"Любовный дурман" - читать интересную книгу автора (Хой Элизабет)

Глава 4

Следующие несколько дней прошли как обычно. Каждое утро Элисон с отцом объезжали плантации деревьев. Под палящими лучами солнца они осматривали ряды эвкалиптов и акаций. Иногда к ним Присоединялся шейх, который все больше и больше нравился Элисон. Он обладал живым умом и чувством юмора. Шейх рассказывал, что когда-то давно Сахара была покрыта лесами, уничтоженными при вторжении римлян. Под землей по-прежнему есть вода, но как до нее добраться – это задача для профессора и его коллег-ученых. Дренажные колодцы, выкопанные специально для зимних дождей, скоро иссякнут, и речные долины, или вади, быстро пересохнут. К счастью, на земле шейха есть несколько отличных колодцев и множество работников, готовых перевозить с места на место тяжелые цистерны с водой.

– По крайней мере, – заявил шейх как-то утром, когда они втроем пили кофе на веранде, – у меня всегда достаточно рабочих рук. Правда, сейчас многие молодые люди бросили все и присоединились к этой съемочной группе, которая взбудоражила весь город. – Шейх с сожалением пожал плечами. – Сомневаюсь, что дал бы им разрешение здесь снимать, если бы знал, к чему это все приведет. Столько молодых людей бросились сниматься в массовке, зарабатывая столько денег, сколько им и не снилось, и, естественно, перенимая худшие черты западного общества. Не к такому прогрессу я стремлюсь. – Старик вздохнул и покачал седой головой. – Мне следовало быть более осторожным, но этот молодой режиссер умеет уговаривать. Он сказал мне, что наполовину француз и наполовину американец и во всем мире его знают как создателя фильмов в стиле модерн.

Элисон призналась, что знакома с Полом Эвертоном, и рассказала шейху, как в первый день пребывания в Сиди-Бу-Кефе чуть не погибла под копытами коней арабских наездников.

– В этот же вечер он пригласил меня на ужин в «Ридженс» и познакомил со своими коллегами. Было интересно. – Элисон замолчала, встретившись с проницательным взглядом шейха.

– Вы случайно встретили этого молодого человека и сразу же приняли приглашение поужинать? Наедине, без сопровождения? – В тоне старика слышалось скорее изумление, нежели неодобрение.

– Просто мы предоставляем дочерям больше свободы, чем принято у вас, – поспешно вставил Джон Уоррендер.

Шейх кивнул:

– Не сомневаюсь. Возможно, вы и правы. В английских журналах я много читал о том, что у женщин во всем мире появляется все больше возможностей. В Индии и Израиле женщины даже премьер-министры. – Шейх опять покачал головой и повернулся к Элисон: – Думаете, мои женщины счастливы? Очень сложно сломать вековые традиции, приверженность старших членов моей семьи к жизни в уединении.

– Возможно, молодым женщинам приходится тяжелее, – ответила Элисон. – Хайди так часто вспоминает о годах, проведенных в школе в Алжире.

– Я слышал, вы несколько раз приходили к ним, читали им книги. Вы очень добры.

– Ничего особенного. Мне нравится читать и болтать с ними. Беда в том, что у меня очень мало книг, только пара романов Бронте и сборник стихотворений.

– Кажется, я знаю, где вы найдете книги, – взволнованно заметил шейх. Похоже, этот разговор задел его за живое. Он так стремился не отстать от жизни, но в этой изолированной от всего мира стране не всегда знал, что надо делать. – У молодого доктора Мередита обширная библиотека. Уверен, он даст вам нужные книги. Вы должны встретиться с ним и увидеть нашу больницу. Я это устрою.

– Было бы замечательно, – невпопад пробормотала Элисон. По какой-то причине она не смогла признаться шейху, что они с Бреттом знакомы и что он человек из ее прошлого. Чего доброго, старик решит, что она только и делает, что знакомится в Сиди-Бу-Кефе с молодыми людьми. К тому же Элисон не успела даже отцу рассказать о своей встрече с Бреттом. Конечно, в этом не было никакой тайны, но ей больно было говорить о нем, вспоминать его ледяной взгляд, когда он увидел ее в объятиях Пола Эвертона.

– Я приглашу его на ужин, – продолжал шейх. – Завтра вечером. Мы откроем банкетный зал, приготовим традиционные арабские кушанья, по-. зовем музыкантов. Пригласим Каиру и Хайди. – Шейх величественно поднялся с места. – А сейчас пойду и отдам указания моим домашним, потом отправлю кого-нибудь к доктору. Кстати, я не видел его уже почти неделю. Обычно он регулярно ко мне заходит.

Может, Бретт старается держаться подальше от дворца из-за нее, подумала Элисон и тут же отмахнулась от этой нелепой мысли. Вероятно, у него много работы. Но завтра вечером он придет на ужин во дворец шейха.

Элисон еще раз пожалела, что у нее нет никакого красивого наряда, кроме простого белого платья. Собирая чемодан, она и подумать не могла, что ей понадобятся вечерние туалеты. Конечно, Бретту все равно, как она будет выглядеть. Просто все женщины из семейства Аль-Рашида появятся в роскошных шелковых одеяниях и блистающих драгоценностях, а Элисон в своем будничном платье будет похожа на английского воробья, случайно прибившегося к стае пестрых попугаев.

Поэтому после обеда Элисон пешком направилась в Сиди-Бу-Кеф, надеясь отыскать там подходящий магазин. Если ей это не удастся, придется идти в «Ридженс». Вечером она успела заметить в фойе маленький бутик, в единственной витрине которого красовался огромный черный веер из страусиных перьев и пара длинных лиловых бархатных перчаток. Правда, Элисон не хотелось лишний раз встречаться с Полом Эвертоном.

На главной улице Сиди стояла удушающая жара, жалюзи были опущены, а владельцы магазинов сидели у дверей, с жадностью ловя слабое дуновение ветерка. И конечно же в городе не оказалось магазинов, торгующих платьями. Здесь были лавки ювелиров, лавки, где продавались шелка, золотые украшения, еда, начиная от тортов с мускатным орехом и корицей и заканчивая оливковым маслом в больших розовых бутылях. Элисон страшно хотелось пить. Итак, остается «Ридженс». В мраморном вестибюле ее встретило желанное дуновение ветерка от кондиционера. Элисон с надеждой взглянула на витрину маленького бутика. Тот же черный веер. Возможно, у них больше ничего нет, но вряд ли она сможет прийти во дворец шейха в одних перчатках и с веером.

– Привет! – раздался радостный голос, И Элисон оказалась лицом к лицу с Дариен Шевас. – Интересуетесь?

– Я по всему городу искала магазин, где пролают платья.

– Безнадежно! – рассмеялась актриса. – Там есть лавки, в которых за пару часов сошьют вам платье, вот только вы не сможете его носить. Великолепные цвета, но никакого чувства стиля – мешок, перевязанный посередине. Здесь выбор намного шире, если только хозяйка, мадам Деспар, на месте. Идемте наверх и посмотрим. Ее студия, как она сама ее называет, на втором этаже.

– Разве сегодня съемок нет? – поинтересовалась Элисон, когда они вошли в позолоченный лифт.

– Нет, у нас долгожданный отдых. Полу пришлось срочно лететь в Париж, чтобы уладить кое-какие дела. Вообще-то мы и так затянули съемки. Видите ли, все заранее просчитано до последнего франка и последней минуты. Но Пол все уладит, – с гордостью прибавила Дариен.

Элисон вздохнула с облегчением. Раз Пола нет, она может спокойно провести полчаса в компании Дариен. С ее помощью девушка купила полупрозрачное черное платье с высоким воротом, длинной юбкой и множеством кружевных оборок.

– Соберите ваши прелестные волосы в пучок, и вы затмите всех, – посоветовала актриса. – Боже, вечеринка во дворце шейха! Как замечательно! Все эти божественно красивые арабы… Может, вы будете даже единственной женщиной.

– Нет, приглашены жена и внучка шейха. И потом, там будут не одни арабы. Придет и английский доктор из местной больницы.

– Доктор Мередит. Он душка. Вы его полюбите. Когда я впервые приехала сюда, у меня был грипп, и он меня лечил. Немного неразговорчив, но в душе, скорее всего, мягкий, как воск. Могу поспорить, это черное платье сведет его с ума.

Элисон наигранно рассмеялась. Вряд ли доктор Мередит вообще обратит внимание на ее наряд.

Они выпили чаю внизу, и Элисон не могла скрыть своего торжества. Если бы не Дариен, она ни за что бы не решилась купить такое платье.

После чая актриса вызвалась отвезти ее на виллу.

– Давайте как-нибудь еще встретимся, – предложила она, когда Элисон вышла из машины.

– С удовольствием. Большое спасибо, что помогли мне выбрать платье.

Дариен с грустью смотрела на маленький домик, утопающий в цветах.

– Если бы шейх пригласил в свой дворец кого-нибудь из нас, – вздохнула она. – Мне кажется, мы ему не по душе. У меня такое чувство, что местные аристократы нас только терпят, да и то с трудом. Этот доктор Мередит дал мне понять, что шейх считает нас чуть ли не своим проклятием. Нет, не меня лично. Он был очень добр. Но потом они сидели с Полом в баре, и шейх намекнул, что мы оказываем медвежью услугу местным жителям, нанимая их в качестве актеров массовки. Они начинают воображать себя мировыми знаменитостями и не желают больше работать в садах, поскольку мы предлагаем им более увлекательные занятия.

Элисон вспомнила, что ей шейх говорил то же самое.

– Замолвите за нас словечко, – попросила на прощание Дариен и уехала, оставив Элисон с ощущением неловкости, поскольку она не могла ничего обещать. Девушка сочувствовала шейху, которому придется расхлебывать всю кашу, после того как съемочная группа покинет Сиди-Бу-Кеф.

На небе уже высыпали звезды, когда Элисон с отцом направлялись во дворец. Над верхушками деревьев поднималась луна. За неимением ничего более достойного, Элисон накинула поверх платья пальто из верблюжьей шерсти, но скоро ей пришлось снять его и отдать улыбающемуся слуге. В зале затопили печи, а довольно слабый свет люстр усиливали высокие свечи в витых серебряных подсвечниках.

Фонтан уже накрыли большим овальным столом из древесины грецкого ореха, на котором были расставлены серебряные приборы и большие вазы с фруктами. Окна и двери были распахнуты настежь, открывая широкий балкон, увешанный китайскими фонариками. Двор внизу тоже был освещен фонариками и заставлен маленькими столами. Праздник начался в банкетном зале, где почетных гостей приветствовал шейх в роскошном алом и пурпурном одеянии. Он представил своего сына и внука Хамеда, брата Хайди. У него были те же живые черные глаза и тонкие черты лица.

С сильно забившимся сердцем Элисон повернулась и увидела Бретта.

– Он сказал мне, что вы уже знакомы, – продолжал шейх, – работали вместе в госпитале в Лондоне. Очень хорошо. Возможно, вы сможете помогать ему здесь.

Элисон, почти не слушая, пожала руку Бретта и встретила прямой взгляд его голубых глаз.

– Ты так прелестна сегодня, – прошептал он, и щеки девушки заалели.

Бретт редко говорил комплименты. Но кажется, сегодня вечером он был в добром расположении духа и сам повел Элисон к дивану, где они уселись в окружении пестрых подушек. Элисон не ошиблась: на всех присутствующих женщинах были роскошные наряды всех цветов радуги от пурпурного до изумрудно-зеленого.

Высоко на галерее музыканты играли нежные, задумчивые мелодии, напоминающие журчание воды.

Бретт с изумлением оглядывался по сторонам.

– Только представь, мы с тобой в этом восточном дворце! Не могу поверить.

– Да, удивительно, – сухо согласилась Элисон.

Слуга в широченных алых шароварах с кинжалом на поясе принес на подносе бокалы с сухим белым вином. Другой слуга предложил закуски.

– Арабский вариант бутербродов к коктейлю, – объяснил Бретт. – Их делают из черного хлеба, измельченного сырого мяса, смешанного с пшеничными зернами, пряными травами, специями и натертой цедрой апельсина.

Элисон попробовала, и ей показалось, что она в жизни не ела ничего вкуснее.

– На твоем месте я был бы осмотрительнее, – предупредил Бретт. – Впереди нас ждет ужин. У арабов считается дурным тоном не попробовать все, что подали на стол.

На Бретте был светлый шелковый пиджак, и выглядел он необыкновенно элегантно. Его светлые волосы были подстрижены и аккуратно зачесаны назад.

Элисон заметила, что вино пили только европейцы. Сам шейх придерживался мусульманского закона, запрещавшего алкоголь, хотя на самом деле вино было не чем иным, как слегка забродившим виноградным соком.

Слушая Бретта, Элисон чувствовала себя необыкновенно легко и свободно. Ей казалось, что она видит сон: сидит с Бреттом во дворце шейха, потягивая вино, в котором, кажется, смешались все ароматы спящего африканского сада. И Бретт тоже улыбался, очевидно позабыв о неприятной сцене на ступенях кинотеатра. Или он просто не считал нужным думать о ней? Элисон отогнала эту мысль. Ничто не должно испортить волшебный вечер.

Она испытала легкое разочарование, потому что за столом ее как почетную гостью посадили рядом с шейхом. Соседом Элисон был Хамед. Профессор расположился по левую руку от шейха, рядом с Кайрой, а напротив разместились Бретт с Хайди. Жена шейха мадам Халида не пожелала сесть за общий стол, предпочтя сидеть на подушках перед маленьким кофейным столиком.

Разговор велся в основном на французском. Шейх с профессором начали говорить о делах, и Элисон пришлось удовольствоваться беседой с Хамедом. Оказалось, он два года учился в Сорбонне и несколько раз был в Англии на побережье Суссекса вместе с другими студентами. Брайтон казался ему раем на земле.

– Свобода, веселье, песни! – с восторгом рассказывал Хамед.

Элисон часто видела арабских студентов, которые бродили по берегу с гитарами.

Бретт с Хайди о чем-то оживленно болтали. Элисон поразила волшебная красота девушки. Казалось, она вся была из темно-золотого огня с ее украшениями и браслетами, цветными шелковыми одеяниями и каскадом черных кудрей. Элисон старалась не смотреть на них. К тому же на стол то и дело подавали новые блюда – кебаб, зажаренный на углях, омлеты, фаршированные бараньей печенью и луком, огромные круги пресного хлеба. На горячее подали зажаренную целиком овцу, от которой слуги кинжалами отрезали куски. На гарнир были нежнейшие зеленые овощи, соусы, салаты, разнообразные фрукты, сладкий и натуральный йогурты и множество сладостей.

Ужин продолжался бесконечно, и Элисон обрадовалась, когда наконец подали кофе и можно было пройтись по залу. Покинув Хамеда, которому она явно нравилась, девушка присела на подушки рядом со старой мадам Халидой. Они немного поговорили на смеси английского, французского и арабского. Сердце Элисон радостно забилось, когда она увидела решительно приближающегося к ним Бретта.

– Могу я ненадолго похитить вашу собеседницу, мадам? – с поклоном спросил он.

Пожилая женщина улыбнулась:

– Конечно, месье. Молодые должны общаться с молодыми.

Бретт протянул Элисон руку:

– Давай выйдем во двор.

– С удовольствием, Бретт! – Элисон вскочила с места, не скрывая радости.

Взяв девушку под руку, Бретт повел ее во двор, где они нашли укромную скамейку в тени пальм у маленького пруда.

– Прекрасный ужин, но запах жареной баранины уже начал действовать на нервы, – заметил он. – Надеюсь, ты не замерзнешь в твоем тоненьком платье.

– Нет, мне тепло, спасибо.

– Я хотел поговорить с тобой, Элисон.

Элисон стало трудно дышать. В воздухе витал слабый аромат жасмина. На глади пруда плясал свет китайских фонариков, на листке кувшинки сидела большая толстая лягушка, глядя на них выпученными глазами. Вдруг горло задрожало, и округа огласилась хриплым кваканьем. Легкий ветерок шевелил верхушки пальм.

– Не стоило приводить тебя сюда, – с упреком сказал Бретт и тут же тихонько рассмеялся. – Прости, но у меня нет бархатного пиджака!

Так вот в чем дело! Он не забыл о сцене у кинотеатра и специально привел ее сюда, чтобы уязвить. Элисон собрала всю свою гордость.

– Мне не нужен пиджак.

Бретт положил руку на спинку скамьи.

– Тогда, может, объятие? – На этот раз в его тоне безошибочно угадывалась насмешка.

Элисон рассердилась:

– В чем дело, Бретт? На что ты намекаешь?

Он убрал руку и пожал плечами:

– Я просто восхищен твоей способностью находить блестящих молодых людей даже в центре Сахары.

– Пол Эвертон мне никто. И я его не искала. В самое первое утро нашего приезда сюда я пошла прогуляться и забрела очень далеко. Пол ехал на машине и предложил подвезти меня домой, вот и все. – Элисон не стала упоминать арабских всадников.

– А потом ты согласилась поужинать с ним и поцеловала его на ступенях кинотеатра на виду у всех.

– И какое тебе до этого дело?! – вскричала Элисон.

– Ровным счетом никакого, – с преувеличенной беспечностью ответил Бретт. Луна уже поднялась над вершинами деревьев и освещала его волосы серебристым светом. Он тронул пальцем бутоньерку в петлице. Жасмин. Так вот откуда этот аромат! Хайди подарила ему цветок? В ее волосах была веточка жасмина… – Просто это очень похоже на одну сцену, которую я видел давным-давно в Сент-Клер.

Элисон широко раскрыла глаза от изумления.

– Бретт, о чем ты говоришь?

– Ты и твои воздыхатели. Ты всегда пользовалась успехом у врачей-стажеров.

– Это преступление?

– Конечно нет. Ты просто любила развлекаться. Особенно во время ежегодного бала.

Что у него на уме? Неужели она наконец-то узнает ответ на так давно мучивший ее вопрос?

– Если ты имеешь в виду последний бал перед тем, как ты покинул Сент-Клер, то ты обещал пойти со мной, а потом просто не появился, ничего не объяснив.

– Знаю, и мне очень жаль. Но у меня появились неотложные дела, и я не мог передать тебе записку. Когда наконец рано утром я освободился, то первым делом написал тебе и уже собирался бросить письмо в почтовый ящик; когда в открытую дверь заметил тебя с Саймоном Фрэйном. Я понял, что у тебя все-таки нашелся спутник, возможно более достойный, чем я, так что мои извинения стали бессмысленны. Поэтому я положил письмо в карман и отправился домой.

Воцарилась тишина. Наконец Элисон прошептала:

– Поэтому ты так переменился ко мне?

– Неужели? Я этого не заметил.

Даже пощечина не смогла бы сильнее нарушить очарование вечера, чем эти слова. Элисон почувствовала, что ее щеки заливает жаркий румянец.

– Мы долго встречались, – неуверенно произнесла она.

– Ах да! Эти поездки за город. В тот год стояли особенно теплые май и июнь, и у меня был перерыв в экзаменах…

– А я оказалась под рукой, – с горечью закончила Элисон.

К счастью, да. Но я и мечтать не мог соперничать с твоими более интересными друзьями. А потом опять начались экзамены. – Бретт вздохнул. – Боюсь, я скучный человек, Элисон, поглощен только стремлением стать блестящим диагностом и хирургом, а это, наверное, займет всю жизнь. Мне кажется, именно в ту пору у нас и были с тобой самые лучшие отношения. Ты была одной из моих лучших операционных сестер. Вообще-то я заманил тебя сюда не для того, чтобы говорить обо мне. Не понимаю, как я так отвлекся.

Элисон сцепила руки и почувствовала, что ладони у нее стали влажными. Неужели он нарочно стремится обидеть ее? Или ему совсем нет до нее дела? Разум подсказывал, что Бретт всего лишь говорит чистую правду. Те недели, проведенные вместе, для него почти ничего не значили. Неужели она сразу этого не поняла? Почему так удивилась? Потому что встреча с Бреттом в Сиди-Бу-Кефе вывела ее из равновесия. Ей понадобится время, чтобы взять себя в руки.

– Ты хотел рассказать о своей больнице, – напомнила Элисон.

Бретт сразу же оживился:

– Я подумал, может, тебе будет интересно зайти завтра утром и понаблюдать за ходом операций? Ничего особенного, но у тебя будет представление о том, с какими сложностями мы сталкиваемся и как справляемся. Завтра будут операции на глазах. Исправление косоглазия и энуклеация хрусталика. Ну как? Я мог бы послать за тобой машину около девяти.

– Отлично, Бретт. Я с удовольствием поприсутствую на операции.

– Я на это рассчитывал. Ты слишком талантлива, чтобы отказываться от карьеры медсестры. – Бретт поднялся. – Все-таки ты замерзла! Пожалуй, мне тоже стоит начать носить бархатные пиджаки. Идем в комнату.

Непринужденно обняв Элисон за плечи, Бретт повел ее в зал. Хайди и Хамед уже ждали их. Хайди жадными глазами глядела на Бретта, а ее брат с сожалением сказал Элисон, что предпочел бы сам сопровождать ее в сад. Но вечер уже подошел к концу, и гости стали расходиться.