VII Голос тишины

Счастливо улыбаясь, брёл Атрейо всё дальше и дальше по лесу колонн, освещённому лунным светом. Колонны отбрасывали чёрные тени. Глубокая тишина окружала Атрейо, он едва мог расслышать эхо своих шагов. Он не знал, кто он и как его зовут, как сюда попал и что здесь ищет, – он глядел вокруг с удивлением, беззаботный, как птица.

Пол был повсюду выложен мозаикой с таинственно переплетающимся узором, а иногда на нем возникали какие-то загадочные картины. Атрейо поднимался по широким лестницам, всходил на большие террасы, снова спускался вниз и шел по длинным аллеям из каменных колонн. Он рассматривал колонны, одну за другой, и радовался, что каждая из них отличается ото всех остальных – по-другому украшена и покрыта другими таинственными знаками. Он уходил всё дальше и дальше от Ворот Без Ключа.

Так он шел долго-долго, а потом вдруг услышал вдали какой-то плывущий звук. Он остановился, прислушиваясь. Звук всё приближался и приближался. Голос, прекрасный и чистый, как звон колокольчика, высокий, словно голос ребёнка, звучал бесконечно печально. Иногда даже казалось, что в песне слышится рыдание.

Эта печальная песня веяла между колоннами, как легкое дуновение ветра, потом застывала на месте, парила, то поднимаясь вверх, то опускаясь вниз, приближаясь и удаляясь, описывая вокруг Атрейо большие круги.

Атрейо остановился и стал ждать. Круги становились всё уже и уже, и теперь он смог расслышать слова:

За горы и долы, поля и леса Уходим в просторы и небеса, Исчезнем, и ветер развеет нас… Всё на свете бывает один только раз!..

Атрейо то и дело поворачивался в сторону Голоса, который словно летал между колоннами, но никого не видел.

– Кто ты? – крикнул он. И Голос, как эхо, ответил:

– Кто ты? Атрейо задумался.

– Кто я… – пробормотал он. – Я не могу этого сказать. Кажется, когда-то я это знал… Но разве это так важно?

А Голос пропел:

Если ты хочешь вопрос мне задать, В рифму со мной говори, стихом, Мне ведь без рифмы тебя не понять, Мне твой язык незнаком, незнаком…

Атрейо не очень-то умел сочинять стихи, и ему показалось, что разговаривать будет трудно, если Голос понимает только то, что рифмуется. Но делать нечего. Пришлось ему немного подумать, а потом он сказал:

Знать я хотел бы, кто ты и где ты? Жду я ответа, жду я ответа!

И Голос тут же отозвался:

О, вот теперь я слышу так ясно… И понимаю прекрасно!..

А потом вдруг пропел совсем с другой стороны:

Милый гость из Фантазии, светлой страны, Добрый гость, ты пришел не случайно. Эйулала я. Голос и Зов тишины Во Дворце Глубочайшей Тайны!..

Атрейо заметил, что Голос звучит то громче, то тише, но ни на мгновение не умолкает. Даже когда в песне не было слов или когда он сам обращался к Голосу, в воздухе всё парил и кружил напев.

Теперь Голос стал удаляться, и Атрейо побежал вслед за напевом:

Постой, Эйулала, невидим твой путь, А мне бы хоть раз на тебя взглянуть!

Голос чуть слышно пропел у самого его уха:

Меня не увидят, меня не найдут, И всё же я тут, и всё же я тут!..

– Так, значит, ты невидимка, Эйулала? – спросил Атрейо. – Или у тебя вовсе нет образа?

И, не получив ответа, вспомнил, что задавать вопросы можно только стихами. И он сказал:

Не выходишь ты на свет, Иль тебя на свете нет?

Послышался тихий звон, не то смех, не то всхлипывание, и Голос пропел:

Я лишь только звук и тон, Эхо, песня, трель, Перелив и перезвон, Флейта и свирель. Песня моя – Это я, это я!..

Атрейо удивился и пошел вслед за звенящим звуком, который всё кружил и кружил между колоннами. Он шел за ним, тоже кружа по лесу колонн, и вскоре вновь сумел задать вопрос в рифму:

Я так тебя понял? Твой образ лишь звук? А если звучать перестанешь ты вдруг?

И где-то опять очень близко от него прозвучало в ответ:

Раз песенка спета, случится со мной, Что с каждым бывает у нас под луной, Когда его песенка спета… О, с каждым случается это!.. Живу, пока песенка льется, звеня, Но скоро умолкну – не станет меня…

Послышалось жалобное всхлипывание. Атрейо не понимал, почему Эйулала плачет, и поскорее задал вопрос:

Но почему твоя песня грустна? И почему ты исчезнуть должна?

И снова, как эхо, отозвалась Эйулала:

Развеет нас ветер, Я Песня-Печаль…

Но время бежит, И пора отвечать!..

Спроси же, а то не успею ответить, Скорее, пока не унес меня ветер!..

Голос стихал где-то между колоннами, и Атрейо. прислушиваясь, поворачивал голову то в ту, то в другую сторону. Некоторое время было совсем тихо, потом снова вдали зазвучала песня. Она быстро приближалась, и в ней даже слышалось нетерпение:

Пока ты не спросишь, должна я молчать, А время бежит, и пора отвечать!

И Атрейо спросил:

Скажи, Эйулала, никак не пойму: Развеет нас ветер? Нас всех? Почему?

И Голос пропел:

Королева Фантазии тяжко больна, И если она умрет, На гибель Фантазия обречена – Мы все, каждый в свой черёд. Как туча, над нами нависла беда:

Уйдем в Пустоту, в Ничто, в Никуда! Так знай же, как жизнь Королеве спасти:

Ей новое имя пора обрести.

И Атрейо поспешно спросил:

Скажи, Эйулала, скорее скажи, Кто имя ей даст и спасет её жизнь?

И Голос запел:

Слушай, слушай, не забудь, После всё поймешь, Долгий путь, нелегкий путь Ты ещё пройдешь Сквозь туман и мрак, один, И тогда лишь мой ответ Выйдет ясным из глубин Памяти твоей на свет. Всё зависит от того, Сможешь или нет…

Некоторое время Атрейо слышал только жалобное пение без слов, а потом вдруг Голос зазвучал прямо над его ухом:

Кто Королеве имя даст?

Не ты и не я, не эльф и не джинн!

Увы, ни один из нас! Мы все здесь, в Фантазии, – те, про кого Придуманы сказки давно, – Не можем назвать никогда никого, Этого нам не дано. Мы – сны и картинки, и дети мечты, Окончилась сказка – нам тоже конец.

Спасти Королеву не можешь ни ты, Ни гном, ни дракон, ни мудрец!

Но там, за границами нашей земли, Иной есть прекрасный край.

Там л ю д и живут – они бы могли Дать имя ей. Ты это знай!

Счастливые! Были во все времена Наделены от рожденья Особенным даром – давать имена И тем приносить исцеленье!

Они бы сумели ей имя найти, Да вот только к нам потеряли пути.

Не верят, не помнят, забыли про нас…

Ну хоть бы ребёнок Фантазию спас!

Ну хоть бы один был поверить готов – Пришел бы, добрался, услышал наш зов!

Самим нам явиться туда нелегко:

Им близко до нас, Нам до них далеко! Они к нам пути находили порой И нас навещали, бывало. Запомнишь ли это, мой юный герой? Запомнишь ли всё, что сказала Тебе одному Эйулала?

– Да, да, – в смятении отвечал Атрейо. Он изо всех сил старался запомнить то, что слышал, хотя не знал, зачем это нужно, и потому не понимал, о чем говорит Голос. Он только чувствовал, что это очень, очень важно. Но пение и те усилия, которые ему приходилось делать, чтобы говорить в рифму, так утомили его, что его клонило ко сну. Погружаясь в дремоту, он пробормотал:

Нет, я не забуду! Но дай мне понять, С чего мне начать и что предпринять?

И Голос ответил:

– Ты сам всё решай – ты так много узнал! Но вот уж и час расставанья настал!..

Преодолевая сон, Атрейо ещё спросил:

Ты уходишь? Но куда? Неужели навсегда?

Снова послышалось всхлипывание. Голос звучал всё дальше и дальше: НИЧТО нас обступает, тускнеют все цвета, Оракул умолкает, всё ближе Пустота…

Последним ко мне ты В мой каменный лес Пришел – на тебя уповаю!

Но песенка спета, Мой голос исчез, А значит, и я исчезаю…

Запомни же всё! И осилишь ты то, Чего до тебя не осилил никто!

Издалека до Атрейо донеслось:

За горы и долы, поля и леса Уходим в просторы и небеса, Исчезнем, и ветер развеет нас… Всё на свете бывает один только раз!..

Это было последнее, что расслышал Атрейо.

Он сел возле колонны, прислонился к ней спиной и, глядя в ночное небо, попробовал осмыслить то, что он здесь услыхал. Тишина окутала его, словно мягким плотным плащом, и он уснул.

Когда он проснулся, было уже холодное утро. Светало. Он долго лежал на спине и смотрел в небо. Последние звезды побледнели. Голос Эйулалы всё ещё звучал у него в ушах. И тут ему вспомнилось всё, что он пережил до сих пор. Он вспомнил о цели своего Великого Поиска.

Теперь наконец-то он знал, что надо делать. Только Человек, человеческий ребёнок. Мальчик из Мира, что лежит за границей Фантазии, может придумать Девочке Королеве новое имя. Он, Атрейо, должен найти этого Мальчика и привести его к ней!

Атрейо вскочил на ноги.

«Ах, как бы мне хотелось ей помочь, – вздохнул Бастиан, – ей и Атрейо! Я придумал бы ей очень красивое имя. Если б я только знал, как мне попасть к Атрейо! Я прямо сейчас пошел бы к нему. Вот бы он удивился, если б я вдруг оказался с ним рядом! Но как это сделаешь? Нет, к сожалению, ничего не получится. А может, получится?»

И он тихо сказал вслух:

– Если есть к вам какой-нибудь путь, то подскажите его мне. Я приду, я обязательно приду, Атрейо! Вот увидишь!

Атрейо огляделся. Лес колонн исчез вместе со всеми лестницами и террасами. Вокруг лежала голая равнина, какую он видал за каждыми из трех магических ворот, прежде чем через них пройти. Но ворот там уже не было – ни Ворот Без Ключа, ни Ворот Волшебного Зеркала.

Он стал озираться по сторонам. И тут заметил, что посреди равнины, не так далеко от него, образовалось такое же место, какое он уже видел однажды в том страшном лесу. На этот раз оно было к нему гораздо ближе. Атрейо отвернулся и бросился бежать со всех ног.

Прошло много времени, а он всё бежал и бежал, пока наконец не различил вдали, на горизонте, небольшое возвышение. Возможно, это был тот самый горный хребет, образованный из красно-бурых каменных плит, в котором находились Ворота Великой Загадки.

Он побежал в ту сторону, но ему пришлось бежать ещё очень долго, прежде чем он сумел разглядеть всё как следует. И тут его охватили сомнения. Конечно, то, что там было, походило на горный ландшафт из каменных плит, но ворот он так и не обнаружил. И каменные плиты были теперь уже не красные, а серые, бесцветные.

Только когда он много часов спустя подбежал совсем близко, он увидел, что там, между скалами, и в самом деле есть просвет, похожий на нижнюю часть ворот. Но арка над воротами исчезла. Что же тут случилось?

Ответ он нашел, только добежав наконец до того места, где раньше стояли Ворота Великой Загадки. Громадная каменная арка рухнула на землю, а сфинксов здесь вообще не было!

Атрейо пробирался по развалинам, потом взобрался на пирамиду из обломков скал и с высоты её стал всматриваться в даль, туда, где, как ему казалось, его ждали гномы-отшельники и Дракон Счастья. А вдруг они тоже пустились в бегство от надвигающейся Пустоты?

Но тут он увидел, что на дальнем выступе скалы за каменной оградой обсерватории Энгивука развевается крошечный флаг. Атрейо замахал обеими руками и. приложив руку ко рту, закричал как в рупор:

– Эй! Вы ещё здесь?

И только смолк звук его голоса, как из расщелины, где находилась пещера супругов-отшельников, поднялся в воздух отливающий перламутром Дракон Счастья Фалькор.

Прекрасными медленными движениями, извиваясь по-змеиному, летел он по воздуху, время от времени ложась от радости на спину, описывая круги или делая мертвую петлю – он казался тогда трепещущим белым пламенем, – а потом приземлился на пирамиде из обломков скал, где стоял Атрейо. Он сел, опершись на передние лапы, и стал теперь таким огромным, что голова его на высокой выгнутой шее оказалась намного выше Атрейо, и он глядел на него сверху вниз. Повращав рубиновыми глазами, похожими на большие шары, он широко раскрыл пасть и высунул от удовольствия язык.

– Атрейо, мой друг и Господин! – проговорил он, и голос его звучал, словно звон бронзового колокола. – Как хорошо, что ты наконец вернулся. Мы уже почти потеряли надежду, вернее, они, отшельники, потеряли надежду, я-то

– нет!

– Я тоже рад, что снова тебя вижу, – ответил Атрейо, – но что же случилось за одну эту ночь?

– За одну ночь?! – удивленно воскликнул Фалькор. – Ты, значит, думаешь, что прошла одна только ночь? Ну, ты ещё удивишься! Садись на меня, полетим!

Атрейо вскочил на спину огромного зверя. Впервые сидел он верхом на Драконе Счастья. И хотя он не раз объезжал диких коней и наверняка был не из боязливых, в первое мгновение у него захватило дух от этой скачки по воздуху. Он вцепился в развевающуюся гриву Фалькора, а тот рассмеялся своим гудящим смехом и крикнул:

– К этому тебе ещё придется привыкнуть, Атрейо!

– Я вижу, ты уже совсем выздоровел! – крикнул Атрейо в ответ, хватая ртом воздух.

– Почти, – ответил Дракон. – Но ещё не совсем! И вот они уже приземлились у пещеры гномов. Энгивук и Ургула ждали их, стоя перед входом в свое жилище.

– Что с тобой было? – тут же выпалил Энгивук. – Ты должен мне всё рассказать! Как обстоит с воротами? Мои теории подтвердились? Кто такая или что такое – Эйулала?

– Погоди, – вмешалась старая Ургула, – прежде всего нам надо поесть. Не зря же я готовила и пекла пироги. Потерпи малость со своим бесполезным любопытством. ещё успеется, времени хватит!

Атрейо слез со спины Дракона Счастья и поздоровался с гномами. Потом все втроем сели за столик, уставленный всевозможными лакомствами. Тут же стоял малюсенький чайник, из которого шел пар от заваренных трав.

Часы на башне пробили пять.

Бастиан с грустью подумал о двух плитках орехового шоколада, которые хранил дома в тумбочке – на случай, если вдруг ночью захочется есть. Знай он, что никогда уже больше не вернется домой, он захватил бы их с собой – это был бы его неприкосновенный запас. Но ничего не поделаешь. Лучше об этом не думать.

Фалькор растянулся в небольшой горной долине во всю свою длину. Огромная голова его лежала у ног Атрейо – он всё слышал и мог участвовать в разговоре.

– Представь себе, – сказал он, – мой друг и Господин думает, что отсутствовал всего одну ночь!

– Разве это не так? – спросил Атрейо.

– Прошло семь дней и семь ночей, – ответил Фалькор. – Смотри – мои раны почти зажили!

Только теперь Атрейо заметил, что и его раны зажили, а примочка из трав, видно, отвалилась.

– Как это могло получиться? – удивился он. – Я прошел через трое магических ворот, я разговаривал с Эйулалой, потом я заснул, но так долго проспать я не мог.

– Пространство и время там, видно, другие, чем у нас, – сказал Энгивук. – Но никто ещё не пробыл у Оракула так долго, как ты. Что там случилось? Да говори же скорей!

– Сперва мне б хотелось узнать, что тут у вас случилось, – сказал Атрейо.

– Да ты и сам видишь, – отвечал Энгивук, – краски поблекли и исчезают, всё вокруг становится нереальным. Ворота Великой Загадки рухнули. Похоже, и здесь началось всеобщее уничтожение.

– А сфинксы? – спросил Атрейо. – Где же сфинксы? Они улетели? Вы это видели?

– Ничего мы не видели, – пробурчал Энгивук. – Я надеялся, что ты нам об этом что-нибудь расскажешь. Каменная арка обрушилась, но никто из нас ничего не слышал. Я даже специально пошел туда и исследовал развалины. И знаешь, что я установил? Места излома очень древние и даже поросли серым мхом, словно они здесь уже сотни лет и вообще никогда не было никаких Ворот Великой Загадки.

– И всё-таки они были, – сказал Атрейо. – потому что я ведь прошел через них, так же как и через Ворота Волшебного Зеркала, а под конец через Ворота Без Ключа.

И тут Атрейо поведал обо всем, что с ним произошло. Он без труда вспоминал все мельчайшие подробности и чуть ли ни слово в слово повторил то, что открыла ему Эйулала. Сморщенное личико Энгивука мрачнело всё больше и больше. Поначалу он то и дело задавал наводящие вопросы и требовал более подробных описаний. Но постепенно стал гораздо менее многословным. Реплики его и вопросы становились всё более краткими.

– Ну, теперь ты знаешь тайну, – заключил Атрейо свое повествование. – Ты ведь хотел непременно узнать, кто такая Эйулала, правда? Так вот, она – создание, имеющее только голос. Её образ невидим, он только слышим. Она там, где она звучит.

Энгивук помолчал некоторое время, а потом произнес осипшим голосом:

– Она была там, где она звучала, хотел ты сказать?

– Да, – ответил Атрейо, – по её словам, я был последним, кто её слышит.

По морщинистым щечкам Энгивука скатились две слезинки.

– Всё напрасно! – простонал он. – Труд всей моей жизни, многолетние наблюдения – всё зря! Наконец-то добыт самый последний камень для постройки моего научного здания, и я мог бы его закончить, мог бы наконец написать последнюю главу, но тут как раз выясняется, что ничего больше не нужно, всё излишне, никому это не поможет и всему грош цена. Кого может заинтересовать исследование о том, чего больше нет! Всё кошке под хвост!

Рыдания сотрясали его, казалось, что у него приступ кашля.

– Бедный старый Энгивук! – пробормотала старенькая Ургула и сочувственно погладила его по лысой головке. – Бедный старый Энгивук! Не отчаивайся так! Найдешь себе что-нибудь другое!

– Женщина! – напустился на неё Энгивук, сверкая глазенками. – Я не бедный старый Энгивук! Перед тобой трагический герой!

Он бросился в пещеру и хлопнул за собой дверцей. Ургула со вздохом покачала головой и пробормотала:

– Он ведь хороший! Только, бедняга, малость не в себе! Ну, надо идти паковать вещички, – снова вздохнула она, вставая из-за стола. – Много, конечно, не унесешь, только то, без чего уж никак нельзя. Да, пора!

– Вы решили уйти отсюда? – спросил Атрейо. Ургула удрученно кивнула:

– Да, делать нечего. Раз надвигается НИЧТО, тут и расти ничего не будет. Да и для моего старика нет теперь причин здесь оставаться. Посмотрим, что там будет дальше. Как-нибудь уж всё утрясется. Ну, а вы? Что вы теперь думаете предпринять?

– Надо делать то, что сказала Эйулала, – отвечал Атрейо. – Попробую найти человеческого ребёнка, Мальчика, и привести его к Девочке Королеве, чтобы он дал ей новое имя.

– Да где же ты будешь его искать, этого Мальчика?

– Сам не знаю, – ответил Атрейо, – где-нибудь там, за границей Фантазии.

– Да уж как-нибудь вместе справимся, – раздался голос Фалькора, похожий на малиновый звон. – Ты полетишь на мне! Не забывай, что я Дракон Счастья!

– Ну, тогда улетайте, и поскорее! – скомандовала Ургула.

– Может, вас подвезти? – предложил Атрейо.

– Этого ещё не хватало! Никогда в жизни не соглашусь болтать ногами в воздухе! Порядочные гномы твердо стоят на земле. Да и задерживаться вам не стоит. Надо торопиться – ради нас всех. Так что хватит молоть языком – стартуйте!

– Но я хотел как-то выразить мою благодарность за вашу доброту, – сказал Атрейо.

– Вот это и будет лучшая благодарность – не болтай, а стартуй!

– Она права, – заметил Фалькор. – Полетели, Атрейо!

Атрейо вскочил на спину Дракона Счастья и, обернувшись ещё раз к маленькой старенькой Ургуле, крикнул:

– До свидания!

Но она уже скрылась в пещере.

Когда несколько часов спустя Энгивук и Ургула вышли из пещеры, каждый с тяжело нагруженным коробом на спине, они снова горячо спорили и ссорились друг с другом. Так они и шли, переваливаясь на своих кривых маленьких ножках, и ни разу не обернулись назад.

Впрочем, потом Энгивук стал очень знаменит и был даже самым знаменитым из всех гномов в своем роду, правда, не из-за научных исследований, а по другой причине. Но это уже совсем другая история, и мы расскажем её как-нибудь в другой раз.

В то время когда супруги-отшельники пустились в путь, Атрейо верхом на Фалькоре летел уже далеко-далеко по небу Фантазии.

Бастиан невольно взглянул в чердачное окно. Он представил себе, как было бы хорошо, если бы там высоко, в потемневшем небе, он увидел Белого Дракона Счастья, похожего на трепещущее пламя. Вдруг бы они сейчас спустились сюда, к нему на чердак, чтобы забрать его с собой!

– Вот было бы здорово! – вздохнул он. Он мог бы им помочь, а они ему. Для всех это было бы спасением.