"История с продолжением" - читать интересную книгу автора (Белецкая Екатерина)Седьмой год– Попробовать стоит. Всё равно, терять нам уже нечего, – Лин говорил тихо, едва слышно. В “тиме” сейчас царила тишина, все спали. – Ты помнишь, что нам советовал тот… забыл, как звали… а, вот – Эдуард Гершелевич. – Помню… ты думаешь, получится? – в усталом голосе Пятого звучало безразличие. – По-моему, мы там просто ляжем, как и остальные. – Какая разница – там или здесь?… Всё едино. – Что верно, то верно. Я как подумаю, что придётся опять тащить этот ящик – мне дурно становится. Сил нет, понимаешь, рыжий? Нет сил. Совсем. – Понимаю, у меня то же самое. Попробуем, была – не была. Может, получится. – Когда? – Пятый немного оживился и Лин сразу же воспрял духом – последнее время его стало пугать состояние друга – отрешённое, заторможенное. – Давай сегодня же, – решил Лин. – Ты помнишь, что мы видели на улице? – Да, естественно… – Пятый задумался. – Значит, так… Двор, ворота, КПП… что ещё?… А, вот! Вышки эти, по углам. К ним подходить близко нельзя – засекут, станут стрелять. Попробуем через ворота, не мудрствуя лукаво. Главное – чтобы не пристрелили на выходе, а потом… прорвёмся, как этот учил. – Хорошо. Допустим, мы поднялись наверх… а дальше? – Посмотрим, что сейчас загадывать, – Пятый лёг и отвернулся к стене. – Спи, Лин, пока можно… скоро придут… – Да знаю я, – Лин тоже лёг, стараясь не обращать внимания на холод. Уснули они мгновенно, усталость брала своё. Это продолжалось уже шесть лет, и за эти шесть лет они изменились очень сильно – как внешне, так и внутренне. Ими руководствовало теперь лишь одно – отчаяние. Иначе бы они и подумать не посмели о том, что решили сделать теперь. – Подъём! – надсмотрщик по имени Никита, которого сотоварищи звали просто Кит, стоял у двери “тима”, не подозревая ничего дурного. Он даже удивиться не успел тому, что произошло дальше. На него, не успевшего ничего сообразить, с двух сторон бросились те самые странные “рабочие”, номера пятый и седьмой. Действовали они на редкость слаженно и организованно – через три секунды надсмотрщик, лёжа на полу, имел возможность услышать только быстро удаляющиеся шаги этих двоих. Пошевелиться он не мог, почему-то не получалось. – Суки, – прохрипел он им вслед, – это вам отдельно зачтётся!… Лин и Пятый беспрепятственно поднялись на первый наземный этаж – на лестнице не оказалось никого. Пока Пятый беспомощно озирался в поисках блокиратора, Лин успел выглянуть за дверь, ведущую на улицу. В караулке тоже не было людей – Лин и Пятый пока и предположить не могли, что этот пост временно снят. Пока им везло, но они даже не осознавали этого везенья. Пятый отыскал наконец нужную кнопку – где-то внизу раздался одновременный щелчок закрывшихся разом замков. – Хреново, – Лин, отвернувшись от двери, посмотрел на Пятого. – Ни одной машины… – И что дальше? – спросил Пятый. Он всё ещё стоял рядом с панелью управления, придерживая кнопку рукой. – Решили – значит надо делать… – Как? – спросил Лин. – Дай сообразить… Ты видишь охрану? – Да, они сменяются… одни только что подошли, другие уходят… – Пошли, самое время! – Пятый быстро подошёл к двери и выглянул наружу. – Так… Лин, по моей команде – бежим к воротам, выходим через них – и в лес. Понял? – Не по дороге?… – Нет. Надо уйти с открытого пространства, в лесу нас ловить будет значительно труднее, можно спрятаться… как-то пересидеть… Что скажешь? – Пойдёт… так, эти выходят, – Лин вопросительно поглядел на Пятого. – Давай!… Такому рывку позавидовал бы любой спринтер. Охранники у ворот не успели вовремя сориентироваться – мимо них пронеслись какие-то тени, в мгновение ока выскочили за ворота и бросились к деревьям. Только через долгие пятнадцать секунд до охраны дошло, что что-то неладно. – Побег! – истошно заорал кто-то. – Огонь! Чего рожаете! Пятый и Лин неслись, не разбирая дороги, продираясь через кусты, едва успевая, а то и не успевая, отводить руками ветки, хлеставшие их по лицам. Звуки выстрелов за спинами становились всё дальше и глуше, он они уже не могли остановиться – их гнал вперёд вовсе не разум, нет, это был инстинкт, слепой, древний – беги, чтобы выжить. И не налети Пятый на какой-то корень, попавшийся ему на пути, не упади он после этого – они бы нипочём не остановились. Лин, поняв, что Пятого рядом нет, страшно перепугался. Битый час он бродил по кустам, тихонько окликая друга – кричать он боялся, ведь за ними, как он справедливо полагал, могли гнаться. Наконец Пятый откликнулся. Он сидел возле ствола какого-то дерева и держался обеими руками за голень правой ноги. – Пошли, – подойдя к нему, сказал Лин. – Они вот-вот будут здесь… – Я не могу… по-моему, я сломал ногу, – ответил Пятый. – О, Господи… что делать? – Лин сел на корточки рядом с Пятым. – Мы же не можем… – Придётся прятаться, я далеко не уйду… больно как… Лин, откуда у тебя на руке кровь? – Не знаю, – Лин в замешательстве посмотрел на свою руку, – может, зацепился? – Рыжий, посмотри… вон там, где маленькие деревья… там сухо? Пойди, глянь. – Сухо, – ответил Лин, вернувшись обратно. – Пойдём. Помочь? – Пожалуй… спасибо, рыжий… как бы я без тебя… – Как и я – без тебя… опирайся, так удобнее будет… Пятый?… – Что, Лин?… – Мне что-то нехорошо… пойдём поскорее… – Рыжий, что такое? – Пятый остановился, опираясь на ствол ближайшей тонкой осинки. – Что с тобой? – Я не знаю… меня трясёт… Кое-как они добрели до группки молодых низких ёлочек, и, пробравшись под ветками, в изнеможении свалились на землю. Было холодно, ковёр опавших листьев и побуревшей травы указывал на то, что в лесу царила осень. Стояла середина октября, ветер, уже тугой и холодный, гнал низкие тяжёлые облака, полные дождя, над умирающим лесом. Шум деревьев, поющих свою прощальную монотонную песню, не позволял толком уснуть – после могильной тишины стен предприятия он казался столь непривычным, что не давал покоя. Они устали настолько сильно, что даже толком не осознали, сколько времени пробыли в лесу – смену дня и ночи они не замечали. Холод и бессонница. И ещё что-то, но что – они осознали гораздо позднее. Это великолепное ощущение – единения с чем-то большим и прекрасным – они сумели осознать, когда этот первый и самый неудачный побег был уже давно позади… Их нашли на шестой день, группа поиска наткнулась на них совершенно случайно – один из надсмотрщиков облюбовал ёлочки для того, чтобы возле них потихонечку отлить. Его внимание привлекло что-то рыжее, мелькнувшее, как ему показалось, в кустах. И он позвал остальных. Пятый так и не смог вспомнить, что же было дальше. Он помнил, что его били, что заставляли идти самостоятельно, хотя он от боли в ноге не мог сделать и шагу. Кто-то, он так и не понял, кто, орал у него над ухом: – Пошёл, урод! Как бежать – это они могут, а как назад – так ноги не идут? Пошёл, сволочь!… Пятый слышал, что Лину тоже изрядно достаётся, но ничем помочь не мог – сам еле шёл. Потом, возле дороги, их догнала вторая группа поиска, которая тоже имела на Пятого с Лином свои виды – кому охота таскаться за двумя ублюдками по промозглому осеннему лесу? Последнее, что Пятый запомнил – это страшный удар прикладом по груди и голос: – В кузов, мразь! Пошёл! Кидайте второго!… …Пробуждение было нереальным – всё плыло, не на чем было остановить взгляд. Пятый несколько секунд пролежал неподвижно, приходя в себя, пытаясь понять – что же происходит?… Он задыхался, дышать что-то мешало. Пятый дёрнулся, пытаясь освободиться, но тут кто-то невидимый вытащил у него изо рта мешавший дышать предмет, а ворчливый голос над его головой произнёс: – Спокойно. Не рыпайся. Постарайся пока не дышать глубоко, а то… С предупреждением обладатель ворчливого голося опоздал – Пятый сразу же попытался вздохнуть поглубже и тут же вскрикнул от боли. – Ничего страшного. Просто, когда ломают рёбра, всегда дышать больно. Пройдёт. Терпи пока. Пятый с трудом повернул голову и огляделся. Они находились в комнате с облицованными белым кафелем стенами, с двумя узкими кушетками по углам и странного вида столом посредине. Стол освещала яркая лампа, стоящая над ним на специальном штативе. На столе лежал Лин. Он лежал на груди, руки его, переброшенные вперёд, бессильно свешивались вниз, под грудью виднелся край валика. Пятого словно полосонули прямо по сердцу остро отточенным ножом. – Лин… – в его голосе прозвучал испуг, – о Господи… – Что – “Господи”? – пожилой человек, стоявший у стола, наконец повернулся и Пятый тут же его узнал. – Я у тебя спрашиваю: что – “Господи”?… – Рыжий… он что… он умер?… – С чего ты взял такую глупость? Мне надо наложить кучу швов, поэтому я просто ввёл ему анестетик. Он спит. И будет спать, пока я не сниму капельницу. Ты и сам так же спал, между прочим. – Простите, Алексей Лукич… я не подумал… – Больше думай – дольше проживёшь. – Но он… он же так задохнётся… – У меня ещё никто никогда не задыхался, – отрезал Лукич. Он легко поднял Лину голову и, придерживая под лоб, повернул к Пятому. – Посмотри, если не веришь. Язык зафиксирован? Зафиксирован. Слизистая хорошая? Хорошая. Пульс тоже. Чего тебе ещё надо?… Не мешай мне работать. Несколько минут прошло в молчании, затем Лукич сказал, отходя от стола: – Вот теперь я тебя слушаю. Что ты хотел сказать? – Я?… – Пятый непонимающим взглядом посмотрел на врача. – Как мы здесь оказались? – Моими заботами. Вы сейчас на первом предприятии… впрочем, вы тут уже были в том году. Вспомнил? – Да… Алексей Лукич… а почему так больно?… – Погоди, – Лукич поднял Лина на руки и переложил на койку. – Вот так вот… вот и хорошо… Больно почему?… Да так, мелочи всякие… Как вам такое в головы взбрело, не пойму? Убили бы запросто, хорошо, что я там случился, прекратил это всё… – А что ещё оставалось делать?… Я и сам пока не пойму, как мы вообще на такое решились… Раньше я и подумать не мог, что мы… – Погоди, я сейчас, – Лукич подошёл к рыжему и внимательно присмотрелся, – отходит помаленьку, точно… ты гляди!… Ну-ка, ну-ка, что у нас тут?… Лин вздрогнул, голова его дёрнулась, он застонал. Лукич проворно сел рядом и положил одну руку Лину на лоб, а вторую – на плечо. – Лежать, – повелительно сказал он, – всё хорошо. Открой глаза и постарайся не дёргаться зря. Вот так, вот молодец… Тихо. Вот так… Я же сказал – не дёргайся, швы разойдутся… Пятый, чего ты там такое спросил? – Я сказал, что не могу понять, как такое произошло… Словно я не сам, а кто-то ещё это делал – бежал, прятался… странно… Это на меня не похоже, я обычно остаюсь… не помню, чтобы я бежал от кого-то раньше… – Подумаешь!… Мало ли кто и как жил раньше?… Ты думай, как вам дальше выживать. – Хорошо… Но всё же… – Ладно, брось. Эй, рыжий, давай-ка ты просыпайся, что ли. Нечего валяться просто так… Лин и так уже пришёл в себя, правда, соображал он пока что явно с трудом. Он, как и Пятый за минуту до него, тоже первым делом попытался поглубже вздохнуть. С точно тем же результатом. – Больно как… – Лин с недоумением посмотрел на Пятого. – И как ты терпел?… Тогда, когда поединок… ты помнишь?… Руку тебе тогда… – Лин, это к делу не относится, – сказал Пятый. – Не вспоминай… Ты как? – Нормально… или нет? – Лин посмотрел на Алексея Лукича. – Что такое?… – Не, вы положительно дураки, – покачал головой Лукич. – Редкие причём. Как живы-то остались – расскажите. – Я не знаю, – признался Пятый. – Сам этого понять не могу… и не помню доброй половины. Хорошо помню, как ногу сломал… споткнулся о корень… – Не сломал ты её, просто вывихнул. Я вправил, – сказал Лукич, – как новая теперь будет. Не бери в голову. – А я… – Лин замялся, – я помню, как мы в кустах сидели. Холодрыга страшная, так согреться хотелось… – Как сейчас-то? – спросил Лукич. – Ни в какое сравнение не идёт, – покачал головой Пятый. – Болит только всё… – Терпи, – посоветовал Лукич. Пятый кивнул. – Ребят, я тут подумал… вы сколько тут лет находитесь? – Седьмой год, – ответил Лин. Он лежал на своей койке, закутавшись в тонкое одеяло. – Что-то я замёрз… – Вам нужно отдохнуть. И я уже решил, как это можно устроить. Я вас выведу. Понятно? – Но как? – не понял Пятый. – Да просто. Выпущу под честное слово. – Какое слово? – не понял Пятый. – Ваше обещание. Вы вернётесь. – Мы и бежать-то не собирались, – заметил Лин. – В что же вы в лесу делали? – ехидно спросил Лукич. – Мы хотели спать, – ответил Пятый. – Просто поспать… – Ну и как? – Не получилось. Слишком много шума… – В лесу? – Да… деревья, трава… там так красиво, что я подумал о том, что будет разумней просто сидеть и смотреть. И будет хорошо… так хорошо, что и не передать. Вы говорите – вернуться… Я тогда думал, что вообще не смогу вернуться оттуда… никогда. Думал, что так и умру там… в этом лесу. – Брось, и не думай даже об этом. Ишь чего! Умирать! Ну, ты даёшь, молодой!… – Да я… просто так… – Пятый жалобно посмотрел на старого врача. – Я и сам не понимаю, что говорю, наверное. – Не наверное, а точно, – подытожил тот. – Хватит тебе болтать, лучше послушай. Денька три побудете здесь, отдохнёте, отоспитесь. Затем… я чего-нибудь придумаю, это как пить дать. Обещаю. Вы только больше такой самодеятельностью не занимайтесь, а то, неровен час, и прибить могут. Сам знаешь… А кто вас на это надоумил-то? – Эдуард Гершелевич… с год назад. Мы имели возможность с ним пообщаться, он нам и рассказал, что и как нужно делать. Мы так и сделали. – И допустили множество ошибок. Начать хотя бы с того, что вы запаниковали. Потом… там, откуда вы, гм, приехали… или прилетели?… ладно, не важно. Там времена года есть? – Есть, – мрачно ответил Пятый. – Ты понимаешь, башка твоя садовая, что вы могли бы, к примеру, замёрзнуть насмерть в этом лесу? Понял? Или нет? Ещё хорошо, что не зима сейчас, ей Богу… А была бы зима? Что тогда? – Не знаю, – честно ответил Пятый. Ему было всё равно, он устал. Хотелось спать, а не заниматься разрешением неразрешимых вопросов. – И что делать?… – Думать головой. – Хорошо, буду думать, – покорно согласился Пятый. – Ладно… – То-то и оно, что хорошо. Это вам здесь хорошо. Тепло, светло, покормим… Я вот посмотрю, как он у вас получится в городе. Хорошо или плохо. – Я постараюсь, чтобы хорошо. – примирительно сказал Лин. – А ты вообще молчи, – отрезал Лукич. – Нашёлся, умный!… Ты хоть понял, с кем поссорился? – Нет, – Лин покачал головой. – А с кем? – Идиот, – ухмыльнулся Лукич. – Ладно, не понял – и не надо. Жив-здоров остался – и то хорошо. Значит, так. Всё, что я могу сделать – так это дать вам ключи от своей машины. Понятно? – Не очень, – признался Пятый. – Всё будет выглядеть так, словно вы у меня её угнали. Можете даже поставить мне синяк под глаз – для пущей правдоподобности. Пятый отрицательно покачал головой. – Я этого делать не стану, – сказал он. – Я тоже, – добавил Лин. – Это почему? – спросил старый врач. – Вы не делали нам ничего плохого. Поэтому мы… – Поэтому-то вы и дураки. Вот именно поэтому. Вам сейчас одно нужно – как-то выжить. И если я не прав, то можете бросить в меня камень. – Что? – не понял Лин. – Камень? А зачем? – Это образно, – пояснил врач. – В смысле, что я… – Я понял, – Пятый тяжело вздохнул. – А что нам делать дальше? Предположим, мы… позаимствовали у вас вашу машину. И что? Куда потом? – Доедите до города. Тачку мою бросите… скажем, у первого моста, который будете проезжать. Не ошибётесь, он там один. Потом?… Найдите место, где можно отсидеться и осмотреться. Любое. Подвал, чердак… – А дальше? – прищурился Лин. – Смотря по обстоятельствам. Не знаю… От голода там не загнитесь ненароком, поняли? С едой могут возникнуть сложности. Хотя… а, ладно, разберётесь. Теперь – спать. Немедленно. Я ещё посмотрю, можно ли будет вообще вас выпускать. Вы мне оба не нравитесь. – Почему? – не понял Лин. – Выглядите хреново. Вы ещё вот что… с милицией не связывайтесь. А то потом хлопот не оберёшься. – Я не знаю, что это такое, – ошарашено сказал Пятый. – Я вообще ничего не знаю. Совсем. Не по себе как-то… – Ничего, научитесь, – успокаивающе ответил Лукич. – Спать, дорогие мои, спать немедленно. Пятый, ты мне для очистки совести покажи-ка ещё раз твою ногу… А то ты говоришь – сломал, а я тут что-то не понял, что ли… да нет, нормально, и вправду только вывих был. Ходи осторожно, не бегай. – Куда уж мне… бегать, – вздохнул Пятый. – Так всё болит… – Слушайте, вы есть хотите? – спросил Лукич. – А то… Пятый и Лин переглянулись. Может, стоит сказать, что да? Тарелка баланды хоть даже и одна на двоих пришлась бы кстати, очень кстати. Хоть полтарелки… Лин несмело кивнул, затем спросил: – А вы сами?… – Да я-то евший, чай не из голодного края. Сейчас, притащу… Лукич порылся в шкафу, стоящем подле двери, и вытащил из него батон белого хлеба, пачку заварки, и масло. Затем, положив найдённое на стул, начал обыскивать шкаф по новой. – Да где ж это было-то? – спросил он в пространство, ни к кому непосредственно не обращаясь. – А, вот… К найдённым продуктам прибавилась ещё и пачка печенья. Пятый и Лин расширившимися глазами смотрели на происходящее. Лукич принялся резать хлеб, а затем стал щедрой рукой намазывать на него подтаявшее в тепле масло… и тут Лин заплакал. Он сидел на своей койке, жалкий, несчастный, низко опустив голову, до крови закусив нижнюю губу и не имея сил поднять голову. Пятый слез с кровати и, прихрамывая, подошёл к другу. – Рыжий, – позвал он, – ну не надо… не надо… это всего лишь хлеб… Лин, не надо… зачем ты так… – Философы… – прошептал Лин. – Приспособленцы… циники… это же так… просто… такая мелочь… Дураки… вы ничего не понимаете. А я… это не честно, Пятый!… Это… несправедливо… я не верю в то, что я виноват до такой степени, что надо мной можно так издеваться!… – Ты это чего? – Лукич тоже подошёл к Лину. – Ты это брось, слышишь? Друг твой дело говорит – не стоит оно того. – Вы когда-нибудь голодали? – с ожесточением спросил Лин. – Вы понимаете, каково это?… – Да, голодал, – кивнул Лукич. – Я не только голодал, я ещё и воевал в это время. Ты знаешь, что это такое? – По-моему, мы это делаем сейчас, – тихо сказал Пятый. – Верно, – кивнул Лукич. – Я думал о вас, ребятки и понял, что вы и впрямь воюете. Вот только с кем и за что – я знать не хочу. Мне про это прошу не говорить. – Почему? – спросил Пятый. – Я хочу жить, дружок. Мне эти сведения не нужны по той простой причине, что я очень хорошо знаю, что обычно следует за их получением. Ясно выражаюсь? – Куда яснее, – вздохнул Пятый. – Ты сядь, а то вовсе обезножишь, – Лукич указал Пятому на кровать. – В ногах правды нет. Я обещаю, что пока вы у меня – с голодухи не помрёте. Даже наоборот. – Ладно, – Пятый покорно сел. – Хорошо… Простите, но я хотел задать вам несколько вопросов… если вас это не затруднит, конечно… – Ладно, валяй, – разрешил Лукич. – Только не очень долго. – Я хотел спросить, как вы всё это терпите? – Пятый пристально посмотрел на врача. – Я не хочу сказать, то, что вокруг… это же всё неправильно… – Пятый, – уже успокоившийся Лин с недоверием поглядел на друга. С недоверием и непониманием. – Ты что?… – Я просто пытаюсь понять, как вы тут живёте? Мне кажется, что мы не сможем выдержать там… мы слишком чужие… – Вы очень хорошо адаптируетесь, – спокойно сказал Лукич. – Не волнуйтесь. Справитесь. А что до того, как вы выдержите… время покажет. Я думаю, всё будет хорошо. Тем более… – Что? – спросил Пятый. – Да так… ладно. Ешьте – и спать. – Ладно, – Лин несмело взял бутерброд с маслом, – Пятый, бери, если можно… – Нужно. Бери, дружок, не стесняйся. Вы только не торопитесь, а то как бы не поплохело вам от еды после такого поста. – Мы постараемся, – промямлил Лин с набитым ртом. – Хорошо-то как!… – Да… ведь мы уже больше года досыта не ели, – тихо сказал Пятый. – Я и не думал, что когда-нибудь доведётся… Однако… Алексей Лукич, спасибо вам большое, я даже не знаю, как вас благодарить. – Перестань, надоело, – отмахнулся тот. – Ты вот мне скажи – почему это ты решил, что не сумеешь у нас адаптироваться? С чего ты это взял? – Организация жизни у вас и у нас очень сильно разница, – пожал плечами Пятый. – Если так можно сказать… Я же почти не знаю, как там, у вас… но там, откуда мы родом, никто и никогда не стал бы, к примеру, есть там, где собирается потом спать. Это, конечно, мелочь… но из подобных мелочей складывается жизнь. Что ещё?… Вы сказали, что дадите нам свою машину. У нас это… можно приравнять к… словом, как у вас посмотрят на то, что вы поделитесь с нами, к примеру, своей женой?… – По возрасту она тебе не подойдёт, – заметил Лукич с усмешкой, – а так… ну, косо бы посмотрели. – У нас это – практически так же. Машина обычно связана с человеком… порой даже крепче, чем жена… – Да, – согласно покивал Лин. – Что верно, то верно… – Да всё с вами будет хорошо, – успокоил Лукич. – Должно быть… Машина шла быстро, ровно, осенние леса по сторонам дороги уносились прочь, таяли в мелкой унылой осенней мороси. Низкое, тяжёлое небо, полное влаги, словно приживало всё живое у земле, стремясь спрятать укрыть… от себя же самого. В кабине было тепло, работала печка. Это, конечно, только добавляло путешествию очарования. – Слушай, по-моему ты делаешь что-то не так, – с сомнением в голосе сказал Пятый. Лин, сидевший за рулём, отмахнувшись, спросил: – С чего ты взял? – Ты обратил внимание, что все встречные машины нам гудят? – И что? – Мне кажется, что ты едешь слишком быстро, – заметил Пятый. – Да всё правильно, – пожав плечами, ответил Лин. – Погляди сам – машины, которые едут правее, двигаются медленнее, которые едут левее – быстрее. Мы едем почти по центру дороги. Что тебе ещё нужно? – Да, в принципе, ничего, – примирительно ответил Пятый. – Я только очень хорошо знаю, чего мне не нужно. Вот неприятности, к примеру, мне совсем не нужны. Лин хмыкнул и снова стал смотреть только на дорогу. Правда, скорость он слегка понизил, но не потому, что так посоветовал сделать Пятый, а потому, что на ста двадцати километрах в час корпус машины начинала пробирать какая-то нехорошая вибрация. Которая Лину совсем не нравилась. …Лукич дал им на отдых три дня, как и обещал. За эти дни они немного пришли в себя, по крайней мере, хорошо выспались. Субботним вечером Лукич вывел их на улицу, сунул Пятому в руку связку ключей, хлопнул Лина по плечу и сказав: “Удачи, ребята”, пошёл обратно. К машине они подходили несмело, сказывалась память о происшедшей с Дени трагедией. Пусть и несколько померкнувшая за два с лишним года, но ещё в достаточной степени свежая. Заводить машину они не умели, но справились на удивление быстро – всё оказалось до одури просто. – Примитив, – с отвращением проговорил Лин. – Какой примитив, сказать стыдно… – Из-за этого примитива погиб Дени, – тихо, словно про себя, сказал Пятый. – Поосторожней, рыжий, а то… – Что – то? – возмутился Лин. – Не гони волну, как говорил Никита. Помнишь такого? – Не трави душу. Всё, я понял… Лин, садись, он же сказал поторопиться. Первым вёл Пятый. С управлением он освоился быстро, ничего сложного тут для него не оказалось. Поначалу он осторожничал, но потом вошёл во вкус. Впрочем, насладиться вкусом ему не дал Лин, которому тоже хотелось снова почувствовать эту власть – власть над силой, которая сильнее тебя самого. Подчинить… Пятый, прочтя случайно Линовы мысли, заметил: – Интересно, кого ещё ты намерен себе подчинять? Уж не меня ли? – Ты не хочешь ли сказать, что ты сильнее, чем я? “Вполне возможно, – подумал Пятый. – Много ты знаешь…” “Дурак”, – ответил Лин, а вслух сказал: – Останови и дай побаловаться другому человеку. Или ты оглох? Пятый покорно остановил машину (прямо посередине дороги, хорошо ещё, что та была совершенно пустой) и они поменялись местами. Теперь перед ними вставала никогда ранее не виденная ими картина – они въезжали в черту города. Никогда раньше они не были в подобных местах. Некоторые жители Дома ездили на Землю, бывали в городах… он не они. С Землёй их ничего не связывало, им нечего было здесь делать. Просто нечего. Их предки никогда не жили тут. Их просто не было, предков. И Пятый, и Лин были вполне довольны тем, что мог дать Дом и его окрестности. И в плане отдыха и развлечений, и в плане работы. Их не тянуло куда-то в сторону. Но теперь… Лин остановил машину и они оба стали пристально вглядываться в пелену дождя, стараясь понять – что же такое ждёт их впереди? Они могли различить смутные силуэты домов, огни зарождающегося вечера, дымы… – Да… – протянул Лин. – Это что-то… – И это что-то мне не нравится, – подытожил Пятый их мысли. И верно. То, что они видели, пугало и удивляло, бесспорно, но лишь из-за того, что было не привычно… но то, что они чувствовали… Это не поддавалось описанию. Никогда и нигде за вся свою пусть и недолгую жизнь они не ощущали присутствия такого количества людей. – Господи… – потерянно сказал Лин, – сколько же их здесь?… – По-моему, их только в этом месте в несколько раз больше, чем на всём Окисте. Несколько миллионов… – Так не бывает, – отрицательно покачал головой Лин. – Но ты же видишь, – Пятый передёрнул плечами. – Поехали, Лин. Кстати, ты помнишь о том, что мы должны оставить машину у моста? – Хорошо, что он хоть объяснил, где этот мост… и ещё, что если загорается красный свет, машину положено останавливать. – Какая память! – с уважением сказал Пятый. – Не ёрничай! – взвился Лин. – Лучше думай, что делать. – Понятия не имею, – признался Пятый. – Вот, кстати, и мост. Другого я тут не вижу. Всё, Лин, приехали. Останавливай. Выходить из тёплой машины под промозглый осенний дождь не хотелось. Некоторое время они сидели молча, в полном замешательстве осматриваясь и стараясь как-то решить – что же предпринять дальше? – О, смотри! – оживился Лин. – Как он говорил, эта штука называется?… Вон та, большая… бардовая… и грязная… – Автобус, – мрачно ответил Пятый. – Лин, пойдём. Я только ключи спрячу, как он просил. – Не торопись, автобус уехал, – отрапортовал Лин. Не смотря на внешнюю браваду, он выглядел встревоженным и испуганным. – Какого чёрта мы тут делаем? – Не бойся, рыжий, – Пятый успокаивающе положил руку Лину на плечо. – Пока мы вместе – бояться не стоит. Выберемся. Мне почему-то кажется, что это далеко не самое плохое, что с нами может произойти. Отнесись ко всему философски – из двух вариантов мы с тобой выбрали фактически оба. Мало того, нам помогли. Отнесись к этому, как к неизбежному приключению… – На свою задницу, – мрачно добавил Лин. – Пошли, чего тут торчать. Автобус петлял по переулкам, двигаясь сквозь неспешно наступающий вечер. Народу в нём было мало, дождь и суббота давно разогнали людей по домам – к горячему чаю, телевизору и семьям. Лин и Пятый молчали. Они были подавлены и в то же странно зачарованы открывавшейся перед ними картиной. Город… Старые, потрёпанные временем и событиями, мрачные тёмные дома. Новые, тоже ни на что не похожие, постройки… и люди. Множество людей. И непрерывное, гипнотизирующее движение вокруг. Все куда-то идут, поспешно, целеустремлённо… вовсе не бесцельно, как сначала было показалось Лину. Торопятся… куда? Вечерняя мгла окутывала улицы, она застревала в проводах, непонятно зачем висящих на столбах, путалась в ветвях деревьев. Странно. Очень странно… Зачем всё это?… Такая сложная и противоречивая, на первый взгляд, структура. Никакой организации… или она столь сложна, что не поддаётся анализу. Они молчали, даже мыслями меняться не хотелось. Только смотреть. И пытаться как-то анализировать. Безуспешно, впрочем… – Конечная, – объявил водитель. Лин с Пятым переглянулись в полном недоумении. – Автобус идёт в парк. – По-моему, он хочет, чтобы мы вышли, – справедливо заметил Лин. Пятый кивнул. Через минуту они стояли под дождём, с тоской глядя вслед отъезжающей машине. Идти им было некуда, но стоять на одном месте они не решились – боялись привлечь внимание. Они давно заметили, что на улице никто не стоит, за редким исключением. Не принято, что ли?… Это ещё предстояло выяснить. – Идём, Лин, – попросил Пятый. – Куда? – спросил тот с недоумение в голосе. – Отсюда, – подал плечами Пятый. Он тоже чувствовал себя неуверенно. Они вышли из-под козырька остановки и зашагали к домам, стоящим в некотором отдаление. – Надо от дождя где-то спрятаться… – Где? – спросил Лин. – Ты хоть примерно представляешь, где мы находимся? – Не очень, – признался Пятый. – Дорогу я запомнил, но что от этого толку?… Мы же тут ничего не знаем… – Дорогу!… – горько усмехнулся Лин. – Дорогу любой дурак запомнит, чего тут сложного. Холод и слякоть. Они старались идти быстро, чтобы немного согреться. Узкий переулок, в который они свернули, казался бесконечным. По его сторонам тянулись однообразные пятиэтажные скучные дома, заборы, палисадники… Через полчаса Лин сказал, останавливаясь: – Слушай, куда мы бежим?… Да остановись ты, одержимый! Послушай… – Если мы будем идти медленно – мы замёрзнем, – сказал Пятый, но тем не менее остановился. – Мы так и так замёрзнем, – сказал Лин. – Как бы быстро мы не шли. Думай, где можно пересидеть, пока идёт дождь. Ведь это ты у нас имеешь опыт в подобных авантюрах. Что ты делал, когда шёл через Эстен? Куда ты прятался во время дождя? – В кусты, – мрачно ответил Пятый. – Они без листьев, – зло сказал Лин. – Погоди, – Пятый поднял руку. – Может, в какую-нибудь дверь попробовать? Мы их столько прошли, что я и со счёта сбился. Ты не против? – Я-то не против… Вот только как к нам отнесутся?… впрочем, посмотрим, – подал плечами Лин. Подъезд, в котором они очутились, не был образцом для подражания. Грязная лестница, кошачий запах, изрисованные стены, заплёванный пол… Но там было сухо и относительно тепло. Они вошли робко, старясь не шуметь, и остановились на пороге. – Тут, похоже, не живут, – заметил Лин. – Живут. Видишь двери? – Не слепой, – ответил Лин. – Я понял… слушай, мы же ни к кому не пойдём… Просто посидим тут, обсохнем немного. Может, не прогонят?… – Не должны по идее, – с сомнением сказал Пятый. – Ладно. Пока не выгнали – сидим тут… – Пятый, – Лин осторожно сел на ступеньку, – ты вообще как? – Пока ничего, – ответил тот. – А ты? – Рёбра болят. От холода, что ли? – Лин поморщился. – Я спать хочу, Пятый. А ты? – Я тоже, – Пятый сел рядом с Лином. – Поспим по очереди, пойдёт? – Кто первый? – Давай ты. Я посторожу… – Пятый, – проникновенно сказал Лин. – Я до того, как мы попали сюда, вообще не верил в то, что людей может быть так много… И что они… – Спи, Лин. Я думаю, мы разберёмся… Лин не заставил себя просить второй раз. Пятый остался сидеть, Лин же лёг на пол и мгновенно уснул. Пятый прислушался, огляделся… Голоса, смутно различимые, приглушённые… шум дождя… “Кто я здесь?… – подумал он. – Зачем я здесь?… Прости, Лин, прости меня… но я ничего не могу понять. Всё так сложно, а я… Я столь мелок и жалок… Как может быть жалок бездомный и никому не нужный человек… даже и не человек, а вообще Бог знает что… Есть хочется… и пить. Где тут еду взять, скажите на милость?… Лукич говорил что-то про деньги. Только, по-моему, мы с ним в одно понятие вкладываем немного разные толкования. Платить за еду? Абсурд какой-то… впрочем, кто-то, кто тут бывал, тоже что-то такое говорил… жаль, я со старшими почти не общался. Вот Дени… Нет, об этом не стоит. Пока не стоит… Я обязан быть сильным. Ради Лина и остальных. Должен. Просто должен. И буду. Так надо”. Какая же это мука – ничего не знать! Это неправильно, в корне не верно. Дома… как всё было просто дома. До определённого момента. Вспоминать про который не хочется… От невесёлых мыслей его отвлёк звук хлопнувшей наверху двери. Пятый вскочил на ноги, мысленно крикнув Лину: “Вставай!” Тот, ещё ничего не соображая спросонья, едва не свалился с лестницы. – Что? – шепотом спросил он. – Кто-то идёт, – ответил Пятый. – Давай-ка и мы… от греха подальше… Они выскочили под дождь и бросились прочь от дома… – Стой! – вдруг крикнул Лин. – Да остановись ты, паникёр чёртов!… Ты что, хочешь, чтобы мы… как в том лесу?! Стой!… Пятый остановился, тяжело дыша и с непониманием посмотрел на Лина. – Пошли, – твёрдо сказал Лин. – Куда? – В другую дверь. Как это всё называется?… Двери, за которыми коридоры, в которых другие двери, за которыми живут люди. Почти как у нас, только дверей больше… Идём, холодно… Через три дня они уже кое что знали. К примеру то, что подъезды называются подъездами, трамваи – трамваями, и что еда продаётся в магазинах. Только вот как заработать денег они пока не поняли. А надо бы было понять. Голод, пусть и стал для них некоторое время назад более ли менее привычным состоянием, давал о себе знать всё сильнее и сильнее. Они, как неприкаянные, бродили по улицам, спали в тех же подъездах, рискуя заходить туда только поздним вечером, когда люди уже ложились спать… Нужно было что-то делать… или возвращаться назад. Что страшнее – они пока ещё для себя не решили. Вечером третьего дня Лин и Пятый стояли в какой-то подворотне и прислушивались к перебранке, доносившейся со двора стоящего рядом дома. – А меня прям волнует, что он пьёт! – орала, надсаживаясь, какая-то женщина. – И чего? Что ты пришла сюда, курва?! За своего алкаша деньги получать?! Перетопчешься, не обоссышься! Да я лучше кого с улицы позову… Мне чего – это всё самой разгружать? Иди, сказала! – Да подавись ты, сука! – вторая женщина не уступала первой. – Придёт, вот проспится и придёт. И так тебе, стерве, вломит, что перья полетят! Небо с овчинку покажется!… Перебранка затихла. Пятый потихонечку выглянул из-за угла. На заднем крыльце магазина (овощного, как понял Пятый) стояла, пригорюнившись, средних лет полная женщина в синем халате. Неподалёку от крыльца стоял грузовик. Пятый осторожно, как учил Арти, коснулся её мозга. На секунду. Потом он вернулся к Лину. – Рыжий, я понял, как можно подработать денег, – сказал он. – Пошли, – Лин глубоко вздохнул, – умник… О разгрузке они договорились быстро. Всё оказалось столь просто, что Пятый удивился сам себе – как это он не додумался до такого раньше?… Заведующая была несказанно рада, что в такой нужный момент ей подвернулись эти два студента, которые согласились возиться с мешками и бочками не за пять рублей, а всего лишь за три. Отдав Пятому деньги, она сказала на прощание: – Вам когда подработать надо будет, вы ещё приходите… – Хорошо, – кивнул Пятый. – Как сможем. – Ну и ладно, – ответила та. Когда они шли прочь от магазина, Пятый, с тревогой посмотрев на друга, спросил: – Лин, ты как?… – Мне плохо, – ответил Лин. – Я не могу… идти… – Давай ещё немножко… осталась чепуха, на самом деле… полежишь, не бойся… – Нет… – Лин остановился и прислонился к спиной к стене, чтобы не упасть. – Пятый… я что-то совсем… устал… и справа больно… – в его голосе звучало такое отчаяние, что Пятый испугался. – Рыжий, надо идти, – Пятый взял Лина под руку, заставил его пройти несколько шагов… но тут силы оставили Лина почти полностью. Он опустился на колени, прямо на мокрый грязный асфальт. – Лин, ну пожалуйста, – умолял Пятый. – Понимаешь, надо… просто надо… я тебе не позволю, слышишь?… Вставай, рыжий!… давай, давай… Я здесь, я помогу… Лин попытался подняться, но не сумел. Трое суток голодовки, холод, неизвестность… да ещё и тяжеленные мешки, которые они только что грузили… нет сил. Пятый всё ещё пытался что-то говорить, но это было тщетно – Лин сдался. Отчаяние охватило Пятого. Тщетно!… Им не выжить в этом чёртовом городе. Что теперь делать, как помочь Лину?… Так, – сказал чей-то довольный голос рядом с ними. – Идиллия под дождём. Игра окончена, ребятки. Хватит. А то так можно сыграть в ящик. Пятый поднял голову. Перед ним стоял совершенно незнакомый человек, среднего возраста, подтянутый, крепкий, в светлом плаще. Он с улыбкой поглядывал сверху вниз на потерявшего сознание Лина. Как на что-то такое занимательное и забавное. – Сиди тут, я подгоню машину, – приказал человек. – Он не сможет дойти… погоди минутку… Не роняй его в лужу, он, небось, и так простуженный… всё, клади… – Кто вы? – спросил Пятый. – Откуда вы про нас знаете?… – Проект “Сизиф”, мой мальчик… М-да… Четыре куска сахара на стакан чаю… выпить заставлю, не привыкать кого-то заставлять что-то делать… согреть, переодеть… всё с ним будет хорошо. Впрочем, и с тобой – тоже. Всё хорошо… А пари выиграл я, а не Павел… – Какое пари? – спросил Пятый. Ему тоже было нехорошо, но вида он не подавал. – Некоторые думали, что вы не продержитесь трое суток. А некоторые – наоборот… как я… следи, чтоб он не стукнулся… как же хорошо!… Вы молодцы, ребятки! Я с вашей помощью выиграл полторы тысячи рубликов… как одну копеечку… и ещё тыщонку накинет Павел… Шикарно!… Изумительно! – Что всё это значит? – Пятый попробовал было повернуться к мужчине, но тот с завидным проворством вытащил из кармана пистолет. – Не дёргайся, я нервный, – со смехом предупредил он. – И я – не Павел. Мне, на самом-то деле, глубоко плевать на то, останетесь ли вы живы, или нет. Просто я обратил внимание на вашу… гм… живучесть… Сиди смирно! – Я и не собираюсь… – начал Пятый, но мужчина его прервал: – Выходи, приехали. Ты-то думал, что мы часок-другой покатаемся, а? – Нет, я так не думал, – ответил Пятый. – Выноси своего дружка, пошли, погреемся. Только не вздумай шалить, понял? А то… – мужчина выразительно посмотрел на Пятого, тот в ответ кивнул. Придётся пережидать, что поделаешь. А заодно можно разобраться, что тут к чему. Ситуация ему совсем не нравилась. И чем дальше, тем больше. – Идём… как там тебя? – Пятый. – Значит, этот – седьмой, – мужчина удовлетворённо кивнул. – Тебе не тяжело? Дотащишь? Смотри, не надорвись. Мне тут богадельню разводить не охота… Пятый не ответил. Просто не хотелось. С чего тут надрываться?… Лин так исхудал, кожа да кости… Глядя на друга, Пятый представлял в общих чертах, как он выглядит сам. Да уж!… Лин слабо шевельнулся и Пятый прижал его к себе покрепче, стараясь как-то защитить и согреть. “Я постараюсь, рыжий, – думал он. – Я очень постараюсь. Я буду использовать любую возможность… даже этого сумасшедшего с пистолетом. Всё, что можно… чтобы ты выжил”. Лифта в доме не было, на третий этаж они поднимались пешком. Лестничные пролёты, широкие, длинные, были не похожи на лестницы в тех домах, где ночевали Пятый с Лином. Нет, вовсе нет. Этот дом, старой постройки, внушал уважение завидной стабильностью. Пятый прислушался к своим ощущениям и понял, что его настораживало и в тоже время очаровывало. В этой постройке одновременно уживались два начала – светлое и тёмное. Простор и теснота… толщина каменных стен – и ажурная лёгкость кованных лестничных перил. Контрасты… “Какой сложный эгрегор, – подумал Пятый с уважением, – великолепная душа у этого дома”.Он сам удивился себе – откуда подобные мысли?… Чем для него, пришлого, могут друг от друга отличаться местные дома?… – Пришли, – мужчина уже отпирал дверь, – проходи… Пятый прошёл и в полном замешательстве остановился на пороге. Вот это да!… Он не ошибся, этот дом и впрямь был чем-то особенным. От неожиданно нахлынувшего чувства на секунду закружилась голова. Пятый понял, что произошло – он просто ощутил этот дом. Весь, разом. Нет, то, что они на родном Окисте называли домами, домами не являлось. Так, жалкое подобие. А тут!… Статика, но какая! Куда нам, с нашими технологиями… хоть сто технологий примени, а дом от этого уютнее не станет. Скорее, наоборот… – Неси этого в ванную, – распорядился мужчина, стаскивая с себя промокший плащ. – Вон туда, направо… ага… Воду сможешь включить? – Да, – ответил Пятый. Просторно, тепло… неяркий спокойный свет… Пятый усадил Лина на пол, раздел его, затем, включил воду… Бедный рыжий! Лин то ли спал, то ли был в обмороке, этого Пятый понять не мог. Он уложил Лина в тёплую воду. – Сейчас будет получше, рыжий, – тихо сказал он. – Хоть согреешься… проснись, Лин… это я… ну проснись… Лин слабо шевельнулся, по его лицу пробежала тень. Он приподнял голову и спросил, едва шевеля непослушными губами: – Ты?… – Слава Богу… я, конечно я… лежи, я сейчас горячей добавлю, а то остывает быстро… – Чего – горячей?… – не понял Лин. – Воды. – Пятый, где мы?… – Понятия не имею. Постараюсь выяснить в самое ближайшее время, – Пятый говорил шёпотом, еле слышно. – Лин, не особенно показывай то, что тебе стало лучше, понял? Этот человек… – Какой?… – Тот, у которого мы сейчас дома… он, по-моему… ну, мне так показалось… не хочу я с ним связываться… не подавай виду, что тебе лучше. – Мне не лучше… это тебе только мерещится… – Лин поморщился. – Хотя… я уже согрелся немножко… а ты?… – Я тоже, – Пятый отвёл рукой со лба прядь, глубоко вздохнул и выпрямился – во время разговора он наклонялся к Лину, чтобы можно было говорить потише. – Пойду его позову, а то как бы он чего не заподозрил. Лин кивнул. Пятый вышел из ванной и остановился, не зная, где искать их неожиданного благодетеля. Впрочем, идти на поиски не потребовалось – мужчина, услышав звук открывшейся двери ванной сам вышел в коридор. – Ну, как? – спросил он. – Чего ты выполз-то? Не о погоде же поговорить собрался? – Лин очнулся, – сказал Пятый. – Я решил, что обязан сказать вам… – Вот это мне нравится, – довольно покачал головой человек. – Так бы всегда. Пошли… Ты сам как? – Нормально, – соврал Пятый. Совершенно незачем этому человеку знать, что ему хреново. И так обойдётся. – Ага… дело твоё… ну, хорошо, пойдём смотреть… – Хорошо. Как скажите… Лин, когда они вошли, открыл глаза и слабо несмело улыбнулся. Пятый кивнул ему и остановился на пороге. – Ну и чего? – спросил мужчина. – Не утонул пока? – Лин отрицательно покачал головой. – И правильно… пошли, я вам сегодня, так уж и быть, устрою поблажку… только чтобы без фокусов мне, ясно? – приказал он. Лин и Пятый кивнули. Человек вышел. Пятый помог рыжему вылезти из воды, мужчина снова заглянул в ванную, сунул Лину какую-то одежду и они (Лин всё ещё шатало, поэтому Пятый поддерживал его) отправились в комнату. – Садитесь, – предложил мужчина, – в ногах правды нет. Они послушно сели – Пятый на стул подле стола, Лин – в кресло, и выжидающе посмотрели на своего то ли благодетеля, то ли очередного врага. Кто он – они пока не знали, но это, впрочем, должно было скоро выясниться. – По-моему, нам надо представиться, – заметил мужчина, присаживаясь и закуривая. – Меня зовут Роман Сергеевич Шилов, я работаю в проекте “Сизиф”… кем – вас не касается. Скажем так – в научной сфере, вернее… а, была не была. Я – научный руководитель этого чёртового проекта. Это вам что-то говорит? Пятый с сомнением пожал плечами. – Мы слишком мало знаем, – ответил он. – Ну, Пашка даёт! – засмеялся Роман Сергеевич. – Столько лет держать у себя людей – и ничего им не сказать!… В его духе. Вы все эти годы находились на третьем предприятии, и не знали толком, к чему оно приписано?… – Нет, – ответил Лин. – И сейчас не знаем… – Давай расскажу, что ли… Они всё равно ничего со мной сделать не сумеют, кишка тонка. Так вот. Существует научно-исследовательский институт “Савино-4”, смешная такая лавочка… в своё время там разработали несколько моделей того, что вы все называете “рабочими”. На самом деле этот плод труда наших биоинжинеров следовало бы назвать “ублюдками”… – Это мы знаем, – сказал Пятый. – Мы не можем понять другого… как вы сумели нас найти и… – Это смешно до слёз!… Неужели же вы надеялись на то, что вас кто-то выпустит в белый свет вот просто так, погулять, под честное слово?… – Роман Сергеевич снова рассмеялся. – Ну, вы наивные, ребята… За вами эти дни следило столько народу, что у нас с вами пальцев на руках и ногах не хватит, чтобы сосчитать… – Но мы никого не… – начал Лин, но Роман Сергеевич его прервал: – Ты знаешь, что такое “хроническая усталость”? – Лин нахмурился. – Этого тут никто не знает, термин-то западный… Вы просто не в состоянии заметить что-то вокруг себя. Да вы и не пытались, как я погляжу. Народ изнемогал, вы так смешно бегали по городу… Кто-то даже предложил: “Товарищи, а может, напустить на них милицию? Для полного отбития желания…” А эти три рубля!… Да, ребята, вы превзошли все наши ожидания. Но трое суток выдержали, поэтому-то я вас к себе и привёз – спасибо сказать за выигрыш… – Простите, а Алексей Лукич знал о том, что… – Нет, наш честный дурачок чист пред вами, как вода. Он всерьёз надеялся на то, что мы вас выпустим. Хороший он, Лукич… но глупый. Людям верит… – Я тоже верил… раньше… – тихо проговорил Пятый. – Теперь… спасибо за урок. – Не преувеличивай. Это не урок, а так… разминка. Ты просто за это время разучился видеть себя со стороны. Город, мой дорогой – это вам не лес! Таких лиц, как у вас, у нас просто нету. И не было никогда. А глаза!… Это же Божий страх, а не глаза! Ты хоть не пялься так на людей, не пугай… Пятый опустил веки. Немного, но так, чтобы зрачки не было видно. – Так лучше, – похвалил его Роман Сергеевич. – Далее. В такой одежде по Москве не ходят. Это не одежда, это издевательство. Ещё почище ваших глаз и рож. Ясно выражаюсь? – Не очень, – признался немного оживший Лин, – а что не так? – Всё. Это не одежда, это – форма. Даже не форма, а… чёрт знает что. Мало того, что выглядит хуже любых обносков, так она ещё и драная. Вы хоть вокруг себя оглядывались? Или даже не пытались? – Пытались, – признался Пятый. – Вы, вероятно, правы – мы слишком устали для того, чтобы что-то замечать. – Не мудрено. Ладно, обо всём остальном поговорим утром. Сейчас чайку, перекусить, и – спать. Утро вечера мудренее. Пятый кивнул, провёл рукой по глазам… рука дрожала. – Устал? – спросил Роман Сергеевич. Пятый не ответил. Устал… смешное слово. Господи, сколько всего навалилось-то!… А они отвыкли. Отвыкли от информации, от того, что надо ещё что-то делать, кроме как перетаскивать ящики… Нет, так нельзя. Так можно деградировать до уровня “рабочих”… или ещё ниже. Так нельзя, это надо менять… – Да… можно, я лягу? – спросил Пятый. Только сейчас, почувствовав, что они находятся в относительной безопасности, он ощутил, до какой же степени он измучался за эти трое суток. Не ел, спал урывками, замёрз. Сломанные рёбра болели непрерывно, боль не успокаивалась не на минуту. Каждый вздох – укол боли. Мысли путались. – Ложись, – пожал плечами Роман Сергеевич. – Только не на пол, – добавил он, увидев, что Пятый собрался делать. – На кровать. Я вам сейчас чайку притащу, не возражаете? – Спасибо, – ответил Лин, вставая. Он кое-как доковылял до кровати и сёл рядом с Пятым. – Я и представить себе не могу, что бы мы сейчас там делали, – он кинул взгляд на холодное осеннее окно, омытое дождевыми потоками. – А я могу, тут большого ума не надо. Мокли бы и мёрзли, – усмехнулся Роман Сергеевич. – Может быть, – согласился Пятый. – А может, и нет… как знать. – Ты оптимист. – Отнюдь, – отрицательно покачал головой Пятый. – Я просто допускаю возможность того, что мы сумели бы найти какой-нибудь выход. – Сомневаюсь. Впрочем… хотя нет, это вряд ли, – Роман Сергеевич покивал, словно соглашаясь сам с собою. – Не выпустят вас больше, слишком вы дорого стоите, чтобы выбрасывать на свалку… дорогие игрушки, хоть и сломанные. – Это мы ещё посмотрим, – Пятый тряхнул головой, отгоняя сон. – Тем более, что мы не собирались уходить насовсем… – Так это была правда? – удивился Роман Сергеевич. Пятый кивнул. – Я-то, признаться, подумал, что вы просто морочите Лукичу голову. – Я всегда говорю только правду, – отрезал Пятый. – И я никогда… – Хорошо, хорошо, – Роман Сергеевич успокаивающе поднял руку. – Как тебе угодно. Он вышел. Лин и Пятый переглянулись. “И что теперь? – спросил Лин мысленно. – Он нас не намерен выпускать. Скорее всего он просто отвезёт нас обратно”. “Он решил это сделать завтра, – кивнул Пятый. – Я уже посмотрел. И думаю что стоит попробовать немного изменить его решение”. “Как?” “Воздействие, – ответил Пятый. – Я хочу побыть в этом городе ещё. А ты?” “Я тоже, но… ты думаешь, у тебя выйдет?” “Попробую. Всё равно, терять нам уже нечего. По возможности поддержи меня, только не мешай”, “Хорошо, как скажешь, – Лин оглянулся на дверь. – Заговори его. Мне тоже интересно посмотреть, что у него в голове”. Пятый кивнул. Роман Сергеевич вошёл, поставил на стол чайник и три чашки. – Пятый, сходи на кухню, принеси заварку, – попросил он. – А то у меня не хватает рук. – Где она стоит? – На столе, увидишь… и сахар захвати, – Роман Сергеевич зевнул. – Уморили вы меня, ребята… нашёл? – крикнул он Пятому. – Да, – ответил тот, входя в комнату. – Простите, – несмело начал Лин, – я хотел спросить… вот вы… или не вы, неважно… нас тут держат для чего-то. Зачем? Чем мы можем быть вам всем полезными? Пятый посмотрел на Лина с лёгким упрёком. – Ты или дурак, – проникновенно начал Роман Сергеевич, – или я вообще не знаю, кто. Как это – зачем? Ваш запас знаний, ваш профиль работы… они нам жизненно необходимы. Это вы можете понять? Наши технологии несовершенны, им очень и очень далеко до нужной результативности. Я не могу понять, ради чего вы упорствуете. Это просто глупо, если не сказать больше. Вы должны понимать, что… – Я понимаю вас, – ответил Пятый, – но и вы должны правильно понять нас. Даже если отбросить наши моральные принципы, отбросить все чувства и эмоции, останется нечто, способное остановить нас. – И что же это такое? – прищурился роман Сергеевич. – Прежде всего – вы не готовы к тому, чтобы правильно использовать полученные знания. Ваша система… мы с ней, впрочем, знакомы весьма поверхностно, но это не меняет дело… так вот, ваша система не совершенна и не пригодна для использования ни наших технологий, ни наших знаний. А мы… мы не хотим навредить. Ни вам, ин себе. – По моим данным, – жестко сказал Роман Сергеевич, – из своего… гм… мира… вы были то ли высланы, то ли изгнаны за какой-то проступок. Так? – Предположим, что так, – пожал плечами Пятый. – Но это не меняет дело. – Почему же? Ещё как меняет! Да на вашем месте я бы без зазрения совести с потрохами заложил своих соратников, тем более, что обвинение, насколько мне известно, было не заслуженным… – Заслуженным, – ответил Пятый. Лин согласно кивнул. – Вы забываете, что мы, не смотря на то, что являемся вашими… пленниками, если угодно… не потеряли пока что право выбора. Да, мы находимся у вас по принуждению. Да, я могу сказать, что это не просто тяжело, это непереносимо… но это не важно. Ваше право – поступить с нами по своему усмотрению. Наше право – оставить свои знания при себе, не передавать их вам. Вот и всё. – Нет, не всё, – Роман Сергеевич встал и заходил по комнате. – Для чего, скажите на милость, вам это всё нужно? Эти нелепые трагедии, это терпение?… Вы уже доказали, что можете уйти, сумеете, если захотите. Так для чего? Что вы хотите этим доказать? Что вы можете быть несчастными там, где другой человек был бы счастлив? Оставив предрассудки, глупости, фарс… подойдя к ситуации трезво и рассудительно? А? Молчите? Вы там, у себя дома, хоть когда-нибудь были по-настоящему счастливы? У вас хоть есть, что вспомнить? – Я был, – тихо ответил Лин. Пятый промолчал. “Пожалуй, нет, – подумал он, – только я этого не понимал… что ж, спасибо за урок”. – Так что вам мешает просто помочь и нам, и себе? Подумайте… Жизнь – штука короткая, её надо прожить умеючи. Как я, к примеру. Или как Павел. – Совесть нам мешает, – ответил Пятый. – Так просто… и так сложно. Боюсь, вам этого не понять… – Такой уж я дурак, – тихо усмехнулся Роман Сергеевич. – Или не я дурак, а? Ты понимаешь, что Павел вас убьёт? Рано или поздно, но это случится. Ты этого добиваешься? Он жесток, Павел. Жесток и умён. И терпелив. Я почему-то думаю, что он своего добьётся, что он получит от вас то, что хочет. Как говориться: “или-или”. Не страшно? – Страшно, – ответил Пятый. – Но разве это что-то меняет? – Хорошо, дело ваше, – вздохнул Роман Сергеевич. – До утра побудете у меня, а уж утром… не обессудьте. – Нет, – на пределе слышимости сказал Пятый. Лицо его окаменело. – Вы выпустите нас утром из своей квартиры, запрёте дверь и ляжете спать. Сегодня вы постараетесь рассказать нам всё, что необходимо знать для того, чтобы выжить в городе. Мы вас внимательно выслушаем, вы будете очень довольны тем, что вас слушают. Затем вы принесёте нам информацию по городу. В любом виде. – Хорошо… книги… я дам вам почитать… – Роман Сергеевич говорил невнятно, расслабленно, словно сквозь сон. – Раз вы так просите… – Мы не просим, мы умоляем, – прошептал Пятый. – И вы нас понимаете. И хотите помочь… – Хорошо… – Пятый, не переигрывай, – попросил Лин. – Это же не гипноз, ты же себя тратишь… – Ты можешь предложить что-то ещё? – спросил Пятый, отворачиваясь. – Я гипнозом не владею, ты тоже. Я его и так едва удерживаю, он очень сильный… – Давай помогу. – И всё мне испортишь, – огрызнулся Пятый. – Пойди, пройдись по дому, посмотри, что можно использовать, чтобы хоть что-то узнать. И постарайся понять… нет, это я сам. Роман Сергеевич, скажите пожалуйста, за вами следят? – спросил он мужчину. – Нет, – ответил тот и улыбнулся. – За мной не следят. Следят за вами… – И сейчас? – Конечно, – ответил тот. – На улице… в доме напротив, в подъезде… два наших человека… – Это мы решим потом, – ответил Лин. Он стоял на пороге комнаты и держал в руках кучу книг. – Теперь бы только вспомнить, что какая буква значит… – Вот и займись, – ответил Пятый. – Я пока ещё побеседую… с Романом Сергеевичем. Какой это сектор города? – Район, – поправил Роман Сергеевич, – город делится на районы. Понятно? – Понятно. Вы очень хорошо рассказываете. Отлично. Продолжайте. – Это Юго-запад… там на столе есть карта, можете посмотреть… – Хорошо, – ответил Пятый. – Посмотрю, непременно… но позже. Сейчас… посоветуйте нам, что нужно сделать для того, чтобы не выделяться из толпы. – Одежда… манера поведения… у вас всё другое, не похожее на нас… вы не похожи… И лица… такие точёные, странные… кроме того… – Говорите пожалуйста, – попросил Пятый. Лин хмыкнул, он уже вовсю листал книги – видимо, вспомнил алфавит и язык. – Мы слушаем. – Вы слишком плохо выглядите… худые, не сказать больше… это плохо… и это заметно… – Хорошо, – Пятый встал. – Сейчас вы допьёте свой чай и пойдёте спать. Утром вы встанете… скажем, в восемь часов. Проводите нас, запрёте дверь, ляжете в свою кровать и проспите до одиннадцати. Проснувшись вы будите помнить, что мы сбежали от вас… ночью… вы пытались нас удержать, но не сумели. Понятно? – Да, – Роман Сергеевич утомлённо потёр ладонями виски. – Что-то я устал, прямо как собака… вы ложитесь? – Да, – кивнул Пятый. Ему было плохо – очень много энергии ушло на то, чтобы записать этому человеку в память столь подробную и сложную программу. Неимоверно много. Надо лечь… пока есть силы дойти до кровати. – Я прямо сейчас, а Лин ещё почитает, наверное. – Хотел, – кивнул Лин. – Уж больно книги у вас хороши… – Читай, если хочешь, – пожал плечами Роман Сергеевич. И вышел из комнаты. Минуту спустя, когда дверь в комнату, куда пошёл спать Роман Сергеевич, закрылась, Лин захлопнул книгу и раздражённо сказал: – Никогда больше так не делай. – Почему? – спросил Пятый, опускаясь на край кровати – ноги не держали. – Потому, – ощерился Лин, – что это не только неэтично, но и опасно. Ещё бы минут десять… – Три, – Пятый уронил голову на руки, – я совсем выдохся… – Тем более. Он бы вышел из-под контроля… и что тогда? – Ничего хорошего, – согласился Пятый. – Вот именно. Ты в своём уме? Или где? – В своём… Лин, налей попить, – попросил Пятый. – Слушай, чего ты там такого нашёл? – Всё только по делу, – отрапортовал Лин, садясь рядом с Пятым на кровати. – Пятый, ложись, ты что-то бледный. – Ты тоже… Лин, я же просил… – Сейчас, – ответил Лин. – Ты только послушай, что тут написано… – Лин, потом… – Пятый лёг на кровать и вытянулся. – Господи… – Что такое? – Давление… поищи спирт или что-то в этом роде… поскорее… Лин нашёл коньяк. Пятый глотнул прямо из бутылки и снова лёг. – Ну как? – спросил Лин через несколько минут. – Хорошо, – расслабленно ответил Пятый. – Давно так хорошо не было… Теперь бы ещё поспать часок-другой… – Некогда, – ответил Лин. Он уже отложил в сторонку одну книгу и взял другую. – Это я знаю, – Пятый перевернулся на грудь, опустил голову на сгиб локтя. – Жалко, я устал… а то тоже почитал бы… – Погоди, я сейчас, – Лин отложил книгу и присел рядом с Пятым на кровать. – Подними балахон, я гляну… а ещё лучше – сними. – Лин, зачем?… – Пятый на секунду напрягся, ощутив первый толчок тоненького энергетического ручейка, льющегося из руки Лина. – Не стоит… – Ещё как стоит, – заверил его Лин, опуская свои руки Пятому на спину. Одну – на уровень груди, другую – на поясницу. – Лежи тихо, не дёргайся… – Рыжий, не надо, – беспомощно попросил Пятый, но Лин его просто не слушал. Эту штуку – частичное обновление всех каналов, их чистку, они проводили крайне редко – энергии почти что не было, да и детекторы работали странновато, не так, как дома. Да и Дома они этой процедурой не злоупотребляли – там не было повода давать организму такую встряску, не было необходимости. Пятый слабо вскрикнул, напрягся, закусил губу. Да, временами это больно, и даже очень. Временами приятно, словно плаваешь в тёплой воде… Как-то, ещё дома, у Лина спросили – на что похожа чистка? И Лин, который проходил чистку не так давно (обстоятельства заставили), ответил – на секс. И не преминул добавить: довольны? Отчасти Лин был прав. Похоже… но не всегда. Далеко не… – Лин!… Хватит, – голос Пятого сорвался на свистящий шепот. – Не надо!… – Дыши ровно, думай о приятном, – посоветовал Лин. – И расслабься уже сегодня, ты мне надоел… тут осталась ерунда… – Хорошо… спасибо, рыжий, – Пятый дышал часто, неровно. – Уже проходит… – Ну и отлично. С тобой всё хорошо… Дыши ровно, я сказал!… Вот так… Уже отпускало. Пятый расслабился и глубоко и свободно вздохнул. Конечно, энергии не прибавилось – чистка есть чистка, но всё же… так гораздо легче. Как тут, кстати, принято говорить? Долг платежом?… Это мы сейчас. – Ложись, Лин, – приказал он, слезая с кровати. – Твоя очередь. Лин согласно кивнул. Они поменялись местами. Лин перенёс процедуру молча, его почему-то разморило, он засыпал. Потом они допили остатки чая, за три часа управились с большинством найдённых Лином книг. Немного поспали по очереди, снова уселись читать… Ночь пролетела незаметно, утром, часов в шесть, Пятый сказал: – Всё, рыжий, пошли отсюда. Программа у него есть, он, даже если его кто-то будет проверять, скажет, что выпустил нас в восемь. Под любым гипнозом. Поэтому мы с тобой пожалуй, отправимся сейчас. – Нет вопросов, – откликнулся Лин, – кроме одного – как нам отсюда выйти незамеченными? – По логике они ждут нас внизу. Так сказал этот… – Пятый махнул рукой в сторону комнаты. – Значит нужно пробовать верхом. – Это как? – поинтересовался Лин. – Посмотрим, – Пятый зевнул. – Выспаться бы… ты как к этому относишься? – Первым делом, – согласился Лин, – как только найдём подходящее место. Пошли? – Пошли, – согласился Пятый. Чердак они вычислили легко, вышли тоже. Проведённая в тепле ночь повлияла на них прямо-таки сказочно, откуда только взялись силы и решимость. С крыши дома они спустились по пожарной лестнице, расположенной с торца дома, их никто не увидел – было ещё совсем темно. – Лин, что у нас на первом месте? – спросил Пятый, когда они шли по улице. – Одежда, – ответил Лин. – Денег нам на несколько дней хватит. – Ты понял, где её берут? – Обычно – в магазине, – Лин произнёс незнакомое слово медленно, словно пробуя его на вкус. – Магазин… но мы это пока не сможем… – И где? – Пятый, приподняв брови, выжидающе посмотрел на Лина. – Боюсь, что… придётся искать ту, что выкинули. – Ты слово забыл, – подсказал Пятый. – А я запомнил. И хорошо. – Какое слово? – Простое – помойка. Это у них вместо блоков очистки. Так что смотри по сторонам, рыжий, и ищи что-то, что похоже… – На твою комнату, если в ней никто давно не был… – Это мы оставим, Лин, – твёрдо сказал Пятый. – Да как скажешь, – легко согласился тот. – Хорошо. Как тебе угодно… Пятый промолчал. Про Дом ему вспоминать не хотелось. Сейчас это было не только напрочь лишено смысла, но и вредно. Нужно сосредоточится на конкретном деле, а не придаваться ненужным воспоминаниям. Они шли не торопясь, внимательно глядя по сторонам. – Слушай, – оживился Лин, – по-моему, это то, что нам нужно. Вон там… Пятый посмотрел в том направлении, куда указывал Лин. И вправду, это могло пригодится. Какие-то люди выносили к мусорным контейнерам старые вещи. Хлам… но этот хлам показался им сокровищем. – Подождём, – тихо сказал Пятый, останавливаясь, – они сейчас уйдут… – Хорошо, – согласился Лин, – как скажешь. Они остановились, не подходя к вожделенным контейнерам, выжидая. Вскоре люди ушли, Лин обрадовано ткнул Пятого кулаком в бок – пошли, мол. – Подожди минуту, – попросил Пятый. – Не спеши. – Почему? – не понял Лин. – Вдруг вернутся? – Идём, чего ждать?… – Ладно, – сдался Пятый. – Пошли. Возле контейнеров неопрятной кучей были свалены старые, рваные, дурно пахнувшие вещи вперемешку с кусками обоев, каким-то строительным мусором, объедками… – Мерзость какая, – брезгливо сказал Лин. – М-да, – Пятый ковырнул кучу мусора ногой. – Может, пойдём отсюда? – Раз уж пришли, – протянул Лин, – то придётся… – Хотя не хочется. Начнём, – Пятый присел на корточки и потянул на себя ближайшую тряпку. – Что это такое, как ты думаешь? – Что-то женское, – Лин прищурился, всматриваясь. – Тебе не пойдёт, это только для тех, у кого хорошая фигура… – Не продолжай, – попросил Пятый, который понял, что Лин потихонечку входит в раж, – не стоит. – А на это погляди! – Лин уже веселился вовсю. – Какой весёленький рисуночек… ты не находишь? – Не нахожу, – Пятый посмотрел через плечо. – Лин поторопись, на нас и так уже смотрят. – Подумаешь, – отмахнулся Лин. – Пятый, как ты относишься к… – Помолчи, Лин… К ним подошла старуха и бесцеремонно, осуждающе уставилась на них. Они поднялись на ноги, тоже глядя на неё. Лин держал в руках, какую-то неопределённого цвета и размера, тёмно синюю шмотку, Пятый – с пустыми руками, отобранную вещь он положил обратно. – Совсем стыд потеряли, – проговорила старуха. – Скоты какие… – А что такого?… – спросил Лин. – Мы подумали, что это всё выкинули… – А то бы не выкинули, после покойника, – бабка торопливо перекрестилась, – Егор-то… царствие ему небесное… только его… так тут сразу, как вороны… Пятый с удивлением вдруг понял, что старуха плачет. – Простите, – проговорил он, – мы не знали, что нельзя… мы подумали, что если это никому не нужно, то… – Вот!… – старуха промокнула глаза уголком платочка. – Вот то-то и оно!… Никому не нужно… ничего… и никто не нужен… – Извините, – Лин положил с таким трудом найденную тряпку обратно. – Я… то есть мы… это вещи вашего родственника? Старуха отрицательно покачала головой. – Всю жизнь в одном цеху, – сказала она тихо. – Всю жизнь… и дружили… семьями, когда ещё были… те семьи-то… что теперь?… Вон какие детки-то Егорушке достались… как помер – так всё на свалку снесли… недели не прошло… Да мои что ли лучше?… – Мы тогда пойдём, – сказал Пятый, – извините нас ещё раз, мы просто не знаем, как тут у вас принято… мы просто замёрзли, увидели, что… ну, и… – А чего ж вы без польт-то ходите? – старуха посмотрела на Пятого, словно толком только что заметила его. – Почти ноябрь же… – Так получилось, – примирительно улыбнулся Лин. – Мы не нарочно… идём, Пятый, пора погреться. Не знаю, как ты, но я… – Я тоже замёрз, – сказал Пятый тихо. – Сейчас, Лин, погреемся где-нибудь. – А ты это… курточку-то возьми, – совершенно неожиданно сказала старуха, – мне ж не жалко… Ребята вы вежливые, обходительные… Егор в обиде не будет, что я вам позволила… А ты вон ту бери, коричневую, – посоветовала она Пятому. – Давай, не стой… – Хорошо… спасибо. Они уходил прочь, а перед их глазами стояла одна и та же картина – осенний двор, палые листья в лужах, тёмное низкое небо, омытая дождём улица и старая женщина, которая смотрела им вслед… – Не оборачивайся, Лин, – попросил Пятый. – Не надо. Лин кивнул. Они ещё некоторое время шли молча, потом, не сговариваясь, остановились, осматриваясь. Пока всё было спокойно – об их побеге никто не знал, в запасе у них был ещё час, даже при самом плохом раскладе. При хорошем – как минимум четыре. – Уйдём подальше, а потом спрячемся до вечера, – предложил Пятый. – Я хорошо понял, как это можно сделать. – И как? – спросил Лин. – Чердак или подвал, – напомнил Пятый Лину слова Лукича, – мне почему-то по душе второй вариант, первый как-то холодно звучит. – Да, это верно. Я тут прочитал, что все коммуникации обычно… – Лин замялся, подыскивая слова. – Словом, всё, что связанно с обеспечением домов горячей водой, газом и прочей дрянью, находится в подвалах. – А зачем? – спросил Пятый немного невпопад – задумался о чём-то другом. – Как – “зачем”? – удивился Лин. – У них тут все трубы, по которым идёт вода, проложены под землёй. Поэтому подвал и получается… как-то ближе… – Под землёй? – машинально переспросил Пятый. – Глупо. Трубы, небось, из металла? – Ну. – Вдвойне глупо, – заключил Пятый. – Ладно, нам-то что… Пересидеть, отдохнуть… а потом обратно. – Ты и впрямь хочешь?… – жалобно спросил Лин. – Может, не стоит?… – Лин, – Пятый посмотрел на друга, и тому стало не по себе от этого тяжёлого взгляда, – подумай сам, пожалуйста. С чего ты решил, что нас оставят в покое? Нам даже сбежать не дали, это просто чудо, что сейчас удалось уйти… – Не чудо, а кое чьё упрямство, – поморщился Лин. – Не важно. Я предлагаю переждать несколько дней, отдохнуть, а потом… – Пятый вздохнул и тяжко махнул рукой. – Лучше вернуться самим, не заставлять искать себя. Я и так даже думать боюсь о том, что с нами будет после этого всего… можешь себе представить… – Ещё как могу, – ответил Лин мрачно. Они шли по улице, народу всё прибавлялось, поэтому Лин предложил свернуть во дворы, что они и сделали. Примерно через полчаса Пятый остановился, наморщил лоб и принялся осматриваться. – Ты чего? – спросил Лин, останавливаясь рядом. – Дом смотрю… по-моему, вон там как раз то, что нам надо. Лин посмотрел туда, куда показывал Пятый. И впрямь, неплохо. Вход в подвал находился под совершенно глухой, без окон, стеной. Кроме того, вдоль этой стены рос густой, выше их роста, кустарник, правда уже облетевший, но всё же… не так на виду, как в других подобных местах. Дверь была закрыта на тяжёлый навесной замок. Двор, в котором стоял облюбованный Пятый дом, был безлюден и тих. Где-то далеко слышались шумы проходящих машин, людские голоса, а здесь царил покой. – Пойдёт, – оценив ситуацию согласился Лин. – Похоже, неплохо. – Идём… нет, ты лучше постой, а я открою. Ты посмотри, чтобы никто не шёл… – Это тут называется – “стоять на шухере”, – авторитетно заявил Лин. – А ты откуда знаешь? – у Пятого уже не было сил чему бы то ни было удивляться, он приготовился просто послушать. – Во время совершения правонарушения, – авторитетно заявил Лин, – необходим специальный человек, который предупреждает группу преступников об опасности. Это и называется… – А мы просто просили кого-нибудь посторожить, – вздохнул Пятый. – Сколько условностей… – По-моему, их и Доме не меньше, – заметил Лин. – Иди, открывай, потом поговорим. С замком Пятый справился минуты за три – понадобился тонкий прутик, кусочек проволоки и пара рук. “Как тут всё просто, – думал Пятый, – и как сложно одновременно… А сколько всякой бессмысленной, иррациональной ерунды мы увидели за эти дни!… Всего и не вспомнишь… Разве можно так жить – в таком количестве людей, в таком шуме, в такой грязи?… Нет, мне это недоступно… или я просто устал… может, я высплюсь – и всё встанет на свои места?… Впрочем, посмотрим”. – Лин, идём, – позвал он тихо, – всё в порядке… Откуда?… Странно, откуда здесь это?… Пятый проснулся несколько минут назад, и теперь просто лежал, не имея желания вставать. А Лин… Лин стоял неподалёку, вытянувшись в струнку, высоко подняв голову, и слушал. На лице его блуждала слабая улыбка… и выражение крайней заинтересованности. – Рыжий, ты чего? – спросил Пятый. – Тихо, – раздражённо сказал Лин. – Ты только послушай!… И тут Пятый услышал. Музыка, негромкая, приглушенная расстоянием и бетонными стенами. Незнакомая, но приятная мелодия. Довольно замысловатая, между прочим… песня, точно песня. Какой язык?… Пятый на секунду задумался. Английский. Точно. Bat the fool on the hill sees the sun going down and the eyes in his head see the world spinning round… Красиво. Слова смешные… добрые смешные слова… про дурака на холме. “Как в тему! – подумал Пятый. – Прямиком в яблочко… случайностей не бывает”. – Жалко, – с чувством сказал Лин, когда музыка смолкла. – Я бы ещё послушал. – И не говори, – согласился Пятый. – Хорошо… может, нам именно этого и не хватало… – Понятия не имею, чего хватало, а чего не хватало, – задумчиво ответил Лин. – Я скучал… сам того не сознавая, скучал. Когда отнимают главное, перестаёшь думать обо всём остальном. Так всегда бывает. – Только мы про это раньше не знали, – заметил Пятый. Он встал, потянулся. Лин сел на корточки возле труб и запустил руку в тёмное тесное пространство между ними. Пятый подошёл к нему и, повинуясь внезапному наитию, взъерошил Лину волосы. Тот отмахнулся и спросил: – Кто пойдёт за хлебом на этот раз? – Давай я, – пожал плечами Пятый. – Это тебя, если память мне не изменяет, смущали взгляды и прочая дребедень. Мне как-то всё равно. – Вот ещё! Ты скажешь тоже – “смущали”… Просто временами не по себе… – замялся Лин. – Давай я – за хлебом, – решил Пятый, – а ты… просто сходи, прогуляйся. Только ненадолго и недалеко. Пойдёт? – Можно, – с сомнением в голосе ответил Лин. – Кстати, денег у нас осталось – всего ничего, дня на три… – Сколько? – Шестьдесят этих… как их… копеек, вот. На три батона, – Лин рассматривал монетки, что лежали у него на ладони. – Вот уж не думал никогда, что я буду держать в руках деньги… – Непривычно, – согласился Пятый. – Но поправимо. Давай-ка ты их сюда. Я пошёл. – Я куда идти гулять-то? – жалобно спросил Лин. – Ты у нас тут за умного, кажется… подсказал бы, что ли… – Сходи… – Пятый задумался, потом продолжил. – Сходи за ту дорогу, помнишь? Большая такая, много машин… ну, та, что по правую руку, если выйти из-под арки. Понял? – Примерно, – Лин поднялся на ноги, сунул Пятому в руку монетки и покорно пошёл к выходу. – Ты сразу вернёшься? Ладно? – Хорошо. Когда Пятый вернулся из булочной, Лина на месте не оказалось. Пятый пожал плечами, открыл подвал, вошёл внутрь. Есть хотелось, но он всё же решил дождаться Лина. “И где этот паразит шатается столько времени? – раздражённо подумал он спустя полчаса. – Сколько можно?…” Словно в ответ на его мысли на улице, у двери, раздались торопливые шаги. Несколько секунд спустя в подвал буквально влетел запыхавшийся и (это надо же!) чем-то обрадованный Лин. – Пошли! – выпалил он прямо с порога. – Ты хоть согрейся, – посоветовал Пятый. – И поешь… – А, ладно, – Лин махнул рукой. – Пошли, пока не стемнело… хлеб с собой возьми, по дороге съедим. – Лин, куда? – спросил Пятый, но тем не менее вышел вслед за Лином из теплого подвала на промозглую осеннюю улицу. – Я там такое нашёл! – с восторгом сказал Лин, быстрым шагом идя вперёди Пятого, едва поспевающего за ним. – Идём быстрее, пока не стемнело совсем… – Что нашел? – не понял Пятый. – Это так здорово, – вещал Лин, пока они стояли на перекрёстке, ожидая, когда пешеходам загорится зелёный. – Ты представить себе не можешь… как же хорошо, что ты выгнал меня погулять!… Как хорошо!… Там такое – закачаешься!… Там – настоящий лес, представляешь? – Спасибо, – с сарказмом ответил Пятый. – Я уже в том лесу намёрзся, благодарю покорно… – Да я не про то… Там так красиво, ты не представляешь! Идём скорее… пока не стемнело… Они перешли дорогу и словно бы сразу попали в какой-то совершенно другой мирю город кончился, словно отрезанный. По одну сторону дороги стояли дома, хмурые, серые, скучные… а по другую – находился лес, всё ещё не расставшийся с прекрасным осенним нарядом. Великолепие! Даже этим дождливым и холодным вечером оно осталось собой. Буйство красок осени – золото, охра, багрянец… Тихие аллеи, крохотные осколки неба в лужах, спокойствие… нет, это был не совсем лес, а что-то другое… И тут Пятый вспомнил. – Парк, – сказал он. – Я же читал про это… что-то типа окультуренного леса. – Это-то я помню. Я про другое, – они подходили к разветвлению аллей, Лин остановился и, показав куда-то направо, сказал: – Вот! И тут Пятый увидел. Да, пожалуй, ради этого стоило прогуляться и помёрзнуть. Озеро. Чёрная вода и не успевшие лечь на дно золотые листья, гонимые слабым ветром по призрачной глади… Пятый вдруг понял, что же в этом месте столь сильно поразило Лина. Гармония, удивительная гармония темной осенней воды, молчаливых высоких деревьев и темнеющего сумрачного неба. Он стоял неподвижно и смотрел. Это стоило того… – Всё только начинается, – вдруг сказал он. Лин согласно кивнул. – Я понял… Рыжий, ты просто гений. – Я знаю, – довольно сказал Лин, словно озеро было его личной заслугой. – Только не во мне дело. И не в тебе. А в том, что мы с тобою, два хилых дурака, почему-то решили, что в этом мире возможны только плохие события. Так вот что я тебе скажу – радости я тут тоже вижу предостаточно. Погляди, вон мать с ребёнком уток кормят… – Хорошая мысль, Лин. Хлеб я взял. Будешь?… – Пятый спрашивал просто по инерции, сам же он продолжал смотреть, запоминая и привыкая… – Спросил! Доставай. Только сядем… – Хорошо, пойдём. Великолепно, Лин. Я даже немного счастлив… – Я так соскучился по всему, – печально сказал Лин. – Небо, музыка, люди… так всего этого не хватает, что хоть плач. А временами… когда вообще ни про что не помнишь… когда там… когда совсем плохо… становится страшно, что никогда больше не получится ни поскучать, ни потосковать… – Да, рыжий, ты прав. Это – самое худшее и есть. Что говорить… я, к примеру, почти совсем разучился это делать. – Я заметил, – кивнул Лин, – и испугался. Тебе совсем плохо стало тогда? – Да, рыжий. Отчаяние… или нет… – Пятый передёрнул плечами. – Безучастность. И отрешённость. А тут… Жизнь. Какая никакая, а всё же жизнь. Мне почти хорошо, Лин. – А почему почти? – Лин отломил от батона горбушку. – Смерть, Лин. И не важно, когда она была рядом с тобой – давно или недавно. Она была, ты про это знаешь – и всё. Этого довольно, чтобы никогда не быть счастливым. Никогда. Страшно… Она же всё равно есть, подлая. Что ей стоит… – Прекрати, – попросил Лин. – Слушать тошно. Ешь, давай, пока я один весь батон не сожрал… Некоторое время они молчали, каждый думал о своём. Потом Лин робко спросил: – А когда мы с тобой двинемся назад? Или ты решил не… – Давай через неделю, – предложил Пятый. – А пока… раз можно отдыхать – надо этим пользоваться. Так? – Так. вот хорошо-то!… Живём, Пятый. Ешь, сказал! Хорошо уметь помнить не только про боль. Можно теперь помнить про озеро в осени. Через неделю они вернулись назад, на третье. Встреча, конечно, была выше всякой критики, но… тех фатальных последствий, которых ждал Пятый, не наступило. Да, побили. И что с того?… Ведь к этому тоже можно привыкнуть. Это – еще не самое страшное… Ведь можно помнить, что где-то осталось озеро… |
|
|