"На коне бледном" - читать интересную книгу автора (Энтони Пирс)8. ЗЕЛЕНАЯ МАТЬСвет прерывисто замерцал. Это значило, что Морт хочет обратиться к Смерти. — Держись покрепче, — сказал Зейн Луне. — Сейчас мы поедем на коне бледном. — Мне нравятся лошади, — промолвила Луна. — В душе я все еще девчонка. Зейн нажал на кнопку, и они оказались верхом на жеребце. Луна сидела у Зейна за спиной. — В чем дело? — спросил Зейн. — Мой отсчет времени готовности выключен; я хорошо помню список и не стану отнимать у своих клиентов лишних часов жизни. Конь настойчиво заржал и взмахнул хвостом. — Глупец, включи транслятор, — пробормотала Луна. Зейн поспешно вставил разговорный камень в левое ухо. Он никогда не прокалывал уши, так что не мог носить этот камень как серьгу и потому обычно часами обходился без него. Оказывается, с его помощью можно разговаривать и с Мортом! — Не чувствуешь зов Природы? — раздался голос, напоминающий ржание. — Могу подождать, пока не доберусь домой, — промолвил Зейн, стесняясь Луны. — Зов воплощения Природы, — уточнил конь. — Тебя призывает Гея. Она говорит, что ты должен забрать еще одну душу и отправиться прямо к ней. — Олицетворенная Природа? Если она хочет побеседовать со мной, почему не придет сама, как другие инкарнации? — Она — Зеленая Мать, — проржал Морт, и в этом ржании был слышен оттенок уважения. — Она правит всеми живыми существами. Не серди ее. Смерть. — Ты бы лучше шел, — поддержала Луна. — Не знаю, кто из воплощений обладает наибольшей мощью, но с Природой явно шутить не стоит. Высади меня где-нибудь около Кильваро и… — Не приближайся к Кильваро! — предупредил Морт. — Ступай к ней из призрачного мира. — Но я не могу бросить Луну среди призраков! — возмутился Зейн. — Возьми ее с собой. — Я с удовольствием, — сказала Луна. — А можно? — А мне плевать, — заявил Зейн, — все равно возьму. Я не собираюсь бросать тебя в незнакомом месте без защиты! Он включил отсчет времени в Часах Смерти и слегка подтолкнул Морта, разворачивая коня в нужном направлении: — Доставь нас туда! Жеребец метнулся вперед и унес их с карнавала. Тучи размело ветром, и вокруг распахнулась Вселенная. — Ой, как здорово! — выдохнула Луна, припав к Зейну. Потом Морт приземлился в большом танцевальном зале города Сан-Диего. Магия с королевской пышностью украсила стены и придала полу сходство с литым серебром. Даже не верилось, что в таком красивом и торжественном зале должна произойти смерть. — Так вот какова твоя работа, — пробормотала Луна. — Должно быть, она тебе нравится… — По-всякому бывает, — откликнулся Зейн. — Зачастую вовсе нет. Они спешились, и Морт отступил назад. Никто не заметил бы, что здесь находится лошадь, потому что коня бледного скрывала его собственная магия. Зейн двинулся туда, куда указывали драгоценные камни — к участку пола, по которому проносились танцоры в одном из новомодных танцев. Пока назначенный час не пробил, Зейн не мог сказать, кто из них обреченный. Рядом с молодой женщиной, не принимавшей участия в танцах, оказались свободные кресла. Зейн и Луна заняли их. Два молодых человека прошли вдоль кромки танцующих, погрузившись в оживленную беседу или в не слишком пылкий спор. Они остановились напротив Зейна. — Ну что ж, давай попытаемся! — воскликнул один из них. — Случайный выбор — твой против моего! — Давай! — согласился второй. — Победитель получит и то и другое. Беспристрастное решение. Первый из молодых людей повернулся к сидящему юноше, который что-то пил из бутылки: — Вы умеете играть на гитаре? Юноша засмеялся, поперхнулся, опустил бутылку и принялся откашливаться. — Я? Да мне медведь на ухо наступил! Я даже на бубнах играть не умею! — Он подойдет, — произнес второй мужчина и повернулся к Луне. — Вы хорошо танцуете, мисс? — Превосходно, — ответила Луна. — Не подходит. — Мужчина перенес свое внимание на другую девушку. — Вы хорошо танцуете? — Нет, — застенчиво ответила девушка. — У меня обе ноги — левые. Я прихожу сюда лишь за тем, чтобы посмотреть, как танцуют другие. — А вот она подойдет, — сказал первый мужчина. — Для чего подойдет? — спросила Луна, которой происходящее уже начало действовать на нервы. — А вы можете быть судьей, — сказал ей второй мужчина. Зейн взглянул на часы — еще две минуты. Кто же придет сюда, чтобы умереть, и как? Первый молодой человек извлек из воздуха гитару и сунул ее лишенному слуха парню: — Когда я подам знак, играйте. — Но я же вам объяснил, что не умею… — Вот именно. Это превосходный тест. Второй мужчина извлек из воздуха пару танцевальных туфелек. — Наденьте их и танцуйте, — сказал он неуклюжей девушке. Вдруг Зейна посетила ужасная мысль. — Луна! — крикнул он. — Прочь отсюда! Возможно, это тебя здесь поджидает смерть! — Судя по часам, оставалось девяносто секунд. — Не говори глупостей, — сказала Луна. — Ты же сам привез меня сюда. В этом не было бы никакой необходимости, если бы я была твоим клиентом. Ты просто мог бы столкнуть меня с лошади, когда мы парили в небе. В любом случае я могу добраться в Ад и без твоей помощи. Я не занесена в твой список. Зейну пришлось признать, что Луна права. Смерть поджидала кого-то другого. Но кого? — Начинайте! — приказал первый мужчина. Юноша с натянутой улыбкой, в которой читалось «а что я, собственно, теряю?», прикоснулся к струнам и взял несколько аккордов. — Вот видите? Чистой воды лажа, — сказал он. — Вовсе нет, — возразила Луна. — Звучит довольно приятно. Удивленный, юноша заиграл снова, глядя на свои руки, и полилась прекрасная мелодия. Пальцы его левой руки порхали над ладами, а пальцы правой били по струнам, выстраивая сложный ритмический рисунок. Казалось, руки юноши жили собственной жизнью. Неуклюжая девушка встала и надела туфельки. — Вы сейчас сами увидите, — сказала она. — Я вообще не умею танцевать. Правая нога девушки была слегка искривлена, возможно, в результате какой-то травмы, полученной еще в детстве; похоже было, что она плохо подчиняется своей хозяйке. Девушка начала танцевать — и нога взлетела вверх, как у балерины. От удивления девушка открыла рот. — Туфельки! — крикнула она. — Они волшебные! Оба молодых человека повернулись к Луне. — Теперь, красавица, смотрите и слушайте, — произнес первый. — И скажите нам, что лучше — музыка или танец? — Скажу, — улыбнулась Луна. — Я сама имею отношение к искусству и могу высказать квалифицированное мнение, хотя это две разные формы выражения чувств. Юноша так хорошо играл, а девушка так хорошо танцевала, что вскоре остальные танцующие остановились, чтобы посмотреть и послушать. Некоторые начали танцевать под новую музыку. Но никто не танцевал так хорошо, как неуклюжая девушка, которая буквально скользила по полу, извиваясь в танце. Она не выглядела привлекательной, когда сидела; теперь же ловкость движений делала ее соблазнительной. Глядя на нее, Зейн понял, что физическая красота зависит не от того, как человек сложен, а от того, как он движется. Лицо девушки залила краска, дыхание стало тяжелым. — Хватит! — задыхаясь, крикнула она. — Я к этому не привыкла! Но собравшиеся вокруг зрители хлопали в ладоши, требуя, чтобы она продолжала, а звуки гитары по-прежнему сплетали ткань музыки, ставшую почти что видимой. Воистину оба образчика магии оказались великолепны! Потом Зейн заметил, что юноша уже не улыбается. Его пальцы были покрыты ссадинами, из которых начинала сочиться кровь, — ведь юноша не был опытным музыкантом и кожа на пальцах не успела загрубеть. Но он не мог перестать играть. Магия вынуждала его продолжать. А девушка… Обратный отсчет времени на часах Зейна достиг нуля. Девушка вскрикнула и упала. Теперь Зейн все понял. Эти магические предметы не считались с возможностями человека. Их не беспокоило, хорошо ли человек владеет своими пальцами и не повлечет ли за собой непривычная нагрузка сердечный приступ. Они просто требовали исполнения. Зейн встал и подошел к девушке, чувствуя какое-то виноватое облегчение от того, что его клиентом оказалась все-таки не Луна. Конечно, ему следовало понять, что из этого выйдет, и предупредить девушку, чтобы она не надевала ужасные туфельки. Он мог бы спасти ей жизнь, а не дожидаться ее смерти. Сожалея о случившемся, Зейн принял душу девушки и отвернулся от мертвого тела. Остальные зрители застыли, потрясенные внезапной трагедией. Луна тоже была в ужасе. — Я должна была понять, — сказала она, не отрывая взгляда от застывшего тела девушки. — Я же достаточно сталкивалась с магией, чтобы знать, с какой опасностью могут быть связаны второсортные чары! Ты пришел сюда по делу… — И если бы ты надела эти туфельки… — начал Зейн. — Ну вот еще! Я дочь мага, я знаю все эти штучки, мне просто в голову не пришло… Появился Морт, и они сели на коня. Никто этого не заметил. В состязании между гитарой и туфельками победителей не оказалось. Лишь побежденные. — А теперь к Природе, конь бледный, — приказал Зейн, выставляя часы по-новой. — Думаю, дорогу ты знаешь. Морт действительно знал дорогу. Он прыгнул из танцевального зала прямо в небо. — Да, конечно, смерть — необходимая часть жизни, — говорила Луна, сидя за спиной у Зейна, — и мне вскоре предстоит убедиться в этом на собственном опыте. Но когда видишь смерть своими глазами, она куда сильнее бьет по нервам — особенно когда ты лично оказываешься в этом замешан… — Да. Как он это понимает! — Лучше бы я не согласилась выступить посредником в их споре. Тогда бы девушка могла остаться в живых! — Нет. Ее смерть была предначертана. Ты не сыграла в этом никакой роли. Точнее, сыграла такую, какую мог бы сыграть первый встречный. Твои действия ничего не изменили. — Она была совсем невинной! — Она на пятьдесят процентов принадлежала Злу. Это небезопасно — полагать, что калеки свободны от греха. Они такие же разные, как и здоровые люди. Я не знаю, что привело ее к точке равновесия, но… — Ты понимаешь, что я имею в виду! Она могла совершить что-нибудь злое, как и все мы, но она не заслужила такой жестокой смерти. Умереть из-за одной минуты в зачарованных туфельках… Должно быть, у нее разорвалось сердце. Зейн не ответил. Он был согласен с Луной. У него появлялось все больше претензий к системе небесного правосудия и преобладавшим результатам. — И почему я не поняла, что все это значит?.. — Маги должны были знать, что их артефакты опасны, — пробормотал Зейн. — Потому-то они и решили испытать их на случайных зрителях, которые ничего в этом не смыслят. Магия в руках дилетанта может быть смертельно опасной. Конь остановился у жилища Природы. Это был обширный зеленый лес с уходящей вглубь дорогой. На въезде, напоминавшем вход в туннель, стояла приземистая открытая машина с обтекаемым корпусом. Морт остановился. — Ты не приглашен? — спросил Зейн коня. — Ну ладно, думаю, ты можешь попастись здесь. — Перед лесом раскинулся луг с сочной травой. — Мы с Луной поедем на машине; смею предположить, что она именно для этого здесь и стоит. Но в машине обнаружилось лишь одно сиденье. Места для Луны не было. — Очевидно, Природа хочет поговорить с тобою с глазу на глаз, — сказала Луна. — Я тоже подожду тебя здесь. — Если бы она не подгоняла меня, я успел бы отвезти тебя домой, — раздраженно произнес Зейн. — У Матери Природы свои привычки — как и у всех нас. Зейну это не нравилось, но все же приходилось Луну оставить. — Присматривай за ней, Морт, — приказал он, и конь бледный заржал в знак согласия. Вряд ли в мире существует сила, которая сможет причинить вред Луне, пока за ней присматривает Морт. — Не выводи из себя эту женщину, — предостерегающе сказала Луна. — Помни, ты имеешь дело с незаурядной личностью. Неужели его гнев настолько заметен? Зейн завернулся в плащ и сел в маленький автомобиль. Потом кинул взгляд через плечо на стоящую посреди луга Луну — такую стройную и прелестную, с головы до ног осыпанную сверкающими драгоценными камнями, — мечта, а не женщина. Чтоб ей пусто было, этой Природе, которая отрывает его от Луны, пусть даже ненадолго! Машина управлялась так же, как и любая другая. Зейн завел двигатель и вывел автомобиль на асфальтовую дорогу, уходящую в лес. Над головой сомкнулись ветви деревьев, образуя живой свод. Прелестная прогулка. Впереди оказался перекресток. Вокруг царил полумрак, так что Зейн поехал медленнее. И это оказалось к лучшему, потому что на обочине возник человек, одетый в темный плащ, который делал его почти что невидимым. Этого беззаботного пешехода очень легко было ненароком сбить. Как только Зейн поравнялся с пешеходом, из-за поворота вынырнул велосипедист и попытался объехать прогуливающегося человека, но его занесло прямо Зейну под колеса. Зейн с яростным воплем нажал на тормоз и все-таки ухитрился остановиться вовремя. — Ты, идиот! — закричал он на велосипедиста, который весело продолжал крутить педали, не обращая внимания на оклик. — Из-за тебя чуть не произошел несчастный случай! Пешеход раздражал Зейна ничуть не меньше — он не обращал никакого внимания на то, что происходит вокруг, и не собирался ничего предпринимать. Но Зейн не мог задерживаться: чем быстрее состоится встреча с Природой, тем быстрее он сможет вернуться к Луне. Он поехал дальше. Дорога неожиданно закончилась тупиком — уткнулась в огражденное насыпью болото. Зейн остановился, вышел из машины и перегнулся через край насыпи, чтобы прикоснуться к поверхности болота. Грязь тут же вскипела, во все стороны полетели комья желтого ила, жутко вонючие и на вид довольно горячие. Зейн отдернул руку, хотя его рука была защищена перчаткой Смерти. Рефлексы, приобретенные в течение жизни, все еще давали о себе знать. Ну и как же он должен перебраться через эту трясину? Теперь Зейн увидел за болотом шпиль отдаленного замка. Природа хорошо позаботилась об охране своего жилища! Очевидно, это своего рода испытание или вызов — через болото не мог перебраться ни один обычный человек, лишь воплощения. Зейн должен был доказать, что является одним из них. Пожалуй, у него найдется что сказать Зеленой Матери. Она прервала очень важное для него свидание, которое могло перерасти в нечто большее, а теперь еще заставляет тратить время на решение загадок, мешающих до нее добраться! Возможно, для обычного человека неразумно легкомысленно относиться к Природе, однако еще более неразумно дразнить Смерть. Но сперва нужно добраться до замка Зеленой Матери. Она оставила Зейна без коня, который шутя преодолел бы это препятствие. Как перебраться через болото и не завязнуть в горячей грязи? Зейн принялся изучать берег, на котором стоял. Метрах в пяти от дамбы обнаружился маленький домик, похожий на туалет. Это было бы символично — Природа обеспечивает возможность отправления природных потребностей. Но Зейну было не смешно. Впрочем, при ближайшем рассмотрении домик оказался более похожим на сарай. Ну и что же там хранится?.. Зейн подошел к сараю и распахнул дверь, ожидая увидеть внутри какие-нибудь инструменты, канистры с бензином или, возможно, телефон. Но его ожидало разочарование. Внутри не оказалось ничего, не считая висевшей на гвозде большой красной резиновой сумки. Зейн снял сумку и обнаружил, что она наполнена теплой жидкостью, может, даже водой. Это была старомодная грелка, об которую грели ноги холодными ночами. И что она здесь делает? Зейн положил грелку на место и задумался. Чистая бессмыслица — держать в заброшенном сарае грелку с горячей водой. Она остыла бы за полчаса, если бы только не была магической. Магической? Зейн усмехнулся. Вряд ли в грелке содержится хоть какая-нибудь магия, кроме разве что заклинания самоподогрева, но проверить не помешает — так, на всякий случай. По крайней мере он сможет греть об нее ноги, если вдруг похолодает. — Красная грелка, яви свою силу, — сказал Зейн. Грелка неожиданно всплыла вверх, попытавшись вырваться из рук Зейна. Зейн успел поймать ее прежде, чем она ускользнула. — Левитация! — воскликнул он. — Ты летаешь! Грелка действительно летала. Зейну едва удавалось удерживать ее, хотя он вцепился в волшебный предмет обеими руками. — Эй, полегче! — крикнул Зейн. — Не удирай без меня! Но грелка продолжала рваться вверх, по-прежнему воодушевленная своей задачей. Зейн попытался затащить грелку обратно в сарай, однако не мог сдвинуть ее с места. У него уже начали уставать руки. Этак грелка вскорости вырвется и взмоет над верхушками деревьев! — Я тебя выдрессирую, ты, капризная неодушевленная пакость! — проворчал Зейн. Он прижал грелку ногой, чтобы освободить руки. Грелка тут же вклинилась ему между ног и ухитрилась оторвать Зейна от земли — так велика была ее сила. Зейн повис в воздухе, обеими руками схватившись за толстое горлышко. Теперь грелка стала нагреваться и пульсировать, словно эти усилия вызвали в ней какую-то реакцию. А потом поплыла над болотом, неся Зейна на себе. — Тпру! — крикнул он. Грелка застыла на месте. Она вела себя как верховая лошадь и подчинялась тем же командам! — Кажется, теперь я понял, — произнес Зейн. — Грелка, перенеси меня через болото в замок Природы. Красная грелка двинулась быстрее. Зейн восседал на ней, свесив ноги по бокам. Эта штука была довольно удобной, поскольку вода позволяла ей принять очертания тела Зейна. Грелка взмыла вверх, и ездок вцепился покрепче. Он смотрел на проплывавшее внизу бурлящее болото. Но все же Зейн продвинулся уже на порядочное расстояние и вскоре должен был пересечь трясину. Внезапно Зейн обнаружил, что его догоняет какой-то мальчишка. Юноша энергично махал руками, словно летел; и действительно, его ноги, как и ноги Зейна, висели над самой поверхностью готовой поглотить их трясины. Ему явно было тяжело — человек не создан для полетов, — и Зейн решил не изображать из себя ветряную мельницу. Он откинулся назад, заставив грелку отклониться так, чтобы ее горлышко смотрело вверх. Раз он не заметил этого летуна, он может опуститься… Вжжж!.. Над самыми их головами промчался самолет, едва не сдув Зейна с его ненадежного насеста. Зейн изо всех сил ухватился за грелку, чтобы не свалиться прямо на летящего юношу и не окунуться вместе с ним в кипящую грязь. Что за недоумок гоняет на бреющем полете прямо у людей по головам? Это что, злая шутка? Или заносчивая демонстрация силы? В конце концов Зейн восстановил равновесие и продолжил полет через болото. Машущий руками юноша, казалось, не заметил, что его чуть не вовлекли в дорожно-транспортное происшествие, и продолжал свой путь, даже не поздоровавшись с Зейном. Впрочем, иного Зейн и не ожидал. Похоже, эти места просто кишат придурками с шорами на глазах! Наконец Зейн добрался до края болота. Грелка остыла, опустилась вниз и оставила седока на берегу, наотрез отказавшись лететь в том же направлении. Либо ее магия истощилась, либо грелке просто было запрещено двигаться дальше. Зейн слез с грелки, и та обмякла. Ну что ж, он все-таки перебрался через трясину и теперь мог идти вперед — по тропинке, уходящей в лес. Зейн отнес грелку в обнаруженный поблизости сарай и повесил ее на крючок. Надо же, эти сараи оказались гаражами! Вот и тропа, ведущая к крепости. Деревья росли теснее, чем прежде, тропинка была более извилистой. Эта часть пути даже обрадовала Зейна. Лес был, как некогда писал Фрост, прекрасным, тенистым, таинственным. Люди редко понимают, как хорошо в лесу; они всю жизнь торопятся выполнить какие-то задачи, которые кажутся им более важными, чем общение с природой. Потом тропа вышла к маленькому озеру с прозрачной водой. Зейну не хотелось мочить одежду, и он попытался обойти озеро, но вскоре обнаружил, что, сколько бы он ни прошел, другой берег отодвигается на такое же расстояние. Требовалось пересечь озеро напрямик — то есть переплыть. Переплыть? Зейн укусил себя за пальцы, возмущенный собственной глупостью. Он же способен ходить по воде! И уже проделывал это, когда спасал мужчину, тонувшего в океане. Башмаки Смерти давали ему такую возможность. Он просто-напрасно теряет время, пытаясь обойти преграду! Зейн шагнул в озеро — и его нога погрузилась в воду, до самого ила. Зейн взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, и поспешно отскочил. В чем дело? Мгновение спустя он понял, в чем тут дело. Это была не обычная вода, а еще одно из защитных приспособлений Природы. Малая магия одежды не действовала против ее заклинаний. То есть здесь его башмаки не были магическими — или по крайней мере им не хватало мощности, чтобы справиться с контрзаклинанием Природы. Ну что ж, придется плыть. Зейн подумал, не снять ли одежду, однако понял, что ему будет трудно перенести плащ, перчатки и башмаки. Так или иначе, ткань все равно намокнет. То есть надо попытаться переплыть озеро во всем снаряжении, а если что-то будет слишком уж сильно мешать, он всегда успеет это сбросить. И Зейн без дальнейших церемоний вошел в воду. К своему удивлению и удовольствию, Зейн обнаружил, что одежда защищает его от полного погружения. Он находился в воде, но та не касалась его кожи. Похоже, заклинание все-таки удерживало воду на некотором расстоянии, хотя она и прижимала одежду к телу. Зейн попытался плыть и обнаружил, что держится на поверхности, как поплавок, так что плыть ему было легко. Он двигался через озеро с вполне удовлетворительной скоростью. Это было довольно забавно. Впрочем, это было и довольно трудно. Зейну уже много лет не приходилось проплывать такие большие расстояния, и вскоре его мышцы заныли от непривычного напряжения. Он поплыл медленнее, хотя беспокоиться пока не начал; на самом деле ему некуда так уж сильно спешить. Он доберется туда… Неожиданно рядом с Зейном, почти впритирку с ним, пронеслось каноэ. Зейн увернулся от столкновения, но при этом наглотался воды. Потом он пришел в себя, потряс головой и увидел, что волну, швырнувшую каноэ на пловца, подняла беззвучно мчащаяся мимо магическая моторная лодка. Мгновение спустя моторная лодка скрылась с глаз. Ее рулевой не снизошел до того, чтобы заметить опасность, вызванную его самонадеянностью. Человек в каноэ так же безучастно продолжал грести. Зейн остался позади, отплевывая воду. Да что такое со всеми этими людьми? Он подплыл к берегу и выбрался на сушу. Одежда его оставалась сухой; даже ноги чувствовали себя вполне уютно. Тропинка вновь убегала вперед. Зейн пошел по ней и вскоре оказался рядом с крепостью Природы. На самом деле эта крепость, как ни странно, больше походила на храм. Густые заросли образовывали почти сплошную ограду с тесно заплетенными арками и проемами из живых деревьев, поднимающих вверх корону из листьев. Усеянные цветами вьющиеся лозы источали аромат. Зейн направился к дверному проему. Там не было ни колокольчика, ни кнопки звонка, так что пришлось зайти, не сообщая о своем прибытии. Внутри это место напоминало собор, но с буйной растительностью, разросшейся повсюду. Живые арки деревьев поддерживали темно-зеленые ковры папоротников. Из поросших мхом родничков капала вода. Повсюду царила жизнь, зеленая и прекрасная. Зейн прошел в залитый солнцем центральный двор, где стоял занавешенный полотнищами туманной дымки трон из темно-зеленого жадеита. Это был тронный зал Природы. — Добро пожаловать, Танатос, — произнес голос, в котором слышалось дуновение ветра и пение птиц. — Ты хочешь знать, к чему все эти препятствия? — Да, хочу, — резко ответил Зейн. Ему не очень понравилось, что Природа называет его тем именем, каким называли Смерть древние греки. — Если ты желала меня видеть, могла бы по крайней мере облегчить мне путь. — О, но ведь я именно это и сделала, Танатос! — возразила Природа, идя ему навстречу. Часть тумана двинулась вместе с ней; на самом деле это была ее одежда, то утончавшаяся, то уплотнявшаяся в самых интересных местах. Зейн обнаружил, что эффект получается очень интригующий, хотя и был уверен, что Природа отнюдь не юна. — Каким же образом? — Я проложила тропу, которой мог воспользоваться только один из нас, — пояснила Природа. — Обычно здесь вообще нет никаких троп и никаких созданий, проникших сюда из внешнего мира. Эта тропа должна была преградить путь как любому полностью смертному существу, так и любому полностью бессмертному. Тем самым я обеспечила нам возможность встретиться наедине. — Именно так я сперва и подумал, но вокруг было полно других людей, — сказал Зейн. — Какие-то придурки на земле, на воде и в воздухе. Со мной трижды чуть не произошел несчастный случай. — Неужели? — без особого удивления поинтересовалась Природа. — Не делай вид, что тебе об этом неизвестно, Зеленая Мать! Природа улыбнулась так, словно услышала комплимент. Ее довольно миловидное лицо было обрамлено буйной копной волос, то зеленых, как трава, то синих, как вода — цвета неуловимо переходили друг в друга и переливались. Их взгляды встретились, и оказалось, что глаза Природы напоминают два холодных глубоких омута, ярко освещенных огнем. Зейн понял, что эта женщина обладает огромной силой, внушающей благоговейный страх. Ее действительно не стоило дразнить. — Я знала, что этим путем пройдешь только ты, Танатос. — А кто в таком случае все остальные? Они что, мне померещились? Природа с улыбкой вздохнула, и ее окутанная туманом пышная грудь сжалась, словно тающее облако. — Вижу, ты все еще не совсем понял мои маленькие хитрости. Всеми остальными был ты сам. — Сомневаюсь. Мне совершенно не хотелось подобных столкновений. — Присядь, Танатос, — сказала Природа, похлопав по стволу ротанга. Ее рука отливала перламутровым блеском. Зейн понял, что все живое принадлежит ей, включая жемчуг, созданный живыми существами. — Я поясню эти детали, чтобы мы могли перевести разговор в надлежащее русло. Зейн сел — с распоряжениями Зеленой Матери не спорят. Ротанг с такой фамильярностью принял форму его тела, что Зейн почувствовал себя неудобно. — Поясни. — Человек часто является врагом самому себе, даже если не знает об этом. Такова природа животного. Мне хорошо она известна. Ну естественно. Природе известна природа людей!.. Но какое это имеет отношение к полосе препятствий, которую ему пришлось преодолеть? — Один раз ты ехал на велосипеде, — продолжала Природа. — Другой раз вел машину. И третий — шел пешком. Ты был один, и вас было трое. Менялись только декорации. — Я побывал в трех столкновениях, — согласился Зейн. От этой женщины исходило волнующее ощущение понимания, но Зейн пока не понимал, к чему она клонит. — Ты был тремя. Одно столкновение, три взгляда на него. Три варианта, как реагировать. — Я был тремя? — переспросил сбитый с толку Зейн. — На дороге не было никого, кроме тебя. Просто время было неким способом искривлено. — Природа мрачно усмехнулась, и на мгновение ее зубы сверкнули, словно клыки. — Хронос задолжал мне услугу. Я не могу самостоятельно искривлять происходящее. Мы, воплощения, должны помогать друг другу. — Друг другу, но не мне? — У Зейна закружилась голова. — Одно столкновение, увиденное тремя способами? Ты говоришь, что я был водителем — и велосипедистом — и пешеходом — и только тогда, когда я был велосипедистом, я воспринимал происходящее как поездку верхом на грелке, а когда я был пешеходом — как плавание? Ты изменяла способ видения так, что я не мог этого понять? Я прошел один путь трижды? — Ты схватываешь на лету, — согласилась Природа. Ее похвала была приятна Зейну, несмотря на то что его гнев еще не улегся. — Я так понимаю, что ты загнала меня на дорогу, ведущую через ленту Мебиуса с отдельными элементами призмы, так что я трижды прошел через петлю. Но зачем? — Мы уже отвечали на этот вопрос. Смертный не мог пройти там; чары, лежащие на снаряжении, не сработали бы в руках смертных. Бессмертный также не в силах здесь пройти; ангелу не нужно никакое снаряжение, а тропу можно пройти только при его помощи. Демон дрался бы насмерть при первом же столкновении, поскольку им свойствен именно такой взгляд на вещи. — Мне очень хотелось устроить драку, — признался Зейн. — Этот заносчивый идиот в моторной лодке… — он уныло усмехнулся. — Который был мною… Из машины все смотрелось совершенно иначе! Я думал, что дорога принадлежит мне, а остальные вторгаются на мою территорию. Как пешеход или пловец я не обращал внимания ни на что, думал только, как бы успешно закончить путь. А как велосипедист или наездник на грелке я находился посередине, между заносчивым водителем и ко всему безразличным пешеходом. Похоже, оба были не правы. Теперь, оглядываясь назад, я недоволен своими действиями. Природа пожала плечами, отчего по ее туманному одеянию пробежала очень занятная рябь. Иногда Зеленая Мать казалась полной, а иногда — чувственной; туман постоянно скрывал истину. — У тебя еще будет время, чтобы обдумать все поподробнее. Ты преодолел эти препятствия, что под силу лишь подлинному воплощению, хотя может показаться, что ты шел наугад. Мы, инкарнации, не совсем живые и не совсем мертвые; мы — совершенно особая категория, владеющая уникальными силами. Мы занимаем свои должности, но иногда мы и есть эти должности. Мы подобны свету — и волна, и частица одновременно. — Природа взмахнула рукой, отметая эту тему. — Теперь мы наконец наедине. — Подожди, — сказал Зейн, кое-что припомнив. — А каким образом демон мог бы драться до смерти? Он же и так уже мертвый. — Возможно, правда, что демон не может умереть, — но если ты убьешь занимаемое демоном тело, то он больше не сможет им пользоваться и будет вынужден вернуться прямиком в Ад. На практике это одно и то же. Зейн вернулся к другой теме: — А почему так важно, чтобы мы оказались наедине? Мы что, должны обменяться какими-то тайными сведениями? — Да, должны. Мы — смертные бессмертные. Мы не можем допустить, чтобы наши тайны стали известны обычным смертным, иначе нас перестанут уважать. Мы также не можем говорить об этом с Вечными, потому что лишимся своей силы. — Какие тайны? — спросил Зейн. — Я просто выполняю свою работу. — Насколько ты ее себе представляешь. — А что, я чего-то о ней не знаю? — Возможно. — Природа присела в кресло, образованное живым деревом, и ее туманное одеяние слилось с окружающим туманом. — Позволь продемонстрировать на одном не совсем удобном примере. Природа взмахнула рукой, и внезапно Зейн ощутил мощный прилив вожделения. Ему хотелось заняться сексом, немедленно. Зейн обнаружил, что он встал — причем во всех смыслах — и приближается к Природе. — Нет! — прохрипел Зейн. Он знал, что это — не его собственное желание, что оно навязано ему извне. Природа лишь усмехнулась. Зейн приблизился к ней вплотную, но заставил себя схватиться за ее душу, а не за тело. Обтянутая перчаткой рука прошла сквозь дымку тумана и сквозь плоть Природы, и пальцы Зейна вцепились в ее душу. Зейн потянул душу и частично извлек из тела. Природа задохнулась, словно от внезапной боли. Охватившее Зейна эротическое возбуждение схлынуло так же внезапно, как и появилось. Заклинание Природы перестало действовать. Зейн разжал руку и вынул ее из тела Природы. Природа глубоко и судорожно вздохнула, и туман вокруг нее сгустился. Ее невозмутимость несколько уменьшилась. — Я показала тебе часть моей силы, — тяжело дыша, произнесла она. — А ты показал мне часть своей. Зейна снова осенило. — Я тоже имею власть над живым — в какой-то степени! Зейн вспомнил, как реагировала его клиентка в госпитале — старая женщина, чем-то похожая на его мать, — когда он попытался забрать ее душу. Это было для него ужасным потрясением — впервые извлечь душу из живого тела. — Да, Танатос. Никто не может помешать инкарнации, занимающейся своим делом, — даже другая инкарнация. Впрочем, нам невыгодно мешать друг другу. Личные силы каждого из нас нерушимы. Никто… — Природа на миг умолкла, бросив на Зейна загадочный и многозначительный взгляд, и глаза ее были словно два окна, распахнутые в бушующую в ночи бурю, — никто не может безнаказанно встать поперек дороги кому-либо из нас. Откровение Природы потрясло Зейна. Он прежде не понимал, как быстро и специфично она способна воздействовать на него и как он способен воздействовать на нее. И собственная сила удивила Зейна не меньше, чем сила Природы. Но он взял себя в руки и вернулся к прежней теме: — Итак, ты вызвала меня сюда, чтобы рассказать о чем-то и показать мне что-то, и в то же время воздвигала препятствия у меня на пути. Что на самом деле у тебя на уме? К ней вернулось прежнее спокойствие. Конечно, Природа была необычайно выносливым и упорным существом. — Ты встречался с другими. — Полагаю, ты имеешь в виду другие особые фигуры — Время, Судьбу, Войну? Да, мельком. — Мы действительно отличаемся от остальных, Танатос, мы — смертные бессмертные. И мы отличаемся друг от друга, но взаимодействуем запутанными, хотя очень существенными способами, влияя на векторы друг друга. — Векторы? — Не думаешь же ты, что кто-нибудь из нас полностью свободен? Так же, как векторы силы, высоты над уровнем моря, ветра, температуры, влажности и атмосферного давления, взаимодействуя, определяют, куда упадет брошенный мяч, так и различные относящиеся к делу факторы определяют, как будет идти война, или как будет двигаться холодный атмосферный фронт, или когда закончится дарованная жизнь. Это может казаться случайностью или чьим-то капризом, но лишь потому, что ни один смертный и большая часть бессмертных не в состоянии понять природу действующих сил. Мы не свободны — никого из нас нельзя считать полностью свободным, — но мы обладаем относительной свободой действий, и в этом проявляется разница тех должностей, которые мы занимаем. Каждое воплощение способно в определенной степени противиться другому, если остальные это допускают, но мы предпочитаем не делать этого без веских причин. Зейну стало любопытно. — Как можно противодействовать Смерти, даже если Смерть это допускает? — Судьба может устроить подмену, обрезав нить. Зейн почувствовал озноб — похоже, такое уже случалось. — Судьба? Зачем это Судьбе? — Хронос может приостановить приближение предназначенного. — Да, но зачем?.. — Марс может подстроить раскол общества, который вообще изменит всю картину. Природа явно не собиралась отвечать на его вопрос. Однако, похоже, сейчас стоило настоять на своем. — А как насчет Природы? Какие хитроумные фокусы ты прячешь под своим туманом, кроме сомнительного дара вызывать вожделение? — Покажи свою душу, — сказала Природа. — Мою душу?! Потом Зейн сообразил, о чем идет речь, и вытащил душу танцевавшей девушки. Тогда он машинально засунул свою сумку для душ в карман и лишь сейчас о ней вспомнил. Природа окутала душу лоскутом тумана. — Не надо недооценивать силу инкарнаций, Танатос. Когда удалишься отсюда, зайди в склеп и проверь эту душу. Тогда и поймешь. Зейн положил душу на место. Никаких изменений в ней не чувствовалось. Может, Природа просто блефует? — Ты притащила меня сюда только из-за этого? Зеленая Мать рассмеялась, и маленькие клочья тумана поплыли в разные стороны. — Отнюдь. Я лишь продемонстрировала на примере этой души свое преимущество, чтобы ты научился надлежащим образом и с должным вниманием относиться к тому, что я имею в виду. — И что же ты имеешь в виду? — нетерпеливо воскликнул Зейн. — Как ты полагаешь, какой была самая древняя профессия, возникшая среди рода людского? — спросила Природа. Что ей теперь взбрело на ум? — Это была женская профессия, — осторожно ответил Зейн. — Неверно, Танатос. Женщины к такому не допускались. Древнейшая профессия — это шаманы, лекари-колдуны. — Лекарь-колдун?! — недоверчиво переспросил Зейн. — Да что он мог сделать до возникновения современной магии? Но, произнеся эти слова, Зейн вспомнил рассказ Молли Мэлоун о древних художниках, расписывавших стены пещер, и об их ныне утраченном умении воздействовать на души животных. Современным достижениям должно было предшествовать практическое изучение магии. — Шаман — первый представитель свободных искусств. Вождь племени был человеком действия, а шаман — человеком ума. Ему наверняка приходилось нелегко в первобытные времена, когда и магия, и наука работали еще ненадежно, но он был настоящим предвестником будущего. От него произошли те, кто старается понять «почему», а не только лишь «как»: врачи, философы, священники, маги, артисты, музыканты… — Все те, кто так или иначе связан с Природой, — согласился Зейн, хотя сам он был не вполне уверен, что артисты и художники действительно принадлежат к этой категории лиц. Эти профессии были более субъективны, чем прочие. — Но твое преимущество… — Это путь. — Путь к чему? Ничего не понимаю! — Ты сторонник эволюционизма или креационизма? — И того и другого, конечно! И что? — Некоторые полагают, что эти теории противоречат друг другу. Природа снова сменила тему — такая ее привычка просто-таки бесила Зейна. — Не вижу никакого противоречия. Бог создал Вселенную за неделю, а Сатана заставил ее развиваться. Таким образом, мы располагаем и магией, и наукой одновременно, что и требовалось. А иначе как это могло произойти?.. Ну так что ты собиралась мне сказать? У меня есть и другие дела. — Мы боимся неизвестного, — продолжала Природа. — Потому-то человек стремится все объяснить, осветить то, что остается во тьме. При этом его всю жизнь влекут к себе тайна, случай, риск. — Природа бросила на Зейна загадочный взгляд, и он убедился, что она, подобно остальным инкарнациям, знала, как он рисковал деньгами, а потом и самой жизнью. — Человек — любопытное создание, и любопытство может погубить его, но может и многому научить. На сегодняшний день у нас имеются и ядерная физика, и особые заклинания против демонов. — Причем и то и другое опасно для здоровья! — огрызнулся Зейн. — И еще неизвестно, что опаснее — ядерный взрыв или выпущенные на Землю шеренги демонов Ада. Возможно, на этот вопрос ответит третья мировая. — Надеюсь, мы сможем получить ответ с меньшими потерями, — сказала Природа. — Хотя мне и не хочется лишать Марса его звездного часа. Но предположим, человечество все же заслуживает спасения. — Конечно же, оно заслуживает спасения! — В самом деле? — спросила Природа, обратив на собеседника взгляд своих загадочных бездонных глаз. Неожиданно Зейн почувствовал сомнение, но загнал его поглубже. — Давай ради дискуссии предположим, что человечество заслуживает спасения. Какова твоя точка зрения? — Здесь способно помочь уважение к определенному образу мыслей. — Помочь предотвратить войну? Но как? — Путем формирования мыслительного процесса. — Формирования? — Зейн был раздосадован, однако не хотел показывать, насколько он запутался. Если у Природы есть идея, как тут можно действовать, надо ее понять. — Человеческое мышление не линейно, — продолжала Зеленая Мать, рисуя в воздухе туманную линию, напоминавшую тающий в небе след самолета. — Хотя последовательное формирование вполне прямолинейно и в определенных обстоятельствах весьма полезно. Зейн созерцал полосу тумана. — Последовательное?.. — озадаченно спросил он. — Представь себе синапсы своего мозга как множество переплетенных отростков, соединяющих голову с хвостом. Твои мысли путешествуют по этим маленьким тропкам. — Природа провела рукой, разделив линию на пять частей. — Таково последовательное формирование — как поездка по шоссе, от начала до конца. — А, теперь понимаю. Синапсы соединены в ряды. Полагаю, мы думаем именно таким способом, хотя существуют и альтернативные пути. — Совершенно верно. Существует целая система альтернативных путей. — Природа стерла туманную полосу, а потом прочертила пять новых, параллельных друг другу. — Таково параллельное формирование — разумеется, очень быстрое и сильное. Фактически оно приводит к некоему выводу, основанному на множестве фактов. Возможно, это самый мощный способ мышления. — Но он мало распространен. — Правильно. Ибо он консервативен, продвигается мелкими шагами и не совершает ошибок, в отличие от привычных нам внезапных прыжков понимания, которые дают последовательные построения. Однако он бывает полезен, когда того требуют обстоятельства. — Может, и так. Но твое… — Ты временами пользуешься этим типом мышления, — с улыбкой сказала Природа. Она сложила губы трубочкой и выдула колечко тумана, которое кружась взлетело к потолку. — Ты цепляешься за сущности, а они не всегда могут сослужить тебе хорошую службу. — У меня были проблемы в Чистилище именно потому, что я не цеплялся за сущности! — возразил Зейн. — Тогда мы получаем творческий склад ума, — весело продолжала Природа, стерев параллельные линии и нарисовав пять линий, расходящихся из одной точки. — Расходящиеся мысли, не связанные рамками текущей ситуации. — Идущие во всех направлениях, — согласился Зейн. — Но… — И шизоидный склад ума, — произнесла Природа, рисуя пятиугольник. — Здесь мысли ходят по кругу и никуда не приходят. — А это чем полезно? — Это может помочь человеку примириться с уродливой действительностью, — пояснила Природа. — Я не понимаю, при чем… — И, наконец, существует склад ума, склонный к интуиции. — Природа нарисовала в воздухе еще одну фигуру: —III-. — Внезапный прыжок к выводу. Не самый надежный способ, хотя иногда он срабатывает там, где остальные не годятся. — Пять типов мышления, — сказал Зейн, сдерживая раздражение. — Я уверен, что все это очень интересно. Но что ты собиралась мне сказать? — Я уже сказала, — спокойно ответила Природа. — Что ты мне сказала? Ты постоянно уклонялась от темы! — Какой темы? Зейн понял, что с него хватит. — Я не намерен играть в твои игры. Он направился к выходу из крепости. Природа его не задерживала. Выбраться из жилища Природы оказалось намного легче, чем туда попасть. Зейн прошел по тропе лишь несколько сот шагов через лес и неожиданно очутился на лугу, так и не наткнувшись ни на озеро, ни на болото, ни на непроходимую чащу. Морт и Луна ждали его. — Ну и что старушка Природа так настойчиво желала тебе сказать? — лукаво спросила Луна. — Она не старушка. По крайней мере мне так не показалось. — Определил с точностью до декады? — Ты что, ревнуешь? — не без удовольствия спросил Зейн. Луна оглядела себя, словно проверяя, нет ли на ней камня правды. — Конечно, нет. И сколько же ей лет? — Я даже не могу сказать. Она одевается в туман. — В туман? — В какую-то дымку, что скрывает все ее тело. Но у меня осталось ощущение молодости, или по крайней мере не старости. — Природа не имеет возраста. — Думаю, так оно и есть. Хотя то же самое можно сказать и о Смерти. Луна жестом собственницы взяла Зейна за руку: — И я собираюсь присвоить Смерть себе. Так что же, получается, у нее не было для тебя никакого важного сообщения или предупреждения? Если смертным вроде меня этого знать не положено, ты так и скажи. Зейн принужденно рассмеялся: — Ничего подобного! Кажется, она просто хотела поболтать. — Или посмотреть на того, кто теперь занимает важную должность. — Может, и так. Она говорила о том о сем, об эволюции, о шаманах как о древнейшей профессии, о типах мышления, о том, как другие воплощения могут всякими извилистыми путями помешать мне, если я это допущу. Она посмотрела на душу, которую я подобрал по дороге сюда, и намекнула, что может возродить ее. — Возможно, она просто над тобой насмехалась, а заодно и присматривалась к тебе, так сказать, снимала мерку. Бывают такие женщины, и Природа наверняка из их числа. — Пожалуй, — согласился Зейн. — Скоро я узнаю, что она сделала с душой. — Интересное вышло у нас свидание, — заметила Луна, когда они оказались на спине у Морта. — Если ты встречаешься со Смертью, то не следует удивляться разным мрачным происшествиям. Конь взмыл вверх — он знал, куда идти. Луна обняла Зейна и крепко прижалась к нему. — С тех пор как я познакомилась с тобой, перспектива смерти волнует меня гораздо меньше, — сказала девушка, когда они мчались над миром. — Может быть, именно это мой отец и имел в виду. Зейн промолчал. Он так и не смог смириться с мыслью, что Луну ожидает ранняя смерть. Что будет с ним, когда она уйдет? Существует ли возможность избежать подобной судьбы? Зейна не беспокоил список отягчающих душу Луны грехов, который будет записан на официальной надгробной плите; Луна — хороший человек. Морт опустился рядом со зданием, в котором проводились панихиды. Здесь, в Сан-Диего, все еще царила ночь — точнее, раннее утро, — и город окутывала тишина. Дверь была заперта, но открылась от прикосновения перчаток Смерти — ни одна материальная преграда не могла задержать Смерть. Они вошли вовнутрь и добрались до морга, где хранились, пока не пройдет положенный период ожидания, тела недавно умерших людей. Зейн воспользовался своими камнями, чтобы определить, в каком контейнере лежит тело девушки, умершей во время танца, и выдвинул его. До этого Зейн не догадывался, что если он захочет, то при определенном усилии камни отыщут и лишенное души тело; они обладали куда более широким диапазоном возможностей, чем было известно Зейну. Девушка лежала в контейнере, совершенно мертвая и довольно неприглядная — с остекленевшими глазами и подвязанной нижней челюстью. Ее внутренности были удалены, а кровь заменена бальзамирующей жидкостью. — Вот уж воистину необычное свидание, — пробормотала Луна. Зейн открыл свою сумку и извлек оттуда душу девушки. Осторожно встряхнул ее, развернул и поместил рядом с телом. — Ничего большего я не могу сделать… Душа нырнула в труп. Мгновение спустя обнаженное тело содрогнулось, и глаза приоткрылись. Послышалось хриплое дыхание. — Она жива! — воскликнула Луна. — Мы должны забрать ее из контейнера! — Природа не блефовала! — произнес Зейн. — И действительно вернула эту девушку к жизни! Он обхватил остывшее тело и приподнял его. Оно оставалось застывшим, словно трупное оцепенение еще не прошло, однако девушка была жива и могла двигаться. Луна помогла ему перенести девушку в более теплое помещение. Они обработали ее руки и ноги, растерли их и вернули им гибкость, но этого было недостаточно. Дыхание девушки стало менее глубоким, а оцепенение не уменьшилось. — Ее нужно согреть, — сказала Луна. — Иначе она снова умрет. Она слишком долго пробыла в морозильной камере, а заклинание Природы может оказаться краткосрочным. Я прибегну к магии… — Но это удлинит список твоих грехов! — попытался возразить Зейн. — Какая разница? Я и так уже обречена попасть в Ад. Луна достала драгоценный камень. Зейн не стал мешать ей. Он знал, что Луна сказала правду. В данном случае использование черной магии уже не могло причинить ей серьезного вреда. Что за злая насмешка — увеличить тяжесть своего проклятия, пытаясь сделать доброе дело!.. Иногда Зейну казалось, что в потустороннем мире не существует справедливости. Камень окружило мягкое голубое сияние. Луна поднесла его к холодному телу девушки; тело тут же потеплело и расслабилось. Сияние коснулось рук Зейна, поддерживавшего девушку, и он почувствовал, что от камня волнами исходит мягкий, но мощный жар. — Похоже на микроволновую печь! — воскликнул Зейн. — Да, тут сходный принцип, — согласилась Луна. — Все, что может наука, может и магия, и наоборот. Различны лишь механизмы. Теперь девушка быстро приходила в себя. Ее дыхание стало более глубоким, а тело — гибким, и к нему вернулся нормальный цвет. — Ч-что?.. — пробормотала она. В тот момент когда девушка заговорила, Зейн стоял у нее за спиной и, сцепив руки под грудью, удерживал полумертвое тело в стоячем положении, что было не так-то просто и требовало усилий. Зейн остался стоять, как стоял, хотя ход его мыслей несколько изменился — нет, не в сторону хода мыслей мужчины, который держит в руках обнаженную девушку. Если он отпустит ее, а она обернется и посмотрит в лицо Смерти… Луна осознала проблему одновременно с Зейном. — Мы должны найти для тебя какую-нибудь одежду, дорогая, — обратилась она к оживленной. Зейн продолжал поддерживать девушку, пока Луна осматривала помещение — не прекращая успокаивающе разговаривать. — Дорогая, некоторое время ты будешь чувствовать себя не очень хорошо. Видишь ли, ты слишком много танцевала и потеряла сознание. Остальные подумали, что ты умерла, и положили тебя в подвал. Поэтому ты так замерзла. — Замерзла, — согласилась начавшая дрожать девушка. Луна обнаружила одеяло. — Закутайся в него. Мы должны объяснить тебе еще одну вещь. Ты близко подошла к грани — настолько близко, что от Смерти потребовали, чтобы он взял твою душу. Однако выяснилось… в общем, она решила не забирать тебя. Так что не беспокойся: Смерть уходит, а не приближается. — Смерть? — Девушка пока что плохо соображала, но это было вполне понятно. Зейн отпустил девушку, и Луна помогла ей закутаться в одеяло. Девушка обернулась и впервые увидела лицо Смерти. Она задохнулась от изумления, но не отшатнулась. — Смерть не забирает тех, кто еще не готов уйти, — успокаивающе сказала Луна. — На самом деле она твой друг, а не враг. Ты сможешь объяснить своим знакомым, что произошло. Мол, ты погрузилась в сон так глубоко, что увидела Смерть, которая прошла мимо. Хотя это принесет тебе сомнительную известность. — О да, — слабо кивнула девушка. — Рада с вами познакомиться. Смерть. Я много о вас слышала. Взволнованной она не выглядела. В должное время Зейн и Луна отвели девушку к друзьям, которые встретили ее как восставшую из мертвых. — И держись подальше от подозрительных танцевальных туфелек, — напутствовала ее Луна на прощание. Они вернулись на Морте обратно в Кильваро, промчавшись галопом по предрассветному небу. — Замечательное свидание, — повторила Луна, поцеловав Зейна на прощание. — Не должны ли мы назвать это любовью? — Любовью? — неуверенно переспросил Зейн. Чувство, которое он испытывал к Луне, было более глубоким, чем к какой-либо женщине прежде, но не было пылким. Луна нахмурилась. — Нет, пока еще нет, — она улыбнулась чуть печально. — Возможно, все еще впереди. |
||
|