"Рекорд приключений" - читать интересную книгу автора (Филлипс-Оппенгейм Э.)

VI

Грэй

Я мало разбираюсь в психологии, имею лишь смутное представление о разных сознательных и подсознательных душевных процессах, но то, что происходило во мне осенью по возвращении из Парижа является для меня совершенно загадочным и необъяснимым.

Я, сильный, здоровый человек, спокойно живущий в деревне, вдруг стал боязливым. Меня преследовало предчувствие чего-то недоброго. Каждое утро, бродил ли я по лесу со своим ружьем или садился в авто, чтобы предпринять дальнюю прогулку, меня охватывало ужасное предчувствие. Не то чтобы у меня распустились нервы. Я на охоте метко стрелял и в гольф играл очень хорошо, пожалуй, даже лучше, чем всегда. Я не в состоянии был анализировать это чувство страха, но знал, что оно исходит не из нервов, а из мозга. Мне казалось, что меня подстерегает несчастье, я всюду подозревал притаившегося врага. По ночам я часто просыпался и прислушивался, не звучат ли шаги; я даже не боялся, – я предчувствовал опасность. Я изменил свое завещание и отослал его нотариусу. Я спешно урегулировал через своего агента некоторые неопределенные пункты в арендных договорах сдаваемых мной внаем имений. Я знал, что имею только одного врага, а его пребывание в Англии было совершенно исключено. И все же я ждал смерти.

В это время я жил в Грэй-Мэноре, небольшой, но очень красивой вилле, которая составляла часть полученного мной наследства. Мое хозяйство было скромным даже для холостяка. Моя экономка, миссис Фульдс, почтенная дама шестидесяти четырех лет, служившая еще дяде, которому я наследовал, и проводившая всю свою жизнь в Грэе, где находилась в родстве со многими окрестными крестьянами, была очень приятной, честной и солидной женщиной. Ее племянник Адам был моим слугой. Кроме него, был второй слуга, происходивший из той же деревни, кухарка и три горничные. Мне редко приходилось видеть их. Была еще мисс Симпсон, секретарша, нанятая для меня первоклассным бюро по найму служащих. Я несколько часов в день диктовал ей материалы для работы по исследованию преступников – книги, над которой я работал со времени моего ухода из Скотленд-Ярда. Это была маленькая пятидесятилетняя женщина, с седыми, аккуратно прорезанными посредине пробором волосами, единственная сестра одного священника в Кембриджшире, довольно симпатичная и скромная особа. Я раз в неделю приглашал ее обедать вместе со мной, вообще же я видел ее только во время нашей совместной работы или порой издали, когда она для развлечения каталась в парке или по улицам на велосипеде. Кроме того, у меня были на службе еще двое людей, живших вне моего дома, – Бенджамен Адамс, лесничий, брат одного из моих слуг, и Сирил, мой шофер, прежде бывший на должности в Девоншире и представивший наилучшие рекомендации; это был простой, очень ловкий парень. С этими людьми мне приходилось иметь дела каждый день. Ни один из них не имел оснований питать ко мне злобу, и все же я не мог освободиться от предчувствия, что мне угрожает смерть.

Как-то утром, я помню – это было первое ноября, я отправился на охоту в сопровождении одного лишь лесничего Адамса с двумя собаками. Мы находились на границе моих владений и охотились по полю на заблудившихся фазанов. Справа от меня тянулся на расстоянии полумили крутой, густо поросший сосной обрыв. Я шел впереди, Адамс следовал за мной на расстоянии двадцати метров, как вдруг где-то в обрыве раздался выстрел и пуля продырявила мою фетровую шляпу.

– Милосердный Боже, – в ужасе крикнул Адамс и кинулся ко мне. – Что случилось?

Я показал ему свою шляпу. Он глядел на нее разинув рот. В овраге ничего больше не было слышно, кроме журчания струящейся внизу речки. Найти преступника казалось невозможным.

– Идем домой, Адамс.

– Должно быть, какой-нибудь мошенник шляется здесь, – прохрипел он и боязливо посмотрел на обрыв.

– Ввиду того, что он может наблюдать за нами, мы же не в состоянии разглядеть его из-за деревьев, вернемся лучше на большую дорогу, – сказал я.

Бывало, если я шел слишком быстро, Адамс жаловался на ревматизм. На этот же раз он поспел к дороге раньше меня. И по пути домой страшно спешил.

– Та земля принадлежит Джемсу Адамсу, моему племяннику, и Вильяму Крокомбу. Трудно представить себе более безобидных людей. Возможно, какой-нибудь деревенский парень играл со своим ружьем, которым обычно пугает ворон.

– Не случается ли туристам останавливаться у них на ночлег?

В этом Адамс сомневался. В тот же день я объехал на своем авто всю местность, чтобы получить нужные мне сведения. Ни один из крестьян не давал приюта туристам, и никто не видал в окрестностях незнакомцев; что же касается ружья, то единственное, которое мне удалось найти, не заряжалось уже, очевидно, больше года. Я поехал в полицейский участок и оставил инспектору несколько строк. Вечером он явился – важный, толстый и не склонный серьезно отнестись к происшедшему.

– Вероятно, какой-нибудь мальчишка пугал зайцев, сударь, – решил он.

Я показал ему дыру в шляпе.

– Мальчишки не стреляют в зайцев пулями такого калибра.

Он почесал затылок. В этой истории, несомненно, было что-то странное, но он оставался к ней совершенно равнодушен.

– Эти деревенские ребята – проклятые бездельники, – заметил он, качая головой.

Он удалился, с удовольствием выпив предложенное ему вино. Дальнейшие расследования в окрестностях ни к чему не привели.

Пару дней спустя я отправился в своем двухместном авто навестить друга; не успел я проехать двух миль, как ось переднего колеса сломалась и я упал на мостовую, но отделался легкими ушибами. Сирил, мой шофер, уверял меня, что он ничего не понимает. Но даже при том ужасном виде, какой представляло из себя авто, было ясно, что кто-то намеренно испортил механизм. Вследствие легкого ранения в колено я оказался прикованным на несколько дней к дому и работал в необычные для меня часы. Это обстоятельство явилось причиной того, что я случайно нашел дневник мисс Симпсон.

Я неожиданно вошел в кабинет и заметил, что она пишет. Ни минуты не думая, что это может быть что-либо другое, кроме книги, над которой я работал, я поглядел через ее плечо. Перед ней лежал дневник, и она как раз заканчивала запись, относящуюся ко вчерашнему дню.

Мисс Симпсон, внезапно заметив меня, попыталась прикрыть страницу ладонью.

– Это мой дневник, сэр Норман!

– Не сомневаюсь в этом. Почему вы так интересуетесь моей особой, мисс Симпсон?

– Это мое личное дело. Я прошу вас как джентльмена не допытываться о содержании дневника.

Признаюсь, я был слаб. Мысль о ссоре, какого бы характера она ни носила, с этой пожилой и спокойной дамой, о ссоре, которая, несомненно, могла закончиться борьбой за обладание тетрадью, была мне противна. Я позвонил.

– Я прикажу отвезти вас на автомобиле в Эрнстэйпл к пятичасовому поезду, мисс Симпсон.

Она поднялась, судорожно сжимая в руках свой дневник.

– Что вы имеете против меня, сэр Норман?

– На прошлой неделе были устроены два покушения на мою жизнь. Само собой разумеется, что я боюсь доверять людям, составляющим подробный план всех моих занятий и действий.

Секунду она глядела на меня сквозь свои роговые очки смущенно и недоверчиво. Потом резко повернулась и вышла. Я больше никогда не видел ее.

В тот же день, вернувшись из деревни, где я собственноручно сдал на почте письмо, я нашел у дверей своего дома серый, забрызганный грязью автомобиль, и Адамс доложил мне, что какой-то господин дожидается меня в кабинете. К моему удивлению и радости, это был Ремингтон.

– Я только что отправил вам письмо, – сказал я, сердечно пожимая его руку.

– Что нового? – быстро спросил он.

– Больше, чем я желал бы. Что разрешите предложить вам: чаю или виски с содовой?

Он попросил чаю и проглотил огромное количество поджаренных ломтиков хлеба с маслом.

– Я еду прямо из Бэзинстока, – сказал он, – шеф очень обеспокоен из-за вас.

– Почему? Расскажите обо всем подробно.

– Конечно, – ответил Ремингтон, принимая предложенную ему сигару и закуривая ее. – Вы читали газеты?

– Разумеется.

– Значит, вам известно, что произошло в Нью-Йорке? В течение десяти дней – одиннадцать неразоблаченных убийств, причем похищено много миллионов долларов. Нью-йоркская полиция работала не покладая рук, и на прошлой неделе ей удалось поймать шесть преступников. Но главарь банды скрылся.

– Мы его знаем?

– Я лично нисколько не сомневаюсь в том, что это человек, называвший себя Томасом Пэгсли и Джемсом Стенфилдом. На самом деле это Майкл Сэйр. Согласно отчетам нью-йоркских газет, он бесследно исчез, но полиции удалось найти не оконченное им письмо. Первой страницы не хватает, он, вероятно, уничтожил ее. Вторая страница относится к вам. Вот оттиск!

Он вынул из бумажника листок и протянул его мне. Я читал медленно, слово за словом.

«Наша работа здесь закончена. Последние две недели дали прекрасные результаты, но предпринять здесь что-нибудь новое было бы опасно. Один человек является препятствием к моему возвращению в Лондон. Вы отлично знаете, кого я подразумеваю. Я каждый день ожидаю от вас относящихся к этому сведений и надеюсь, что вы успешно доведете дело до конца. За женщиной, которая вам известна, необходимо зорко наблюдать. Возможно, что она заслуживает доверия, но минутами я сомневаюсь в этом. Если Н. Г. будет убран с дороги…»

– Очень интересно, – заметил я. – Кому адресовано письмо?

– Торговцу кожей в Бермондси. Оно было написано на бланке какой-то нью-йоркской кожевенной лавки.

– Письмо, несомненно, принадлежит нашему другу, – решил я, – на меня действительно сделано было два покушения, и я только что рассчитал секретаршу, которая добросовестно заносила в свой дневник мои поступки.

Мы беседовали около часу и решили, что Ремингтон пришлет сюда опытного сыщика, который тщательно обыщет местность. Он обещал мне также получить сведения относительно прежней деятельности моей секретарши в бюро, которое ее рекомендовало. Мне же Ремингтон предлагал вернуться в Лондон.

– Не совсем-то приятно, когда тебя выкуривают из собственных владений, – сказал я. – Кроме того, в это время года мне нечего делать в Лондоне.

– Грэй, – ответил он серьезно. – Вы можете в окрестностях Лондона играть в гольф и продолжать работу над вашей книгой. Там ваша жизнь будет в большей безопасности, чем в этом пустынном месте. Но, не говоря уж обо всем этом, мы настаиваем, чтобы вы немедленно вернулись в Лондон. В Нью-Йорке и Париже число преступлений уменьшилось. Шеф полагает, что преступники собираются перенести поле своей деятельности в Лондон. Письмо, которое я вам показал, укрепило в нем это мнение. И я также убежден, что в ближайшие недели нам предстоит немало работы.

– Когда вы предполагаете уезжать?

– Сегодня же вечером. Теперь полнолуние, и мой шофер отлично знает дорогу. Мы отправимся после ужина и поспеем в Лондон к завтраку.

– Отлично. Я прикажу подать ужин пораньше, и мы тотчас же поедем.

Я рассказал Ремингтону обо всем случившемся, но не заикнулся о страшных предчувствиях, томивших меня и оправдавшихся таким неприятным образом. Мы только что миновали Эксмур, как я вдруг вспомнил мучительное ощущение тревоги, не оставлявшее меня день и ночь, и вместе с воспоминанием меня снова охватило гнетущее предчувствие смерти. Я набил свою трубку, уселся поглубже в сиденье и попытался прогнать преследовавший меня страх. Но мне не удавалось. Всю ночь меня тревожили злые предчувствия. Кустарники вдоль дороги казались вереницей ползущих человеческих фигур, свисток локомотива звучал, как тревожный сигнал.

На рыночной площади в Таунтоне стоял в раскрытых дверях своего дома человек и глядел во тьму. Когда мы проезжали мимо, он пытливо оглядел нас и повернулся. Через незанавешенное окно его гостиной я увидел телефон на столе. В Вайвлискомбе мы проехали мимо человека, стоящего у своей мотоциклетки. Он согнулся, как бы желая разглядеть номер нашей машины. Через десять минут он промчался мимо нас, невообразимо треща своим мотоциклетом. Когда мы проехали по Сэлисбэрийской низменности и приблизились к Стоунхэнджу, подул холодный ветер. Мы выпили по глотку из взятой мною в дорогу бутылки и плотнее закутались в наши пледы. На одном из перекрестков стояло авто с потушенными огнями, производившее жуткое впечатление. Мы пронеслись мимо со скоростью 80 километров в час. Мужчина, сидевший в авто, едва успел разглядеть нас. Мы проехали через Амэсбюри и Бэзинсток, дорога была отличная. Луна начала бледнеть. Занялась заря. Мы видели серебряную полосу в тучах, медленно окрасившуюся в пурпур. Через несколько мгновений мы находились уже в окрестностях Лондона; убавили ход, но все же ехали очень быстро в пасмурных сумерках. В Айлворсе, как раз после того, как мы проехали виадук, я почувствовал внезапно, что машина затормозила, и выглянул в окно. Нас остановил рослый полицейский с записной книжкой в руках, до этого говоривший с пассажиром большого автомобиля, стоявшего на краю улицы. Он подошел к поднятому окну.

– Господа едут в Лондон?

– Да, в чем дело?

Не успел я произнести это, как понял, что мы попали в ловушку. Это спасло мне жизнь. Изо всей силы я оттолкнул в сторону маленький черный револьвер, направленный мне прямо в лицо. Раздался выстрел, я ощутил острую боль в плече, и револьвер выскользнул из простреленных мною пальцев человека. Я едва не схватил его за горло, но он вовремя увернулся. Авто медленно проехало мимо нас, мужчина вскочил в него, оставив свою фуражку на земле. Третий человек, который, казалось, появился из-под нашего авто, погнался за уезжавшей машиной, впрыгнул в нее, и все трое умчались с неимоверной быстротой. Ремингтон приказал нашему шоферу следовать за ними.

Но не проехали мы и трех метров, как авто после нескольких толчков остановилось. Я выскочил. Обе задние шины были прорезаны. Преследуемая машина повернула за угол и понеслась по направлению к Лондону.