"Бегство в ад" - читать интересную книгу автора (Айронс Эдвард)

Глава 7

Кто-то вызвал полицию... Он вспомнил, как легко Серафина ускользнула от проблем с телом Рамона Гомеса. И был еще один человек, который раскрыл дверь достаточно широко, чтобы увидеть труп в его квартире. Кул покачал головой. План разрабатывать придется позже.

Он проследил, как двое полицейских вылезли из патрульной машины и вошли в их подъезд. Тогда он вышел из квартиры и, миновав лифт, стал спускаться по лестнице.

Лифт пошел наверх, едва он только миновал последний пролет лестницы и начал спускаться в вестибюль. Кул полагал, что оба полицейских поднимаются наверх, но увидел, что один остался входа и грел руки на батарее парового отопления. Тут же крутился почтальон, опуская письма в прорези почтовых ящиков.

Он не колебался. Отступать слишком поздно. И почтальон, и полицейский повернулись в его сторону, а он заставил себя неторопливо шагать к выходу. Почтальон его знал, и если окликнет, полицейский тоже будет знать.

– Доброе утро, сэр, – поздоровался почтальон.

Кул кивнул и приостановился. Странно, если бы он прошел мимо, не захватив своей почты. Тем более, там могло быть письмо от Гидеона, которым интересовались слишком многие.

Он задавал себе вопрос, что делает другой патрульный наверху. Сейчас он должен быть у двери его квартиры. Возможно, постучит, немного подождет, потом проверит замок и увидит, что он сломан.

Оставшийся внизу полицейский внимательно его разглядывал, холодно и бесстрастно, как, делают все полицейские. Кул спросил почтальона о своей почте, тот протянул несколько конвертов. Кул поблагодарил и прошел мимо патрульного, взглянувшего на имя и адрес на верхнем конверте.

Он ожидал, что полицейский тут же предложит ему остановиться. Но этого не случилось. Через входную дверь прорвался ледяной ветер с улицы. Он оглядел второй конверт. Там, кроме адреса, ничего не было.

Он был уже на улице, миновав двойную стеклянную дверь, когда, обернулся и увидел, что полицейский о чем-то спрашивает почтальона. Тут Кул ускорил шаг, спеша свернуть за угол. Он знал, о чем спрашивал полицейский. Уже на углу он услышал, как его окликают, и побежал.

До стоянки такси было не меньше двух кварталов, так что он пересек улицу перешел на шаг перед входом в гараж Маркуса. Тот протянулся до Честнат-стрит, и другой его выход находился в соседнем квартале. Кул закрыл за собой дверь и вдохнул запах бензина и смазки. Снаружи прохаживался патрульный полицейский. Сзади раздался голос хозяина:

– Чем могу служить, мистер Кул?

– Моя машина готова?

– Пока нет. Мы договорились на начало будущей недели, мистер Кул.

– Я знаю, но...

– Вы собираетесь уезжать?

– Не знаю, – протянул Кул. – Вы говорите, на следующей неделе?

– Я думал, мы договорились.

– Ладно, – вздохнул Кул.

Хозяин гаража равнодушно взглянул сквозь грязное окно на полицейского, нерешительно топтавшегося у входа. Кул отвел от него взгляд, опасаясь проявить излишний интерес.

– Ладно, – повторил он, и слово это эхом раскатилось по гаражу.

Затем он зашагал к противоположному выходу – и тут же весь покрылся холодным потом. Он вспомнил, что оставил в квартире собранный чемодан; полицейские его уже нашли и знают, что он задумал бежать. По легкой летней одежде, которую он положил с собой, нетрудно догадаться, что путь лежит на юг. И с этим уже ничего не поделаешь. На этот раз он не блеснул умом.

На захудалой Маркет-стрит ничего подозрительного он не заметил, но решил не брать такси, а поднялся на платформу наземной железной дороги. На ледяном ветру пришлось намело ждать древнего громыхающего поезда. Кул поспешил вскочить в вагон и затесаться в толпу.

Примерно в пять минут десятого он вошел в банк, снял шестьсот долларов со своего чекового счета и еще пятьсот – из сбережений. Он боялся, что если попросит больше, это вызовет ненужные вопросы и подозрения. Половину он взял пятидесятидолларовыми купюрами, а остальное – двадцатками и десятками.

Кул повернул на юг по Брод-стрит в сторону Пайна. Интересно, сколько времени понадобится полиции, чтобы объявить розыск. И хотел бы он знать, что произойдет, когда Элис придет к нему в квартиру. Разумеется, ему не хотелось вовлекать ее в эту историю.

Он не забывал о письме, которое Серафина считала таким важным. Возможно, оно пришло в контору? Гидеон вполне мог его послать по адресу агентства Джордана. Сейчас было рискованно там появляться, но вещь прошло каких-то полчаса, как полиция попала в его квартиру? Кул заставил себя не паниковать и прикинул скорость, с какой могли работать полицейские. Не стоило пренебрегать ни одним шансом заполучить письмо.

Теперь он знал, что делать.

Поскольку он убил Рамона Гомеса, его будут преследовать. Ему же нужно любым способом добраться до Гидеона. Независимо от того, насколько терпимой окажется полиция, с него потребуют объяснения случившемуся, а ничего вразумительного он сказать не сможет. Ответ знал Гидеон, и чтобы его получить, следовало найти брата.

Кул миновал отель "Бельвью-Стратфорд", даже не остановившись посмотреть, ждет ли Серафина. Он спешил в агентство Джордана.

Секретарша мисс Экклз как всегда одарила его белозубой улыбкой.

– Доброе утро, мистер Кул.

Он кивнул, довольный обычным беспорядком в длинном коридоре за чопорно прямой спиной мисс Экклз.

– Есть почта?

Она ответила, что почту ему уже должны были доставить.

Он миновал мисс Экклз, потом кабинеты руководства агентства Джордана. Отдел художественного оформления помещался сразу за поворотом коридора. Дик Стрэнг окликнул его и поинтересовался рекламой к выставке зубной пасты. Кул буркнул, что сейчас вернется, и поспешил в свою студию.

Здесь еще никого не было. Его стол для эскизов и мольберт располагались против окон, незаконченная акварель пришпилена к мольберту, материалы для будущих эскизов ожидали воплощения на столе.

Почта уже лежала на стеклянной подставке. От Гидеона ничего не оказалось. Кул нахмурился, раздумывая, где может быть письмо. Что, если его доставят после обеда? Однако так долго ждать он не мог. Через час-другой следует быть уже в пути, наращивая отрыв от полиции.

Он полез в тумбочку и перерыл всю сваленную грудой старую корреспонденцию. На это ушло несколько минут, и он нашел, наконец, то, что искал – письмо от Гидеона двухлетней давности. Отчетливый почерк отлично читался, да и штамп на марке "Почта Гватемалы" еще прилично сохранился. Кул нахмурился, взял тюбик клея, снова заклеил конверт и положил его в карман пальто.

Зажужжал зуммер, Кул нажал кнопку на столе.

– Пит? Мистер Джордан срочно хочет вас видеть.

– Спасибо, – буркнул он.

Его совсем не улыбалось тратить время на Хэнка Джордана. Из-за двери Дика Стрэнга доносился шум спора, но голоса затихли, когда он проходил мимо. Уж не обо мне ли разговор? подумал Питер. Когда он вошел в приемную, мисс Экклз казалась испуганной.

– Вы уходите, мистер Кул?

– Только на минутку.

– Но мистер Джордан...

– Он может подождать.

Лицо секретарши исказил благоговейный ужас, и тут же он услышал, как за спиной открылась дверь, и Хэнк Джордан окликнул его по имени. Кул обернулся к седовласому мужчине.

– Заглянете на минутку, Пит?

Выбора не оставалось, и он кивнул. Хэнк Джордан в безупречном сером в полоску костюме и бордовом шелковом галстуке прошел по ворсистому ковру к своему огромному столу. Из окон кабинета открывался вид на линию горизонта и двойные башни моста через Делавэр. Обшитый деревянными панелями кабинет пропах дорогими сигарами. Джордан был человеком прямым и сердечным, спокойно и деловито заправлявшим своим беспокойным хозяйством. Большие серые глаза – вот, кажется, единственное, что роднило его с Элис.

– Садитесь, Пит.

– Хэнк, я сейчас очень занят, и...

Джордан возразил:

– Мы постоянно слишком заняты, и потому часто не замечаем важных вещей. Я собираюсь говорить не о вашей работе. Пит. Она замечательна. Но есть более важные вещи. Я имею в виду Элис.

Кул сел.

– Продолжайте.

– Она слишком много для меня значит, Пит.

– Естественно.

– И, надеюсь, немало значит для вас.

– Верно, – согласился Кул.

– Вы собираетесь пожениться, – это выглядело скорее констатацией факта, а не вопросом. – Она вас любит, и вы, похоже, отвечаете ей тем же.

– Не думаю, что Элис...

Джордан отмахнулся.

– Что у вас произошло прошлой ночью?

– А разве Элис вам не рассказала?

– Впервые в жизни я видел ее такой, как нынче утром. У меня есть на сей счет кое-какие мысли. Только поймите меня правильно. Роль придирчивого брюзги не для меня. Просто вам нужно кое-что знать про мою дочь, чтобы ее понять. Мне очень трудно говорить об этом. А вы, похоже, сегодня несколько сконфужены.

Кул молчал, и Джордан продолжил:

– Элис – хорошая девушка, но дело в том, что ребенком она получила довольно серьезную психическую травму. Я полагаю, вам об этом можно рассказать. И у нее возник невроз на почве секса.

Голос Хэнка дрогнул, затем он продолжал:

– Вы должны это знать; я думаю, в будущем это вам поможет. Когда я увидел, в каком состоянии она была утром, то сразу догадался, что могло произойти прошлой ночью. Вы совершили ошибку, но это не ваша вина. Теперь вы знаете, что с ней не все в порядке.

Джордан смотрел спокойно и дружелюбно. Кул ощущал, как у него внутри растет груз вины и гнев на собственное неведение. Мог бы и сам догадаться...

– Лучше расскажите мне все без утайки, Хэнк, – попросил он.

– Рассказывать особо нечего. Когда Элис было шестнадцать, у нас служил садовник. Симпатичный парнишка казался воплощенной порядочностью. Элис приехала домой на каникулы и сразу им увлеклась. У меня и в мыслях не было, что такое возможно. Я уже говорил, мы часто не замечаем важных вещей. Будь я внимательнее, мог бы вовремя все прекратить. Они были еще почти детьми, но в нем таились гнусные наклонности, о которых никто не подозревал.

Его лицо миг исказилось страданием, но тут же вновь стало непроницаемым.

– Как бы там ни было, в один несчастный день, когда они одни остались дома, он ее грубо изнасиловал. Не знаю точно, что случилось, но несколько дней Элис была в шоке. Я был готов его убить. А дочери пришлось прибегнуть к услугам психиатра. Большого толку это не дало, и хотя сейчас внешне ничего не заметно, но все же Элис очень болезненно воспринимает некоторые вещи. Парень, разумеется, сбежал, и с тех пор мы его больше никогда не видели. Честно говоря, я его и не разыскивал. Но вам я должен был все это рассказать. Если вы действительно любите Элис, то должны очень бережно с ней обращаться и проявить терпение. Но вы именно тот человек, который может о ней позаботиться. Я вижу, прошлой ночью вы совершили ошибку, И хотя Элис ничего не говорит, вы смущены. И не хотите, чтобы это повторилось.

Кул онемел от отчаяния и безысходности. Рассказ Джордана многое ему объяснил, но услышал его Кул слишком поздно. Элис с ее трагическим прошлым не могла справиться с ненавистью к нему, с горькой ненавистью, которая не оставляла надежды на будущее. То, что он натворил прошлой ночью от злости и нетерпения, стало необратимым повторением страдания, которое она не могла ни забыть, ни простить. Тот факт, что они были женаты, для нее ничего не менял. На мгновение он подумал, не рассказать ли Джордану про их тайный побег и женитьбу, но потом решил, что лучше оставить это на усмотрение Элис.

Он поднялся.

– Рад, что вы мне все это рассказали, Хэнк. Я это очень ценю. Вам нелегко было решиться.

Джордан, казалось, успокоился.

– Ну, ладно, что сделано, не воротишь. Элис вас любит, Пит, и теперь вы знаете, как себя вести.

– Конечно, – кивнул Кул. – Еще раз спасибо.

Он рад был вырваться из агентства. В нем постепенно нарастало убеждение, что он был прав, оставив ее навсегда. Он не испытывал сожаления, когда последний раз прошел через приемную и спустился в лифте на первый этаж. На улице ледяной ветер пронял его до костей, и он забежал в ближайший бар. Там он пропустил две порции виски, дожидаясь, пока в голове сложится решение.

То, что он знал теперь про Элис, лишь укрепило его намерение отправиться с Серафиной в Гватемалу. Возможно, он просто трус, раз покидает ее в такую минуту. Но вспоминая лицо Элис прошлой ночью, он отбрасывал все сомнения. Остаться с ней было серьезной ошибкой. И все же Кул чувствовал, что разрывается между естественным порывом остаться с Элис и помочь ей, постараться все исправить, хотя попытка могла оказаться бесполезной, и стремлением помочь брату.

Полицейский, вошедший в бар погреться, моментально заставил его взяться за ум. Остаться здесь и отдаться в руки полиции? Это не поможет никому – ни Элис, ни Гидеону, ни ему самому.

Поставил пустой стакан на стойку, он вышел из бара и через пять минут уже входил в просторный холл старинного и элегантного отеля "Бельвью-Стратфорд". Серафины там не было. Пару минут он подождал. Время шло, а без девушки ехать он не мог. Однако если ждать придется слишком долго, полиция установит наблюдения за вокзалами и аэропортами. Он купил сигарет в табачном киоске и уселся в кресло. С Брод-стрит доносился шум машин, а Серафина все не появлялась. В десять тридцать он справился у портье, зарегистрировалась ли в отеле мисс Дельгадо. Тот просмотрел картотеку и отрицательно покачал головой.

– Сожалею, сэр.

Кул вернулся в кресло и снова закурил. Рядом стоял стенд с буклетами бюро путешествий, картами, расписаниями поездов и самолетов. Он взял несколько брошюр и принялся изучать расписания. Без четверти одиннадцать уже решил подождать еще пятнадцать минут и убираться. Но через пять минут через вращающиеся двери в холл вошла Элис и остановилась, высматривая его.

В своей норковой шубке она выглядела свежей и прехорошенькой. Щеки разрумянились от мороза, подбородок был гордо поднят – Питер прекрасно знал эту позу. Но вокруг глаз залегли тени, и тонкая морщинка разделила изящно выгнутые брови. Взгляд ее почти сразу остановился на нем, и Кул тут же встал, решив, что ее появление вряд ли случайность.

Она мельком ему улыбнулась.

– Пит, слава Богу! Пошли!

– Куда?

– Питер, не надо усложнять. Я делаю это для тебя, неужели не ясно? Не понимаю, почему я это делаю, но я обещала помочь и помогу. Для того я и пришла. Пожалуйста, Питер, пошли.

– Как ты узнала, где меня искать?

– От девушки-испанки – Серафины. Она сказала, что ты будешь ждать здесь.

– Где вы с ней встретились?

– У тебя дома, точнее – у твоего дома. Я приехала за тобой, как обещала, но там уже было полно полицейских машин. Я догадалась, что что-то не так. Собственно, я это поняла, еще когда мы говорили по телефону: у тебя был очень странный голос. И вдруг к моей машине подходит эта девушка. Должно быть, она поджидала на противоположной стороне. Она знала, кто я такая, и сказала, что у тебя неприятности, что она должна с тобой встретиться, но не может, и что я найду тебя здесь.

Элис замолчала, вглядываясь в его осунувшееся лицо. Он пристально смотрел в ее глаза, но ничего не мог там прочитать.

– Что это значит, Питер? Я знаю, прошлой ночью ты не был пьян – но случилось что-то ужасное. Ты что-то натворил. Я читаю это по твоему лицу. Все эти полицейские. И эта девушка...

Он уклонился от ответа.

– Здесь мы поговорить не сможем.

Мужчина, читавший газету в соседнем кресле, опустил ее и уставился на них. Кул взял Элис под руку.

– Пошли отсюда.

– Ты знаешь, куда идти?

– Нет.

– Ты утром видел моего отца?

Он медлил с ответом.

– Да, Элис, видел. Послушай, мы с ним говорили о тебе. Я не имел понятия...

Если она его и поняла, то ничем этого не показала.

– Сейчас все это не имеет значения, милый. Ты рассказал ему о своих неприятностях?

– Нет.

– Напрасно, Питер. Он мог тебе помочь.

– Я не собираюсь возвращаться в агентство. Серафина что-нибудь передавала?

Элис предложила:

– Пошли к машине. Я оставила ее за углом.

Когда они вышли на улицу, человек с газетой долго смотрел вслед.

Свежий снег сверкал на мокром тротуаре. Элис взяла его за руку и они поспешно свернули за угол. Служитель отеля подогнал машину, и Кул полез за мелочью, но мелких денег у него не оказалось, и он протянул десятидолларовую купюру. Элис заметила у него толстую пачку денег и начала что-то говорить, но замолчала. Они дождались сдачи, потом Элис села за руль. Машина обогнула Сити – холл и, повернув на север, влились в поток транспорта на Брод-стрит.

Кул поинтересовался:

– Куда мы направляемся?

– В Нью-Йорк.

– Зачем?

– Так девушка сказала. Полиция будет следить за вокзалами, и единственный безопасный путь из города – по шоссе до аэропорта в Нью-Йорке. Она сказала, что там тебя встретит.

– Я не хочу тебя втягивать в эту историю.

– Но я ведь ничего не знаю...

– Я тоже. Но все равно я не хочу, чтобы ты имела отношение к этому делу.

– Неужели ты меня считаешь такой стервой, Питер?

– Конечно нет. Теперь я лучше тебя понимаю. Но слишком поздно исправлять то, что случилось.

– Но, Питер, я хочу тебе помочь.

– Почему? Ты же должна меня ненавидеть.

– Прошлой ночью так все и было. Я плакала впервые с тех пор, как была маленькой девочкой. Но потом начала понимать, что сама тебя заставила так поступить. Во всем виновата только я.

Кул удивился, ничего подобного не ожидая, и никак не мог сообразить, что ответить. А Элис продолжала:

– Теперь я не жалею ни о чем. А ты?

– И я. Но только я хочу, чтобы ты знала: я прошу простить меня за все.

– Я очень рада этому, – шепнула Элис.

– Нет, Хэнк сказал мне...

– Хэнк слишком много говорит. Я провела полночи, мучаясь в сомнениях, как рассказать тебе. Поверь, мне это нелегко, – она умолкал и свернула на бульвар Рузвельта и шоссе номер один. – Пит, я люблю тебя. Милый, понимаю, я говорю нескладно, у меня все смешалось, перепуталось. Но только верь мне: я хочу тебе помочь. Это важнее, чем любые наши недоразумения. Ты мне веришь?

– Не совсем.

– Из-за той девушки?

– Серафины? Нет.

– Кто она?

– Я встретил ее только этой ночью.

– Она сказала, что Гидеон попал в беду. Я думала, он в Центральной Америке. Ты собрался туда?

Он не ответил.

– Пит, ты мне не доверяешь?

– Не знаю, – буркнул он.

– Но это все из-за Гидеона, верно?

– Да.

Кул помолчал, потом вспомнил про исчезнувшее письмо и решил, что Элис могла бы помочь. Выбора у него не было, и он начал рассказывать ей обо всем – о человеке, который его преследовал, о том, что случилось потом, после того, как прошлой ночью они расстались. Рассказал о драке с Рамоном, признался, что убил того, и наблюдал за лицом Элис при этих словах. Она не перебивала.

– Убийство человека, даже случайное – дело серьезное дело. Бегство после убийства – еще хуже. У меня не было времени решить, что делать дальше. Ответ знает Гидеон, и единственный путь получить его – отправиться туда.

Элис молчала. О том, что она думает, Кул мог только гадать. Она выглядела такой теплой и желанной, что его обожгло воспоминание о прошлой ночи, как будто овладел ей не он, а кто-то другой. Хотел бы он знать, что она ощущает. Ее лицо было сосредоточенным и непроницаемым. Он чувствовал себя смущенным: ведь с виду ее отношение к нему не изменилось. Неужели все дело в годах притворства, за которым она скрывала свое истинное отношение к мужчинам? Интересно, любит ли она его на само деле? Но он тут же отбросил эту мысль как совершенно бесполезную. Это ничего не меняло.

Наконец Элис заговорила.

– Ты действительно считаешь, что лучше уехать? Ведь у тебя нет опыта в таких делах. Гидеон – совсем другое дело: он умеет о себе позаботиться, даже если попал в неприятности. Я боюсь за тебя, Пит.

– Почему это тебя заботит?

Элис честно призналась:

– Не знаю, но это так. Я хочу помочь.

Он криво ухмыльнулся.

– Жертвенность тебе не к лицу, милая.

– Мне это тоже не нравится, – согласилась она. – Но здесь что-то новое. Прошлой ночью я тебя ненавидела, но теперь это ушло. Почему – не знаю.

Среди редких машин на Трентон-роуд полицейских видно не было. Наконец Питер сказал:

– Ты можешь кое-что сделать. Письмо Гидеона, похоже, еще не пришло, но может прийти со дня на день. Может быть, даже сегодня после обеда. Сможешь его забрать?

– Хорошо, – кивнула она. – И что с ним делать дальше?

– Переслать мне в Гватемалу.

– Где там тебя искать?

Он замялся, не имея представления, где остановится.

– Пошли письмо в посольство США. Посол Тиссон будет первым, к кому я там явлюсь.

Она опять кивнула.

– Ладно. Что мне сказать отцу?

– Вскоре он обо всем прочтет в газетах. Только не говори ему, куда я отправился. А то на меня натравят полицейских ищеек.

Она ничего не ответила, и они долго ехали молча, в напряженной тишине. Когда они добрались до Трентона, Элис взяла севернее, в объезд по старому мосту через Делавэр, и они ползли со скоростью пятнадцать миль в час по деревянному настилу. В конце моста находился полицейский пост, но полицейские и не взглянули на их машину.

Кул бросил:

– Отвези меня на вокзал. По-моему, лучше проделать остаток пути до Нью-Йорка на поезде.

Она без возражений свернула к югу. У вокзала было полно мест для стоянки, и ближайшего поезда с юга предстояло ждать не больше получаса. Когда Элис выключала зажигание, Кул заметил, как дрожит ее рука. Когда по путям прогромыхал товарняк, он открыл дверцу машины. И тут она спросила:

– Пит, между нами все кончено?

– Не знаю, Элис.

– Я просто стерва, да?

– Нет, вина тут моя.

Кул смотрел на нее и колебался, чувствуя, что уйти не может. Внезапно он понял, что не хочет ее покидать. Несмотря на все случившееся, Элис оставалась самым главным в его жизни. Это сознание охватило все его существо, но он не знал, как ей сказать об этом. Не приходило в голову, как объяснить Элис, что он чувствует.

– Тебе пора идти, – тихо заметила она.

– Ты этого хочешь?

– Нет. Но так будет лучше. У меня все перепуталось. Пит. Столько всего случилось с прошлой ночи, что я даже не знаю, что думать.

Он не понял.

– Ты могла бы потихоньку аннулировать наш брак, если хочешь.

– Я сама не знаю, чего хочу. Но тебе нельзя оставаться. Ты должен помочь Гидеону. Я не могу тебя здесь удержать. Не знаю, что я буду делать, Питер. Но у меня появится возможность подумать обо всем и постараться все наладить. Мне нужно время, милый. И я не хочу больше тебя мучить.

Она на мгновение отвернулась.

– Ты меня любишь, Пит? Правда?

– Да, – сказал он, и тут же услышал шум прибывавшего поезда. – Прощай, Элис.

– Желаю удачи, – шепнула она.

Он последний раз взглянул на нее перед тем, как уйти. И лицо ее показалось ему бледным и неживым.