"Право первой ночи" - читать интересную книгу автора (Красавина Екатерина)

Глава 2

Через несколько минут мы оказались в маленькой квадратной комнате без окон. Стены были обшиты панелями из светло-коричневого дерева. Массивный кожаный диван, два кресла и длинный низкий столик составляли всю обстановку «приемной, для журналистов», как я окрестила это помещение. На диване сидел мужчина, который встал при нашем появлении. Это был президент «Алрота» Викентьев Вячеслав Александрович. Это был мужчина лет сорока пяти — сорока семи, с приятными чертами лица, темными волосами, в которых поблескивала седина, и умным внимательным взглядом. Темно-синий костюм был безупречного кроя и превосходно сидел на нем. Я обратила внимание на изящные удлиненные пальцы красивой формы.

— Вячеслав Александрович, — обратилась к нему пресс-атташе «Отель-Плаза». — Вот журналист из журнала «Планета женщин» Борисова Вера Витальевна и фотограф… — Она сделала паузу и посмотрела на меня.

— Сеульская Аврора Михайловна. Вячеслав Александрович протянул нам руку.

— Викентьев Вячеслав Александрович.

Его рукопожатие было по-мужски энергичным и крепким.

— И что вы хотите? — обратился президент «Алрота» к Верунчику.

— Интервью для нашего журнала. Всего лишь несколько вопросов. И пара снимков.

— Что конкретно интересует «Планету женщин»?

— Нас интересуют аспекты вашей личной жизни, — бодро начала Верунчик. — Поскольку наш журнал рассчитан в основном на женскую аудиторию.

— Я готов. Но надеюсь, ваши вопросы не будут слишком провокационными.

— Нет-нет. Мы не желтая пресса, — с видом оскорбленной невинности сказала Верунчик.

— Хорошо. — И Викентьев сделал жест, приглашая нас сесть. Мы разместились в креслах, Викентьев — на диване. Надежда Игоревна вышла из комнаты, сказав, что она придет через пятнадцать минут.

Верунчик задавала вопросы, Викентьев отвечал на них. В основном он говорил о работе. О семье — скупо. Женат, взрослая дочь. При слове «дочь» я вся сжалась. Но Викентьев не стал развивать семейную тему, несмотря на старания Верунчика. Зато он охотно рассказал о том, что любит путешествовать, объездил практически весь мир, любимое занятие — горнолыжный спорт. Наконец интервью закончилось и Верунчик выразительно посмотрела на меня.

— А сейчас наш фотограф сделает несколько фотографий.

— Пожалуйста.

Я достала из сумки фотоаппарат и дрожащими руками навела объектив на Вячеслава Александровича. Щелк. Щелк.

— Здесь присутствует кто-нибудь из членов вашей семьи? Можно сделать семейную фотографию?

— Конечно. Одну минуту. — Он позвонил по мобильному: — Надежда Игоревна, пригласите сюда, пожалуйста, Анжелу. Сейчас придет моя дочь.

Наступило молчание.

— Вам нравится ваша работа? — обратился Вячеслав Александрович к Верунчику, чтобы заполнить возникшую паузу.

Подруга невольно смутилась.

— Да. Очень, — выпалила она.

Это была сущая правда. Верунчику действительно нравилась вся эта суета, беготня, горящие репортажи, фуршеты. В этой кипящей жизни она находила глубокое удовлетворение. Наши встречи, к сожалению, происходили все реже и реже, но я понимала, что в этом нет ничьей вины: просто жизнь разводила нас в разные стороны. И я оставалась все в большем и большем одиночестве…

— А вам? — обратился ко мне президент «Алрота».

Ну что я могла сказать ему? Что я — самозванка и калиф на час? Фиговый листочек на славном глянце «Планеты женщин»? Все эти мысли пронеслись в моей голове с быстротой молнии, но в ответ я лишь выдавила с натянутой улыбкой:

— Нравится.

— Она у нас недавно работает, — пришла ко мне на выручку Верунчик.

— Это хорошо, когда работа нравится. Есть в чем найти отдых. — В голосе Вячеслава Александровича прозвучали странные нотки горечи.

В комнату входят Надежда Игоревна с Анжелой. Мы все встали.

— Моя дочь Анжела, — представил ее нам Вячеслав Александрович.

— Очень приятно, — в один голос сказали мы с Верунчиком.

— Эти славные девушки из журнала «Планета женщин». Они хотят сфотографировать нас вместе.

— Знаю такой. Неплохой журнальчик.

По одному тону этой девушки я сразу поняла две вещи: она безумно избалована и знает себе цену. Внутренне я всегда завидовала таким уверенным в себе девушкам. Они представлялись мне победительницами жизни. Это для них открывались роскошные бутики и казино, горели огни ночной Москвы и призывно сверкали витрины ресторанов. У Анжелы был капризно-манерный голос и рассеянный взгляд. Всем своим видом она показывала, как ей все в жизни надоело и обрыдло.

— Как нам становиться? — обратился ко мне Викентьев.

— Композиция должна быть интимно-семейной, — встряла Верунчик. — Будет лучше всего, если вы сядете на диван.

Викентьевы сели на диван. Из-под бирюзового платья Анжелы виднелись серебристые шпильки.

— Анжела, наклоните голову чуть вправо. К отцу. А вы развернитесь влево, — командовала подруга. — Аврора! — раздался боевой клич Верунчика. Мне показалось, что сейчас раздастся «пли!». Я нажала на кнопку фотоаппарата. Один раз, другой.

— Я могу встать? — Не дожидаясь ответа, легким пружинистым движением Анжела поднялась с дивана и обратилась к отцу. — Я пойду.

— Подожди, — нахмурился тот. — Мне надо с тобой поговорить.

— Потом. Меня ждет Руслан.

Руслан — это был, наверное, тот самый восточный молодой человек, с которым я ее уже видела.

— С Русланом встретишься после.

— Нет. — Вместо манерности в голосе послышалось щелканье хлыста.

Вячеслав Александрович замолчал, а потом бросил:

— Ладно, иди.

Анжела выскользнула из комнаты, даже не посмотрев в нашу сторону. Очевидно, мы были для нее слишком мелкими сошками, не стоящими никакого внимания.

Викентьев сидел, погруженный в свои мысли. Внезапно он очнулся и посмотрел на нас.

— Я вам еще нужен?

— Нет. Большое спасибо за интервью. Как только оно будет опубликовано, свяжусь с вами и предоставлю один экземпляр для визирования.

— Да-да. Свяжитесь со мной или Надеждой Игоревной. Спасибо вам. — Президент «Алрота» поднялся с дивана и прошествовал мимо нас, высоко подняв голову.

Фуршет был шикарным. — Но я поглощала пищу машинально. Мои мысли вертелись вокруг Анжелы, дочери Вячеслава Александровича. Мне все больше и больше нравилась версия о том, что она — моя дальняя родственница. Этим и объясняется ее поразительное сходство с Никой. Генетика — наука загадочная. Где-то гены дали сбой, и чудесным образом две девушки, находящиеся в дальнем родстве, стали так похожи друг на друга. Ведь бывает же такое! О подобной истории я читала в научно-популярном журнале «Вокруг света». В самом деле, вместо грубиянки Ники неплохо бы иметь такую богатенькую родственницу. Правда, Анжела была порядочной стервой. В этом я не сомневалась. Такие вещи чувствуются сразу. Но богатство, шик и роскошь заставляли меня заранее смиряться с характером потенциальной кузины.

— Ты что в облаках витаешь? — донесся до меня голос Верунчика.

— Извини, — смутилась я. — Задумалась.

— В последнее время ты какая-то странная, — снисходительно заметила подруга.

Но она не знала всех событий, которые обрушились на меня сегодня. Точнее, она не знала их тайных пружин и подводных течений. На какую-то долю секунды меня охватило искушение все рассказать ей. Но в ту самую минуту, когда я уже была готова поделиться с Верунчиком своей тайной, я вдруг отчетливо поняла, что делать этого ни в коем случае нельзя. И об этом шепнул мне внутренний голос.

Домой я вернулась поздно. Все уже спали. Моей сестренки Ники еще не было. Она где-то шлялась со своей компанией. Я проскользнула к себе в комнату и замерла от увиденного. Все было залито сияющим лунным светом. Он был какого-то странного неправдоподобного цвета. Бледно-серебристый с легким зеленоватым отливом.

Я медленно подошла к зеркалу. Посмотрела в него. И увидела себя. Темные волосы, распущенные по плечам, грустные глаза. Складка около губ. Я вспомнила видение в зеркале, так поразившее меня: Ника в бирюзовом платье. Платье, которое я сегодня видела на Анжеле! И в этот момент я поняла, что между всеми этими событиями есть тайная непонятная связь, которую мне обязательно надо разгадать. Видение в зеркале — некий знак того, что я не должна оставлять эту историю в покое. Я должна расследовать ее до конца!

На следующее утро я проснулась бодрой и отдохнувшей. В моей голове созрел один потрясающий план, к реализации которого я и собиралась приступить. Немедленно. Но для этого мне надо было опять обратиться с просьбой к Верунчику.

Выпив кофе, я выслушала ворчание папашки, который соизволил вылезти из-за своей ширмы и разделить со мной утреннюю трапезу. Папашка умел хладнокровно пить кровь и нервы. Я иногда думала, что, если бы был объявлен кастинг на лучшего вампира для съемок в фильме ужасов, папашка наверняка занял бы вакантное место. Уж больно внешность у него была подходящая: маленький рост, большая голова (признак гения, как считает он), рот, растянутый до ушей, и зловещий взгляд из-под очков. Было от чего грохнуться в обморок. Мои подруги и знакомые, когда видели папашку в первый раз, обычно сразу выпадали в осадок и начинали заикаться. Им, наверное, казалось, что они попали в царство злобного гнома, но из деликатности не говорили мне об этом. В общем, они были правы. Например, я томилась в этом царстве уже давно. Но в отличие от героинь волшебных сказок я потеряла всякую надежду, что меня кто-то освободит от власти злобного хозяина. Конечно, я старалась общаться со своим папашкой как можно реже, но сегодня я поняла, что ускользнуть от него мне не удастся. Он пребывал сегодня в приподнято-агрессивном настроении. И готов был разнести в пух и прах все на свете. Для начала он проехался по поводу бездарных директоров фирм, которые отвергали его «гениальные идеи». Они, дескать, бездари и ничего не понимают в компьютерах и программном обеспечении будущего. Я покорно кивала головой (спорить себе дороже) и представляла, как директора фирм крутят пальцем у виска, когда папаша покидает их. Потом родитель перешел на Нику, мол, она стала слишком долго гулять по вечерам и поздно возвращаться домой. Ему не нравится, что она проводит так много времени вне дома и семьи. Я невольно съежилась: мое сердце чуяло, что следующим объектом критики стану я. Мое предчувствие не подвело и на этот раз. Для затравки мне был устроен форменный разнос из-за того, что я не поступила в институт и тем самым не оправдала родительские надежды. О Нике в этом случае не было сказано ни слова. Родители посчитали за лучшее, чтобы она вот уже второй год тратила на профориентацию, как они высокопарно выражались. Проще говоря, била баклуши, потому что определяться с будущей профессией моя сестренка явно не собиралась. По-моему, она вообще была ни к чему не пригодна, кроме того, как шляться в сомнительных компаниях и баловаться наркотой.

Но сейчас речь идет обо мне, и я гадаю, какой еще «криминал» повесит на меня папашка. Наверное, что я мало помогаю матери по дому. Хотя стоять с утра до вечера у плиты — увольте! С детства ненавижу готовить и считаю это самым никчемным занятием. Готовишь час — съедают за несколько минут. И при этом никто «спасибо» лишний раз не скажет. Я попадаю в яблочко! Отец нудит, что я игнорирую домашние обязанности. Меня этот разговор начинает даже веселить! Я не удержалась и невольно прыснула.

— А что здесь смешного? — проскрипел папаша, смотря на меня своими глазами разгневанного гнома. — Отец дело говорит, а ты фыркаешь.

— Да что ты, пап, — откликнулась я. — Как можно! Это тебе показалось.

— Мать горбатится с утра до вечера, чтобы вам копейку заработать, а вы…

— Да ладно, пап. Знаю, знаю. Работу надо искать. Это ты хотел сказать? — Я не выдержала и прервала тягучий поток его слов самым бесцеремонным образом. От неожиданности папашка даже опешил.

— Я… хотел сказать, но ты не дослушала меня… Первейший долг состоит в том…

Я-то знаю, что его хлебом не корми, дай почитать нравоучения. Но сегодня я зарубаю эту возможность на корню.

— Мне пора.

— Куда?

На языке вертелось: «На Кудыкину гору», но я ответила вежливо и чинно:

— Искать работу. Я все поняла, пап. Спасибо за нужные и вовремя сказанные слова.

Он пыжится на глазах и даже становится выше ростом.

— Я рад, что…

— Я тоже. Пойду, а то работодатели разойдутся. До вечера.

Я покинула кухню, ощущая на своей спине недоуменный взгляд папаши. Он явно не понимал, что со мной происходит. А все объяснялось на самом деле очень просто. Мне вдруг все стало безразличным и далеким. Я странным образом предчувствовала, что в ближайшее время моя жизнь круто переменится.

Я поехала к Верунчику без предварительного звонка. Мне хотелось вырваться из дома, пройтись по улице. Не сидеть же с безумным папашкой и слушать его нотации. Верунчика дома не оказалось. Этого я, впрочем, и ожидала. Она, скорее всего, носилась по своим журналистским делам и должна была прибыть только вечером. Впереди у меня была уйма времени. Вот только как им распорядиться, я не знала. Возвращаться домой не хотелось, пойти в кино — я не могла. Не было денег. Мать выдавала мне на карманные расходы такие копейки, о которых и говорить-то было стыдно. Летом я немного подработала, разносив по предприятиям рекламные объявления одной стоматологической фирмы. Но эти деньги быстро кончились. А теперь я сидела на полных бобах. День я провела, слоняясь по магазинам, просто так, от нечего делать. Сейчас магазины стали, как музеи.

Можно ходить и глазеть весь день. Бесплатно. Наглазевшись, я перекусила в какой-то забегаловке бутербродом с сыром и кофе, а потом решила позвонить Верунчику из таксофона. Она уже была дома.

— Можно я заеду к тебе прямо сейчас? Есть одно дело.

— Приезжай. Только ненадолго. Мне еще надо статью писать.

— Я много времени не отниму, — пообещала я. Верунчик выглядела озабоченной.

— Ну что там у тебя еще? Выкладывай!

— Это касается того мероприятия, на котором мы были вчера…

В ответ я услышала протяжный вздох.

— Мне к завтрашнему дню статью об этом слепить надо. Из редакции уже звонили и спрашивали.

— У меня к тебе есть одна просьба… — И тут я запнулась. Я понимала, что со стороны выгляжу безумной нахалкой. Но отступать мне было некуда. — Помнишь, я тебе рассказывала, что моя мать когда-то лечила дочь Викентьева?

— И что? Да, помню. Ты собираешься заняться легким шантажом? — иронично усмехнулась Верунчик.

— Я хочу познакомиться с ним поближе.

— С кем? — вытаращила на меня глаза подруга.

— С главой фирмы. Викентьевым.

— Ну ты даешь! А я-то тут при чем! Вцеплялась бы в него на юбилее.

Я пропускаю ее реплику мимо ушей.

— Устрой меня к нему на работу.

Здесь Верунчик остановилась посредине своей комнаты и в молчании уставилась на меня.

— Послушай, Аврора, я тебя не понимаю. Тебе не кажется, что твоя просьба… несколько странновата? Ты что думаешь, я — друг семьи Викентьевых и хожу к ним по выходным дням в гости? А на досуге парюсь с главой семейства и его дочкой в баньке?

— Я не об этом…

— А о чем?

Я понимала, что убедить Верунчика будет нелегко.

— Ты можешь позвонить ему и сказать, что одна твоя знакомая срочно ищет работу и не мог бы он помочь ей в данном вопросе?

— Ты забыла, что ты — штатный фотограф журнала «Планета женщин»? Тебя что, уволили с работы за пьянство и прогулы?

Верунчик издевается надо мной по полной программе. Но сдаваться так просто я не собиралась.

— Я понимаю, что мои слова звучат дико. Но мне это действительно нужно.

— Что-то раньше я не замечала за тобой склонности к шантажу, — задумчиво сказала подруга, томным движением откинув назад длинные волосы. — Думала, ты — девочка скромная. А здесь, смотри, вцепилась в Викентьева мертвой хваткой. Ну, Аврора, ты просто пантера в прыжке.

— Какая там пантера. Поможешь? — И я с робкой надеждой посмотрела на нее.

— Куда ж от тебя денешься? — притворно вздохнула Верунчик. — Но учти, я ничего не гарантирую.

— Естественно. Я все понимаю. Но я думаю, что все получится.

— Откуда у тебя такая восхитительная уверенность? Аврора, в последнее время ты меня сильно удивляешь.

Но я и сама удивлялась себе. Я не могла толком понять, зачем мне внезапно понадобилось расследовать историю с дочкой Викентьева, так похожей на Нику. В конце концов людей на земле немереное количество. И нет ничего удивительного в том, что кто-то из них напоминает другого… Но мое внутреннее чутье подсказывало мне, что здесь кроется какая-то тайна… А для того чтобы разгадать эту тайну, мне необходимо было проникнуть в окружение президента «Алрота». И я собиралась сделать это с помощью подруги.

Верунчик перезвонила через два дня с радостной для меня вестью. Глава «Алрота» выслушал ее с пониманием (очевидно, он не в первый раз сталкивался с просьбой осчастливить кого-то работой) и сказал, что у него есть вакантное место в канцелярии.

— Так что можешь приступать завтра к работе, — сказала Верунчик, выдержав эффектную паузу.

— А что ты сказала ему насчет моей работы фотографом? Что меня уволили?

— Что ты разочаровалась в ней. И хочешь заняться чем-то более серьезным.

— Отлично! Спасибо, спасибо, спасибо, — пропела я. — За мной торт с первой получки.

— Торт? Я на диете.

— У тебя этих диет по сто раз в году.

— Нет, торт отпадает, — категорически отвергла мой будущий презент Верунчик. — Скоро из командировки приезжает Владик, и я хочу потрясти его своей фигурой. Мне срочно надо похудеть.

— Духи пойдут?

— С недавнего времени у меня на них аллергия.

— Что же тебе подарить?

— Аврора, не будь бездарностью! Пофантазируй, подумай. Подарки хороши, когда они неожиданные. Незапланированные. Так что поломай как следует свою головку.

— Я ее сверну набок, — заверила я подругу. — Все будет о'кей.

— Вот это мне уже нравится. Сразу видно: девушка нестандартная. С такой не соскучишься.

— Тогда договорились. Ой, я так волнуюсь, что не справлюсь с этой работой. Ладно, еще раз спасибо. Пока.

— Да подожди, — завопила Верунчик. — Запиши хоть телефон и адрес куда ехать, ненормальная!

Только я положила телефонную трубку на рычаг, как из кухни выплыла маман с напряженным взглядом. За ней Ника с бутербродом в руке. И даже папашка оказал мне честь: покинул свой боевой пост за ширмой и вырос в дверях большой комнаты.

— Ты устроилась на работу? — спросила маман.

— Да.

— И сколько платят? — Бутерброд отправился Нике в рот. Она работала челюстями, что-то усиленно соображая. Думать моя сестренка не привыкла, поэтому сложный мыслительный процесс сразу отражался у нее на лице. Оно становилось непривычно сосредоточенным и даже с неким налетом одухотворенности.

— Пока еще не обговаривали.

— Где работа? — проскрипел папашка.

— В солидной фирме.

— Там компьютерные разработки не нужны? Если фирма солидная, то они наверняка нуждаются в высококлассных специалистах.

— Я там еще даже не была.

— Не забудь все разузнать, — дал мне поручение «высококлассный специалист».

— Непременно.

— Что же ты не узнала про зарплату? — настойчиво интересовалась моими будущими заработками Ника.

— Завтра все и выясню.

— Впрочем, ты обязательно продешевишь.

— Это почему же?

— Потому. — И она ехидно рассмеялась. — Потому что ты растяпа!

Но я, кажется, уже начала понимать, в чем дело. Моя сестренка просто завидовала мне. Ей позарез нужны были деньги на «дозы», а денег не было. Никины кавалеры не очень-то раскошеливались, а на родительские копейки можно было только купить пару мороженых и сходить в «Макдоналдс» — невинная программа для детей детсадовского возраста. И Ника молча бесилась. Как уж она исхитрялась доставать деньги на свою наркоту, я не знала.

Я сочла семейный разговор законченным и, повернувшись, пошла в свою комнату. Завтра начинался мой первый трудовой день.

В девять утра я уже стояла перед старинным пятиэтажным особняком при полном параде и, досчитав про себя до десяти, нажала на кнопку звонка. Передо мной вырос охранник.

— Вы к кому?

— В отдел кадров.

— Договаривались?

— Да.

— Как фамилия?

Я назвала свою фамилию, он сверился со списком, лежавшим на столе, и пропустил меня через турникет, предварительно объяснив:

— Прямо по коридору, потом налево. И на лифте до третьего этажа. Комната номер пятьдесят пять.

В комнате пятьдесят пять меня ждали. Начальница отдела кадров — полная крашеная блондинка с бульдожьей челюстью — приняла от меня документы и сказала:

— Вы знаете, куда идти?

— Нет.

— Второй этаж. Приемная Вячеслава Александровича. Там и поговорите с Ольгой. Это секретарша Вячеслава Александровича. Она введет вас в курс дела. — При этих словах в глазах блондинки мелькнула искра злорадства.

Ольга сидела за большим черным столом и что-то печатала на компьютере.

При моем появлении она даже не подняла головы, а только процедила сквозь зубы:

— Присядьте. Я сейчас занята.

Я села на кожаный диван и принялась рассматривать секретаршу. Я старалась делать это незаметно. Я знала, насколько людей обычно раздражает пристальный изучающий взгляд. Но, видимо, Ольга все-таки чувствовала, что я присматриваюсь к ней, потому что время от времени она хмурилась и недовольно поджимала губы. Ольга была брюнеткой с коротко стриженными волосами. У нее были четкие, словно вылепленные скульптором черты лица, широкие скулы и широко расставленные глаза. Она была вся четкая, пружинистая и напряженная. Это напряжение я чувствовала всеми фибрами своего тела. Занималась она своими делами довольно долго, я уже притомилась на диване, когда с ее губ слетело:

— Подойди сюда. — Она решила обращаться ко мне на «ты», промелькнуло у меня в голове. Хотя она ненамного старше меня. Ей, наверное, лет двадцать пять — двадцать шесть, прикинула я. Так что вполне логично, что… Свою мысль я не успела закончить, как услышала отрывистое:

— Я не люблю повторять дважды.

— Сейчас, — откликнулась я. Мне все стало ясно: спуску она мне не даст. Как все секретарши, Ольга обладала большим запасом стервозности. И этот запас она собиралась в ближайшее время вылить на меня.

— Как тебя зовут?

— Авророй.

Мне показалось, что она вот-вот фыркнет.

— А меня Ольга Алексеевна. — При этих словах на ее руке звякнул тонкий золотой браслет. Браслет был красивым, с ажурным плетением и вставками из платины.

— В чем состоят твои обязанности, знаешь?

— Нет. В отделе кадров мне сказали, что вы введете меня в курс дела.

Да… сказали… Значит, так. Ты будешь моей помощницей. У компании происходит расширение дела. И поэтому объем работы возрос по всем направлениям. В том числе и в секретарской работе. Будешь помогать мне.

— А где мое рабочее место?

Ольга критическим взглядом обвела приемную.

— Здесь места нет. Вон в той комнате, — кивнула она головой назад. Здесь я заметила дверь в еще одну комнату. — Там стоит стол, компьютер. Будешь перепечатывать бумаги, какие я скажу. И подменять меня в приемной, когда мне понадобится уйти. Все понятно? Что ты кончила?

— Курсы секретарей-машинисток.

Она поморщилась, словно я сказала, что у меня диплом кулинарного техникума или штукатура. У Ольги были светло-голубые глаза, и в данную минуту на меня из них сочились потоки я»да.

— Надеюсь, что с работой ты справишься.

В отличие от нее у меня такой твердой уверенности не было. Я понимала: меня ждут всяческие каверзы и подножки. «Аврора, тебе придется быть начеку, — прошептала я. — Не расслабляйся».

Дверь кабинета неожиданно распахнулась. Я подняла голову. Ольга встала из-за стола и вытянулась по стойке «смирно». В дверях стоял президент «Алрота» и смотрел на нас.

— Это новая сотрудница. Аврора…

— Михайловна… — вставила я.

— Вы уже ознакомили ее с кругом обязанностей?

— Да.

— Ну что же, приступайте к работе. — И Вячеслав Александрович слегка улыбнулся мне. Я почувствовала, что к моим щекам невольно прилила кровь. Я стояла красная, как рак, и не знала, что ответить.

— Постараюсь справиться, — с трудом выдавила я.

— Не сомневаюсь в этом. — Викентьев еще раз улыбнулся и обратился к Ольге:

— Срочных писем нет?

— Нет, но звонили из Барнаула.

— Хорошо. Я скоро вернусь, тогда и доложишь о звонке.

После ухода Викентьева я прошла в свою рабочую комнату и села за компьютер. В узкой, как пенал, комнате еще находился небольшой диван, столик, шкаф и два стула. Ольга нагрузила меня целым ворохом бумаг, которые я должна была напечатать к концу дня. Было ясно: меня решили проверить на профпригодность. А потом с треском вытурить, для начала хорошенько поиздевавшись.

Только я приступила к работе, как услышала телефонный звонок. Дверь была приоткрыта, и я могла спокойно слушать Ольгины разговоры.

— Да… Да как сказать, ни рыба ни мясо, — раздался краткий смешок. Я почему-то подумала, что речь идет обо мне. — Посмотрим. Еще рано о чем-то говорить. Естественно. Конечно. Хорошо, я перезвоню.

Я сидела за компьютером и автоматически набирала текст, а в голове вертелась навязчивая мысль: «Слишком все хорошо складывается, чтобы это было надолго. Скорее всего Ольга вышвырнет меня при первой же возможности. Эта стерва не потерпит никаких конкуренток. Она привыкла быть единоличной хозяйкой в приемной. А тут свалилась я. Как снег на голову…»

Внезапно я услышала мужской голос. И посмотрела в приоткрытую дверь. Около Ольгиного стола стоял тот самый молодой человек, которого я видела с Анжелой на юбилее «Алрота». Я даже запомнила его имя. Руслан. Я стала само внимание. Все, что касалось Анжелы, меня безумно интересовало. Резкий голос Ольги понизился почти до интимного шепота. Очевидно, он был свой человек в приемной, раз они с Ольгой говорили, как старые знакомые.

Неожиданно я встала. Мне захотелось выйти из своего «убежища» и посмотреть на Руслана. Поближе. Что я и сделала.

При моем появлении Ольга скорчила выразительную мину. Нечто среднее между снисходительностью и презрением. Беседа была прервана. Руслан смотрел на меня с немым вопросом в глазах. Со стороны я, наверное, напоминала невоспитанный призрак, явившийся в благопристойное семейство в самый неподходящий момент.

Но мне было плевать на это. Я смотрела на Руслана. Уже тогда на светском рауте я отметила, что он был красив. Настоящей мужественной красотой. В нем не было ничего от смазливых мальчиков с женственными чертами лица, наводнивших экраны телевизоров и рекламу в глянцевых журналах. Но меня интересовала не его внешность. Руслан интересовал меня исключительно в придачу к Анжеле, «как довесок к ней. Пауза затянулась. Во время этого многозначительного молчания я успела заметить хороший дорогой костюм и массивный браслет часов „Картье“. Я заметила марку этих дорогих часов совсем не потому, что являлась специалисткой по предметам роскоши. Просто рекламу часов „Картье“ я видела в журнале „Планета женщин“.

— Это наша новая сотрудница. — В Ольгином голосе звенел металл. — Аврора.

— Руслан, — небрежно бросил молодой человек и перевел взгляд на Ольгу. На этом он счел наше знакомство законченным.

— Еще поручения будут? — обратилась я к Ольге.

— А то, что я тебе дала, ты уже сделала? — с удивлением спросила она.

— Еще нет.

— Почему же ты спрашиваешь насчет новой работы?

— Хочу рассчитать: успею ли справиться сегодня.

— Если ты мне понадобишься, я тебя позову. — И Ольга отмахнулась от меня, как от надоевшей мухи.

Руслан стоял и смотрел в сторону. Наверное, он ждал, когда я освобожу их от своего присутствия. Мне ничего не оставалось, как ретироваться обратно в «убежище». Рабочий день пролетел быстро. Я почти все сделала. Остался только маленький хвостик работы. Я поднялась в отдел кадров и поинтересовалась своим окладом. Оказалось, что мне собирались платить вполне приличные деньги. Четыреста пятьдесят долларов в месяц. Для начала.

Не успела я переступить порог дома, как ко мне кинулась Ника.

— Рассказывай, — свистящим шепотом сказала она.

— Подожди, дай хоть раздеться.

— Давай быстрее. Я жду тебя в нашей комнате. Моя сестренка была как банный лист, так просто от нее не отделаешься, особенно когда она была в чем-то заинтересована. А в данный момент она действительно была заинтересована. Мной. Точнее, моей зарплатой.

Я прошла в комнату и вытянула ноги.

— Уф, может, хоть чаю принесешь? — решила я поэксплуатировать Нику. Ничего, ей это пойдет на пользу. А то она шляется целыми вечерами неизвестно где. А днем отсыпается. Как же, как же. Любимая дочка. Не то, что я — в ответе за все.

Через пять минут Ника вплыла с подносом в руках, на котором стоял стакан чая с лимоном. Я представляла, как Ника второпях резала лимон. Ей не терпелось узнать от меня новости сегодняшнего дня.

— Ну как там, рассказывай!

— Дай чаю попить.

— Ты пей и рассказывай. — Я чувствовала, что еще немного, и Ника взорвется. Долго играть роль пай-девочки она не привыкла. Не тот характер.

— Организация солидная. Размещается в приличном здании. В центре Москвы, — начала я монотонным голосом. — В мои обязаности входит…

Когда Ника собиралась прервать меня, я тут же повышала голос и начинала вещать с новой порцией энтузиазма. Если говорить попросту, я валяла ваньку. Но мне хотелось хоть немножечко поиздеваться над Никой. Сбить с нее спесь. Наконец Ника не выдержала.

— Что ты мне тут соловьем разливаешься. Я все поняла. Сколько платить-то будут?

Я напустила на себя многозначительный вид и сделала эффектную паузу.

— Ну… не очень много. Четыреста пятьдесят долларов. Это на первых порах. А там будет видно.

У Ники отвисла челюсть.

— Вот это да! — присвистнула она. — Здорово!

— Ничего, — согласилась я. — Действительно, неплохо.

Ника подозрительно скосила глаза в мою сторону. В моем голосе она справедливо учуяла некую издевку.

— А ты не заливаешь?

— Какой смысл? — ответила я вопросом на вопрос.

Ника замолчала. Она не знала, как приступить к следующей части своего разговора. Я все это прекрасно понимала, и мне было порядком смешно.

— Я сейчас немножко на мели, — скороговоркой пробормотала она.

«Когда ты была не на мели?» — подумала я.

— Но скоро наклевывается неплохая работенка. Эту песню мы все слышали уже много раз. Время от времени у Ники наклевывались работенки, которые в конце концов оказывались не чем иным, как полным блефом. Каким-то образом она крутилась и доставала деньги. Но скорее всего, случайные кавалеры подкидывали ей на «кайф». А она расплачивалась с ними всем известным древнейшим способом.

— …Я тогда тебе отдам.

— Что отдашь?

— Деньги.

— Ник, ты чего? Я еще никакой зарплаты в глаза не видела. Может быть, завтра меня погонят с треском, а ты уже… планы строишь.

— Я говорю вообще. В перспективе, — спохватилась Ника.

— Посмотрим, — уклончиво ответила я. — Какой смысл делить шкуру неубитого медведя?

— Как называется организация?

— «Ал рот». Ника нахмурилась.

— Знакомое название. — Ника поднялась с дивана, направилась к журнальному столику и раскрыла журнал «Ритмы жизни». — Эта фирма? Смотри. Репортаж о будущем юбилее. Реклама.

— Она самая. Ты журнал, что ли, читала?

— Перелистывала. Значит, ты теперь там работаешь?

— Да.

Вечером Ника, как всегда, смоталась по своим делам. А я осталась одна. Закрывая дверь в свою комнату, я попросила, чтобы меня не беспокоили. Мать посмотрела на меня, поджав губы. Она еще не решила, как теперь со мной обращаться: то ли как обычно, словно с недомерком, то ли с уважением, ведь я теперь «трудящийся элемент». Папашка же на мой первый рабочий день никак не отреагировал. Он буркнул из-за ширмы: «Добрый вечер!» — и больше не подавал никаких признаков жизни. Впрочем, мне это было на руку. Не хватало еще его приставаний и расспросов. У меня совсем не было настроения с ним общаться. Мне хотелось побыть в одиночестве и расслабиться.

Я выключила свет в комнате и села на диван, поджав ноги. Чай уже остыл. Золотистый кружок лимона одиноко плавал в темно-коричневой жидкости. Я сделала несколько глотков и поставила чай обратно на журнальный столик. Я понимала, что у меня начинается новая жизнь. И мне захотелось подойти к зеркалу и посмотреть на себя. Мне почему-то казалось, что со мной за один день произошли какие-то перемены.

Я встала и, подойдя к зеркалу, тщательно начала всматриваться в него. Нет, все осталось по-прежнему. Мое отражение было таким же, как и вчера.

Я направилась к письменному столу и выдвинула третий ящик. Стол у нас с Никой был один на двоих. И ящики стола были четко поделены. Первый — Никин, второй — общий. А третий — мой. Года два назад я стала собирать различные статьи и заметки о зеркалах. Такое у меня появилось хобби. Кто собирал марки, кто картины, а я — информацию о зеркалах. По крайней мере, это было оргинально. Правда, о своем увлечении я никому не рассказывала. Однако у меня всегда было подозрение, что Ника активно сует свой нос в мой ящик. Но с этим я уже ничего не могла поделать. Не пойман — не вор. Папашка, по-моему, тоже грешил излишним любопытством. Держать все под контролем, поучать — его родная стихия.

Я взяла из ящика темно-бордовую папку. Раскрыла ее. В ней хранилось немало любопытного. Включила ночник, висевший над диваном. И мягкий желтый свет лег на страницы. В основном это были статьи, вырезанные из различных газет и журналов. Я принялась перебирать и перечитывать их.

Издавна зеркала считались проводниками в другой мир. Если всматриваться в зеркало ночью, то собственное отражение начинает казаться волшебным. Оно как бы оживает, обретает душу.

Я задумалась. Я всегда чувствовала с зеркалом непонятную связь. Я любила всматриваться в свое отражение поздно вечером или ночью, когда все уже спали. Передо мной проносились странные образы и видения. Я силилась задержать их в своей памяти, разгадать смысл. Но все было тщетно.

Иногда видения настолько реальны, что не каждый может выдержать их. Тогда лучше не испытывать судьбу и не играть с зеркалами. Иначе — быть беде. Оставьте ваше зеркало на время в покое…

Я снова подошла к зеркалу. Иногда оттуда на меня надвигался настоящий Хаос. Я не знала его названия, примет, очертаний. То была Тьма, внезапно окутывавшая меня, как облако. И тогда меня охватывал дикий беспричинный страх. Настоящий Ужас. Я ждала видение, которое уже неоднократно возникало передо мной в зеркале. Но там не было ничего. Только Тьма. Тогда я командовала себе, словно повторяя слова из пособия по дыхательной гимнастике: дыши глубоко, размеренно… Но страх не проходил… Постепенно в глубине зеркала возникло легкое колыханье. Как волны. Вода… Я понимала, что Тьма оборачивалась Океаном, затоплявшим все вокруг. Мне казалось, что вода подступает все выше и выше к моему горлу. И я сейчас утону, захлебнусь в этой безмолвной воде. И никто даже не услышит моего крика. Когда я пристально всматривалась в темную воду, в ней возникали очертания каких-то белых предметов. Слабые бледные контуры. Как будто бы Невидимый Создатель чертил исписанным мелом на черной грифельной доске. Эти очертания были похожи на легкие облачка. Потом облачка становились все более четкими, яркими. Теперь они напоминали большеголовых рыб… И в этом месте все неожиданно обрывалось. А я стояла с бьющимся сердцем, прижимая руку к горлу, словно задыхаясь…

И в этот раз все было именно так. Я стояла и никак не могла прийти в себя. Пока чей-то резкий женский крик на улице не вывел меня из этого столбняка.