"Медь Химеры" - читать интересную книгу автора (Энтони Пирс, Маркгроф Роберт)

Глава 8. Странные сражения

Генерал Мор Крамб проснулся, оделся, вышел из палатки и потянулся. Стояло чудное утро; фактически просто великолепное утро. Солнце светило над Колландией и Канцией и чего-то выжидало.

Он приветствовал капитанов Эйбили и Плинка, кивнул в знак приветствия второму лейтенанту и обменялся небрежными салютами с проходящими мимо рядовыми. Лошади были наготове завтрак тоже. Генерал просто встал в очередь, хотя это было не принято и необычно для любой армии. Рядовые, в основном из Троода, поспешно расступились перед ним, в то время как офицеры поджимали губы при виде того, что Мор считал для себя нормальным. Когда же это офицер вел себя как обычный человек?

— Вяленое мясо! — воскликнул один молодой солдат, держа в руках ломоть красноватого мяса. Выражение его лица и тон голоса подразумевали и то, что он уже предвкушает его отвратительный вкус.

— Солдаты — это полевой рацион! — сказал капитан Эйбили. — А чего вы ожидали, индейку и икру? Радуйтесь, что это не лошадиное дерьмо на палочке.

Рядовой побледнел. Очевидно, он не так давно надел мундир.

— Извините, сэр, я просто надеялся на что-то другое.

— Вероятно, — сказал капитан Эйбили. — Но мы поедим как следует позже. После победы.

— Да, сэр. — Лицо мальчика прояснилось при этой мысли. Колландия славилась своей превосходной бараниной, свиными отбивными, а так же и другими, менее знаменитыми блюдами.

— Если мы не будем задерживаться, то доберемся до Блистона к полудню. Там, предположительно, есть только небольшой гарнизон, поэтому большой битвы не будет. Затем нам предстоит взять Гамиш и Шаксорт и, наконец, саму двойную столицу. Я считаю, что на это нам понадобится три дня.

— Я знаю, сэр. Но, так или иначе, спасибо вам.

Все подкрепились сухим пайком, запив его дымящимися кружками кофея из армейского котелка. Потратив немного времени, войско собралось и отправилось в путь, двигаясь гуськом. Во главе колонны ехал дежурный офицер.

«Я не знаю, зачем и почему мы это делаем, — подумал Мор, вглядываясь вперед, в маячившее перед ними зеленое пятно, — Колландия не сделала нам ничего такого, о чем бы мы не знали. Почему же мы просто не показали нос старому Рафарту? Может быть, было виновато вино? Да, наверное, так оно и было. Я никогда не был так любезен и так радостно не приветствовал мысль об уходе в армию. Но он ведь назначил меня генералом. Не то чтобы я попросил себе это звание или захотел бы отправиться добровольно в битву».

Цок, цок, цок. Кто-то, вероятно, один из офицеров, начал напевать песню «Лошадиный помет, лошадиный помет». Солдатам показалось, что совсем неплохо насвистывать всем известный мотив, и Мор обнаружил, что и он тоже вместе с остальными ликующе мычит, подпевая: «Пусть девицы плачут. Лошадиный…». И так все и продолжалось. Так потихоньку прошло утро, никто нигде не видел ни одного человека и ни одной лошади, их не потревожили ни стрелы снайперов, ни вид вооруженных местных жителей. Это был, должен был признать Мор, марш-бросок, о котором можно было только мечтать. Все было в полном порядке. Впереди и по бокам устойчиво маячили зеленые пятна леса.

В полдень они остановились и отдохнули, съели свой полевой рацион и напились родниковой воды, пока лошади щипали траву. Затем армия снова села на лошадей и, как и раньше, двинулась в путь.

Цок, цок, цок. Мор был встревожен и обеспокоен всей этой кажущейся легкостью. Он не доверял легким кампаниям. Только во снах все шло без сучка и задоринки.

«Лошадиный…». Заржал конь. Это был конь Мора. Затем, словно бы побуждаемый к этому песней, он начал испражняться. Мор, без всякой на то причины, повернулся в седле и смотрел на кучу дымящегося навоза, пока копыта лошади взрыхляли землю.

Цок, цок, цок. Что-то было не так. Определенно, что-то было не так. Лошадь должна была при первом же шаге перешагнуть через свой помет. Однако лошадь все шла, а куча навоза оставалась точно также позади нее. Так же не отставал от нее и запах.

Мор нахмурился, пытаясь понять, в чем дело и стряхнуть с себя это совершенно неестественное благодушное эйфорическое наваждение, в котором он пребывал все утро. Словно бы он сильно напился и не ощущал ничего, кроме возбуждающего действия спиртного. Он едва смог заглушить в себе это чувство расслабленности, которое было, как он знал, совершенно неестественным. В конце концов, он находился на пути к битве. И более уместным здесь был бы страх, а не эта удовлетворенность!

А оно было здесь, лошадиное дерьмо, вонючее и дымящееся, собирающее мух.

Наконец, это подействовало на него.

— Проклятье! — выругался он, оценив всю внутреннюю красоту этого ругательства. Он знал, что было не так.

— Капитан Эйбили, капитан Плинк, — сказал Мор. — Мы по уши завязли в дерьме.

— Почему же, сэр? — мальчишеское лицо капитана Эйбили лучилось экстазом. Мор понимал, что капитану будет нелегко понять это, потому что иллюзия целиком захватила его.

— Мы быстро продвигаемся вперед, генерал, — сказал капитан Плинк. — Все утро никакого сопротивления. Мы только что прошли добрых двадцать миль…

— Но до Блистона не так далеко, — указал Мор.

— В чем дело, сэр? — спросил капитан Эйбили. Его щеки были такими румяными, словно он только что вышел из таверны. Несомненно, это был один из самых лучших моментов в его жизни. Но у Мора, генерала, формального лидера, не было другого выхода, кроме как покончить с этим.

— Посмотрите туда, — показывая вниз, произнес Мор.

— Да, сэр, — молодой капитана поморщил нос. — Лошадиный помет.

— Посмотрите внимательнее.

Цок, цок, цок.

— Мы не движемся, сэр! — капитан Эйбили был удивлен. — Мы… что-то не так! Что тут может быть не так?

— Магия? — задумчиво предположил капитан Плинк. Он был старше и видел много странностей; таким образом, он был более готов понять этот факт.

Мор вздохнул и сказал с той же задумчивостью:

— Лошадиный помет!

После этого ничего другого не оставалось, кроме как объявить остановку. Лошадиный помет валялся повсюду; они не могли от него отойти. Радость от быстрого продвижения вперед померкла.

Лестер Крамб первый увидел их: солдаты Канции скакали прямо на них, обнажив мечи, готовые к атаке.

— Лучники! Арбалетчики! Сначала цельтесь в командиров! — Приказ, который мог бы отдать его отец. Единственно разумный и правильный.

Люди Лестера образовали шеренгу, готовые по его сигналу открыть огонь. Лес опустил руку, приготовившись увидеть картину смерти. Почему эта армия так самоубийственно атакует его собственную? Казалось, в этом, как и во множестве недавних событий, было немного смысла.

Зазвенели тетивы луков. Арбалеты выстрелили. Стрелы полетели прямиком к своим мишеням. Но вражеская кавалерия не замедлила движения, не отклонилась от курса. Стрелы из луков и арбалетов падали далеко позади них. Атака продолжалась, ничто ей не мешало.

— Что? Что? — Лес не мог этому поверить. Ни один человек в рядах неприятеля не упал, даже не был ранен. Ни одна стрела не попала в цель!

Расстояние между двумя силами стало меньше. Лесу показалось, что он может разглядеть разъяренные лица, плотно сжатые губы, даже пот, выступивший на лбах атакующих. Как они могли оказаться неуязвимыми для стрел?

— Прекратить огонь! Организовать фалангу!

Войска построились в квадрат, выставив для защиты со всех сторон копья. Неприятельские всадники подбирались все ближе и ближе; люди Леса замерли в ожидании. Со всех сторон слышалось приглушенное ворчание; им не нравилось занимать положение для обороны, когда было очевидно, что они сильно превосходят атакующих по численности.

«Проклятье, — подумал он, — что здесь можно сделать?»

— Сэр, — сказал капитан Бэрнс, следующий после него по старшинству офицер. — Это магия.

— Я вижу это, капитан.

— Нам нужно оружие Маувара, сэр. Чтобы отразить магию и направить ее обратно на них.

— Согласен, капитан, — жестко сказал Лес. — К сожалению, у нас его нет.

Оружие было у Келвина — почему, ну почему его не было здесь, когда так много зависело от него?

Лес мрачно уставился на вечно атакующую их кавалерию. Ему оставалось только гадать, нужно ли им устроиться здесь на привал и ждать неопределенное время, пока Келвин не возвратится со свадьбы своего брата.

Затем ему в голову пришла новая тревожная мысль. Если короля Рафарта подменил собой король из другого измерения, тогда какова была судьба настоящего короля? И если Рафарт уничтожен или каким-нибудь образом околдован, что тогда стало с Келвином? Что происходит там, в другом измерении?

Сент-Хеленс должен был бы чувствовать себя превосходно. Снова вести войска в битву — нет, строго говоря, раньше он, конечно, этим не занимался. Но военные кампании были как раз тем, в чем он неплохо разбирался. Тогда почему же он не был счастлив теперь, когда оказался во главе всего этого дела, а не в хвосте?

Чарли Ломакс скакал слева, а молодой Филипп справа от него, а позади них растянулась армия Германдии. Казалось, что все в порядке. Тогда в чем же его проблемы?

— Сэр, — прошептал ему молодой телохранитель, близко наклонившись к его седлу. — Вы не заметили наших доброжелателей?

Сент-Хеленс понял, что имел в виду паренек. Несколько угрюмых лиц молча смотрели на них, выглядывая из окрестных дворов и дверей домов. Никто не усыпал их путь цветами, не было ни криков, ни патриотических пожеланий вернуться с победой. Лица в основном были мрачными и угрюмыми, а люди истощенными. Население Германдии напоминало ему кое о чем другом. Вспомнит ли что-нибудь бывший король Аратекса? Сент-Хеленс обернулся в седле и посмотрел назад.

На лице Филиппа сияла мальчишеская улыбка. Не обращая внимания ни на что вокруг он казался таким же радостным, как и тогда, когда обыгрывал Сент-Хеленса в шахматы. Познав всю нищету и разорение в Аратексе, он все еще думал о славе. Сент-Хеленс знал, как мальчик себя чувствует и что именно думает, потому что когда-то и сам был таким же.

— Не думаю, что военные популярны в этой стране, — прошептал он гвардейцу Ломаксу. — Но если учесть, что правительство Германдии сильно репрессивное, это нормально. Точно так же было и в Аратексе, и не так давно, перед появлением в Раде круглоухого.

— И после этой войны здесь тоже все изменится?

Однажды у Сент-Хеленса был сержант, который с неопровержимой логикой отвечал на любой вопрос, какой только мог выдумать рядовой. Ответ, как помнил его Сент-Хеленс, был всегда один и тот же. Он и воспользовался сейчас этим ответом того сержанта.

— Все к дьяволу, — спокойно сказал он, — заткнись, наконец.

И они продолжали ехать сквозь неизвестность и уныние, порожденное тем фактом, что ничего не обстояло так, как им бы хотелось.

Хельба невольно улыбнулась, взглянув в два парных кристалла. Один кристалл показывал ей затруднения Мора, другой — его сына.

— Да, — громко произнесла она, возможно обращаясь к Катбе, своему другу коту1. — Да, старая Хельба знает хитрость-другую! Я никогда не могла одолеть свою злобную сестру в этом мире, но я достаточно долго не давала ей вторгнуться в нашу страну! Как я рада, что она погибла! Она мой злобный зеркальный образ, можно поспорить!

— М-мяу, — заметил Катба, выгибая гибкую спину. Он предпочел бы побегать за листочком или взобраться на дерево. Вместо этого он сидел здесь, в штаб-квартире по организации обороны, и оказывал ей свою поддержку.

— Ну, а теперь, — продолжала Хельба, проверяя свой котелок в очаге и помешивая в нем черпаком, — вот в чем заключается наш план. Сейчас мы остановили их, теперь мы будем выжидать, пока они не повернут назад, лишенные мужества, или, пока их командиры не придут и не сдадутся нам. Никаких убийств. Тебе это нравится?

Катба потерся головой о ее узловатую руку и замурлыкал. Это был мягкий, нежный, утешающий звук, который очень подходил коту, никогда не охотившемуся на птиц. Кот происходил из того же доброго мира и был сделан из того же материала, что и Хельба, а потому предпочитал находить и возвращать родителям маленьких птенчиков, которые случайно выпали из своих гнезд. Однако кот есть кот, и Катба, ее спутник по измерению и родственная душа, отзывался на ее ласки точно так же, как и любой другой кот.

Хельба посмотрела туда, где мягкий бархатный язычок кота прикасался к ее коже. Она потрепала его по черной шерстке, погладила треугольные бакенбарды и заглянула в его продолговатые глаза.

— Катба, думаю, что мы выиграли. Но… — подумав об этом, она нахмурилась. — Я удивляюсь, почему? Нет, не почему мы выиграли, но почему это нашествие? Это совсем не похоже на доброжелательного, бездеятельного короля Рафарта из Рада. Или как там еще называют это королевство. А, Келвиния — вот как, по имени того славного паренька.

Катба потерся о третий кристалл, стоящий на столе. Лапа кота потянулась к нему и похлопала по его поверхности. Кристалл был непрозрачным.

— Да, да, лучше сделать это. Я ненавижу шпионить, Катба, но время от времени мне приходится это делать. В этом деле много таинственного.

Она подвинула квадратный кристалл к себе по поверхности грубого деревянного стола, неподвижно вытянула над его гладкой поверхностью свои крючковатые пальцы, закрыла глаза и сосредоточилась. Через мгновение она ощутила дрожь в руках, и с кончиков ее пальцев посыпались молнии.

Хельба открыла глаза, заглядывая во вселенную крохотных пузырьков. А теперь куда? Куда? В Келвинию, чтобы выяснить причину нападения. Она увидела человека с огромным носом, с короной на голове. Да, это был он, отраженный в кристалле словно бы в стеклянном ящике. Рафарт.

Но почему, продолжала удивляться она, почему? Под натиском ее настойчивых мыслей поле зрения расширилось. Король был в своей спальне, и он был не один. Хельба нахмурилась, не желая вторгаться в сугубо личный момент между королем и…

Женщина в спальне обернулась. И тут же Катба взъерошил шерсть, фыркнул и зашипел.

Золотисто-красные, как чешуя драконов, волосы. Глаза, полные зеленой кошачьей магии, с огоньками, светящимися, словно маленькие кометы. Казалось, эти глаза направлены прямо на нее!

Зоанна! Злобная королева Зоанна, которую все считали погибшей. Разве она не утонула? Но нет, она была здесь, вместе с королем, которого раньше презирала. Но мог ли это быть Рафарт, настоящий Рафарт?

Хельба всмотрелась попристальнее, сконцентрировав свои мысли на мужчине. У него было какое-то подлое выражение лица, а в глазах безумный блеск. Его уши были заостренными, но их острые верхушки казались совершенно новыми.

Нет, это не добрый король Рафарт.

Ну что ж, значит еще одна пара двойников из разных измерений, таких же, как Мельба и Хельба. Одинаковая внешность, но совсем неодинаковая натура. Таких людей физически можно различить только по их ушам.

А королева? Хельба мысленно сосредоточилась на королеве.

Все то же надменное, то же холодное и бесчеловечное, лишенное чувств лицо. Нет, без всякого сомнения, это настоящая Зоанна.

Значит, королева не погибла. Она затаилась и теперь возвратилась обратно с двойником, которым можно было заменить Рафарта. Рафарт был очень легкомысленным и ценил радости жизни, а Зоанна манипулировала им и вводила в заблуждение. Когда он и Джон Найт были освобождены из темницы Рада во время битвы, Рафарт был в точности таким. Хельба время от времени переводила свои мысли на него, не для того, чтобы вмешиваться, но чтобы удовлетворить свое любопытство и убедиться, что король не замышляет недоброго. Это, была совершенно уверена Хельба, был совсем не Рафарт.

Зоанна достала что-то из деревянного шкафчика — круглый кристалл. Ее лицо было полно подозрения, и она закрыла глаза.

Что же будет теперь? Парочка, очевидно, только что собиралась предаться любовным утехам, а теперь, кажется, решила заняться чем-то другим. Неужели Зоанна выучилась магии? Ее отец Затанас мало что понимал в волшебстве, хотя и умел проделывать много трюков. Но Зоанны некоторое время не было здесь. Может быть, она успела чему-то научиться. Может быть, она сумела развить дремавшую в ней способность к колдовству?

В кристалле, который держала Зоанна, появилось лицо Хельбы. Глаза Зоанны широко раскрылись, когда она вглядывалась в него.

— Хельба, я так и думала, что это ты! Тебе так не хватает развлечений, что приходится шпионить, подглядывая за удовольствиями тех, кто стоит выше тебя?

Какой ужас! Она все-таки научилась магии! Она почувствовала, что Хельба занимается расследованием, и бросила ей вызов. Только немногие избранные, мужчины и женщины были способны заниматься чародейством, и еще меньше было тех, кто когда-либо пытался использовать его. Зоанна, очевидно, обнаружила, что у нее есть способность к чародейству, и теперь развила ее. Это было настоящее несчастье.

Король наклонился вперед, также заглядывая в шар:

— Она колдунья?

Зоанна не обратила на него внимания. И сказала Хельбе:

— Твое время пришло, старуха. Тебе не долго осталось жить. Мы завоюем королевства твоих щенков. Когда мы завершим это дело, ты умрешь. Мы выбросим тебя, словно мусор, да ты и есть мусор.

Внезапно разъярясь, Катба прыгнул на кристалл, вцепился в него сверкнувшими острыми когтями. Раздался скрежет, да такой, что у Хельбы заложило уши. Это была такая же боль, какую сейчас она чувствовала в душе.

— Я остановила армии, — сказала Хельба. — Точно так же, как когда-то.

— Да, колдовской мешок с костями, но не надолго. Теперь у меня есть средства, чтобы противостоять тебе.

— Ты можешь снять мои заклятья? — скептически поинтересовалась Хельба.

— Смотри, — жестом указала ей Зоанна. В кристалле, который она держала, отражался Мор и его армия в Колландии. Они остановились, глядя на кучу лошадиного навоза. Зоанна взяла с полки в шкафчике небольшой сосуд и рассыпала немного оранжевого порошка. Кристалл ярко осветился. Зоанна подняла вверх палец, и лошадиное дерьмо взвилось в воздух и зависло над землей. Неожиданный резкий взмах рукой, и помет упал на землю.

Подпрыгнула лошадь. На лице Мора появилось озадаченное выражение, как и на лицах его офицеров. Затем они продолжили свой путь в глубь территории, которая была их целью.

— Нет, ты этого не сделаешь! — огрызнулась Хельба. Она сделала ответный жест, и продвижение вперед армии Мора осталось на одном уровне с соседним деревом, хотя, казалось, что они отчаянно рвутся вперед.

— Больше я этого не потерплю, — мрачно сказала Зоанна. Она сделала новый жест, и скачка возобновилась.

Приведенная в ярость такой наглостью, Хельба подняла руку. В этот момент Зоанна подняла свою. Раздался громкий хлопающий звук, запахло озоном, и все три кристалла Хельбы завибрировали.

— Я могу продолжать, ты, мешок с костями, — сказала Зоанна. — Продолжать, пока они не треснут.

Хельба неохотно убрала свою мысль, и все три кристалла тут же стали непрозрачными.

Она посмотрела на своего друга, который теперь озирался по сторонам, словно опасаясь, что королева прячется где-то в комнате.

— Да, Катба, с ней у нас будет много хлопот, — сказала Хельба. — Боюсь, что куда больше, чем раньше.

Катба фыркнул, сердито и понимающе. В это время Хельба почувствовала, что ее силы иссякли.

— Да, я очень боюсь, Катба, что это будет длинная и утомительная борьба. Кто бы мог подумать, что эта злобная королева возвратится и станет еще хуже, чем раньше.

Вопрос был риторическим, но ситуация была серьезная. Хельба пожалела о том, что она так стара и так устала.

Рауфорт перевел взгляд со ставшего теперь непрозрачным кристалла на лицо своей царственной супруги. Ему не понравилось то, что он только что услышал. Эта колдунья, похоже, могла стать для них источником беспокойства.

— Ты можешь сделать так, чтобы она нам не помешала?

На лице Зоанны появилась гримаса, похожая на улыбку, которая затрагивала только ее губы, что было совершенно непохоже на ее положительного двойника из другого измерения, Занаан, улыбавшуюся всем своим лицом в тех редких случаях, когда у нее вообще были причины улыбаться. Это было одной из многих вещей, которые ему по-настоящему нравились в Зоанне.

— Остановить нас? Должно быть, ты сошел с ума, мой любимый. Она никогда не сможет остановить нас. Ничто и никто не может этого сделать.

Он хотел бы верить, и, когда заглянул ей в глаза, ему это почти удалось.

Пытка, мучения, боль. С ее помощью все это будет наслано на их врагов и особенно на тех предателей, которые победили его в его собственном измерении. Этот Келвин… О, какое бы удовольствие он получил, растягивая его в каждом вновь созданном устройстве для пыток! Но будет ли для него достаточно испанского сапога, дыбы и других орудий? Нет, для этого нежного и мягкого молодого человека, который навлек на него столько неприятностей, он придумает какое-нибудь особое устройство, особую боль.

Король начал думать о ребенке, которого должна была родить жена круглоухого. С помощью Зоанны он может родиться таким ужасным, что вызовет у обоих его родителей неутешное горе и муки. Да, это будет подходяще — и забавно!

— Зоанна, ты что-нибудь слышала о звере, называемом химерой?

— Химера? — непонимающе переспросила она.

— С тремя головами и хвостом скорпиокраба.

Она улыбнулась.

— А, ты имеешь в виду химеру! Конечно, хотя она уже почти везде вымерла. Что за симпатичный зверек!

— Можно ли сделать так, чтобы ребенок Келвина походил на нее?

Ее деланная улыбка постепенно превратилась в настоящую.

— Мой дорогой, ты просто гений! Почему бы и нет?

Такая уверенная в себе, такая спокойная. Ему стоило бы долго искать по всем измерениям, чтобы найти такую подходящую супругу!