"Торжество метафизики" - читать интересную книгу автора (Лимонов Эдуард)

I

В продуваемых ветром и накаленных континентальным солнцем заволжских степях, на окраине города Энгельс, славного тем, что был он короткое время столицей Республики немцев Поволжья, расположен ярко раскрашенный поселок. С первого взгляда он напоминает пионерский лагерь. Только контрольно-следовая полоса да вышки выдают принадлежность этого человеческого поселения к системе Управления исполнения наказаний. Да еще место расположения: втиснутый в хмурую промзону, на песчаной неприглядной земле, окруженный копчеными корпусами заводов, — яркий лагерь этот неуместен здесь.

Стоящий на поверках передо мной, затылком ко мне, маленький цыган Вася Оглы, разменявший двенадцатый год заключения, называет наш лагерь «этот ебаный чудной посёлочек здесь». А еще: «хитрое место», «чудной лагерёк». Действительно, у каждого отряда, обнесенного ярко-синей оградой, разбиты розариумы. И розы мотают под жарким ветром ярко-красными, розовыми и желтыми своими головками. Во дворах отрядов, называемых здесь «локалка», возвышаются живописные деревья, среди которых есть даже фруктовые, а под ногами деревьев располагаются цветы попроще. Ярко-синий, розовый, желтый (в желтый цвет окрашены стены корпусов отрядов) и зеленый (это кроны деревьев) — вот расцветка нашего чудного лагерька, образцово-показательной колонии общего режима №13.

На затрепанном, выжженном солнцем до белизны асфальте в течение всего дня не замирают построения, прохождения, топания отрядов человеческих муравьев. Я — один из них. Мы одеты в однообразные черные потасканные костюмчики из хлопка (на моем на груди и спине горизонтальная светлая полоса) и в кепи. По качеству костюмчика можно судить о месте человека-муравья в иерархии лагеря. Самые страшные из нас — лагерные козлы — как правило, одеты в черные шелковые рубашки, черные свободные брюки и черные, сделанные из глянцевого сатина или ликры кепи. Кепи у нас такой же формы, как у солдат французского Иностранного легиона. Я знаю, о чем говорю, потому что в прошлой жизни прожил 14 лет во Франции.

Легионеры заволжских степей, мы несем наказание в лагере №13. Козлы, которых я упомянул, — это заключенные, вступившие в СДП — в Секцию дисциплины и порядка. Козлы у нас на самом деле управляют чудным лагерьком. Какие-нибудь полсотни всего-навсего офицеров ГУИНа лишь стоят во главе лагеря, умело манипулируют зэками. Козлы же ходят с книжечками и записывают все наши проступки, подкрадываются, подглядывают, прислушиваются. А другие, тоже козлы, сидят в поднятых на метра полтора голубых будках со стеклами, называемых посты: пост №1, пост №2, №3… и так далее, и строго надзирают за лагерем. Открывают или не открывают электронные замки калиток каждого отряда. И также записывают наши прегрешения. Молодой Егоров получил пять суток штрафного изолятора за то, что вышел из корпуса отряда повесить выстиранные носки на веревку в локалке, вышел без кепи и туфель, в тапочках. Вышел на минуту, но был замечен козлом с поста №3, расположенного напротив нашей локалки. Вызван был на совет лагеря и получил пять суток. Сами по себе пять суток, может, и не кажутся таким уж страшным наказанием, но пребывание в штрафном изоляторе автоматически отодвигает срок условно-досрочного освобождения на шесть месяцев. Другой мой соотрядник — заключенный Сычов — сидел во время обязательного просмотра новостной программы телевидения, сидел в зале ПВО (политико-воспитательный отдел) с опущенной головой и прикрытыми на мгновенье глазами. Вошел тщедушный козел с блокнотиком и отметил Сычова. Совет колонии воткнул Сычову шесть суток. Впрочем, Сычов особенно не паникует. Ему осталось сидеть до осени, когда кончается его срок.

Чудной лагерёк — самое посещаемое исправительное заведение Российской Федерации. Сюда возят всяческие комиссии по правам человека, участников общероссийских совещаний прокуроров, представителей ОБСЕ, ПАСЕ и других международных организаций. На время приезда важных гостей самых храбрых из нас прячут на промзону. То есть выводят на работу. Наши зэки из нашего отряда ходят работать в цех, где производят газовые счетчики. Заключенные заняты на самой тяжелой и неприятной работе, они опиливают и ошкуривают только что отлитые корпуса счетчиков. За смену заключенный должен выполнить норму — опилить 30 корпусов. Когда зэки не справляются с задачей и не выполняют норму, либо допускают брак, спеша выполнить норму, их вызывают в комнату начальника по режиму там же на промзоне и избивают деревянными киянками по тощим зэковским задам. Ну ясно, что избиения скрываются, сами избитые боятся говорить об этом.

Мой сосед слева (через узкий проход спим мы на нижних шконках, я — у стены) был подобным образом избит в конце июня. Фамилия Варавкин, ей-богу, настоящая, библейская. Вместе с еще десятками зэков. Избили его до такой степени, что он заболел и даже получил разрешение оставаться в постели. Дело было в том, что в конце июня от наших зэков потребовали выполнения плана. И гнали их, бедных, и торопили, и орали про этот важный план, про конец месяца, и конец квартала, и конец полугодия. Перепуганные зэки, как безумные, орудовали напильниками и приходили в отряд только к полуночи. Утром их гнали на промку опять. В результате контролеры обнаружили 500 штук бракованных корпусов газовых счетчиков. В порядке живой очереди зэков вводили в кабинет начальника по режиму и безжалостно избивали по заднице, плечам и спине деревянными киянками. В результате наутро, я видел, многие еле передвигались. А Варавкин слег. Я узнал о случившемся не от Варавкина, но мне поведал об этом другой человек, которого не били. Ну, ОБСЕ или лысые господа из ПАСЕ, там, голландские, похожие на доски, или угрястые швейцарцы, похожие на свой сыр, они покупаются на розы, на аквариумы в ПВО, на белые вазы туалетов и того не знают, что за всем этим кровь и страдания заключенных. И наша боль… Русские всегда умели обманывать иностранцев, Потемкин со своими передвижными деревнями обманул немку Екатерину, большевики — западных интеллектуалов: Ромена Роллана, Фейхтвангера, Уэллса. Нас хлебом не корми, дай обмануть иностранца.