"Властелин мургов" - читать интересную книгу автора (Eddings David)

Глава 11

Сади соскользнул с седла, подошел к дверям и постучал заржавленным дверным молотком - где-то внутри храма откликнулось гулкое эхо.

- Кто явился в дом Торака? - раздался из-за дверей глухой голос.

- Я принес послание от Джахарба, великого вождя из Кахша, предназначенное для ушей Агахака, иерарха Рэк-Урги.

Внутри помолчали с минуту, и тяжелая дверь, надсадно скрипнув, открылась.

На них подозрительно глядел рябой гролим.

- Но вы же не дагаши! - заявил он Сади тоном обвинителя.

- Увы, это так. Но между Джахарбом и Агахаком существует договоренность, и я - часть ее.

- Ничего не слышал ни о какой договоренности.

Сади пристально поглядел на гладкий, без отделки капюшон балахона гролима - неопровержимое доказательство того, что перед ним жрец низкого ранга.

- Прости меня, слуга Торака, - холодно сказал евнух, - но неужели твой иерарх привык поверять свои тайны привратнику?

Лицо гролима потемнело, он кинул на евнуха недобрый взгляд.

- Прикрой голову, найсанец! - наконец произнес он. - Это святое место.

- Разумеется. - Сади натянул капюшон своего зеленого одеяния на бритый череп. - Не попросите ли кого-нибудь приглядеть за лошадьми?

- О них позаботятся. Это твои слуги?

Гролим взглянул через плечо Сади на его спутников, сидевших на лошадях.

- Да, благородный жрец.

- Скажи им, чтобы следовали за нами. Я отведу вас всех туда, где принимает Хабат.

- Простите, благородный жрец бога-дракона, но мое послание - лично для Агахака.

- Никто не предстает перед Агахаком, прежде не поговорив с Хабат! Возьми слуг и следуй за мной!

Все спешились и вошли через мрачные двери в коридор, освещенный факелами.

Тошнотворный запах паленой плоти, пропитавший весь город, здесь был в десять раз сильнее. Ужас охватил Гариона, когда он шел вслед за гролимом и Сади по дымным залам храма, где все дышало древним злом, а жрецы со впалыми щеками глядели на пришельцев с недоверием и почти нескрываемой угрозой.

И тут где-то в глубине храма раздался отчаянный вопль и следом - громкий лязг железа. Гарион содрогнулся, поняв, что означают эти звуки.

- Неужели здесь все еще совершается древний ритуал жертвоприношения? - изумленно спросил у гролима Сади. - Я полагал, что все это уже в прошлом - ввиду определенных обстоятельств.

- Не произошло ничего, что могло бы заставить нас пренебречь выполнением нашего священного долга, найсанец, - холодно ответил гролим. - Каждый час мы приносим человеческое сердце на алтарь великого бога Торака.

- Но Торака больше нет.

Гролим остановился. Лицо его сделалось злым.

- Никогда не говори больше таких слов! - отрывисто бросил он. - Негоже чужеземцу богохульствовать в стенах храма. Дух Торака живет, и однажды великий бог возродится, чтобы править миром. Он сам взмахнет ножом, когда его враг, Бельгарион из Ривы, будет кричать, лежа распростертым на алтаре!

- Вот радость-то! - шепнул Шелк Бельгарату. - Нам тогда придется начинать все сначала.

- Помолчи-ка, Шелк, - шепнул Бельгарат в ответ.

Просторный покой, в который ввел их жрец-гролим, слабо освещали масляные светильники. Стены сплошь покрывала черная ткань, в воздухе стоял густой аромат благовоний. За столом, на котором стояла мерцающая свеча и лежала тяжелая черная книга, виднелась чья-то худощавая согбенная фигура. По коже Гариона пробежал холодок - он физически ощутил силу, исходящую от этой фигуры. Он бросил взгляд на Польгару - та мрачно кивнула.

- Простите меня, святая Хабат, - дрожащим голосом заговорил рябой гролим, - но тут послание от Джахарба-убийцы.

Фигура выпрямилась, и Гарион до глубины души изумился. Это была женщина, притом безусловно красивая женщина, но вовсе не это поразило Гариона. На бледных щеках ее устрашающе алели глубокие шрамы - они сбегали от висков к подбородку, и рисунок их явственно напоминал языки пламени. Темные глаза женщины пылали огнем, а на полных губах блуждала злобная усмешка. Край ее черного капюшона был окантован пурпуром.

- Ну? - хрипловато спросила она. - С каких это пор дагаши присылают с поручениями чужеземцев?

- Я... я счел за лучшее не спрашивать, святая Хабат, - затрепетал гролим. - Но этот утверждает, что он друг Джахарба.

- И ты предпочел на этом прекратить расспросы? - Хрипловатый голос превратился в угрожающий шепот, а пылающие глаза пронизывали дрожащего жреца. Затем ее взгляд устремился на Сади. - Назови свое имя, - приказала она.

- Я Усса из Стисс-Тора, святая жрица, - ответил Сади. - Джахарб повелел мне предстать перед правителем и на словах передать ему его просьбу.

- А что это за просьба?

- О, простите, святая жрица, но то, что я должен передать, предназначено только для ушей самого Агахака.

- Уши Агахака - это я, - произнесла жрица устрашающе тихим голосом. - Ничто не достигает его ушей прежде, чем это услышу я.

И тон, которым это было сказано, открыл Гариону больше, чем сами слова.

Хотя этой изуродованной шрамами женщине каким-то непостижимым образом удалось достичь здесь, в храме, определенной власти, она все еще не уверена в себе и своей силе. Эта ее неуверенность - словно открытая рана, и стоит кому-то подвергнуть сомнению ее могущество, как из глубины ее существа поднимается темная волна ненависти к этому человеку. Гарион горячо надеялся, что Сади отдавал себе отчет в том, насколько она опасна.

- О, я не вполне представлял себе положение дел здесь, в храме, - вежливо поклонился Сади. - Мне сказали, что Джахарб, Агахак и король Ургит по некоторым причинам хотят, чтобы некто Кабах беспрепятственно попал в Рэк-Хаггу. И я призван обеспечить его безопасность во время путешествия.

Глаза жрицы сузились.

- Уверена, это далеко не все, что тебе приказано передать, - обличительным тоном произнесла она.

- Боюсь, что все, благородная жрица. Полагаю, Агахак все поймет.

- А больше ничего тебе Джахарб не говорил?

- Ничего, кроме того, что этот Кабах находится здесь, в храме, под защитой Агахака.

- Этого не может быть, - отрезала жрица. - Я бы знала об этом, если бы он здесь находился. Агахак ничего от меня не скрывает.

Сади беспомощно развел руками.

- Могу лишь повторить все то, что говорил мне Джахарб, святая жрица.

Глаза жрицы вдруг сверкнули.

- Если ты лжешь мне, Усса, или пытаешься что-то утаить, из твоей груди вырвут сердце, - пригрозила она.

- И тем не менее это все, святая жрица. Могу ли я теперь поговорить с самим иерархом?

- Иерарх сейчас во дворце Дроим, на совете у короля. Он не вернется раньше полуночи.

- А найдется ли тут место, где я и мои спутники могли бы дождаться его возвращения?

- Я еще не закончила, Усса из Стисс-Тора. Что надобно этому Кабаху в Рэк-Хагге?

- Джахарб не счел нужным ввести меня в курс дела.

- Полагаю, ты лжешь мне, Усса. - Кончиками пальцев жрица нервно барабанила по столешнице.

- Мне нет никакого резона лгать тебе, святая Хабат, - возразил евнух.

- Агахак рассказал бы мне об этом деле. Он ничего от меня не утаивает - ровным счетом ничего.

- Возможно, это дело просто показалось ему малозначительным.

Хабат тем временем пристально оглядывала каждого. Потом бросила взгляд на все еще трепещущего гролима.

- Скажи мне, - почти прошептала она, - как так случилось, что один из этих людей вошел в мои покои, имея при себе меч? - И она указала на Гариона.

Лицо жреца посерело.

- Прости меня, Хабат, - забормотал он, - но я... я не заметил никакого меча.

- Не заметил? Как можно не заметить оружия таких размеров? Объясни-ка мне!

Гролим затрясся с головы до ног.

- Может быть, этот меч невидимый? Или, возможно, моя безопасность тебя совершенно не заботит? - Ее изуродованное шрамами лицо стало еще более жестоким. - А вдруг ты затаил против меня зло и надеялся, что этот чужестранец умертвит меня?

Лицо гролима сделалось совсем серым.

- Полагаю, придется довести все происшедшее до сведения Агахака, когда он вернется. Вне всяких сомнений он возжелает побеседовать с тобою об этом мече-невидимке немного погодя.

Дверь в покои Хабат распахнулась, и на пороге возник худощавый гролим в черном одеянии, с капюшоном, откинутым назад и отороченным зеленым. Грязные черные волосы сальными сосульками свисали ему на плечи. От этого человека с выпученными глазами фанатика нестерпимо несло - то был тошнотворный кисловатый запах давным-давно немытого тела.

- Настало время, Хабат, - объявил он скрипучим голосом.

Мрачные глаза Хабат тотчас же смягчились.

- Благодарю, Сорхак, - ответила она, странно-кокетливо опуская ресницы.

Потом она поднялась и достала из ящика стола черный кожаный футляр. Раскрыв его, она почти любовным жестом извлекла оттуда длинный сверкающий нож и мрачно взглянула на гролима, которого только что отчитывала. - Сейчас я пойду в святилище, чтобы совершить там жертвенный ритуал, - сказала она, рассеянно проводя пальцем по остро отточенному лезвию. - И если хотя бы единое слово о том, что произошло в этих покоях, сорвется с твоих губ, ты сам умрешь при следующем же ударе гонга. А пока отведи этих работорговцев в пристойные покои, где они смогли бы дождаться возвращения иерарха. - Она обратила взор к Сорхаку, и ее глаза внезапно сверкнули. - Ты проводишь меня в святилище, чтобы понаблюдать за тем, как я буду приносить священную жертву?

- Для меня это величайшая честь, Хабат, - коротко кивнув, ответил тот. Но стоило жрице отвернуться, как губы его скривила презрительная усмешка.

- Оставляю вас на попечение этого недотепы, - сказала она, проходя мимо Сади. - Мы еще не окончили разговора, но я должна идти - мне надо приготовиться к жертвоприношению. - И жрица удалилась, сопровождаемая Сорхаком.

Когда двери закрылись, рябой жрец с ожесточением плюнул на пол - на то самое место, где только что стояла Хабат.

- Никогда не подозревал, что женщина может достичь ранга Пурпурных в одном из храмов Торака, - сказал ему Сади.

- Хабат любимица Агахака, - мрачно пробормотал гролим. - Колдунья она никудышная, так что своим продвижением всецело обязана ему. Правителю по нраву все отвратительное. И только благодаря его заступничеству ей до сих пор не перерезали глотку.

- Политика, - вздохнул Сади. - Здесь все так же, как и везде в этом мире. Кстати, она, как мне кажется, весьма ревностно относится к исполнению религиозных ритуалов.

- Ее страсть к ритуалам имеет мало общего с религиозностью. Она обожает кровь. Я сам видел, как она пьет ее, когда кровавая струя хлещет из тела жертвы. И омывает в ней лицо, руки. - Жрец оглянулся, желая убедиться, что его никто не подслушивает, и продолжил: - Однажды Агахак все же прознает, что она связана с нечистой силой, что они с Сорхаком справляют свои черные шабаши здесь, в священном храме, когда все остальные спят. И как только наш иерарх обнаружит предательство, она сама будет истошно вопить на алтаре, а все гролимы храма передерутся за право располосовать ее ножом. - Он выпрямился и приказал: - Пойдемте со мной.

Комнаты, куда он проводил путешественников, более всего напоминали мрачные застенки. В каждой келье была низенькая кровать, а на колышке, торчащем прямо из стены, висело черное одеяние гролима. Жрец, кивнув, удалился. Шелк оглядел центральную комнату, которая была чуть попросторнее. Ее освещала единственная лампа, а в самом центре стоял грубый стол и скамьи.

- Роскошью все это никак не назовешь, - презрительно произнес он.

- Можно подать жалобу, - предложила ему Бархотка.

- Что у нее с лицом? - дрожащим голосом спросила Сенедра. - Она просто ужасна.

- Таков был обычай в некоторых гролимских храмах в землях Хагги, - ответила Польгара. - Жрицы, владевшие искусством колдовства, покрывали свои лица такими вот шрамами в знак вечной преданности Тораку. Теперь так почти нигде не делают.

- Но ведь она могла бы быть такой красавицей! Почему же она так страшно себя изуродовала?

- Люди в состоянии религиозной истерии порой способны на странные вещи.

- А как получилось, что этот гролим не разглядел меча Гариона? - спросил Шелк у Бельгарата.

- Шар обладает властью отводить глаза тех, кому не следует его видеть.

- Это ты велел ему?

- Нет. Порой он принимает решения самостоятельно.

- Ну что ж, дела наши идут неплохо, как вы считаете? - Сади довольно потирал руки. - Говорил же я, что буду вам весьма и весьма полезен.

- Ух, как ты нам полезен, Сади, - насмешливо сказал Шелк. - Сперва ты затащил нас в гущу битвы, потом в самое логово дагашей и вот теперь - прямо в пасть гролимов Хтол-Мургоса. Ну, что ты там дальше задумал для нас, если, разумеется, эта госпожа с экстравагантной внешностью не прирежет тебя до утра?

- Мы непременно сядем на корабль, - заверил его Сади. - Даже Хабат не посмеет оспаривать волю Агахака, как бы ни была уязвлена ее гордость. А путешествие по морю сэкономит нам несколько месяцев.

- Нам с Гарионом надо еще кое-чем здесь заняться, - сказал Бельгарат. - Дарник, выгляни в коридор, погляди, не выставили ли стражу.

- Куда вы направляетесь? - спросил Шелк.

- Мне необходимо отыскать библиотеку. Хочу проверить, прав ли был Джахарб, когда утверждал, что книга именно здесь.

- Не лучше ли повременить до ночи - пусть все лягут спать, и тогда...

Старик покачал головой.

- Нам понадобится время, чтобы найти то, что нам надобно. Агахак будет во дворце около полуночи, поэтому именно сейчас самое подходящее время покопаться в его библиотеке. - Он улыбнулся маленькому драснийцу. - Кстати, - прибавил он, - возможно, это для тебя непривычно, но пора тебе знать, что зачастую днем много легче перемещаться, чем ночью, шныряя во тьме и пугливо выглядывая из-за каждого угла.

- Да, мне это более чем странно слышать, Бельгарат.

- Коридор пуст, - сообщил возвратившийся Дарник.

- Прекрасно. - Бельгарат ушел и вскоре возвратился с грудой черных балахонов. - Вот, - сказал он, протягивая один из них Гариону. - Надевай.

Они стянули зеленые одежды работорговцев и облачились в черные балахоны.

Дарник продолжал наблюдать за дверью.

- Все еще никого, Бельгарат, - сказал он, - но вам лучше поторапливаться. В дальнем конце коридора я слышу шаги.

Старик кивнул, натягивая на глаза капюшон.

- Пошли, - приказал он Гариону.

В коридорах было темно - их освещали лишь дымные факелы, торчащие в кольцах, укрепленных вдоль стен. Изредка им встречались одетые в черное жрецы-гролимы. Они ходили как-то странно, чуть покачиваясь на негнущихся в коленях ногах, спрятав руки в рукава и скрывая капюшонами лица. Гарион догадался, что эта странная походка имела какое-то значение, и пытался подражать гролимам, следуя за дедом вдоль бесконечных коридоров.

Бельгарат уверенно шел к цели, ибо знал, где находится то, что ему нужно.

Они вышли в более широкий коридор, и старик остановился, глядя в дальний его конец, где виднелись раскрытые двери. За этими дверями мерцал свет.

- Не туда, - шепнул Гариону старик.

- А что это?

- Это святилище. Тут находится алтарь. - И старик быстро свернул в другой коридор.

- Мы можем потратить долгие часы на поиски, дедушка, - тихо сказал Гарион.

Бельгарат покачал головой.

- Архитектура гролимов в высшей степени предсказуема, - возразил он, - мы в нужной нам части храма. Ты погляди, что вон за той дверью, а я пойду туда.

Они пошли по длинному коридору, осторожно заглядывая в каждую дверь.

- Гарион! - вдруг прошептал старик. - Это здесь!

Комната, в которую они вошли, была просторной - тут пахло старым пергаментом и отсыревшими кожаными переплетами. Вдоль стен высились книжные полки, а в углублениях стен стояли столы и скамьи - над каждым столом с потолка свешивалась тусклая лампа.

- Возьми книгу! Любую! - приказал Бельгарат. - Теперь сядь вон за тот стол и делай вид, что внимательно ее изучаешь. Глаз не спускай с двери! Я тут осмотрюсь, а ты покашляй, если кто-либо явится.

Гарион кивнул, взял с полки тяжелый фолиант и сел за стол. Минуты тянулись мучительно медленно - он невидящими глазами глядел на страницу, чутким ухом ловя малейший шорох. И тут вдали послышался знакомый уже вопль - долгий и мучительный крик боли, за которым последовал металлический звук - это звенел гонг в святилище, где гролимы справляли свои изуверские ритуалы. Невольно перед внутренним взором Гариона возникло испещренное страшными шрамами лицо Хабат, он словно воочию увидел, как она с наслаждением вонзает нож в тело беспомощной жертвы. Он сжал зубы, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не вскочить и не кинуться на звук.

Раздался тихий свист Бельгарата.

- Нашел! - прошептал старик. - Следи за дверью! Я сейчас вернусь.

Гарион, нервничая, сидел за столом, весь превратившись в слух. Он с величайшим трудом справлялся со своей миссией. Волнение его все возрастало по мере того, как текли минуты в ожидании, не войдет ли ненароком кто-нибудь в книгохранилище. Что делать, если сейчас на пороге появится жрец в черной одежде? Заговорить с ним или продолжать сидеть молча, склонившись над книгой?

Таковы ли здешние обычаи? Он перебирал в уме множество вариантов поведения, но когда скрипнули дверные петли, прибег к варианту, которого даже в мыслях не держал, - стремглав кинулся наутек. Он стремительно перепрыгнул через скамью, на которой сидел, и бесшумно бросился в глубь библиотеки, ища среди стеллажей Бельгарата.

- Здесь безопасно? Никто не подслушает нас? - раздался чей-то голос.

Другой голос с усмешкой промолвил:

- Сюда больше никто не заходит. Так о чем ты хотел поговорить?

- Разве она тебе еще не осточертела? Ты готов действовать?

- Тише ты, дурак! Если кто-то услышит и донесет ей, твое сердце будет жариться на раскаленных угольях при следующем же ударе гонга!

- Ненавижу эту шлюху со шрамами! - плюнул первый гролим.

- Все ее ненавидят, но от того, узнает она об этом или же нет, зависит наша жизнь. До тех пор, покуда к ней благоволит Агахак, власть ее безгранична.

- Она перестанет быть его любимицей, когда он узнает, что она занимается колдовством здесь, в стенах храма.

- А как он об этом узнает? Ты, что ли, разоблачишь ее перед ним? Она станет все отрицать, а потом Агахак предоставит ей право поступить с тобой по ее усмотрению.

Наступила долгая пугающая пауза.

- К тому же, - вновь заговорил второй гролим, - не думаю, что Агахаку есть дело до ее невинных развлечений. Единственное, что в данный момент волнует иерарха - это поиски Ктраг-Сардиуса. Он и другие иерархи страстно стремятся его обнаружить. Если она хочет любезничать с Сорхаком, совокупляться с ним и пытаться среди ночи пробудить демонов - это ее личное дело, и более никого оно не касается.

- Но это омерзительно! - Голос первого жреца дрожал от гнева. - Она оскверняет наш храм!

- Не желаю слушать! Предпочитаю, чтобы мое сердце оставалось у меня в груди.

- Очень хорошо, - хитренько сказал первый гролим. - Возможно, все именно так, как ты говоришь. Мы оба в ранге Зеленых, и наше возвышение до ранга Пурпурных будет более естественным, чем у Хабат. Если мы с тобой встретимся с нею в укромном месте, то ты воспользуешься своей силой, чтобы обездвижить ее, ну а я вонжу ей нож прямо в сердце. Тогда она предстанет пред самим Тораком и выслушает его мнение по поводу нарушения ею его запрета на колдовство.

- Я отказываюсь слушать тебя!

Послышался звук быстро удаляющихся шагов и скрип закрываемой двери.

- Трус, - пробормотал первый жрец, потом тоже вышел из библиотеки. Снова скрипнула дверь, и все стихло.

- Дедушка! - хрипло зашептал Гарион. - Где ты?

- Здесь, у тебя за спиной. Они ушли?

- Да, никого уже нет.

- Занятный разговор, не правда ли?

Гарион подошел к старику, затаившемуся в самой глубине библиотеки.

- Думаешь, Хабат и впрямь пытается пробудить демонов - так, как это делал Мориндим?

- По крайней мере, многие из гролимов так считают. А если это и впрямь так, эта женщина ступила на весьма зыбкую почву. Торак строго-настрого запретил любые занятия колдовством. Фаворитка она или нет, Агахаку придется вынести ей приговор, если он обо всем прознает.

- Ты что-то нашел? - Гарион поглядел на книгу, которую старик положил перед собой на стол.

- Думаю, это нам поможет. Вот послушай: "Потерянная тропа будет вновь найдена на южном острове".

- Имеется в виду Веркат?

- Почти убежден. Веркат - единственный более или менее крупный остров в южном Хтол-Мургосе. Это подтверждает то, что говорил нам Сади, а я люблю получать подтверждения.

- Но все равно это означает, что мы тащимся в хвосте у Зандрамас! Ты не нашел каких-либо сведений, которые помогли бы нам опередить ее?

- Пока нет, - признался Бельгарат и перевернул страницу. - Что это? - раздался его изумленный голос.

- А что такое?

- Слушай. - Старик приподнял книгу так, чтобы тусклый свет лампы падал прямо на страницу, и стал читать:

- "Внемлите: во дни, что последуют за восшествием бога Тьмы на небеса, король Востока и король Юга двинутся друг на друга войной, и это будет знаком для вас, что встреча близится. Поспешите в Место, которого больше нет, когда кровавая битва разорит равнины юга. Возьмите с собой избранную жертву и короля Ангарака в свидетели того, что произойдет.

Клянусь Ио[4], тот, кто явится пред Ктраг-Сардиусом с жертвой и королем Ангарака, вознесется превыше всех прочих и будет ими править. Узнайте также, что в момент жертвоприношения бог Тьмы возродится и восторжествует, победив Дитя Света в самый момент своего возрождения".

Гарион, чувствуя, как кровь отхлынула у него от лица, уставился на старика.

- Жертва? - воскликнул он. - Так вот что задумала сделать Зандрамас с моим сыном!

- Похоже на то, - произнес Бельгарат. С минуту он размышлял, а потом сказал: - Это кое-что объясняет, но все же я не вполне понимаю, почему необходимо присутствие короля Ангарака. Цирадис не говорила об этом, нет ничего подобного и в Пророчествах.

- Но то, что у тебя в руках, - книга гролимов, дедушка, - заметил Гарион.

- Может быть, она лжет.

- И это возможно, но теперь, по крайней мере, понятно, почему Зандрамас держит свои перемещения в тайне. Если бы Урвон узнал об этом - а Агахак, вне сомнения, уже знает, - они сделали бы все от них зависящее, чтобы отобрать у нее твоего сына. Кто бы из них ни достиг Сардиона с Гэраном и одним из королей Ангарака, он получил бы абсолютную власть над гролимской церковью.

- Но почему именно мой сын? - воскликнул Гарион. - Почему именно его избрали в качестве жертвы?

- Этого я пока не понимаю, Гарион. Этому мы пока не отыскали объяснения.

- Думаю, не стоит рассказывать обо всем этом Сенедре. У нее и без того достаточно проблем.

Снова скрипнули дверные петли, и Гарион обернулся, а рука его стиснула рукоять меча.

- Бельгарат! Ты здесь? - раздался голос Шелка.

- Заходи! - откликнулся старик. - И разговаривай как можно тише.

- У нас неприятности, - сказал маленький человечек, входя в библиотеку. - Эрионд исчез.

- Что-о?! - воскликнул Гарион.

- Он ускользнул незамеченным.

Бельгарат в сердцах хватил кулаком по столу и выбранился.

- Что стряслось с мальчишкой? - воскликнул он.

Шелк откинул со лба капюшон черного балахона гролимов.

- Польгара собиралась отправиться на поиски, но мы с Дарником с трудом ее отговорили. Я сказал, что пойду и отыщу вас.

- Да, надобно его найти, - сказал старик, поднимаясь. - Польгара способна подождать, но потом начнет действовать самостоятельно. Нам лучше разделиться. Так дело пойдет побыстрее.

Он поманил своих соратников к двери библиотеки, осторожно выглянул и лишь после этого вышел в коридор.

- Веди себя как можно осторожнее, - предупредил он Гариона. - Тут кругом полным-полно гролимов, а у них острый слух.

Гарион кивнул.

- И время от времени связывайся с нами. Мы немногого добьемся, если один из нас обнаружит Эрионда, а потом будет бродить в поисках остальных. Ну, пошли!

- И старик бесшумно двинулся вперед по мрачному коридору.

- Как удалось Эрионду проскользнуть мимо Польгары? - шепотом спросил Гарион Шелка.

- Сенедра впала в истерику, - ответил Шелк. - Ее доконали вопли жертв. Польгара увела ее в одну из келий и там пыталась успокоить. Именно тогда Эрионд и убежал.

- С нею все в порядке? - требовательно спросил Гарион. Сердце короля сжалось от леденящего ужаса, не оставлявшего его со времен Пролгу.

- Думаю, да. Польгара чем-то напоила ее, и теперь она крепко спит. - Шелк осторожно заглянул за угол. - Я пойду туда, - шепнул он. - Будь осторожен! - и бесшумно заскользил прочь.

Гарион смотрел вслед удаляющемуся другу, покуда тот не скрылся из виду, а затем пошел по другому коридору, сложив руки на груди и склонив покрытую капюшоном голову, стараясь походить на набожного гролима. В самом деле, что на уме у этого Эрионда? Безответственность мальчишки настолько взбесила Гариона, что ему захотелось со всего размаху ударить кулаком по стене. Однако он степенно вышагивал по коридору, стараясь своим видом не вызывать подозрений, и тихонько приоткрывал все двери подряд.

- Кто здесь? - раздался хриплый голос с характерным произношением из-за одной из дверей.

- Прости, брат, - пробормотал Гарион, стараясь имитировать здешний выговор. - Ошибся дверью.

Он не мешкая закрыл дверь и поспешил по коридору прочь.

Но дверь распахнулась, и на пороге возник полуодетый гролим со злобным лицом.

- Эй, ты! - закричал он вслед Гариону. - А ну-ка стой!

Гарион взглянул назад краем глаза и, скользнув за угол, очутился в центральном коридоре храма.

- Вернись сейчас же! - заорал гролим.

Гарион услышал шлепанье босых ног по каменным плитам пола: гролим кинулся в погоню. Гарион выругался и решился на рискованный шаг. Он распахнул первую попавшуюся дверь и нырнул во тьму. Быстро оглядев комнату, с облегчением понял, что она пуста, затем прикрыл дверь и прижался к ней ухом, чутко прислушиваясь.

- Что стряслось? - услыхал он в коридоре чей-то голос, - Кто-то только что пытался проникнуть ко мне в келью. - Гарион узнал злобный голос того самого гролима, чей покой он потревожил.

В коридоре послышался хитрый смешок.

- Может, тебе стоило подождать и посмотреть, чего она от тебя хотела?

- Это был мужчина!

В коридоре помолчали. Затем второй гролим сказал:

- Хорошо... Очень, очень хорошо...

- Да что все это значит?

- Ничего. Абсолютно ничего. Лучше тебе пойти одеться. Если Хабат застукает тебя в коридоре в нижнем белье, у нее могут возникнуть занятные мысли.

- Пойду-ка поищу этого негодяя. Здесь происходит что-то очень странное. Ты мне поможешь?

- Почему бы и нет? Мне все равно делать особенно нечего.

Откуда-то издалека до ушей Гариона донеслось медленное заунывное пение и шарканье множества ног.

- Быстро! - раздался один из голосов в коридоре. - Прячься! Если нас увидят, то непременно потащат за собой.

И Гарион услышал торопливые удаляющиеся шаги. Он осторожно приоткрыл дверь и выглянул. Шаги и пение приближались. Вереница гролимов в капюшонах и со сложенными на груди руками торжественно двигалась по освещенному факелами коридору к самому сердцу храма. Гарион подождал, покуда они не пройдут мимо его убежища, а потом, повинуясь порыву столь сильному, что не успел даже понять, чем руководствуется в своих поступках, смело распахнул дверь, вышел в коридор и пристроился в хвост процессии.

Медленное шествие торжественно двигалось все дальше и дальше, запах паленой плоти делался все сильнее - вереница в черных одеждах шла прямо к святилищу. Гролимы возвысили голоса, прошли сквозь сводчатый дверной проем в мрачное святилище.

Высокий потолок был едва различим во мраке. На стене прямо напротив дверей висела до блеска отполированная стальная маска, в мельчайших подробностях воспроизводящая лик бога Торака. Прямо под этой бесстрастной маской высился черный алтарь, обагренный свежей алой кровью, которая ручейками стекала с него на пол. Тут же стояла горящая жаровня в ожидании трепещущего человеческого сердца - очередной дани давно умершему богу, а неподалеку зияло огненное жерло печи, изголодавшейся по теплой плоти свежезарезанной жертвы.

Дрожа всем телом, Гарион отпрянул в тень и спрятался за колонну, силясь овладеть собой. Лучше, чем кто-либо другой из живущих, он знал, что означает это страшное место. Торак был мертв. Его собственная рука ощутила последние удары пронзенного сердца бога, трепетавшего на острие его меча, проникшего в грудь врага. Страшные убийства, продолжавшиеся в этом ужасном месте с той самой ночи, были бессмысленны, и эти напрасные жертвы приносились увечному и безумному богу, который умер, тщетно взывая к равнодушным звездам. В груди Гариона медленно закипал гнев, рот наполнялся жгучей горечью. Воля его концентрировалась сама собой, и он уже видел, как раскалывается ненавистная маска, и этот окровавленный алтарь, и все, все здесь, в этом отвратительном месте.

"Не для этого ты здесь, Бельгарион!" - зазвучал голос в его голове.

И Гарион стал медленно расслабляться - ведь если бы он не сделал этого, то концентрированная воля его могла бы разрушить до основания весь город. У него будет еще время сокрушить это средоточие ужаса. Теперь же его цель - отыскать Эрионда. Он осторожно высунулся из-за колонны. Жрец в капюшоне, отороченном пурпуром, только что вошел в святилище. На вытянутых руках он нес темно-красную подушку, на которой посверкивал длинный страшный нож. Жрец поднял лицо к изображению своего мертвого бога и благоговейно поднял подушку с ножом, произнося молитву.

- Воззри на орудие воли твоей, бог-дракон Ангарака, - нараспев произнес он, - и воззри на того, чье сердце будет принесено тебе в жертву.

Четверо гролимов втащили в святилище голого кричащего раба, не обращая внимания на его сопротивление и отчаянные мольбы о пощаде. Гарион невольно стиснул рукоять своего меча.

"Остановись!" - приказал голос.

"Нет! Я не могу позволить этому случиться!"

"Этого не случится. А теперь отпусти оружие!"

- Не могу! - вслух произнес Гарион, обнажая меч и делая шаг из-за колонны, но внезапно почувствовал, что окаменел: самое большее, на что он был способен, - это моргнуть.

"Отпусти меня", - взмолился он беззвучно.

"Нет! Сейчас ты здесь затем, чтобы наблюдать, а не для того, чтобы действовать! Теперь стой и внимательно смотри!"

И Гарион с изумлением увидел Эрионда. Юноша вошел в те же двери, через которые втащили упирающуюся жертву. Белокурые кудри Эрионда поблескивали в свете факелов. Лицо выражало печальную решимость. Войдя, он направился прямиком к изумленному жрецу.

- Простите меня, - твердо произнес он. - Но вы не станете больше этого делать.

- Схватить этого богохульника! - закричал жрец. - Сейчас его сердце будет шипеть на раскаленных углях!

Десяток гролимов кинулись было на юношу, но вдруг замерли - их заставила окаменеть на месте та же сила, что остановила Гариона.

- Это не может продолжаться, - так же решительно заговорил Эрионд. - Я знаю, как много этот обряд для всех вас значит, но подобное просто не может продолжаться. Когда-нибудь - и очень скоро, я думаю, - вы сами все поймете.

Гарион напрягся, ожидая грохота, но вопреки его ожиданиям случилось совсем другое. Из пылающего жерла печи подле алтаря с ревом вырвалось пламя - языки огня достигли потолка, и удушающая жара, царившая в святилище, сменилась прохладой, словно сюда неведомо откуда проник свежий морской ветерок. Пламя мигнуло напоследок, словно догорающая свеча, и погасло. Пылающая жаровня также ослепительно вспыхнула, и стальной корпус ее на глазах стал плавиться и оседать под собственным весом. Короткая вспышка - и пламя угасло.

Жрец в ужасе уронил жертвенный нож и метнулся к раскаленным останкам жаровни. Беспомощно протянув руки, словно для того, чтобы придать оплавленному металлу первоначальную форму, он взвыл от невыносимой боли - раскаленное докрасна железо впилось ему в мышцы.

Эрионд с удовлетворением оглядел разрушения, потом повернулся к замершим гролимам, все еще держащим голого раба.

- Отпустите этого человека, - спокойно сказал он.

Гролимы непонимающе уставились на него.

- Он больше не нужен вам, - просто объяснил Эрионд. - Ведь вы не можете принести его в жертву теперь, когда огонь угас. И он никогда больше не разгорится, что бы вы ни делали, вам не удастся зажечь его вновь.

"Дело сделано!" - раздался в мозгу Гариона голос - столь торжествующий, что у ривского короля ослабли колени.

Обожженный жрец, издавая стоны и потрясая почерневшими руками, поднял бледное лицо.

- Схватить его! - завизжал он, указывая на Эрионда скрюченной рукой. - Схватить его и отвести к Хабат!