"Неудержимое желание" - читать интересную книгу автора (Энок Сюзанна)

Глава 9

— В таком случае у меня возникает вопрос.

Люсинда, удобно расположившаяся на постели Джорджианы, подперла кулачком подбородок. Она вела себя совершенно непринужденно.

Джорджиана завидовала ее спокойствию, ей никогда не приходилось видеть, чтобы Люсинда из-за чего-то расстраивалась. Вероятно, это объяснялось тем, что отцом Люсинды был образцовый, одержимый дисциплиной генерал, который после смерти жены решил передать дочери все преимущества своего собственного образования и богатства.

Что касается самой Джорджианы, то ее нервы были напряжены до предела. Она вздрагивала от каждого звука, и даже тонкий шелк, касавшийся ее кожи, казался жестким и грубым. Конечно, это могло быть вызвано тем, что за двадцать минут она перемеряла пять платьев.

— Какой вопрос? — спросила она, поворачиваясь и разглядывая в зеркале свое отражение.

Голубое смотрелось на ней хорошо, но он уже видел ее в этом платье.

— Как далеко ты собираешься зайти, Джорджи?

Нервная дрожь снова пробежала по ее телу, и она сделала знак Мэри расстегнуть пуговки на спине.

— Давайте примерим новое.

— Зеленое, миледи?

— Да.

— Но мне показалось, вы сказали, что оно слишком…

— Нескромное. Знаю. Но остальные просто не… подходят.

Она взглянула в зеркало на горничную, расстегивавшую платье. Джорджиана доверяла Мэри, но все ее будущее зависело от ее репутации.

— Мэри, спроси у миссис Гудвин, нет ли у нее мятного чаю?

— Сейчас, миледи.

Когда за горничной закрылась дверь, Люсинда встала и помогла Джорджиане снять платье.

— Так это серьезно?

— Если урок не поможет, то все пропало. Люси, он оскорбил мои чувства. Я не позволю ему так поступить и с другими.

— Все это ты уже говорила. — Подруга следила за выражением лица Джорджианы. — Но чтобы проучить его, ты не должна рисковать, ведь тебя снова могут оскорбить.

Джорджиана заставила себя рассмеяться.

— Почему ты думаешь, что меня могут оскорбить? Я получила хороший урок от Тристана Карроуэя.

— Но по твоему виду не скажешь, что ты пылаешь гневом и полна решимости отомстить.

— Какой же у меня вид?

— Ты выглядишь… взволнованной.

— Не смеши меня. Вот уже шесть лет, как я езжу на Девонширский бал. Балы там всегда великолепны, а ты знаешь, как я люблю танцевать.

— Ты поедешь с Карроуэями, или твоя тетя пришлет за тобой карету?

— С тетей Фредерикой, Милли и Эдвина не поедут. Я же не могу появиться вместе с Тристаном и Брэдшо.

— Несколько недель назад ты называла его только Дэр. А теперь у него появилось имя.

— Не забывай, я притворяюсь, что хочу очаровать его или позволить очаровать меня. Я должна быть любезной.

— А какой цвет любит Тристан?

— Зеленый. Почему это… — Джорджиана опустила глаза на свое новое платье, которое застегивала на ней Люсинда. Шелк переливался изумрудными и светлыми оттенками зеленого цвета. Сверху юбку и рукава покрывал тончайший зеленый газ.

Декольте было более глубоким, чем она обычно носила, но, вертясь перед зеркалом, она чувствовала себя прекрасной. А новый желтый с белым веер удачно гармонировал с платьем.

— М-гм.

Джорджиана, довольная осмотром, остановилась и обратилась к подруге:

— Я знаю, что делаю, Люси. Ты, возможно, считаешь, что наш список был просто глупой забавой, чтобы провести время, но каждый раз, когда я думаю о бедной Амелии Джонс, о том, какой удар нанесет ей Дэр, поверь, я становлюсь очень серьезной.

Люсинда отступила на шаг и оглядела Джорджиану и ее платье.

— Я тебе верю. Но надо проучить его, Джорджи, а не погубить себя.

— Этого я не допущу. Кто однажды обжегся, тот вдвойне осторожен. — Она улыбнулась и снова завертелась перед зеркалом. — По-моему, это платье — то, что надо.

— Ты привлечешь его внимание, это уж точно.

Несмотря на уверенность Люсинды, после ее ухода Джорджиана еще полчаса в сильном волнении расхаживала по комнате. Оставшись одна, она вопреки всем усилиям не могла убедить себя в том, что равнодушна к Тристану. Когда ей было восемнадцать, его внимание, его чары и красивая внешность покорили ее. И тем, что она не осталась той же наивной девочкой, Джорджиана была обязана ему.

Теперь, шесть лет спустя, он казался более… серьезным, более внимательным к окружающим и более зрелым, чем тогда. И какая-то менее рассудительная часть ее души тянулась к нему. Самым убедительным доказательством перемены являлось то, что он извинился перед ней. Два раза, и так, словно понял, какие страдания он причинил ей, и как искренне сожалел об этом или по крайней мере хотел, чтобы она так думала.

В половине девятого в дверь постучал лакей:

— Миледи, ваша карета прибыла.

Глубоко вздохнув, она вышла из комнаты и направилась вниз.

Брэдшо, в морской форме глубокого синего цвета с белой отделкой, стоял в холле, натягивая на себя шинель. Увидев ее, он замер.

— Прелесть… Джорджи, пожалуйста, не показывайтесь на глаза адмиралу Пенроузу прежде, чем я не поговорю с ним. Он не обратит на меня никакого внимания, как только увидит вас.

Это несколько успокоило ее, и она улыбнулась:

— Постараюсь. Вы сами выглядите прекрасно.

Он ответил улыбкой и отдал ей честь.

— Это не одно и то же, но все равно спасибо.

Она почувствовала какое-то дуновение воздуха позади себя и, подавив желание расправить юбки, обернулась. Дэр был в темно-сером фраке, черных как ночь панталонах, а над желтовато-коричневым жилетом выделялся белый галстук. Он не носил никаких украшений, да и не нуждался в них. Темные вьющиеся волосы падали на воротник, а голубые глаза сияли как сапфиры, когда он с головы до ног окинул ее взглядом.

Джорджиана почувствовала, как жар охватывает ее. Она никак не ожидала, что его близость так на нее подействует. Да, она наслаждалась его поцелуями, но считала себя невосприимчивой к его мужскому обаянию. Чтобы скрыть смущение, она присела:

— Добрый вечер.

Тристану захотелось облизнуть губы, но вместо этого он кивнул, не в силах сдержаться, чтобы не осмотреть ее изящную фигуру еще раз. Она блистала в своем изумительном наряде. В тусклом свете ламп шелк ее платья светился, словно покрытый изумрудами. Тристан представил, какой эффект Джорджиана произведет в ярко освещенном бальном зале. При каждом вздохе в низким вырезе лифа вырисовывались округлые груди, прекрасные и манящие.

Щеки вспыхнули, и виконт тряхнул головой. «Идиот! Надо что-то сказать».

— Вы потрясающе выглядите!

Джорджиана наклонила голову.

— Благодарю вас.

Докинз, кашлянув, подал Джорджиане кружевную накидку цвета слоновой кости. Тристан вырвал ее из рук удивленного дворецкого, Джорджиана смотрела, как он приближается к ней, и Тристан тихо и глубоко вздохнул.

— Повернись, — прошептал он.

Вздрогнув, словно просыпаясь от крепкого сна, Джорджиана повернулась. Платье соскользнуло с ее плеч, почти обнажив спину. Тристану хотелось погладить ее кожу, чтобы почувствовать, такая ли она теплая и гладкая, какой запомнилась ему.

Но он только укутал ее плечи и поспешно отстранился, когда она стянула концы накидки на груди. Джорджиана снова повернулась к нему, и мягкий золотистый локон коснулся его щеки.

— Моя карета уже здесь, — зачем-то сказала она.

— Я провожу вас.

Докинз распахнул парадную дверь, Тристан предложил ей руку. Джорджиана положила пальцы на его рукав, и, сводя ее по ступеням к ожидавшей карете, он сквозь плотную ткань своего фрака чувствовал, как она дрожит.

— Джорджиана, лорд Дэр, — раздался из глубины экипажа женский голос. — Я уж начала думать, что вы поубивали друг друга.

Он поклонился:

— Мои извинения, ваша светлость. Я не знал, что вы ждете здесь.

— Я тоже, тетя Фредерика, — краснея и высвобождая свою руку, сказала Джорджиана и подошла к карете. — Я бы никогда не заставила вас ждать.

— Знаю, дорогая. Я виню Дэра.

— Признаюсь, виноват. — Ему удалось поймать взгляд Джорджианы, когда та усаживалась напротив герцогини. — Скоро увидимся.

Он посмотрел вслед удалявшейся карете и вернулся в дом. Брэдшо протянул ему шляпу и накрыл треуголкой свои темные волосы.

— Что здесь произошло между вами? У меня мурашки побежали, — тихо спросил брат Тристана.

— Может быть, погода, — пожал плечами Тристан.

— Тогда я не хотел бы попасть в этот шторм.

Подъехала его карета, и они с Брэдшо сели в нее. Он пытался уговорить Эдвину поехать с ними, но она отказалась. Подруга Джорджианы, Люсинда Баррет, днем привезла ей котенка и этим серьезно помешала его планам заполучить Джорджиану в свой экипаж.

Он расстроился, но не мог спорить со светившейся счастьем тетей Эдвиной, ставшей обладательницей Дракона. Почему-то она упорно настаивала на этом имени для своего нового черного кота. Тристан подумал, что маленькое существо больше похоже на крысу, но не собирался говорить об этом вслух. Особенно, когда Джорджиана прижала меховой комочек к подбородку и заворковала над ним.

— Коротышка сказал, что ты ездил вчера на пикник.

— Да, — небрежно ответил Тристан.

— С Амелией Джонс.

— Да.

Брэдшо сердито посмотрел на него:

— Ты говоришь, как Бит. Как провели время? Только, пожалуйста, не в двух словах.

— Очень приятно, спасибо.

— Ублюдок.

— Если я ублюдок, то тогда ты будешь виконтом и женишься на мисс Джонс. Вот это будет интересно.

— Скорее всего ужасно. — Брэдшо скрестил ноги. — Значит, ты остановил свой выбор на мисс Джонс? Окончательно?

Тристан вздохнул:

— Она самая подходящая невеста. Богатая, хорошенькая и помешана на титуле.

— Жаль, что вы с Джорджианой не ладите. Или это уже не так? Ненастная погода сбивает меня с толку.

— А почему тебе жаль? — спросил Тристан главным образом для того, чтобы услышать мнение брата. — Она слишком высокая, упрямая, а ее язык острее рапиры. — Именно эти три качества ему особенно в ней нравились.

— Ну, ты ищешь богатую и красивую, а она как раз и то и другое. Конечно, ее отец — маркиз, и она, вероятно, не гонится за титулом. — Он повертел в руках брелок от часов. — Если Уэстбрук не охотится за ней вместе с ордой охотников за деньгами, я мог бы поухаживать за ней сам. С ее деньгами и влиянием я бы годам к тридцати пяти стал адмиралом.

«Опять этот Уэстбрук! Нет сомнения, что он уже ждет ее на балу, черт бы его побрал!»

— Ты думаешь, что все так просто? Ты решил, она сказала «да», ведь женщины и созданы для этого. И потом вы живете долго и счастливо?

Брэдшо взглянул на него:

— Амелия отказала тебе?

— Я еще не спрашивал ее, пока. Я все надеюсь… не знаю. На чудо, наверное.

— Не жди его там, где замешаны деньги. Отец дрожал над каждым пенни, который мог выпросить, занять или украсть.

— Приходится, знаешь ли, стараться выглядеть достойно.

В этом заключалось самое сложное — не имея достаточных средств, содержать семью так, как будто деньги у него были.

— Не говори мне, что ты одобряешь его. После того как ты четыре года выбирался из долговой ямы и до сих пор не выбрался окончательно.

— Нельзя сказать, что я много помогал отцу, пока он был жив. Мне бы следовало проявлять больше интереса к нашей собственности.

— Ты шел своей дорогой. А я и понятия не имел, как мы близки к разорению, пока не стало уже слишком поздно. Не знаю, как ты мог догадаться, что нам грозит, — сказал Шо.

— Я знал, что я наследник, но не очень серьезно относился к этому.

— А теперь относишься более серьезно, чем он. Если бы его кредиторы не распустили в обществе слухи, не думаю, что кто-нибудь догадался бы, в каком состоянии он оставил свои дела.

— Он был осторожен, — заметил Тристан.

— Нет. Это ты осторожен. И особенно сейчас.

Тристан улыбнулся:

— Сколько комплиментов за один вечер. Ты хочешь, чтобы я поговорил с Пенроузом, не так ли?

— Нет, — усмехнулся Брэдшо, — совсем наоборот. Я хочу, чтобы ты держался от него как можно дальше. Он до сих пор не забыл о двух сотнях фунтов, которые ты выиграл у него в фараон. Даже не помню, сколько раз он напоминал мне о моем «чертовски удачливом брате».

— Удача тут ни при чем, мой мальчик. Вздохнув, Шо похлопал брата по колену.

— Думаю, тебе следует знать, что я понимаю, как тебе не хочется жениться ради денег, и ценю это.

— А я подумал, что сегодня ты ухватишь богатую невесту, а я снова смогу бегать за актрисами и певичками.

— Маловероятно, — усмехнулся Шо.

— Что я с певичками или что ты женишься?

— И то и другое.

Вероятно, Брэдшо был прав в обоих случаях. Без такой приманки, как титул, шансов у Шо было еще меньше, чем у него самого.

Нельзя сказать, что у Тристана было мало женщин, но он стал более осмотрительным. Любовницы, не обращая внимания на его финансовое положение, до сих пор искали его близости. Временами он чувствовал себя как олень-самец, лишенный рогов. Женщины готовы были делить с ним постель, но виконт не часто хвастался этим. Такой успех не вдохновлял его.

Тристан начал избегать многолюдных сборищ. Но в предвкушении этого бала он был взволнован, кровь кипела в его жилах. Это состояние никоим образом не было связано с его обещанием танцевать с Амелией, а только с желанием видеть и держать в своих объятиях Джорджиану в восхитительном изумрудном платье. Если она скажет, что все ее танцы расписаны, то кому-то не поздоровится.

Как только они с Брэдшо вошли в зал, виконт сразу увидел ее. В свете канделябров Джорджиана казалась небесным ангелом, привлекавшим не только его внимание, но и всех остальных мужчин. Но, будь она одета даже в лохмотья, Дэр все равно бы ее заметил.

— Твоя Амелия смотрит на тебя выжидающе, — тихо заметил Брэдшо.

— Она не моя…

— А вот и Пенроуз. Я оставляю тебя, брат.

Тристан привык видеть толпу неженатых мужчин, окружавших Джорджиану на каждом званом вечере, и никогда не поддавался соблазну присоединиться к ним. Быстро обменяться с ней колкими замечаниями или получить удар веером в конце вечера — это было самое большее, на что он мог надеяться. Вполне достаточно, чтобы удовлетворить его мазохистское желание побыть рядом с ней. Но сегодня ему придется пробиться сквозь эту толпу. Сегодня он хотел с ней танцевать.

— Тристан, я оставила первый вальс для вас. — Амелия, вся в розовом и белом, хорошенькая как ангелочек, подошла к нему.

— А когда первый вальс?

— Как только закончится кадриль. Как все сегодня великолепно выглядят!

Он взглянул на оркестр. Через две-три минуты он будет танцевать с Амелией, а к тому времени, когда вальс закончится, карточка Джорджианы будет заполнена дюжиной жаждущих, поджидающих по углам, не поскользнется ли и не упадет ли кто-то из ее кавалеров. «Проклятие!»

— Вы извините меня, я отойду на минуту.

На ее хорошеньком личике появилась горькая морщинка, — Я думала, вы захотите поговорить со мной.

За этим последуют слезы, он давно знал, как это бывает.

— Конечно, хочу. И мы поговорим после вальса. А сейчас леди Джорджиана беспокоится о моих тетушках, и они просили меня кое-что ей передать.

— Только вернитесь поскорее.

Черт побери! Он еще не просил ее руки, а она уже пытается указывать, с кем ему можно общаться. Чем бы ни завершились несколько последующих недель, такое больше не повторится.

Даже не оглянувшись, он направился к группе мужчин, окружавших Джорджиану. Она сразу же заметила Тристана и улыбнулась, чем возбудила в нем подозрения.

— Лорд Дэр, вот и вы. А я чуть не отдала ваш танец.

Она сохранила для него танец!

— Приношу свои извинения.

Маркиз Холфорд протиснулся к ним:

— У вас есть фавориты, леди Джорджи?

— Осторожнее, милорд, или я отдам и ваш танец, — сказала она, спокойно глядя на маркиза. — Сегодня мы все друзья.

Широкоплечий Холфорд сердито посмотрел на Тристана, затем поклонился Джорджиане:

— Не в моих правилах спорить с красивой женщиной.

— Какую опасную вещь вы сказали, — усмехнулся Тристан. — Теперь вы не сможете спорить ни с одной женщиной, иначе она подумает, что вы считаете ее безобразной.

В толпе сдержанно рассмеялись. Лицо Холфорда побагровело, но прежде, чем он успел ответить, Джорджиана подхватила Тристана под руку и повела его к буфету.

— Прекрати.

— Но ты же знаешь, он сказал глупость.

— Я все время слышу глупости от мужчин, — тихо возразила она.

Кадриль закончилась, и Тристан, оглянувшись, увидел, что на него с надеждой смотрит Амелия. Он бы с удовольствием повальсировал и поговорил с Джорджиа-ной, но он обещал.

— Готов? — спросила Джорджиана, не отпуская его руку.

— Готов к чему?

— К нашему вальсу.

Тристан тихо выругался.

— Джорджи, я… — Он набрал в грудь воздуха, и тут заиграли вальс. — Я не могу. Еще вчера я обещал этот вальс мисс Джонс.

С непроницаемым выражением лица она посмотрела поверх его плеча и затем кивнула:

— Тогда ступай и танцуй с ней.

Она повернулась, но Тристан схватил ее за руку.

— Не сердись, — прошептал он. — Я не хочу обидеть тебя.

Изумрудные глаза с удивлением посмотрели на него.

— Я не сержусь. Но я хотела…

— Ты хотела танцевать со мной, — закончил он, и улыбка показалась на его губах. — И ты будешь танцевать со мной.

— Почему ты думаешь?.. — Она нахмурилась.

— Я должен идти.

Он отошел от нее и повел Амелию в центр зала, а Джорджиана наблюдала за ними.

Амелия очень хорошо танцевала вальс, а Тристан был самым прекрасно сложенным, грациозным танцором из всех, кого она знала. Они выглядели красивой парой, кружась по залу и сохраняя между собой расстояние, требуемое приличиями.

Тристан сдержал свое обещание, данное Амелии. Джорджиане следовало бы радоваться, а она расстроилась.

К ней подошел лорд Уэстбрук:

— Леди Джорджиана, не могу поверить, что вы решили пропустить первый вальс.

— Я ждала вас, милорд. — Она с улыбкой подала ему руку.

— Тогда примите мои извинения, — сказал маркиз, взяв ее руку и целуя пальцы.

Джорджиана взглянула на него.

— Извинения? За тот глупый случай в парке? Конечно, извиняю. Во всем виноват Дэр.

— Я удивляюсь, почему вы по-прежнему терпите его присутствие.

Этого она не смогла бы объяснить даже самой себе.

— Он самый близкий друг моего кузена, — сказала она, давая привычный ответ, — а его тетушки просто восхитительны.

— Нет, Джорджиана, это вы восхитительны.

Она привыкла к ничего не значащей лести и комплиментам, но лорд Уэстбрук не раздавал их направо и налево. И он был одним из немногих ее знакомых джентльменов, не говоря о Тристане Карроуэе, кто не делал ей предложения. До сих пор по крайней мере.

— Вы очень добры, милорд.

— Вы называли меня Джоном несколько дней назад.

— Джон! — Она улыбнулась, глядя в его серьезные карие глаза. — Как случилось, что вы остались без дамы?

Имея титул и будучи богатым, он подвергался таким же преследованиям, как и она.

— Я не собирался сегодня танцевать, потому что полагал, что все ваши танцы разобраны. И я счастлив, что ошибся.

В другом конце зала мелькнуло лицо Тристана. Он танцевал с женщиной, на которой собирался жениться, с таким мрачным видом, как будто готов был вызвать лорда Уэстбрука на дуэль.

Все идет так, как она задумала, и даже успешнее, чем она ожидала, — это одновременно и возбуждало и пугало ее.