"Круг одного" - читать интересную книгу автора (Фуллилав Эрик Джеймс)

Пролог

Лос-Анджелес, Калифорния. Май 2040 г.

Бесшумный лифт, преодолев триста этажей, остановился в преддверии дворца удовольствий, имеющего площадь семь тысяч квадратных футов и носящего название «Рай». Купольный потолок изображал синее небо с летящими по нему облаками, хотя снаружи стояла глухая ночь.

— Я от тебя без ума! — простонала обнаженная голограмма, и слезы хлынули потоком между ее неправдоподобно больших грудей. Наркотики здесь поглощались в невероятных количествах — плевать всем было на то, что он, Деррик Трент, полицейский. От секса тут часы останавливаются, бумажником человека можно убить, и гнусный реальный мир погребен далеко внизу, под сотнями миллибаров давления. Глиттеры, искусственные музыканты, сновали по комнатам, то и дело возвращаясь в заглубленный салон, пульсирующий цветом и музыкой. Мускулистые парни в набед-

ренных повязках спешили доставить высокие бокалы с шампанским всем желающим.

Хозяйка заведения, Демарш, встречала гостей у лифта — старая, седая, проницательная и богатая. Половину тех, кто хоть что-нибудь значил в Лос-Анджелесе, можно было описать теми же эпитетами, вне зависимости от наличия на них муумуу[1] из золотой парчи.

— Добро пожаловать в мой мир, — говорила Демарш, предлагая каждому платиновый ингалятор со стимом и наушники.

Клёвая все-таки штука — быть кандидатом на звание детектива, подумал Трент, от ингалятора он отказался наслаждаясь иллюзией ясной погоды.

Полицейского капитана он углядел сразу — тот скрылся в задних комнатах с классной брюнеточкой. Капитан этот и был неофициальной причиной пребывания Трента в «Раю».

— Ты, конечно, слыхал об этом заведении — теперь поглядишь сам, — сказал ему начальник отделения, когда он заступил на смену. Вот так-то. В такие места не всякого пускают. Это его первое приобщение к настоящей жизни — золотой щиток детектива будет его, если он докажет, что умеет, когда надо, смотреть в другую сторону.

Задача — увести капитана, пока у того сердце не отказало, и воспользоваться кардиостимулятором, если будет поздно.

lt;состояние объекта?gt; мысленно произнес Трент. Мини-компьютер, спрятанный у него под волосами, передал его вопрос в засекреченную сеть связи.

lt;можно не беспокоитьсяgt;, ответил диспетчер. Трент провел пальцами по шее, проверяя, поднят ли воротник. Незачем, чтобы кто-то здесь заметил крохотные гнезда с проводками у него на затылке, незачем, чтобы поняли, что он здесь не просто так.

Какая-то женщина, протолкавшись к нему, ухватила его между ног и потащила танцевать, кто-то сунул под нос ингалятор. Он отвернулся, и голограмма с распростертыми объятиями прошептала: «Я от тебя без ума!» Загробная жизнь зовет, с ухмылкой подумал Деррик Трент.

Демарш, поблескивая серыми глазами, вошла в одну из задних комнат. Пятнадцать женщин, толкущихся у помпезного банкетного стола, разом оборвали болтовню, только Хлоя напоследок запихнула в рот здоровенную креветку. Демарш оставила это без внимания — в конце концов, это ее особый персонал.

lt;двести платных гостей на данный момент, пятнадцать дармовыхgt;, доложили ей по сети.

— Девочки, прошу минутку внимания. — Брюнетки, блондинки, рыжие — не в этом суть. Она смотрела на них и видела цвет денег, своей потенциальной прибыли.

lt;как насчет дополнительного персонала?gt;

— Я хочу напомнить вам, зачем вы здесь, — тихо сказала Демарш, посмотрев каждой в глаза. — Вы должны улыбаться мужчинам, заговаривать с ними, проявлять к ним интерес. Секс они могут получить дешевле и проще — существует миллион способов ввести его им в мозг. На то здесь есть другие. Вы должны сделать так, чтобы они захотели вас. — Она обвела взглядом комнату. lt;пока не надо, прогноз хороший, можно получить недурной доходgt;

— А с женщинами как быть? — спросила Дженни — она была новенькая.

— Женщины, — с холодной улыбкой ответила Демарш, — приходят сюда с интересующими их мужчинами. Вы — их средство к достижению цели. Гости могут ревновать, могут скучать, но все они — люди состоятельные. Этим и руководствуйтесь. lt;матильда и эдуардо еще не пришли?gt;

Дженни продолжала смотреть вопросительно. lt;нет покаgt;

— Разумеется, — с легким смешком добавила Демарш, — ты всегда можешь применить свои таланты в другом месте, если тебе трудно приспособиться к нашим правилам.

О нет, мысленно произнесла вся группа к удовлетворению Демарш.

Только «Рай» дает нужный уровень. Все эти женщины вдоволь нахлебались вольной жизни — слишком многим из них в реальном мире грозит психический срыв или смерть. И об этом можно лишь пожалеть, учитывая их уникальные способности.

— Постройтесь-ка, девочки. Дайте взглянуть на вас перед боем.

Нервные смешки из пятнадцати безупречно накрашенных ртов. Демарш быстро, но внимательно оглядела всех: одной велела подправить макияж, другой сменить позу, третьей поправить волосы, чтобы скрыть разъем на шее.

Осталась только новенькая, Дженни. Демарш окинула ее критическим взглядом. Хороша штучка: высокая, пять футов девять дюймов, водопад белокурых волос, зеленые глаза и фигура как с обложки «Космополитэна». Такие могут оказаться очень нестойкими, если заставить их использовать свой талант по максимуму.

— Превосходно. — Демарш провела рукой по прозрачному шелку блузки, задев ногтями твердую грудь под ней. Дженни вспыхнула.

— Спасибо.

— Для тебя у меня сегодня особое задание, милочка. Тебе правда приходилось играть в «лошадки», а? Не надула ты старушку при собеседовании?

— Я ведь прошла все тесты, и рекомендации мои вы проверили.

— Угу. — Демарш привлекла девушку к себе, ощутив гладкую кожу под шелком, и шепнула ей на ухо: — Пятьдесят тысяч. Особый заказ. Только для тебя.

Дженни, отстранившись, повторила:

— Пятьдесят? — Огонек в ее глазах не обманул ожиданий Демарш, и та с улыбкой кивнула.

— Это, конечно, лишь часть гонорара, хотя и щедрая.

— Можно спросить, какова общая сумма? Демарш, продолжая улыбаться, покачала головой.

— Нельзя. Никогда больше не спрашивай об этом. — Она посмотрела Дженни в глаза, спокойно, без угрозы. Остальные девушки переминались у закрытой пока двери в салон, ревниво поглядывая на них. Дженни посмотрела на Хлою, нервную, взвинченную — того и гляди перегорит, аж паленым от нее пахнет, — и вернулась к стальному взору Демарш, заметив красноречивый изгиб левой брови. Известно, что девушки порой исчезают из «Рая» — и некоторые спускаются с трехсотого этажа без лифта, прямиком в ад.

Дженни кивнула, признав свое поражение. Старая сука! Но бизнес есть бизнес.

lt;нам светит пол-лимона, не меньшеgt;

— Хорошо, — сказала Демарш, обращаясь как к голосу у себя в голове, так и к Дженни. — Девушки, сегодня у нас бал-маскарад. Так будет еще веселее, правда?

В ответ раздался согласный хор нервных восклицаний.

— Держись поближе ко мне, — сказала Демарш Дженни, распахивая двери.

Деррик, оттесненный в угол салона, где грохотал в стиле техно-бит какой-то старый шлягер, увидел, как появилась Демарш в окружении пятнадцати самых красивых на планете женщин. Они выступали в такт рокочущему басу.

Он разинул рот перед этой недоступной красотой, остро ощутив свою финансовую несостоятельность.

Эх, будь он богат… Тут он увидел ее. Блондинка, зеленые глаза, высокая — обалденная, словом. Через микропроцессор у себя в голове он запросил диспетчера: lt;глянь на список демаршевских кобылок, блондинка, пять девятьgt;

lt;сейчасgt; Блондинка скромненько вышагивала за Демарш. И где только старушенция берет таких красоток?

Девушка вежливо отшивала подходивших к ней мужиков. Стало быть, она не простая шлюха. «Лошадка», наверное.

lt;блондинка с такими данными не значится, новенькая, должно бытьgt; Она подняла к искусственному небу ясный, ни на чем не сосредоточенный взор. И Деррику Тренту показалось, что какая-то его часть отваливается прочь, точно обгоревшая кожа…

…и он понял, что хочет ее, чего бы это ни стоило. Он стал проталкиваться к ней.

В это же время Дженни увидел другой. Он был в маске и загодя получил приглашение на демаршевское шоу. В отличие от Деррика Трента он вполне мог заплатить двадцать тысяч за вход.

Как будто дело только в деньгах…

Он разглядывал девушку, пока Демарш обхаживала то одного гостя, то другого. Его сознание автоматически потянулось к ней, но он сдержал себя.

Еще рано. В этот миг он ясно разглядел, что готовит Демарш для Дженни.

Да, вот как ее зовут. Дженни. «Лошадка». Телепатка, как и он, но не настолько сильная. Он пригладил свои черные волосы и поправил маску. Чувство подсказывало ему, что эта Дженни — нечто особенное. Нельзя допускать, чтобы Демарш с ним заговорила, нельзя встречаться с девушкой на таких условиях.

Его время еще придет. После. Он закрыл глаза, смакуя ее красоту, ее могущество, власть над жизнью и смертью. Любовь, желание нахлынули на него, включенные чем-то в его мыслях — чем-то, спрятанным так глубоко, что он боялся этого касаться.

Быть может, «Рай» все-таки подарит мне чудо. Он чувствовал, как бурлит его возбужденный разум, чувствовал необходимость успокоить свой страх.

Мысленно он привлек к себе какую-то женщину, одну из греховного множества. Звали ее Элизабет. Он оглянулся через плечо на Дженни и с улыбкой взял сознание Элизабет в свое, как кусок угля в руку. Он стиснул в пригоршне ее убогий умишко и ослабил хватку. Он посмотрел ей в глаза, видя все, что есть у нее в голове, и то, что он сам поместил туда потехи ради:

У следующего, кого встретишь, возьми в рот, в рот…

Он отпустил ее и тихо отошел в другой угол.

Деррик, подойдя ближе, расслышал слова Демарш:

— О, сенатор, как вы кстати! — Она краем глаза приметила полицейского и сперва приняла его за обычного безбилетника, но ее помощница опознала его и вычислила его связь с полицейским капитаном, который успел уже употребить не меньше трех девочек из тех, кого она держала для обычного секса. Трент терпеливо околачивался поодаль, пока она приветствовала более значительных гостей.

Я его нисколько не интересую, поняла она вскоре, — однако сенатор впрыснул себе стим под самым носом у Трента. Чертов легавый подключен — возьмет еще и запишет всю сцену для потомства и для пользы своего банковского счета. Обернувшись к Дженни, она кивнула на Трента.

— У тебя появился поклонник.

— Нищие меня не интересуют, — пожала плечами та.

— Пожалуйста, уведи его от меня. Сплавь подальше и сразу возвращайся.

Дженни, нахмурясь, ухватила за руку изумленного Трента.

— Эй ты, пошли потанцуем.

С виду он был ничего, но танцор никакой. Ему бы сбавить фунтов двадцать — поменьше налегать на пончики в патрульной машине.

— Как тебя звать? — прокричал он.

…И говорить с ним не о чем. Она не ответила, покачиваясь в такт грохочущей музыке.

Он придвинулся поближе, проделав довольно сложный маневр, и положил руку ей на плечо.

— Я спросил, как тебя звать? Она стряхнула его руку.

— Это не «Ласкай меня». Это другая мелодия. Он смотрел на нее, раздраженный и зачарованный одновременно.

— Ты красивая.

— Угу. А ты легавый.

— Разве тебе не нравятся парни с оружием? Для защиты, к примеру.

— Ну и от чего же ты нас сегодня защищаешь?

— Да так. Услуга вышестоящему офицеру. Пригодится по службе.

Пялится на мою грудь, подумала она и повернулась к нему спиной.

Он хлопнул ее по плечу, и она неохотно обернулась.

— Я так понял, ты здесь работаешь?

— Допустим. В данный момент сверхурочно.

— Ну и как тебе? Здесь, я хочу сказать.

Еще один придурок, который хочет меня спасти.

— Ничего, на жизнь хватает. — И она посмотрела ему в глаза, пресекая дальнейшие расспросы.

— Дженни, — произнесла Демарш позади. Все, пора работать.

— Пока, ковбой, — бросила она через плечо.

Демарш увела ее в один из множества отдельных номеров. Приглушенный ритм музыки утих совсем, когда Демарш закрыла за ними звуконепроницаемую дверь. Эта глухая изоляция вызвала у Дженни первый приступ мандража, всегда одолевавшего ее перед сеансом.

Демарш включила свет, и Дженни увидела стандартную ездовую обстановку: две низкие кушетки с обилием подушек и набор наркотиков на серебряном подносе. Тонкий, как вафля, терминал с двумя дисплеями — осциллоскоп, как называла его Дженни, с наушниками для нее и для клиента. Нейронный интерфейс.

Демарш, стоя у закрытой двери, сказала:

— Разденься, пожалуйста.

А вот это уже не по стандарту. Совсем не по стандарту. Клиентам «лошадки» тело ни к чему. Они проникают к ней в мозг через интерфейс и разделяют с ней ее сознание в реальном времени. И ее, Дженни, всегда хотят, потому что она красивая.

— Зачем это? — …красивая и доступная, как может быть доступна только «лошадка», хотя она и занимается «этим».

— Через полминуты сюда войдут пятьдесят тысяч кредиток. Если они не увидят того, что хотят, они выйдут, — с холодной улыбкой пояснила Демарш. — Давай-ка произведем хорошее первое впечатление. — Она ждала. Дженни колебалась. — Не думаешь же ты, что им нужна обычная процедура?

Гонорар в десять раз больше обычного — а от нее, как видно, потребуют в миллион больше. Стоит ли одно другого? Дженни всегда ценилась высоко. Люди хотели получить доступ в ее мозг и дать волю своим грязным мыслям, питаясь ее эмоциями. Потом остается черный осадок, остаются следы гнусных фантазий — их не смоешь, как сперму нежелательного партнера. Она терпела все это за плату — но так еще никогда не было…

Демарш посмотрела на часы и подошла к подносу.

— Не хочешь расслабиться немного?

Дженни покачала головой. Наркотики с ездой не совмещаются.

В дверь постучали — тихо, но настойчиво.

Ты пришла к Демарш потому, что она может тебя защитить. Раздвинь ноги и сделай «это». Такова цена безопасности.

Помнишь свой последний опыт «на воле»? Этот псих хотел побывать в женщине изнутри — так он сказал.

А потом — сюрприз! Он зарядил револьвер одной пулей, вложил ей в руки, заставил покрутить барабан, приставить револьвер к собственной голове, чтобы ощутить ее страх — страх женщины, ненавидящей оружие. Изнутри.

Заставил ее спустить курок. Клик! Что, сука, страшно?

Второй раз. Да, тебе страшно — до тошноты, так, что обоссатъся можно.

Третий раз. Странное чувство на краю гибели. Как будто она способна уничтожить его в то самое время, когда ее палец снова жмет на спусковой крючок, когда она подходит все ближе к собственной смерти.

В то самое время, когда она знает, что револьвер выстрелит, если она спустит курок в четвертый раз.

Демарш смотрит на Дженни. lt;вели хлое прийти в комнату номер семьgt; С новичками никогда не мешает подстраховаться.

Пятьдесят тысяч. Дженни быстро расстегнула блузку, сбросила юбку. Сняла трусики.

Демарш открыла дверь.

— Матильда! А это, наверное, Эдуардо, да?

Они вошли, и Демарш убавила свет. Матильде на вид не меньше семидесяти — кожа на лице натянута так туго, что она смахивает на увешанную драгоценностями горгулью. Они с Демарш облобызались — Матильда при этом опустила свою черную полумаску.

Эдуардо массивен, не меньше шести футов двух дюймов ростом, у него скульптурные мускулы, и он смазлив до отвращения. Старая кляча со своим мальчишечкой. У Дженни возникло нехорошее предчувствие.

— А это Дженни, — проворковала Демарш, мысленно отдав команду прибавить свет у Дженни над головой — так, самую малость.

Эдуардо ухмыльнулся. Матильда обошла Дженни кругом, царапнув ее голые плечи своими острыми ногтями.

— Демарш, — сказала она, закончив осмотр, — ты превзошла саму себя. Правда, Эдуардо?

Эдуардо расстегнул липучку на своих очень тесных брюках. Его внушительный аппарат находился в полной готовности. Матильда погладила его своими скрюченными пальцами.

— М-мм, как славно. Она нам подходит, Демарш. Подходит.

lt;не надо хлою — пусть возвращается в салон gt;, передала Демарш по сети.

Вот паскудство! Матильда, держа Эдуардо за член, подвела его к Дженни, заставила ее расставить немного ноги, чтобы потереть головку о ее белокурые завитки.

— Ну что, начнем? — спросила Матильда. Демарш посмотрела на Дженни. «Это последний шанс, — говорил этот взгляд. — Ты знаешь, что будет дальше». До прихода в «Рай» Дженни миллион раз задавала себе вопрос, насколько мерзко «это» может быть.

Это очень плохо, Джен. Так же плохо, как в четвертый раз спустить курок. Такова цена безопасности.

— Надеюсь, у него все прививки сделаны. — Слабая попытка увильнуть. Матильда смеется.

— Это «Рай», дорогая. Кто хочет рискнуть, идет в Южный Централ.

Дженни покорно села на кушетку. Демарш задержалась у двери:

— Если еще что-нибудь будет нужно — зовите. Матильда улеглась на другой кушетке и надела наушники. Дженни взяла свою пару, ожидая, когда техника заработает. Эдуардо, здоровенный, как слон, начал снимать рубашку, не сводя глаз с Дженни.

Дженни легла. Для «лошадки» она сильная, но ей, как и всем «лошадкам», необходима нейротехника для лучшей передачи и усиления природных телепатических способностей. Это не то что обмениваться информацией, записанной на компьютерный чип.

Это лучше. Гораздо лучше.

Она закрыла глаза, чтобы не видеть Эдуардо, чтобы отогнать вкус желчи во рту, и стала ждать, когда сменится фаза.

…когда в нее войдут…Она затаила дыхание, и старухино дыхание подключилось к ней. Мысли у Матильды были сухие, как опилки. Дженни посмотрела на соседнюю кушетку, на дряхлое тело Матильды, исполняющее теперь лишь самые необходимые жизненные функции.

Матильда засмеялась у нее в голове.

Снова стать молодой — какое чудо! Руки Дженни двинулись от грудей вниз, к бедрам. Мне нужно исследовать это тело, дитя.

Эдуардо, склонившись над ней, поцеловал ее в губы и провел языком по шее. Матильда вскрикнула в экстазе, как током ударив ее.

Эдуардо вложил ей палец между ног, проверяя, готова ли она к этой пародии на страсть.

Но она не была готова.

Он начал ласкать ее, и Матильда, взвизгивая, заставила ее выделить шелковистую влагу, раздвинуть ноги перед Эдуардо, Матильда кричала: трахни меня, трахни, трахни! и Эдуардо лег на нее…

Снова! Плохое повторяется снова! Чужой запах в ноздрях… Дженни оказалась в самом темном углу своего сознания. Волосы подлиннее, тонкое, как лоза, тело, не такое тяжелое, но еще более настырное, то, что он намерен сделать, бьет колоколом в мозгу, горячее дыхание Эдуардо на шее, его тяжесть сверху…

Стоит заплатить столько, чтобы снова стать молодой, — твердит Матильда, подтягивая колени Дженни к груди.

Я плачу тебе за это, сука, раздвинь ноги…

Нет! Мне плохо!

Я плачу тебе за это! Но то, плохое, сильнее, страх сильнее. Его не одолеть.

…пересекается какая-то черта, и что-то с хрустом надламывается в ней, сотрясая ее до основания. Инстинкт побуждает Дженни бороться, помешать Эдуардо в последний момент. Она выскальзывает из-под него, скатывается с кушетки. Инстинкт сохранения чего-то большего, чем она сама…

Ты моя! Я тебя купила! — гневно пролетает по ней. Дженни тянется к прибору, преодолевая сопротивление своего тела — собственные мускулы не повинуются ей.

Не надо, не делай этого, я хочу его! НЕТ!

и голос Матильды уходит, превращаясь в слабое эхо, — Дженни выключает прибор, изгоняя Матильду из своей головы.

Двинув коленом в пах Эдуардо, она хватает свою одежду. Эдуардо рвет блузку из рук.

Матильда начинает шевелиться, сжимает руками свои морщинистые ляжки, подтягивает колени к груди, стонет…

Дженни, шатаясь, выходит из комнаты.

Он увидел, как она влетела в салон, точно из пушки. Увидел и улыбнулся под своей маской. Сквозь порванную блузку виднелось голое тело. Он открыл ей свое сознание, напрягаясь, чтобы расслышать ее среди невнятных чужих мыслей, — и внезапно обрел ее. В один миг он узнал все ее тайны, под напором которых разом рухнули ее нестойкие защитные сооружения. И сам утонул в этом потоке — так велика оказалась ее сила. Утонул с головой. Жуткое ощущение.

Плохое.

Вокруг нее создалась суматоха. Какая-то старушенция сердито пихнула локтем Демарш, и та хладнокровно оглядела комнату. Он отыскал мысли этой парочки, словно соломинку в стоге сена, и все понял. Дженни пыталась спрятаться среди танцующих.

Он занял место на площадке и мысленно позвал ее к себе.

Она замешалась среди танцующих пар, думая, как бы половчее уйти отсюда. Демарш, наверное, уже ищет ее.

Она налетела на какого-то мужчину в маске. Он взял ее за руки и привлек к себе. Сначала ей показалось, что это тот дурак полицейский: сложение похожее, только маска скрывает лицо. Но было в нем что-то…

На миг она почувствовала себя в безопасности, оказавшись в его объятиях, крепких и реальных, не то что…

с Эдуардо.

Она отстранилась, создав расстояние между их телами. Матильда уже визжала, перекрывая шум голосов и музыку. Демарш… Демарш…

Пятьдесят тысяч — это и много, и мало. Ужасная ошибка. Роковая.

Сколько же причиталось Демарш? Вдвое больше? Или впятеро? Во сколько оценить ее злость? Дженни содрогнулась от одной мысли об этом.

— Ты должен вывести меня отсюда, ковбой, — шепнула она своему партнеру.

— Не теперь. Еще рано.

— Ты не понимаешь… — Где-то позади слышался сердитый голос Демарш.

— Мы еще не познакомились как следует, Дженни. Я нужен тебе не меньше, чем ты мне.

Спаси меня…

— Ты нужен мне, чтобы выбраться отсюда! Демарш, расталкивая толпу, прошла сквозь голограмму.

— Ты уже в раю, Дженни. Расслабься и получи удовольствие.

Демарш, схватив ее за плечо, повернула к себе и смазала по лицу, прежде чем Дженни успела отреагировать.

— Ну все, сучка, тебе конец.

Новая оплеуха — достаточно громкая, чтобы танцующие шарахнулись прочь. Дженни припала на одно колено с медным вкусом крови во рту.

Человек в маске спокойно стоял рядом. Демарш подняла ногу, и короткий заостренный каблук блеснул при вспышках цветомузыки.

Ты красивая, сказал человек в маске. Эта фраза была без слов, раздавшись в ее голове, как серпом рассекая музыку. Демарш опустила каблук, едва не задев ее руку и пропахав борозду в дорогом ковре.

Да. Красивая. И он влил в нее поток энергии, словно ключом повернув ее разум.

Дженни моргнула, и Демарш глубоко вонзила свой каблук в ее ладонь.

Голос незнакомца прогремел в ее мозгу. Стало больно, ужасно больно, и что-то с треском порвалось и развалилось. Рухнул барьер, и гул голосов наполнил голову.

Ого! Сейчас начнется бокс. И Дженни стало ясно, что это подумал толстяк в деловом монокостюме, стоящий за три человека от нее.

Она услышала чужие мысли, и все это — духота, боль, голоса в мозгу — было выше ее сил.

«Интересно, согласится ли эта рыженькая пососать мне…» Бизнесмен, стоящий чуть подальше, голоса льются в унисон с физической болью, телепатические ячейки раскрываются широко, шире, чем когда-либо прежде… кровь течет, впитываясь в бордовый ковер…

…и словно из громкоговорителя:

у следующего, кого встретишь, возьми в рот… И Демарш:

Сука! Убить тебя мало!

Ее гнев взрывается у Дженни в голове, картина следующего удара так же ясна, как сигнал мозга Демарш ее кулаку…

Деррик Трент становится между ними, принимая удар на себя.

Я должен ее защитить,

и где-то вдали смеющийся, жуткий в своей уверенности голос:

Мы еще встретимся, Дженни. Я буду поблизости.