"Эльминстер в Миф Дранноре" - читать интересную книгу автора (Гринвуд Эд)

Глава четырнадцатая
Гнев в суде

Эльфы и сегодня еще говорят «блестящий, как двор коронеля», когда описывают роскошь или изящество какой-нибудь работы. И память об этом блеске никогда не умрет.

Двор и Суд коронеля славился своим благолепием. Как известно, даже отпрыски самых могущественных домов замолкали в восхищении и страхе, когда в пышных одеждах свита владыки Кормантора представала их взорам. Из гармонии их речей и деяний вышли самые серьезные и наиболее благородные суждения того века.

Шалхейра Каландра,

Верховный Бард Эльфов Летней Звезды

из Серебряных Клинков и Летних Ночей:

неофициальная, но истинная история Кормантора,

изданная в Год Арфы

Громкий, словно сразу ударили по струнам многих арф, нежный и волшебно усиленный голос леди герольда разнесся над зеркально-гладким полом огромной дворцовой Палаты Суда:

- Лорд Халадавар; лорд Урддаск; лорд Малгат.

Среди придворных началось некоторое движение; сразу возник шумок, но тут же сменился взволнованной тишиной.

В зал вошли три старых эльфа-лорда в своих самых лучших одеждах, подобающих их сану. Точнее сказать, они шли по воздуху. Их слуги отстали и присоединились к арматорам, что стояли у дверей палаты. В повисшей напряженной тишине три главы своих домов шествовали по длинному, открытому залу к водоему. За ними следом тянулся шорох, поскольку по мере их продвижения стоявшие по обеим сторонам придворные переходили с места на место, чтобы лучше видеть происходящее. Среди этой волны движений одна невысокая, тоненькая, похожая на детскую фигурка скрылась за гобеленом, скрывавшим тайный выход, и выскользнула из комнаты.

Над пылающим круглым Водоемом Памяти плавал трон коронеля, и на нем в сверкающих белых одеждах непринужденно сидел престарелый лорд Элтаргрим.

- Добро пожаловать, подходите, - хоть и официально, но приветливо сказал он. - О чем вы хотите говорить здесь, перед всем Кормантором?

Лорд Халадавар простер руки:

- Мы хотим говорить о вашем плане Открытия. У нас есть некоторые сомнения по этому делу.

- Прямо сказано, продолжайте в том же духе, - сдержанно разрешил Элтаргрим.

Все три лорда как один развязали пояса своих одежд. Молнии потрескивали на рукоятях объявившихся боевых мечей. Придворные дружно ахнули от ужаса при столь вопиющем нарушении этикета. Не стоило говорить об опасности, которую представляли бы такие мечи, будь они подняты в густой толпе палаты, пусть даже плотно перекрытой заклинаниями.

Со своих мест у дверей двинулись мрачные арматоры, но коронель взмахом руки отослал их обратно. Потом он поднял руку ладонью вверх, призывая к тишине. Когда шум стих, он указал на водоем, мерцающий тревожными огнями, и спокойно сказал:

- Мы уже знали, что вы вооружены, и допускаем, что таким образом вы просто хотели подчеркнуть серьезность вашего решения.

- Совершенно верно, высокочтимый лорд, - ответил Халадавар, а потом добавил тоном, уже не вызывавшим сомнений: - Я рад, что вы это так себе представляете.

- Хотела бы я тоже так думать, - пробормотала Сиринши, незаметно притаившаяся высоко под потолком. Волшебница повозилась, устраиваясь поудобнее, и нацелила на троицу аристократов Посох Раскола. - Теперь, когда вы позволили себе этот жест, можете вести себя как вам заблагорассудится, - бормотала она, как будто они все еще были детьми, а она их наставницей.- Кормантор отблагодарит вас за это.

С этими словами она убедилась, что все нацеленные вниз волшебные палочки находятся на своих местах и только ждут ее прикосновения, чтобы показать, насколько плохи с ними шутки.

- Да поможет Коллерон, чтобы не пришлось ими воспользоваться, - прошептала волшебница и перенесла все свое внимание на события внизу.

Не ожидая опасности сверху, трое лордов выстроились в линию лицом к Водоему Памяти, и глава дома Урддаска осмелился говорить один.

- Высокочтимый лорд,- отрывисто, почти грубо начал он, - у меня не бойкий язык, я вообще не люблю сладких речей. Я всегда говорю коротко и прямо. Прошу не принимать за оскорбление то, что я скажу, но считаю, что вы имеете право это знать. Если вы отвергнете наши опасения без переговоров, то нам придется пустить в ход эти мечи. Я говорю об этом с прискорбием и молюсь о том, чтобы оружие не понадобилось. Но клянусь, мы будем услышаны! Мы подвели бы Кормантор, если бы молчали сейчас.

- Я вас выслушаю,- спокойно пообещал коронель, - я здесь именно для этого. Говорите.

Лорд Урддаск посмотрел на третьего лорда. У лорда Малгата был хорошо подвешен язык, он слыл безукоризненным - кто-нибудь даже употребил бы слово «ловким» - оратором. Сейчас же, зная, что взоры всех присутствующих обращены только на него, он не мог отказать себе покрасоваться.

- Высочайший, - зажурчал он, - мы боимся, что королевство, каким мы его знаем, будет сметено и уничтожено гномами, полукровками и кем-нибудь еще хуже, если им будет дана воля сновать взад и вперед по Кормантору. Они будут губить деревья и оттеснять нас. О, я слышал, что, по вашему замыслу, всех нас, лордов, заставят управлять лесом, устанавливая декретом, какое дерево можно трогать, а какое должно остаться. Но, лорд Элтаргрим, подумайте сами: когда дерево срублено, то дело сделано. Никакое заламывание рук, никакие извинения за ошибку не восстановят его. Учтите, сколько мудрости наших лучших магов, сколько их энергии было потрачено за прошедшие двенадцать зим на то, чтобы заставить деревья расти из пней. А сколько сил ушло на поддержание жизнестойкости других деревьев? Это восполняющее волшебство не понадобилось бы, если бы мы просто не пускали людей. Немного ранее вы говорили, что людская лень будет гарантией того, что большинство из них не доставит нам неприятностей. Возможно, так оно и есть, но мы видим и совсем другой сорт людей - беспокойных проходимцев, не столько исследующих, сколько выслеживающих и уничтожающих все ради власти. Мы видим таких, и слишком часто. Мы знаем также, что люди алчны, как… почти как карлики. А теперь вы хотите пустить и тех и других в самое сердце Кормантора. Люди будут валить деревья, а карлики будут еще больше все запутывать и нарочно создавать беспорядок, чтобы им было чем разжигать огонь своих кузниц.

Когда лорд Малгат оглушил всех ревом последних слов, то кое-кто из придворных поддержал его криками. Коронель ждал почти три вздоха, пока шум не начал стихать.

Когда наступила относительная тишина, он спросил:

- В этом единственная ваша забота, лорд? Что королевство, каким мы его знаем сегодня, будет сметено и уничтожено, если мы позволим другим расам осесть в нашем городе и других местах, которые мы охраняем и которыми дорожим? В частности, о полукровках: много полуэльфов и даже некоторые люди в течение многих лет жили на окраинах королевства. И все же сегодня мы собрались здесь, чтобы открыто и свободно об этом поспорить. Я прикажу арматорам проверить Палату Суда, если хотите, но уверен, что сегодня никакие люди не наводнили этот зал.

По рядам придворных прокатился смех, но лорд Халадавар рыкнул:

- Это не тот вопрос, над которым я могу посмеяться, высокочтимый лорд. И люди, и карлики или не обращают внимания на любую власть, поставленную над ними, или просто сбрасывают ее. Они презирают и притесняют наш народ, где и когда только могут. Их больше, чем нас, и если мы позволим им войти, они с самого начала будут спариваться с нами и обманывать нас. И очень скоро мы будем вытеснены из Кормантора!

- Ах, лорд Халадавар,- коронель наклонился к нему с трона, - вы привели те самые причины, по которым я и предлагаю это Открытие. Я хочу сказать, что если мы не позволим людям иметь какую-то долю ответственности сейчас, под нашим управлением и контролем, то они придут сюда с армией, и не с одной. Они покорят нас еще в этом веке, ну, может быть, в следующем. И вытеснять из Кормантора будет некого, потому что мы все погибнем.

- Полнейшая чушь! - запротестовал лорд Урддаск. - Как можно говорить, что люди могут вывести в поле какую-то армию, способную победить хотя бы в одной стычке отборные части Кормантора?

- Да,- убежденно поддержал его лорд Халадавар,- я тоже не могу поверить во все те страхи, которыми вы нас пугаете.

Лорд Малгат просто недоверчиво вздернул брови.

В ответ на это коронель опять поднял руку, призывая к тишине, и позвал:

- Леди герольд, выйдите вперед!

Алаис Дри отошла от дверей Палаты Суда и направилась к коронелю. Через три шага ее яркие официальные одежды превратились в крылья, и она пролетела мимо трех негодующих лордов.прямо к трону:

- Слушаю, великий правитель.

- Эти три лорда сомневаются в гибельности человеческой войны. И сомневаются в доказательствах, чтобы решиться на поддержку моего предложения. Раскройте им все, что вы видели в странах людей.

Алаис поклонилась коронелю и повернулась к лордам. Оказавшись лицом к лицу с ними, она каждому из трех по очереди заглянула в глаза и решительно начала:

- Я женщина, и женщина молодая, но это не означает, что я марионетка или безвольное существо. Я видела больше человеческих дел, чем вы, лорды, все трое, вместе взятые.

И снова по толпе пробежала тревожная рябь, потому что лорды опять откинули полы одежды и схватились за мечи. Алаис пожала плечами. В воздухе перед ней повисли на виду у всех семь мечей, нацеленные на трех эльфийских лордов, а потом снова исчезли.

Она не обратила на это никакого внимания и продолжала:

- Я видела, что у людей между собой идет собственная вражда. Они настолько неорганизованны, что мы могли бы назвать их недисциплинированными и не способными к обучению во всем, что касается леса. И все же они численностью превосходят нас уже в двадцать с лишним раз. Среди людей гораздо большее число серьезно владеет мечом, чем среди нашего народа. Они нападают и сражаются с гораздо большей свирепостью и скоростью. Они гораздо быстрее умеют приспосабливаться и менять тактику в ходе сражения, чем все, с кем мы когда-либо сталкивались. Если они вторгнутся, лорды, мы, вероятно, одержим пару-другую побед, может быть, даже в решающей резне. Но они победят в остальном. Они будут охотиться за нами по улицам и отловят нас всех менее чем за два сезона. Пожалуйста, поверьте мне сейчас: я не хочу, чтобы королевство погибло только потому, что вы слишком поздно убедитесь в моей правоте.

Она продолжала:

- Те, кто слушает меня, могут сказать: «Давайте тогда сейчас же отправимся и разобьем наголову все человеческие королевства так, чтобы они никогда не смогли поднять против нас армии». Я отвечу протестом. Если вторгнуться к людям, они объединятся, чтобы убить общего врага. Мы просто будем убиты за пределами нашего королевства и оставим его без защиты, когда наступит время ответного удара. Кроме того, тот, кто развяжет войну с людьми, приобретет себе врагов на долгие времена: они помнят обиды и затаят злобу. Если напасть на какую-нибудь страну сейчас или даже просто унизить ее, то после этого достаточно всего нескольких поколений, а то и меньше, чтобы дождаться ответного нападения. А ведь у людей два десятка, и даже больше, поколений приходится на одно наше.

- Вы принимаете свидетельства нашей леди герольда, лорды? - вежливо спросил коронель. - Не допускаете ли вы, что она, возможно, права?

Три лорда неловко зашевелились, потом Урддаск выпалил:

- А если и так?

- Если так, лорды, - отозвалась Алаис, сильно поразив каждого тем, что своим вмешательством поспешила на выручку коронелю, - тогда вы и наш коронель пришли к согласию. Обе стороны озабочены тем, чтобы спасти Кормантор. Ваши разногласия, хоть и острые, состоят только в том, какими средствами это сделать.

Она снова повернулась лицом к трону. Коронель улыбкой поблагодарил ее и отпустил. Когда она пролетала мимо трех лордов, он заговорил снова и сказал:

- Слушайте мою волю, лорды. Открытие состоится! Но только после того, как будет сделана одна вещь.

Тишина в Палате Суда стала еще напряженней, придворные ловили каждое слово.

- Милорды, вы все соревнуетесь друг с другом в глубокой тревоге за безопасность нашего народа в «открытом» Корманторе. Приглашение в Кормантор других рас без своего рода всеохватывающей защиты совершенно немыслимо и полностью исключено. И все же это не может быть просто защитой закона. Мы можем не собрать достаточно клинков, чтобы заставить всех исполнять этот закон. Но, однако, мы все еще опережаем людей в одной области, по крайней мере, на несколько сезонов: в магии, которую мы умеем плести.

Коронель сделал жест. И внезапно там и тут по всему залу некоторые из придворных запылали мистическим золотистым свечением. Соседи сразу отодвинулись от них, а сами они с удивлением стали оглядывать себя. Коронель с улыбкой указал на них и сказал:

- Некоторые эльфы умеют создавать для себя мантии магической защиты, а те, кто не умеет, просят ремесленников. Нам нужна такая мантия, которая накрыла бы весь Кормантор. Мы будем иметь такую мантию, прежде чем город станет открытым для рас нечистой крови.

Лорд Урддаск фыркнул:

- Но это дело невозможное!

Коронель рассмеялся:

- Это не то слово, которое мне понравилось бы употреблять в Корманторе, милорд. Кто бы это ни произнес. Здесь возможно все, но не сразу.

Лорд Халадавар наклонился к уху лорда Урддаска и пробормотал:

- Не беспокойтесь! Он говорит так, чтобы с достоинством отступить от своего плана! Мы победили!

К несчастью, кажется, леди герольд оставила за собой след своего волшебства, усиливающего голос. Слова, сказанные почти шепотом, донеслись до каждого угла дворцовой палаты. Лорд Халадавар вспыхнул багровым румянцем, но коронель весело рассмеялся:

- Нет, лорды, я имел в виду именно то, что сказал! Мы сделаем Открытие - но прежде хорошо защитим народ!

- Полагаю, мы теперь будем впустую тратить на это лучшие силы наших молодых магов в течение четырех десятков сезонов или около того,- выпалил лорд Малгат.

Вспыхнувшее сияние одной из небольших старомодных сфер, известное как сигнал приближения, широко разлилось по залу над головами придворных. Все стали вращать головами, чтобы увидеть виновника. Поскольку опять поднялся шум, реплика лорда Малгата безответно повисла в воздухе.

Леди герольд врезалась в толпу нарядных эльфов, как оса, ищущая, кого бы ужалить, и наконец добралась до дряхлого эльфа в простых темных одеждах. Она улыбнулась, повернулась лицом к трону и провозгласила:

- Митантар хочет говорить!

Опять среди придворных поднялся шорох возбужденного перешептывания, три лорда в замешательстве нахмурились, но коронель сделал жест, требуя молчания, и шепот резко оборвался. Когда наступила тишина, леди герольд коснулась рукавом старого мага, и силой ее волшебства его слабый дрожащий голос разнесся по всему просторному залу:

- Я напомнил бы корманторцам, что когда-то, три тысячи лет назад, создавал «поля заклинаний» для мантий, которыми пользовались наши воины. Потом нужда прошла, и я стал заниматься другими вещами. Сейчас мне известно, в каком направлении нужно работать. В былые дни наши создатели легко изменяли волшебство в зависимости от того, какая магия и в какой области действовала. Я создам заклинание, которое сделает то же самое, и дам Кормантору эту мантию. Из конца в конец над этим прекрасным городом раскинется мифал. Дайте мне три сезона, чтобы серьезно подготовиться к этому делу, а потом я представлю вам список того, что мне понадобится.

Некоторое время еще висела тишина, поскольку все ждали, не скажет ли он еще что-нибудь, но Митантар махнул рукой - он сказал все - и отвернулся от герольда. Суд взорвался взбудораженными голосами.

- Милорд, - лорд Малгат бросился к трону и от возбуждения даже воздел руки - очень ему хотелось, чтобы его услышали (наверху Сиринши нацелила на него два жезла, ее лицо стало строгим и решительным), - пожалуйста, выслушайте меня. Обязательно нужно, чтобы этот мифал препятствовал действию магии любого, кто не чисто корманторской крови!

- И он должен, - присоединился к нему взволнованный лорд Халадавар. - защищать нас от зверей, меняющих свой облик, и всех, кто осмелится притворяться эльфом. И даже от некоторых эльфийских лордов!

- Хорошо сказано! - поддержал его лорд Урддаск. - Еще нужно предотвратить перемещение материальных предметов усилием мысли и воли. Иначе каждую ночь к нам будут лезть армии авантюристов в наши ущелья и лощины!

Теперь почти каждый эльф в Суде проталкивался вперед, тряс головой, размахивал руками и выкрикивал собственные предложения. Шум достиг невероятной силы. Коронель, наконец, простер руки, призывая к спокойствию, но это не помогло, и тогда он нажал одну из кнопок, утопленных в подлокотнике трона.

Все были на мгновение ослеплены ярким блеском - вступил в действие легкий световой удар заклинания коронеля. Поэтому почти никто не заметил кинжала, брошенного в коронеля из шеренги придворных. Клинок ударился о защиту, созданную жезлом Сиринши, который она держала в левой руке, и был отправлен в глубокий пустой подвал под северным крылом дворца на хранение.

Это тоже возымело свое действие: все ошеломленно отшатнулись от трона, и наступила полная тишина, нарушаемая только тихими жалобами тех, кто все еще пытался избавить зрение от огненных кругов.

Правитель всего Кормантора ласково сказал:

- Не стоит надеяться, что мифал сможет включить каждое пожелание каждого корманторца, но, разумеется, он должен действовать как можно более приемлемо и надежно. Пожалуйста, выскажите все ваши предложения леди герольду Суда, а она передаст их старшим магам Суда и мне лично. Митантар, примите мою глубочайшую благодарность… и мои надежды, что весь Кормантор скоро отзовется такой же благодарностью. Я желаю, чтобы вы скорее создали начальную версию вашего ми-фала - независимо оттого, насколько он неполон и недоделан, - и представили Суду.

- Высокочтимый лорд, я так и сделаю, - ответил Старый эльф, низко поклонившись. Он снова отвернулся, а высоко над ним у Сиринши широко раскрылись глаза. Возникал или не возникал на какое-то мгновение вокруг его головы круг из девяти искр?

Ладно, сейчас уже все равно ничего не видно. С серьезным лицом Сиринши наблюдала, как задумавшийся о чем-то Митантар ковылял к одному из гобеленов. Мгновением позже ее глаза снова расширились - на этот раз один из жезлов в ее руках слегка подпрыгнул. Это означало, что старику потребовалось куда-то метнуть волшебство.

Митантар благополучно исчез за гобеленом, при этом Олуэваэра с удовольствием отметила, что два самых лучших молодых арматора коронеля в коротких нарядных плащах, создававших, насколько могло видеть ее магическое зрение, защиту от летящего металла, заняли места перед ним и позади него. А собственная мантия Митантара должна была защитить его от любого брошенного заклинания. Таким образом, теперь, когда первому нападению на него удалось помешать, он, невредимый, доберется до своей башни.

Сиринши мрачно наблюдала, как один из придворных в темно-фиолетовой тунике чьего имени и родословной она не знала, бессильно осел на стену, уставившись на свои руки. Его лицо было белым, а рот разинут в безмолвном потрясении.

Прицел ее жезла оказался хорош: теперь его рука стала сухой и похожей на коготь, вся покрылась возрастными пятнами и стала слишком слаба, чтобы удержать смертоносный трехгранный кинжал. Оружие вывалилось и со звоном упало рядом с предателем.

- Должна признаться, я все еще восхищаюсь тем успехом, которого добилась Дьюла, - доверительно сообщила Алаглосса Торнглар, когда слуги уже не могли их услышать. Две группы одетых в ливреи эльфов тщательно записывали все покупки, которые совершали их леди-хозяйки на каждой стороне улицы, и терпеливо стояли, охраняя приобретенное.

- Боюсь, все не так просто, - пробормотала леди Итритра Морнмист.

- В самом деле? А вы видели леди Аугламир? Амарантэ, я имею в виду. Она и сегодня еще как статуя молчит, не двигается. Интересно, не тревожат ли ее ухаживания некоего мага Верховного Суда?

- Нет, - задумчиво возразила Итритра. - тут что-то другое. Она за кого-то беспокоится, но не за себя. Она едва замечает, что на ней надето, и дюжинами рассылает мальчиков-слуг с множеством поручений, бесконечно, час за часом. Она потеряла что-то… или кого-то.

- Интересно, что могло случиться? - Леди Торнглар вздохнула и нахмурилась, прекрасные черты ее лица обрели даже некоторую торжественность. - Я чувствую, что это должно быть серьезно.

- Устраиваем тайные заговоры на улицах, не так ли? - Голос, который приветствовал их, едва ли не сочился спесью. Эландор Ваэлвор, краса и гордость третьего старейшего дома королевства, ликовал по какому-то поводу.

Он надвигался на них, великолепный в черном бархатном жилете, отделанном белыми молниями, пурпурно-красном плаще, ладно облегавшем плечи, и в блестящих высоких сапогах до бедра. Тонкие, изящные пальцы были сплошь усыпаны кольцами, а украшенный драгоценными камнями меч был так длинен, что на каждом шагу бил его по лодыжкам. Обе леди с бесстрастными лицами наблюдали за его величественной поступью.

Эландор, кажется, почувствовал их молчаливое неодобрение: он нахмурил брови, сцепил руки за спиной и начал крутить пальцами.

- Хотя есть что-то свеженькое и забавное, - легко сказал он, - в том, что молодежь самых решительных домов Кормантора выросла, наконец, и заинтересовалась делами королевства. Но должен предостеречь вас, леди, что чересчур много говорить о важных делах - плохое, нет, очень плохое занятие. Недавно я с огромным сожалением был вынужден ограничить одну своенравную даму, леди Симрустар Аугламир. Возможно, вы об этом слышали что-нибудь, перенесенное на печальных ветрах сплетен.

Мучительное любопытство в голосе и выгнутые аркой брови подсказывали ответ, но несколько смущало, что дамы молчали, не отводя от него презрительно-пристальных взглядов.

Глаза лорда вспыхнули раздражением. Он круто, щегольски взметнул плащом и повернул прочь от дам. Потом Эландор приложил руку к груди, театрально вздохнул и опять повернулся к ним.

- Мне было весьма огорчительно слышать, - пылко заявил он,- как весь город обсуждает такие же трагические новости, касающиеся чести гордых леди домов Морнмиста и Торнглара. Мало ли какие еще несчастья могут случиться с любой эльфийской девой, которая не знает своего места, но все равно стремится… в новый Кормантор.

- И что же это будет за «новый Кормантор», лорд Ваэлвор? - вкрадчиво спросила Алаглосса, прижав к подбородку два пальца и широко раскрыв глаза.

- Ну, это наше королевство, знакомое всем и любимое каждым истинным корманторцем. Это королевство, возрожденное в течение луны и удержанное на пути истинном.

- Возрожденное? Кем и как? - присоединилась Итритра к захватывающей игре. - Злорадствующими молодыми лордами?

Эландор хмуро уставился на нее, потом растянул губы в очень нелюбезной улыбке:

- Я не забуду вашей дерзости, леди, и буду действовать соответственно - можете быть в этом уверены!

- Я буду ждать вас, лорд, - ответила она, уважительно уронив голову, но при этом закатывая глаза.

Ваэлвор с рычанием пронесся мимо, нарочно выставив локоть так, чтобы задеть ее голову. Она отшатнулась, и эльф налетел на неизвестно откуда взявшегося слугу.

Эландор бросил вокруг сердитый взгляд и обнаружил, что слуги обеих леди плотно обступили его, и хотя на него никто не смотрел, но кинжалы были наготове.

Взбешенный лорд ускорил шаги, вырвавшись прочь из плотного кольца охраны.

Слуги столпились вокруг обеих леди, которые взглянули одна на другую и обнаружили, что обе тяжело дышат. Глаза темнеют, ноздри трепещут, а кончики ушей все больше краснеют от гнева.

- Опасный противник, и теперь он зол на вас, Итритра, - тихо предупредила Алаглосса.

- Ах, посмотрите, как много он сам выболтал о чьих-то планах по поводу будущего королевства, правда, только потому, что вышел из себя, - ответила та. Потом она взглянула на слуг, окружавших их обеих, и сказала: - Благодарю вас всех. Это было очень смело пойти на такой риск, когда вы могли бы - и должны были - безопасно… спокойно оставаться в стороне,

- Нет, леди. Есть еще и в наши дни понятие о чести, хотя мы могли бы сделать немного, - проворчал один из самых старших.

Итритра улыбнулась ему и ответила:

- Ну, если я когда-нибудь, мало ли, позволю себе такую же грубость, как этот юный лорд, разрешаю столкнуть меня в грязь и пару раз пройтись хлыстом по моей спине!

- Лучше всего предупредите вашего лорда о том, что у него появился противник, - с улыбкой вставила Алаглосса. - Этот слуга - один из моих людей.

Все взорвались смехом, но постепенно затихали, по мере того как, один за другим, они оборачивались и обнаруживали, что Эландор Ваэлвор ушел еще не слишком далеко. Он, очевидно, решил, что их смех относится к нему, и стоял, обводя всех черным, убийственным взглядом.

Лорд Имбраскар Эвендаск непринужденно сделал несколько шагов над собственной кроватью, голый как в день своего рождения, и улыбнулся своей леди восторженной улыбкой молодого влюбленного.

Леди Дьюла Эвендаск улыбнулась ему в ответ, ее подбородок покоился на ладонях, а локти разместились в таком же пустом воздухе. Из одежды на ней были только прекрасные золотые цепи с драгоценными камнями. Петлями они свисали вниз, почти до самой кровати.

- Итак, милорд, какие сегодня новости? - едва слышно прошептала она, продолжая радоваться, что после Суда он поспешил прямо домой и немедленно разделся и что он, вопреки опасениям, был восхищен, обнаружив ее в постели.

Ритуально презираемая бутылка тройного хереса все еще стояла на полу, там, куда она приказала ее поставить. Дьюла сомневалась, что ее лорд выпил хотя бы каплю с тех пор, как застал ее за опустошением такой же бутылки. Интересно, когда она осмелится - и осмелится ли вообще - рассказать ему о заклинании, которое соорудили ее подруги для того, чтобы она смогла выпить ту (целую!) бутылку?

- Три старших лорда, - рассказывал ей ее Имбраскар, - Халадавар, Урддаск и эта змея Малгат прибыли в Суд и потребовали, чтобы коронель передумал разрешать Открытие. Они надели тяжелые мечи, хватались за рукоятки и даже угрожали пустить их в ход.

- И они все еще живы? - сухо поинтересовалась Дьюла.

- Живы. Элтаргрим сделал вид, что такое вооружение было их «ошибкой».

Дьюла фыркнула.

- Вражеский арматор истек бы кровью, если бы он - по ошибке - схватился за оружие, - произнесла она с пафосом, величественно взмахнув рукой. Ее лорд, не удержавшись, хихикнул.

- Подождите, любимая, есть еще кое-что, - сказал он, обняв жену. Дьюла пожатием плеч разрешила ему продолжать. При этом прическа у нее рассыпалась и свободные волосы упали по плечам.

Имбраскар внимательно наблюдал за тем, как падали роскошные локоны, и беспокойно мотался взад и вперед, не прерывая, впрочем, рассказа:

- Коронель признал, что их опасения имеют основание и вызывают уважение. Потом он заставил леди герольда напугать нас всех рассказами о воинственности и возможностях людей и сказал, что Открытие в конечном счете состоится, только после того, как город будет скрыт под огромной магической мантией.

Дьюла нахмурилась:

- Как, опять мифал этого старого сумасшедшего Митантара? Что хорошего в том, что королевство будет открыто для всех?

- Ну да, Митантара, и это даст нам контроль над всем, что делают все эти лезущие к нам нон-эльфы. Мы сможем по звукам определять, какую магию они изобрели и что скрывают, - объяснил ей лорд.

Дьюла отпрянула, но потом снова подплыла поближе, и когда совсем прильнула к своему лорду, чтобы погладить его грудь, то добавила вкрадчиво:

- И эльфы тоже, милорд, эльфы тоже!

Он тряхнул головой, освобождаясь от наваждения, потом замер, глядя очень задумчиво, и сказал совсем слабым голосом:

- Дьюла… как я мог так долго воздерживаться и все эти годы не замечать вас? Заклинания могут быть созданы так, чтобы действовать только на существа отдельных рас. Какое оружие для того, кто будет коронелем, кем бы он ни был!

- Мне кажется, милорд, - Дьюла перевернулась к лорду боком, но так и не спустила с него очень серьезных глаз, - что нам следует усердно потрудиться, чтобы и в дальнейшем видеть нашим коронелем все же Элтаргрима, а не одного из этих напыщенных, честолюбивых ардаванши. А тем более не одного из так называемых «благородных» сыновей трех самых высоких домов. Пусть они считают людей и им подобных не лучше змей или земляных слизняков и все такое, но они так же смотрят и на нас, остальных эльфов Кормантора. Они считают нас не лучше рогатого скота. Открытие пугает их, они боятся за свое высокое положение, потому и действуют так отчаянно и беспощадно.

- Почему не вы советник Суда? - вздохнул Имбраскар.

Она перевернулась у него над макушкой и сказала сладко:

- Я и есть советник. Я советую Суду через вас.

Лорд Эвендаск проворчал:

- Истинная правда. Вы заставляете меня выступать в роли лакея, которого каждый день посылают на бой, чтобы продвигать свои идеи.

Леди Дьюла Эвендаск улыбнулась и ничего не ответила. Их взгляды встретились и не смогли оторваться друг от друга. В ее глазах что-то мерцало, но она так ничего и не говорила.

Медленная улыбка тронула обычно твердо сжатые губы Имбраскара:

- Хвала Коллерону и проклятие вам, леди, - залпом выдохнул он и беспомощно рассмеялся.