"Не имей сто рублей..." - читать интересную книгу автора (Горбачевская Елена)

52. Ожившая легенда

Вдруг всю лирику наших рассуждений и размышлений прервал рев, который возник буквально из ничего совершенно рядом с нами. Мы подскочили, как ужаленные. Особенно я. Слишком уж все было похоже!

— Вот, зараза! — прошептал Сережа. — Надо было хоть какой-нибудь ствол попросить у Бартона!

— Тогда уж сразу — противотанковое ружье, — добавила я. — Неужели же они смогли попасть во время, которое для них является будущим?

— Действительно, непонятно, — только и успел он сказать, как на нашу полянку с шумом, ревом и грохотом, в дыму и снопах искр выкатила команда мотоциклистов.

Слава Богу, не немцы!

Пока они спешивались и глушили моторы, безжалостно разбуженный Санька испуганно таращил глазенки, а мы только молча наблюдали за происходящим. От их компании отделился один парень и подошел к нам.

— Ребята, ради Бога, извините и не сочтите психом! Какой сейчас год?

Наша реакция была настолько нетривиальной, что, похоже, психами они посчитали нас самих. Дело в том, что сразу же спало напряжение и ощущение опасности, вызванное ревом их двигателей, да еще подключилось все недавно пережитое, смешалось с только что высказанным, и мы с Сережей заржали, как два идиота.

Мы складывались пополам и никак не могли остановиться. Глядя на нас, засмеялся и Санька из спальника, а вслед за ним захихикали и мотоциклисты. Только как-то уж очень нервно и напряженно. Сколько времени продолжалось это безобразие, не знаю, но, кажется, я так не смеялась никогда в жизни!

— Похоже, что 92-й, — сообщила я наконец, вытирая слезы. — Что, тоже заблудились в тумане?

Тут до них дошла истинная причина нашего веселья, и они сразу же как-то расслабились, успокоились.

— Ага! — улыбнулся их «парламентер». — Что, правда, 92-й?

— Уверенности, конечно, нет, — ответил Сережа и в двух словах рассказал о пачке от сигарет на сучке.

— Ой, неужели?! — воскликнула одна из девушек, и тут же они радостно загомонили все вместе.

Как оказалось, они отправились покататься и половить рыбку. Буквально на пару дней. Но из-за опасности пожаров их не пускали милиционеры (Я тут же вспомнила обалдевших от нашей прозрачности гаишников), и они решили пробираться окольными тропами через лес, минуя посты. Пока не заехали в туман. Что было дальше — понятно. Все по накатанному сценарию. Только вот как-то 44-й год им миновать удалось, а так где, то есть когда только они не были! Транспорт-то у них более быстрый, чем у нас, вот и успевали смотаться туда-сюда, не растаивая.

— А первый раз как мы испугались! — говорила миловидная полноватая девушка. — Думали, сейчас вот до Нарочи доедем, а попали вдруг в какую-то допотопную деревню, где все при виде нас креститься стали, а кто успел, так попрятались, где только можно. Мы говорим — они нас не понимают, они заговорили — тоже совершенно непонятно, какое-то древнее наречие! А уж как они на наши куртки пялились! Правда, молока дали и хлеба. И даже денег не взяли. Зато о том, что такое бензин, они, похоже, и понятия не имеют!

— Да, похоже, что напугали мы их здорово, — добавил еще один мотоциклист. — Правда, девушки у них там красивые! Особенно одна…

— Которую звали Марией, — добавила как можно более будничным тоном.

Несколько секунд висело гробовое молчание, а потом все разом буквально завопили:

— Как? Почему? Откуда Вы знаете?

И только Сережа снисходительно улыбался. Он ведь тоже неплохо может сложить два плюс два. Так что пришлось познакомить их с Легендой Черного озера.

Луна периодически строила рожи сквозь густые кроны сосен, да иногда шумел в ветвях несильный ветерок. Ребята-мотоциклисты только молча смотрели на еле живой костерок. Еще бы! Не каждый день узнаешь, что еще при жизни о тебе легенды слагают. Да еще такие, в которых ты выступаешь в роли чудовища.

— Но самое интересное было, конечно, когда на этих немцев напоролись, — нарушил молчание наконец высокий светловолосый парень.

— Каких еще немцев? — сразу насторожился Сережа.

— Так вот мы так и не поняли ничего! Попали куда-то непонятно куда. Совсем какие-то древние времена, даже еще этой деревни не было. Просто лес кругом. А погодка — кошмар! Льет, как из ведра! Сплошной потоп, едва не завязли. Только по узенькой какой-то тропочке, наверное, звериной, и удалось выбраться. И тут смотрим — возле самого этого тумана, почти в середине болотной хляби торчат пара или тройка немецких танков и еще каких-то машин. Завязли, видать, накрепко! Мы там надолго не оставались, понятно ведь сразу, что это не наш год, тут же обратно поехали, да только они успели разок вслед стрельнуть. Правда, не попали…

Теперь понятно стало, почему лагерь разведчиков атаковал только один танк в сопровождении грязных и замученных солдат! Очевидно, остальные намертво застряли. Так им и надо!

А небо уже стало светлеть. Довольные мотоциклисты уселись на своих «одноглазых чудовищ» и помчались вперед, в свою родную, привычную жизнь, пожелав и нам успешно вернуться.

…и Система с благодарностью отреагировала на это, подключив его сознание к тем данным, которые все это время были запрятаны глубоко в недрах его сущности.

…Эта была очень древняя планета, которая сформировалась так давно, что в эти времена не мог заглянуть ни один представитель их рода. Если рассматривать линейное время, то, очевидно, на данном участке активизации ее уже не существовало. Но тогда на планете был разум. Система не располагала сведениями о способе его организации, но мощь и сила его были невероятны. Такова, что он мог заглянуть на тысячи, на миллионы лет вперед. И та угроза его существованию, которую он увидел далеко впереди, побудила его создать своих разведчиков, которые могли бы сканировать всю Вселенную в ее прошлом и будущем в поисках стабильных участков, безопасных для функционирования.

Гигантский разум разбросал по всей Вселенной своих посланцев в поисках, снабдив их умением адаптироваться к атмосфере или ее отсутствию, к различной силе тяжести, наделив способностью создавать себе подобных, аккумулировать информацию, восстанавливать собственную структуру от повреждений. Как давно это было, Система не имела данных. Но в ней, куда автоматически дублировалась вся информация индивида, производящего потомка, были сведения о многих и многих родившихся и погибших за это время галактиках и звездных системах.

Так и скитались они по Вселенной, пока один из них не попал на эту планету. И что-то с ним произошло. Во время самого первого деления из-за воздействия каких-то внешних условий планеты на его физическую структуру произошел сбой в Системе, и физическая сущность как самого объекта, так и его потомка стала не просто более уязвимой, она стала полностью зависеть от наличия в непосредственной близости достаточно большого количества жидкости. Правда, такая жидкость была на планете в изобилии, но ни предок, ни потомок уже не могли оторваться от планеты. Им только и оставалось, что созерцать Вселенную в ее развитии. И каждое мгновение своего существования испытывать невыносимую боль от утраты возможностей, от сознания собственной беспомощности.

Потомок не выдержал первым. Его Система, сдублированная с предка, была все же менее устойчивой, не смогла справиться с наличием негативных эмоций такой огромной силы и вышла из строя. После чего и физическая оболочка перестала существовать. И тогда Система предка, запрограммированная на выживание, изменила структуру восприятия существа. Во-первых, вся информация о происхождении и потерянных способностях была разбита на отдельные фрагменты, которые были разрозненным образом запрятаны в самых дальних глубинах его сознания. Во-вторых Система запретила индивиду эмоциональное восприятие событий.

Ей оставался неподконтрольным только тот момент, когда существо созревало до стадии производства потомка. В этом случае приходилось активизировать буквально все ресурсы, использовать, а также дублировать всю имеющуюся информацию. И с этой задачей, заложенной при создании, Система ничего не могла поделать. Единственное, что ей удалось, так это перехватывать управление сознанием индивида в самый ответственный момент деления, а потом, успешно сдублировав не только информацию, но и саму себя, снова рассредоточивать все данные по самым немыслимым участкам структуры существа…

Все это промелькнуло в его сознании в такую короткую долю мгновения, что могло бы показаться фантомом. Но, он знал это, их род не был подвержен восприятию фантомов. И тем не менее он успел все осознать.

И дикая боль пронзила все его существо, откуда-то выплыли эмоции, никогда ранее не испытанные, незнакомые, непривычные — жалость к себе, неизбывная тоска по свободе, страх за своего потомка. Они были так сильны и резки, что он почувствовал, что долго так не выдержит, что его хрупкой структуре грозит разрушение. Но в самое это мгновение он с удивлением почувствовал, что часть его отделяется, сформировавшись в самостоятельное существо, отрывается, раздирая незнакомыми эмоциями всю его сущность. Он переживал такую муку, что готов был отказаться от дальнейшего существования, только бы не терпеть ее больше, но через одно лишь краткое мгновение словно порвалась нить, и боль ушла. Потомок жил самостоятельно! И вместе с ним ушла тоска и мука. И только за самый краешек сознания успела зацепиться мысль, что всемогущая Система снова взяла на себя контроль над его существованием…