"Смерть в сочельник" - читать интересную книгу автора (Эллин Стенли)

Стенли ЭЛЛИН

СМЕРТЬ В СОЧЕЛЬНИК


Когда-то в детстве Борэм-хауз поражал мое воображение. В то время это был еще совершенно новый, блестящий краской дом – гигантское нагромождение причудливых, в викторианском стиле, украшений из металла, дерева и цветного стекла, соединенных с такой беспорядочной расточительностью, что с трудом удавалось охватить все это одним взглядом. Стоя перед домом в этот Сочельник, я, однако, не мог найти и следа того, что так поражало меня в юности. Краска уже давно облупилась, все деревянные, стеклянные и металлические части здания приобрели одинаковый мрачновато-серый оттенок, а окна были так плотно зашторены, что проходящему мимо человеку казалось, будто дом глядит на него дюжиной незрячих глаз.

Когда я резко постучал в дверь своей тростью, мне открыла Силия.

– Вот же звонок, прямо рядом с дверью, – произнесла она. На ней было все то же давно вышедшее из моды и изрядно помятое черное платье, которое она, по-видимому, извлекла из сундука своей матери, и она, как никогда прежде, напоминала старую Катрин в последние годы жизни: костлявая фигура, плотно сжатые губы, бесцветные волосы, стянутые на затылке так, чтобы разгладить все морщинки на лбу. Она была словно стальной капкан, готовый с шумом захлопнуть каждого, кто неосторожно заденет его.

– Я полагал, Силия, что звонок отключен, – сказал я и прошел мимо нее в прихожую. Не оборачиваясь, я чувствовал на себе ее испепеляющий взгляд; затем она резко и недовольно хмыкнула и с силой захлопнула дверь. В то же мгновение мы оказались в густом полумраке, и запах тлена, окруживший меня, перехватил дыхание. Я пошарил рукой в поисках выключателя, но Силия с раздражением произнесла:

– Не надо! Сейчас не время! Я повернулся туда, где неясно белело ее лицо – единственное, что я мог разглядеть, и проговорил:

– Силия, избавьте меня от этого представления.

– В наш дом пришла смерть. Вы же знаете об этом.

– У меня есть на то полное право, – сказал я, – а ваш спектакль меня совсем не впечатляет.

– Она была женой моего родного брата. Я так ее любила.

Я шагнул туда, где она стояла в полумраке, и положил трость ей на плечо.

– Силия, – произнес я, – позвольте мне на правах адвоката вашей семьи дать вам совет. Следствие завершено, вас признали невиновной. Но никто не поверил ни одному вашему слову, когда вы рассказывали о своих глубочайших переживаниях, и никогда не поверит. Запомните это, Силия.

Она так резко отпрянула от меня, что трость чуть было не выпала из моей руки.

– И вы пришли лишь затем, чтобы сказать мне об этом? – спросила она.

– Я пришел потому, что знаю: ваш брат хотел бы видеть меня сегодня.

И если вы не будете возражать, я попросил бы вас не присутствовать при нашем с ним разговоре. Я не хочу никаких сцен.

– В таком случае и вам нечего у него делать! – закричала она. – Он был на следствии. Он видел, что с меня сняли все подозрения. Через какое-то время он забудет все то зло, что держал на меня. Оставьте его в покое, чтобы он смог забыть.

Силия была вне себя от ярости, и, чтобы остановить истерику, я стал подниматься по темной лестнице, на всякий случай держась одной рукой за перила. Но я услышал, что она устремилась вслед за мной, и у меня возникло жуткое ощущение, будто она обращалась не ко мне, а к скрипящим под нашими ногами ступеням.

– Когда он придет ко мне, – говорила она, – я прощу его. Сначала я сомневалась – смогу ли это сделать, но теперь я знаю, что смогу. Я стала молить Бога дать мне совет, и мне было сказано, что жизнь слишком коротка для ненависти. Поэтому, когда он придет ко мне, я его прощу.

Я добрался до конца лестницы и чуть было не растянулся на полу.

Выпрямляясь, я выругался от досады.

– Если вы не собираетесь включать свет, Силия, то вы должны по крайней мере убрать все с дороги. Почему вы не унесли этот хлам отсюда?

– Ах! – воскликнула она. – Это все вещи бедняжки Джесси. Чарли так больно видеть ее вещи, и я поняла, что самое лучшее – это выбросить их.

Затем в ее голосе послышалась тревога.

– Но вы ведь не скажете Чарли об этом, правда? Вы ведь ему не скажете? – спросила она и продолжала повторять свой вопрос, каждый раз произнося его на более высокой ноте, все то время, пока я удалялся от нее, так что, когда я вошел в комнату Чарли и закрыл за собой дверь, мне уже казалось, будто там позади пищит летучая мышь.

Как и во всем доме, шторы в комнате Чарли были до конца опущены.

Одна-единственная лампочка, горевшая в люстре под потолком, тут же ослепила меня, и мне пришлось долго вглядываться, прежде чем я заметил Чарли, который лежал растянувшись на кровати, прикрыв рукой глаза.

Затем он не спеша поднялся и уставился на меня.

– Ну что, – произнес он наконец, кивая головой на дверь, – так она и не включила свет, чтобы вы могли подняться сюда, не правда ли?

– Так и не включила, – ответил я, – но я знаю дорогу.

– Она как крот, – сказал он. – Ориентируется в темноте лучше, чем я при свете. Хорошо бы она это делала и при свете. Иначе когда-нибудь посмотрит в зеркало и придет в ужас от своего вида.

– Да, – согласился я, – похоже, она принимает все это очень близко к сердцу.

Он резко и отрывисто рассмеялся, и его смех был похож на лай морского льва.

– Это потому, что в ней до сих пор сидит страх. Сейчас от нее только и слышишь, как она любила Джесси и как она сожалеет о случившемся. Быть может, она считает, что, если повторить эти слова достаточное количество раз, люди поверят в то, о чем она говорит. Но дайте ей немного времени, и она опять станет все той же Силией.

Я бросил свою шляпу и трость на кровать и рядом положил пальто.

Затем я достал сигару и стал ждать, пока он не извлечет спичку из коробка и не даст мне прикурить. У него так сильно дрожала рука, что он никак не мог зажечь сигару и сердито заворчал на себя. Затем я медленно выпустил облако дыма в потолок и замер в ожидании.

Чарли был на пять лет моложе Силии, но, увидев его тогда, я поразился – он выглядел лет на двадцать старше. У него были все такие же светлые, тусклые, почти бесцветные волосы, так что трудно было сказать, начали ли они седеть или нет. Но его щеки заросли тонкой серебристой щетиной, а под глазами виднелись огромные сине-черные мешки. И если в Силии всегда чувствовалась некая твердость и непреклонность, словно внутри у нее был негнущийся стержень, то Чарли вечно казался сгорбленным, поникшим – неважно, сидел ли он или стоял, – как будто он того и гляди упадет вперед. Он пристально смотрел на меня и в нерешительности теребил свои усы, которые мягко свисали над уголками рта.

– Вы ведь знаете, зачем я вас пригласил, не так ли? – произнес он.

– Догадываюсь, – ответил я, – но лучше бы все-таки вы сами объяснили.

– Не буду от вас ничего скрывать, – сказал он. – Все дело в Силии.

Я хочу, чтобы она получила по заслугам. Никакой тюрьмы. Я хочу, чтобы ее взяли и убили по закону, и я хочу при этом присутствовать.

Пепел с моей сигары упал на пол, и я старательно втоптал его в ковер.

– Но вы же присутствовали на следствии, Чарли, и знаете, как все было. Силию признали невиновной, и до тех пор, пока не появятся новые доказательства ее вины, она так и останется вне подозрений.

– Доказательства! Боже мой, какие еще нужны доказательства! Они громко спорили, стоя на самом верху лестницы. Силия просто схватила Джесси и сбросила ее вниз. Она убила ее. Это же убийство, не так ли?

Точно такое же, как если бы она воспользовалась оружием, или ядом, или еще чем-нибудь, не окажись поблизости лестницы.

Я устало опустился в старое кожаное кресло и стал наблюдать, как на кончике сигары снова стал образовываться пепел.

– Позвольте мне объяснить вам все это с юридической точки зрения, произнес я таким монотонным голосом, что мои слова могли показаться просто хорошо заученной фразой. – Во-первых, у вас нет свидетелей.

– Я слышал, как Джесси вскрикнула и как она рухнула на пол, – в который раз проговорил он, – и, когда я выбежал и увидел ее лежащей там, внизу, именно в тот момент я услышал, как Силия захлопнула за собой дверь. Она столкнула Джесси и шмыгнула к себе, как крыса, чтобы не попасться никому на глаза.

– Но ведь вы ничего не видели. А поскольку Силия утверждает, что в момент происшествия ее там не было, значит, нет и свидетелей. Другими словами, рассказ Силии сводит на нет вашу версию, а поскольку вы не были очевидцем, то не можете так легко и просто превращать в убийство то, что могло быть несчастным случаем.

Он медленно покачал головой.

– Но вы ведь в это не верите, – проговорил он. – Вы ведь на самом деле не верите в это. А если это не так, то можете сейчас же убираться, и чтоб больше я вас здесь не видел.

– Верю я в это или нет, не имеет никакого значения. Я пытаюсь показать вам юридическую сторону этого дела. Ну а каковы же мотивы?

Ради чего было Силии убивать Джесси? Уж конечно же, не ради денег или имущества – она имеет свой собственный доход, как и вы.

Чарли присел на краешек кровати и наклонился ко мне, держа руки на коленях.

– Нет, – прошептал он, – дело тут не в деньгах и не в имуществе.

Я беспомощно развел руками.

– Так в чем же?

– Да вы же знаете, – сказал он. – Во мне. Сначала это была старая леди, у которой случался сердечный приступ всякий раз, как только я пытался принадлежать самому себе. Потом, когда она умерла и мне показалось: я стал свободен, появилась Силия. С той самой минуты, когда я просыпался утром, и до того момента, когда я ложился спать, Силия не отходила от меня ни на шаг. У нее никогда не было ни мужа, ни ребенка – но у нее был я!

– Но она же ваша сестра, Чарли. Она любит вас, – тихо проговорил я.

В ответ раздался все тот же неприятный, отрывистый смех.

– Она любит меня так же, как плющ любит дерево. Теперь, когда я думаю о прошлом, я по-прежнему не могу понять, как ей это удавалось она просто посмотрит на меня как-то по-особому, и силы покидают меня.

И так продолжалось до тех пор, пока я не встретил Джесси... Как сейчас помню тот день, когда я привел Джесси к нам в дом и сообщил Силии, что мы поженились. Она ничего не сказала, лишь взгляд у нее был тот самый – должно быть, именно так смотрела она и тогда, когда столкнула Джесси с лестницы.

– Вы же заявили на следствии, что никогда не видели, чтобы она угрожала Джесси или обижала ее, – сказал я.

– Конечно, я ни разу не видел! Но когда Джесси ходила как в воду опущенная и все время молчала или плакала по ночам, лежа в кровати, и не говорила почему, я прекрасно понимал, что происходит. Вы же знаете, что за человек была Джесси. Не сказать, чтобы она была уж очень умной или хорошенькой, но у нее было на редкость доброе сердце, и она души во мне не чаяла. И когда уже через месяц все это стало в ней угасать, я знал, в чем причина. Я поговорил с ней, поговорил с Силией, и обе они лишь покачали головой. Мне ничего другого не оставалось, как бесцельно бродить по дому, но когда это случилось, когда я увидел Джесси, лежащую там внизу, то совсем не удивился.

– Не думаю, чтобы это вообще удивило кого-нибудь, кто знает Силию, – заметил я, – но мы не можем строить на этом обвинение.

Он бил кулаком по колену и раскачивался из стороны в сторону.

– Что мне делать? – спросил он. – За этим я вас и позвал – скажите, что же мне делать. Всю свою жизнь я нигде не бывал и ничем не занимался из-за нее. На это она сейчас и рассчитывает – что я ничего не стану предпринимать и она выйдет сухой из воды. Затем, через какое-то время, все уляжется, и мы вернемся к тому, с чего начали!

– Чарли, напрасно вы так себя накручиваете, – сказал я.

Он встал, пристально посмотрел на дверь, затем на меня.

– Но я же могу кое-что сделать, – прошептал он. – Вы догадываетесь?

Он ждал ответа с торжествующим видом человека, который загадал трудную загадку, заведомо зная, что она поставит собеседника в тупик.

Я поднялся, чтобы видеть его лицо, и медленно покачал головой.

– Нет, – ответил я. – Что бы вы ни придумали, выбросьте это из головы.

– Не пытайтесь сбить меня с толку, – сказал он. – Вы же знаете, можно убить так, что никто этого не докажет, если ты такая же хитрая бестия, как Силия. Но разве я не столь же сообразителен и хитер, как она?

Я схватил его за плечи.

– Ради Бога, Чарли, перестаньте так говорить. Он освободился от моих объятий и нетвердой походкой пошел, держась за стену. Глаза его ярко блестели, рот был приоткрыт, виднелись зубы.

– Скажите, что же мне делать? – взмолился он. – Все забыть, забыть о том, что Джесси мертва, что она уже в могиле? Сидеть здесь и ждать, пока Силии надоест меня бояться и она убьет меня, как и Джесси?

Мои годы и сдержанность изменили мне в этой маленькой перепалке с ним, и я почувствовал, что мне уже не хватает самообладания и воздуха.

– Вот что я вам скажу, – не выдержал я. – Вы не выходили из дому с тех пор, как закончилось следствие. Пришло время выйти хотя бы только для того, чтобы пройтись по улицам и поглядеть вокруг.

– Ну да, и чтобы, завидев меня, все надо мной смеялись?

– Попробуйте, а там видно будет. Эл Шарп сказал, что кое-кто из ваших друзей придет сегодня вечером к нему в гриль-бар и что он будет рад видеть и вас у себя. Вот вам мой совет – не знаю, плох он или хорош.

– Ничего в нем хорошего нет, – раздался голос Силии. Дверь была открыта, и она неподвижно стояла на пороге комнаты и щурилась на свет.

Чарли повернулся к ней, на его щеках заходили желваки.

– Силия, – произнес он, – я же просил тебя никогда не заходить в эту комнату. Она была невозмутима.

– Я и не захожу в нее. Я просто пришла сказать, что твой обед готов.

Он с угрожающим видом шагнул в ее сторону.

– Ну, ты все слышала, что я сказал, пока стояла под дверью? Или мне еще раз повторить для тебя?

– Я услышала нечто возмутительное и мерзкое, – тихо проговорила она, – приглашение выпить и повеселиться в то самое время, когда в доме траур. Мне кажется, я имею право выразить свое неодобрение.

Он смотрел на нее, не веря своим ушам, и мучительно пытался найти слова.

– Силия, – воскликнул он, – скажи, что ты шутишь! Только самая отъявленная ханжа на свете или какая-нибудь сумасшедшая могла произнести то, что ты сейчас сказала, да еще на полном серьезе.

Тут она взорвалась.

– Я сумасшедшая?! – закричала она. – И ты смеешь говорить так о других? Ты, который заперся в своей комнате, разговариваешь сам с собой, думаешь Бог знает о чем! – Она вдруг повернулась ко мне. – Вы говорили с ним. Вы должны знать. Возможно ли, чтобы...

– Он в здравом уме так же, как и вы, Силия, – не спеша произнес я.

– Тогда ему следовало бы знать, что никто не ходит по барам в такой момент. Как же вы могли предлагать ему это?

Она выпалила в меня этот вопрос с таким злобным торжеством, что я совершенно потерял над собой контроль.

– Если бы вы не собирались выбросить вещи Джесси, Силия, я бы всерьез задумался над вашим вопросом!

Это было очень опрометчивое заявление с моей стороны, и я тут же о нем пожалел. Не успел я и глазом моргнуть, как Чарли промчался мимо меня и так крепко схватил Силию за руки, что она не могла пошевелиться.

– Ты посмела войти в ее комнату? – закричал он вне себя от ярости и принялся трясти ее изо всех сил. – Говори!

И, прочитав ответ на ее испуганном лице, он вдруг отпустил ее руки, словно его что-то обожгло, да так и остался стоять там, ссутулившись и поникнув головой.

Силия протянула к нему руку, в надежде как-то его успокоить.

– Чарли, – захныкала она, – неужели ты не понимаешь? Когда ты видишь вокруг себя ее вещи, это вызывает у тебя беспокойство. Я только хотела помочь тебе.

– Где ее вещи?

– У лестницы, Чарли. Там все.

Он стал спускаться вниз по лестнице в прихожую, и я почувствовал, что по мере того, как удалялся звук его неуверенных шагов, мое сердце билось все ровнее и ровнее. Силия обернулась и посмотрела на меня – в ее глазах была такая дикая ненависть, что меня охватило отчаянное желание немедленно выбраться из этого дома. Я взял свои вещи с кровати и направился было к двери, но Силия преградила мне путь.

– Вот видите, что вы натворили? – хрипло прошептала она. – Теперь мне снова придется собирать и упаковывать их. Это довольно утомительно для меня, но придется заняться этим еще раз – и все из-за вас.

– А вот это уж дело ваше, – холодно произнес я.

– Нет, ваше, – сказала она. – Ваше, старый дурак! Ведь это, кажется, вы были вместе с ней, когда я...

Резким движением я опустил свою трость ей на плечо и почувствовал, как она содрогнулась.

– Как ваш адвокат, Силия, – произнес я, – советую вам болтать языком только во сне, когда вы не несете никакой ответственности за то, что говорите.

Она не вымолвила больше ни слова, но я все же позаботился о том, чтобы она на всякий случай находилась в поле моего зрения до тех пор, пока я снова ни очутился на улице.


***

От Борэм-хауза до гриль-бара Эла Шарпа было всего несколько минут ходьбы, и я довольно быстро преодолел это расстояние, наслаждаясь чистым морозным воздухом, обжигавшим мое лицо. Эл в одиночестве стоял за стойкой бара и сосредоточенно протирал стаканы; когда же он меня заметил в дверях, то, радостно приветствуя, произнес:

– Веселого Рождества, адвокат!

– И вам того же, – ответил я, наблюдая за тем, как он ставит на стойку сулящую успокоение бутылку и пару стаканов.

– Вы точны, как часы, адвокат, – проговорил Эл, разливая в стаканы что-то крепкое. – Я как раз вас и поджидал.

Мы выпили друг за друга, и Эл, перегнувшись через стойку бара, доверительно спросил:

– Прямо оттуда?

– Да, – кивнул я.

– Чарли видели?

– И Силию, – проговорил я.

– Ну, меня этим не удивишь, – сказал Эл. – Я тоже видел ее – она ходит за покупками мимо меня. Бежит, голова опущена, в черной шали, словно что-то ее гонит. Мне кажется, она вся в мыслях о том, что произошло.

– Похоже, вы правы, – проговорил я.

– Но Чарли, он же совершенно один. Никогда не видел его здесь вообще. Вы ему передали, что мне хотелось бы его как-нибудь увидеть?

– Да, передал, – ответил я.

– И что же он?

– А ничего. Силия сказала, что ему не стоит приходить сюда, пока он в трауре.

Эл тихо и выразительно присвистнул и покрутил пальцем у виска.

– Скажите, – произнес он, – вы считаете, что их можно спокойно оставлять вдвоем в одном доме в таком состоянии? Я хочу сказать, что, судя по тому, как обстоят дела, и по тому, как себя чувствует Чарли, могут возникнуть новые неприятности.

– Похоже, сегодня вечером так оно и было какое-то время, – сказал я. – Но потом все улеглось.

– До следующего раза, – заметил Эл.

– Я буду рядом с ними.

Эл взглянул на меня и покачал головой.

– Ничего не меняется в этом доме. Ничегошеньки. Вот почему можно наперед знать все, что вы скажете. Вот отчего я нисколько не сомневался, что вы будете стоять вот здесь примерно в это время и говорить со мной об этом.

Я по-прежнему остро ощущал запах тлена, и я знал, что пройдет много дней, прежде чем он выветрится из моей одежды.

– Это тот день, который я хотел бы вычеркнуть из календаря на много лет вперед, – заметил я.

– И оставить их один на один со своими проблемами. Так им и надо.

– Они не одни, – произнес я. – С ними Джесси. Она всегда будет с ними, пока дом и все, что в нем, не исчезнет.

Эл нахмурился.

– Это, конечно же, самое странное событие, которое когда-либо происходило в этом городе. Дом погружен в темноту, она носится по улицам, словно что-то ее гонит, он лежит в своей комнате, заточив себя в четырех стенах, вот уже... – когда это случилось с Джесси, адвокат?

Посмотрев немного в сторону, мимо Эла, я мог видеть в зеркале у него за спиной отражение своего собственного лица – раскрасневшиеся щеки, тяжелый подбородок, скептический взгляд.

– Двадцать лет назад, – услышал я свой голос. – Как раз сегодня ровно двадцать лет.