IX Город Призраков

Над морской пучиной, будто бронзовый колокол, гудел голос Фалькора:

– Атрейо! Где ты? Атрейо!

Уже давным-давно Ветры Великаны прекратили свою игру – они померились силами и разлетелись в разные стороны. Когда-нибудь они снова встретятся – здесь ли, в другом ли месте – и продолжат свой вечный спор, как это повелось с незапамятных времен. Чем кончилась их последняя схватка, они уже забыли, потому что ничего не запоминали, да ничего и знать не желали, кроме своей собственной необузданной силы. И Дракон Счастья, и маленький всадник у него на спине тоже давным-давно исчезли из их памяти. Когда Атрейо сорвался и полетел в пучину, Фалькор молнией метнулся вниз, надеясь поймать мальчика на лету. Но смерч закружил Дракона, взметнул его ввысь и унес невесть куда. Когда же Фалькору удалось наконец повернуть назад, Ветры Великаны резвились уже совсем в другом месте. Фалькор был в отчаянии. Тщетно старался он найти то место, где Атрейо, как ему казалось, должен был упасть в море, но даже Белый Дракон Счастья не мог разглядеть в кипящей пене разбушевавшейся стихии крохотную точку гонимого волнами Атрейо, а тем более найти его на дне морском, если он утонул.

И всё же Фалькор не сдавался. Он то взлетал ввысь, чтобы обрести больший обзор, то снова спускался и парил над самыми волнами, расширяя и расширяя круги. И не переставал окликать Атрейо, всё ещё надеясь его найти.

Он был Драконом Счастья, и потому ничто не могло поколебать его уверенности, что в конце концов всё кончится хорошо. Что бы ни случилось, Фалькор не прекратит свои поиски.

– Атрейо! – гудел его могучий голос, прорываясь сквозь грохот волн. – Атрейо, где ты?

Атрейо шел в мертвой тишине по городу, из которого исчезли все его обитатели. Опустевший город производил гнетущее, даже жуткое впечатление. Здесь не было ни одного здания, вид которого не устрашал бы – на всем, казалось, лежит печать проклятия, словно всё это дворцы злых духов и дома с привидениями. Переулки и улицы, как и всё здесь, кривые, были затянуты паутиной, а из погребов и высохших колодцев поднималось одурманивающее зловонье.

Сперва Атрейо с опаской перебегал от угла к углу, стараясь притаиться в нишах строений, однако вскоре убедился, что прятаться ему не от кого. Площади, улицы и в самом деле были пустынны, из зданий не доносилось ни звука. Он заглянул в несколько домов, но ничего, кроме опрокинутой мебели, разбитой посуды, разодранных занавесок – следов какого-то зловещего погрома,

– не обнаружил. Нигде не было ни единого жителя. В одной комнате на столе он увидел тарелку с чёрной жижей, видимо с супом, и какие-то липкие ломти хлеба. Атрейо попробовал и того и другого. Еда была отвратительной, но мальчика мучил голод. Ему даже показалось, что он попал туда, куда ему надо

– в самое подходящее место для тех, кто расстался со всякой надеждой.

Бастиан чувствовал, что слабеет от голода. Одному Богу известно, почему именно сейчас он вспомнил, да и совсем некстати, о яблочном пироге, который пекла фрейлейн Анна. Это был самый вкусный пирог на свете.

Фрейлейн Анна приходила к ним три раза в неделю, печатала на машинке то, что диктовал ей отец, и убирала комнаты. Обычно она ещё и готовила что-нибудь вкусное или пекла пирог. Фрейлейн Анна была женщиной плотного телосложения и веселого, беззаботного нрава. Она громко разговаривала и много смеялась. Отец отвечал ей вежливо, но, казалось, едва замечал её присутствие. Ей крайне редко удавалось вызвать улыбку на его мрачном лице, но когда фрейлейн Анна приходила, в доме становилось как-то светлее.

Фрейлейн Анна, хотя она и не была замужем, растила маленькую дочку – девочку с изумительно красивыми белокурыми волосами. Звали её Криста, и она была на три года моложе Бастиана. Прежде фрейлейн Анна её почти всегда приводила с собой. Криста была очень робкой, и, когда Бастиан ей часами рассказывал свои истории, она сидела не шелохнувшись и глядела на него с изумлением. Бастиан понимал, что вызывает у девочки восхищение, и очень её любил.

Но год назад фрейлейн Анна отдала свою дочь в лесную школу-интернат, и с тех пор они почти не виделись.

Бастиан не мог этого простить фрейлейн Анне, и сколько бы она ему ни объясняла, почему Кристе лучше жить там, чем дома, он всегда оставался при своем мнении.

Однако, хоть Бастиан и сердился на фрейлейн Анну, отказаться от её яблочных пирогов он был не в силах.

Сейчас он с тревогой думал о том, сколько человек вообще может прожить без еды. Три дня? Или только два? Возможно, уже после двадцати четырех часов у него начнутся галлюцинации. И он стал считать, загибая пальцы, сколько часов он уже просидел на чердаке. Получалось, около десяти, а может, даже немного больше. Ах, почему он не сберёг бутерброд или хотя бы яблоко!

В колеблющемся свете свечей стеклянные глаза лисы, совы и огромного орла поблескивали, словно живые. Громадные тени чучел на стене чердака пугали.

Башенные часы пробили семь.

Атрейо вышел из дома и стал бесцельно бродить по улицам. Город показался ему очень большим. Одни кварталы состояли сплошь из маленьких домишек, таких низких, что он мог легко дотянуться до водосточного желоба на крыше, в других же возвышались громадные дворцы, фасады которых были украшены скульптурами. Однако все они изображали либо скелеты, либо химер со страшными рожами, щерившимися на одиноко бредущего путника.

И вдруг Атрейо застыл как вкопанный.

Где-то невдалеке раздался жуткий душераздирающий вой, надрывный жалобный стон, такой отчаянный и безнадежный, что у Атрейо защемило сердце. Всю заброшенность чудищ Тьмы, всё тяготевшее над ними проклятье выражал этот хриплый вой, не прекращавшийся ни на мгновение. И многоголосое эхо отражалось от стен всех зданий, даже самых отдаленных. Атрейо стало казаться, что это воют рыскающие по округе стаи голодных волков.

Недолго думая двинулся он на звук, который тем временем стал стихать, превращаясь в прерывистое всхлипывание, и в конце концов совсем пропал. Атрейо не сразу сообразил, куда идти. Миновав ворота, он оказался в узком темном дворе, пересек его, увидел ещё одни ворота. И они привели его к грязной и сырой мусорной яме. У проема в стене сидел на цепи гигант-оборотень. Судя по его виду, он умирал с голоду: обтянутые шелудивой шкурой ребра можно было пересчитать все до единого, позвонки на спине выпирали как зубья пилы, а язык вывалился из полуоткрытой пасти.

Атрейо не спеша пошел к нему. Когда оборотень его заметил, он резко вскинул свою могучую голову. Глаза его вспыхнули зелёным огнем.

Мальчик и оборотень молча уставились друг на друга. Это длилось долго, потом оборотень негромко, но грозно взревел:

– Уходи, дай мне спокойно умереть!

Атрейо не сдвинулся с места. И ответил тихо:

– Я услышал твой зов и пришел к тебе. Оборотень снова уронил голову.

– Я никого не звал, – прохрипел он. – Это был мой предсмертный вой.

– Кто ты? – спросил Атрейо и приблизился к нему ещё на шаг.

– Я – Гморк, оборотень.

– Почему ты на цепи?

– Они забыли меня, когда уходили.

– Кто – они?

– Те, кто посадил меня на эту цепь.

– А куда они ушли?

Гморк ничего не ответил. Он пристально глядел на Атрейо из-под полуприкрытых век, словно изучая его. После долгого молчания он спросил:

– Ты не здешний, юный чужестранец, ты не житель этого города, этой страны. Что тебе здесь надо?

Атрейо поник головой.

– Сам не знаю, как я сюда попал. Как называется этот город?

– Это столица одной из самых известных областей фантазии, – ответил Гморк. – Нет другого города, о котором рассказывали бы столько сказок. Ты, небось, тоже слыхал про Город Призраков, столицу Тьмы?

Атрейо медленно кивнул.

Гморк не отрывал от него взгляда. Он был поражен, что этот зеленокожий мальчик спокойно смотрит на него и в его больших чёрных глазах нет страха.

– А ты? Кто ты? Атрейо ответил не сразу:

– Я – Никто.

– Что это значит?

– Это значит, что прежде у меня было имя, но теперь его не следует больше произносить. Вот и выходит, что я – Никто.

Оборотень слегка оскалился, обнажив устрашающие клыки, – видимо, так он улыбался. Кто-кто, а уж он-то всё знал про самые темные стороны души и каким-то образом вдруг почувствовал, что перед ним достойный противник.

– Если дело обстоит так, как ты говоришь, – прохрипел Гморк, – тогда Никто меня не услышал и Никто ко мне не подошел. И Никто со мной не разговаривает в мой смертный час.

Атрейо снова кивнул. Потом спросил:

– Хочешь, чтобы Никто спустил тебя с цепи?

Снова в глазах оборотня вспыхнуло зеленое пламя. Он принялся чесаться, как шелудивый пес, и облизывать губы.

– Ты готов это сделать?! – воскликнул он. – Спустить с цепи голодного оборотня? Да знаешь ли ты, что предлагаешь? Никто не может быть во мне уверен !

– Да, – согласился Атрейо. – А я и есть – Никто. Но почему я должен тебя бояться?

Он хотел было подойти поближе к Гморку, но тот снова угрожающе зарычал. Мальчик отпрянул.

– Так ты н е х о ч е ш ь, чтобы я тебя освободил? – спросил он.

Оборотень – так, во всяком случае, показалось Атрейо – вдруг смертельно устал.

– Тебе это не под силу, малыш. Но если бы тебе это удалось, я не поручусь, что не разорвал бы тебя в клочья. Хотя это отодвинуло бы мою смерть всего на час или два. Поэтому тебе лучше не подходить ко мне. Дай мне спокойно сдохнуть.

– А может, – сказал Атрейо после паузы, хорошенько всё обдумав, – я найду, что тебе дать пожрать. Я мог бы пойти в город и поискать.

Гморк медленно раскрыл глаза и поглядел на мальчика. Зеленое пламя в его зрачках угасло.

– Иди к черту, дурак! Хочешь продлить мне жизнь до того мига, когда сюда подступит НИЧТО, да?

– Я просто подумал, – пробормотал Атрейо, – что, если я тебе принесу еду и ты не будешь голоден, я смогу подойти к тебе и спустить тебя с цепи. Только и всего.

Гморк заскрежетал зубами.

– Неужели ты думаешь, что я сам давным-давно не перегрыз бы эту цепь, если бы она была обыкновенной?

Он вцепился в цепь и замкнул на ней свои ужасающие челюсти. Он погрыз её, а потом выплюнул.

– Это магическая цепь. И разомкнуть её может только тот, кто меня заковал. А значит, мне не на что надеяться.

– Кто же посадил тебя на цепь?

Гморк стал жалобно скулить, как собака, которую бьют. Атрейо терпеливо ждал, пока он настолько успокоился, что смог ответить:

– Гайа, Княгиня Тьмы.

– Где она?

– Она, как и все остальные жители этого города, бросилась в НИЧТО.

Атрейо вспомнил толпу охваченных безумием прыгунов, которых видел сквозь туман за чертой города.

– Почему? Почему они не бежали? – пробормотал он.

– У них не было никакой надежды. Перед этим вы все слабаки. НИЧТО вас притягивает, никто из вас не в силах долго сопротивляться его зову.

И Гморк злобно осклабился.

– А ты? – спросил его Атрейо. – Ты говоришь так, будто ты к нам не относишься.

– Я и не отношусь к вам. Ты про оборотней слыхал?

Атрейо молча покачал головой.

– Ты знаешь только фантазию, – сказал Гморк. –А ведь существуют и другие Миры. Скажем, Мир человеческих детей. Но есть существа, у которых нет своего Мира. Зато они могут переходить из одного Мира в другой. Я из их числа. В Человеческом Мире я принимаю облик человека, но я не человек. А в Фантазии я кажусь её жителем, но я и не из ваших. Я и здесь чужак.

Атрейо не спеша сел на землю и устремил взгляд своих больших темных глаз на умирающего оборотня.

– А ты бывал в Мире человеческих детей?

– Я много раз переходил из их Мира в ваш и из вашего в их.

– Гморк, – прошептал Атрейо, губы его дрожали, и он не мог побороть эту дрожь, – ты мне не укажешь путь в Мир человеческих детей?

И снова в глазах Гморка вспыхнули зелёные искры. Казалось, он смеется втихомолку.

– Для тебя и тебе подобных путь туда очень прост. Тут есть только одна загвоздка: вы никогда не сможете сюда вернуться. Вам придется остаться там навсегда. Ты готов?

– Что мне надо сделать? – спросил Атрейо, полный решимости.

– То же самое, что многие уже совершали при тебе. Ты должен прыгнуть в НИЧТО. Но спешить тут незачем, всё равно тебе этого не избежать, когда исчезнут последние области Фантазии.

Атрейо встал на ноги.

Гморк увидел, что мальчик весь дрожит от волнения. Так как он не знал, в чем дело, то сказал снисходительно:

– Не бойся, это не больно.

– Я не боюсь, – ответил ему Атрейо. – Разве я мог предположить, что именно здесь и благодаря тебе вновь обрету надежду.

Глаза Гморка светились, как два узких зелёных месяца.

– У тебя нет оснований для надежды, что бы ты ни имел в виду. Если ты перейдешь в Мир людей, ты уже не будешь тем, кем был здесь. Это и есть тайна, которой никто в Фантазии не знает, да и не может знать.

Атрейо стоял перед Гморком, бессильно опустив руки.

– Кем я стану там? – спросил он. – Открой мне эту тайну!

Гморк долго молчал, он лежал неподвижно. Атрейо испугался, что так и не услышит ответа на свой вопрос, но вот тяжелый вздох всколыхнул грудь оборотня, и он хрипло заговорил:

– За кого ты меня принимаешь, сынок? Уж не за своего ли друга? Ты бы лучше поостерегся! Я просто время с тобой убиваю. И ты уже не в силах уйти. Я держу тебя на привязи надежды. А пока я здесь болтаю, НИЧТО обтекает Город Призраков со всех сторон, и скоро, очень скоро отсюда вообще не будет выхода. И тогда ты пропал. Раз ты меня слушаешь, значит, ты решился. Но имей в виду, пока что ты ещё можешь бежать.

Оскал Гморка становился всё более зловещим. Атрейо поколебался лишь краткий миг и тут же прошептал:

– Открой мне эту тайну! Кем я там стану? И снова Гморк долго молчал. Он дышал теперь с хрипом, натужно, с трудом выталкивая из себя воздух. Но вдруг он приподнялся и сел, опершись на передние лапы, так что Атрейо пришлось поднять глаза, чтобы видеть его морду. Только теперь стало ясно, какой он огромный и страшный.

– Ты видел НИЧТО, сынок? – спросил он гремящим голосом.

– Сколько раз!

– Ну и как оно выглядит?

– Да никак. Будто ты вдруг ослеп.

– Пожалуй… И когда вы, жители Фантазии, проваливаетесь в это НИЧТО, вы перестаете быть самими собой. В том Мире вы становитесь чем-то вроде заразной болезни, от которой люди теряют здравый смысл и уже не отличают кажущееся от действительности. Знаешь, как вас там называют?

– Нет, – прошептал Атрейо.

– Так знай: ложью! Вот как! – пролаял Гморк. Атрейо вскинул голову. Губы его побелели от ужаса.

– Как это может быть?

Гморк наслаждался испугом Атрейо, он явно оживился от этого разговора. Помолчав, он продолжал:

– Ты спрашиваешь меня, кем ты там будешь? А здесь-то ты кто? Кто вы все, жители Фантазии? Образы, привидевшиеся во сне, поэтические вымыслы, герои истории, конца которой нет!.. Неужели ты думаешь, что ты в самом деле существуешь, сынок? Ну ладно, согласен, в своем Мире ты, может быть, и вправду существуешь. Но когда ты пройдешь через НИЧТО, ты перестанешь быть собой, тебя как такового больше не будет. Узнать тебя станет невозможно. Ты окажешься в другом Мире. Там вы все ничуть на себя не похожи, вы приносите людям иллюзии и ослепление. Угадай, сынок, чем стали жители Города Призраков, после того как очертя голову кинулись в НИЧТО?

– Не знаю.

– Они стали безумными мыслями, навязчивыми идеями в людских головах, чувством страха, когда бояться нечего, необоримым влечением ко всему, что порождает недуги, отчаянием, для которого нет решительно никаких причин.

– Мы все в это превращаемся?! – в ужасе воскликнул Атрейо.

– Нет, – сказал Гморк. – Безумие и ослепление может быть самым разным, и в зависимости от того, каковы вы здесь, в Мире Фантазии: красивые или уродливые, глупые или умные, – вы в Человеческом Мире становитесь привлекательной или отвратительной, дурацкой или мудрой ложью.

– А я, – настаивал Атрейо, – чем я буду?

Гморк усмехнулся.

– Этого я тебе не скажу, сынок. Сам увидишь. Вернее, не увидишь, потому что тебя такого, как ты сейчас, больше не будет.

Атрейо молчал и не мигая глядел на оборотня.

– Вот поэтому-то люди и ненавидят Фантазию, боятся её и всего, что с ней связано. Они хотят её загубить. Но при этом им, видно, невдомек, что тем самым они увеличивают поток лжи, заливающий землю, этот всё набухающий поток преображенных жителей Фантазии, тех, кто, словно живые трупы, притворяясь не погибшими, отравляют человеческий мозг ядом своего распада. А люди об этом и не догадываются. Ну, разве не смешно?

– И там больше нет никого, кто бы нас не боялся и не ненавидел? – тихо спросил Атрейо.

– Я, во всяком случае, таких не встречал, – сказал Гморк. – И это не удивительно, потому что вы сами, оказавшись там, внушаете людям, что Фантазии не существует.

– Что Фантазии не существует? – повторил Атрейо в полном недоумении.

– Конечно, сынок, – ответил Гморк. – Вот ты и коснулся сейчас самого главного. Ты удивлен? Ведь если люди думают, что Фантазии нет, им и в голову не придет вас посетить. И этим, если хочешь, всё сказано. Ведь если люди никогда не видели вас в вашем истинном облике, такими, какие вы здесь, в Фантазии, то с родом людским можно сделать всё.

– Что сделать?

– Да всё что угодно. Они покорно подчиняются власти – ведь ничто не дает больше власти над людьми, чем ложь. Потому что люди, сынок, живут теми представлениями, которые сами себе создают. А представлениями можно ловко манипулировать. Власть над людьми – вот единственное, что имеет цену. Поэтому я всегда был на стороне власти, я верно служил ей, чтобы иметь свою долю власти над людьми, пусть совсем на другой лад, чем ты и тебе подобные.

– Мне эта власть не нужна, я её не хочу! – воскликнул Атрейо.

– Не выступай, дурачок, – проворчал оборотень. – Как только настанет твой черед ринуться в НИЧТО, ты станешь безвольным, безымянным служителем Власти. Кто знает, на что ты ей сгодишься. Быть может, с твоей помощью заставят людей покупать то, что им совершенно не нужно, или ненавидеть то, чего они не знают, верить в то, что сделает их покорными, и отвергать то, что могло бы их спасти. Благодаря вам, пришельцам из Мира Фантазии, в Мире людей вершатся большие дела, развязываются войны, создаются империи…

Гморк некоторое время наблюдал за мальчиком из-под полуприкрытых век и, помолчав, добавил:

– Есть там, на той земле, и немало жалких болванов, которые, конечно, мнят себя семи пядей во лбу и воображают, что служат правде. Так вот, они из кожи вон лезут, чтобы даже детишек отвадить от Фантазии. Вот они-то, наверное, за тебя и ухватятся.

Атрейо стоял понурив голову. Теперь он знал, почему люди не посещают больше Фантазию и уже никогда, никогда её не посетят, а значит, и не смогут придумать новое имя для Девочки Королевы. Чем большая часть Фантазии превращалась в НИЧТО, тем мощнее становился поток лжи, хлынувшей на землю людей. А значит, с каждым мгновением уменьшалась вероятность, что найдется человеческий ребёнок, который придет в Фантазию и спасет Девочку Королеву. Порочный круг, из которого нет выхода. Теперь Атрейо это знал.

И не только Атрейо. Знал это и Бастиан Бальтазар Багс. Он понял, что больна не только Фантазия, но и Мир людей. Оказалось, тут всё взаимосвязано. Собственно говоря, он всегда это смутно чувствовал, но толком не мог объяснить, почему эта связь существует. Он никогда не хотел смириться с тем, что жизнь такая серая и однообразная, безо всяких тайн и чудес, как утверждают все те, кто неустанно твердит: «Такова жизнь».

Но теперь он знал ещё и другое: необходимо немедленно отправиться в Фантазию, чтобы оба мира снова стали здоровыми.

Люди забыли туда дорогу из-за засилья на земле лжи и неверных представлений. Но из-за постепенной гибели Фантазии лжи накапливалось всё больше и больше, и это привело ко всеобщему ослеплению.

С ужасом и стыдом вспомнил Бастиан, как он сам тоже врал. Те выдуманные истории, которые он любил рассказывать, в счет не идут. Это была не ложь. Но не раз он сознательно, расчетливо врал – иногда из страха, иногда, чтобы добиться того, что хотел заполучить, а иногда просто так, для похвальбы. Каких обитателей Фантазии он тем самым уничтожил, сделал неузнаваемыми, обратив их доверие во зло? Он попытался себе представить, какими они были прежде, в своем истинном облике, но не смог. Может, как раз потому, что врал.

Одно, во всяком случае, было ясно: в том, что Фантазия гибнет, есть и его доля вины. Надо что-то сделать, чтобы исправить положение. Он обязан действовать хотя бы из-за Атрейо, который готов на всё, лишь бы привести его в Фантазию. Он не мог, не хотел разочаровывать Атрейо. Он обязан найти дорогу.

Башенные часы пробили восемь.

Оборотень по-прежнему пристально наблюдал за Атрейо.

– Вот теперь ты знаешь, что нужно сделать, чтобы попасть в Мир людей, – сказал он. – Ты по-прежнему этого хочешь, сынок?

Атрейо покачал головой.

– Я не хочу превращаться в ложь, – пробормотал он.

– Хочешь не хочешь – всё равно превратишься, – сказал Гморк со злобным смешком.

– А ты? – спросил Атрейо. – Почему ты здесь оказался?

– У меня было задание, – неохотно ответил Гморк.

– У тебя тоже?

Атрейо внимательно, чуть ли не сочувственно поглядел на оборотня.

– И ты его выполнил?

– Нет, – проворчал Гморк, – а то бы я не сидел здесь на цепи. Сперва-то всё шло совсем недурно – до тех пор, пока я не попал в этот город. Княгиня Тьмы, что здесь правит, приняла меня со всеми почестями. Она пригласила меня к себе во дворец, роскошно угощала, долго беседовала со мной и вообще вела себя так, будто она со мной заодно. Жители Города Призраков были мне, естественно, симпатичны, и чувствовал я себя здесь, так сказать, как дома. И Княгиня Тьмы на свой лад очень привлекательна – во всяком случае, вполне в моем вкусе. Она меня гладила, почесывала за ухом – это было так приятно! Никогда ещё никто меня не гладил и не ласкал. Короче, я потерял голову и принялся болтать, а она меня слушала и делала вид, что восхищена мною, и тогда я в конце концов рассказал ей о моем задании. Видимо, она меня как-то усыпила, особым образом, потому что обычно я сплю очень чутко. А когда я проснулся, то обнаружил, что сижу на цепи. Княгиня Тьмы стояла передо мной. «Ты забыл, Гморк, – сказала она, – что я тоже создание Фантазии. А раз ты борешься с Фантазией, значит, ты борешься и со мной. Выходит, ты мой враг, и я тебя перехитрила. Эту цепь разомкнуть могу только я. А я отправляюсь сейчас со своими слугами и служанками в НИЧТО и никогда больше сюда не вернусь». Она повернулась и пошла прочь. Но не все последовали её примеру. И только когда НИЧТО приблизилось к самому городу, всё больше и больше его жителей стали испытывать такое влечение в него кинуться, что не могли даже сопротивляться. Сегодня, если не ошибаюсь, сдались последние. Да, я попал в западню, я слишком долго слушал Княгиню Тьмы. Но и ты угодил в такую же западню – ты меня слишком долго слушал. В эту самую минуту НИЧТО замкнуло свое кольцо вокруг города, ты пойман, и уйти тебе не удастся.

– Значит, мы погибнем вместе, – сказал Атрейо.

– Верно, – ответил Гморк, – но совсем по-разному, дурачок. Я умру прежде, чем сюда придет НИЧТО, а тебя оно проглотит. Это большая разница. Заключается она вот в чем: история тех, кто умрет сам по себе, на том и кончается, а твоя история вовсе не кончится, ибо ты превратишься в ложь.

– Почему ты такой злой? – спросил Атрейо.

– У вас был свой Мир, – мрачно сказал Гморк, – а у меня его не было.

– В чем заключалось твое задание?

Гморк, который до этой минуты сидел, опершись на передние лапы, растянулся на земле. Силы ему изменили. Его сиплый голос звучал теперь, как хрип.

– ТЕ, кому я служу, решили уничтожить Фантазию, но обнаружили, что их план может сорваться. Они узнали, что Девочка Королева отправила в путь посланца, настоящего героя, и, судя по всему, можно было ожидать, что он сумеет вызвать в Фантазию мальчишку – человеческого ребёнка… Поэтому было просто необходимо успеть его убить… Вот они и отправили меня, потому что я уже не раз бывал в Фантазии… И я почти тут же напал на его след и шел по следу денно и нощно… И стал уже его догонять… Я бродил по Болотам Печали… карабкался по Мертвым Горам, но потом, перед глубокой пропастью, над которой раскинула свою сеть Играмуль, я потерял его след, он словно растворился в воздухе… И я стал снова его искать. Ведь где-то он должен был быть! Но так я больше и не нашел его следа… В конце концов я забрел сюда… Я не выполнил моего задания. Но и он не выполнил своего: Фантазия гибнет! Зовут его, к слову сказать, Атрейо.

Гморк поднял голову. Мальчик отступил на шаг и выпрямился.

– Это я, – сказал он. – Я – Атрейо.

По истощенному телу оборотня пробежала судорога. Потом ещё и ещё, с каждым разом становясь всё сильнее. Из его глотки вырвался звук, похожий на хриплое покашливание, он усиливался, креп и громогласным эхом прокатился по городу, отражаясь от стен домов. Оборотень смеялся!

Ничего более ужасного Атрейо не довелось слышать ни прежде, ни потом.

И вдруг всё оборвалось.

Гморк умер.

Атрейо долго стоял не двигаясь. Потом он подошел к мертвому оборотню – зачем, он и сам не знал, – нагнулся над его головой и коснулся рукой его взъерошенной чёрной шерсти. И в тот же миг челюсти Гморка разомкнулись и схватили мальчика за ногу. Даже после смерти в нем ещё жило зло.

В отчаянии Атрейо пытался разжать его челюсти. Всё было напрасно. Будто стальные шурупы, держали огромные клыки Гморка его ногу. В полном бессилии Атрейо рухнул рядом с мертвым оборотнем на грязную землю.

А НИЧТО безудержно и бесшумно, пядь за пядью подступало со всех сторон от высокой чёрной стены, окружающей город.