться, что удивительно. Позавтракали, попрощались с Мараном и ушли тренироваться дальше.

Ремесленник с почти незаметной улыбкой проводил взглядом скрывшихсяя в чаще парней. Хороши, ребятишки, ничего не скажешь. Толк будет. Но достаточно ли хороши для того, что для них запланировано? Пока рано судить. Надо подождать. И проследить, чтобы ни одна тварь до мальчишек не дотянулась. Вгляд Марана на мгновение стал тяжелым и властным, губы искривила злая гримаса. Однако вкоре он снова улыбался весело и добродушно. Взобрашись на козлы, горшечник чмокнул губами на флегматичного битюга и щелкнул кнутом. Повозка сдвинулась с места и подмяв кусты выехала на ровную каменную поверхность дороги, ведущей к Тарсидару.