"Эпоха пропаганды: Механизмы убеждения, повседневное использование и злоупотребление" - читать интересную книгу автора (Аронсон Элиот, Пратканис Энтони Р.)

БОКСЕР-ФИНАЛИСТ УБИВАЕТ 11 ЧЕЛОВЕК ОДНИМ СВОИМ ВИДОМ: ВЛИЯНИЕ СМК-МОДЕЛЕЙ

Кассовая стойка в местном универсаме покрыта газетами, утверждающими, что они имеют «самый большой тираж из всех газет в Америке» и являются «самыми быстро растущими американскими еженедельниками». Последние выпуски содержат пророчества, подготавливающие нас к жизни в новом тысячелетии1. Экстрасенсы предсказывают, что аномальное изменение мировой погоды принесет обильные дожди в пустыню Сахара; Опра Уинфри, знаменитая телеведущая, избавится от своего друга и начнет встречаться с Крисом Дарденом, обвинителем О. Дж. Симпсона; туннель под рекой Гудзон внезапно прорвет и затопит; инженеры-генетики выделят «ген-компас», с помощью которого нерестящийся лосось направляется к месту своего рождения, и используют это открытие, чтобы помочь собакам и кошкам находить дорогу домой. Безусловно, весьма сомнительно, что большинство этих предсказаний сбудется.[62]

Однако в Калифорнийском университете в Сан-Диего есть социолог по имени Дэвид Филлипс (David Phillips), который с замечательной точностью может предсказывать некоторые поразительные будущие события2. Самое последнее потрясающее предсказание Филлипса: в течение четырех дней после показа по национальному телевидению боя боксеров-профессионалов за первенство в тяжелом весе по крайней мере одиннадцать невинных американских граждан, которые в другой ситуации остались бы живы, будут хладнокровно убиты. Причина: люди усваивают поведение тех, кого они видят и кем восхищаются по телевидению.

Вот как Филлипс пришел к своему поразительному предсказанию. Сначала он составил исчерпывающий список прошлых боев боксеров-профессионалов за первенство в тяжелом весе и исследовал ежедневные колебания уровня убийств до и после каждой схватки. Сделав поправки на влияние времен года, дней недели, праздников и других тенденций, он обнаружил, что уровень убийств существенно повышался на третий и четвертый дни после поединков. Достойно сожаления, что уровень убийств после встречи не снижался ни разу, чтобы компенсировать непосредственные результаты боя. Таким образом, можно уверенно сделать вывод, что большинство (если не все) из этих одиннадцати убитых людей были бы еще живы, если бы не было разрекламированного боя боксеров-профессионалов.

Что еще больше не дает покоя в результатах проведенного Фил-липсом исследования, так это то, что тип человека, убитого сразу после боя боксеров-профессионалов, с высокой степенью вероятности совпадает с типом побежденного соперника. То есть если потерпел поражение молодой негр, возрастало число убийств молодых негров (но не белых мужчин). Точно так же, если поражение терпел молодой белый мужчина, убивали больше молодых белых мужчин (но не негров). Кроме того, воздействие боев боксеров-профессионалов на убийства росло в зависимости от размаха рекламы схватки: чем больше людей знали о данной встрече, тем больше было убийств.

Филлипс выяснил, что модели средств массовой коммуникации способны повлиять и на другие типы поведения. В марте 1986 года четверо подростков в Нью-Джерси заключили договор о самоубийстве и затем выполнили свой план. В течение недели после этого коллективного самоубийства на Среднем Западе при подобных обстоятельствах были найдены мертвыми еще два подростка. Сообщения средств массовой коммуникации, без сомнения, сделали центром внимания замешательство, крайнее волнение и горе, окружающие самоубийство подростков. Но не инспирировало ли на самом деле освещение этих трагедий в средствах массовой коммуникации подражательные самоубийства? Согласно Филлипсу, ответом является однозначное «да».

Как он может быть в этом уверен? Филлипс и его коллеги изучали уровень самоубийств среди подростков после телевизионных сообщений или документальных очерков о самоубийствах. В ходе исследования они отслеживали колебания в подростковых самоубийствах, сравнивая их уровень до соответствующих сообщений и после них. В течение недели после передач рост подростковых самоубийств был гораздо выше, чем это можно было бы объяснить одной лишь случайностью. Более того, чем шире освещалось самоубийство крупными телевизионными сетями, тем выше был последующий рост самоубийств среди подростков. Эти тенденции оставались в силе даже тогда, когда исследователи принимали во внимание все иные возможные причины. Таким образом, наиболее вероятное объяснение увеличения числа подростковых самоубийств после освещения соответствующих событий в средствах массовой коммуникации заключается в том, что подобная гласность на самом деле играет роль спускового крючка для последующих подражательных самоубийств в процессе, похожем на панику, вызванную подражательными отравлениями в 1980-х годах, после того как семь человек умерли, приняв тайленол с цианидом.

Совсем недавно мы стали свидетелями серии убийств в школах в Пирле, штат Миссисипи, Вест Падуке, штат Кентукки, Джонсборо, штат Арканзас, Эдинборо, штат Пенсильвания, Файеттвилле, штат Теннесси, Спрингфилде, штат Орегон, Коньерсе, штат Джорджия и Литтлтоне, штат Колорадо (в школе «Columbine»). Каждая из этих трагедий всесторонне освещалась средствами массовой коммуникации; нередко шокированная и устрашенная нация наблюдала эти убийства в репортажах, передаваемых непосредственно с места события в тот момент, когда они происходили. И хотя журналисты, несомненно, передавали боль и страдание, вызванные убийствами, они также доводили до сведения аудитории и другой факт: убийство одноклассников может привлечь к тебе внимание всей страны и является одним из способов решения жизненных проблем.

Влияние моделей, демонстрируемых средствами массовой коммуникации, на насилие и другие виды социального поведения известно в течение уже почти четырех десятилетий. В начале 1960-х годов известный психолог Альберт Бандура начал обширную лабораторную программу, имеющую целью разобраться во взаимосвязи телевизионных моделей и агрессии3. Так, в ходе его исследований дети наблюдали по телевизионному монитору, как взрослый бьет куклу Бобо — большую пластмассовую куклу, утяжеленную снизу. Когда ее бьют кулаком, кукла падает назад, а затем выпрямляется. В созданной Бандурой телевизионной программе модели били куклу Бобо кулаками, пинали, швыряли, ударяли клюшкой и орали на нее. Затем детям давали возможность играть различными привлекательными игрушками, включая куклу Бобо. Результаты неоднократно показывали, что дети с большой долей вероятности предпочитали делать то, что перед этим видели. Те, кому показывали насильственную модель поведения, были более склонны бить, ударять, молотить кулаками, пинать и швырять куклу Бобо.

Многие последующие исследования подтвердили первоначальные выводы Бандуры. Было доказано, что агрессивные модели влияют на агрессию мужчин и женщин, детей и взрослых; влияют на поведение в лаборатории и за ее пределами и обучают агрессии независимо от того, является ли модель мультипликационным персонажем или реальным человеком, была ли агрессия изолированным актом или частью сложного сюжета, например, телевизионного детектива. Увиденные агрессивные модели заставляли людей пинать куклу Бобо, поражать одноклассника электрическим разрядом, словесно оскорблять незнакомца и причинять вред безобидному маленькому животному4. Как это ни удивительно, но одна из первых телевизионных реклам, нацеленная на детей, появилась в «Клубе Микки Мауса» и предложила для продажи игрушечное оружие Burp («Отрыжка») — стреляющий пистонами станковый пулемет, спроектированный дизайнерами фирмы Mattel похожим на пулеметы, применявшиеся во время Второй мировой войны. Перед Рождеством 1955 года Mattel продал более миллиона пулеметов «Burp», компания быстро выпустила следом серию игрушечных шестизарядных револьверов 45-го калибра, подобных тем, которыми пользуются герои вестернов, чтобы дети, играя, могли воображать, будто убивают своих друзей точно так же, как они видели это по телевизору.

К счастью, моделирование работает в двух направлениях; то есть влияние СМК-моделей может применяться и для обучения просоци-альному поведению. Например, социальные модели использовались для повышения вероятности оказания людьми помощи попавшему в затруднительное положение автомобилисту со спущенной шиной и для увеличения количества пожертвований, брошенных в кружки Армии спасения6. Точно так же модели использовались для обучения ненасильственным реакциям и понижения уровней агрессии в острых ситуациях.

Однако учить — не то же самое, что проповедовать; модели убеждают гораздо более эффективно, чем слова. В серии наглядных исследований Джеймс Брайан и его коллеги воздействовали на детей с помощью взрослых моделей, проповедовавших алчность или филантропию либо осуществлявших то или другое на практике8. Результаты; на детей гораздо сильнее влияло то, что модель делала, нежели то, что она говорила. Этот вывод приобретает повышенную важность в эпоху, когда мэр Вашингтона, округ Колумбия, читает детям нравоучения о вреде наркотиков и впоследствии оказывается пойманным на использовании кокаина; когда помешанные на благочестии политические деятели проповедуют семейные ценности и сексуальное воздержание, а затем неоднократно нарушают супружескую верность, выражая недовольство прелюбодеяниями других; или когда телепроповедники участвуют в недозволенном сексуальном поведении либо прикарманивают деньги с блюда для сбора пожертвований.

Способность моделей убеждать не осталась незамеченной рекламодателями. Тридцатисекундные рекламные вставки заполнены упитанными людьми, похудевшими с помощью правильной диеты; домохозяйками, поражающими мужей чистотой в доме, вызванной рекламируемым моющим средством; молодыми людьми обоего пола, вознагражденными любовью, расположением и престижем всего лишь благодаря улыбке, демонстрирующей вычищенные особой пастой зубы; молодыми парами, добивающимися прекрасной жизни путем применения кредитной карточки; куклами Барби, одетыми по последней моде. Эти модели не просто продают те или иные товары; они также подкрепляют определенные ценности (например, быть стройным, худым — хорошо) и учат конкретному образу жизни (например, домохозяйки должны угождать мужьям, путь к успеху для маленьких девочек — мода и физическая привлекательность, хорошей жизни можно молниеносно добиться, приняв диетические пилюли).

Политики тоже пользуются моделями. Одна из эффективных техник состоит в создании видимости всеобщего одобрения (bandwagun effect) — впечатления, будто бы все поддерживают именно данного кандидата. Политические деятели делают это, организуя крупные митинги, на которых присутствует множество людей, создающих видимость наличия массы сторонников в надежде убедить пока-еще-нейтрального избирателя. Успех в опросах — показатель массовой поддержки — является обязательным, если кандидат надеется добиться капиталовложений в свою выборную кампанию.

СМК-модели эффективны по двум основным причинам. Во-первых, они учат новому поведению. Например, ребенок обучается «деталям» того, как надо стрелять и убивать «подозреваемого», когда смотрит криминальные телесериалы типа «NYPD Blue» о нью-йоркской полиции или «Power Rangers» о рейнджерах. Только что поженившиеся супруги обнаруживают, что хорошую жизнь можно купить в кредит, наблюдая по телевидению, как другие используют кредитную кар точку. Подросток постигает таинство совершения самоубийства или убийства одноклассников на основании репортажа.

Конечно, человек не обязательно будет что-то делать только по тому, что знает, как это делается. Большинство из нас, благодаря просмотру сериала Star Trek («Звездный путь»), знает, как в виде луча приземляться на поверхность чужой планеты или как защитить Супермена от криптонита, пользуясь свинцовым щитом, но маловероятно, что мы когда-либо займемся чем-нибудь подобным. Что же тогда заставляет нас вести себя подобно моделям средств массовой коммуникации? Важный фактор заключается в нашей вере в то, что награда, полученная моделью за данное поведение, достанется и нам. Именно поэтому рекламодатели часто применяют в качестве моделей «точно таких же, как мы», и помещают их в знакомые ситуации вроде дома, работы, школы или универсама.

Это подводит нас ко второй причине, по которой СМК-модели являются убедительными: они служат сигналом, указывающим, что то или иное конкретное поведение является правильным, обоснованным, допустимым и уместным. Посмотрев бой боксеров-профессионалов, человек начинает воображать, что отправить кого-то на тот свет с помощью кулаков — это нормально; известие о самоубийстве подростков или убийстве в школьном здании наводит на мысль, что это может оказаться разумным способом решения жизненных проблем, или что те, кто нас обидел, будут теперь вынуждены горевать о нас или будут мертвы; когда мы видим, как домохозяйка трет пол, мы убеждаемся, что это — соответствующий образ жизни для женщин (но не обязательно для мужчин). Устойчивая диета в виде СМК-моделей может формировать и искажать нашу способность разбираться в том, что правильно и неправильно в этом мире.

Давайте повнимательнее рассмотрим инцидент в средней школе «Columbine». 20 апреля 1999 года Дилан Клеболд (Dylan Klebold) и Эрик Харрис (Eric Harris) убили пятнадцать одноклассников и серьезно ранили еще двадцать три человека. Список убитых мог быть намного длиннее. Клеболд и Харрис подложили несколько взрывных устройств, которые, к счастью, не взорвались. Трагедия «Columbine» последовала за семью другими подобными школьными убийствами. Все они широко освещались в средствах массовой коммуникации. Не эта ли информация о предыдущих школьных убийствах привела к тому, что Клеболд и Харрис убили своих одноклассников? Ответить на это не так просто. Социальная действительность «Columbine», как и во многих школах, складывалась из сосуществования победителей (спортсмены, отличники и активисты класса, капитаны болельщиков) и неудачников (тупицы, варвары, застенчивые, робкие нелюдимы), над которыми, как над Клеболдом и Харрисом, другие нередко издеваются, которых изводят и высмеивают. Быть подростком достаточно тяжело. Когда ты — подросток, над которым издеваются, которого изводят и поднимают на смех одноклассники, остро требуется решение. В этом контексте телевизионное насилие наряду с вездесущностью прославляющих насилие видеоигр, рекомендациями по созданию взрывных устройств в Интернете и освещением в прессе убийств школьников, совершаемых их одноклассниками, учат не только тому, как убивать, но и тому, что убийство способно оказаться обоснованным и уместным способом решить проблему. Что можно сделать? Совершенно очевидно, что можно снизить потребление насильственных СМК-моделей. Но этого недостаточно. Нужно также атаковать источник фрустрации и разочарования, предлагая нашим детям более просоциальные способы решения проблем путем обучения их эм-патии и разрешению конфликтов и превращая наши школы в более гуманное место путем активного сокращения издевательств и грубого обращения и прививая нормы сотрудничества. (Недавно один из нас [Э. А.] написал книгу о бойне в школе «Columbine», где эти рекомендации описаны более подробно.)

Какие характерные особенности делают СМК-модель наиболее убедительной? Большое количество полученных в ходе исследований данных показывает, что модель наиболее эффективна, когда она обладает высоким престижем, силой и властью, занимает хорошее положение в обществе, вознаграждается за поведение, которому предстоит научиться, снабжает полезной информацией о том, как именно следует осуществлять вновь выученное поведение на практике, лично привлекательна и знает, как следует справляться с проблемами жизни. Другими словами, модель — надежный, заслуживающий доверия и привлекательный источник. Задумайтесь на мгновение о рекламе, применяющей модели для убеждения. Держим пари, что люди, появляющиеся в подобной рекламе, обладают большинством, если не всеми этими качествами.

Мгновенная убедительность СМК-моделей, безусловно, известна профессиональным мастерам сферы убеждения, хотя трудноуловимое, но тем не менее важное воздействие таких моделей нередко всеми игнорируется. Например, если бы было известно, что через три или четыре дня одиннадцать человек умрут, возможно, попав в западню в метрополитене, а может быть, и от рук иностранных террористов, нация бы мобилизовалась. Крупные телесети послали бы съемочные бригады и репортеров. CNN вела бы круглосуточный репортаж. Это событие доминировало бы на первых страницах газет. Человек, предсказавший подобное событие, мгновенно превратился бы в знаменитость. Его приглашали бы выступать в программах Лено и Леттермана,[63] высказывать свое мнение в утренних ток-шоу, и возможно, он мог бы превратиться в знатока, которого средства массовой коммуникации просят комментировать любую мыслимую проблему, с которой сталкивается или не сталкивается эта нация.

Но предсказание Филлипса относится не к тем одиннадцати, с которыми страна познакомится лично благодаря освещению события в прессе. Одиннадцать человек, которые будут убиты в результате следующего широко разрекламированного боя боксеров-профессионалов, окажутся, главным образом, безымянными людьми, известными только своим близким. Они умрут не в экзотических местах, а в собственном районе. Они умрут не от сверхъестественных причин, не от аномальной природной катастрофы или от рук безжалостного диктатора. Фактически, причина их смерти не будет установлена сразу, если вообще станет известна. Но они обязательно умрут, и умрут просто благодаря тому факту, что СМК-модели так убедительны.