Глава 2

Милиция приехала ровно через двадцать минут.

Квартиру без лишних разговоров оккупировала группа мужиков, так похожих друг на друга, что, казалось, их вывели в одном инкубаторе. Коротко стриженные затылки, кожаные куртки, джинсы, одинаково грубые голоса. Не поймешь, то ли таксисты, то ли бандиты, то ли действительно менты…

И только один выделялся из общей массы. Немолодой, рыхлый, в длинном пальто, с мятой сигаретой в зубах. Еще бы старомодную шляпу – и вот тебе натуральный комиссар Мегрэ. От этого типа исходила какая-то угроза, которую Кики сразу учуяла шестым чувством, обострявшимся в минуты опасности. Невзрачный дядька, отягощенный животиком и нездоровым бледно-зеленым цветом лица, – от неумеренного курения и потребления пива, но было в нем что-то… Кики не смогла бы сформулировать точно, но этот тип явно был не так-то прост.

Инкубаторские мужики деловито сновали по квартире, совершая ритуальные действия вокруг трупа, ища отпечатки пальцев и следы. Они делали это привычно, спокойно, иногда даже раздавались смешки и шуточки. Нормальное дело, убийство – рядовое событие, все процедуры так же обыденны, как чистка зубов по утрам.

В понятые пригласили немолодую супружескую пару из соседней квартиры. Они утратили дар речи, едва увидели труп, и испуганно моргали, когда менты обращались к ним с какими-то вопросами.

Кики сидела на стуле в прихожей, смолила одну сигарету за другой. У нее не было сил удивляться – тому, что на нее никто не обращает внимания. Ужасаться – тому, что в доме спокойно и уверенно хозяйничают посторонние. Усталость одолела ее настолько, что не было сил даже пошевелиться.

И поэтому Кики не заметила типа в пальто, который подошел сбоку и довольно долго наблюдал за ней. Наконец он кашлянул, привлекая внимание.

Она вздрогнула и чуть не слетела со стула.

– Добрый вечер, – лениво протянул тип.

– Вы полагаете? – На то, чтобы взять себя в руки, ей понадобилась секунда.

– Разумеется, бывают вечера и получше…

– Да, этот – один из самых худших в моей жизни.

Она вытащила сигарету, и тип тут же сунулся к ней с зажигалкой – помог прикурить.

– Ну, что у вас тут произошло? – спросил тип совсем по-домашнему. В точности сосед, который пришел одолжить соль и стакан муки.

– Вы и сами видите. Убийство произошло.

– Очень интересно! А откуда вы знаете, что это именно убийство?

Кики недоверчиво покосилась на его измятое пальто. Вид у типа был самый невинный, но глаза его смотрели холодно.

– Потому что я не слепая. У него голова разбита, а рядом статуэтка валяется. Он же не сам себе дал по затылку, верно?!

– А вы наблюдательная! Надо же, не растерялись, осмотрели место происшествия… Как вас зовут?

– Кира Сергеевна. Арсеньева. А вас?

– Майор Раменский. Что это у вас на пальто – кровь?

Кики взглянула – действительно, на подоле серого пальто темнело несколько пятнышек крови. Она вздрогнула.

– Что, слегка испачкались? – произнес он с фальшивым сочувствием.

– Мне пришлось присесть рядом с ним. Я думала, вдруг он еще жив…

– Вы врач? – уточнил Раменский.

– Я дизайнер! Но я обнаружила мужика с разбитой головой и решила, что ему требуется помощь. Я попыталась нащупать пульс…

– Ну и как?

Кики смотрела на него ошеломленно. Он что, издевается?

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду пульс. Вы его нащупали?

– Нет! Никакого пульса и в помине не было, потому что человек уже умер! – разъярилась Кики. – Чего вы от меня-то хотите?

– Я хочу, чтобы вы мне все рассказали. С самого начала.

И она рассказала. Все по порядку: как вошла в квартиру, как почувствовала запах, как увидела сначала незнакомые вещи, а потом и незнакомого мертвого мужчину. Рассказывая, Кики вдруг ясно поняла, насколько абсурдна вся эта история.

Он ей не верил, этот тип, этот присыпанный пылью майор. Кики поняла это совершенно точно, словно сумела прочитать его мысли.

Да и кто бы поверил в такую бредовую историю? Приехала домой из командировки и обнаружила незнакомца в доме… Любой бы сказал, что это ерунда.

– Да, очень интересно… – протянул Раменский сочувственно. – Но кто же этот человек?

– Понятия не имею. Я его первый раз в жизни увидела. И последний…

Раменский смерил ее недоверчивым взглядом и сунул руки в карманы. Помолчал минуту, сосредоточенно что-то обдумывая. В какой-то момент Кики решила, что он отключился и забыл о ней, но ошиблась.

– У вас ничего не пропало? Вы проверили, все ли на своих местах?

– Об этом я и не подумала, – призналась она. – Мне было не до того.

– Тогда сделайте это сейчас, – велел майор и размял в пальцах сигарету. – Может, у вас свистнули заначку или какие-то украшения… Понятые, пройдите сюда.

Сопровождаемая соседями и молоденьким оперативником, Кики прошлась по квартире. Вся бытовая техника была на месте, включая дорогой компьютер. В шкатулке сиротливо лежала пара простеньких колец и цепочек. Украшения Кики не любила и носила чрезвычайно редко. Наконец она, смущаясь, извлекла на свет божий заначку – пять тысяч долларов, скопленные за несколько лет работы. Тайник Кики устраивала сама и очень им гордилась. У майора глаза на лоб полезли, когда хрупкая девушка, пыхтя от натуги, принялась снимать дверь в гостиной.

– Что вы делаете, Кира Сергеевна? – спросил он подозрительно.

– Ищу заначку. Да помогите же мне кто-нибудь!

Общими усилиями дверь сняли, Кики подцепила ногтем дощечку в нижнем торце двери и вытащила пачку долларов. Быстро пересчитала и кивнула:

– Все в порядке.

– Ну что ж, становится все интереснее и интереснее. Значит, у вас ничего не украли. Так зачем же вообще влезали в вашу квартиру?

– Может, этот тип пытался что-то стянуть, а второй человек ударил его, чтобы… – И замолчала, поняв, что несет чушь.

Раменский многозначительно покивал.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь. Вы уезжали в Калининград по делам на неделю, верно?

– Да.

– И вернулись только сегодня вечером.

– Да.

– И увидели в доме незнакомого человека, который к тому времени был благополучно мертв.

– Точнее, убит.

– До этого мы еще дойдем. Вы можете стопроцентно утверждать, что не были знакомы с господином Матвеевым?

– Матвеев? Его так звали?

– Знакомая фамилия? – насторожился майор.

– Нет, просто очень распространенная. Я знаю несколько человек с такой фамилией. Но этого… господина среди них не было.

– И все-таки взгляните повнимательней. Вдруг вспомните что-то.

Жестом заправского фокусника Раменский вытащил из кармана грязный и мятый паспорт, старый, советского образца.

– Не думала, что у кого-то еще остались такие паспорта…

– Не отвлекайтесь. Взгляните на фотографию.

Кики долго смотрела. Очень симпатичный мужик этот Матвеев. Лет тридцати, темноволосый, с приятными чертами лица. Пожалуй, его можно даже назвать красивым. Но раньше она его никогда не видела.

– Нет, – изрекла она наконец. – Я его не знаю.

– И все же он каким-то образом оказался у вас дома, – напомнил Раменский.

– К сожалению, не могу ничего добавить.

– Ладно, пока оставим эту тему. Я могу посмотреть ваш билет и посадочный талон?

– Пожалуйста. – Кики долго рылась в своей замечательной бездонной сумке. – Вы хотите узнать, есть ли у меня алиби?

– Я просто хочу узнать, каким рейсом вы летели.

– Калининград – Москва. Прибытие в шестнадцать двадцать по московскому времени, – подсказала Кики.

– Спасибо, я умею читать авиабилеты, – кротко сказал майор.

Кики эта кротость не понравилась. Так разговаривают покорные жены с властными мужьями, домохозяйки, личные секретарши больших начальников. Но представитель властей так говорить не должен по определению. Недаром Кики прочитала миллион детективов и посмотрела тысячи фильмов про полицейских.

Она еще не знала, что, когда Раменский начинал вести себя как невинная белая овечка, жди беды.

Это значило, что он нашел нечто интересное и теперь знает, как повернуть беседу дальше. Это значило, что свидетель или потерпевший на самом деле преступник или как минимум соучастник. И таким образом он развлекался, прежде чем начать давление по полной программе.

Кики не знала этого, но интуиция подсказала, что дело нечисто. Майор разглядывал авиабилет с тихой улыбкой дедушки, которому внучек прислал открытку на День Победы.

– Самолет прилетел по расписанию? – уточнил он.

– Слегка опоздал. Примерно на тридцать минут.

Раменский кивнул и неуклюже поднялся. Подошел к двери, ведущей в комнату, и негромко попросил:

– Коля, позвони в Домодедово, узнай, во сколько сегодня прибыл 992-й рейс из Калининграда. Быстро!

В его голосе прозвучали жесткие приказные нотки, а потом он повернулся к Кики и снова стал смирным и почти ручным.

– Итак, самолет сел в семнадцать часов. Пока нет другой информации, будем считать так.

– Хотите сказать, я вас обманываю?

– Ни Боже мой! – открестился Раменский. – Я просто проверяю. Значит, час на высадку пассажиров, проверку документов, получение багажа. Вы ехали на такси?

Она кивнула.

– Даже по самым грубым подсчетам, вы должны были приехать домой в семь, половине восьмого. Я прав?

Кики могла бы поклясться, что его ноздри раздулись, а глаза заблестели, как у гончей, почуявшей добычу.

– Вы знаете, что Матвеева убили ударом по голове. Ударили статуэткой. Бронза. Тяжелая штука. Это ваша вещь?

– Моя. Я купила ее в прошлом году, когда была в отпуске.

Вместе с Лизой они тогда ездили в Испанию. Мужчины с ними не поехали. Они с упоением мечтали то ли о сафари, то ли о байдарочном походе по горным рекам. Дети, одним словом!

Кики вспомнила йодистый запах моря, белый песок на пляже, вино в вечерних ресторанчиках, собственную загорелую кожу, пропитанную солью…

Статуэтку она купила в крохотной лавке в центре городка. Бронзовые мужчина и женщина, слившиеся в страстном объятии. В тот же вечер Кики, слегка перебравшая вина, уронила статуэтку себе на ногу. К счастью, Лиза была в тот момент в ее номере. Она и позвонила портье, который тут же вызвал врача.

Действительно, статуэтка была очень увесистой, и об этом до сих пор помнила левая нога – в ненастную погоду ушибленная ступня начинала немилосердно ныть.

Там, под влиянием южных красот и морского бриза, Кики буквально влюбилась в эту бронзовую парочку. Но в Москве статуэтка ей надоела и через пару месяцев была сослана в шкаф, под залежи ненужного барахла.

– Он умер мгновенно, – безжалостно продолжал Раменский. – Угол тяжелой подставки пробил в черепе дыру… Кира Сергеевна, вам нехорошо?

– Мне хорошо, даже очень – пробормотала она, пытаясь справиться с вновь накатившей тошнотой.

– Тогда я могу продолжать? Итак, картина вырисовывается крайне интересная. Некто Матвеев каким-то образом оказался в вашей квартире. Вы приезжаете из командировки в половине восьмого. Предположительное время смерти – семь сорок пять. Плюс-минус десять минут. Точнее определит экспертиза. Матвеев был убит именно этой статуэткой. Кира Сергеевна, могу я взглянуть на ваши перчатки?

– Что, простите? – Решительно, Кики не поспевала за ходом его мыслей.

– Перчатки. Вы носите их?

– Нет. Никогда не ношу перчаток.

– Да что вы! Но ведь сейчас зима.

– И зимой тоже. Извините, господин майор, к чему все эти расспросы?

– Сейчас объясню, – сказал он любезно.

При этих словах он направился к тумбочке в прихожей, на которой валялись светло-серые шерстяные перчатки. Осторожно взял их двумя пальцами и продемонстрировал Кики, которая тщетно пыталась понять, что тут вообще происходит.

– Это ваша вещь?

– Разумеется.

– Очень хорошо. Дело в том, что на статуэтке были найдены частички шерсти… Точнее, пуха, который по цвету точь-в-точь совпадает с цветом перчаток. Конечно, это предстоит установить экспертам, но я почти уверен, что статуэтку убийца держал именно рукой в этой перчатке.

Взгляд у Кики был, наверное, крайне растерянный. Он что, подозревает ее? Однако хватка у этого типа! А внешне не скажешь – тюфяк тюфяком, неухоженный, вялый, как мешок с отрубями.

Не зря Кики сразу почуяла исходящую от него угрозу. Оказалось, совсем не зря…

– Я не ношу перчаток! Я не надевала их с прошлой зимы, когда ударил мороз минус тридцать.

– Но они лежат у вас на тумбочке, – возразил Раменский.

– У меня много чего лежит на тумбочке. Видите, там даже телепрограмма за июнь…

– Хотите сказать, вы неряха?

Кики вспыхнула. Ее нельзя назвать неряхой… Просто она много работает и, честно сказать, не придает огромного значения уборке.

Ну да, дома у нее небольшой… творческий беспорядок. Повсюду валяются фломастеры, бумага, компьютерные диски с проектами, журналы, книги, кофейные чашки, видеокассеты… Под кроватью Кики однажды нашла упаковку из-под жареного арахиса, которая валялась там четыре месяца. Да, стремление к чистоте – не самая сильная черта характера, но, в конце концов, это ее дом, и никто не имеет права делать ей замечания, даже майор!

– Можете называть меня как угодно, – сказала она, пытаясь не наорать на трамвайного хама Раменского. – Я не надевала перчатки около года и могу подтвердить это под присягой.

– Не торопите события, уважаемая. Вполне возможно, у вас все впереди.

– Вы хотите сказать, что это я убила его? – Кики решила высказаться прямо.

– Я пока ничего не хочу сказать. Кира Сергеевна, вы понимаете, что обстоятельства складываются, мягко говоря, не в вашу пользу?

Нет, она ничего не понимала. Господи, как получилось, что она вляпалась во все это? От истории с трупом дурно пахло, и теперь Кики понимала почему.

Они попытаются повесить все на нее. Так всегда бывает, не зря она смотрела столько криминальной хроники в то время, когда нормальным девушкам полагалось заниматься сексом со своим парнем или мирно спать в собственной постели.

Убийство произошло в семь тридцать. Как раз в то время, когда она должна была приехать домой. Слишком тонко, слишком близко подошло к ней это убийство, не только в пространстве, но еще и во времени… Стоп! Но она приехала гораздо позже. Авария, слава тебе, Господи!

Авария.

Она приехала домой гораздо позже именно из-за аварии. Кики подняла на Раменского радостные глаза. На месте происшествия они проторчали больше двух часов. Значит, у нее есть алиби, нерушимое и неоспоримое, запротоколированное симпатичными гаишниками. В то время, когда Матвеева ударили статуэткой по затылку, она торчала на Каширском шоссе в присутствии нескольких свидетелей.

– У меня есть алиби, – заявила она с превосходством в голосе.

«Что, съел?» – прочел Раменский в ее взгляде.

– Что вы говорите? Послушаем, это очень даже интересно.

Кики со смаком поведала о ДТП на Каширке, еле сдерживая распиравшую ее радость. Майор мрачнел на глазах и теперь снова казался стопроцентным тюфяком.

«Маленькая дрянь!» – прочла Кики в его взгляде.

– Коля, проверь информацию. Андрей, отойдем на минуточку.

Пока Раменский шептался с оперативником, Кики выкурила сигарету. Дрожь сотрясала все ее тело, сигарета плясала в пальцах.

Черт возьми, что происходит? Почему этот незнакомый тип был убит в ее доме, именно в то время, когда она должна была оказаться дома? Что это, случайное совпадение или хитроумный расчет?

Ее мысли прервал голос Раменского, в котором едва заметно вибрировали нотки разочарования. Атмосфера вокруг накалилась до предела, и Кики вдруг ясно ощутила, что чувствуют хищники, упустившие добычу.

– Кира Сергеевна, а теперь повторим все для протокола.

Весь следующий час Кики, едва шевеля губами, рассказывала эту историю в очередной раз, а Раменский с ехидным блеском в глазах в очередной раз задавал вопросы. Тем временем оперативник по имени Андрей дозванивался в ГАИ.

К полуночи все было ясно. И хотя Кики уже морально приготовилась провести ночь в камере, никто не стал ее задерживать. Видимо, тех гаишников все-таки нашли и ее алиби подтвердилось.

Ее торжеству не было предела, и даже накопившаяся усталость отступила и поблекла. По крайней мере на сегодня от нее отстанут.

Вскоре менты убрались, тело увезли, супружеская чета из соседней квартиры попыталась было сунуться к Кики с расспросами, но она без зазрения совести вытурила их.

Наконец-то она одна! Но – в разоренном доме, насквозь пропитанном запахом крови, смерти и чужим сигаретным дымом. Кики устало села на ставший уже привычным стул посреди прихожей, вытянула ноги и наконец разрыдалась, закрыв лицо руками. Плакала она долго, сладко, выплескивая страх и панику.

И тут в дверь постучали. Она подскочила, рванулась к двери и приникла к дверному «глазку». На лестничной площадке в гуще темноты кто-то стоял, и Кики струхнула.

Неужели вернулся убийца?

Паника сдавила горло холодными липкими пальцами. Кики сглотнула. Она нашарила глазами единственное, что могло сгодиться в качестве оружия. Маникюрные ножнички. Как жаль, что злополучную статуэтку забрали менты! Ее способность проделывать дыры в черепах уже хорошо известна.

– Кира Сергеевна, это Раменский, – раздалось из-за двери.

Паника отпустила. Пальцы на горле разжались, и Кики с облегчением открыла дверь, чувствуя, как трясутся руки.

– Испугались? – насмешливо спросил майор.

– Что вам нужно?

– Мы еще не все выяснили. Я, конечно, вернусь утром, но мне нужно узнать у вас кое-что еще. Прямо сейчас.

– Я вас слушаю, господин Раменский. Но учтите, я слишком устала и еле держусь на ногах.

– Я не буду вас долго мучить, – пообещал тюфяк. – Первое. Когда вы вошли в квартиру, дверь была закрыта?

– Да, закрыта.

– У вас ведь не английский замок. Его нужно закрывать на ключ.

– О Господи…

– Вы меня поняли, ведь так? Убийца закрыл дверь снаружи. Ключом.

Ладони у Кики заледенели. Раменский пристально смотрел на нее.

– И в связи с этим второй вопрос. У кого были ключи от вашей квартиры?

– Я… я не помню, – пролепетала она.

– Кира Сергеевна, не валяйте дурака! – рявкнул он. – Что значит – вы не помните?

– Нет, я помню, конечно… Ни у кого нет.

– Но кто-то все же открыл дверь. Подумайте над этим.

– Извините, я сейчас немного не в себе, – сказала она слабым голосом. – Вы не возражаете, если мы поговорим об этом позже?

– Конечно, Кира Сергеевна, отдыхайте. Всего хорошего.

С этими словами пыльный мешок с отрубями развернулся и исчез в темноте. Кики быстро захлопнула дверь и обессиленно привалилась к ней спиной. Часы показывали половину первого. Самое время для размышлений об убийстве. Еще немного – и она точно свихнется.