"Напиши мне про любовь" - читать интересную книгу автора (Питерс Элизабет)2— Газеты видела? — Как ты можешь говорить о газетах в такой момент? — пробормотала во сне Жаклин, обвивая руками бронзовые плечи О'Брайена. — И не мог бы ты снять эту шляпу? — Ой, извини. Ты спала, да? Жаклин приоткрыла один глаз. В лицо ей ударил солнечный свет. Она зажмурилась. — Твое фото на третьей странице! — Сьюзен зашуршала газетой под носом Жаклин. Жаклин села. Накануне она не удосужилась заплести косу, и теперь бронзовые космы падали на лицо, щекоча нос и забиваясь в рот. Она раздраженно отбросила волосы. Сью рассмеялась: — Выглядишь прямо как одна из героинь Валери Валентайн — в изящном беспорядке и сонная от любви. — Сонная оттого, что не выспалась! Как ты посмела разбудить меня в такую рань, да еще таким бодреньким голосочком! — Я принесла тебе кофе. — Сью присела на соседнюю кровать и протянула ей пластиковый стаканчик. — Моя мама точно такая же бука по утрам. Я подумала... Онемев от злости, Жаклин одним глотком осушила стаканчик с кофе. — Я была с Джо, — продолжала Сью и, зарумянившись, мечтательно уставилась на потолок. — Он такой милый. Знаешь, чего ему на самом деле хотелось бы? Отыскать тихий городок, где-нибудь на Среднем Западе, и поселиться там. И он хочет, чтобы я... — Знаю я, чего он хочет! — прорычала Жаклин. — И слушать об этом больше не желаю! — Нет-нет, ты ошибаешься! Джо не такой. Мы не... мы просто разговаривали. — Всю ночь? — В ночном кафетерии. Там я и купила для тебя кофе. — Очень любезно, — смилостивилась Жаклин; кофеин наконец-то добрался до ее мозгов. — Дай-ка газету. Газет было две — «Таймс» и менее уважаемая «Дейли бланк», где подвизалась бедная Дюбретта. «Тайме» обошлась с «романтическими» писателями с презрением, которого они заслуживали, однако «Дейли бланк», никогда не отличавшаяся сдержанностью, расщедрилась на подробности. Тетушка Хэтти, должно быть, в экстазе катается по полу, подумала Жаклин. Задаром разжилась такой рекламой! В заголовки романисты не попали, но врезка на первой странице вводила читателей в курс дела — как и предполагала Жаклин, используя фразы типа «Кто пытался убить Валери Валентайн?», «Королеве Любви угрожают», «За дело взялась известная сыщица». Добравшись до третьей страницы, Жаклин хотела уже спросить: «Что это за толстощекое чучело в...» — когда узнала себя. Снимок был сделан накануне фотографом Дюбретты. С зонтиком через плечо, в надвинутой на брови шляпке, Жаклин таращилась на читателя. Подпись гласила: «Знаменитая частная сыщица?» Трудно было винить редактора за вопросительный знак. Там же были снимки мисс Валентайн и Виктора фон Дамма. Сама же статья являла собой нагромождение намеков и нелогичных выводов, все вертелось вокруг главных вопросов: «Кто вручил Дюбретте роковой бокал?», «Было ли вино отравлено?», «Есть ли в прошлом этой изысканной и талантливой молодой писательницы мужчина, доведенный до безумия ревностью и мучимый страстью?» — Легко сказать, да нелегко доказать, — пробормотала Жаклин. — Ты о чем? — Мысли вслух. Мало того что в статье переврали фамилию Жаклин, так ее еще обозвали профессором астрофизики одного из известных восточных университетов, а также писательницей, чьи «бестселлеры вышли под псевдонимом». Она, дескать, «избегает шумихи, позволяя местной полиции пожинать лавры за раскрытые ею дела». Представив реакцию О'Брайена, Жаклин злорадно усмехнулась. Репортер, мерзавец, выжал все, что мог, из не взятого у нее интервью. «На вопросы нашего корреспондента мисс Кирски ответила своим низким, грудным голосом, что в настоящее время не вправе обсуждать подробности следствия. Ходят слухи, что она работает в тесном сотрудничестве с Департаментом полиции Нью-Йорка. Когда лейтенанта Патрика О'Брайена спросили о взаимоотношениях мисс Кирски с полицией, он отказался это комментировать». Жаклин громко расхохоталась. — Что смешного? — Да все! — А ты правда профессор астрофизики? — робко поинтересовалась Сью. Впервые Жаклин не испытала искушения приврать. — Милая моя девочка, ты отлично знаешь, кто я такая. Я все тебе рассказала в первый же день нашего знакомства. — Но... я подумала, может, ты под «крышей»... — Под чем, под чем? Неужели ты поверила во всю эту галиматью насчет того, что я сыщица? Разве тебя не учили в колледже, что печатное слово не есть священно и неприкосновенно? Иначе говоря, не верь всему, что читаешь в газетах. — Джо говорит, что ты сыщица. Валери Вандербилт рассказывала ему, что... — Забудь. А что еще сказал Джо? — О чем? — Он сказал, что его настоящее имя — Джо Кирби? — Да. А вы с ним точно не?.. — Точно. А сказал он тебе, что книжки Виктора фон Дамма пишут на самом деле две домохозяйки из Бруклина? — Ну... — И тебя это не тревожит? — Джо объяснил, как все случилось... — Сью упорно избегала взгляда Жаклин. — Все это затея Хэтти Фостер. Многие книги пишут подставные лица. Например, автобиографии или мемуары звезд Голливуда, политиков и... Имя настоящего автора нигде не фигурирует, но все и без того знают... Так часто поступают. В этом нет ничего плохого... — Однако по сути это мошенничество, — мрачно заметила Жаклин. — Может, не с точки зрения закона, но уж с точки зрения нравственности — точно. Кроме того, твои примеры совсем из другой оперы. Люди покупают мемуары знаменитой актрисы не потому, что их написала эта актриса, а потому, что они — — Ему это опротивело, — тихо произнесла Сью. — Он хочет выйти из игры. — Что ж не выходит? — Он собирается. Но чтобы все уладить, нужно некоторое время. Не может же он просто взять и уйти. — Почему же? Ладно... — Жаклин решила пощадить Сьюзен, которая смотрела на нее полными слез глазами. — Вряд ли он рассказал тебе о том, что... Зазвонил телефон. Жаклин с отвращением уставилась на него: — Какому идиоту вздумалось звонить в такое время? — Сейчас восемь тридцать. — Черт. — Аппарат снова зазвонил, и Жаклин схватила трубку: — Да? Сью тактично удалилась в ванную, позволив Жаклин не сдерживать эмоции. — Нет, Джеймс, ты меня не разбудил. Извини, что разочаровала. Но это не значит, что я в настроении с тобой разговаривать в такую рань. — Что значит — в такую рань? Сейчас полдевятого. — Когда я в отпуске, полдевятого — это безумная рань. — Когда ты легла? — Не твое дело. — Да я вовсе не интересуюсь твоей светской жизнью, Жаклин, помилуй! Всего лишь пользуюсь своим правом коллеги-сыщика, чтобы спросить, какие сведения ты вытянула из О'Брайена. — У меня нет никакого желания обсуждать это в такую... — Может, встретимся за завтраком? — Что за гнусное предложение! — Тогда за обедом. — Где? — В «Алгонкине», в полдень. — Ну... — Так я и думал, что на это ты купишься, жадная снобка. Жаклин едва успела повесить трубку, как телефон опять зазвонил. — Ну что тебе еще? — злобно рявкнула она. — Сью, — раздался робкий, удивленный голос. — Можно ее?.. — Вы же расстались всего полчаса назад. — Ну и что? Разве я не имею права?.. — Почему вы не сказали ей правду? Повисло молчание. Затем голос Виктора фон Дамма с аристократической надменностью произнес: — Не понимаю, что вы имеете в виду. — Я тоже, — призналась Жаклин, потирая лоб. — Сью сейчас занята, перезвоните позже. — И положила трубку. Она ожидала, что Джо воспротивится столь грубому отлупу, и не удивилась, когда телефон тотчас затрезвонил снова. Но не успела она выдать наспех подготовленную уничижительную речь, как услышала воркующий голосок: — Доброе утро, миссис Кирби. Надеюсь, я вас не разбудила? — Какого черта?.. — Оч-чень хорошо! Я подумала, вы уже наверняка встали и занимаетесь слежкой. Видели, как нас осветили в газетах? — Видела, и на мой взгляд, это самое... — Эти мальчики из нью-йоркских газет такие шустрые, правда? Я вот зачем вам звоню, миссис Кирби: хочу сказать, что на одиннадцать утра созвала пресс-конференцию. Думаю, так будет легче всего управиться с этими неприятными делами, ну, в том смысле, что репортеры способны свести с ума, если с ними не сотрудничать. В конце концов, они всего лишь выполняют свою работу. Номер четыреста пятнадцать в моем отеле — ровно в одиннадцать. Не опаздывайте. — Нет. — Что вы сказали? — неуверенно переспросила Хэтти. — Я сказала — нет. В том смысле, что не приду. — Но... но... вы должны прийти. Я уже пообещала человеку из «Таймс»... — Тетушка Хэтти — можно вас так называть? — уясните себе одно. Не знаю, каким образом вы подчинили себе ваших запуганных до смерти авторов, но я не из вашей конюшни. Пускай они пляшут под вашу дудку сколько душе угодно. Я в эти игры не играю. На том конце провода послышались звуки борьбы и невнятные возгласы. Затем уже другой голос запыхавшись произнес: — Миссис Кирби... — Мистер Холленстайн? — Просто Макс. Я невольно услышал, что говорила Хэтти, и не виню вас за то, что отвергли ее... приглашение. — Обычно вы более удачно подбираете слова, мистер... Макс. Импресарио хмыкнул. — Не принимайте это на свой счет — Хэтти со всеми так разговаривает. Но мне бы хотелось, чтобы вы к нам присоединились, ради вашего же блага, если не ради мисс Валентайн. Одному богу ведомо, что ляпнет Хэтти, когда у вас не будет возможности постоять за себя. — Как вам не стыдно, Макс! — услышала Жаклин негодующий возглас Хэтти и следом ответ Макса: — Помолчите, дорогая Хэтти. Миссис Кирби? — У меня много дел. — Думаю, вам следует прийти. — Что-то произошло? — Мне бы не хотелось обсуждать это по телефону. — Ладно, приду. Будьте так любезны, передайте от меня Хэтти, чтоб убиралась к черту, хорошо? — И шлепнула трубку на рычаг. Открылась дверь ванной, и появилась голова Сью. — Что случилось? — С чего ты взяла? — Ты так кричала... — Ага. — Жаклин с наслаждением потянулась. — Боже, здорово это бодрит! Кофе еще есть? — Извини... — Ничего. Давай там в темпе, ладно? Голова Сью исчезла, Проглотив кофейную гущу, Жаклин с сожалением посмотрела на пустую чашку. Потом перевела взгляд на телефон, но тот молчал. Отбросив одеяло, она вылезла из постели и с опаской приоткрыла дверь. Коридор был пуст. Поделом Хэтти, ишь, раскатала губищи на повышенное внимание прессы! В мире, расшатанном войнами, коррупцией, голодом и ядерной угрозой, смерть одной журналистки — мелкое событие. Возможно, о ней забыли бы уже через день, если бы Хэтти позволила, но она явно не собиралась этого допустить. На сей раз Жаклин взяла трубку только после четвертого звонка. — Что еще? — смиренно пробормотала она. — Это ты, Джекки? — А кто же еще? Я только и делаю, что отвечаю на телефонные звонки. — Это я, Бетси. — Знаю. Ответ явно обескуражил Бетси — та замялась. Выждав несколько секунд, Жаклин подбодрила ее: — Ну и? — Ты видела газеты? — Видела. — Это правда? — Что — правда? Слушай, Бетси, какого черта тебе надо? — Я же там была... — неуверенно протянула Бетси. — Знаю. Я тебя видела. Бога ради, давай ближе к делу. — Это правда, что... Кто-то действительно пытался у... — Насколько мне известно, официальная версия такова: никто ничего и ни с кем сделать не пытался. Дюбретта умерла от сердечного приступа. — Но в газетах пишут... — Вот вам еще пример несовершенства нашей образовательной системы. — Что? — Я-то думала, что ты настоящая бескомпромиссная революционерка, но чудится мне трусость... В отличие от Сью, Бетси была отлично знакома со специфической манерой Жаклин вести беседу. Она тотчас возмущенно вскинулась: — Господи, ну неужели ты не можешь разговаривать как нормальный человек? Я понимаю, что весь этот бред насчет покушения на жизнь Валентайн, скорее всего, очередной рекламный трюк. Но если нет?.. Я ведь была там, Джекки, красовалась в этом отвратном платье и мерзком парике, будто шпионка. Твоя же идея, сама знаешь! Какой-нибудь злобный коп запросто может расценить все, что я болтала о Королеве Халтуры, как угрозы. — Ну это уж ты загнула, Бетси! — Да ну? А ты читала колонку Дюбретты сегодня утром? — Некогда было. Уже несколько часов сижу на телефоне. — Она процитировала парочку моих перлов. Выдернув из контекста. Можешь называть меня трусихой, но я предпочитаю встретить беду во всеоружии. Джекки, я могу на тебя рассчитывать? — С радостью выступлю в качестве свидетеля, — заверила ее Жаклин. — Скажу, что ты пустозвонка — предпочитаешь молоть языком, а не действовать. Словом, мокрая курица! — Джекки!!! — Ладно, успокойся. Просто ты делаешь из мухи слона, устраиваешь бурю в стакане воды, а также заранее создаешь себе трудности. Я буду держать ухо востро и дам тебе знать, если произойдет что-то интересное. Бетси рассыпалась в благодарностях, и Жаклин повесила трубку, размышляя о необъяснимой склонности людей находить утешение в куче бессмысленных афоризмов. Эх, Бетси! Врага бояться — в живых не остаться. (Кстати, тоже хорошая фраза!) Однако резон в ее словах есть, и какой-нибудь въедливый сыщик может счесть, что у Бетси имелся мотив. Жаклин достала тетрадку и внесла имя Бетси в список подозреваемых. Не то чтобы она всерьез полагала, будто Бетси отравила вино, но истинный детектив должен быть беспристрастен. Прислушиваясь к шуму воды в ванной, Жаклин решила, что еще несколько минут Сьюзен в комнате не появится, и достала из-под подушки блокнот Дюбретты. Ночью ее посетила парочка идей. Одна из них как будто давала ниточку... Жаклин настолько увлеклась, что не сумела быстро среагировать, когда дверь ванной открылась и вышла Сью, соблазнительно задрапированная в полотенце. — Ч-черт! — буркнула Жаклин, пытаясь усесться на блокнот. — Ой, а это... не тот блокнот, который искал вчера детектив? — Нет. — Джо рассказал, что полицию интересует блокнот в красной обложке... — Я случайно его прихватила. Объяснение было столь жалким, что даже Сьюзен не поверила. Склонив голову набок, она насмешливо посмотрела на Жаклин. Та мрачно зыркнула на нее и проговорила: — Сегодня же отнесу его в полицию. Как только ты выйдешь из ванной и позволишь мне наконец принять душ. — Я забыла зубную пасту. — Сьюзен достала из тумбочки тюбик и скрылась. Жаклин вернулась к своим изысканиям, но путеводная ниточка исчезла. Проклятье! Мало того что Сьюзен сбила ее с мысли, так еще выудила обещание передать блокнот полиции. Разумеется, она и так собиралась это сделать, но теперь придется поспешить. Сью запросто может разболтать про блокнот своему ненаглядному Джо — девица пребывает в той дебильной стадии влюбленности, когда не терпится рассказать единственному и неповторимому обо всем на свете, А уж на сдержанность Джо и вовсе надежды мало, так что вскоре всемогущий лейтенант О'Брайен будет знать наверняка то, что уже подозревает. Жаклин рассмотрела несколько способов доставки собственности Дюбретты по назначению. Проще всего положить блокнот в конверт и опустить в почтовый ящик. Однако она не слишком доверяла почтовой службе Соединенных Штатов — блокнот может идти до адресата две-три недели, а то и вообще затеряется. Кроме того, это был вариант для труса. А она, Жаклин Кирби, не боится какого-то там полицейского! Надежнее всего доставить бандероль самолично. Жаклин взялась за телефон. Телефонистка снабдила ее номером местного полицейского участка, где и обнаружился О'Брайен. — Хотите поговорить с ним, мэм? — справился дежурный сержант. — Нет-нет, — поспешно ответила Жаклин. Признаться, не предполагала застать О'Брайена на работе спозаранку. Он вроде бы намекал на ночное дежурство. Что ж, значит, навещал Пруденс Дюберстайн в свободное время. Сью все еще плескалась в ванной, и Жаклин вернулась к газете. Колонка Дюбретты была на своем обычном месте и никаких разоблачений не содержала. Жаклин на это и не рассчитывала: у Дюбретты не было времени облечь в статью раздобытые сведения. Вместо этого колонка предлагала вниманию публики саркастический обзор событий предшествующего дня, в том числе описание марша протеста и интервью с Бетси, главной фигурой движения «Женщины Объединяются Против Сексизма». Жаклин, питавшая слабость к акронимам, мысленно сложила начальные буквы упомянутой организации и решила посоветовать Бетси сменить название. По мере чтения брови Жаклин поднимались все выше. Должно быть, вчера, после ее ухода, Бетси с Дюбреттой неплохо приняли на грудь. Впрочем, пьяная или трезвая, Бетси всегда отличалась невоздержанностью на язык. Заявления типа «Ядовитые пиявки, которых надо истребить» и «Безмозглые подонки, по которым никто плакать не будет» и вправду можно истолковать превратно. Она уже собралась постучать в дверь ванной, когда Сью наконец выплыла оттуда в кружевной ночнушке. — Извини, пожалуйста, — робко пробормотала она, глядя на Жаклин большими голубыми близорукими глазами. — Прекрати ты за все на свете извиняться! — проворчала Жаклин. — Ляжешь спать? — Только на пару часов. А потом встречаюсь с Джо. Ты не знаешь, Хэтти случайно не отменила сегодняшние семинары? — Вряд ли. Да и зачем? — Пойдешь на утреннюю конференцию? Красный блокнот лежал на виду на кровати. Сьюзен старательно избегала на него смотреть. Жаклин взяла блокнот и картинно потрясла им. — Я иду возвращать вот — Да я же не шпионю... Просто спросила. — О'кей, о'кей. Едва Жаклин скрылась в ванной, как услышала телефонный звонок. Нимало не смущаясь, она приоткрыла дверь и прислушалась. Слов разобрать не сумела — видимо, Сью забралась под одеяло вместе с телефоном, — но нежное, интимное воркование невольно вызвало у Жаклин улыбку. Сама она так давно не испытывала ничего подобного, что воспоминания казались столь же далекими, как история Древнего мира, но до чего же это было чудесно! Хотелось надеяться, что у Сьюзен это продлится подольше. Может, Джо серьезно к ней относится, а может, и нет. Видимо, он сыт по горло писателями-романтиками и возрадуется любому, кто не из этой «отрасли», а Сью настолько доверчива, что поверит всем его словам. Но ведь Джо не был с ней честен, Хэтти, несомненно, его шантажирует, так же как и Джин, но если у нее нет ничего серьезнее маскарада с фон Даммом, что мешает Джо показать ей нос и идти своей дорогой? Он не такой трусливый заяц, как Джин, да и не сделал ничего противозаконного. Если только... Закрыв дверь, Жаклин принялась чистить зубы. Она не сомневалась, что сумеет выбить правду из Джо, и не таких в бараний рог могла скрутить. Если бы только было больше времени! Все происходило так стремительно, что она не успевала уследить, а между тем страдала и ее собственная книга. Дел выше крыши — и все такие захватывающие! Лицо, смотревшее на нее из зеркала, светилось от предвкушения. «Неплохо, — с удовлетворением подумала Жаклин, — учитывая, что спала я всего пять часов. Пожалуй, сделаю мою героиню чуть постарше — лет сорока пяти. Ведь читатели — а судя по конференции, многие из них средних лет — охотнее отождествят себя с героиней, которая ближе им по возрасту, чем с двадцатилетней свистушкой. Мудрейшая женщина племени, жрица богини... (Вот только какой богини? А, ладно, потом придумаю.) Желанная для всех мужчин, но священная». "Ее |
||
|