"Собачий принц" - читать интересную книгу автора (Эллиот Кейт)

ДЕТИ ГЕНТА

Могильщики вонзали лопаты в полужидкую глину. На щеку Анны попали капли грязи. В этой братской могиле похоронено двенадцать беженцев, включая молодую мать с новорожденным младенцем.

Анна шла к реке, но задержалась, чтобы посмотреть. Жалкие лохмотья не спасали от пронизывающего ветра. Моросил дождь, такой холодный, что казалось, вместо капель с неба падают льдинки. Анна плотнее запахнула обветшалый плащ. Здесь, в лагере, трупы зарывали голыми, потому что одежда нужна была живым.

Чумазый ребенок не старше двух-трех лет ковырялся в земле около могилы. Испугавшись, что он свалится в яму, Анна поставила ведра и поспешила к нему.

— Ну, осторожнее, — сказала она, хватая мальчика за руку и оттаскивая назад. — Не свались, крошка. — Оглядевшись, она обратилась к одному и могильщиков: — Чей ребенок?

Тот молча махнул рукой в сторону могилы, где лежала молодая мать с новорожденным, привязанным к ней старым тряпьем, которым пожертвовали люди в лагере. Могильщик взмахнул лопатой, и на восковые лица умерших посыпались черные земляные комочки.

— И у него никого больше нет?

— Он плакал, когда мы забирали труп его матери, и сейчас все еще плачет. Ах, дитя, — добавил он, — наверное, это хорошо, что дети спаслись из Гента, но они почти все теперь сироты, как и этот несчастный. Кто за ними присмотрит, если мы не можем прокормить даже своих?

Ребенок с плачем прижимался теперь к ноге Анны, пачкая платье своими слюнями и соплями.

— Да, действительно. — Анна потрогала кольцо Единства на своей груди. — Пойдем, малыш. Как тебя зовут?

Видимо, ребенок не знал своего имени и вообще не умел говорить. Она отодрала от себя его ручонки и дала ему одно из пустых ведер. Они пошли к реке.

— Это кто? — спросила ее одна из старших девочек, показывая на жавшегося к ее ноге найденыша. — Не знала, что у тебя есть младший братик.

— Я нашла его у новой могилы.

— Наверное, это старший вдовы Артильды, — предположил один из мальчиков.

— Вдовы? Но она такая молодая… — Анна поняла, что сказала глупость, когда старшие дети хмыкнули.

— Ее муж был ополченцем и, наверное, погиб в городе.

— Значит, ты ее знал? — Анна попыталась отцепить ребенка, но тот заревел.

— Знаю только то, что она умерла. Родила ребенка, а потом они оба заболели и умерли.

— А куда мне его деть?

— Но дети уже уходили, неся драгоценную воду в лагерь и в Стелесхейм. Анне пришлось взять малыша с собой. Тот не отставал от девочки ни на шаг.

— Господи, помилуй! — воскликнул Гельвидиус, когда они вошли под брезентовый навес. В грубо сложенном из камней очаге горел огонь, старый поэт сидел на своей табуретке, следя за горшком, в котором постоянно что-то варилось. Сегодня варево пахло грибами, луком и гусиными костями. Рядом с очагом стояли остатки вчерашней желудевой каши. Анна дала ребенку горшок и ложку. Ложка сразу же упала на пол, ребенок полез в кашу прямо руками.

— Что это за существо? — требовательно вопросил Гельвидиус.

— Еще более беспомощное, чем ты. — Анна отнесла воду кожевникам, получив в обмен обрезки кожи. — Поможешь сделать ему что-нибудь на ноги?

— Ты что, всерьез собираешься взять его к нам? Да здесь и на троих-то места мало!

Но Анна только засмеялась. Старый поэт вечно ворчал, но она не принимала его всерьез.

— Он будет спать, свернувшись калачиком у тебя в ногах. Как будто у нас теперь есть собачка.

Гельвидиус фыркнул. Ребенок между тем доел кашу и снова захныкал.

— Собаки так не ноют. Как его зовут?

— Его мать умерла, он никому не нужен. Посмотри за ним, а я еще раз схожу за водой.

Она ходила за водой еще четыре раза. В это время года, когда перед наступлением зимы забивали скот, у кожевников было много работы. Анна помогала Матиасу, таская воду и пепел и собирая кору в лесу. Ее брат выполнял теперь более квалифицированную работу по отскабливанию и выделке шкур. Анне нравилось работать: это помогало согреться и давало уверенность, что они не умрут с голоду. Многие беженцы жили лишь тем, что им удавалось собрать в лесу, и скудными подаяниями госпожи Гизелы.

Хотя скот забивали сейчас в большом количестве, мясо заготавливалось на зиму, до лагеря беженцев мало что доходило. Раз в день дьяконица раздавала у ворот хлеб из овсянки, но его на всех не хватало.

Вернувшись домой, Анна застала ребенка плачущим. Старый Гельвидиус тщетно пытался его успокоить воодушевленным пением какой-то баллады. Матиас мрачно сидел над горшком с кашей.

— Это — что? — спросил Матиас сразу, как только она откинула брезент. От холода навес не спасал, но в ненастную погоду все же служил укрытием от ветра и дождя. — Это — откуда?

— Это ребенок, Матиас.

— Я не слепой.

— Ему некуда деться. Я не могла оставить его умирать на улице. После того как святая Кристина спасла нас от Эйка.

Ребенок хныкал и бормотал что-то непонятное.

— И от него воняет! Воняло — и еще как!

— Гельвидиус! Откуда я знал, что он не может за собой следить! Я поэт, а не нянька.

— Ну, придется побыть нянькой, потому что у меня не будет времени смотреть за ним весь день.

— Значит, я буду следить за ним весь день?

— Ты собираешься его оставить? — ужаснулся Матиас. Все замолчали.

— Мы должны его оставить, — сказала Анна. — Ты знаешь это сам, Матиас.

Он промолчал, и Анна поняла, что победила.

— Ну что ж, — ворчливо заговорил Гельвидиус. — Если он остается, то ему нужно имя. Можно назвать его Ахиллеусом или Александросом в честь великих принцев древней Аретузы. Или Корнелиусом — в честь дарийского генерала, разрушившего гордый Картиакон. Или Тевтусом Каллиндойским, в честь знаменитого сына королевы-воительницы Тевты.

Анна заманила ребенка к выходу и отлепила от его зада запачканную рубашонку. Неожиданно она вдруг засмеялась:

— Нет, мастер Гельвидиус. Давайте назовем ее Хелен, ибо разве не пережила Хелен множество испытаний?

— Хелен. — Голос старого поэта смягчился, он с нежностью посмотрел на ребенка: — Златовласая Хелен, стойкая и преданная.

Матиас молча разделил между всеми кашу.

Уже спустились сумерки, когда они услышали крики снаружи. Анна оставила маленькую Хелен Гельвидиусу и вслед за Матиасом выскочила на улицу. Они побежали на шум. Добравшись до кожевенных мастерских, они увидели на дороге большое скопление людей: богато одетые всадники, среди которых было несколько женщин, в окружении многочисленных воинов. Молодые лорды болтали и смеялись. Казалось, они не замечали высыпавших на дорогу оборванцев.

Возле распахнутых ворот в освещении факелов стояли госпожа Гизела и мэр Гента.

— Откуда вы? — крикнул Матиас. Один из воинов ответил:

— Из Остербурга, от герцогини Ротрудис. Услышав новость, Гельвидиус засветился от радости.

— Это кто-нибудь из родственников герцогини, — уверенно заявил он. — Конечно, им нужен будет поэт на пиру, а где пир, там всегда что-нибудь перепадет!

Анна поднялась на заре вместе с Матиасом и, как обычно, принялась за работу. Пальцы немели от холода, однако то, что она увидела, вернувшись домой, заставило ее забыть о телесных страданиях.

Гельвидиуса и Хелен не было. Отсутствовали также трость поэта вместе с его табуреткой. Нигде не было видно и ее драгоценной кожаной сумки с сушеными травами, луковицами, несколькими репками и остатками желудей. Пока она, сунув голову внутрь, пыталась понять, что еще прихватил старый разбойник, снаружи послышался грубый голос, велевший ей выйти наружу, и она ощутила удар чем-то твердым по спине ниже пояса.

— Я думал, мы уже всех выгнали, — сказал один из солдат, с неудовольствием глядя на Анну. — Все эти дети грязны, как крысы, — Иди, иди, девочка, или ты мальчик?

— Куда идти? Мы готовим место для лагеря. Вы пойдете на восток, где для вас найдут дома. Давай уходи, забирай вещи или оставь их здесь.

— Но мой брат…

Он снова несильно ударил ее тупым концом копья.

— Забирай что хочешь, но только то, что сможешь унести. Путь далекий.

— Куда?

— Шевелись! — Второй солдат пошел проверять остальные лачуги беженцев, но в них уже никого не было. Теперь она заметила, что лагерь совершенно опустел. Со стороны юго-восточной дороги доносился гул голосов.

Хотя под одеждой у нее было спрятано пять ножей, сопротивляться не имело смысла. Девочка залезла под навес, собрала оставшуюся посуду, завернув ее в одеяла и завязав получившийся сверток кожаным шнуром, затем начала снимать брезент.

— Да ты что, оставь!

— Как же я это оставлю? А если дождь? Надо же где-то укрыться.

Воин задумался:

— Нам сказано, что по пути вы будете останавливаться при монастырях. Но вас так много. Может, ты и права. Наверное, лучше иметь на всякий случай что-то свое, чтобы укрываться от непогоды.

— Всех выгоняют? — спросила девочка.

Но он не стал отвечать и Анна поняла, что времени осталось совсем мало. Свернутый брезент был столь тяжел, вместе с одеялами и посудой она едва смогла его поднять.

При виде беженцев ее охватил ужас. В основном это были дети; взрослых всего несколько человек. Солдаты, которые с мрачными лицами следили, чтобы никто не сбежал. Отовсюду слышались плач и крики. Дети чудом спаслись из Гента, и вот теперь они были вынуждены снова отправиться в путь. Их охватил страх.

Анна заметила опиравшегося на палку Гельвидиуса. Маленькая Хелен сидела рядом с ним на табуретке, держа на коленях драгоценный мешок с продуктами. Она тихо плакала, шмыгая носом. Лицо старого поэта просветлело, когда он увидел Анну.

— Где Матиас? — спросила она, подходя ближе.

— Не знаю, — ответил старик. — Я пытался сказать им, что я великий поэт, что молодой лорд их накажет, когда узнает, что они отослали меня прочь, но они даже не стали слушать. Наверное, они собираются отправить этих детей в дальние провинции. Там всегда нужна рабочая сила.

— Но ведь здесь не все.

— Нет. Только те, кто вовсе бесполезен. Балласт. Когда мы прошлой весной пришли сюда из Гента, около трети детей разобрали фермеры с запада: сильный ребенок нужен в хозяйстве. Остаются и те, кто работает на госпожу Гизелу. Кузнецы, например. И несколько семей, которые надеются скоро попасть обратно в Гент. А мы пойдем в Остербург, а потом на восток, за реку Одер, в дальние провинции.

— Но сколько туда идти?

Хелен громко заплакала, и Анна взяла ее не руки.

— Месяц, два, а может быть, и три. Владычица над нами, как эти дети туда дойдут, о чем эти там думают? И чем они собираются кормить их в дороге?

Три месяца. Анна не представляла, как они смогут выдержать такой путь, да еще зимой.

— Я никуда не хочу идти. — Она почти плакала. — Лучше остаться здесь, ведь так?

На дороге толклось стадо овец. Малыши плакали на руках у своих братьев и сестер, в глазах которых тоже стояли слезы. Нагруженная пожитками молоденькая девушка с выдающимся вперед животом держала за руки двух детишек, к спинам которых тоже была привязана поклажа. Какая-то девочка обматывала тряпками ноги другого ребенка. Маленький рыжий пацан, всхлипывая, сидел на дороге.

— Мы чудом спаслись, — бормотал маэстро Гельвидиус. — А что с нами станет теперь?

Молодой лорд в окружении свиты издали наблюдал за происходящим на дороге, следя за тем, чтобы никто не попытался сбежать. Рядом с лордами стояла госпожа Гизела. Анне показалось, что вид у нее был довольный: беженцы доставляли ей слишком много хлопот, и она радовалась, что большинство пришлых покидает Стелесхейм. Гельвидиус прав: Гизела позволит остаться лишь тем, кого сочтет полезным.

О боже, где же Матиас?

— Я попытаюсь найти Матиаса, — шепнула Анна Гельвидиусу. — Посмотри за ней. — Она ссадила Хелен с рук, та заорала.

— Не покидай нас, — побледнев, взмолился старик.

— Да никуда я не денусь, — заверила его Анна.

— Анна!

К ним бежал Матиас, следом за ним с трудом поспевал один из мастеров-кожевников. Они подошли к сержанту, тот отшатнулся от отвратительного запаха, исходящего от их одежды. Матиас что-то сказал ему, махнув рукой в сторону Анны, Гельвидиуса и Хелен. Их подозвали.

— Да, это мой дедушка и две сестры.

— Хорошо, пусть остаются, — разрешил сержант и отвернулся, чтобы отдать распоряжения. Беженцев начали сгонять в колонну, с обеих сторон которой выстроилось по нескольку солдат.

— Идем, парень, — сказал кожевник, бросив хмурый взгляд на толпу детей. — Надо дело делать. — Он зашагал прочь.

Анна направилась за ним. Ей хотелось поскорей уйти.

— Анна! — задержал ее Матиас. — Нам дадут жилье. Отдай брезент этим беднягам, отдай им горшок, да и еду тоже. Здесь остается так мало людей, голод нам уже не грозит, а в дороге им все пригодится.

Первой двинулась повозка, за ней потянулись остальные. Воздух наполнился плачем и воплями.

— Не могу, — всхлипнула Анна. — Как тут выбрать кому. — Она отвернулась, бросив пожитки на землю. — Отдай сам, пожалуйста.

Она схватила Хелен и что было сил припустила к кожевенной мастерской. Девочка с ужасом подумала о том, что ждет этих детей в пути. Чем они будут питаться? Где они спрячутся от непогоды? Что будет, если их застигнет пурга? Кто из них выживет?

Однако Анна понимала, что невозможно прокормить здесь столько людей, а о возвращении в Гент нечего было и думать: отряда, присланного герцогиней Ротрудис, явно не хватало, чтобы освободить город.

Хелен перестала плакать и крепче прижалась к Анне. Сотни детей уже медленно двигались по дороге. Малыши ковыляли за старшими, неуверенно переступая посиневшими от холода ногами. Каждый тащил на себе тюк со скарбом, для многих ноша была непосильной, а ведь им предстоял долгий путь.

Глаза Анны наполнились слезами. В этот миг на центральную часть колонны упали солнечные лучи, и девочка заметила среди беженцев высокую женщину в белом одеянии, по рукам которой струилась кровь. Видение исчезло. Анна перевела взгляд на молодого лорда, бесстрастно наблюдавшего за уходящими людьми.

Подошел Гельвидиус. Переживания настолько сильно подействовали на старика, что он с трудом держался на ногах. Пришлось помочь ему добраться до дубилен. Крошка Хелен шла рядом, что-то мурлыча на ей одной понятном языке. Устроив Гельвидиуса и Хелен в сарае, Матиас вернулся в кожевенную мастерскую, а Анна пошла на реку за водой. На дороге уже никого не было.

Лагерь опустел.

До сих пор Анне не доводилось видеть вблизи аристократов, и никогда еще она не видела, чтобы люди ели и пили так много. Лорд Уичман — сын герцогини Ротрудис, его двоюродный брат Генри, названный в честь короля, и их свита поглощали одно блюдо за другим, обильно запивая их большим количеством вина, и хвастались еще не совершенными подвигами. Остальные воины, которым наскучило слушать бесконечные повествования Гельвидиуса, развлекались кулачными боями.

Вскоре после ухода беженцев из Стелесхейма мэр Гента, сообразив, что благородные гости госпожи Гизелы нуждаются в увеселениях, вспомнил о старом придворном поэте и поинтересовался, не остался ли тот в деревне.

— И ты пойдешь на это сборище? — возмущался на следующий вечер Матиас. — После того как он оставил тебя здесь, забрав остальных слуг внутрь?

— Гордость с голодом не живут вместе, — сказал Гельвидиус. Теперь он каждый вечер брал с собой Анну, носившую за ним табуретку, и Хелен, которую не с кем было оставить дома, так как Матиас трудился до темноты. У кожевников и кузнецов теперь было много работы: солдатам требовались оружие и доспехи, лошадиная сбруя.

В течение этого времени лорд Уичман каждый день отправлялся в набеги, нападая на мелкие отряды Эйка, хвастаясь затем своими успехами. Гельвидиус же превозносил в стихах храбрость и удаль лорда Уичмана, последний внимал ему с большим удовольствием.

Анна собирала объедки, стараясь опередить собак лорда, выпрашивала куски у пьяных солдат. Гельвидиус, питавшийся с главного стола, давал ей лакомства, которых она в жизни не пробовала: куропаток, кровяную колбасу, свинину, пирожки и многое другое. Сытая Хелен спокойно сидела в уголке с пальцем во рту. Спать им приходилось в том же зале, потому что на ночь ворота Стелесхейма запирались. Зато утром, отправляясь домой, Анна несла в сумке деликатесы для Матиаса.

Спать на полу пиршественного зала было для Анны невиданной прежде роскошью. Даже в холодные зимние вечера здесь не было холодно. Щеки крошки Хелен округлились, ноги Гельвидиуса окрепли, хотя он по-прежнему опирался на палку при ходьбе.

— Они все окрестности Гента превратили в пастбища, — сказал юный лорд Генри. Его щеку прорезал свежий шрам, которым он явно гордился. — Там столько скота, что хватит на прокорм тысячной армии.

— Почему же вы не пригнали хотя бы часть этого скота? — спросила Гизела.

— За животными ухаживают рабы, Эйка охраняют стада.

— Много у Эйка сил в городе? — нервно спросил мэр.

— Мы не подходили так близко к городу, чтобы их сосчитать, — ответил Генри, с упреком глядя на старшего кузена. — А могли бы.

Молодой Уичман в ответ только рыгнул и подозвал симпатичную племянницу госпожи Гизелы, разливавшую вино. У него, как выразился старый Гельвидиус, был «зуд между ног». Анна не понимала этого выражения, но заметила, что лорд постоянно крутится возле молодой женщины и той это не нравится.

Хелен уже спала. Анна пристроилась рядом с ней, убаюканная размеренным голосом поэта, начавшего сагу о Хелен. Молодой лорд слушал его с видимым наслаждением.

— …И вот слуги накрыли столы, и второе блюдо внесли, гул голосов на пиру мог бы затмить шум битвы жестокой. Но вот король Сикеус чашу поднял, к молчанию всех призвал. Огромные чаны, вином полны до краев, были в зал внесены, сам король, зачерпнув, первый кубок наполнил и пустил вкруговую.

И пригласил он Хелен собравшимся об Илионе поведать. «О благородная гостья, скажи нам, что знаешь ты…»

Анну разбудила собака, слизывавшая с ее пальцев остатки засохшей мясной подливы. Занималась заря. Рядом сопела Хелен. Гельвидиус заснул сидя, опустив голову на стол. Потом он будет жаловаться на затекшие мышцы.

Ей надо было выйти по нужде.

Она начала пробираться между спящими слугами и воинами, от которых несло элем, мочой и потом. Выгребные ямы находились у городских стен. Небо светлело, постепенно гасли последние звезды.

Над Стелесхеймом возвышалась внушительная каменная башня. Вокруг сгрудились деревянные постройки. Через открытую дверь одной из хижин Анна заметила свет зажженного очага. Кузнецы и кожевники работали за стеной города, чтобы не нарушать покой госпожи Гизелы и ее высокородных гостей.

Анна заметила у стены две темные фигуры, в одной из которых узнала племянницу Гизелы.

— Умоляю вас, лорд Уичман, — бормотала молодая женщина, пытаясь пройти в пиршественный зал. — У меня много работы.

— Какая работа может быть лучше той, что дам тебе я?

— Милорд, — она вырвалась из его объятий и попыталась убежать, — извините, но я не могу остаться.

Разозлившись, он схватил ее за плащ:

— Слышал я, что к моему побочному кузену Сангланту ты была снисходительнее. Ничего, снизойдешь и до меня.

Анне показалось, что она услышала шипение. Посмотрев вверх, девочка увидела над верхушками деревьев бледное сияние. Через мгновение в небо взмыло огромное существо, его золотистая чешуя засверкала в лучах восходящего солнца. Рычание сотрясло воздух.

Племянница Гизелы взмахнула руками и завизжала. Молодой лорд, еще не протрезвевший после обильных возлияний, покачнувшись, схватился за меч. Анна вскрикнула, когда дракон пролетел прямо над ее головой, изрыгая клубы дыма и пламени. Зрелище одновременно было прекрасным и ужасным.

— Драконы! — закричали караульные с вала.

Лорд Уичман вытащил меч. Резко повернувшись, он побежал к конюшням:

— К оружию! К оружию!

Вокруг забегали люди, слуги выводили коней.

— Драконы, драконы!

Надо было возвращаться к Гельвидиусу и Хелен. Анна с ужасом вспомнила, что Матиас вместе с другими кожевниками спал за стенами города в маленьких хижинах, ограда которых способна была остановить разве что коз, но никак не драконов.

Дракон поднялся выше и неторопливо развернулся, намереваясь еще раз пролететь над поселением. Анна подбежала к лежавшей на земле стремянке, схватила ее и, приставив к стене, полезла наверх. О Владычица, это было безумием, Матиас сказал бы именно так, но оттуда было лучше видно. Летящий дракон представлял собой более чудесное зрелище, чем даже дэймон в соборе Гента. Кроме того, девочка надеялась увидеть сверху кожевенные мастерские.

Она подпрыгнула и, зацепившись руками за бревна, вскарабкалась на стену. То, что она увидела, поразило ее еще больше.

Стража кричала:

— Драконы!

Но они не смотрели в небо.

Через лежащий в развалинах лагерь, соблюдая строгий порядок, ехали всадники в сверкающих бронзовых шлемах и золотистых накидках, на каждой из которых был выткан черный дракон.

Издалека донесся крик:

— Не открывайте ворота! Не открывайте ворота!

Из-под копыт коней сыпались искры. Пылали постройки у реки. Там находились и кожевенные мастерские. Анна закричала, указывая туда рукой, но ее никто не слышал.

Это не были «Королевские драконы». Под накидками девочка разглядела остатки полусгнившей плоти, сквозь которую просвечивали кости. Черепа смотрели пустыми глазницами, кожа висела клочьями.

Они приближались в безмолвии.

Она видела их в погребах Гентского собора. Это были останки «драконов». Какая ужасная магия заставила их подняться?

Ворота распахнулись, навстречу зомби высыпал отряд лорда Уичмана. Воины бросились в атаку.

— Анна!

Она чуть не сорвалась; крепко держась за стремянку, девочка осторожно спустилась.

— Анна! — Страх заставил Гельвидиуса передвигаться без палки. — Дитя! Дитя! Идем! Эйка атакуют! Идем в укрытие! Где Хелен?

— В зале. Еще спит. — Старик от страха заплакал. — Иди возьми ее и спеши в убежище, в башню. Поторопись, Анна, всем там места не хватит.

— Матиас!..

— Для него мы ничего не сможем сделать. Быстрей! Она побежала через двор. Мимо пролетел вращающийся огненный шар и плюхнулся в грязь — факел, брошенный из-за стены. На крыши обрушился огненный дождь. Большинство факелов падало на землю, и их затаптывали, но несколько соломенных кровель задымилось. Подбежав к дому Гизелы, Анна увидела, как племянница госпожи взобралась наверх. Взяв от другой женщины ведро, она вылила воду на крышу. Крыша соседнего дома уже горела, вокруг сновали люди с ведрами, пытаясь залить огонь.

Анна с трудом пробралась внутрь сквозь толпу беспорядочно метавшихся женщин и мужчин. Стол был опрокинут, собаки доедали разбросанные по полу остатки пищи.

Хелен забилась в уголок за камином. Анна схватила ее на руки и бросилась к выходу.

Выйти оказалось труднее, чем войти. Мэр и несколько его слуг устроили в дверях давку. Анна споткнулась и чуть не упала.

Она почувствовала запах дыма, затем до нее донеслись крики:

— Пожар!

Девочка побежала к окну в дальней стене. Ссадив Хелен на пол, Анна взобралась на скамью и кулаками открыла ставни. Подхватив Хелен на руки, она перелезла через подоконник и спрыгнула па землю. С крыши падали раскаленные угольки. Малютка заплакала. Анна не удержалась на ногах, но тут же вскочила и посадила Хелен к себе на спину.

Тонкие ручонки, обвившиеся вокруг горла, затрудняли дыхание. Во дворе царила сумятица. Анна проталкивалась к осадной башне. Складские помещения башни были забиты бочками с засоленным мясом, элем и вином, корзинами яблок и зерном. За ящиками сидел на корточках Гельвидиус. Анна сунула ему ребенка и устремилась наверх. Шестеро мужчин занимались тем, что расставляли возле бойниц стрелы оперением вверх.

— Вот кстати, — сказал один из них, подзывая Анну. — Поставь их аккуратненько. — Он бесшумно удалился.

Высунувшись из бойницы, Анна увидела, что происходило за главными воротами: лорд Уичман, лорд Генри со своими всадниками сражались с Эйка. Пехотинцы, подняв щиты, сохраняли строй. Повсюду метались псы Эйка, вносившие в схватку еще больше сумятицы. От конницы «драконов» не осталось и следа.

Топор Эйка застрял в щите лорда Уичмана. Другой дикарь вцепился в его лошадь. Лорд Уичман упал, на него обрушился град ударов.

Анна ахнула и отшатнулась от бойницы, задев стрелы. Снаружи донесся рев всадников лорда Уичмана, с удвоенной яростью бросившихся в атаку.

Анна заплакала.

Мужчина грубо оттолкнул ее и начал снова ставить стрелы. Снизу закричала женщина:

— Везде пожар! Общинный дом горит! Сейчас у нас будет давка. Что делать?

— Впускай слабых и детей, сколько сможешь, — крикнул мужчина, подошедший к Анне. — Всех, кто в состоянии поднять хотя бы камень или лопату, гони на вал, к стенам. Все, что они смогут швырнуть, задержит Эйка. Если дикари сюда ворвутся, резни не миновать. — Он повернулся к Анне: — Девочка! Давай поаккуратнее установи эти стрелы. Они скоро понадобятся.

Он спустился по лестнице.

Снизу доносились вопли, крики, грохот, кудахтанье кур, лай собак, ржание лошадей — Анна пыталась сосредоточиться на своей работе и не обращать внимания на происходящее.

С улицы тянуло дымом, но Анна не осмелилась больше выглянуть наружу. Снизу поднялась женщина. Из пореза на лбу текла кровь. Обхватив руками свой огромный живот, она перевалилась со стремянки на пол и с трудом поднялась на ноги. Женщина подобрала лук и встала у одной из бойниц. Мужчина, уступив ей место, исчез внизу. Скоро у других бойниц стояли еще четыре женщины и один подросток, вооруженные луками. Снизу поднимались еще люди, вскоре в помещении стало тесно. А люди все поднимались. Было очень шумно, Анна закрыла уши руками и беззвучно молилась. Дым от пылающих домов разъедал глаза, сердце сильно билось от страха. Дыхание участилось.

— Девочка! — услышала она резкий женский голос. Анна взглянула в измазанное сажей лицо. Перед ней с луком в руках стояла племянница госпожи Гизелы. Ее платье, прожженное в нескольких местах, превратилось в лохмотья. — Будешь подавать мне стрелы.

— В кого вы стреляете? — шепнула Анна. От страха у нее подкашивались ноги.

Женщина прицелилась и выстрелила, Анна подала ей следующую стрелу. Внизу зазвучал горн, послышались крики:

— Стройся слева! Стройся слева!

Анна продолжала подавать стрелы молодой женщине, которая сосредоточенно посылала их в цель одну за другой. Эта женщина сумела подавить свой страх. Таков неписанный закон войны: преодолей страх или погибнешь.

Стрелы закончились.

Эйка отступили, но Стелесхейм был разрушен, сгорела часть крепостной стены. Общинный дом еще полыхал. От наружных построек остались только обломки. Дом госпожи Гизелы выстоял, хотя сильно обгорел.

В Стелесхейме мало что уцелело. От «Королевских драконов» не осталось и следа: это была иллюзия, созданная колдунами Эйка, чтобы страх парализовал защитников города.

На этот раз расчет дикарей не оправдался.

— В этом слабость иллюзии, — говорил Гельвидиус, когда люди, прятавшиеся в осадной башне, стали выходить оттуда. — Как только ты понял, что это иллюзия, ты уже можешь с ней бороться.

Анна пробиралась к воротам с Хелен на руках, стараясь не смотреть на разбросанные повсюду мертвые тела людей и Эйка.

В воротах появились воины, нагруженные мертвыми и ранеными. Некоторые из солдат бродили по полю, проверяя, не остался ли случайно в живых кто-нибудь из дикарей. Неожиданно раздались ликующие крики: с земли поднялась залитая кровью фигура в рваной накидке.

Это был чудом спасшийся лорд Уичман. Пройдя немного вперед, лорд наткнулся на тело своего кузена Генри и опустился перед ним на колени. Появилась госпожа Гизела. Уичман встал и начал отдавать распоряжения солдатам, которые уже снимали с трупов Эйка все, что могло представлять хоть малейшую ценность.

Заметив в луже грязи нож, Анна быстро схватила его и засунула в гетры. Оружие мешало ходьбе, но она продолжала идти как ни в чем не бывало.

Поодаль горели кузницы и кожевенная мастерская. Кто-то пытался погасить пламя, закидывая его грязью.

К Анне подошел солдат:

— Девочка, ты бы вернулась назад. Никто не знает, куда делись Эйка. Они могут и вернуться.

— Это взаправду были «драконы»? Мертвые и гниющие?

— Конечно нет. Это были Эйка. Они только выглядели как «драконы», пока не подошли близко. Потом иллюзия рассеялась.

— Мы победили?

Он невесело улыбнулся и показал на царящую вокруг разруху:

— Это можно назвать победой? Бог ты мой, я бы не стал так говорить. Они хотели что-то забрать.

— А что им было надо? Мой брат… — Анна заметила пламя, бушевавшее за забором дубильни. Горели мастерские хижины. Из глаз брызнули слезы, и Хелен, почувствовав ее страх, заплакала.

— Они угнали скот. — Солдат скривился: он поднял левую руку, и Анна увидела глубокую рану, шедшую от пояса до подмышки, по его одежде струилась кровь, лицо было покрыто ссадинами. — Я сам их видел. Мне кажется, их главная цель — собрать как можно больше скота и рабов, а не убивать нас и нашего доброго лорда Генри, тезку короля, благослови Бог их обоих. — Он вытащил из-за пазухи кольцо Единства и вздохнул. — Идем, дитя.

— Но мой брат работал в кожевенной мастерской.

Он грустно покачал головой, потом посмотрел вокруг: по территории лагеря будто прошел смерч. У развалин сарая усердно копалась в грязи единственная курица. Под кустом сидели две собаки.

— Слава Богу, беженцы успели уйти. Ладно, пойдем посмотрим, но имей в виду, дитя, будешь слушаться, и пойдем обратно, когда я скажу.

Когда они подошли к реке, пожар на кожевенном дворе уже угасал. Она увидела обгоревшее тело, обугленное и почерневшее, но слишком большое, чтобы быть Матиасом. Кроме этого тела, от обитателей кожевенного двора ничего не осталось.

— Видишь, здесь никого нет. Давай вернемся туда, где безопасней. Я наведу справки. Ты говоришь, его зовут Матиас?

Она только кивнула. Хелен сосредоточенно сосала палец.

Тяжелым было для Анны возвращение в город. Возле ворот ее нашел Гельвидиус и отвел в зал. Начал накрапывать холодный дождь.

Он принес Анне разбавленного сидра и заставил выпить, потом захлопотал вокруг Хелен.

— Скот угнан! Склады разорены или сгорели! Что мы будем делать? Как пережить зиму, если нет даже крыши над головой? Без фуража молодой лорд вынужден будет вернуться домой, мы останемся без защиты. Надо было уходить с остальными.

У камина госпожа Гизела собрала совет. В руке эта толстая и неуклюжая с виду женщина держала топор. Ее левое плечо было испачкано кровью, видимо чужой. В углу зала вокруг беременной женщины, которая в осадной башне стреляла из лука, столпилось несколько старух. Парень принес горшок с горячей водой. Племянница Гизелы подбежала с куском белоснежной ткани, казавшейся сейчас невиданной роскошью.

— Лорд Уичман, — сказала Гизела, — если для ваших оставшихся лошадей недостаточно корма…

Глаза молодого лорда засверкали. Он стоял у камина, теребя в руках помятый шлем. Пристроившийся рядом оруженосец очищал его меч от засохшей крови.

— Вы видели дракона? Он настоящий или это колдовство?

Ведя за собой Хелен, вцепившуюся в его одежду, к лорду поспешил Гельвидиус:

— Милорд, если мне можно высказаться… Но Уичман не обратил на него внимания.

— Нет, госпожа, я не позволю Эйка прогнать меня. Есть у вас пара колдунов, которые в состоянии сотворить защитные заклинания? С их помощью мы сможем преследовать Эйка.

— Но мы потеряли половину скота, если не больше. И я слышала от сбежавших в лес, что часть моих работников Эйка угнали в рабство.

— Или их разорвали собаки, — добавил сержант. Госпожа Гизела опустила топор и огляделась в поисках поддержки:

— А где мэр Вернер? Надо выслушать его мнение. Чем кормить народ и ваших воинов, лорд Уичман?

— Мэр погиб, госпожа, — сообщил Уичман. — Вам еще не сообщили? Не забывайте, что сейчас только я стою между вами и Эйка. И давайте закроем эту тему. — Он передал шлем сержанту, стряхнул грязь с сапог и опустился на скамью, кивнув, чтобы ему подали вина.

Анне стало холодно. Гельвидиус подошел к ней, неся окровавленный плащ:

— Вот возьми, согрейся. Владелец более в нем не нуждается.

Девочка заплакала. Матиас…

В дальнем углу вдруг послышался облегченный вздох, вслед за которым раздался пронзительный крик младенца.

— Мальчик! — воскликнул кто-то. К лорду Уичману обратились за разрешением назвать новорожденного в честь его погибшего кузена Генри.

О Владычица, Матиас, что же с ним?..

Матиас не появился ни в этот день, ни на следующий, его тела не нашли в развалинах, но, кроме Анны, никто не заметил его отсутствия.